Глава 1.
Я сидела у иллюминатора, вглядываясь цепким взглядом на белое покрывало, сотканное из облаков, которые плыли внизу, словно мягкие куски ваты.
Яркое солнце, жарко слепило и грело мои колени, в обтягивающих серых джинсах с рваной коленкой.
Я вздохнула, отведя свой взгляд от чистоты голубого неба и покрывала облаков и вцепилась в острые края книги, которую читала, уже слишком долго.
Обычно, я проглатывала книги, за пару дней, так как чтение было для меня моим главным и любимым увлечением. Я любила читать про все, обожала фантастику, мистические истории и конечно же, любовные романы. Я сопереживала книжным героиням, порой восхищалась их смелостью или наоборот, могла разочароваться в их совершенно глупых поступках и действиях.
Книга, которая лежала у меня на коленях, казалась утомительно нудной, поэтому, я так долго не могла ее закончить, а может быть, этому мешал мой переезд в Москву?
Мой переезд в Москву…
Стоило только подумать об этом, как конечности сводило судорогой, а ладони покрывались холодным потом. Я ненавидела саму мысль этого переезда, но ничего не могла сделать с решением моей матери, которая вдруг решила бросить все, в нашем славном Краснодаре и броситься покорять столицу.
Миллионы моих слез было пролито, десятки книг сброшено со стола, в припадке гнева, а сколько раз дверь моей комнаты подвергалась насилию от меня? Несчитанное количество! Иногда, мне казалось, что от таких громких хлопков, она слетит с петель и стеклянный витраж рассыпется на старый затертый ковер.
Мать была настроена решительно и мои доводы, о замене школы в последний учебный год, ей казались, лишь моей подростковой глупостью.
В Краснодаре, осталась наша небольшая, но такая родная квартира, где я выросла, играя в свое комнате, наслаждаясь ярким и таким обожаемым запахом сирени, росшей прямо у моего окна.
Я обожала наш тихий двор, укрытый высокими деревьями, в котором я и моя подруга Маринка играли в дочки-матери, магазин или до умопомрачения катались на карусели, пока от тошноты не сводило живот.
Мое детство было прекрасно, даже не смотря на то, что я выросла без отца. Отец оставил маму и меня, когда я была совсем маленькой. В памяти гулким эхом отдавался скрип закрывающейся за ним двери и печальный взгляд его глаз, устремленных на меня. А еще мать, сидевшая в кресле, уставившись в окно, будто парализованная и ее безвольно свисающие по бокам руки.
Но моя мать, не была бы моей матерью, если бы ее руки не сжались в кулаки и она не поднялась с этого кресла, запихнув боль, подальше в свое раненое сердце.
Отец ушел к женщине, с высокой пышной грудью, с аккуратными блондинистыми локонами. Она делала яркий красный маникюр и одевалась уж больно броско. Возможно, этой своей раскованностью, она и покорила сердце моего отца.
После этого случая, случившегося в жизни моей матери, она стала, уж слишком сильно не любить блондинок и красный маникюр.
Отец иногда навещал меня, помогая матери с финансами. Мне дарил мягкие игрушки и кульки, чуть подтаявших конфет. Когда он приходил, я смущенно смотрела на него, неловко опуская глаза и чувствовала ужасную пропасть между нами. Когда же он сажал меня, к себе на колени, мне хотелось спрыгнуть с его колен и убежать в свою комнату, зарывшись с головой в цветные яркие книги.
Я не чувствовала связи с отцом, не ощущала его родным и близким. Возможно, причина была в том, что мать очень резко о нем отзывалась, непроизвольно или в разговорах, со своими близкими подругами.
Я знала, что тетя Вера, блондинистая жена моего отца, родила ему мальчика, которого назвали Андрей.
Своего брата, который был младше меня на семь лет, я видела пару раз в живую и несколько раз на фотографиях, которые показывал отец.
