У него похолодело сердце, столько горечи прозвучало в ее словах. Раньше дочь никогда не говорила открыто о своих чувствах. Вдруг это гораздо серьезнее, чем думают они с Людмилой? Нет, медлить нельзя, надо сейчас же идти к Барышникову, хорошо хоть, в универ только к двум!
"Провожу девчонок и сразу двину!" – решил встревоженный отец.
Контрольная по алгебре не грянула, словно гром среди ясного неба, о ней предупреждали. Но, черт возьми, идиотские цифры и формулы все равно не желали складываться в стройную систему, а рассыпались горохом, беспорядочным и противным. Однако у Лики Криковой громаднейший опыт списывания, скоро Ничка настрочит первый вариант и примется за второй, соседкин. После чего листочек отправится к Кружковой, наверняка уже уставшей делать вид, будто решает. Так и дышит в затылок, сердешная.
Рыжова сегодня какая-то хмурая, словно пыльным мешком по башке стукнутая. Ага, свое ментом написала. Скоро и для них поработает. А уж ошибки сделать на твердую тройку – с нашим удовольствием, рука у отличницы набита! Да и ладно, они с Леркой люди не гордые, им хватит, это Нике заоблачные дали и затуманные выси подавай! Вечно в облаках витает.
Ого, как быстро первый пример наваляла! Незаметным движением Лика подвинула к себе черновик. Что за шутки! По бумаге торопливо бежала, спотыкаясь и соскальзывая вниз, одна-единственная строчка: "Я нужна вам только для этого?" Крикова от удивления замешкалась, потом ее охватила досада. Тоже мне, нашла время отношения выяснять! "С ума спятила! Мы же подруги!"
Они посмотрели друг на друга. Одна – укоризненно, другая – взволнованно и покаянно.
"Прости, Ликуш! Я круглая дура!" – Ника склонилась над листочком.
Её соседка поерзала на месте: времени мало! Отличница споро водила ручкой. Математичка возникла за спиной, как кусок неумолимого рока:
-Ага, переписываетесь, значит! Очень интересно!
Массивная ладонь с крепкими крестьянскими пальцами выхватила бумагу.
-Прямо-таки в духе голливудской мелодрамы! Думаете, вы меня перехитрили, веселые подружки? Я ваши эскапады нюхом чую, да только молчу до поры, до времени! Тройки Криковой и Кружковой все равно придется выставлять. Тебе, Рыжова, удивляюсь! Помочь отстающим в учебе и решить за них – разные вещи, не так ли? Частично я тебя понимаю, можно и слона научить танцевать румбу, но очень сложно! И, тем не менее, ты виновата в первую очередь, как человек ответственный и серьезный. Хоть на шесть нарешай, их знания все равно останутся на два с полтиной. Сегодня ваша четко отработанная система спасения тонущих дала сбой, я забираю работу Рыжовой. Иди, Вероника, тебе здесь больше делать нечего. А Крикова и Кружкова попытаются стать юными математиками за, - учительница посмотрела на часы – неполные двадцать минут!
Ника поднялась, растерянно оглядела класс. Подруги обреченно взирали на нее снизу вверх. Того, что произошло в следующую минуту, не предвидел никто. Девушка выхватила из рук математички свою контрольную и резким движением разорвала ее.
-Ах! – воскликнула преподавательница. – Ну и глупо, Рыжова! Опрометчиво! Впрочем, ты и за оставшееся время четверку себе построишь! Пиши вариант Криковой и Кружковой, а они пусть возьмут твой! Торопитесь, девочки, времени катастрофически мало!
Вспыхнув, Ника выбежала из класса. Алгебра была последним уроком, и она ждала подружек на школьном крыльце, терзаясь самоедством. Происшедшее выглядело смешным и бестолковым фарсом. Все, все сделала она не так! Натворила глупостей, подвела девчонок. А, собственно, почему? Из-за папиных слов или безответной любви к Дениске? Ни то, ни другое никак не связано с математикой. Нике хотелось надавать себе пощечин. Казалось, весь мир осуждал ее, даже воробьи косились с укором и подпрыгивали неприлично близко к ногам.
