Энори тем временем создавал для нее уголок, будто и вправду был другом девушки, и та по своей воле поехала с ним. Очень ловко собрал небольшие ветки так, что они не рассыпались и образовали уютное ложе. Он и раньше двигался ладно, а сейчас Нээле невольно смотрела, не в силах отвлечься: все его движения были словно один жест, длинный, текучий, будто вода текла, или ползла змея. Какими лягушки видят змей, страшными до помрачения рассудка или непостижимо-красивыми, так, что не отвести глаз?
— Могу представить, что ты обо мне думаешь, — сказал он, с удовольствием художника или ваятеля подправляя немногие непослушные ветки. — Сейчас убедить тебя все равно не удастся, так хоть со временем ты, может, поверишь мне.
- Тому, кто собирался убить жителей целой деревни?
- Ай, перестань. Мне было нужно, чтобы ты согласилась ехать со мной. Все мы порой говорим не то, что есть - ради какой-то цели, и моя не худшая.
- Чего же ты столь сильно хочешь?
- Если я не могу вернуть то, что у меня отняли, то хотя бы… - он замолчал, краешками губ улыбнулся. – Но если я буду говорить тебе правду, ты отнесешься ко мне еще хуже. Нелегкий выбор.
- Я ценю правдивость… Зачем тебе амулет?
- Как-то однажды я огнем рассчитался за свое лицо, за жизнь сделаю куда большее. И он мне поможет…
- Я не понимаю тебя.
- Да что уж тут непонятного, - ей послышался вздох. Гибкий силуэт скользнул мимо огня, рука на миг замерла, едва не коснувшись языков пламени, и Нээле снова некстати вспомнилась ночь в отдаленном домике, эти же руки, кораблики из бумаги. Тогда было страшно… и хорошо.
- Кто ты?
Он не ответил.
- Что будет со мной?
- Не задавай таких вопросов: если уж отвечать честно, я и о себе-то не смогу сказать. Но зла я тебе не хочу.
Тепло, потрескивание огня, пища и довольно мягкое ложе сделали свое дело – напряжение таяло, Нээле почти ощущала его – лед в крови растекается, будто и впрямь уже в безопасности.
Энори наблюдал за ней, оранжевые и черные тени двигались на лице, делали его резче, похожим на театральную маску.
- Мне нужно уйти, - сказал он. – Ненадолго. На несколько часов.
Словно соглашаясь с этими словами, снаружи гулко задул в трубу ветер.
- В такую погоду? Ночью?
- Неважно… Ты сможешь остаться одна?
Девушка не ответила, чувствуя только смятение. Было бы из чего выбирать! Коснулась амулета, сжала его в руке. Тихо было. Смотрела в пол, и лишь по ворвавшемуся в комнату холодку поняла – Энори ушел.
Нээле прислушалась к вздохам ветра снаружи. По крыше что-то постукивало – то ли снег, то ли коготки недобрых крылатых существ, живущей в метели. Сжалась в комочек у огня. Отсюда уж точно некуда деться. Разве что уйти в ночь и замерзнуть. Может быть, это разумней, чем сидеть тут в ложном уюте. Как мышь в мышеловке, которую не тронули до поры.
Но он… пока ничего ей не сделал.
Верно, я и вправду нужна, думала девушка. Он отвечает на все вопросы, почти на все… а правду ли говорит? Лучше, если не правду; или позволит мне все это знать и остаться живой?
А теперь он ушел в это снежное крошево, куда и зачем? Если вдруг не вернется, из этой хижины я вряд ли выберусь, и толку от лошадей…
Словно снаружи видела: крохотная хижина у перевала, и вокруг на многие часы пути – никого, черные склоны и черный лес, припорошенный белым. И где-то в снегу человеческий силуэт, ветер треплет длинные пряди… или это просто мерещится. Чей-то плач почудился вдалеке.
Еще немного, и я буду молиться, чтобы он побыстрее вернулся, поняла Нээле. Амулет, зажатый в ладони, казался простой деревяшкой. Он не прогонял страх.
Уже думал, никогда не отыщет эту деревушку. Вроде и недалеко от дороги, только дорога та была хитрой: если ехать к Трем Дочерям, крыши хижин на виду находились, а если из крепости, прятались за огромными глыбами. Выдали глухие удары барабана, отгоняющего духов. Этот звук Лиани хорошо знал, в деревнях он сопровождал рождение младенца. Первые трое суток стучат на обеих зорях, в полночь и полдень.
