Словно требовалось достигнуть им всем самого дна, чтобы понять: принцип непротивления злу силой для Рук Айленда означал поглощение этим злом! «Быть или не быть» означало «сопротивляться» или «превращаться в безликую погань». Выбор.
Все решал выбор. Те, кого утащило болото, те, кто не видел больше ни искры света, устраивали представление своей душевной агонии. Бенджамин решил, что пора выбираться. У него только в голове вертелось: «Контрабандисты, контрабандисты. Если есть в этом мире справедливость, то я найду этого контрабандиста. А если нет — прекращу все наши мучения тремя ударами скальпеля. Хватит! Дальше некуда!».
И он отправился на поиски неведомого человека, который потерял свою добычу.
По дороге в Бэдтаун разразился ливень, лютый тропический шторм. В бурлящих реках, казалось, отражался истинный уродливый оскал ослепительно красочного архипелага. Но, несмотря на непогоду, пираты пользовались случаем оттянуться и направились по прибытию в сторону бара — единственного относительно нормального места в деревне пропащих душ. Там даже телевизор обретался, правда, по случаю грозы на экране только помехи шли. О громоотводах в здешних местах не слышали, но обесточивать что-либо даже не собирались. Угрюмый мужик отстраненно протирал грязной тряпкой сальные стаканы. Буквально на каждом столе и стуле, в каждой тарелке и рюмке читалось: «антисанитария». Но никого это не волновало. Все считали бар приличным местом для развлечений, играли в покер, тянули пиво, курили наркотики. Доктор оглядел посетителей: еще одна группа пиратов в красных майках притаилась за картами в углу. На вошедших внимания не обратили. У Гипа уже созрел примерный план, как отвязаться от сопровождающего.
К ночи Бен напоил своего караульщика до беспамятства, притащил его в публичный дом Бэдтауна и оставил якобы часа на два, зная, что после утех с дамочками «кореш» от того количества пойла, что удалось в него влить, проспит до утра. Доктор только удивлялся, как ему удалось столь убедительно изображать, будто он тоже пьет, как конь. Одно хорошо — ему теперь верили. После того, как он мастерски извлек осколок гранаты из плеча самого главаря, уважение к нему значительно повысилось, как и уверенность в его лояльности пиратам. Но все обстояло наоборот: его раньше не следовало сторожить, ибо он не ведал, к кому и зачем бежать, а теперь четко и хладнокровно просчитывал каждый свой шаг, пользуясь этим кредитом шаткого доверия.
Вскоре мужчина выскользнул в грозу, в самый ливень, растворяясь в хлестких каплях, точно человек-силуэт с дешевой картинки. Ноги увязали в грязи, что сочилась гноем необработанной раны через деревянную мостовую. Вода в водопаде за деревней срывалась с неимоверным гулом вниз, зато скала закрывала от ветра. Но в лицо все равно летели клоки соломы, сорванной с крыш и курятников, оторванные пальмовые листья, а в ушах гудел ветер. Бен едва различал силуэты домов, но чувствовал, что непогода может быть его шансом, дополнительно скрывающим его перемещения от промокших усталых пиратов. Однако он не знал, куда направиться в поисках контрабандиста. По воспоминаниям из прошлых визитов доктор пытался найти самый странный дом, что стоял на отшибе буквой «Г». Украшенное чучелом птицы над дверью, бронированное листами железа, обиталище некого субъекта с первого взгляда отличалось от обычных утлых лачуг, разбросанных вдоль запруженной реки.
Бенджамин слышал, что вроде бы именно там жил некий человек, который занимался чем-то темным, однако не принадлежал к банде пиратов. Почему его не трогали до сих пор, оставалось загадкой, разве только потому, что Бэдтаун являлся чем-то вроде нейтральной территории для заключения сделок в баре и плотских утех в публичном доме. Так что, по возможности не устраивали стрельбу в пределах городишки. Быть может, этим и пользовался контрабандист.