Прозвенел звонок. Из здания стала выскакивать малышня, которой не терпится пошалить да побегать. Старшеклассники выходили группками и парами, девчонки весело щебетали, парни обменивались репликами юношеским ломающимся баском. И те, и другие делали вид, будто нимало не интересуются друг другом. Ника чувствовала себя как никогда одинокой и отверженной.
-Девчонки, простите меня, миленькие! – она подбежала к подругам, появившимся из-за дверей.
-Никочка, мы вовсе не обижаемся! – проговорила Лера.
-Какая муха тебя укусила? Теперь у всех троих пары! – упрекнула Лика. – Распустила нюни, тоже мне! В конце года зафигачила подарочек!
-Решала бы сама, а то все на Нику свалила, будто она тебе фокусник, ахалай-махалай! Обленилась совсем! – возразила Кружкова.
-А ты-то чем лучше! Тоже с пустым листом в затылок дышала!
-Потому и не качу бочку на Нику!
-Лер, я одна во всем виновата! Надо было позаниматься с вами, подготовить получше!
-Да на фиг нам твои занятия! Мы звездей с небов хватать не собираемся, к чему мозги напрягать! Просто ты по Дениске сохнешь, вот и решила на мне отыграться! А заодно и Лерусику досталось! – заявила раздосадованная Крикова.
Ника остановилась, застыла на месте. Горло перехватило от обиды и горечи.
-Ты действительно так думаешь? – судорожно сглотнув, сказала она.
-Конечно, вы обе мне обзавидовались! – злорадствовала Лика.
Лера удивленно вытаращила большие карие глаза, махнула рукой в ее сторону, но промолчала.
Их догнала компания продвинутых одноклассниц.
-Ну, что, Рыжова, получила? – хмыкнула жующая жвачку девчонка с всклокоченной креативной прической – одна из штатных красавиц Зилка Тюлькина. – Ты или дура, или святая, из-за чмошниц подставилась!
-Отвали! – огрызнулась Крикова.
-А ты молчи, крысятина, если не въезжаешь! Из-за вас, сучек, правильная пацанка срезалась! – Зилка демонстративно выдула розовый пузырь, который, лопнув, облепил ей едва ли не половину физиономии.
-Она сама затеяла эту писанину,- сбавила обороты Лика.
С Тюлькиной ссориться себе дороже – затюкает потом. В арсенале вредной девицы масса изощренных издевательств.
-Ах, сама! Неужто поумнела, наконец? Сечешь, Рыжова, как она тебя топит?
-Но я действительно сама… - тихо проговорила Ника.
-Ну-ну, корчи из себя херувима, только потом не плачь! – заявила Зилка.
-Зилок, ты чё матом ругаешься? – капризно протянула одна из ее подружек, субтильная блондинка Светка Сизова.
-Херувим – значит, ангел, балда! Это ты с матюками встаешь и ложишься! – ответила Тюлькина, никогда не лезшая в карман за словом.
Дома Ника не находила себе места. Казалось, стены давили со всех сторон, потолок коварно присоединился к ним, нависая прямо над головой. Она плохо переносила тесноту.
На вещевом рынке, куда Людмила с дочерью ездили за покупками, девушке становилось не по себе уже в первом ряду.
-Наверное, так выглядит ад, - вздыхала она, вцепившись в руку матери.
-Не драматизируй, детка, обычная барахолка, - отвечала та. – Бери с подружек пример, они могут часами тут рыскать...
-Не говори, мам! Однажды мы искали Лике кроссовки. Думала, с ума сойду! Она меня затаскала. И то ей не подходит, и это. У одних подошва не такая, другие дороги, третьи вовсе отстой…
-Отстой – осадок в растворе, милая. А вообще, учись преодолевать трудности! – изрекала мать, врубаясь в очередной прилавок. – Глянь-ка, симпатичная блузочка!
Из-за перипетий в школе Вероника чувствовала себя дискомфортно, как никогда. Если бы мама с папой были дома! Она рассказала бы обо всем, получила короткие, слегка циничные, а, в общем, жизнеутверждающие комментарии, и обязательно почувствовала бы себя лучше. Или нет, не призналась бы, к чему зря волновать родителей? Ника протяжно вздохнула и закрыла глаза. Моментально из глубин естества выплыла грустная девушка с анемично бледным лицом. Аня. Воспользовалась тишиной пустой квартиры. С некоторых пор они стали общаться друг с другом, словно сестры. В результате в голове постоянно крутился фильм с продолжением и нескончаемым диалогом.