Маленький Андрей был копией тети Веры, такой же светлый и голубоглазый. Между нами не было никакого сходства. Даже в характере. Он был капризным и очень избалованным малышом, которому во всем потакали, в особенности тетя Вера.
Со временем, по мере моего взросления, с отцом мы стали видеться реже, в основном наше общение было по телефону. Мы старательно изображали из себя отца и дочь и поздравляли друг друга с праздниками.
Иногда, мне казалось, что этот мужчина высокий и стройный, даже с годами и кулинарными способностями тети Веры, не потерявший свою фигуру, блеск шоколадных глаз, не мог быть мне отцом. Мы были очень разные, как мне всегда казалось. Только цвет его глаз, полностью передался мне — карие глаза с зеленым отливом.
Моя мать, после расставания с отцом, так больше и не вышла замуж. Виной ли этому было предательство отца, как она это называла или порой слишком невыносимый характер, оставалось только догадываться.
Правда, когда мне было лет двенадцать, за моей мамой, которую звали мягким именем Светлана, начал ухаживать мужчина, с которым она познакомилась на работе, в цветочном магазине, где она работала. Он одаривал ее цветами, из ее же магазина, несколько раз водил в кино и кафе. Мне даже стало казаться, что моя мама стала мягче и чуть более уступчивой, но, к большому сожалению, это длилось недолго.
В какой-то из дней, все закончилось, причиной она со мной не поделилась, но по разговорам с подругами, с которыми она откровенничала на нашей кухне, за бутылочкой белого вина, удалось подслушать, что мужчина, оказался альфонсом и через несколько походов в кино и кафе, ненароком стал просить помочь с финансами. Но моя мать оказалась чуткой и отправила этого любителя морочить головы, в дальнее пешее путешествие.
Несколько дней, моя мать, была в приподнятом настроении, что смогла понять, что перед ней альфонс и не попасть в финансовые сети, потом впала в небольшую депрессию, но в дальнейшем махнула на все рукой и сумела забыть незадачливого ухажера.
Мне нравились некоторые черты материнского характера, особенно ее стойкость и умение брать себя в руки, в самые тяжелые моменты своей жизни. Порой, мне казалось, что она тащит себя за волосы, только бы не сломаться и не впасть в уныние.
Мне хотелось думать, что этими качествами обладаю и я. Но моя жизнь, пока была ко мне благосклонна и не испытывала меня на прочность.
В Краснодаре я жила, довольно-таки спокойной жизнью.
У меня была близкая подруга Маринка, с которой мы были неразлучны с самого детства и даже в школе нам разрешалось сидеть за одной партой.
Мы были уверены, что и дальше будем вместе, поступим в колледж или в институт на одну специальность. Мы были очень близки и делились друг с другом, самым сокровенным. Это не могло не радовать. Я всегда чувствовала от нее поддержку и тепло. Моя подруга была намного активнее, чем я. Когда я в чем-то трусила, он рвалась в бой и добивалась. Я же больше отсиживалась в сторонке.
Марина могла не сделать какие-то домашние задания, а потом спокойно списать на перемене или выпутаться чистой из воды, благодаря ее подвешенному языку. Я же не пропускала ни одного задания, крапела над учебниками до позднего вечера и зубрила задания, как самый главный батан в классе.
Мою мать это радовало, я же порой ненавидела саму себя, за свою панику перед невыполненными заданиями. Я хотела больше походить на Марину, которая намного спокойнее относилась ко всему. Возможно мы и были подругами так долго. Я утихомиривала ее огненный пыл, а она же меня наоборот толкала, быть более раскованной и не пасовать перед трудностями.
Марина была стройной рыжеволосой девушкой с длинными ровными ногами, которые казались еще длиннее, когда она надевала высокие каблуки. Каблуки, она обычно носила всегда, будь это ливень на улице, мокрый снег или жуткая жара, от которой опухали ноги.
