- Я ему верю, - сказала Нээле. – Меня он спасал, это да – но себя не будет. Если бы вы видели его, говорили с ним…
- А насколько честна ты? Я достану приказ. Твой друг сможет покинуть город. Согласна?
Нээле больше не сомневалась. Обман? Пускай.
- Да.
Юноша поднялся, кивнул и уже почти покинул комнату, Нээле остановила его на пороге.
- Постойте, - она протянула руку. – Но ведь глава земельной стражи будет в ярости, обнаружив подлог?
Энори чуть склонил голову – так птица оценивает, склюнуть хлебную крошку или не стоит.
- Несомненно. И его гнев направлять на себя я, как ты понимаешь, не стану.
- И во всем обвинят тех, кто отпустит преступника? Но бумага будет у них – они смогут оправдаться!
- Не думаю, что у них найдется, что предъявить. Зачем оставлять такое свидетельство?
Нээле ощутила, что у нее пересохло во рту.
- И… что им грозит?
- Зависит от того, как звезды встанут! Ты всерьез надеешься, что с Макори можно вот так поиграть – отпустить заключенного накануне казни и продолжить нести службу как ни в чем ни бывало?
Нээле вспомнила хассу… и глаза ее хозяина.
Энори молчал, да и нечего было сказать помимо уже прозвучавшего. Девушка подошла к оконной раме, разглядывая солнечные блики на тополиных листьях. Очень хотелось проснуться.
Если сказать «нет», то все, что было, окажется напрасным. Если сказать «да»…
- Я не хочу выбирать!
- Придется. Тебе. Сейчас. Раз уж ты сама об этом заговорила… Да – ты уверена, что Лиани Айта еще помнит, как ты выглядишь?
- Это так важно? – удивилась она.
- Тогда придумай, что ему рассказать.
- Как, зачем?
- Я же сказал. На рассвете, еще в сумерках ты отправишься к своему дорогому другу.
- Как я могу туда пойти? Меня заметят. Потом все решат, что это я подкупила стражу.
- Свою жизнь ты отдать не готова? Не беспокойся, - он слегка улыбнулся. - Никто не узнает, кто ты и от кого приехала – улицы будут пусты, об остальном я позабочусь. А мои домашние промолчат. Мне ведь тоже не нужны неприятности.
- Но как же…
- Просто иди и предоставь мне все остальное.
Смотрел на огонь и не заметил, как задремал. Разбудили шаги в дальнем коридоре, шли несколько человек. Вскинулся, бросил взгляд на окошко – но было еще темно, хоть небо уже отливало серым.
Рано еще…
Пришел один из местных стражников, отпер замок, кивком велел ему выйти. Лиани ощутил почти любопытство – по всему получалось, кто-то еще хочет с ним поговорить. Сердце успело подпрыгнуть – кто-то из близких? Вряд ли, не пропустили бы, это не сотник земельных.
В караулке были двое земельных стражников, приставленных следить за ним здесь, и десятник, знакомый по случаю во дворе. У всех троих от неяркого света лампы, стоящей на столе, и от закрепленного в держателе факела на лицах были рыже-черные тени, и на стенах тени двигались, словно он попал в обитель демонов.
И демоны эти выглядели… весьма озадаченными, пожалуй. Не понимающими.
- Читай, - один из земельных развернул перед ним бумагу. В неровном свете, казалось, и строчки прыгали, и он никак не мог поверить написанному.
Прочел раз, другой, в третий не успел – приказ убрали.
- Одевайся, - указали на темные штаны и рубаху, вроде тех, что носят мастеровые. Тут и он уже растерялся.
Одежда смертников – небеленый холст, иного не бывает, разве что в случаях, когда человек умирает якобы от своей руки, но по приговору.
Рука протянулась было к темному, обещавшему жизнь, но никак не могла двинуться дальше. Буквам он поверить не мог, но одежде…
- Не знаю, кто за тебя просил, что за покровитель нашелся, - задумчиво произнес десятник городской стражи: он, в отличие от земельных, выглядел скорее довольным. – Господин Нэйта вряд ли про тебя вспомнил бы… Но повезло, так поспеши, пока не передумали там, наверху.
