Один бокал выбил из моей головы все мысли. Я снова плевала на себя и прощала Кирилла за его холодность, его отстраненность и равнодушие ко мне.
Ужин закончился поздно. В холле отеля, в небольшой зоне для отдыха, нас становилось все меньше.
Савелий с Гошей ушли встречаться с новыми пассиями, с которыми успели познакомиться в клубе. Анабель, зевая, удалилась спать вместе с Сержем. Кирилл ушел к ним в номер, забрать свой телефон, который у них забыл. Он, будто бы перебрал сегодня, хотя обычно не позволял себе нескольких бокалов шампанского.
Лилия удалилась в дамскую комнату и пропала. В итоге, я осталась вместе с Максимом, ожидая когда придет Кирилл и мы пойдем вместе в номер, который располагался в другой части отеля, где находились номера стандарты, а не улучшенной категории, как у Анабель.
- Я вижу, как тебе тяжело Карина!
Максим, словно хищник, медленно подошел ко мне, пока я стояла у камина и наблюдала, как за стеклом тлеют угли. Я повернулась на его слова.
- С чего такие мысли?
- Все же видно! Неужели, ты сама не замечаешь, что ваши отношения с Кириллом больны! Он то любит тебя, то прогоняет! Он сам не знает что ему нужно! Он по жизни будет так плавать, от одного берега к другому!
- Ты психолог?
Меня начал раздражать этот, откуда-то взявшийся разговор.
- Дело не в психологии. Ты хорошая, очень красивая девушка, заслуживающая счастья и любви. А он просто придурок, сам не знающий чего хочет от жизни. С ним невозможно быть счастливой.
Максим подошел ко мне еще ближе. Я ощутила на себе его дыхание, подернутое запахом виски, которое он пил за ужином.
- Ты заслуживаешь другого. Человека, который будет ценить тебя, любить, уважать, в конце концов.
- И на кого ты намекаешь?
Я посмотрела в хитрые глаза Максима. Он плел свою паутину, словно паук. Максим облокотился о камин и смотрел мне в глаза, вплетая в мой разум сомнения.
- Вокруг столько хороших парней, которые будут носить тебя на руках, ценить тебя, любить.
Какой-то миг и рука Максима коснулась моих волос, словно дуновение крылышек бабочки, провело рукой по моей щеке, которая тут же опалилась огнем прикосновения и я отстранилась.
- Что ты делаешь?
- Просто касаюсь тебя, ты так красива.
- Я думаю, тебе Максим, пора пойти к Лилит.
Мы оба вздрогнули от голоса Кирилла, в нотках которого, не звучало ничего хорошего.
- Подумай Карина, - тихо проговорил Максим и удалился из зоны отдыха, которая вдруг стала совершенно тесной для нас двоих с Кириллом.
- Ты клеишься к нему?
- Прости, что?
Я недоуменно взглянула на Кирилла, не веря своим ушам.
- Ты хорошо все слышала. Я видел, как ты смотрела на него, как он шептал тебе какие-то слова и ты млела, довольная!
- Что ты несешь? Ты все это время, ведешь себя со мной, как будто я тебе чужая! Проводишь все свое время с Лилит, вы общаетесь, смеетесь! Да не пошел бы ты со своими высказываниями?
- Послушай меня! Если я еще раз увижу, что он рядом с тобой трется, ты увидишь меня с не очень хорошей стороны. Если хоть раз, еще я это увижу!
Кирилл сжал руки в кулаки. Злость в его глазах, готова была выплеснуться наружу. Чернота затопила зрачки.
- Я ухожу, не хочу слушать этот бред.
Секунда. Миг. И в паре сантиметров от моей голове пролетела статуэтка, которая красиво украшала столик, рядом с рыжим диваном. Раздался грохот разбивающегося фарфора и наступила тишина.
Острый край осколка слегка полоснул руку и крошки застряли у меня в волосах.
Кирилл замер. Из нас двоих выбили весь воздух. В глазах парня промелькнул испуг и он сделал шаг ко мне. Я дернулась и врезалась в стену, вздрагивая от хруста осколков под ногами.
- Карина, я..
- Не подходи!