Сейчас солнце прошло половину пути но небу, короткие тени казались проталинами на снегу. Конь, завидя жилье, побежал веселей.
- Не конец пути, но, возможно, отдых, - сказал ему Лиани, нагнулся погладить по шее.
А сердце защемило сильней, чем все эти дни. Просто волнение, или предчувствие - все-таки не успел?
Деревенские, тусклые, бледные выглянули из домов, смотрели настороженно. Была бы на нем прежняя форма, легкая опаска сменилась бы откровенным страхом.
- Я ищу девушку, - сказал он, останавливая коня. – Которую оставили у вас в конце осени.
- Такая была…
Иммэ, к которой его проводили, смерила гостя взглядом, полным странной тоски.
- Нет ее, - сказала хрипло, будто прокаркала. – Вчера я вернулась домой от соседки, а в доме пусто, и очаг прогорел. Вещи ее почти все тут остались.
И ухватила за полу куртки, поняв, что он сейчас кинется наружу, искать Нээле – в ледяном ущелье, в овраге.
- Стой, слушай меня. Ушла она, а вернее, кто-то увез. Мешочек с ценностями взяла, наверное - сейчас его нет. И другого, с целебными травами. Да и припасы с собой прихватила. В лес или на прогулку подобное просто так не берут. Ее-то следы замело ветром, только у развилки за поворотом двое коней привязаны были.
Добавила с горечью, с неприязнью:
- Кто-то успел эту тихоню забрать. Не ты первый.
Лиани не помнил, как оказался уже за деревней. Конские следы глубже человеческих, их было видно. Они давали надежду: если Нээле увезли, есть еще шанс застать девушку живой. Наверное, есть.
А может, за ней приехал кто-то из крепости? Но тогда бы остался, показал бумагу старосте.
…Так привык думать о птице, что не сообразил – тот, кто годами жил среди людей, может вести себя как человек. По крайней мере, ехать верхом.
До вечера юноша не сводил глаз с узора лунок, полузанесенных снежком. Лошадей было две, но одна бежала налегке. Ехал на другой один человек или двое, он не смог бы сказать. Если один…
Смеркалось: еще немного, и не различить ничего. И как пережить тогда эту ночь, одному Небу известно.
Хижину лесорубов он чудом нашел. Сперва показалось, просто еще одна глыба, приткнувшаяся между двумя побольше. Свет очага не проникал сквозь закрытые ставни. Сова помогла: ухнула, слетела на мягких крыльях, невольно потянула взгляд за собой. И взгляд этот уперся в крохотное строение, выбеленное недолгими пока снегопадами.
Лиани, шепотом поблагодарив сову, спешился, привязал коня, направился к двери.
Фигурка сидела у очага, у слабого пламени. Бесконечно одинокой она показалась, и ко всему равнодушной. Вздрогнула, когда приоткрылась тяжелая примерзшая дверь. А в следующий миг уже летела через комнатку, над земляным полом, повисла у Лиани на шее. Тот еле успел подхватить девушку, не то упали бы оба.
Что же должна она была пережить – скромная, тихая, чтобы так рвануться навстречу?!
Ни о чем не расспрашивал. Говорил сбивчиво, без подробностей – как узнал, как нашел. Что Иммэ сказала. Нээле только кивала поспешно, не отпуская его рук.
Какая маленькая… Запомнилось – она выше. Сейчас показалась совсем исхудавшей, тростинкой. Подбородок острый, обметанные губы в ниточку, а глаза… Будь у статуй в храме они настоящие, не каменные, такими же оказались бы.
- Чудо, что ты еще здесь.
«И жива».
- Утром я приболела немного и просила подождать. Потом он сказал, что ночью будет метель. До завтрашнего утра мы остались тут. Теперь он ушел, и я боюсь думать, куда и зачем. А если он тебя видел, может вернуться в любой момент…
- Уже вернулся бы, - сказал Лиани. – Игры играми, но он не знает, зачем я здесь и вдруг что-то везу с собой.
- А ты везешь?
- Нет, - сказал юноша, и оба неожиданно рассмеялись, словно и впрямь обманули опасного противника своего.
- Ты знаешь, зачем ему амулет?