Руки двигались медленно, неуверенно, неловко – тело готовилось умирать, а теперь ему велели снова вернуться к жизни. Волосы так и остались рассыпанными по плечам, нечем было их подхватить.
- Я… могу идти?
- Можешь. Отведу тебя к воротам, хочу убедиться, что город покинешь, - сказал тот, кто показал указ. Лиани знал его имя, и странным казалось – так звали друга по службе, по той давней, полной надежд жизни.
На выходе из казарм с ними не заговорили охранники, лишь один еле заметно кивнул на прощанье.
Попытки расспросов ничего не дали, да Лиани не особо и пытался – этот человек всегда относился к нему жестче других. Кто-то привез ночью приказ, это и так было ясно, и этого было довольно. За воротами не оказалось никого.
Шли довольно долго, и, как ни странно, с провожатым ему было спокойней и легче. Привык к надзору, к тому, что свободы нет, а откуда она вдруг взялась, так и не понял. Макори вдруг проявил милосердие? Да еще такое, что отпустил – катись, куда хочешь, лишь бы не в этом округе? Да не бывает такого. Как-то слышал сказку, где в небылицах соревновались, вот эта была бы первой.
Не заметил, куда девался провожатый. Оглянулся – его нигде не было. Услышал чужое негромкое:
- Дальше иди, - и пошел, об охраннике как-то вдруг позабыв.
Энори оставил ее до предрассветных сумерек. Все это время девушка просидела в оцепенении. Холодно было – холод от сердца исходил и выстуживал комнату. Словно среди летнего дня стремительно зима наступала. Только жужжание осы разбивало тишину – полосатая гостья никак не могла найти выход из этого дома... Потом колыхнулись, зашуршали унизанные бусинами нити, свисавшие в дверном проеме.
Появилась женщина средних лет, принесла что-то легкое, зеленое, шелковое. Платье - поверх еще одно, без рукавов, с изящной серебряной вышивкой по горловине и подолу, цвета юной травы. Более узкое, чем ее прежние наряды, платье знатной дамы, которые так любила Тайлин. И держаться в нем надо иначе, ровно-ровно, ступать плавно и медленно…
Служанка мгновенно разделила на пряди волосы Нээле, провела гребнем по ним, и скрепила несколько прядей поверх свободно падающей массы волос заколками из лунных камней.
Нити с надетыми на них бусинами разлетелись в стороны – как ливень кратковременный хлынул.
- Подойди...
Думала – это у нее сердце ледяное, оказалось – у него пальцы. Застегнул вокруг шеи высокий воротничок, украшенный такими же лунными камнями. Так одевались только дочери знатных или очень богатых семей… И ведь не как с Тайлин – тут камни действительно дорогие, похоже.
- Зачем понадобилось украшать меня, как праздничную куклу? – сердце ее колотилось, вот-вот и выскочит.
- Разве ты не желаешь, чтобы твой друг увидел тебя привлекательной? Почему ты так смотришь? Ждешь, что в меня ударит молния? Но грозовой птице нет до нас никакого дела…
Девушка не осмелилась отвечать ему. Хотелось уши закрыть и глаза зажмурить, но пришлось покинуть дом, пройти через дворик - все это невероятно медленно и с тем чересчур быстро. Кровь стучала в висках, приливала к лицу; словно не давно желанная встреча была впереди, а смерть или мука.
Она так и не сказала да… но она согласилась.
Тут, во дворе, не было никого. Думала, зайдут в конюшни, но спутник сразу направился к выходу. И то верно, чем меньше свидетелей, тем лучше, и как бы он объяснил отсутствие лошади? У ворот задумчиво прохаживался охранник, он без вопросов открыл тяжелую створку.
Человек в неприметной одежде, держащий повод коня, дожидался снаружи, через пару улочек. Энори принял повод, только кивнул, и человек исчез.
Заметив, как дрожит девушка, бросил знакомый уже, оценивающий взгляд чуть искоса.
- Боишься?
- Да, - смысл было притворяться? – Если что-то пойдет не так…
- Мне ты не доверяешь?