Сомнения мешали двигаться к двери. На что мог рассчитывать Бен? Да, утром он решил для себя начать сопротивляться, построить план побега… Решительность переполняла его, будто он вмиг по воле волшебства сделался колоссом. Колоссом-то колосом, только на глиняных ногах. А что существовало на самом деле? Шанс на миллион. Не более.
«Но я же просто спрошу? Ничего плохо не случится!» — неуверенно подбадривал себя доктор, вновь превращаясь в того нытика, который и не помышлял кому-то помогать. Не течение — прилив и отлив, мутная вода. Сначала буквально каждый сосуд пульсировал желанием подвига, а через какое-то время все заменяла опустошенность и сознание собственного бессилия. Шанс на миллион… Миллион! Один шанс. Одно стечение обстоятельств, когда дошли слухи о какой-то добыче, спрятанной в храме. А кто сказал, что добыча именно этого контрабандиста?
Но Бен на миг отключил голову, вырубил этого пассивного, вечно сомневающегося блогера, и с размаху постучал несколько раз в железную дверь.
Ветер надсадно выл в ушах, глаза заливал дождь, стекая по спине ледяными прикосновениями страха. Казалось, что в доме никого не было, никто не шевелился. Отчаяние наползало гудением джунглей, окутанных первородным мраком.
— Кто там? — внезапно донесся приглушенный недовольный голос.
— Ты меня не знаешь, — начал смело и уверенно доктор, радуясь, что ему ответили, выбирая тон, которым он всегда обращался к пиратам. — Но, кажется, в последние дни у тебя кое-что пропало.
— Убирайся к ч***вой матери, кто бы ты ни был! — донеслось из-за двери.
— А если я скажу, что знаю, где искать твою пропажу? — пытался казаться лукавым доктор, делая вид, что он в выигрышном положении.
Контрабандист открыл дверь, вернее, мелкое окошечко в ней, в котором показались недовольные небольшие глаза, а затем слепящий фонарик. Бен попытался заслониться от источника света, пока некто рассматривал его из-за двери. Отступать оказывалось некуда.
— Оружие есть? — буркнул недовольно человек. — Ты из пиратов.
— Я безоружен, — доктор показательно слегка поднимал руки вверх с раскрытыми ладонями, пытаясь установить зрительный контакт. — Я не совсем пират! Я скорее их жертва!
— У меня есть хоть одно основание тебе верить? — недоверчиво с пренебрежением шикнул из-за двери человек.
— А у меня тебе? — пустил ответную стрелу Бенджамин, вдруг вновь обретая уверенность в себе.
— Что ж… Верно! — беззаботно кивнул некто, меняя тон разговора. — Как тебя зовут?
— Бенджамин. Или Гип… Я доктор в пиратском лагере, — признался собеседник, опасаясь, что каждое неверное его слово может сорвать переговоры.
— Ну и как мне верить, что ты не привел отряд пиратов? — вновь сделался суровым мужчина.
Бен застыл растерянно, точно непослушный ученик, который разбил вазу на столе учителя случайным взмахом портфеля:
— Не знаю… Совсем не знаю.
— Ну, вот и убирайся! — едва не захлопнул окошечко в двери человек.
— Постой, но разве у провокатора не должно быть складной легенды? — почти заскулил Бен.
— Убирайся! — уже грубо донеслось из-за двери.
— Это ведь ты тот контрабандист, которого преследовали в горах. Вместе… С Хромоножкой, — приникая бессильно к железу, тычась в захлопнутое окошечко, взмолился Бен, неся первое, что приходило в голову.
— Что тебе о ней известно? — вдруг насторожился собеседник, внезапно приоткрывая дверь.
— Ничего. Слушай, если будешь дальше пререкаться, то все твое добро переправят на южный остров. И пиши пропало! — сдвинул брови Бен, приосанившись.
— Ничего о ней. Это плохо, — вздохнул едва заметно человек, но вскоре вновь на его небритом круглом лице заплясала какая-то совершенно неуместная беззаботность. — Ладно, входи.