Мой голос был похож на шипение дикой кошки. Я обошла диван и не соображая, что делаю, вышла из холла.
Лифт как на зло не собирался ехать и взвыв от нетерпения, я пошла пешком пол лестнице.
Меня била дрожь. Дыхание стало неровным, сиплым.
Номер встретил меня темнотой и тишиной. Я заметалась по нему, не зная, что делать. Руки дрожали. Мне стало страшно. А вдруг бы он в меня попал? Он хотел в меня попасть? Он хотел причинить мне боль!
Ему надо было сорваться на мне и поводом стал чертов Максим, который откровенно стал клеиться ко мне! Не Максиму он хотел разбить мерзкую рожу, а хотел затоптать меня!
Я вышла на балкон, накинув куртку. Мне необходим был воздух. Меня трясло, не от холода, а от боли и страха. Передо мной больше не было того Кирилла, которого я полюбила. Там был кто-то совершенно другой.
Сигареты, лежащие на столике и забытые Кириллом, я взяла в руки и вытащила одну. Я никогда раньше не курила. И в меня никогда раньше ничего не кидали и не смотрели с такой жестокостью.
Чиркнул огонек зажигалки и я втянула в себя сигаретный дым, закашлялась. Сделав еще одну затяжку, почувствовала, как закружилась голова. Мысли ровно выстроились в моем мозгу. Сердце стало стучать ровнее, больше не билось, как истеричка, об мои ребра.
Все внутри меня клокотало. Я больше не могла держать в себе эту боль и не хотела быть жертвой. Я хотела все высказать ему в лицо, а потом собрать вещи и улететь домой. При всей моей любви и боли, которая была нестерпимой, я не могла терпеть такое. Я не заслужила к себе такое отношение.
Черт, я любила его! Почему я поняла это именно сегодня? Эта любовь прожигала во мне дыру, размером с шину от машины. Все мои внутренности были опалены этой любовью.
Но нет! Я не позволю так с собой себя вести! Я сожгу все свои чувства, уничтожу!
Я затушила окурок и не обращая внимание на то, как колено, разрывает от боли, вышла из номера и хлопнула дверью, наплевав на возможно спящих соседей.
Лифт ждать не стала. Внутри бушевала буря. Я мечтала все высказать Кириллу и пусть это будет концом.
Простучав каблуками по опустевшему холлу, я как вкопанная остановилась в дверях, ведущих в зону отдыха.
Показалось, что из меня выбили весь воздух. Высосали все легкие, раздробили все кости.
Кирилл стоял, с закрытыми глазами. Его шею обвивала Лилит. Ее короткое платье слегка задралось, оголяя ее бедро. Она припала к губам Кирилла своим пухлым ртом.
Я развернулась на каблуках, больше не в силах наблюдать за этой картиной. Боли в колене больше не было. Весь мир разрушился и всему настал конец. Мое сердце жалобно охнуло, а потом окаменело, пока я шла в свой номер, по длинному, устланному бардовым ковром, коридору.
Кирилл.
Слова...иногда они бывают острее стрел.
Одно слово, сказанное по глупости и весь мир может рухнуть, раскрошиться, рассыпаться, как хрупкий карточный домик.
Слова вылетали из меня, как острые ножи и врезались в человека, который был ко мне добр, принимал меня таким, каким я являлся, дарил мне свое тепло и заботу, но я, был бы не я, если бы не испортил все.
Карина испытывала ко мне чувства. Я видел это, ощущал нутром, но делал вид, что этого нет и мои слова, которые я сказал при всех, доказали, мою какую-то изощренную правоту.
Я видел, как по ее нежному лицу, с большими карими глазами, пробежала тень, как она скрыла свою боль за натянутой улыбкой, как жадно отпила алкоголь из своего бокала, чтобы унять неприятное чувство.
А потом меня понесло. Я был уже не я. И меня было не остановить. Мой личный бес выиграл. Он жадно заливался смехом и чувствовал свое превосходство.
Я хотел причинить боль, окатить ее равнодушием, уничтожить все то, что было построено с таким трудом. Я мстил. Но кому? Я мстил себе и в первую очередь только себе я и причинял боль.