Усталая женщина в ситцевом платье и цветастом фартуке смотрела строго:
-Чупаха чертова! Скоко раз говорила, пора лень сменить на ремень!
-Прости, мама, - тихо проговорила девочка, опустив голову.
-Чо ты мне простикаешь! Да не стой, как чагрыня, голову подыми! Думашь, не знаю, какого лешего ты мусор под половик замела? Подружки на улицу кликнули? Они гуляют, так, небось, все дела поделали! А тут пол плеснёй порос, а она дырка свись! Давай, уберись, тогда и подешь, я не доржу! – без тени жалости выговаривала Василиса Кучасова старшей дочери.
-Мам, тут до ночи возиться, куда ж она в темень-то пойдет! – вступилась за сестру крошка Тамара.
-Томка, а ты не защыщай! Давно я до нее, чертовки, добираюсь! Вон анадысь тетрадки Лидкины в макулатуру сдала, хто просил?
-Но они старые и совсем ей не нужны! – снова возразила девчушка, сосредоточенно катавшая по столу картофелинку размером с грецкий орех.
-Зато там одни пяточки, сердце материнское радовалось глядеть, а энта! Давай, за веник берись, Анька, не то тряпкой по хребтине отхожу! – женщина в сердцах махнула рукой в сторону девочки.
Та сжалась, будто от удара.
-Ишь, съежилася! Изверга из матри изображашь! – набирала обороты Василиса. – Плоха я тобе, чертовке! Уж не обессудь, кака есть! Ну - за уборку, и пока пол до порога не отчистишь, даже не думай удрать!
Испуганная Аня схватила веник и принялась мести. Потом придется скоблить некрашеные доски тупым ножом – нудная работенка, но ее ежедневная обязанность. Сыроватое дерево, ежели запустить, засалится - вовек не ототрешь.
-Мам, за что ты ее так! Вон Лидка в школу на спектакль убежала, ей можно, а Анька все по дому, да по дому, и отойти не смей! – вступилась Томка.
-Она – старшАя! Ей положено все грехи ваши на себя брать! – совершенно спокойно, без нервов, пояснила мать.
-Да вон, Мишка на скоко ее старше, ты с ним никогда не воюешь!
Какая она храбрая, хоть и маленькая! Аня бы со страху померла после таких слов, да ей и не дозволено рот раскрывать!
-Тю-ю-ю, Мишка! Он – мужик, а чо с мужика взять! Девка – друго дело, на ей все доржится, и дом, и земля нашенская! А ты вон не толкуй мне тут, заступница! Лидушка, она умнуша, чай после школы в нститут подет! – помечтала Василиса.
Аня поставила веник и взялась за скребок. Слезы душили ее.
-Видишь, Ника, а мне ни о каком институте, ни словом единым! Аньке учиться не надо! Ладно еще, быстро успокоилась, а то читала бы над душой битый час, с пяти лет всё припомнила! Вот бы еще раз дистрофией заболеть или воспалением легких! Тогда она ласковая была, не бранила! Поди, испугалась, помру, некому станет по хозяйству хлопотать да за младшими следить!
-Господи, не мучай же меня, мне итак несладко! – взмолилась Ника.
Она давно сдерживала слезы, но тут не выдержала и зарыдала, бурно, горячо, как плачут только в детстве и ранней юности.
-Давно бы так, - мягко упрекнула Аня и, нещадно скребя пол, присоединилась к "хозяйке".
Василиса не обращала внимания на ее слезы, только раз, пройдя мимо, проворчала:
-Слышь, Анька, кончай мокроту разводить, не разжалобишь! Три лучше, не ленись, после спасибо скажешь матри, котора с измальства к труду приучила!
Женщина и не подозревала, что дочь давно не надеялась ее разжалобить.
В пустой квартире вибрировала тишина. Трель звонка прозвучала набатным колоколом. Потрясения трудного дня, как выяснилось, имели продолжение: за дверью стоял Денис.
-Привет! – произнес нарочито весело.
-Привет! – Ника ответила скорее растерянно, чем радостно.