- Нет, - сказала она, не подумав, и прикусила язык. Он ответил коротким смешком, похоже, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться в голос. Посадил в седло Нээле; с облегчением девушка поняла, что он, похоже, пойдет рядом. Не хотелось сидеть с ним вместе, чувствовать прикосновение.
Ехала, смотрела по сторонам, на огни в предрассветном сумраке, надеясь отвлечься, подобрать слова, которые скажет. Но бесполезно - полная сумятица была в мыслях. И присутствие Энори не успокаивало, хотя он, наверное, знал, что делает… если только не решил зло посмеяться над двумя беспомощными дураками.
Небо… откуда такие мысли? Его так любят и ценят здесь, и он согласился помочь…
Дома и деревья, проплывавшие мимо, казались нескончаемой полосой ткани с грубо сделанной темной вышивкой. Становилось то душно, то холодно, хотя утро было отличное, в меру прохладное. Город еще спал.
- Отдашь ему эту лошадь, - сказал Энори, и Нээле вздрогнула – голос иглой вошел в ее мысли. - В сумке еда и деньги. Оружие, если захочет, купит потом – но не в городе. Если, конечно, ты сумеешь его убедить убираться отсюда как можно быстрее. Это говорится в приказе, ему покажут наверняка, но ты знаешь, как он выполняет приказы.
- Я постараюсь, - произнесла девушка, чувствуя, как уже не только губы дрожат, но и зубы от страха начинают постукивать.
- Так перепугана, будто я тебя везу к месту казни, - заметил спутник. – Смотри, не поверит он, что все гладко.
- Мы подъедем прямо туда?
- Нет, разумеется. Будешь ждать, где скажу. Или боишься остаться одна?
- Долго мне ждать?
- С полчаса.
Да, это страшно. Город – не рощица, где никому нет до тебя дело. Улочки пока еще пусты, а богатое платье Нээле скрывает накидка из темного полотна, и все же девушка, одиноко стоящая с лошадью, может привлечь внимание. И грабителя, хоть вряд ли преступник ищет добычу на рассвете. И стражи. Да и просто кого любопытного. Остановились в каком-то проулке, каменные стены были с обеих сторон.
- Послушай, - спутник снял ее с лошади, шагнул ближе, вынудив отступить, прижаться спиной к неровной кладке. Оперся руками о стену так, что девушка оказалась в ловушке меж них. – Ты мне нужна, это значит – можешь никого не опасаться. Здесь ты спокойно дождешься, только не говорите долго. Я вам мешать не стану.
С этими словами отступил и невероятно быстро исчез, растворился в сумеречном проулке, хотя не бежал вроде.
Без него в первый миг стало легче, потом снова страшно. Поначалу все еще жалась к стене, опасаясь оклика в любой миг, но ее, как и лошадь, похоже, и вправду не замечали редкие прохожие. Стояла, переминаясь с ноги на ногу, то поправляла прядку, то ожерелье. Вот сейчас появится кто-нибудь…
Но никого не было, и небо уже светлело.
…У беглеца будет часа три-четыре, пока не спохватятся, пока не откроется все. Сразу никто не побежит докладывать о якобы освобождении, охранники скорее всего просто уйдут отдыхать и ждать дальнейших указаний, и дождутся… совсем не того. Но об этом лучше не думать.
Если он поскачет быстро, оторваться сумеет, конь, по словам Энори, очень хорош… святые Небеса, все это было уже. Сейчас у Лиани нет груза – слабой девушки, которой отдых требовался постоянно. Но он теперь ничего не знает, есть лишь «повеление» покинуть округ как можно скорей, и сама она передаст – затаиться.
Энори обещал направить погоню по ложному следу, и, наверное, слово сдержит. Если все закончится слишком быстро… зачем ему?
Небо постепенно светлеет, будто линяет нестойкая краска. На ветке, торчащей из-за стены, защелкала какая-то птаха, голос был девушке незнаком.
Все заступники разом, что она делает и зачем?!
Будто проснулась в незнакомом проулке, будто в ледяную воду ее окунули. И по-прежнему никого. Начала уже думать, что все пропало, или это жестокая шутка, но заметила человека.