— Спасибо, — промямлил доктор, переступая порог темного жилища, тут же обдавшего едким застоявшимся в духоте запахом каких-то животных и пива.
— Ну и кто ты будешь? Откуда такая забота о ближнем? — рассматривал придирчиво прибывшего хозяин, который сам оказался мужчиной средних лет. Выглядел он слегка полноватым из-за пивного брюшка, но мощные руки доказывали, что с оружием он обращаться умеет. Лицо его покрывала пегая щетина. Носил он пеструю гавайку и разбитые пляжные шлепанцы, которые в джунглях считались не очень-то качественной защитой от змей и насекомых. Но, похоже, его это ничуть не волновало.
Бен все еще побаивался за исход своей авантюры, о которой он предупредил только Нору. Однако новый знакомый показался приятнее большинства пиратов, хотя судить о трезвости его ума не приходилось. Но вел он себя достаточно приветливо, настолько, насколько возможно по отношению к незнакомцу, который в грозу ломится в дом с просьбами о помощи без каких бы то ни было доказательств. Бен поспешил представиться:
— Я — доктор, попал на остров случайно, едва не продали в рабство. За мной следят, но соглядатай напоен до беспамятства. Предлагаю сделку: я говорю, где твой товар, а ты… Ты сумеешь вывести троих человек с острова?
Словно заготовленная речь сама по себе вырвалась, хотя планировалось сначала узнать получше, с кем приходится иметь дело.
— Ну, привет. Ничего себе сделки у вас! Сначала ты один, теперь о троих речь! Кто еще помимо тебя? — возмутился человек.
— Две женщины. Вернее, женщина и девочка, — вновь почти умолял Бен, понимая, что напускное превосходство — это не та тактика, которую стоило избирать при общении с предполагаемым контрабандистом.
— А их-то с какой радости? Вон рабынь сколько, да хотя бы в Бэдтауне! Я что, всех смогу вытащить? — нахмурился удивленно собеседник, пространно махнув рукой.
— Нет… Просто… Я надеялся, — опустил голову Бен, ощущая, как его начинает подкашивать озноб, бормоча невнятно, не ведая, что врать, чем аргументировать: — Одна прибыла с яхтой, двух подруг ее продали, а я ее выкупил, все думают, что она моя рабыня, но это не так. А девочку на этот остров продал родной отец. Ее пытают…
— М-м-м… Ну, что ты бьешь на жалость мне? — сделался похожим на обиженного ручного медведя собеседник, осуждая уже себя: – А? Вот почему я вместо честной контрабанды вечно присоединяюсь к подпольному сопротивлению? Не иначе, все из-за родителей пацифистов.
— Кстати, одна из моих спутниц — хиппи-пацифист, — ввернул свою реплику доктор, все еще нерешительно стоя возле двери.
— Ладно! Сделка так сделка! Хватит докладывать, кто вы там такие. Меня, кстати, Герк зовут, — отмахивался мужчина, намеренно сурово сдвигая лохматые каштановые брови. — Допустим, смогу вытащить, если Вы не приведете за собой хвост в виде отряда пиратов. Ты так нескладно рассказываешь, что вряд ли можешь врать.
— Если ты сможешь нас вытащить, то на корабле я отдам тебе всю прибыль, которую мне принесла работа на пиратов! — протянул раскрытые руки, как к последнему спасению, Бен, словно уже отдавая все, что он накопил.
Герк снова придирчиво рассматривал это импровизированную сцену, не ведая, верить или нет. Его лицо кривилось и менялось от выражения беззаботности до крайней степени подозрительности. Наконец он хлопнул по столу, садясь вразвалку, как на трон, на табурет, покровительственно повелевая:
— Сначала выкладывай, где мой товар. Учти, я ведь мог бы отдать тебя на растерзание обезьянам, чтобы ты все выдал мне без всяких сделок.
Со стороны узкой комнатки, которая и образовывала «крышечку» буквы «Г» послышался, как по приказу, дружный гул, в котором Бен узнал нестройный клич мартышек. Возможно, их просто напугал раскат грома.