- Нет, но, видно, важен, и вещь это редкая – раз предпочел отправиться так далеко вместо того, чтобы искать, если ли у кого-то поблизости. Но скажи мне…
- Погоди еще, - перебил Лиани. - Ты видела что-то необычное в нем, в Энори? Кроме того, что отдернул руку?
- Мне почудилось какое-то сияние на его лице, будто знак возник и пропал, но я думала – это свет очага…
- Значит, Лайэнэ была права, - сумрачно сказал юноша. – И та болотная тварь.
- В чем? И какая тварь?
- Я расскажу после. Нам надо идти.
- Он человек?
- Нет.
Хоть огонь и бросал на лицо девушки оранжевый отсвет, оно стало белым.
- Он мертвый?
Не хотелось ее пугать, и Лиани ответил уклончиво, а это юноша плохо умел:
- Может ли умереть тот, кто человеком не был? Это не призрак и не выходец из Нижнего дома. Но ты успеешь спросить, сейчас надо ехать.
- Но без теплых вещей… - она растерянно глянула на свою шаль.
- Это моя забота, чтобы ты не замерзла. Ну же!
- Нет, - Нээле замотала головой так, что волосы совсем рассыпались. – У меня есть защита, а у тебя…
- Вот что Лайэнэ дала мне. Думаю, он не хуже.
- Ты думаешь, а я про свой знаю точно. Я поеду с Энори…
- И попрощаешься со свободой, а может, и с большим, - закончил Лиани.
- Он сказал, что не желает мне зла. Я читала, нечисть не может лгать… на это способны лишь люди или те, кто когда-то был ими.
- Не сомневаюсь, что он сказал правду. Разве желаешь зла… рыбе, которую подадут тебе на обед? У меня лучше мысль. Тут неподалеку есть крохотный храм…
- Я видела его, когда ехали, - подтвердила Нээле.
- Дымок был над крышей, и донесся звук гонга. Значит, там кто-то есть, есть и припасы. Не знаю, сколько придется прятаться…
- Мне показалось, Энори куда-то спешил, - неуверенно произнесла девушка. – Может быть, долго ждать он не сможет. Я ему нужна, но коори сейчас нужен больше.
- Почему ты так думаешь?
- Будь у него время, он в чем угодно убедил бы жителей деревни, они бы выдали ему меня в любом виде – связанной, как угодно, и с оберегом в зубах.
Ее слова вызвали у юноши улыбку.
- Идем тогда, - Лиани, видя, что девушка колеблется, почти силой потянул ее к выходу.
- Погоди, - она остановилась, быстро стянула с шеи амулет и положила на стол.
- Зачем ты его сняла?!
- Пусть остается.
- Это твоя защита!
- Я не уверена… коори ему нужен. Если заберу, он вскоре нагонит нас, а так, может быть, оставит в покое, поняв, что мы в святых стенах… решит, что меня и после отыщет.
Лиани потянулся было, забрать вещицу, потом качнул головой, в один миг снял собственный оберег и повесил на шею девушки. Не разнимая рук, выбежали за порог.
На склоне горы пристроился маленький храм, жили там три брата-отшельника. Старенькие уже, как стены, давшие им приют. Когда-то сюда нередко заходили жители окрестных деревушек: они чтили местного лекаря, после смерти названного святым. Потом имя его соединилось с именем местного горного духа, затем оползень стер с лица земли пару десятков домов, а после люди почти позабыли, почему и кому здесь недавно еще поклонялись.
Отшельники были потомками основателей храма. Гостям они очень обрадовались, но, увы, могли выделить им такую же нищенскую холодную комнатушку, в которой жили сами. Да и с пищей тут было плохо – отвары из трав да сушеные корешки.
Но сейчас беглецам трудно было понять, отчего смутились гостеприимные хозяева – сохранить бы жизнь, какой там ужин…
- Ты знаешь о нем больше, чем я, - сказала Нээле, усевшись на охапке веток. – А я мало что поняла… Не знала даже, он все-таки остался в живых или ко мне пришло нечто… - голос прервался. Видно, теперь ей было страшней, чем в занесенной снегом маленькой хижине. – Ты сказал – он не человек и не восставший из мертвых. Но тогда кто?