Он изменился. В простой одежде выглядел младше, чем в форме стражника, но не в том была суть, лицо осунулось, казалось растерянным и словно потусторонним слегка – а Нээле запомнила его таким, каким видела у костра, когда он, смеясь, протягивал ей грибы, насаженные на прутик. Несмотря на тревогу, светлое, даже веселое… Что с Лиани сделали в этих стенах? Да если и ничего, день за днем ждать смерти несладко.
Огляделся непонимающе, словно ожидал кого-то увидеть или, напротив, потерял того, кто был с ним. Женскую фигуру не мог не заметить, но вот издалека вряд ли узнал.
Тихонько произнесла его имя: не мог он слышать за несколько шагов, но услышал. Обернулся и смотрел удивленно – нет, не узнал и вблизи.
У нее сердце упало – и вправду, забыл.
Потом тихонько произнес ее имя, неуверенно, будто сомневался в самих звуках его. Не шаг, полшага сделал вперед, и она вроде тоже, но уже стояли совсем рядом, обнявшись, и было это просто и спокойно, как два дерева, выросших рядом и перевившиеся ветвями.
Молчали какое-то время. Потом заговорили оба сразу, так, словно слепой дорогу нашаривал, немного сбивчиво, немного бессвязно.
- Я знаю, ты была в тюрьме и в доме Макори, - сказал он, видно, поняв наконец, что девушка ему не померещилась.
- Сейчас со мной все хорошо, - перебила она, ощущая, как холодеет, и радуясь, что еще не совсем рассвело, и он не может видеть внезапной ее бледности. А вот сейчас он спросит… - Ты один? – испуганно оглянулась. Если кто-то из стражи их видит…
- Со мной был провожатый, собирался довести до ворот, но он исчез куда-то, - сказал Лиани растерянно, и повел взглядом по сторонам, словно исчезнувший стражник мог очутиться где-нибудь верхом на стене.
- Больше никого ты не видел?
- Нет, только нескольких горожан, торопились по своим делам.
Удивленно-растерянное выражение с лица так и не сошло. И усилилось – он заметил, что на ней не простое платье. Осторожно протянул руку, отвел край накидки, сбросил складку полотна с волос, кончиками пальцев коснулся заколок, драгоценного воротничка. Вряд ли, будь их встреча обычной, позволил бы себе этот жест.
Острая жалость – столь сильная, что едва не заплакала. К нему, но и к себе тоже. Вот он стоит, еще не успел ничего осознать, еще не совсем здесь – и снова все непонятно. Куда исчез провожатый, почему Нээле здесь, и с конем, и богато одетая?
А себя было жаль потому, что вот он уедет сейчас, и никогда не увидятся, и неизвестно еще, сумеет ли он уцелеть – а ей возвращаться к тому, кто пугает и непонятен, хоть и колотится сердце при одной мысли о его взгляде.
- Ты плачешь?
- Нет, это радость, - помотала головой, надеясь, что так быстрее высохнут слезы. - Я привела коня для тебя. Не отказывайся, пешком ты далеко не уйдешь.
- Но откуда узнала? Приказ… ты как-то связана с этим?
- И да, и нет. Но история долгая, времени мало, ты должен покинуть город с открытием ворот. Уезжай далеко, и домой тебе пока возвращаться нельзя, а лучше покинь провинцию, и постарайся избегать дорог, - говорила девушка быстро, опасаясь дальнейших расспросов. Ведь Лиани не должен знать ничего, а он наверняка попытается разобраться.
Вроде вот она, свобода, все уже позади. Если опять не поймают… а тогда лучше не представлять. Ожидание смерти под замком у городской стражи покажется светлой мечтой.
В этот миг готова была все ему рассказать – и он бы вернулся, и все стало известно, и, может быть, с ними обоими обошлись бы не так сурово… Но поздно уже. Открыться – выступить против того, другого. Остается только надежда, что он и впрямь успеет уехать, сумеет скрыться, провинция велика. А она вновь будет просить о помощи, о прекращении поисков, у советника генерала есть для этого все возможности.
Так близко стояла, осознала вдруг, что по-прежнему близко, хоть объятья разомкнуты - наклони голову – и лбом коснешься плеча.
