- Посмотрю на лица стражников – насколько умны, - усмехнулся Кэраи. – Если нет, придется еще подождать… Но долго тянуть нельзя.
- Хиноку Майя старый лис, - слегка хмурясь, Ариму разглядывал склоны ущелья, будто опасался засады.
- Он жадный, и это для нас хорошо, - ответил Кэраи, направляя коня вперед. – Тоже не сильно в милости у Столицы. И очень нуждается после неурожая – по слухам, его погубила саранча.
- Но вдруг перевесит страх? Отказав вам, он теряет деньги, но показывает себя лояльным Столице.
- Может быть. Тогда я не просто буду знать, что северной свободе скоро конец, но пойму, что он уже наступил.
На снежной пороше хорошо было видно следы. Вот прыгали галки, у кустов прошла куропатка, там пробежала лиса-огневка, охотясь на кролика. Хромает на переднюю правую лапу… Сейчас бы остановиться, поучить Нээле читать эту книгу – вон с каким интересом смотрит. Но нет.
- Ты возвращаешься в Осорэи?
- Я – да.
- Опять не хочешь брать меня с собой? – немного сдавленно засмеялась девушка. – На сей раз, надеюсь, я не полечу в овраг?
- Там сейчас мягко, - ответил он быстрой улыбкой. – Снег…
- В лесу тоже было мягко – заросли дрока!
- Ты не простила? Что же мне сделать? – шутливо откликнулся Лиани.
- Для начала перестать от меня прятаться…
- Это не мои тайны, - ответил он, отводя взгляд.
- Куда мы едем?
- В монастырь Черного дерева. Вы не видели его, когда ехали в крепость – он расположен восточнее. Это надежное, старое место. Почти как гора Огай.
- Но зачем такой крюк? Не проще ли было отвести меня в тот монастырь, что возле озера Трех сестер? – удивилась Нээле.
- Там… слишком опасно.
- Там рядом целая армия воинов!
- И туда скорее всего ударят рухэй.
- Уже… все настолько плохо?
- Боюсь, что так. Пока я был в оружейных, наслушался. Так что я не оставлю тебя возле границы.
- Тогда останься тоже…
Исподтишка разглядывал Нээле: изменилась? Или плохо запомнил? Ведь толком и не успел ее разглядеть, в лесу думал о том, как уйти от погони, а когда за воротами тюрьмы виделись, утренние сумерки были. А уж в маленьком храме и вовсе не до того, уцелеть бы обоим. Переждав, решили – была не была, может, успеют в надежное место, может, пока и впрямь не до них.
И вот она едет рядом – не бесплотное видение, живая девушка. Раскраснелась на морозе, запахнула длинную куртку, волосы скрывает шарф из тонкой шерсти. Сидит на лошади неумело, но очень старательно, а ведь новичкам непросто столько ехать верхом. Хорошо, что не надо везти ее в Осорэи, не добралась бы.
…Профиль нежный, немного неправильный, скулы широкие, а подбородок острый. Ее легко за барышню из знатного дома принять, так строго и застенчиво держится. Порой кажется совсем девочкой, но это если только на лицо посмотреть, на выражение глаз; сама своей женственности не осознает.
По сторонам смотрит с опаской и любопытством. То и дело проводит рукой по шее коня, приговаривая что-то ласковое, но видно – побаивается его. Большой, сильный, с копытами.
Нет в ней сейчас той святой обреченности, какая недавно почудилась. И хорошо, если нет – ей жить…
Он оставил Нээле в монастыре Эн-Хо, «Черное дерево» близ истока великой реки Иэну. Во дворе монастыря высился пятисотлетний дуб, мертвый, обожженный когда-то молнией. Говорят, так Иями прогневалась на недостаток почтения… Ныне четыре стелы с высеченными на них золотом молитвами окружали мощный корявый ствол.
Добрые монахи отогрели путников, накормили, напоили отваром душицы и липы. Девушке предоставили крохотную комнатку с окошком, выходящим на пологие заснеженные холмы. Где-то за ними высились горы Эннэ, по словам настоятеля, днем в хорошую погоду их можно было увидеть.
Лиани остался здесь только на одну ночь. Но перед тем о чем-то говорил с настоятелем, а затем с одним из монахов, крепким и жилистым мужчиной лет тридцати пяти.
После заглянул в келью к Нээле. Девушка, дожидаясь его, придремала, свернувшись калачиком. Прохладно было в монастыре, и, несмотря на шерстяные кофту и юбку, новые, купленные по дороге, замоталась еще и одеялом.
