Дела у него шли успешно, он собрался прикупить себе еще несколько кораблей. Поэтому они и переехали в Сангру – этого требовал растущий бизнес, да и столичная жизнь манила своими развлечениями.
       В доме царила суета – сразу видно, что до окончательного обустройства на новом месте еще далеко. Пахло краской и мастикой, слышался стук молотка и скрип передвигаемой мебели. Носились с озабоченным видом горничные, важно проходили рабочие в заляпанных комбинезонах, настройщик терзал пианино. На нас никто и внимания не обратил, девушке пришлось несколько раз довольно громко позвать, прежде чем, оборачиваясь и на ходу споря с кем-то, вышла ее мать.
       – Нет, я настаиваю, что заказывала терракотовый, а не этот ужасный песочный, - сказала она в открытую дверь и обернулась к нам.
       Фамильное сходство определенно прослеживалось – у матери Кэти были такие же живые темные глаза, очаровательные ямочки и стремительная походка, как и у дочери. Одета она была в простое домашнее платье, и становилось совершенно ясно, что покушать – одно из ее любимых удовольствий.
       – Эти поставщики тканей совершенно невозможны! Я ругаюсь с ним уже второй час, а он мне говорит, будто доставил именно то, что я заказала!
       Она возмущенно покосилась назад, но тут вмешалась Кэти:
       - Мама, позволь представить тебе Локера Вейнарда. Он родственник барона …
       - Барона Неттель, - подсказал я.
       - Да, этого самого барона, - быстро подхватила Кэти. - У меня хотели украсть кошелек и столкнуть на мостовую, а он меня спас! И из-за этого его самого чуть не задавил огромный мобиль. Это все Лолли и По виноваты. Локер через неделю вступает в наследство после смерти родителей. Представляешь, у него все украли, когда он ехал паровым экспрессом! Пусть поживет у нас, пока ему пришлют документы, и он станет наследником своего особняка?
       Кэти выпалила все единым духом и теперь выжидательно смотрела на мать.
       А я с ужасом понял, что звучит это все настолько дико и неправдоподобно, что сейчас меня выставят за дверь. Хорошо, еще если только этим закончится…
       - А я давно говорила тебе, что эти дрянные собачонки – пустая трата денег, Кэти. Куда лучше было бы завести мастифа. Сразу видно, что в доме настоящая собака, и на всяких наглецов спустить можно. Спасибо вам, молодой человек, что помогли моей девочке. Живите, сколько хотите, места у нас достаточно. Я даже еще не знаю, сколько в этом доме комнат. Пожалуй, полгода уйдет, пока мы тут все обставим! Называйте меня мадам Чэнс, и располагайтесь как у себя дома.
       Горя желанием вернуться к прерванному спору, мадам все объяснения дочери приняла на веру без малейших колебаний, развернулась, и точно королевский галеон, величественно вплыла в гостиную со словами:
       - Так значит, вы отказываетесь менять обивку? Тогда я подаю на вас в суд.
       В ответ послышался жалобный лепет поставщика и решительный голос мадам:
       - Два дня! Не дольше.
       Кэти рассмеялась, помахала рукой и убежала в сопровождении горничной, а меня вручили попечительству лакея и проводили на второй этаж в одну из спален для гостей. Комната была превосходно обставлена, горячая ванная – восхитительна, а когда я ее, наконец, с сожалением покинул, на кровати ждали свежая белая рубашка и новенькие светлые брюки. Брюки были велики, пришлось положиться на помощь широких полосатых подтяжек.
       Руку мне обработала мадам лично.
       - Это снадобье я привезла из провинции. Лучшая травница делала, здесь такого не найти! – убежденно сказала она, смазывая укусы и царапины резко пахнущей коричневой жижей и накладывая тугую повязку на искусанную ладонь. - Сейчас зайдет портной, а через час будет обед.
       Портной явился незамедлительно, обмерил, пообещал завтра доставить несколько готовых костюмов на выбор, и прямо на месте подогнать их по фигуре.