Лиан и говорить не хотел – к чему пугать девушку? – но та настояла. Мы теперь можем только ждать, нет смысла держать меня в неведении, сказала она. Нээле приехала из Срединных земель, где о Забирающих лишь иногда рассказывают сказки, но знала про них и была уже готова услышать.
Кем он еще мог оказаться, в самом-то деле.
- Так странно… зачем он пришел к людям когда-то… его удел – глухие лесные тропы…
Замерзла совсем, губы синие, старается поплотнее укутаться в накидку, руками себя обхватить - только и в руках нет тепла. С ума, что ли, та нечисть сошла, забрать ее без теплой одежды по такому холоду? А говорил - нужна. Хотя где было по-настоящему теплую одежду-то взять…
- С ним холода нет, - ответила Нээле, и Лиани понял, что вслух это проговорил.
- Может, тебе казалось? Когда человек замерзает, ему тоже чудится, что хорошо, тепло...
- Нет, тут все было взаправду. Ты сам посуди, ведь ребенка-то он мог лечить. Сказал - и на девушку хватит сил.
Пока говорили, огонь разгорелся. Нээле сразу придвинулась к очагу, то одним боком поворачивалась, то другим. Повеселела немного, хоть по-прежнему тревожно прислушивалась. Что там, снаружи? Скрип – не шаги ли чужие?
- Я сейчас приду, попробую у здешних одеяло добыть, - сказал Лиани. Страшно было оставлять спутницу и на четверть часа, а что делать.
Застучали плохо пригнанные доски пола, стукнула дверная рама. Вскоре вернулся ни с чем - отшельники местные проводили ночь на таком тряпье, что неловко было предлагать его Нээле. А она уже отогрелась почти, повеселела.
- Что ж, надеюсь, моего дорожного одеяла тебе хватит, - сказал он, подтаскивая еще груду веток поближе, и устраивая ложе для девушки. Сквозняк гулял по полу, и лучше было разместиться повыше.
- Нам обоим хватит, - сказала она. - Ты на себя посмотри, выглядишь, будто сам из Нижнего дома вернулся. Когда последний раз спал?
- Да ты что, какой сон? Если догонит...
- Если Энори решит с нами разделаться и храмовые стены его не удержат, ты уж подавно не остановишь, - произнесла девушка на диво спокойно. - Но нас сонных он не тронет, разбудит - а там если захочешь, успеешь убить меня и себя, чтобы душа не скиталась вечность. Так что можешь отдыхать, насколько холод позволит. А вдвоем нам будет теплее.
- Ты... изменилась, - сказал Лиани, смотря на девушку недоверчиво-восхищенно.
- Устала жить в страхе.
Закрутила волосы в узел, чтоб не мешали.
Места на ворохе веток хватило обоим, и одеяла хватило. Сразу стало тепло. Спорить не стал, но про себя знал, что он-то все равно спать не будет; но пусть, раз так ей спокойней. Заботится ведь... Слушал: что там снаружи? Где-то вдали выли волки, надрывно, перекликаясь, густыми и тонкими голосами. И ничего больше, даже за соседней стеной, будто нет под храмовой крышей других людей. А девушка прижалась к нему доверчиво, слишком доверчиво, как к родному с детства. Ее волосы чуть пахли дымом и чем-то горьковатым, свежим, весенним. Устроилась под рукой, носом в плечо. Так бы его сестра могла.
И радостно стало, и досадно. Но ничего больше подумать не успел - заснул сразу. Права оказалась Нээле, устал очень. А после ночей и дней на морозе перед силой теплого ложа не устоять.
До границы Мелен добрались благополучно. То ли Шимара и вправду решил сменить сторону, то ли получил приказ создать видимость этого – никто больше не пытался напасть на путников.
- Хотите сразу заявить о себе? – спросил Ариму, вглядываясь вдаль. Крутое ущелье, а за ним – граница Мелен. Там сторожевой пост. Можно его миновать по горам, но вряд ли светлейший господин Майя обрадуется, если к нему в провинцию явятся по-воровски.
— Могу представить, что ты обо мне думаешь, — сказал он, с удовольствием художника или ваятеля подправляя немногие непослушные ветки. — Сейчас убедить тебя все равно не удастся, так хоть со временем ты, может, поверишь мне.
- Тому, кто собирался убить жителей целой деревни?
- Ай, перестань. Мне было нужно, чтобы ты согласилась ехать со мной. Все мы порой говорим не то, что есть - ради какой-то цели, и моя не худшая.