Где-то там вдали кричало сердце, напоминая о себе громкими ударами, но я делал вид, что я не слышу его сокрушительных стонов. Я превратился в фарс. Я наслаждался умением причинять боль.
Я взял ее тогда ночью. Моя страсть победила. Хотелось утонуть в ее запахе, ее судорожных стонах. Я отключил чувства. Существовало только тело, которое таяло и извивалось под моими руками.
А потом я просто отвернулся от нее, стараясь не обращать внимание на ее руки, которыми она обняла мою спину.
Лучше провалиться в очередной кошмар, чем позволить своему сердцу и совести, взять над собой верх.
Я катился в пропасть. Мне нравилось уничтожение. Я кормил Карину равнодушием и выжидал, когда же прольются ее первые слезы, когда она потребует объяснений, ударит меня, скажет все, что думает, но она молчала. Я видел проскальзывающее в ее глазах непонимание, но она молчала и бесноватое существо внутри меня, не знало что думать. Оно хотело эмоций, требовало боли, пока я, как муха, в липкой паутине хитрого паука, трепыхался на дне истинного самого себя.
Когда узнал, что она упала, когда каталась на лыжах, острый укол кольнул меня, но я не выдал себя, не выдал, что моя совесть вылезла наружу, оттолкнув мерзкого беса, считающего, что чувствовать — это самое низкое, что может быть. Внутри себя я взвыл, корчась в муках совести и понимая, что если бы не оставил ее, ничего бы не случилось.
Я ждал ее взрыва и хотел его. Я хотел, чтобы она вырвала меня из этого состояния зла, которое окутывало меня густым черным облаком.
Неужели я больше не мог любить? Неужели ничего не чувствовал? Я же не был плохим, что сломалось во мне, что?
Я хотел прижать ее к себе, обнять, поцеловать каждый миллиметр ее тела, защитить от всего мира, но не мог.
Ее нужно было защищать от меня, я был злом.
В этот вечер, она была такой красивой. Я восхищался ее миниатюрной фигурой, ее блеском глаз, которые сверкали от приглушенного света люстр в ресторане.
Карина переживала из-за своей внешности, считала себя не красивой, но она ошибалась. Ее естественная красота манила похлеще магнита.
Я мимолетно взглянул на Лилит, которая была мила со мной все это время. А я, как последний мудак, променял свою девочку, на эту длинноногую хищницу, которой не нужен был какой-то там Макс, ей нужен был я. Я видел это в каждом жесте, в каждой брошенной улыбке и прикосновении. Она хотела все вернуть, а я же делал вид, что далеко не против.
Я убивал Карину. И не мог остановиться.
Алкоголь дурманил мне голову. Я не позволял себе крепкие напитки, боялся окончательно потерять над собой контроль и тогда наделать дел, которые потом не исправишь, но сегодня я ненавидел себя и моя совесть устроила надо мной вакханалию. Поэтому крепкий и обжигающий виски, прошел огненной дорожкой по моим внутренностям, опалил мой разум и заставил заткнуться совесть. Я потерял себя. Я превратился в зверя. Да что уж говорить? Я стал бесом, который сожрал все мои чувства. Я не отвечал за свои действия и поступки.
Я увидел ее с Максимом. Он подкатывал к ней свои яйца, но вместо того чтобы выбить из него всю дурь, я выплюнул все на Карину.
Брошенная в Карину статуэтка, заставила меня вздрогнуть. Через затуманенный алкоголем разум, меня пробил ее взгляд, полный ледяных иголок и страха. Он воткнулся в мое сердце. Я не смог сделать вдох. Ее губы задрожали и она непроизвольно закусила губу.
Она ушла, а я как трус остался стоять в душном салоне для отдыха, среди тусклого света светильников.
Лилит, как кобра, неслышно подошла ко мне, пользуясь моим личным трансом, в который я впал, после своих конченых поступков.
Ее полный страсти взгляд, полоснул мое лицо. Она с чувством облизнула полные губы и деловито обвела меня руками. Один миг и ее чувственный рот коснулся моих губ. Бес внутри меня кричал о продолжении. Уничтожать все, так уничтожать! Но сердце натужно ударило об ребра, заставляя меня проснуться. Мое тело содрогнулось, пропуская мощный разряд.
