Док вышел из театра одним из последних – до него не сразу дошло, что зал уже опустел, и надо уходить. Как он оказался в театре, Док не смог бы сказать, не помнил. Теперь мужчина растеряно стоял на ярко освещенной площади. Люди вокруг смеялись, обсуждали спектакль и игру актеров, прощались, садились в экипажи и мобили, неторопливо шли куда-то. Ему не нравилось это скопление народа, и он свернул в первый же темный проулок. За спиной запыхтел мобиль. Док хотел обернуться, но не успел – на затылок обрушился удар большого разводного ключа, обернутого в мягкую ткань.
… Что-то мелькало перед глазами, и это раздражало. Голова болела просто ужасающе. Потом он понял, что веки у него плотно закрыты, а по лицу мечется тонкий луч фонарика. Связанные за спиной руки онемели. Саднили запястья. Мелькание превратилось в яркий нестерпимый свет. В лицо плеснула обжигающе-холодная вода.
- Живой. Отлично.
Фонарик убрали, он смог открыть глаза. Накатил приступ сухого раздирающего горло кашля. Кажется, его притащили в ангар, или мастерскую. Смутно виднелись под самой крышей окошки, сквозь грязные стекла падал свет от горевших где-то поблизости уличных фонарей.
- Не надо так дергаться, поберегите руки, Джеронимо, они вам понадобятся. Кора, включи свет.
Лампы под пыльными стеклянными колпаками вспыхнули синеватым светом, затрещали разрядами статического электричества. Это действительно оказалась мастерская, и более того – его собственная мастерская! Он узнал скрытые под брезентом станки, механизмы, инструменты и ящики, шкаф с чертежами. Хотя не бывал здесь очень давно. С тех самых пор, как...
Надо рассмотреть тех, кто его сюда притащил. Первый был плечистый и довольно высокий. Одет как кондотьер: кожаный жилет поверх рубахи с закатанными рукавами, черные штаны из плотной ткани заправлены в высокие ботинки. Простое грубоватое лицо не выражало никаких эмоций. Где-то позади, полускрытая незаконченной моделью пароходофрегата, маячила еще одна фигура в черном.
- Ну, узнаешь родные места? Тогда прямо к делу. Ты должен кое-что сделать. И притом быстро, Джеронимо, очень быстро.
- Кто вы такие? Я ничего не понимаю…- Док пытался незаметно дотянуться пальцами до заднего кармана.
- Это ищешь?
Кондотьер разжал кулак, и Док увидел на его ладони свой брегет – крышка оторвана, верхний циферблат безжизненно темен. В оцепенении ученый наблюдал, как механизм падает на бетонный пол, и исчезает под квадратным каблуком армейских ботинок. С противным хрустом умерла надежда связаться с Тайным Корпусом или с лабораторией. Ему не было страшно. Они его убьют? Черный комок, поселившийся в его душе после того, как ушла Элли, радостно шевельнулся при этой мысли.
- Чего вы хотите?
- Чтобы ты выполнил одну небольшую работёнку. Она тебе по силам, так что даже и не думай отказываться. К тому же у нас есть пара веских доводов, чтобы сделать тебя посговорчивее.
- Что за работа? – надо же узнать, от чего потом придется небрежно отказаться.
- Ты сделаешь устройство, которое сможет отключать все механизмы в радиусе пяти миль. Механоидов, приборы на паростатах, все, что приводит в движение мобили, заставляет работать станки на заводах, и механические армейские костюмы. Все, в чем есть хоть доля техномагии, должно бездействовать, когда твое устройство будет включаться.
Это было неожиданно. Док оценил масштаб идеи. Прикинул пути реализации, просчитал варианты, залюбовался красотой одной из возможных схем, и невольно ощутил искушение согласиться. Желание принять вызов, найти простой и элегантный способ решения проблемы взбудоражило ученого. Он вдруг понял, как ему не хватало этого – масштабных, больших задач, пищи для ума, и ничуть не покривил душой, когда ответил:
- Это слишком грандиозно. Тут целый штат нужен, лаборатория с хорошим оборудованием. И то я не гарантирую успеха. Конечно, если побиться над задачкой пару недель…
- Сутки, - коротко ответил, как отрубил кондотьер.