- А насколько честна ты? Я достану приказ. Твой друг сможет покинуть город. Согласна?
Нээле больше не сомневалась. Обман? Пускай.
- Да.
Юноша поднялся, кивнул и уже почти покинул комнату, Нээле остановила его на пороге.
- Постойте, - она протянула руку. – Но ведь глава земельной стражи будет в ярости, обнаружив подлог?
Энори чуть склонил голову – так птица оценивает, склюнуть хлебную крошку или не стоит.
- Несомненно. И его гнев направлять на себя я, как ты понимаешь, не стану.
- И во всем обвинят тех, кто отпустит преступника? Но бумага будет у них – они смогут оправдаться!
- Не думаю, что у них найдется, что предъявить. Зачем оставлять такое свидетельство?
Нээле ощутила, что у нее пересохло во рту.
- И… что им грозит?
- Зависит от того, как звезды встанут! Ты всерьез надеешься, что с Макори можно вот так поиграть – отпустить заключенного накануне казни и продолжить нести службу как ни в чем ни бывало?
Нээле вспомнила хассу… и глаза ее хозяина.
Энори молчал, да и нечего было сказать помимо уже прозвучавшего. Девушка подошла к оконной раме, разглядывая солнечные блики на тополиных листьях. Очень хотелось проснуться.
Если сказать «нет», то все, что было, окажется напрасным. Если сказать «да»…
- Я не хочу выбирать!
- Придется. Тебе. Сейчас. Раз уж ты сама об этом заговорила… Да – ты уверена, что Лиани Айта еще помнит, как ты выглядишь?
- Это так важно? – удивилась она.
- Тогда придумай, что ему рассказать.
- Как, зачем?
- Я же сказал. На рассвете, еще в сумерках ты отправишься к своему дорогому другу.
- Как я могу туда пойти? Меня заметят. Потом все решат, что это я подкупила стражу.
- Свою жизнь ты отдать не готова? Не беспокойся, - он слегка улыбнулся. - Никто не узнает, кто ты и от кого приехала – улицы будут пусты, об остальном я позабочусь. А мои домашние промолчат. Мне ведь тоже не нужны неприятности.
- Но как же…
- Просто иди и предоставь мне все остальное.
***
Смотрел на огонь и не заметил, как задремал. Разбудили шаги в дальнем коридоре, шли несколько человек. Вскинулся, бросил взгляд на окошко – но было еще темно, хоть небо уже отливало серым.
Рано еще…
Пришел один из местных стражников, отпер замок, кивком велел ему выйти. Лиани ощутил почти любопытство – по всему получалось, кто-то еще хочет с ним поговорить. Сердце успело подпрыгнуть – кто-то из близких? Вряд ли, не пропустили бы, это не сотник земельных.
В караулке были двое земельных стражников, приставленных следить за ним здесь, и десятник, знакомый по случаю во дворе. У всех троих от неяркого света лампы, стоящей на столе, и от закрепленного в держателе факела на лицах были рыже-черные тени, и на стенах тени двигались, словно он попал в обитель демонов.
И демоны эти выглядели… весьма озадаченными, пожалуй. Не понимающими.
- Читай, - один из земельных развернул перед ним бумагу. В неровном свете, казалось, и строчки прыгали, и он никак не мог поверить написанному.
Прочел раз, другой, в третий не успел – приказ убрали.
- Одевайся, - указали на темные штаны и рубаху, вроде тех, что носят мастеровые. Тут и он уже растерялся.
Одежда смертников – небеленый холст, иного не бывает, разве что в случаях, когда человек умирает якобы от своей руки, но по приговору.
Рука протянулась было к темному, обещавшему жизнь, но никак не могла двинуться дальше. Буквам он поверить не мог, но одежде…
- Не знаю, кто за тебя просил, что за покровитель нашелся, - задумчиво произнес десятник городской стражи: он, в отличие от земельных, выглядел скорее довольным. – Господин Нэйта вряд ли про тебя вспомнил бы… Но повезло, так поспеши, пока не передумали там, наверху.