       Отец семейства уже был дома, а он не обладал простотой своей жены и дочери. Сразу было видно, что это настоящий делец, с хваткой. Историю появления в доме гостя ему, перебивая друг друга, поведали Кэти и мадам, а он только посмеивался, с отменным аппетитом поглощая жареную камбалу с овощами.
       - Значит, наследник? – спросил Чэнс, откинувшись на высокую спинку кресла. Был он мужчиной крупным, жилистым, без грамма лишнего жира. Вилка в его пальцах казалась игрушечной. Легкий прищур серых глаз, чуть ироничная, но вполне доброжелательная улыбка. – А кто ведет твои дела? Адвокат-то надежный?
       Тут я чуть не запаниковал. Кроме Вильфора, никого из судейского сословия не знаю! Но колебаться было некогда – Чэнс смотрел крайне подозрительно. И я рискнул.
       - Завещание хранится в конторе господина Вильфора.
       Над столом повисла пауза. Господин Чэнс отложил вилку и кивнул с пониманием:
       - Вильфор!
       После этого все пошло гладко.
       ------------------------------------------------------------------------------
       Перо Локера быстро скользило по бумаге, воспоминания оживали, и он снова чувствовал себя восемнадцатилетним парнишкой, замирающим под вопрошающим взглядом Чэнса.
       
       «Мы с ним побеседовали о разнице между столицей нынешней и той, какой она была еще с десяток лет назад, до того, как стала бурно развиваться техномагия, и город заполонили паровые мобили, и мобили на кристаллах, в домах появилась пневматическая почта и лампы на статическом электричестве.
       Совсем недавно на заводе под Сангрой стали собирать механических слуг, и это поначалу казалось таким невероятным! А теперь уже все к ним привыкли, и во многих домах были механы-охранники. Паровые экспрессы соединили самые отдаленные уголки королевства. В небе парили паростаты, а на морские суда все чаще ставили паровые двигатели.
       Когда речь пошла об этом, Чэнс весь преобразился. У него глаза загорелись, он оживился и заговорил с азартом.
       - Я думаю, мы должны пользоваться всеми преимуществами прогресса! У меня несколько больших торговых судов, на всех есть паровые машины. Они делают до десяти узлов при полном отсутствии ветра и приносят стабильные прибыли. Не слишком красивы – да никто от торговцев этого и не требует. Но недавно я купил клипер. И знаете, что я скажу? Красивее этого корабля я ничего в своей жизни не видел! Красавец! Такие стремительные обводы корпуса, такое совершенство линий! Я назвал его в честь моей малышки – «Кэти Чэнс», мне кажется, у него такой же веселый и непредсказуемый нрав!
       Он бросил на дочь любящий взгляд, а Кэти в ответ послала отцу воздушный поцелуй. Мадам Чэнс с добродушной улыбкой сказала:
       - Реджи, ты все уши нам прожужжал этим кораблем! Может, мальчику это вовсе и неинтересно!
       - Нет, что вы! Я, конечно, в кораблях немного смыслю, но про гонки чайных клиперов вся Сангра знает…
       Господин Чэнс от такого вполне невинного замечания вдруг изменился в лице и как-то потух, но тут вмешалась мадам, отвлекла его вопросом о цвете штор в спальне, а Кэти вскочила со стула и, бросив салфетку, объявила:
       - Мы уже сыты, спасибо большое, нам пора.
       И не дав мне и слова сказать, утащила из столовой. Девушка стремительно шла, почти бежала, пока мы не оказались в саду. И молчала, не говорила ни слова – значит, дело серьезное.
       У меня похолодело в груди – я что, сболтнул лишнего, и теперь меня вышвырнут на улицу? А Кэти просто хочет оттянуть этот неприятный момент…Я понурился и плелся за ней, раздумывая, где в таком случае смогу переночевать. Выбор был невелик – лавочка в парке или каменный парапет на набережной.
       Немного побродив по цветным дорожкам, Кэти выбрала скамейку, окруженную фонариками разной высоты. Внутри белых чаш горело пламя всех оттенков голубого, бросая на ее лицо и открытые руки странные переменчивые блики. Усевшись, она потянула меня за рукав, и я сел рядом, вопросительно заглядывая ей в лицо.