- Да это невозможно! – Док встал на колени, смотря внизу вверх в лицо верзилы, но говорил твердо. – Какие тут стимулы могут помочь? Я не сделаю этого. И потом… это опасная вещь. Не думаю, что мы договоримся. Хотите убить меня? Давайте.
- Вы так спешите сделать детей круглыми сиротами, Док.
Он дернулся, как от удара. Темная фигурка выступила на свет. Ученый увидел резкие черты юного лица, выступающие скулы, светло-серые, почти прозрачные глаза и тонкую линию бледных губ, подчеркнутых белым шрамом на остром подбородке. Она смотрела на него со спокойным презрением, тонкая и прямая, едва доставая макушкой до плеча наемника, но Док безошибочно понял – эта сероглазая тут главная. Верзила лишь исполнитель.
- Вы оба очень плохие родители, господин Джеронимо. Элли предлагали такую простую вещь – всего лишь уговорить вас помочь. Она же знала, чем это закончится. Но не захотела думать о детях. И о том, как это будет больно для вас. Эгоистично, не правда ли? Но и вы не лучше, если говорить откровенно. Когда вы в последний раз видели Рудру? Держали за руку Вильермо? Вы еще узнаете их? Дети так быстро растут…
Больше всего на свете Доку хотелось сейчас броситься на эту девку и сделать что-то темное, ужасное! Бить ее до тех пор, пока она не замолчит! Черная воронка, притихшая было в его утробе, вновь ожила, завыла, безжалостно перемалывая стены, воздвигнутые в попытках забыть и не думать, не помнить… В речи сероглазой проскакивал какой-то акцент, но затуманенный душевной болью разум Джеронимо не мог сконцентрироваться на этой мелочи.
- Не смей! Не смей говорить о них!
- Но я буду. И вам придется слушать. Вы же не хотите, чтобы ваши дети отправились в Эдем, к маме?
Он смотрел на свою мучительницу с ненавистью, и голос был глухим от злобы:
- А тебе пора отправиться в Преисподнюю, к демонам!
- Чуть попозже. Хотите умереть – дело ваше. Но прежде решите судьбу ваших детей. Сегодня их перевезли в частную школу неподалеку от Сангры, и если к утру там не получат весточки от нас, детям дадут выпить на завтрак молоко с офрейским мёдом.
Док взвыл.
- Это безумие! Оставьте малышей в покое!
- Все в ваших руках. Сделаете к утру половину работы, и дети проживут до вечера. А вот что они будут пить на ночь – молоко с мёдом или без, снова зависит от вас, Джеронимо.
Ему казалось, что он сейчас умрет. Или это окажется иллюзией, диким розыгрышем. Но нет. Лица его похитителей оставались все теми же, и мастерская не спешила становиться кабинетом какого-нибудь промывателя мозгов. Ненависть к тем, кто посмел грозить Руд и Вилли, вспыхнула с такой силой, что черная воронка съежилась и улеглась где-то на дне души, уступая место другим чувствам. Нет! Он не позволит себе паниковать. Он сделает так, как надо, чтобы спасти их.
- Не трогайте детей! Демоны вас раздери, я сделаю, что вы хотите! Но я должен убедиться, что с малышами все в порядке. Иначе и пальцем не шевельну!
Она помолчала немного, а Док думал: если заминка означает, что детей уже нет в живых, а девка просто ищет способ это скрыть, то вопреки всему он заставит и ее, и этого верзилу заплатить за каждое не прожитое Вилли и Руд мгновение! Но она вдруг кивнула:
- Хорошо. Это можно устроить. Но после – никаких глупостей и сразу за работу.
- Я согласен, - в груди Дока недоверие густо смешалось с отчаянной надеждой.