Впрочем, слова Герка прозвучали какой-то ненастоящей угрозой, словно он шутил и никогда не отдавал людей на расправу своим подопечным. А настоящих угроз доктор наслушался от Вааса, так что знал, кто просто пугает, а кто может и реально дыру лишнюю в черепе оставить.
— Но ты ведь этого не сделаешь? — слабо улыбнулся Бен, подобострастно обнажая десны, нервно приподнимая уголки губ. — Я надеялся на помощь.
— Тьфу на тебя с твоей жалостью! — морщился контрабандист, недовольно постукивая по столешнице. — Говори уже!
— Речь шла про какие-то развалины к северу от «Верфи Келла», — вытянувшись, как призывник, выдал информацию собеседник.
— Ну-ну, есть возможность проверить это вдвоем? — сощурился Герк, почесывая недовольно то щетину, то кудрявую шерсть на животе, доставая вскоре из ящика возле стола пистолет-пулемет.
— Только проверю, в каком состоянии тот пират, — засуетился Бен, не веря своему счастью. Шанс один на миллион! И, похоже, сработало! Впрочем, доктор ничуть не был уверен, что Герк не подставит его и не убьет уже на корабле. Но так хотелось верить, что это шанс!
Бен поспешил заглянуть в публичный дом, возле которого на лавке, как и ожидалось, уже спал в полном беспамятстве Бени. Вокруг него с недовольным видом бродил местный сутенер, зная, что пиратов трогать не стоит, ибо они составляли основной источник дохода для его сарая с неоновой вывеской.
Герк, который уже нес на одном плече веревку, а на другом — мартышку, глянул на мертвецки пьяного Бени.
— Он не проснется до утра, — усмехнулся спутник контрабандиста, довольный своей работой, шепнув: — Мешать «ерш» и наркотики — опасная затея.
Брови Герка одобрительно поползли вверх, мужчина широко улыбнулся, отвечая негромко:
— Это ты ему, что ли, «ерши» делал?
— А как же! Специальный «коктейль», — невольно улыбнулся в ответ доктор, удивляясь, что он еще не разучился хоть чему-то радоваться. Он шел как во сне, доверяясь, по сути, совершенно незнакомому человеку. А что еще оставалось? Да, Герк мог завести доктора в чащу, ограбить и убить. Но иного плана просто не существовало. Нора предлагала рискнуть, и была готова сама бросаться в неизвестность. Правильно ли? Бен не ведал, кто прав: Нора с ее безрассудной смелостью или Салли с ее осторожностью, которая приводила только к плачевным последствиям.
— Ты собираешься идти прямо сейчас? — вдруг доктор понял, что они выходят из Бэдтауна, а гроза не стихает.
— А когда же еще? Да, ты сейчас скажешь, что в джунглях настоящий ад, но мы же везучие ребята? Мы сами напугаем лес, а не он нас! Правда, Фред? — Герк обратился к мартышке на плече, которая была облачена в жилет, где помещались какие-то непонятые квадратные брикеты с проводами. Для чего они могли служить, Бен не желал догадываться, все больше убеждаясь, что связался с каким-то лунатиком.
Доктор неуверенно следовал за контрабандистом, сначала по размокавшей грунтовой дороге мимо развалин некой колокольни или башни, которые вырисовывались на возвышении, словно силуэт мистического великана. Памятники древнего политеизма или монотеизма — все здесь смешивалось, стиралось, делаясь скорбными руинами. Только отблеск молнии на миг выхватил из мрака круглое окно в форме цветка, где когда-то, видимо, красовался небольшой витраж.
Вскоре Герк свернул напрямик, срезая крюк. И вот тогда начался настоящий ад: ноги увязали в черноземе, путались в траве и корнях. Идти приходилось в гору, однако не существовал риск получить упавшим деревом по спине — заросли очень скоро сменились плоскогорьем с высокими кустами, огибать которые не составляло труда. Мешал скорее сам ландшафт. Доктор, не привыкший к марш-броскам через леса, споткнулся раз двадцать, тихо ругаясь и приходя к выводу, что надо было становиться в свое время военным врачом.