       - Если я сказал что-то такое, что могло обидеть твоего отца…
       Но она перебила, с горячностью воскликнула:
       - Ах, нет! Ничего подобного! Просто, когда заходит речь о гонках, папа всегда такой делается… Понимаешь, все дело в этом клипере. С ним происходят странные вещи. Из-за этого папа сам не свой.
       С моей души скатился булыжник размером с арбуз! Теперь я старался лишь не выказать своей радости.
       - Странные вещи? Какие именно?
       - В последнем рейсе вспыхнула какая-то эпидемия. Умер капитан и несколько матросов. Такое случается, но пошла дурная слава, особенно когда клипер проиграл Регату. А ведь раньше он считался одним из лучших, потому его и купили!
       - Погоди. Одним из лучших? Но я никогда не слышал про клипер-победитель по имени «Кэти Чэнс».
       В Сангре народец весьма азартный, и на любое состязание тут же заключаются пари и делаются ставки. Столичные букмекеры наживаются даже на паучиных боях и блошиных скачках, что уж говорить о таком захватывающем событии, как гонки чайных клиперов.
       Эти стремительные красавцы-парусники славились тем, что могли доставить груз чая и пряностей с островов так быстро, как и не снилось остальным кораблям. При строительстве таких гончих судов приходилось жертвовать грузоподъемностью – трюмы их вмещали не так много, но зато приобреталась большая скорость. Поэтому-то они и возили только дорогостоящий и быстро портящийся товар.
       Когда-то случилось так, что два клипера одновременно вышли из Счастливой Гавани в Порт-Джералд. Капитаны, по легенде, питали друг к другу давнюю вражду: то ли один увел у другого жену, то ли проиграл в карты и отказался платить. Плавание превратилось в состязание на скорость, и положило начало потрясающему по остроте и азарту развлечению.
       Теперь за гонками клиперов следят с самого старта. Когда дело идет к финалу, прямо на улицах собираются целые толпы азартных болельщиков, а мальчишки мечтают стать капитаном и носить на кителе Золотой Парус, отличительный знак победителя. Его обладателей знали по имени и в лицо, как и названия кораблей, приходивших первыми хотя бы один раз. И если название «Кэти Чэнс» ни о чем не говорит, а клипер считается одним из лучших – налицо какое-то противоречие.
       - Ты и не мог про него слышать, - развеяла мои сомнения Кэти. – Моим именем его назвали совсем недавно, а раньше он назывался «Антуанетта».
       - «Антуанетта»! Так это она!
       Изумлению моему не было предела. Про «Антуанетту» не знать было невозможно. История этого клипера, его красота и многочисленные победы – все это превратило парусник в настоящую знаменитость. Теперь я понимал восторг Чэнса, с которым он говорил о своем корабле.
       - Но как же случилось, что «Антуанетта» поменяла название? Не подумай, мне очень нравится твое имя, - я на всякий случай улыбнулся примирительно и погладил Кэти по руке. – Но она была такой известной!
       Кэти на мое прикосновение отреагировала очень спокойно, никакая искра между нами, как это любят описывать в романах, не проскакивала – наоборот, я чувствовал себя с ней так, будто она была моей сестрой...»
       ---------------------------------------------------------------
       Перо замерло над последней фразой, а на губах Локера появилась печальная усмешка. Кого он сейчас пытается обмануть? Самого себя? Глупое занятие. Не проскочила искра … Как сестра…Он что, был бесчувственным болваном, или слепым? Или монахом? Кэти была так хороша в том странном свете садовых фонариков… Локеру даже не нужно было закрывать глаза, чтобы увидеть ее как наяву: тонкие пальчики теребят оборку платья, смуглой щеки касается шелковистый локон, нежные губы приоткрыты, она что-то говорит ему… Он умирал от желания ее поцеловать. И от невозможности это сделать. Кэти так близко, так просто обнять тонкую талию, притянуть к себе, сжать в объятиях… Даже сейчас у него застучало сердце, едва он подумал об этом. А уж тогда! Каких ему стоило усилий вести себя благопристойно! Как трудно было оторвать взгляд от ее губ, вслушаться в ее слова, думать не о поцелуях, а о проблемах мистера Чэнса!