- Чего же ты столь сильно хочешь?
- Если я не могу вернуть то, что у меня отняли, то хотя бы… - он замолчал, краешками губ улыбнулся. – Но если я буду говорить тебе правду, ты отнесешься ко мне еще хуже. Нелегкий выбор.
- Я ценю правдивость… Зачем тебе амулет?
- Как-то однажды я огнем рассчитался за свое лицо, за жизнь сделаю куда большее. И он мне поможет…
- Я не понимаю тебя.
- Да что уж тут непонятного, - ей послышался вздох. Гибкий силуэт скользнул мимо огня, рука на миг замерла, едва не коснувшись языков пламени, и Нээле снова некстати вспомнилась ночь в отдаленном домике, эти же руки, кораблики из бумаги. Тогда было страшно… и хорошо.
- Кто ты?
Он не ответил.
- Что будет со мной?
- Не задавай таких вопросов: если уж отвечать честно, я и о себе-то не смогу сказать. Но зла я тебе не хочу.
Тепло, потрескивание огня, пища и довольно мягкое ложе сделали свое дело – напряжение таяло, Нээле почти ощущала его – лед в крови растекается, будто и впрямь уже в безопасности.
Энори наблюдал за ней, оранжевые и черные тени двигались на лице, делали его резче, похожим на театральную маску.
- Мне нужно уйти, - сказал он. – Ненадолго. На несколько часов.
Словно соглашаясь с этими словами, снаружи гулко задул в трубу ветер.
- В такую погоду? Ночью?
- Неважно… Ты сможешь остаться одна?
Девушка не ответила, чувствуя только смятение. Было бы из чего выбирать! Коснулась амулета, сжала его в руке. Тихо было. Смотрела в пол, и лишь по ворвавшемуся в комнату холодку поняла – Энори ушел.
Нээле прислушалась к вздохам ветра снаружи. По крыше что-то постукивало – то ли снег, то ли коготки недобрых крылатых существ, живущей в метели. Сжалась в комочек у огня. Отсюда уж точно некуда деться. Разве что уйти в ночь и замерзнуть. Может быть, это разумней, чем сидеть тут в ложном уюте. Как мышь в мышеловке, которую не тронули до поры.
Но он… пока ничего ей не сделал.
Верно, я и вправду нужна, думала девушка. Он отвечает на все вопросы, почти на все… а правду ли говорит? Лучше, если не правду; или позволит мне все это знать и остаться живой?
А теперь он ушел в это снежное крошево, куда и зачем? Если вдруг не вернется, из этой хижины я вряд ли выберусь, и толку от лошадей…
Словно снаружи видела: крохотная хижина у перевала, и вокруг на многие часы пути – никого, черные склоны и черный лес, припорошенный белым. И где-то в снегу человеческий силуэт, ветер треплет длинные пряди… или это просто мерещится. Чей-то плач почудился вдалеке.
Еще немного, и я буду молиться, чтобы он побыстрее вернулся, поняла Нээле. Амулет, зажатый в ладони, казался простой деревяшкой. Он не прогонял страх.
***
Уже думал, никогда не отыщет эту деревушку. Вроде и недалеко от дороги, только дорога та была хитрой: если ехать к Трем Дочерям, крыши хижин на виду находились, а если из крепости, прятались за огромными глыбами. Выдали глухие удары барабана, отгоняющего духов. Этот звук Лиани хорошо знал, в деревнях он сопровождал рождение младенца. Первые трое суток стучат на обеих зорях, в полночь и полдень.
Сейчас солнце прошло половину пути но небу, короткие тени казались проталинами на снегу. Конь, завидя жилье, побежал веселей.
- Не конец пути, но, возможно, отдых, - сказал ему Лиани, нагнулся погладить по шее.
А сердце защемило сильней, чем все эти дни. Просто волнение, или предчувствие - все-таки не успел?
Деревенские, тусклые, бледные выглянули из домов, смотрели настороженно. Была бы на нем прежняя форма, легкая опаска сменилась бы откровенным страхом.
- Я ищу девушку, - сказал он, останавливая коня. – Которую оставили у вас в конце осени.
- Такая была…
Иммэ, к которой его проводили, смерила гостя взглядом, полным странной тоски.