Все решал выбор. Те, кого утащило болото, те, кто не видел больше ни искры света, устраивали представление своей душевной агонии. Бенджамин решил, что пора выбираться. У него только в голове вертелось: «Контрабандисты, контрабандисты. Если есть в этом мире справедливость, то я найду этого контрабандиста. А если нет — прекращу все наши мучения тремя ударами скальпеля. Хватит! Дальше некуда!».
И он отправился на поиски неведомого человека, который потерял свою добычу.
По дороге в Бэдтаун разразился ливень, лютый тропический шторм. В бурлящих реках, казалось, отражался истинный уродливый оскал ослепительно красочного архипелага. Но, несмотря на непогоду, пираты пользовались случаем оттянуться и направились по прибытию в сторону бара — единственного относительно нормального места в деревне пропащих душ. Там даже телевизор обретался, правда, по случаю грозы на экране только помехи шли. О громоотводах в здешних местах не слышали, но обесточивать что-либо даже не собирались. Угрюмый мужик отстраненно протирал грязной тряпкой сальные стаканы. Буквально на каждом столе и стуле, в каждой тарелке и рюмке читалось: «антисанитария». Но никого это не волновало. Все считали бар приличным местом для развлечений, играли в покер, тянули пиво, курили наркотики. Доктор оглядел посетителей: еще одна группа пиратов в красных майках притаилась за картами в углу. На вошедших внимания не обратили. У Гипа уже созрел примерный план, как отвязаться от сопровождающего.
К ночи Бен напоил своего караульщика до беспамятства, притащил его в публичный дом Бэдтауна и оставил якобы часа на два, зная, что после утех с дамочками «кореш» от того количества пойла, что удалось в него влить, проспит до утра. Доктор только удивлялся, как ему удалось столь убедительно изображать, будто он тоже пьет, как конь. Одно хорошо — ему теперь верили. После того, как он мастерски извлек осколок гранаты из плеча самого главаря, уважение к нему значительно повысилось, как и уверенность в его лояльности пиратам. Но все обстояло наоборот: его раньше не следовало сторожить, ибо он не ведал, к кому и зачем бежать, а теперь четко и хладнокровно просчитывал каждый свой шаг, пользуясь этим кредитом шаткого доверия.
Вскоре мужчина выскользнул в грозу, в самый ливень, растворяясь в хлестких каплях, точно человек-силуэт с дешевой картинки. Ноги увязали в грязи, что сочилась гноем необработанной раны через деревянную мостовую. Вода в водопаде за деревней срывалась с неимоверным гулом вниз, зато скала закрывала от ветра. Но в лицо все равно летели клоки соломы, сорванной с крыш и курятников, оторванные пальмовые листья, а в ушах гудел ветер. Бен едва различал силуэты домов, но чувствовал, что непогода может быть его шансом, дополнительно скрывающим его перемещения от промокших усталых пиратов. Однако он не знал, куда направиться в поисках контрабандиста. По воспоминаниям из прошлых визитов доктор пытался найти самый странный дом, что стоял на отшибе буквой «Г». Украшенное чучелом птицы над дверью, бронированное листами железа, обиталище некого субъекта с первого взгляда отличалось от обычных утлых лачуг, разбросанных вдоль запруженной реки.
Бенджамин слышал, что вроде бы именно там жил некий человек, который занимался чем-то темным, однако не принадлежал к банде пиратов. Почему его не трогали до сих пор, оставалось загадкой, разве только потому, что Бэдтаун являлся чем-то вроде нейтральной территории для заключения сделок в баре и плотских утех в публичном доме. Так что, по возможности не устраивали стрельбу в пределах городишки. Быть может, этим и пользовался контрабандист.
Сомнения мешали двигаться к двери. На что мог рассчитывать Бен? Да, утром он решил для себя начать сопротивляться, построить план побега… Решительность переполняла его, будто он вмиг по воле волшебства сделался колоссом. Колоссом-то колосом, только на глиняных ногах. А что существовало на самом деле? Шанс на миллион. Не более.