Руки двигались медленно, неуверенно, неловко – тело готовилось умирать, а теперь ему велели снова вернуться к жизни. Волосы так и остались рассыпанными по плечам, нечем было их подхватить.
- Я… могу идти?
- Можешь. Отведу тебя к воротам, хочу убедиться, что город покинешь, - сказал тот, кто показал указ. Лиани знал его имя, и странным казалось – так звали друга по службе, по той давней, полной надежд жизни.
На выходе из казарм с ними не заговорили охранники, лишь один еле заметно кивнул на прощанье.
Попытки расспросов ничего не дали, да Лиани не особо и пытался – этот человек всегда относился к нему жестче других. Кто-то привез ночью приказ, это и так было ясно, и этого было довольно. За воротами не оказалось никого.
Шли довольно долго, и, как ни странно, с провожатым ему было спокойней и легче. Привык к надзору, к тому, что свободы нет, а откуда она вдруг взялась, так и не понял. Макори вдруг проявил милосердие? Да еще такое, что отпустил – катись, куда хочешь, лишь бы не в этом округе? Да не бывает такого. Как-то слышал сказку, где в небылицах соревновались, вот эта была бы первой.
Не заметил, куда девался провожатый. Оглянулся – его нигде не было. Услышал чужое негромкое:
- Дальше иди, - и пошел, об охраннике как-то вдруг позабыв.
***
Энори оставил ее до предрассветных сумерек. Все это время девушка просидела в оцепенении. Холодно было – холод от сердца исходил и выстуживал комнату. Словно среди летнего дня стремительно зима наступала. Только жужжание осы разбивало тишину – полосатая гостья никак не могла найти выход из этого дома... Потом колыхнулись, зашуршали унизанные бусинами нити, свисавшие в дверном проеме.
Появилась женщина средних лет, принесла что-то легкое, зеленое, шелковое. Платье - поверх еще одно, без рукавов, с изящной серебряной вышивкой по горловине и подолу, цвета юной травы. Более узкое, чем ее прежние наряды, платье знатной дамы, которые так любила Тайлин. И держаться в нем надо иначе, ровно-ровно, ступать плавно и медленно…
Служанка мгновенно разделила на пряди волосы Нээле, провела гребнем по ним, и скрепила несколько прядей поверх свободно падающей массы волос заколками из лунных камней.
Нити с надетыми на них бусинами разлетелись в стороны – как ливень кратковременный хлынул.
- Подойди...
Думала – это у нее сердце ледяное, оказалось – у него пальцы. Застегнул вокруг шеи высокий воротничок, украшенный такими же лунными камнями. Так одевались только дочери знатных или очень богатых семей… И ведь не как с Тайлин – тут камни действительно дорогие, похоже.
- Зачем понадобилось украшать меня, как праздничную куклу? – сердце ее колотилось, вот-вот и выскочит.
- Разве ты не желаешь, чтобы твой друг увидел тебя привлекательной? Почему ты так смотришь? Ждешь, что в меня ударит молния? Но грозовой птице нет до нас никакого дела…
Девушка не осмелилась отвечать ему. Хотелось уши закрыть и глаза зажмурить, но пришлось покинуть дом, пройти через дворик - все это невероятно медленно и с тем чересчур быстро. Кровь стучала в висках, приливала к лицу; словно не давно желанная встреча была впереди, а смерть или мука.
Она так и не сказала да… но она согласилась.
Тут, во дворе, не было никого. Думала, зайдут в конюшни, но спутник сразу направился к выходу. И то верно, чем меньше свидетелей, тем лучше, и как бы он объяснил отсутствие лошади? У ворот задумчиво прохаживался охранник, он без вопросов открыл тяжелую створку.
Человек в неприметной одежде, держащий повод коня, дожидался снаружи, через пару улочек. Энори принял повод, только кивнул, и человек исчез.
Заметив, как дрожит девушка, бросил знакомый уже, оценивающий взгляд чуть искоса.
- Боишься?
- Да, - смысл было притворяться? – Если что-то пойдет не так…
- Мне ты не доверяешь?