       Локер даже рассмеялся, и зачеркнул последнюю фразу.
       Не стоило прикасаться к ее руке. Он на какое-то время перестал мыслить связно, и пришел в себя, уже когда Кэти рассказывала, что переименование «Антуанетты» было условием, на котором она продавалась.
       
       Об этом паруснике судачила вся Сангра, от аристократических гостиных до портовых пивных.
       История «Антуанетты» давно обросла слухами и превратилась в легенду, о ней слагали стихи, душещипательные баллады и романсы, а моряки пели парочку залихватских песен не совсем пристойного содержания.
       
       Антуанетта, в честь которой и был поименован парусник, была не кто иная, как Антуанетта Элизабет Мари, маркиза Араутская, герцогиня Флёр. Помимо того, что маркиза была редкостной красавицей, она еще и славилась своими сумасшедшими выходками. Ее род был одним из самых древних и знатных в Орпейском королевстве. Из поколения в поколение вместе с фамильными богатствами, титулами и мощными магическими способностями передавались высокомерие, спесь и неукротимый характер. Антуанетта воспитывалась как достойная наследница этой фамилии. Само собой, ее неугомонный нрав доставил немало хлопот родителям.
       В семнадцать она влюбилась, а избранником юной маркизы стал красавец-капитан пиратского корабля. Девица сбежала с ним из дому и, естественно, он оказался мерзавцем. Только Антуанетта вовсе не была похожа на слезливую жертву, умоляющую о том, чтоб ее вернули в отчий дом. Не прошло и недели, как неверный возлюбленный украсил своим шикарным телом рею собственного галеона, и тот перешел под командование маркизы с полного согласия восторженного экипажа. Золотые были деньки! Слава красотки, берущей на абордаж самые охраняемые и магически защищенные торговые корабли, гремела по всем Южным морям. В это самое время О’руак, знаменитый флибустьер и ловелас, на свою беду, ее и встретил.
       И разбилось сердце сурового морского волка о надменную улыбку маркизы. Он уж и так к ней, и эдак… Жемчуга и рубины она со смехом ему под ноги бросала – у самой этого добра хватает, нашел чем удивить. Цветы и конфеты отправлялись прямиком за борт. Редкие животные и другие диковины украшали собой зоопарки и музеи тех портовых городов, в которых О’руак имел глупость их дарить. Говорят, в одной убогой рыбацкой деревушке в каждом доме есть бесценный фаганский ковер ручной работы. Они достались рыбакам совершенно бесплатно, когда галеон Антуанетты встал на якорь у поселочка для пополнения запаса питьевой воды, а О’руак снова явился, пылая страстью и надеясь на взаимность.
       Так тянулось довольно долго – маркиза смеялась над влюбленным О’руаком и отплывала, обстреляв на прощание его корабль; он грозился, что потопит ее галеон, уходил в запой, а потом бросался по следу, плюнув на гордость. И, наконец, неприступная крепость пала – маркиза, то ли утомившись от бесконечных преследований, то ли сжалившись, то ли… впрочем, кто поймет женское сердце? Женщины и сами его не понимают!
       Коротко говоря, однажды Антуанетта вместо того, чтобы выслушивать объяснения бледнеющего в ее присутствии моряка, просто взяла его за ворот, втащила в свою каюту и изящным ударом ноги захлопнула за ними обоими дверь. Выполз он оттуда, как повествует легенда, утомленный и счастливый, день на второй или на третий (а некоторые утверждают, что через неделю) и думал, что вот теперь-то!..
       И в самом деле: какое-то время Антуанетта хранила ему верность и они, говорят, неплохо подзаработали на контрабанде алмазов с острова Прийтт. А потом маркиза исчезла. Галеон ее остался, но команда сменилась почти полностью.