- Больше не делай так! Между нами все закончилось!
Я опустил руки Лилит и не обращая внимания на ее взгляд, полный ненависти, вышел из салона.
Мои ноги несли меня к Карине. Медленно ступая по коридору, я ощупал свои карманы, в поисках ключа-карты, но уже подходя к двери номера, понял, что ее потерял. Чертыхнувшись про себя несколько раз, я громко постучал по деревянной двери. Мне откликнулась тишина. Снова стук и снова вязкая глухая тишина.
- Карина открывай!
Мой голос разнесся по длинному коридору оглушительным эхом. Я стукнул еще раз и еще.
- Карина открой дверь, нам нужно поговорить!
Тишина. Мой стук и снова тишина, а потом моя злость, поднимающаяся изнутри.
Я хотел выбить дверь. Все внутри меня чесалось, готовое изрыгнуть весь комок моего гнева, по отношению к себе, но еще раз стукнув кулаком, я отошел от двери и развернувшись пошел прочь, гонимый своей совестью.
Хотел пойти на ресепшен, попросить другой ключ, но разум взял вверх. Я много боли причинил Карине и снова причинять эту боль, я не хотел.
Свободных номеров не оказалось и я кое-как вспомнив номер комнаты своей сестры и как побитая собака, постучался в дверь.
Анабель не сильно была рада меня видеть, но впустила в свой большой номер, где я мог расположиться на диване и утонуть в беспокойном сне.
Моя сестра не стала ничего спрашивать, просто глубоко вздохнула, вытащила из шкафа подушку и плед и покачав головой, удалилась в спальню, плотно закрыв дверь.
Темная комната прятала меня от мира. Я наслаждался темнотой и тишиной. На улице засмеялась молодежь, а потом все стихло. Я мечтал уснуть и провалиться в сон без сновидений. Я хотел, я мечтал, ничего не чувствовать, но где-то на краю разума совесть разъедала во мне внутренности, выковыривая из меня куски плоти. Мое сердце билось, словно громкие напольные часы, своим глухим звоном выворачивая меня на изнанку.
Утро встретило меня уже в обеденное время. Голова раскалывалась. Тысячу молотков били по лбу и затылку. Я со скрипом повернулся, ощущая, как болит не только голова, но и все тело истошно ноет от неудобного дивана, с золотистой ажурной спинкой, явно предназначенного для посиделок за чашечкой чая, а не для сна, в позе эмбриона.
Дорогая сестра оставила на столике у лампы, с большим белым абажуром, стакан воды и таблетку от головной боли. Я ощутил благодарность и желание обнять свою сестру за ее неутомимую ко мне любовь и веру, что я исправлюсь и снова стану прежним.
Я быстро выпил таблетку и поднявшись, слегка шатаясь, вышел из номера.
Решив, не испытывать судьбу на прочность, я спустился на ресепшен и попросил ключ от номера. Мне необходим был душ и чистая одежда, желательно джинсы и одна из моих любимых футболок.
Когда я открыл дверь, номер встретил меня тишиной. Постель была аккуратно застелена, а чемодан Карины, со сложенными вещами, стоял в коридоре.
Выезд из отеля был запланирован через пару часов, поэтому время собраться у меня еще было.
Не теряя времени, я долго отмокал под прохладными струями воды, стараясь смыть с себя состояние похмелья, которое терпеть не мог.
Почти придя в себя, я вышел из ванной комнаты, на ходу опоясывая свои бедра белоснежным мягким полотенцем.
Светило солнце и его лучи манили выйти на балкон.
Погода была прекрасна. Сразу мелькнула мысль, что было бы здорово прогуляться с Кариной по покрытой солнцем долине, наслаждаясь последними часами в этом месте. Но следом за мыслью, резануло острое лезвие боли. Я даже задохнулся, ощущая, как встрепенулось сердце. Эта боль была острой и напомнила прошлое.
На балкон я вышел, как ошалелый, на ходу прикуривая сигарету и жадно затягиваясь.
Меня кольнул морозный воздух, облегчив боль.
Чуть позже, я сложил свои вещи в небольшой чемодан и переодевшись в чистую одежду, вышел из номера, на ходу надевая черную короткую дубленку.