- Нет, - сказала она, не подумав, и прикусила язык. Он ответил коротким смешком, похоже, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться в голос. Посадил в седло Нээле; с облегчением девушка поняла, что он, похоже, пойдет рядом. Не хотелось сидеть с ним вместе, чувствовать прикосновение.
Ехала, смотрела по сторонам, на огни в предрассветном сумраке, надеясь отвлечься, подобрать слова, которые скажет. Но бесполезно - полная сумятица была в мыслях. И присутствие Энори не успокаивало, хотя он, наверное, знал, что делает… если только не решил зло посмеяться над двумя беспомощными дураками.
Небо… откуда такие мысли? Его так любят и ценят здесь, и он согласился помочь…
Дома и деревья, проплывавшие мимо, казались нескончаемой полосой ткани с грубо сделанной темной вышивкой. Становилось то душно, то холодно, хотя утро было отличное, в меру прохладное. Город еще спал.
- Отдашь ему эту лошадь, - сказал Энори, и Нээле вздрогнула – голос иглой вошел в ее мысли. - В сумке еда и деньги. Оружие, если захочет, купит потом – но не в городе. Если, конечно, ты сумеешь его убедить убираться отсюда как можно быстрее. Это говорится в приказе, ему покажут наверняка, но ты знаешь, как он выполняет приказы.
- Я постараюсь, - произнесла девушка, чувствуя, как уже не только губы дрожат, но и зубы от страха начинают постукивать.
- Так перепугана, будто я тебя везу к месту казни, - заметил спутник. – Смотри, не поверит он, что все гладко.
- Мы подъедем прямо туда?
- Нет, разумеется. Будешь ждать, где скажу. Или боишься остаться одна?
- Долго мне ждать?
- С полчаса.
Да, это страшно. Город – не рощица, где никому нет до тебя дело. Улочки пока еще пусты, а богатое платье Нээле скрывает накидка из темного полотна, и все же девушка, одиноко стоящая с лошадью, может привлечь внимание. И грабителя, хоть вряд ли преступник ищет добычу на рассвете. И стражи. Да и просто кого любопытного. Остановились в каком-то проулке, каменные стены были с обеих сторон.
- Послушай, - спутник снял ее с лошади, шагнул ближе, вынудив отступить, прижаться спиной к неровной кладке. Оперся руками о стену так, что девушка оказалась в ловушке меж них. – Ты мне нужна, это значит – можешь никого не опасаться. Здесь ты спокойно дождешься, только не говорите долго. Я вам мешать не стану.
С этими словами отступил и невероятно быстро исчез, растворился в сумеречном проулке, хотя не бежал вроде.
Без него в первый миг стало легче, потом снова страшно. Поначалу все еще жалась к стене, опасаясь оклика в любой миг, но ее, как и лошадь, похоже, и вправду не замечали редкие прохожие. Стояла, переминаясь с ноги на ногу, то поправляла прядку, то ожерелье. Вот сейчас появится кто-нибудь…
Но никого не было, и небо уже светлело.
…У беглеца будет часа три-четыре, пока не спохватятся, пока не откроется все. Сразу никто не побежит докладывать о якобы освобождении, охранники скорее всего просто уйдут отдыхать и ждать дальнейших указаний, и дождутся… совсем не того. Но об этом лучше не думать.
Если он поскачет быстро, оторваться сумеет, конь, по словам Энори, очень хорош… святые Небеса, все это было уже. Сейчас у Лиани нет груза – слабой девушки, которой отдых требовался постоянно. Но он теперь ничего не знает, есть лишь «повеление» покинуть округ как можно скорей, и сама она передаст – затаиться.
Энори обещал направить погоню по ложному следу, и, наверное, слово сдержит. Если все закончится слишком быстро… зачем ему?
Небо постепенно светлеет, будто линяет нестойкая краска. На ветке, торчащей из-за стены, защелкала какая-то птаха, голос был девушке незнаком.
Все заступники разом, что она делает и зачем?!
Будто проснулась в незнакомом проулке, будто в ледяную воду ее окунули. И по-прежнему никого. Начала уже думать, что все пропало, или это жестокая шутка, но заметила человека.