Летом она носила короткие шорты, чуть прикрывающие ее аппетитную задницу, а зимой обтягивающие джинсы. Парни оглядывались на нее, не зная, на что посмотреть, то ли на роскошную рыжую шевелюру, то ли на ее стройные конечности.
В отличии от яркой Марины, я казалась себе серой мышкой, но на самом деле ей не являлась. Я не считала себя страшной или обиженной судьбой.
Да, я не была высокой, мой рост был среднем. Телосложение стройным. Я не обладала пышными формами ни спереди не сзади, но моя фигура была пропорциональной. Моя грудь была небольшой и не выпрыгивала из обтягивающих маек, которые любила носить Марина. Да, я и не носила такие, мне казались они слишком пошлыми и откровенными.
Моей любовью были джинсы, которые я подбирала себе с особой тщательностью. Каких только у меня их не было, разных цветов, фасонов, разной длины. Фигура позволяла мне носить любые. Я обожала футболки, любила летом носить сарафаны и шорты. Я предпочитала купить одну хорошую вещь, чем накупить уйму дешевого ширпотреба, который потеряет свой внешний вид, после пары стирок. Любимой обувью были кеды и кроссовки, туфлям я отдавала наименьшее предпочтение. Они казались мне неудобными и заставляли меня быть неуверенной и когда я их одевала, всегда в голове вертелась мысль, что я могу упасть и свернуть себе шею или на крайний случай, просто опозориться.
Я, как и большинство девчонок моего возраста, следила за своими ногтями, а так же за волосами, которые были у меня длинные и прямые, темно-русого цвета, с чуть уловимым медным отливом, сверкающем на солнечном свете.
Мои губы были пухлые и нежного розового цвета, а глаза, чуть миндалевидной формы, были украшены густыми ресницами - моей гордостью. Когда другие наращивали длинные искусственные ресницы, я могла гордиться своими и даже не всегда подкрашивала их тушью, стараясь подчеркнуть естественную красоту.
В моей косметичке всегда лежал тональный крем, хайлайтер, бледно-розовый блеск и консилум, которым я усердно замазывала выступающие прыщи на подбородке.
Наш класс, в котором я училась в Краснодарской школе, был очень дружным. Почти никогда не возникало обид, перепалок и издевательств друг над другом. Это не могло ни радовать. Была ли у меня первая любовь в Краснодаре? Конечно школьных влюбленностей было несколько, начиная с первого класса.
Совсем маленькой, я влюбилась в одноклассника Петю, который казался мне очень красивым и смелым. Я часто смотрела на него, краснея прятала взгляд, когда он с детской ухмылочкой посматривал на меня, но когда, на уроке русского языка я сделала глупые ошибки и надо мной смеялся весь класс, Петя тоже громко смеялся и после этого случая, я поняла для себя две вещи. Первая, что Петя мне больше не нравится, так как мальчик рядом, с которым ты хочешь быть, должен быть настоящим джентльменом и поддерживать свою девочку, а не ржать громче всех, показывая на все обозрение наполовину вылезшие коренные зубы. И второе — я больше не хочу ошибаться, потому что быть посмешищем, которого критикуют, больно ранит меня, поэтому таких случаев надо избегать. Конечно, я старалась прибегать к пункту номер два постоянно, но уроки физкультуры, которые давались мне сложнее всех, били по моему самолюбию, хуже, чем почему либо. Потому что с годами, я так и не научилась играть в волейбол, баскетбол, стоять на мостике и прыгать через раскаряченного козла, через которого все активно прыгали. Я же чувствовала себя уродом, с закостенелым телом и красным, от досады и позора лицом. Поэтому, с годами, я старалась пропускать те мероприятия, которые мне давались хуже всего. Я придумывала заболевания, женские дни, только бы не стать лицом насмешек. Хотя, я уже и говорила, что наш класс был дружным, но посмеяться, все были не против.