Ужин закончился поздно. В холле отеля, в небольшой зоне для отдыха, нас становилось все меньше.
Савелий с Гошей ушли встречаться с новыми пассиями, с которыми успели познакомиться в клубе. Анабель, зевая, удалилась спать вместе с Сержем. Кирилл ушел к ним в номер, забрать свой телефон, который у них забыл. Он, будто бы перебрал сегодня, хотя обычно не позволял себе нескольких бокалов шампанского.
Лилия удалилась в дамскую комнату и пропала. В итоге, я осталась вместе с Максимом, ожидая когда придет Кирилл и мы пойдем вместе в номер, который располагался в другой части отеля, где находились номера стандарты, а не улучшенной категории, как у Анабель.
- Я вижу, как тебе тяжело Карина!
Максим, словно хищник, медленно подошел ко мне, пока я стояла у камина и наблюдала, как за стеклом тлеют угли. Я повернулась на его слова.
- С чего такие мысли?
- Все же видно! Неужели, ты сама не замечаешь, что ваши отношения с Кириллом больны! Он то любит тебя, то прогоняет! Он сам не знает что ему нужно! Он по жизни будет так плавать, от одного берега к другому!
- Ты психолог?
Меня начал раздражать этот, откуда-то взявшийся разговор.
- Дело не в психологии. Ты хорошая, очень красивая девушка, заслуживающая счастья и любви. А он просто придурок, сам не знающий чего хочет от жизни. С ним невозможно быть счастливой.
Максим подошел ко мне еще ближе. Я ощутила на себе его дыхание, подернутое запахом виски, которое он пил за ужином.
- Ты заслуживаешь другого. Человека, который будет ценить тебя, любить, уважать, в конце концов.
- И на кого ты намекаешь?
Я посмотрела в хитрые глаза Максима. Он плел свою паутину, словно паук. Максим облокотился о камин и смотрел мне в глаза, вплетая в мой разум сомнения.
- Вокруг столько хороших парней, которые будут носить тебя на руках, ценить тебя, любить.
Какой-то миг и рука Максима коснулась моих волос, словно дуновение крылышек бабочки, провело рукой по моей щеке, которая тут же опалилась огнем прикосновения и я отстранилась.
- Что ты делаешь?
- Просто касаюсь тебя, ты так красива.
- Я думаю, тебе Максим, пора пойти к Лилит.
Мы оба вздрогнули от голоса Кирилла, в нотках которого, не звучало ничего хорошего.
- Подумай Карина, - тихо проговорил Максим и удалился из зоны отдыха, которая вдруг стала совершенно тесной для нас двоих с Кириллом.
- Ты клеишься к нему?
- Прости, что?
Я недоуменно взглянула на Кирилла, не веря своим ушам.
- Ты хорошо все слышала. Я видел, как ты смотрела на него, как он шептал тебе какие-то слова и ты млела, довольная!
- Что ты несешь? Ты все это время, ведешь себя со мной, как будто я тебе чужая! Проводишь все свое время с Лилит, вы общаетесь, смеетесь! Да не пошел бы ты со своими высказываниями?
- Послушай меня! Если я еще раз увижу, что он рядом с тобой трется, ты увидишь меня с не очень хорошей стороны. Если хоть раз, еще я это увижу!
Кирилл сжал руки в кулаки. Злость в его глазах, готова была выплеснуться наружу. Чернота затопила зрачки.
- Я ухожу, не хочу слушать этот бред.
Секунда. Миг. И в паре сантиметров от моей голове пролетела статуэтка, которая красиво украшала столик, рядом с рыжим диваном. Раздался грохот разбивающегося фарфора и наступила тишина.
Острый край осколка слегка полоснул руку и крошки застряли у меня в волосах.
Кирилл замер. Из нас двоих выбили весь воздух. В глазах парня промелькнул испуг и он сделал шаг ко мне. Я дернулась и врезалась в стену, вздрагивая от хруста осколков под ногами.
- Карина, я..
- Не подходи!
Мой голос был похож на шипение дикой кошки. Я обошла диван и не соображая, что делаю, вышла из холла.