-Впустишь? – он широко улыбнулся красивым белозубым ртом.
-Конечно! Чаю?
-Если можно.
Он внимательно всмотрелся в заплаканное лицо девушки, но ни о чем не спросил. На кухне с салфеточками в сине-белую клетку – мило и покойно, но взгляд гостя проедал ей спину. Зачем он здесь? Тоже осуждать за глупость? Или жалеть? Все, все рушилось!
-Ника, объясни, что случилось на контрольной?
-Тебе же Лика рассказала.
-Она места себе не находит, думает, ты обиделась…
-Конечно, нет! – воскликнула девушка и резко обернулась, едва не опрокинув со стола заварочный чайник.
-А ее последние слова просто ни в одни ворота… - Денис замялся, опустив голову.
-Она сгоряча, не подумав.
-Не ей пылить в ее положении.
-Положении? – Ника широко раскрыла глаза.
-Да не о том я, - хохотнул Чибисов, - лично мне понятен твой срыв. С первого класса решать контрольные за двух заурядных Барби, тянуть их буквально по всем предметам! Разве твоя вина, что наши недалекие красавицы не в состоянии усвоить алгебру?
-Зачем ты так? – Ника опустилась на табурет, руки ее, тискавшие край сине-белой салфетки, мелко дрожали.
-Грубовато, но верно, скажешь, нет? По-твоему, я идиот?
-Нет, Дениска! - девушка подалась вперед, ловя его взгляд, с готовностью раскрытый перед нею. Покраснела. Как давно она не смотрела ему в глаза, и как это невыносимо!
-Я столько лет общаюсь со всеми тремя и делаю выводы! Лерка с Ликой привыкли к постоянной опеке, совсем обленились! А сегодня их атмосфера затряслась!
Слова Чибисова перекликались с ее недавними мыслями. Он довольно часто произносил фразы, которые вертелись у нее на языке.
-Девчонки просили поговорить со мной? – спросила Ника.
-Гадаешь, зачем я пришел? – усмехнулся юноша.
-Честно говоря, да.
-Тебя проведать. Знаешь, никогда не понимал мазохистов! Ты же себе хуже сделала, подружкам-то с их тройбанами до фени – лишняя пара картину не испортит, а вот отличнице баран ни к чему.
-Сочувствуешь?
-Конечно! Мы же друзья! Или нет?
-Да, - Ника согласно кивнула, - спасибо.
-Вообще-то я давно хотел поговорить…
-О чем?
-Не понимаешь? - Его некрупные выразительные очи подернулись влажной масляной пленкой, придавая лицу взволнованно-ироничное выражение.
Чибисов выдержал эффектную паузу.
– Из вас троих Лика казалась самой забавной, смешной и пушистой, как зайчишка. Стыдно признаться, но по натуре я больше созерцатель, книжный червь, а она напоминала трогательного Вини Пуха, щечки пухлые, розовые. Детство тем и прикольное, что легко дружишь с кем угодно. Но, вырастая, начинаешь переоценивать себя, других. Иногда ломаешься в один день. Со мной так и случилось. Вроде ничего не изменилось во вчерашней Анжеличке, но я вдруг ощутил шкурой, инстинктом – если копнуть поглубже, то внутри-то ничего нет. Она – пустышка, конфетка без начинки. Иногда попадаются карамельки с брачком, наткнешься на такую, и досада берет! Скучно во рту гонять!
-Вы все сговорились, да? И папа, и Зилка, и ты! – выдавила Ника.
Ей бы радоваться - надоела Крикова Денису, но отчего-то сделалось не по себе, словно кошку зазря отлупила.
-При чем здесь дядя Олег? – насторожился Чибисов.
-Сегодня утром он спросил, уверена ли я в своих подругах. Говорил, что не видит в Лике и Лере личностей и все в таком духе. Потому еще я и сорвалась на контрольной – слова его некстати вспомнились!
-Вот видишь! У разных людей мнения сходятся!
Ей почудилось или парень облегченно вздохнул? Наверное, она становится излишне подозрительной!
-Сегодня я выудил из почтового ящика это послание.