Услышала, что вошел, сонно приподнялась:
- Все-таки возвращаешься? Я выйду тебя проводить. Разбуди меня обязательно. Что-то сейчас я устала…
- Спи. Достать тебе еще одеяло?
- Нет, хорошо. А ты будешь добывать их в каждых священных стенах, где мы остановимся? – засмеялась тихонько.
- Да хоть во дворце, лишь бы ты не замерзла.
Усталость ее одолела – Нээле опустила голову на подушку. Вздохнула о чем-то и замерла. Лиани уже тихонько собирался из комнатки, думал, девушка спит, но она вновь пробормотала:
- Вы много виделись с ней?
- С кем?
- С Лайэнэ.
- Да нет, когда бы? В основном я был в оружейных. Три раза всего.
- Правда, она красивая?
- Очень красивая.
Еле слышный вздох донесся до слуха.
- Что ты? – встревожился юноша.
- Я и сама не знаю. Нас познакомил Энори, они… и ты с ней знаком… лучше я буду спать.
Уехал еще до зари, не увиделись больше. Не стал будить. Нээле сказала – хочет проститься; но незачем было.
Жена была в неподходящем для зимы бледно-желтом, из-под верхнего платья в разрезах виден был более темный тон платья нижнего. Гэри, "платье-чехол", горчичного цвета, украшала вышивка - водяные воробьи. На плечи Истэ накинула тонкую бледно-коричневую шаль.
Аккуратно уложены волосы - две косы на затылке, и несколько свободных прядей полукольцами. Выглядела так, будто решила отправиться в гости. Но только какие гости, когда иней выбелил траву, а она, Истэ, не озаботилась даже теплой накидкой? А до ближайших соседей – час езды.
- Ты куда собралась? - удивился мужчина.
Женщина посмотрела на него затуманенным взором.
- Пора…
- Куда? Что с тобой? – слегка испугался ее муж.
- Я не могу противиться…
- Чему? Истэ, да очнись же!
- Он велит мне вернуться…
- Кто? Любимая, успокойся. Я никуда не пущу тебя! Тебя считает умершей вся Хинаи, и возвращаться запрещено! Ты сама поклялась!
- Ты не понимаешь, Мори. Если ты помешаешь ему, он и за тобой придет…
Мужчине стало не по себе.
До сих пор слова Истэ о зове он списывал на угрызения совести – и не знал, как развеять ее опасения. Сам не чувствовал себя виноватым – увести любимую женщину от навязанного ей человека! – но понимал, что может испытывать Истэ. Но сейчас глаза ее были не просто тревожными – пустыми, будто она говорила и грезила.
- Истэ, - он обнял женщину, усадил рядом с собой. – Это наваждение, понимаешь? Если тебя пугают сны, мы поедем к монахам. Там узнают, что смущает тебя…
- Нет, я не могу ждать. Я должна возвращаться немедленно, чтобы он не причинил вреда тебе и девочкам.
- Тагари никогда не станет охотиться за тобой…
- Я говорю не о нем.
- Родная, но это нелепо. Восемь лет мы жили спокойно, и вдруг ты вспомнила мальчика, который сейчас неизвестно где…
Женщина переплела пальцы, посмотрела прямо перед собой, словно разглядывая головоломку, сказала задумчиво:
- Тебе не приходило в голову, почему далеко от границы – и от Хинаи – мы уйти не смогли?
- Ты же болела.
- Верно. Я думаю, именно Энори не давал мне уйти. Его устроило расстояние, на котором мы поселились.
- Но что он… или кто-то еще может от тебя хотеть? Прошло очень много времени, может, Тагари Таэна взял себе другую жену…
- Сомневаюсь. Даже в нашу глушь долетели бы слухи.
- Но если и так, мы с тобой подлежим смерти, вернувшись. И кому это нужно – убивать тебя много лет спустя?
- Я была слишком счастлива тут… Если кто-то хочет сделать как можно больнее мне – самое время. Или Тагари… Он вряд ли обрадуется призраку из прошлого.
- А если это какой-то враг генерала нашел человека, владеющего подобным искусством?
Женщина засмеялась:
- И навевает мне сны о другом?
Хоть плечи нервно подрагивали, пелена из взора ушла. Муж увел Истэ к девочкам, те забавлялись с глиняными фигурками пастуха и коров и с радостью приняли в игру мать.
Три дня спустя Мори настигло известие – заболел дядя, единственный близкий человек из кровной родни.
- Надеюсь, недуг не слишком серьезен, - хмуро говорил он. – Я бы взял вас с собой, но опасаюсь заразы…
Как только повозка, в которую сел мужчина, скрылась за склоном годы, Истэ начала собирать вещи.