Лифт как на зло не собирался ехать и взвыв от нетерпения, я пошла пешком пол лестнице.
Меня била дрожь. Дыхание стало неровным, сиплым.
Номер встретил меня темнотой и тишиной. Я заметалась по нему, не зная, что делать. Руки дрожали. Мне стало страшно. А вдруг бы он в меня попал? Он хотел в меня попасть? Он хотел причинить мне боль!
Ему надо было сорваться на мне и поводом стал чертов Максим, который откровенно стал клеиться ко мне! Не Максиму он хотел разбить мерзкую рожу, а хотел затоптать меня!
Я вышла на балкон, накинув куртку. Мне необходим был воздух. Меня трясло, не от холода, а от боли и страха. Передо мной больше не было того Кирилла, которого я полюбила. Там был кто-то совершенно другой.
Сигареты, лежащие на столике и забытые Кириллом, я взяла в руки и вытащила одну. Я никогда раньше не курила. И в меня никогда раньше ничего не кидали и не смотрели с такой жестокостью.
Чиркнул огонек зажигалки и я втянула в себя сигаретный дым, закашлялась. Сделав еще одну затяжку, почувствовала, как закружилась голова. Мысли ровно выстроились в моем мозгу. Сердце стало стучать ровнее, больше не билось, как истеричка, об мои ребра.
Все внутри меня клокотало. Я больше не могла держать в себе эту боль и не хотела быть жертвой. Я хотела все высказать ему в лицо, а потом собрать вещи и улететь домой. При всей моей любви и боли, которая была нестерпимой, я не могла терпеть такое. Я не заслужила к себе такое отношение.
Черт, я любила его! Почему я поняла это именно сегодня? Эта любовь прожигала во мне дыру, размером с шину от машины. Все мои внутренности были опалены этой любовью.
Но нет! Я не позволю так с собой себя вести! Я сожгу все свои чувства, уничтожу!
Я затушила окурок и не обращая внимание на то, как колено, разрывает от боли, вышла из номера и хлопнула дверью, наплевав на возможно спящих соседей.
Лифт ждать не стала. Внутри бушевала буря. Я мечтала все высказать Кириллу и пусть это будет концом.
Простучав каблуками по опустевшему холлу, я как вкопанная остановилась в дверях, ведущих в зону отдыха.
Показалось, что из меня выбили весь воздух. Высосали все легкие, раздробили все кости.
Кирилл стоял, с закрытыми глазами. Его шею обвивала Лилит. Ее короткое платье слегка задралось, оголяя ее бедро. Она припала к губам Кирилла своим пухлым ртом.
Я развернулась на каблуках, больше не в силах наблюдать за этой картиной. Боли в колене больше не было. Весь мир разрушился и всему настал конец. Мое сердце жалобно охнуло, а потом окаменело, пока я шла в свой номер, по длинному, устланному бардовым ковром, коридору.
Глава 21.
Кирилл.
Слова...иногда они бывают острее стрел.
Одно слово, сказанное по глупости и весь мир может рухнуть, раскрошиться, рассыпаться, как хрупкий карточный домик.
Слова вылетали из меня, как острые ножи и врезались в человека, который был ко мне добр, принимал меня таким, каким я являлся, дарил мне свое тепло и заботу, но я, был бы не я, если бы не испортил все.
Карина испытывала ко мне чувства. Я видел это, ощущал нутром, но делал вид, что этого нет и мои слова, которые я сказал при всех, доказали, мою какую-то изощренную правоту.
Я видел, как по ее нежному лицу, с большими карими глазами, пробежала тень, как она скрыла свою боль за натянутой улыбкой, как жадно отпила алкоголь из своего бокала, чтобы унять неприятное чувство.
А потом меня понесло. Я был уже не я. И меня было не остановить. Мой личный бес выиграл. Он жадно заливался смехом и чувствовал свое превосходство.
Я хотел причинить боль, окатить ее равнодушием, уничтожить все то, что было построено с таким трудом. Я мстил. Но кому? Я мстил себе и в первую очередь только себе я и причинял боль.
Где-то там вдали кричало сердце, напоминая о себе громкими ударами, но я делал вид, что я не слышу его сокрушительных стонов. Я превратился в фарс. Я наслаждался умением причинять боль.