Денис протянул Нике листок с набитым в редакторе Word Art текстом: "Бойфренд Криковой, ты отстойный идиот! Зилаида." Ника недоуменно повертела в руках бумагу и пожала плечами:
-Отстой – осадок в растворе! Ничего не понимаю…
-Зато я понимаю: я действительно идиот, а ты – супер…
"Провожу девчонок и сразу двину!" – решил встревоженный отец.
Контрольная по алгебре не грянула, словно гром среди ясного неба, о ней предупреждали. Но, черт возьми, идиотские цифры и формулы все равно не желали складываться в стройную систему, а рассыпались горохом, беспорядочным и противным. Однако у Лики Криковой громаднейший опыт списывания, скоро Ничка настрочит первый вариант и примется за второй, соседкин. После чего листочек отправится к Кружковой, наверняка уже уставшей делать вид, будто решает. Так и дышит в затылок, сердешная.
Рыжова сегодня какая-то хмурая, словно пыльным мешком по башке стукнутая. Ага, свое ментом написала. Скоро и для них поработает. А уж ошибки сделать на твердую тройку – с нашим удовольствием, рука у отличницы набита! Да и ладно, они с Леркой люди не гордые, им хватит, это Нике заоблачные дали и затуманные выси подавай! Вечно в облаках витает.
Ого, как быстро первый пример наваляла! Незаметным движением Лика подвинула к себе черновик. Что за шутки! По бумаге торопливо бежала, спотыкаясь и соскальзывая вниз, одна-единственная строчка: "Я нужна вам только для этого?" Крикова от удивления замешкалась, потом ее охватила досада. Тоже мне, нашла время отношения выяснять! "С ума спятила! Мы же подруги!"
Они посмотрели друг на друга. Одна – укоризненно, другая – взволнованно и покаянно.
"Прости, Ликуш! Я круглая дура!" – Ника склонилась над листочком.
Её соседка поерзала на месте: времени мало! Отличница споро водила ручкой. Математичка возникла за спиной, как кусок неумолимого рока:
-Ага, переписываетесь, значит! Очень интересно!
Массивная ладонь с крепкими крестьянскими пальцами выхватила бумагу.
-Прямо-таки в духе голливудской мелодрамы! Думаете, вы меня перехитрили, веселые подружки? Я ваши эскапады нюхом чую, да только молчу до поры, до времени! Тройки Криковой и Кружковой все равно придется выставлять. Тебе, Рыжова, удивляюсь! Помочь отстающим в учебе и решить за них – разные вещи, не так ли? Частично я тебя понимаю, можно и слона научить танцевать румбу, но очень сложно! И, тем не менее, ты виновата в первую очередь, как человек ответственный и серьезный. Хоть на шесть нарешай, их знания все равно останутся на два с полтиной. Сегодня ваша четко отработанная система спасения тонущих дала сбой, я забираю работу Рыжовой. Иди, Вероника, тебе здесь больше делать нечего. А Крикова и Кружкова попытаются стать юными математиками за, - учительница посмотрела на часы – неполные двадцать минут!
Ника поднялась, растерянно оглядела класс. Подруги обреченно взирали на нее снизу вверх. Того, что произошло в следующую минуту, не предвидел никто. Девушка выхватила из рук математички свою контрольную и резким движением разорвала ее.
-Ах! – воскликнула преподавательница. – Ну и глупо, Рыжова! Опрометчиво! Впрочем, ты и за оставшееся время четверку себе построишь! Пиши вариант Криковой и Кружковой, а они пусть возьмут твой! Торопитесь, девочки, времени катастрофически мало!
Вспыхнув, Ника выбежала из класса. Алгебра была последним уроком, и она ждала подружек на школьном крыльце, терзаясь самоедством. Происшедшее выглядело смешным и бестолковым фарсом. Все, все сделала она не так! Натворила глупостей, подвела девчонок. А, собственно, почему? Из-за папиных слов или безответной любви к Дениске? Ни то, ни другое никак не связано с математикой. Нике хотелось надавать себе пощечин. Казалось, весь мир осуждал ее, даже воробьи косились с укором и подпрыгивали неприлично близко к ногам.
Прозвенел звонок. Из здания стала выскакивать малышня, которой не терпится пошалить да побегать. Старшеклассники выходили группками и парами, девчонки весело щебетали, парни обменивались репликами юношеским ломающимся баском. И те, и другие делали вид, будто нимало не интересуются друг другом. Ника чувствовала себя как никогда одинокой и отверженной.