- Нет ее, - сказала хрипло, будто прокаркала. – Вчера я вернулась домой от соседки, а в доме пусто, и очаг прогорел. Вещи ее почти все тут остались.
И ухватила за полу куртки, поняв, что он сейчас кинется наружу, искать Нээле – в ледяном ущелье, в овраге.
- Стой, слушай меня. Ушла она, а вернее, кто-то увез. Мешочек с ценностями взяла, наверное - сейчас его нет. И другого, с целебными травами. Да и припасы с собой прихватила. В лес или на прогулку подобное просто так не берут. Ее-то следы замело ветром, только у развилки за поворотом двое коней привязаны были.
Добавила с горечью, с неприязнью:
- Кто-то успел эту тихоню забрать. Не ты первый.
Лиани не помнил, как оказался уже за деревней. Конские следы глубже человеческих, их было видно. Они давали надежду: если Нээле увезли, есть еще шанс застать девушку живой. Наверное, есть.
А может, за ней приехал кто-то из крепости? Но тогда бы остался, показал бумагу старосте.
…Так привык думать о птице, что не сообразил – тот, кто годами жил среди людей, может вести себя как человек. По крайней мере, ехать верхом.
До вечера юноша не сводил глаз с узора лунок, полузанесенных снежком. Лошадей было две, но одна бежала налегке. Ехал на другой один человек или двое, он не смог бы сказать. Если один…
Смеркалось: еще немного, и не различить ничего. И как пережить тогда эту ночь, одному Небу известно.
Хижину лесорубов он чудом нашел. Сперва показалось, просто еще одна глыба, приткнувшаяся между двумя побольше. Свет очага не проникал сквозь закрытые ставни. Сова помогла: ухнула, слетела на мягких крыльях, невольно потянула взгляд за собой. И взгляд этот уперся в крохотное строение, выбеленное недолгими пока снегопадами.
Лиани, шепотом поблагодарив сову, спешился, привязал коня, направился к двери.
Фигурка сидела у очага, у слабого пламени. Бесконечно одинокой она показалась, и ко всему равнодушной. Вздрогнула, когда приоткрылась тяжелая примерзшая дверь. А в следующий миг уже летела через комнатку, над земляным полом, повисла у Лиани на шее. Тот еле успел подхватить девушку, не то упали бы оба.
Что же должна она была пережить – скромная, тихая, чтобы так рвануться навстречу?!
Ни о чем не расспрашивал. Говорил сбивчиво, без подробностей – как узнал, как нашел. Что Иммэ сказала. Нээле только кивала поспешно, не отпуская его рук.
Какая маленькая… Запомнилось – она выше. Сейчас показалась совсем исхудавшей, тростинкой. Подбородок острый, обметанные губы в ниточку, а глаза… Будь у статуй в храме они настоящие, не каменные, такими же оказались бы.
- Чудо, что ты еще здесь.
«И жива».
- Утром я приболела немного и просила подождать. Потом он сказал, что ночью будет метель. До завтрашнего утра мы остались тут. Теперь он ушел, и я боюсь думать, куда и зачем. А если он тебя видел, может вернуться в любой момент…
- Уже вернулся бы, - сказал Лиани. – Игры играми, но он не знает, зачем я здесь и вдруг что-то везу с собой.
- А ты везешь?
- Нет, - сказал юноша, и оба неожиданно рассмеялись, словно и впрямь обманули опасного противника своего.
- Ты знаешь, зачем ему амулет?
- Нет, но, видно, важен, и вещь это редкая – раз предпочел отправиться так далеко вместо того, чтобы искать, если ли у кого-то поблизости. Но скажи мне…
- Погоди еще, - перебил Лиани. - Ты видела что-то необычное в нем, в Энори? Кроме того, что отдернул руку?
- Мне почудилось какое-то сияние на его лице, будто знак возник и пропал, но я думала – это свет очага…
- Значит, Лайэнэ была права, - сумрачно сказал юноша. – И та болотная тварь.
- В чем? И какая тварь?
- Я расскажу после. Нам надо идти.
- Он человек?
- Нет.
Хоть огонь и бросал на лицо девушки оранжевый отсвет, оно стало белым.
- Он мертвый?
Не хотелось ее пугать, и Лиани ответил уклончиво, а это юноша плохо умел:
- Может ли умереть тот, кто человеком не был? Это не призрак и не выходец из Нижнего дома. Но ты успеешь спросить, сейчас надо ехать.