Он изменился. В простой одежде выглядел младше, чем в форме стражника, но не в том была суть, лицо осунулось, казалось растерянным и словно потусторонним слегка – а Нээле запомнила его таким, каким видела у костра, когда он, смеясь, протягивал ей грибы, насаженные на прутик. Несмотря на тревогу, светлое, даже веселое… Что с Лиани сделали в этих стенах? Да если и ничего, день за днем ждать смерти несладко.
Огляделся непонимающе, словно ожидал кого-то увидеть или, напротив, потерял того, кто был с ним. Женскую фигуру не мог не заметить, но вот издалека вряд ли узнал.
Тихонько произнесла его имя: не мог он слышать за несколько шагов, но услышал. Обернулся и смотрел удивленно – нет, не узнал и вблизи.
У нее сердце упало – и вправду, забыл.
Потом тихонько произнес ее имя, неуверенно, будто сомневался в самих звуках его. Не шаг, полшага сделал вперед, и она вроде тоже, но уже стояли совсем рядом, обнявшись, и было это просто и спокойно, как два дерева, выросших рядом и перевившиеся ветвями.
Молчали какое-то время. Потом заговорили оба сразу, так, словно слепой дорогу нашаривал, немного сбивчиво, немного бессвязно.
- Я знаю, ты была в тюрьме и в доме Макори, - сказал он, видно, поняв наконец, что девушка ему не померещилась.
- Сейчас со мной все хорошо, - перебила она, ощущая, как холодеет, и радуясь, что еще не совсем рассвело, и он не может видеть внезапной ее бледности. А вот сейчас он спросит… - Ты один? – испуганно оглянулась. Если кто-то из стражи их видит…
- Со мной был провожатый, собирался довести до ворот, но он исчез куда-то, - сказал Лиани растерянно, и повел взглядом по сторонам, словно исчезнувший стражник мог очутиться где-нибудь верхом на стене.
- Больше никого ты не видел?
- Нет, только нескольких горожан, торопились по своим делам.
Удивленно-растерянное выражение с лица так и не сошло. И усилилось – он заметил, что на ней не простое платье. Осторожно протянул руку, отвел край накидки, сбросил складку полотна с волос, кончиками пальцев коснулся заколок, драгоценного воротничка. Вряд ли, будь их встреча обычной, позволил бы себе этот жест.
Острая жалость – столь сильная, что едва не заплакала. К нему, но и к себе тоже. Вот он стоит, еще не успел ничего осознать, еще не совсем здесь – и снова все непонятно. Куда исчез провожатый, почему Нээле здесь, и с конем, и богато одетая?
А себя было жаль потому, что вот он уедет сейчас, и никогда не увидятся, и неизвестно еще, сумеет ли он уцелеть – а ей возвращаться к тому, кто пугает и непонятен, хоть и колотится сердце при одной мысли о его взгляде.
- Ты плачешь?
- Нет, это радость, - помотала головой, надеясь, что так быстрее высохнут слезы. - Я привела коня для тебя. Не отказывайся, пешком ты далеко не уйдешь.
- Но откуда узнала? Приказ… ты как-то связана с этим?
- И да, и нет. Но история долгая, времени мало, ты должен покинуть город с открытием ворот. Уезжай далеко, и домой тебе пока возвращаться нельзя, а лучше покинь провинцию, и постарайся избегать дорог, - говорила девушка быстро, опасаясь дальнейших расспросов. Ведь Лиани не должен знать ничего, а он наверняка попытается разобраться.
Вроде вот она, свобода, все уже позади. Если опять не поймают… а тогда лучше не представлять. Ожидание смерти под замком у городской стражи покажется светлой мечтой.
В этот миг готова была все ему рассказать – и он бы вернулся, и все стало известно, и, может быть, с ними обоими обошлись бы не так сурово… Но поздно уже. Открыться – выступить против того, другого. Остается только надежда, что он и впрямь успеет уехать, сумеет скрыться, провинция велика. А она вновь будет просить о помощи, о прекращении поисков, у советника генерала есть для этого все возможности.
Так близко стояла, осознала вдруг, что по-прежнему близко, хоть объятья разомкнуты - наклони голову – и лбом коснешься плеча.