-Девчонки, простите меня, миленькие! – она подбежала к подругам, появившимся из-за дверей.
-Никочка, мы вовсе не обижаемся! – проговорила Лера.
-Какая муха тебя укусила? Теперь у всех троих пары! – упрекнула Лика. – Распустила нюни, тоже мне! В конце года зафигачила подарочек!
-Решала бы сама, а то все на Нику свалила, будто она тебе фокусник, ахалай-махалай! Обленилась совсем! – возразила Кружкова.
-А ты-то чем лучше! Тоже с пустым листом в затылок дышала!
-Потому и не качу бочку на Нику!
-Лер, я одна во всем виновата! Надо было позаниматься с вами, подготовить получше!
-Да на фиг нам твои занятия! Мы звездей с небов хватать не собираемся, к чему мозги напрягать! Просто ты по Дениске сохнешь, вот и решила на мне отыграться! А заодно и Лерусику досталось! – заявила раздосадованная Крикова.
Ника остановилась, застыла на месте. Горло перехватило от обиды и горечи.
-Ты действительно так думаешь? – судорожно сглотнув, сказала она.
-Конечно, вы обе мне обзавидовались! – злорадствовала Лика.
Лера удивленно вытаращила большие карие глаза, махнула рукой в ее сторону, но промолчала.
Их догнала компания продвинутых одноклассниц.
-Ну, что, Рыжова, получила? – хмыкнула жующая жвачку девчонка с всклокоченной креативной прической – одна из штатных красавиц Зилка Тюлькина. – Ты или дура, или святая, из-за чмошниц подставилась!
-Отвали! – огрызнулась Крикова.
-А ты молчи, крысятина, если не въезжаешь! Из-за вас, сучек, правильная пацанка срезалась! – Зилка демонстративно выдула розовый пузырь, который, лопнув, облепил ей едва ли не половину физиономии.
-Она сама затеяла эту писанину,- сбавила обороты Лика.
С Тюлькиной ссориться себе дороже – затюкает потом. В арсенале вредной девицы масса изощренных издевательств.
-Ах, сама! Неужто поумнела, наконец? Сечешь, Рыжова, как она тебя топит?
-Но я действительно сама… - тихо проговорила Ника.
-Ну-ну, корчи из себя херувима, только потом не плачь! – заявила Зилка.
-Зилок, ты чё матом ругаешься? – капризно протянула одна из ее подружек, субтильная блондинка Светка Сизова.
-Херувим – значит, ангел, балда! Это ты с матюками встаешь и ложишься! – ответила Тюлькина, никогда не лезшая в карман за словом.
Дома Ника не находила себе места. Казалось, стены давили со всех сторон, потолок коварно присоединился к ним, нависая прямо над головой. Она плохо переносила тесноту.
На вещевом рынке, куда Людмила с дочерью ездили за покупками, девушке становилось не по себе уже в первом ряду.
-Наверное, так выглядит ад, - вздыхала она, вцепившись в руку матери.
-Не драматизируй, детка, обычная барахолка, - отвечала та. – Бери с подружек пример, они могут часами тут рыскать...
-Не говори, мам! Однажды мы искали Лике кроссовки. Думала, с ума сойду! Она меня затаскала. И то ей не подходит, и это. У одних подошва не такая, другие дороги, третьи вовсе отстой…
-Отстой – осадок в растворе, милая. А вообще, учись преодолевать трудности! – изрекала мать, врубаясь в очередной прилавок. – Глянь-ка, симпатичная блузочка!
Из-за перипетий в школе Вероника чувствовала себя дискомфортно, как никогда. Если бы мама с папой были дома! Она рассказала бы обо всем, получила короткие, слегка циничные, а, в общем, жизнеутверждающие комментарии, и обязательно почувствовала бы себя лучше. Или нет, не призналась бы, к чему зря волновать родителей? Ника протяжно вздохнула и закрыла глаза. Моментально из глубин естества выплыла грустная девушка с анемично бледным лицом. Аня. Воспользовалась тишиной пустой квартиры. С некоторых пор они стали общаться друг с другом, словно сестры. В результате в голове постоянно крутился фильм с продолжением и нескончаемым диалогом.