Я взял ее тогда ночью. Моя страсть победила. Хотелось утонуть в ее запахе, ее судорожных стонах. Я отключил чувства. Существовало только тело, которое таяло и извивалось под моими руками.
А потом я просто отвернулся от нее, стараясь не обращать внимание на ее руки, которыми она обняла мою спину.
Лучше провалиться в очередной кошмар, чем позволить своему сердцу и совести, взять над собой верх.
Я катился в пропасть. Мне нравилось уничтожение. Я кормил Карину равнодушием и выжидал, когда же прольются ее первые слезы, когда она потребует объяснений, ударит меня, скажет все, что думает, но она молчала. Я видел проскальзывающее в ее глазах непонимание, но она молчала и бесноватое существо внутри меня, не знало что думать. Оно хотело эмоций, требовало боли, пока я, как муха, в липкой паутине хитрого паука, трепыхался на дне истинного самого себя.
Когда узнал, что она упала, когда каталась на лыжах, острый укол кольнул меня, но я не выдал себя, не выдал, что моя совесть вылезла наружу, оттолкнув мерзкого беса, считающего, что чувствовать — это самое низкое, что может быть. Внутри себя я взвыл, корчась в муках совести и понимая, что если бы не оставил ее, ничего бы не случилось.
Я ждал ее взрыва и хотел его. Я хотел, чтобы она вырвала меня из этого состояния зла, которое окутывало меня густым черным облаком.
Неужели я больше не мог любить? Неужели ничего не чувствовал? Я же не был плохим, что сломалось во мне, что?
Я хотел прижать ее к себе, обнять, поцеловать каждый миллиметр ее тела, защитить от всего мира, но не мог.
Ее нужно было защищать от меня, я был злом.
В этот вечер, она была такой красивой. Я восхищался ее миниатюрной фигурой, ее блеском глаз, которые сверкали от приглушенного света люстр в ресторане.
Карина переживала из-за своей внешности, считала себя не красивой, но она ошибалась. Ее естественная красота манила похлеще магнита.
Я мимолетно взглянул на Лилит, которая была мила со мной все это время. А я, как последний мудак, променял свою девочку, на эту длинноногую хищницу, которой не нужен был какой-то там Макс, ей нужен был я. Я видел это в каждом жесте, в каждой брошенной улыбке и прикосновении. Она хотела все вернуть, а я же делал вид, что далеко не против.
Я убивал Карину. И не мог остановиться.
Алкоголь дурманил мне голову. Я не позволял себе крепкие напитки, боялся окончательно потерять над собой контроль и тогда наделать дел, которые потом не исправишь, но сегодня я ненавидел себя и моя совесть устроила надо мной вакханалию. Поэтому крепкий и обжигающий виски, прошел огненной дорожкой по моим внутренностям, опалил мой разум и заставил заткнуться совесть. Я потерял себя. Я превратился в зверя. Да что уж говорить? Я стал бесом, который сожрал все мои чувства. Я не отвечал за свои действия и поступки.
Я увидел ее с Максимом. Он подкатывал к ней свои яйца, но вместо того чтобы выбить из него всю дурь, я выплюнул все на Карину.
Брошенная в Карину статуэтка, заставила меня вздрогнуть. Через затуманенный алкоголем разум, меня пробил ее взгляд, полный ледяных иголок и страха. Он воткнулся в мое сердце. Я не смог сделать вдох. Ее губы задрожали и она непроизвольно закусила губу.
Она ушла, а я как трус остался стоять в душном салоне для отдыха, среди тусклого света светильников.
Лилит, как кобра, неслышно подошла ко мне, пользуясь моим личным трансом, в который я впал, после своих конченых поступков.
Ее полный страсти взгляд, полоснул мое лицо. Она с чувством облизнула полные губы и деловито обвела меня руками. Один миг и ее чувственный рот коснулся моих губ. Бес внутри меня кричал о продолжении. Уничтожать все, так уничтожать! Но сердце натужно ударило об ребра, заставляя меня проснуться. Мое тело содрогнулось, пропуская мощный разряд.
- Больше не делай так! Между нами все закончилось!