«Но я же просто спрошу? Ничего плохо не случится!» — неуверенно подбадривал себя доктор, вновь превращаясь в того нытика, который и не помышлял кому-то помогать. Не течение — прилив и отлив, мутная вода. Сначала буквально каждый сосуд пульсировал желанием подвига, а через какое-то время все заменяла опустошенность и сознание собственного бессилия. Шанс на миллион… Миллион! Один шанс. Одно стечение обстоятельств, когда дошли слухи о какой-то добыче, спрятанной в храме. А кто сказал, что добыча именно этого контрабандиста?
Но Бен на миг отключил голову, вырубил этого пассивного, вечно сомневающегося блогера, и с размаху постучал несколько раз в железную дверь.
Ветер надсадно выл в ушах, глаза заливал дождь, стекая по спине ледяными прикосновениями страха. Казалось, что в доме никого не было, никто не шевелился. Отчаяние наползало гудением джунглей, окутанных первородным мраком.
— Кто там? — внезапно донесся приглушенный недовольный голос.
— Ты меня не знаешь, — начал смело и уверенно доктор, радуясь, что ему ответили, выбирая тон, которым он всегда обращался к пиратам. — Но, кажется, в последние дни у тебя кое-что пропало.
— Убирайся к ч***вой матери, кто бы ты ни был! — донеслось из-за двери.
— А если я скажу, что знаю, где искать твою пропажу? — пытался казаться лукавым доктор, делая вид, что он в выигрышном положении.
Контрабандист открыл дверь, вернее, мелкое окошечко в ней, в котором показались недовольные небольшие глаза, а затем слепящий фонарик. Бен попытался заслониться от источника света, пока некто рассматривал его из-за двери. Отступать оказывалось некуда.
— Оружие есть? — буркнул недовольно человек. — Ты из пиратов.
— Я безоружен, — доктор показательно слегка поднимал руки вверх с раскрытыми ладонями, пытаясь установить зрительный контакт. — Я не совсем пират! Я скорее их жертва!
— У меня есть хоть одно основание тебе верить? — недоверчиво с пренебрежением шикнул из-за двери человек.
— А у меня тебе? — пустил ответную стрелу Бенджамин, вдруг вновь обретая уверенность в себе.
— Что ж… Верно! — беззаботно кивнул некто, меняя тон разговора. — Как тебя зовут?
— Бенджамин. Или Гип… Я доктор в пиратском лагере, — признался собеседник, опасаясь, что каждое неверное его слово может сорвать переговоры.
— Ну и как мне верить, что ты не привел отряд пиратов? — вновь сделался суровым мужчина.
Бен застыл растерянно, точно непослушный ученик, который разбил вазу на столе учителя случайным взмахом портфеля:
— Не знаю… Совсем не знаю.
— Ну, вот и убирайся! — едва не захлопнул окошечко в двери человек.
— Постой, но разве у провокатора не должно быть складной легенды? — почти заскулил Бен.
— Убирайся! — уже грубо донеслось из-за двери.
— Это ведь ты тот контрабандист, которого преследовали в горах. Вместе… С Хромоножкой, — приникая бессильно к железу, тычась в захлопнутое окошечко, взмолился Бен, неся первое, что приходило в голову.
— Что тебе о ней известно? — вдруг насторожился собеседник, внезапно приоткрывая дверь.
— Ничего. Слушай, если будешь дальше пререкаться, то все твое добро переправят на южный остров. И пиши пропало! — сдвинул брови Бен, приосанившись.
— Ничего о ней. Это плохо, — вздохнул едва заметно человек, но вскоре вновь на его небритом круглом лице заплясала какая-то совершенно неуместная беззаботность. — Ладно, входи.
— Спасибо, — промямлил доктор, переступая порог темного жилища, тут же обдавшего едким застоявшимся в духоте запахом каких-то животных и пива.