Усталая женщина в ситцевом платье и цветастом фартуке смотрела строго:
-Чупаха чертова! Скоко раз говорила, пора лень сменить на ремень!
-Прости, мама, - тихо проговорила девочка, опустив голову.
-Чо ты мне простикаешь! Да не стой, как чагрыня, голову подыми! Думашь, не знаю, какого лешего ты мусор под половик замела? Подружки на улицу кликнули? Они гуляют, так, небось, все дела поделали! А тут пол плеснёй порос, а она дырка свись! Давай, уберись, тогда и подешь, я не доржу! – без тени жалости выговаривала Василиса Кучасова старшей дочери.
-Мам, тут до ночи возиться, куда ж она в темень-то пойдет! – вступилась за сестру крошка Тамара.
-Томка, а ты не защыщай! Давно я до нее, чертовки, добираюсь! Вон анадысь тетрадки Лидкины в макулатуру сдала, хто просил?
-Но они старые и совсем ей не нужны! – снова возразила девчушка, сосредоточенно катавшая по столу картофелинку размером с грецкий орех.
-Зато там одни пяточки, сердце материнское радовалось глядеть, а энта! Давай, за веник берись, Анька, не то тряпкой по хребтине отхожу! – женщина в сердцах махнула рукой в сторону девочки.
Та сжалась, будто от удара.
-Ишь, съежилася! Изверга из матри изображашь! – набирала обороты Василиса. – Плоха я тобе, чертовке! Уж не обессудь, кака есть! Ну - за уборку, и пока пол до порога не отчистишь, даже не думай удрать!
Испуганная Аня схватила веник и принялась мести. Потом придется скоблить некрашеные доски тупым ножом – нудная работенка, но ее ежедневная обязанность. Сыроватое дерево, ежели запустить, засалится - вовек не ототрешь.
-Мам, за что ты ее так! Вон Лидка в школу на спектакль убежала, ей можно, а Анька все по дому, да по дому, и отойти не смей! – вступилась Томка.
-Она – старшАя! Ей положено все грехи ваши на себя брать! – совершенно спокойно, без нервов, пояснила мать.
-Да вон, Мишка на скоко ее старше, ты с ним никогда не воюешь!
Какая она храбрая, хоть и маленькая! Аня бы со страху померла после таких слов, да ей и не дозволено рот раскрывать!
-Тю-ю-ю, Мишка! Он – мужик, а чо с мужика взять! Девка – друго дело, на ей все доржится, и дом, и земля нашенская! А ты вон не толкуй мне тут, заступница! Лидушка, она умнуша, чай после школы в нститут подет! – помечтала Василиса.
Аня поставила веник и взялась за скребок. Слезы душили ее.
-Видишь, Ника, а мне ни о каком институте, ни словом единым! Аньке учиться не надо! Ладно еще, быстро успокоилась, а то читала бы над душой битый час, с пяти лет всё припомнила! Вот бы еще раз дистрофией заболеть или воспалением легких! Тогда она ласковая была, не бранила! Поди, испугалась, помру, некому станет по хозяйству хлопотать да за младшими следить!
-Господи, не мучай же меня, мне итак несладко! – взмолилась Ника.
Она давно сдерживала слезы, но тут не выдержала и зарыдала, бурно, горячо, как плачут только в детстве и ранней юности.
-Давно бы так, - мягко упрекнула Аня и, нещадно скребя пол, присоединилась к "хозяйке".
Василиса не обращала внимания на ее слезы, только раз, пройдя мимо, проворчала:
-Слышь, Анька, кончай мокроту разводить, не разжалобишь! Три лучше, не ленись, после спасибо скажешь матри, котора с измальства к труду приучила!
Женщина и не подозревала, что дочь давно не надеялась ее разжалобить.
В пустой квартире вибрировала тишина. Трель звонка прозвучала набатным колоколом. Потрясения трудного дня, как выяснилось, имели продолжение: за дверью стоял Денис.
-Привет! – произнес нарочито весело.
-Привет! – Ника ответила скорее растерянно, чем радостно.
-Впустишь? – он широко улыбнулся красивым белозубым ртом.
-Конечно! Чаю?
-Если можно.