Я опустил руки Лилит и не обращая внимания на ее взгляд, полный ненависти, вышел из салона.
Мои ноги несли меня к Карине. Медленно ступая по коридору, я ощупал свои карманы, в поисках ключа-карты, но уже подходя к двери номера, понял, что ее потерял. Чертыхнувшись про себя несколько раз, я громко постучал по деревянной двери. Мне откликнулась тишина. Снова стук и снова вязкая глухая тишина.
- Карина открывай!
Мой голос разнесся по длинному коридору оглушительным эхом. Я стукнул еще раз и еще.
- Карина открой дверь, нам нужно поговорить!
Тишина. Мой стук и снова тишина, а потом моя злость, поднимающаяся изнутри.
Я хотел выбить дверь. Все внутри меня чесалось, готовое изрыгнуть весь комок моего гнева, по отношению к себе, но еще раз стукнув кулаком, я отошел от двери и развернувшись пошел прочь, гонимый своей совестью.
Хотел пойти на ресепшен, попросить другой ключ, но разум взял вверх. Я много боли причинил Карине и снова причинять эту боль, я не хотел.
Свободных номеров не оказалось и я кое-как вспомнив номер комнаты своей сестры и как побитая собака, постучался в дверь.
Анабель не сильно была рада меня видеть, но впустила в свой большой номер, где я мог расположиться на диване и утонуть в беспокойном сне.
Моя сестра не стала ничего спрашивать, просто глубоко вздохнула, вытащила из шкафа подушку и плед и покачав головой, удалилась в спальню, плотно закрыв дверь.
Темная комната прятала меня от мира. Я наслаждался темнотой и тишиной. На улице засмеялась молодежь, а потом все стихло. Я мечтал уснуть и провалиться в сон без сновидений. Я хотел, я мечтал, ничего не чувствовать, но где-то на краю разума совесть разъедала во мне внутренности, выковыривая из меня куски плоти. Мое сердце билось, словно громкие напольные часы, своим глухим звоном выворачивая меня на изнанку.
Утро встретило меня уже в обеденное время. Голова раскалывалась. Тысячу молотков били по лбу и затылку. Я со скрипом повернулся, ощущая, как болит не только голова, но и все тело истошно ноет от неудобного дивана, с золотистой ажурной спинкой, явно предназначенного для посиделок за чашечкой чая, а не для сна, в позе эмбриона.
Дорогая сестра оставила на столике у лампы, с большим белым абажуром, стакан воды и таблетку от головной боли. Я ощутил благодарность и желание обнять свою сестру за ее неутомимую ко мне любовь и веру, что я исправлюсь и снова стану прежним.
Я быстро выпил таблетку и поднявшись, слегка шатаясь, вышел из номера.
Решив, не испытывать судьбу на прочность, я спустился на ресепшен и попросил ключ от номера. Мне необходим был душ и чистая одежда, желательно джинсы и одна из моих любимых футболок.
Когда я открыл дверь, номер встретил меня тишиной. Постель была аккуратно застелена, а чемодан Карины, со сложенными вещами, стоял в коридоре.
Выезд из отеля был запланирован через пару часов, поэтому время собраться у меня еще было.
Не теряя времени, я долго отмокал под прохладными струями воды, стараясь смыть с себя состояние похмелья, которое терпеть не мог.
Почти придя в себя, я вышел из ванной комнаты, на ходу опоясывая свои бедра белоснежным мягким полотенцем.
Светило солнце и его лучи манили выйти на балкон.
Погода была прекрасна. Сразу мелькнула мысль, что было бы здорово прогуляться с Кариной по покрытой солнцем долине, наслаждаясь последними часами в этом месте. Но следом за мыслью, резануло острое лезвие боли. Я даже задохнулся, ощущая, как встрепенулось сердце. Эта боль была острой и напомнила прошлое.
На балкон я вышел, как ошалелый, на ходу прикуривая сигарету и жадно затягиваясь.
Меня кольнул морозный воздух, облегчив боль.
Чуть позже, я сложил свои вещи в небольшой чемодан и переодевшись в чистую одежду, вышел из номера, на ходу надевая черную короткую дубленку.