— Ну и кто ты будешь? Откуда такая забота о ближнем? — рассматривал придирчиво прибывшего хозяин, который сам оказался мужчиной средних лет. Выглядел он слегка полноватым из-за пивного брюшка, но мощные руки доказывали, что с оружием он обращаться умеет. Лицо его покрывала пегая щетина. Носил он пеструю гавайку и разбитые пляжные шлепанцы, которые в джунглях считались не очень-то качественной защитой от змей и насекомых. Но, похоже, его это ничуть не волновало.
Бен все еще побаивался за исход своей авантюры, о которой он предупредил только Нору. Однако новый знакомый показался приятнее большинства пиратов, хотя судить о трезвости его ума не приходилось. Но вел он себя достаточно приветливо, настолько, насколько возможно по отношению к незнакомцу, который в грозу ломится в дом с просьбами о помощи без каких бы то ни было доказательств. Бен поспешил представиться:
— Я — доктор, попал на остров случайно, едва не продали в рабство. За мной следят, но соглядатай напоен до беспамятства. Предлагаю сделку: я говорю, где твой товар, а ты… Ты сумеешь вывести троих человек с острова?
Словно заготовленная речь сама по себе вырвалась, хотя планировалось сначала узнать получше, с кем приходится иметь дело.
— Ну, привет. Ничего себе сделки у вас! Сначала ты один, теперь о троих речь! Кто еще помимо тебя? — возмутился человек.
— Две женщины. Вернее, женщина и девочка, — вновь почти умолял Бен, понимая, что напускное превосходство — это не та тактика, которую стоило избирать при общении с предполагаемым контрабандистом.
— А их-то с какой радости? Вон рабынь сколько, да хотя бы в Бэдтауне! Я что, всех смогу вытащить? — нахмурился удивленно собеседник, пространно махнув рукой.
— Нет… Просто… Я надеялся, — опустил голову Бен, ощущая, как его начинает подкашивать озноб, бормоча невнятно, не ведая, что врать, чем аргументировать: — Одна прибыла с яхтой, двух подруг ее продали, а я ее выкупил, все думают, что она моя рабыня, но это не так. А девочку на этот остров продал родной отец. Ее пытают…
— М-м-м… Ну, что ты бьешь на жалость мне? — сделался похожим на обиженного ручного медведя собеседник, осуждая уже себя: – А? Вот почему я вместо честной контрабанды вечно присоединяюсь к подпольному сопротивлению? Не иначе, все из-за родителей пацифистов.
— Кстати, одна из моих спутниц — хиппи-пацифист, — ввернул свою реплику доктор, все еще нерешительно стоя возле двери.
— Ладно! Сделка так сделка! Хватит докладывать, кто вы там такие. Меня, кстати, Герк зовут, — отмахивался мужчина, намеренно сурово сдвигая лохматые каштановые брови. — Допустим, смогу вытащить, если Вы не приведете за собой хвост в виде отряда пиратов. Ты так нескладно рассказываешь, что вряд ли можешь врать.
— Если ты сможешь нас вытащить, то на корабле я отдам тебе всю прибыль, которую мне принесла работа на пиратов! — протянул раскрытые руки, как к последнему спасению, Бен, словно уже отдавая все, что он накопил.
Герк снова придирчиво рассматривал это импровизированную сцену, не ведая, верить или нет. Его лицо кривилось и менялось от выражения беззаботности до крайней степени подозрительности. Наконец он хлопнул по столу, садясь вразвалку, как на трон, на табурет, покровительственно повелевая:
— Сначала выкладывай, где мой товар. Учти, я ведь мог бы отдать тебя на растерзание обезьянам, чтобы ты все выдал мне без всяких сделок.
Со стороны узкой комнатки, которая и образовывала «крышечку» буквы «Г» послышался, как по приказу, дружный гул, в котором Бен узнал нестройный клич мартышек. Возможно, их просто напугал раскат грома.