Он внимательно всмотрелся в заплаканное лицо девушки, но ни о чем не спросил. На кухне с салфеточками в сине-белую клетку – мило и покойно, но взгляд гостя проедал ей спину. Зачем он здесь? Тоже осуждать за глупость? Или жалеть? Все, все рушилось!
-Ника, объясни, что случилось на контрольной?
-Тебе же Лика рассказала.
-Она места себе не находит, думает, ты обиделась…
-Конечно, нет! – воскликнула девушка и резко обернулась, едва не опрокинув со стола заварочный чайник.
-А ее последние слова просто ни в одни ворота… - Денис замялся, опустив голову.
-Она сгоряча, не подумав.
-Не ей пылить в ее положении.
-Положении? – Ника широко раскрыла глаза.
-Да не о том я, - хохотнул Чибисов, - лично мне понятен твой срыв. С первого класса решать контрольные за двух заурядных Барби, тянуть их буквально по всем предметам! Разве твоя вина, что наши недалекие красавицы не в состоянии усвоить алгебру?
-Зачем ты так? – Ника опустилась на табурет, руки ее, тискавшие край сине-белой салфетки, мелко дрожали.
-Грубовато, но верно, скажешь, нет? По-твоему, я идиот?
-Нет, Дениска! - девушка подалась вперед, ловя его взгляд, с готовностью раскрытый перед нею. Покраснела. Как давно она не смотрела ему в глаза, и как это невыносимо!
-Я столько лет общаюсь со всеми тремя и делаю выводы! Лерка с Ликой привыкли к постоянной опеке, совсем обленились! А сегодня их атмосфера затряслась!
Слова Чибисова перекликались с ее недавними мыслями. Он довольно часто произносил фразы, которые вертелись у нее на языке.
-Девчонки просили поговорить со мной? – спросила Ника.
-Гадаешь, зачем я пришел? – усмехнулся юноша.
-Честно говоря, да.
-Тебя проведать. Знаешь, никогда не понимал мазохистов! Ты же себе хуже сделала, подружкам-то с их тройбанами до фени – лишняя пара картину не испортит, а вот отличнице баран ни к чему.
-Сочувствуешь?
-Конечно! Мы же друзья! Или нет?
-Да, - Ника согласно кивнула, - спасибо.
-Вообще-то я давно хотел поговорить…
-О чем?
-Не понимаешь? - Его некрупные выразительные очи подернулись влажной масляной пленкой, придавая лицу взволнованно-ироничное выражение.
Чибисов выдержал эффектную паузу.
– Из вас троих Лика казалась самой забавной, смешной и пушистой, как зайчишка. Стыдно признаться, но по натуре я больше созерцатель, книжный червь, а она напоминала трогательного Вини Пуха, щечки пухлые, розовые. Детство тем и прикольное, что легко дружишь с кем угодно. Но, вырастая, начинаешь переоценивать себя, других. Иногда ломаешься в один день. Со мной так и случилось. Вроде ничего не изменилось во вчерашней Анжеличке, но я вдруг ощутил шкурой, инстинктом – если копнуть поглубже, то внутри-то ничего нет. Она – пустышка, конфетка без начинки. Иногда попадаются карамельки с брачком, наткнешься на такую, и досада берет! Скучно во рту гонять!
-Вы все сговорились, да? И папа, и Зилка, и ты! – выдавила Ника.
Ей бы радоваться - надоела Крикова Денису, но отчего-то сделалось не по себе, словно кошку зазря отлупила.
-При чем здесь дядя Олег? – насторожился Чибисов.
-Сегодня утром он спросил, уверена ли я в своих подругах. Говорил, что не видит в Лике и Лере личностей и все в таком духе. Потому еще я и сорвалась на контрольной – слова его некстати вспомнились!
-Вот видишь! У разных людей мнения сходятся!
Ей почудилось или парень облегченно вздохнул? Наверное, она становится излишне подозрительной!
-Сегодня я выудил из почтового ящика это послание.
Денис протянул Нике листок с набитым в редакторе Word Art текстом: "Бойфренд Криковой, ты отстойный идиот! Зилаида." Ника недоуменно повертела в руках бумагу и пожала плечами:
-Отстой – осадок в растворе! Ничего не понимаю…
-Зато я понимаю: я действительно идиот, а ты – супер…