- Мы поедем на север, - сказала она девочкам. Я вам покажу большой город… когда-то я там жила.
- Хиноку Майя старый лис, - слегка хмурясь, Ариму разглядывал склоны ущелья, будто опасался засады.
- Он жадный, и это для нас хорошо, - ответил Кэраи, направляя коня вперед. – Тоже не сильно в милости у Столицы. И очень нуждается после неурожая – по слухам, его погубила саранча.
- Но вдруг перевесит страх? Отказав вам, он теряет деньги, но показывает себя лояльным Столице.
- Может быть. Тогда я не просто буду знать, что северной свободе скоро конец, но пойму, что он уже наступил.
***
На снежной пороше хорошо было видно следы. Вот прыгали галки, у кустов прошла куропатка, там пробежала лиса-огневка, охотясь на кролика. Хромает на переднюю правую лапу… Сейчас бы остановиться, поучить Нээле читать эту книгу – вон с каким интересом смотрит. Но нет.
- Ты возвращаешься в Осорэи?
- Я – да.
- Опять не хочешь брать меня с собой? – немного сдавленно засмеялась девушка. – На сей раз, надеюсь, я не полечу в овраг?
- Там сейчас мягко, - ответил он быстрой улыбкой. – Снег…
- В лесу тоже было мягко – заросли дрока!
- Ты не простила? Что же мне сделать? – шутливо откликнулся Лиани.
- Для начала перестать от меня прятаться…
- Это не мои тайны, - ответил он, отводя взгляд.
- Куда мы едем?
- В монастырь Черного дерева. Вы не видели его, когда ехали в крепость – он расположен восточнее. Это надежное, старое место. Почти как гора Огай.
- Но зачем такой крюк? Не проще ли было отвести меня в тот монастырь, что возле озера Трех сестер? – удивилась Нээле.
- Там… слишком опасно.
- Там рядом целая армия воинов!
- И туда скорее всего ударят рухэй.
- Уже… все настолько плохо?
- Боюсь, что так. Пока я был в оружейных, наслушался. Так что я не оставлю тебя возле границы.
- Тогда останься тоже…
Исподтишка разглядывал Нээле: изменилась? Или плохо запомнил? Ведь толком и не успел ее разглядеть, в лесу думал о том, как уйти от погони, а когда за воротами тюрьмы виделись, утренние сумерки были. А уж в маленьком храме и вовсе не до того, уцелеть бы обоим. Переждав, решили – была не была, может, успеют в надежное место, может, пока и впрямь не до них.
И вот она едет рядом – не бесплотное видение, живая девушка. Раскраснелась на морозе, запахнула длинную куртку, волосы скрывает шарф из тонкой шерсти. Сидит на лошади неумело, но очень старательно, а ведь новичкам непросто столько ехать верхом. Хорошо, что не надо везти ее в Осорэи, не добралась бы.
…Профиль нежный, немного неправильный, скулы широкие, а подбородок острый. Ее легко за барышню из знатного дома принять, так строго и застенчиво держится. Порой кажется совсем девочкой, но это если только на лицо посмотреть, на выражение глаз; сама своей женственности не осознает.
По сторонам смотрит с опаской и любопытством. То и дело проводит рукой по шее коня, приговаривая что-то ласковое, но видно – побаивается его. Большой, сильный, с копытами.
Нет в ней сейчас той святой обреченности, какая недавно почудилась. И хорошо, если нет – ей жить…
Он оставил Нээле в монастыре Эн-Хо, «Черное дерево» близ истока великой реки Иэну. Во дворе монастыря высился пятисотлетний дуб, мертвый, обожженный когда-то молнией. Говорят, так Иями прогневалась на недостаток почтения… Ныне четыре стелы с высеченными на них золотом молитвами окружали мощный корявый ствол.
Добрые монахи отогрели путников, накормили, напоили отваром душицы и липы. Девушке предоставили крохотную комнатку с окошком, выходящим на пологие заснеженные холмы. Где-то за ними высились горы Эннэ, по словам настоятеля, днем в хорошую погоду их можно было увидеть.
Лиани остался здесь только на одну ночь. Но перед тем о чем-то говорил с настоятелем, а затем с одним из монахов, крепким и жилистым мужчиной лет тридцати пяти.
После заглянул в келью к Нээле. Девушка, дожидаясь его, придремала, свернувшись калачиком. Прохладно было в монастыре, и, несмотря на шерстяные кофту и юбку, новые, купленные по дороге, замоталась еще и одеялом.
Услышала, что вошел, сонно приподнялась:
- Все-таки возвращаешься? Я выйду тебя проводить. Разбуди меня обязательно. Что-то сейчас я устала…
- Спи. Достать тебе еще одеяло?