Впрочем, слова Герка прозвучали какой-то ненастоящей угрозой, словно он шутил и никогда не отдавал людей на расправу своим подопечным. А настоящих угроз доктор наслушался от Вааса, так что знал, кто просто пугает, а кто может и реально дыру лишнюю в черепе оставить.
— Но ты ведь этого не сделаешь? — слабо улыбнулся Бен, подобострастно обнажая десны, нервно приподнимая уголки губ. — Я надеялся на помощь.
— Тьфу на тебя с твоей жалостью! — морщился контрабандист, недовольно постукивая по столешнице. — Говори уже!
— Речь шла про какие-то развалины к северу от «Верфи Келла», — вытянувшись, как призывник, выдал информацию собеседник.
— Ну-ну, есть возможность проверить это вдвоем? — сощурился Герк, почесывая недовольно то щетину, то кудрявую шерсть на животе, доставая вскоре из ящика возле стола пистолет-пулемет.
— Только проверю, в каком состоянии тот пират, — засуетился Бен, не веря своему счастью. Шанс один на миллион! И, похоже, сработало! Впрочем, доктор ничуть не был уверен, что Герк не подставит его и не убьет уже на корабле. Но так хотелось верить, что это шанс!
Бен поспешил заглянуть в публичный дом, возле которого на лавке, как и ожидалось, уже спал в полном беспамятстве Бени. Вокруг него с недовольным видом бродил местный сутенер, зная, что пиратов трогать не стоит, ибо они составляли основной источник дохода для его сарая с неоновой вывеской.
Герк, который уже нес на одном плече веревку, а на другом — мартышку, глянул на мертвецки пьяного Бени.
— Он не проснется до утра, — усмехнулся спутник контрабандиста, довольный своей работой, шепнув: — Мешать «ерш» и наркотики — опасная затея.
Брови Герка одобрительно поползли вверх, мужчина широко улыбнулся, отвечая негромко:
— Это ты ему, что ли, «ерши» делал?
— А как же! Специальный «коктейль», — невольно улыбнулся в ответ доктор, удивляясь, что он еще не разучился хоть чему-то радоваться. Он шел как во сне, доверяясь, по сути, совершенно незнакомому человеку. А что еще оставалось? Да, Герк мог завести доктора в чащу, ограбить и убить. Но иного плана просто не существовало. Нора предлагала рискнуть, и была готова сама бросаться в неизвестность. Правильно ли? Бен не ведал, кто прав: Нора с ее безрассудной смелостью или Салли с ее осторожностью, которая приводила только к плачевным последствиям.
— Ты собираешься идти прямо сейчас? — вдруг доктор понял, что они выходят из Бэдтауна, а гроза не стихает.
— А когда же еще? Да, ты сейчас скажешь, что в джунглях настоящий ад, но мы же везучие ребята? Мы сами напугаем лес, а не он нас! Правда, Фред? — Герк обратился к мартышке на плече, которая была облачена в жилет, где помещались какие-то непонятые квадратные брикеты с проводами. Для чего они могли служить, Бен не желал догадываться, все больше убеждаясь, что связался с каким-то лунатиком.
Доктор неуверенно следовал за контрабандистом, сначала по размокавшей грунтовой дороге мимо развалин некой колокольни или башни, которые вырисовывались на возвышении, словно силуэт мистического великана. Памятники древнего политеизма или монотеизма — все здесь смешивалось, стиралось, делаясь скорбными руинами. Только отблеск молнии на миг выхватил из мрака круглое окно в форме цветка, где когда-то, видимо, красовался небольшой витраж.
Вскоре Герк свернул напрямик, срезая крюк. И вот тогда начался настоящий ад: ноги увязали в черноземе, путались в траве и корнях. Идти приходилось в гору, однако не существовал риск получить упавшим деревом по спине — заросли очень скоро сменились плоскогорьем с высокими кустами, огибать которые не составляло труда. Мешал скорее сам ландшафт. Доктор, не привыкший к марш-броскам через леса, споткнулся раз двадцать, тихо ругаясь и приходя к выводу, что надо было становиться в свое время военным врачом.