Кора отстегнула от пояса хронометр, живо напомнивший ученому его брегет, щелкнула крышкой, и пробежалась пальцами по разноцветным цифрам и крохотным кристаллам. Такая конструкция была Доку незнакома, но общий принцип он уловил. Когда над циферблатом повисло желтоватое свечение, она поднесла прибор к губам и проговорила:
- Эвелин, пожалуйста, покажите нам детей. Папа очень за них переживает.
Что ответила неведомая Эвелин, он не услышал, а вот увиденная затем картинка, повисшая над хронометром точно большой мыльный пузырь, заставила его податься вперед.
Русоволосая девочка спала на боку, подложив ладошки под щеку, и хмурилась во сне. Рядом, раскинув руки сопел темноволосый малыш, смешно шевеля губами. Они выглядели здоровыми, чистенькими. В поле зрения появилась чья-то рука, Вилли поправили одеяльце, картинка медленно потемнела и исчезла.
- Теперь за дело. Фил, подними его. Контрольная точка в 7 часов утра. Напоминаю, до этого момента должно быть сделано не менее половины.
Дока грубо вздернули на ноги, сняли наручники, дали воды. На этом подготовительная часть закончилась, и ему велели приниматься за работу. Джеронимо поковылял на негнущихся после долгого стояния на коленях ногах к большому стеллажу с инструментами. Он уже знал, что и как будет делать.
Через пять минут работа кипела: на обитом мягким сукном столе разложены детали, гудел портативный накопитель, заряжая кристаллы, а самописец фиксировал возмущения, вызванные работой механической руки. Рука, закрепленная в штативе, неторопливо совершала движения, напоминающие прощальный взмах. Мигали лампочки, поскрипывал механизм старенького преобразователя маги-полей (новый сколько раз собирался сделать, да руки не доходили), сновали туда-сюда крохотные боты-сборщики.
Кора сидела прямо за спиной у Дока. Оборачиваясь, он каждый раз натыкался на внимательный взгляд до странности светлых, неприятных глаз. Когда ему требовалось пойти и взять что-нибудь, Фил следовал за ним неотступно, и заряженный арбалет с тяжелым, пробивающим насквозь лист металла болтом, был нацелен Джеронимо в спину.
- Контрольная точка через четыре часа… через три часа…полтора часа…
Какая-то мелочь, деталь, не давала ему покоя, пока в очередной раз Кора не проговорила:
- Час до контрольной точки.
И тогда Док понял – этот легкий акцент был почти неуловим, но он был! Она тарийка!
Значит, его семью используют как разменную монету в грязной шпионской игре?! Тарийцы решили с его помощью нанести удар Тенибросе! Нет сомнений – как только они получат то, что им нужно, умрет и он, и Рудра с Вилли. А потом начнется война и погибнут тысячи. Что он может сделать? Для начала – успеть.
Он гордился собой, и по праву: вряд ли еще кто-то сумел бы за такое короткое время сделать больше. Теперь Док не жалел о брегете. То, что у него получилось, было куда интереснее.
На сером сукне стола лежал новенький, только что собранный хронограф. В серебряный корпус был заключен висор (любая личина, длительность пока неизвестна) и блюститель (слежение за маркированным объектом). Перемещение по заданным координатам тоже было возможно. Дестабилизатор позволял сделать то, чего от него потребовали: отключить все механизмы и приборы в радиусе мили. Но это было не главное.
То, что мог его хронограф было революционно и невиданно: вмешательство в хронопоток с помощью механизмов до сих пор считалось принципиально невозможным. Лишь самые мощные маги решались иногда на игры со временем. Но сейчас это была его единственная надежда. Если у него получится, он спасёт детей. Нет – он погибнет. Вместе с тарийцами. А если так, то стоит рискнуть.
- Ты что-то замер, Док! – голос Коры хлестнул по нервам, и Джеронимо сжал хронограф в кулаке. – Время! Ты готов показать, чего добился?
- Да. Сейчас…правильно ты говоришь. Время.