Через несколько лет, когда мне было четырнадцать, мне стал нравится мальчик из параллельного класса — Григорий.
Григорий в свои четырнадцать, менял девчонок, как перчатки, был самовлюбленным и конечно же, я тоже, как и все дурочки, вьющиеся вокруг него, попала в его ловкие сети.
Наплевав на молву, о его непостоянстве, я пошла с ним на свидание, по городским улицам.
Григорий был обходительным и правильно подбирал слова. Он пел, как соловей, о моей скромности, воспитанности и красоте. Я заливалась краской, охлаждалась мороженным в рожке, которое он мне купил и смеялась над его пошлыми шуточками. Даже ради такого знаменательного события в своей жизни, я надела туфли, которые ужасно натерли мне ноги, но я продолжала идти и улыбаться, превозмогая боль.
Наших свиданий с Григорием, была два. На втором, он стал уж больно открыто распускать свои руки, в итоге все закончилось поцелуем, с мокрыми губами, который мне совершенно не понравился, но я свалила все на то, что это был мой первый поцелуй и не мешало бы еще попрактиковаться.
В общем, Григорию я тогда отказала и попросила его не распускать, уж так активно, свои шустрые руки.
Я много читала любовных романов и в основном мужчины, там были джентльменами и не тянули свои шаловливые ручонки под подолы платьев и в вырез груди. Наверно потому, что в тот момент моими любимыми романами были те, где действие происходило в восемнадцатых, девятнадцатых веках, а не в двадцать первом веке, где шли в ногу со временем и не берегли девственность, как зеницу ока.
Григорий понял, что ждать пока я раскрепощусь придется долго и уже через пар дней, я увидела его с новой пассией, которую он также водил по теплому весеннему городу и кормил мороженым и колой.
В тот момент мне стало очень обидно и я долго ругала себя, что не смогла справиться со своими чувствами и чуть не попала в сети к Григорию. Хорошо, пришли каникулы и я не видела Григория, потому что уехала к своим бабушке и дедушке в Лазаревское.
Теплый климат, жаркое солнце и море, вылечили меня. Я набралась сил, отъелась фруктами и пришла к принципу номер три — таких, как Григорий, надо обходить стороной, полностью наплевав на чувства, которые могут съедать изнутри. Пусть съедают, если попадешь в сети к такому, будет только хуже. Поэтому, я больше не смотрела на таких самовлюбленных разбивателей сердец, как Григорий.
Моя мать знала, что я недолго переживала, после неудавшегося романа и была на моей стороне. Как эксперт, в неудавшихся отношениях, она сразу дала мне понять, что такие как Григорий, совершенно мне не подходят. «Гребаные сердцееды!» - в сердцах проговорила она и посмотрела на меня резким взглядом. - «Тебе нужен человек, который не только будет любить тебя, но и уважать, быть искренним, добрым, предприимчивым, готовым всегда помочь, тихим, скромным и никогда не обижать!»
Я с сомнением посмотрела на нее, слегка прищурив взгляд. Наверно, она поэтому оставалась одна, так как под ее описание, наверно, мало кто подходил. Но в словах матери был довод. В дальнейшем, я старалась идти по пути своей жизни, не отходя далеко от своих доводов. И так я и шла, пока не встретила Ивана.
Мне было шестнадцать, когда с Иваном, который жил в соседнем подъезде, мы столкнулись у мусорного контейнера, когда наши родители всучили нам мусорные мешки, перед выходом из дома.
Иван был старше меня на пару лет и казался очень взрослым. И скромным. Через чур. Я часто видела Ивана, ведь мы были соседями, а тут как-то невзначай заговорили. У нас нашлись общие темы. Книги. Он также, как и я любил читать. Помимо этого он занимался компьютерным программированием и я часто приходила к нему домой, когда мы официально начали встречаться, после пары свиданий в кафе, с букетами ромашек, он показывал мне сложные компьютерные формулы и графики, в которых я ничего не понимала.