- Нет, хорошо. А ты будешь добывать их в каждых священных стенах, где мы остановимся? – засмеялась тихонько.
- Да хоть во дворце, лишь бы ты не замерзла.
Усталость ее одолела – Нээле опустила голову на подушку. Вздохнула о чем-то и замерла. Лиани уже тихонько собирался из комнатки, думал, девушка спит, но она вновь пробормотала:
- Вы много виделись с ней?
- С кем?
- С Лайэнэ.
- Да нет, когда бы? В основном я был в оружейных. Три раза всего.
- Правда, она красивая?
- Очень красивая.
Еле слышный вздох донесся до слуха.
- Что ты? – встревожился юноша.
- Я и сама не знаю. Нас познакомил Энори, они… и ты с ней знаком… лучше я буду спать.
Уехал еще до зари, не увиделись больше. Не стал будить. Нээле сказала – хочет проститься; но незачем было.
***
Жена была в неподходящем для зимы бледно-желтом, из-под верхнего платья в разрезах виден был более темный тон платья нижнего. Гэри, "платье-чехол", горчичного цвета, украшала вышивка - водяные воробьи. На плечи Истэ накинула тонкую бледно-коричневую шаль.
Аккуратно уложены волосы - две косы на затылке, и несколько свободных прядей полукольцами. Выглядела так, будто решила отправиться в гости. Но только какие гости, когда иней выбелил траву, а она, Истэ, не озаботилась даже теплой накидкой? А до ближайших соседей – час езды.
- Ты куда собралась? - удивился мужчина.
Женщина посмотрела на него затуманенным взором.
- Пора…
- Куда? Что с тобой? – слегка испугался ее муж.
- Я не могу противиться…
- Чему? Истэ, да очнись же!
- Он велит мне вернуться…
- Кто? Любимая, успокойся. Я никуда не пущу тебя! Тебя считает умершей вся Хинаи, и возвращаться запрещено! Ты сама поклялась!
- Ты не понимаешь, Мори. Если ты помешаешь ему, он и за тобой придет…
Мужчине стало не по себе.
До сих пор слова Истэ о зове он списывал на угрызения совести – и не знал, как развеять ее опасения. Сам не чувствовал себя виноватым – увести любимую женщину от навязанного ей человека! – но понимал, что может испытывать Истэ. Но сейчас глаза ее были не просто тревожными – пустыми, будто она говорила и грезила.
- Истэ, - он обнял женщину, усадил рядом с собой. – Это наваждение, понимаешь? Если тебя пугают сны, мы поедем к монахам. Там узнают, что смущает тебя…
- Нет, я не могу ждать. Я должна возвращаться немедленно, чтобы он не причинил вреда тебе и девочкам.
- Тагари никогда не станет охотиться за тобой…
- Я говорю не о нем.
- Родная, но это нелепо. Восемь лет мы жили спокойно, и вдруг ты вспомнила мальчика, который сейчас неизвестно где…
Женщина переплела пальцы, посмотрела прямо перед собой, словно разглядывая головоломку, сказала задумчиво:
- Тебе не приходило в голову, почему далеко от границы – и от Хинаи – мы уйти не смогли?
- Ты же болела.
- Верно. Я думаю, именно Энори не давал мне уйти. Его устроило расстояние, на котором мы поселились.
- Но что он… или кто-то еще может от тебя хотеть? Прошло очень много времени, может, Тагари Таэна взял себе другую жену…
- Сомневаюсь. Даже в нашу глушь долетели бы слухи.
- Но если и так, мы с тобой подлежим смерти, вернувшись. И кому это нужно – убивать тебя много лет спустя?
- Я была слишком счастлива тут… Если кто-то хочет сделать как можно больнее мне – самое время. Или Тагари… Он вряд ли обрадуется призраку из прошлого.
- А если это какой-то враг генерала нашел человека, владеющего подобным искусством?
Женщина засмеялась:
- И навевает мне сны о другом?
Хоть плечи нервно подрагивали, пелена из взора ушла. Муж увел Истэ к девочкам, те забавлялись с глиняными фигурками пастуха и коров и с радостью приняли в игру мать.
Три дня спустя Мори настигло известие – заболел дядя, единственный близкий человек из кровной родни.
- Надеюсь, недуг не слишком серьезен, - хмуро говорил он. – Я бы взял вас с собой, но опасаюсь заразы…
Как только повозка, в которую сел мужчина, скрылась за склоном годы, Истэ начала собирать вещи.
- Мы поедем на север, - сказала она девочкам. Я вам покажу большой город… когда-то я там жила.