Вид у него был растрепанный и безумный. Фил появился откуда-то сбоку, вскинул арбалет, и Док понял – пора! Хронограф активировался нажатием одной кнопки, а дальше уже ничего нажимать было не нужно: перед глазами висела сетка с полной раскладкой возможных действий и вероятностным прогнозом на ближайшие тридцать секунд. Достаточно было мысленной команды, как запускался очередной процесс, и он уже видел, к чему это приведет.
Нити реальности сплетались в новые узлы, Док скользил по ним как паук по свежесплетенной паутине, используя все лазейки, которые только могло ему дать время. Замершие как статуи в парке тарийцы все еще видели его там, у стола, а он уже был рядом, и извлекал из рук Змеи ее хронометр. Слишком долго! Составляющие хронопотока начинали искривляться, образуя новый узор, надо было спешить! Как тут включается связь с заданным объектом? Проследить последний сеанс… Палец Фила белеет на спусковом рычаге арбалета, а ресницы Коры медленно опускаются – всё! Время, сжатое в тугую пружину, раскручивалось, отбрасывая Джеронимо назад.
Раскладка мерцала перед глазами зелеными линиями: дестабилизация магиполей – восемьдесят девять процентов, возвращение к исходной точке – 0,3 секунды, координаты перемещения…
Фил не успел нажать на спуск – металлические части арбалета ржавой трухой осыпались с деревянного ложа. Все механизмы в мастерской распадались, взрывались от перенапряжения кристаллы, оказавшись в такой опасной близости от включенного дестабилизатора, густой дым заволакивал помещение. Кора рванулась в сторону, в руке сверкнула сталь – реакция у нее была отменная, а нож не механизм, он и в таком хаосе остается смертельно опасным! Док мысленно торопил хронограф, милисекунды казались часами. Без единого испытания, на чистой теории созданное устройство запросто могло подвести своего создателя, и тогда…Черная клякса стремительно расползлась перед глазами, а тело скрутила резкая боль, сбивая дыхание и швыряя на колени.
Перенос не был таким плавным и аккуратным, как по хорошо отлаженному каналу. Деструкция и репликация проходили крайне болезненно, Джеронимо не сразу обрел способность слышать, и тишина, в которой он оказался после грохота и взрывов в его разгромленной мастерской, показалась неестественной, опасной. Чернота, застилающая зрение, медленно уходила. Шатаясь, он поднялся на ноги.
Большая светлая комната, ряды кроваток с одинаковыми одеяльцами. Не меньше десятка мальчишек мирно посапывали, досматривая утренние сны. Док замер, пытаясь отдышаться и ошалело улыбаясь. У него все получилось! Он смог обмануть эту змею Кору и тупоголового верзилу с арбалетом! Теперь осталось только забрать отсюда Руд и Вилли. Где же они? Застекленная дверь отразила фигуру ученого – в помятой рубахе, с впалыми небритыми щеками. А вдруг дети его не узнают, или даже испугаются?
В коридоре раздались голоса, шаги – сюда спешили. Скорее всего, сработала сигнализация. Тяжелая поступь – у них тут и механод есть! Конечно, можно его рассыпать в ржавую пыль, но можно попробовать и иначе. Не зря же он закладывал в хронограф висор.
- Здесь никого нет!
- Посмотрите внимательно. Сигнал был отсюда! Уводите детей.
- Дети, пора вставать! Идемте, идемте скорее! Умываться!
А механический охранник уже неторопливо двигался в проходах, сверкал полированными доспехами, пощелкивал коленными сочленениями.
- Механ! Настоящий механ, вы видели? – светловолосый мальчишка радостно тыкал пальцем в охранника.
Рыжий крепыш вскочил на ноги прямо в кровати и заорал:
- Железная башка! Спасайся! Сейчас он вас сожрет!
Но никто всерьез не испугался. Дети весело прыгали, кричали, бросали друг в друга подушки, а в механоида тапочки. Наконец, общими стараниями трех воспитательниц детвору одели, причесали и повели на завтрак.
- Ты кто? Я тебя не помню… - тот самый мальчик, что обозвал механоида «железной башкой» подозрительно покосился на идущего рядом худенького мальчишку с длинной русой челкой.
-Я – Джей, меня поздно вечером привезли… А ты?