- Но без теплых вещей… - она растерянно глянула на свою шаль.
- Это моя забота, чтобы ты не замерзла. Ну же!
- Нет, - Нээле замотала головой так, что волосы совсем рассыпались. – У меня есть защита, а у тебя…
- Вот что Лайэнэ дала мне. Думаю, он не хуже.
- Ты думаешь, а я про свой знаю точно. Я поеду с Энори…
- И попрощаешься со свободой, а может, и с большим, - закончил Лиани.
- Он сказал, что не желает мне зла. Я читала, нечисть не может лгать… на это способны лишь люди или те, кто когда-то был ими.
- Не сомневаюсь, что он сказал правду. Разве желаешь зла… рыбе, которую подадут тебе на обед? У меня лучше мысль. Тут неподалеку есть крохотный храм…
- Я видела его, когда ехали, - подтвердила Нээле.
- Дымок был над крышей, и донесся звук гонга. Значит, там кто-то есть, есть и припасы. Не знаю, сколько придется прятаться…
- Мне показалось, Энори куда-то спешил, - неуверенно произнесла девушка. – Может быть, долго ждать он не сможет. Я ему нужна, но коори сейчас нужен больше.
- Почему ты так думаешь?
- Будь у него время, он в чем угодно убедил бы жителей деревни, они бы выдали ему меня в любом виде – связанной, как угодно, и с оберегом в зубах.
Ее слова вызвали у юноши улыбку.
- Идем тогда, - Лиани, видя, что девушка колеблется, почти силой потянул ее к выходу.
- Погоди, - она остановилась, быстро стянула с шеи амулет и положила на стол.
- Зачем ты его сняла?!
- Пусть остается.
- Это твоя защита!
- Я не уверена… коори ему нужен. Если заберу, он вскоре нагонит нас, а так, может быть, оставит в покое, поняв, что мы в святых стенах… решит, что меня и после отыщет.
Лиани потянулся было, забрать вещицу, потом качнул головой, в один миг снял собственный оберег и повесил на шею девушки. Не разнимая рук, выбежали за порог.
На склоне горы пристроился маленький храм, жили там три брата-отшельника. Старенькие уже, как стены, давшие им приют. Когда-то сюда нередко заходили жители окрестных деревушек: они чтили местного лекаря, после смерти названного святым. Потом имя его соединилось с именем местного горного духа, затем оползень стер с лица земли пару десятков домов, а после люди почти позабыли, почему и кому здесь недавно еще поклонялись.
Отшельники были потомками основателей храма. Гостям они очень обрадовались, но, увы, могли выделить им такую же нищенскую холодную комнатушку, в которой жили сами. Да и с пищей тут было плохо – отвары из трав да сушеные корешки.
Но сейчас беглецам трудно было понять, отчего смутились гостеприимные хозяева – сохранить бы жизнь, какой там ужин…
- Ты знаешь о нем больше, чем я, - сказала Нээле, усевшись на охапке веток. – А я мало что поняла… Не знала даже, он все-таки остался в живых или ко мне пришло нечто… - голос прервался. Видно, теперь ей было страшней, чем в занесенной снегом маленькой хижине. – Ты сказал – он не человек и не восставший из мертвых. Но тогда кто?
Лиан и говорить не хотел – к чему пугать девушку? – но та настояла. Мы теперь можем только ждать, нет смысла держать меня в неведении, сказала она. Нээле приехала из Срединных земель, где о Забирающих лишь иногда рассказывают сказки, но знала про них и была уже готова услышать.
Кем он еще мог оказаться, в самом-то деле.
- Так странно… зачем он пришел к людям когда-то… его удел – глухие лесные тропы…
Замерзла совсем, губы синие, старается поплотнее укутаться в накидку, руками себя обхватить - только и в руках нет тепла. С ума, что ли, та нечисть сошла, забрать ее без теплой одежды по такому холоду? А говорил - нужна. Хотя где было по-настоящему теплую одежду-то взять…
- С ним холода нет, - ответила Нээле, и Лиани понял, что вслух это проговорил.
- Может, тебе казалось? Когда человек замерзает, ему тоже чудится, что хорошо, тепло...
- Нет, тут все было взаправду. Ты сам посуди, ведь ребенка-то он мог лечить. Сказал - и на девушку хватит сил.
Пока говорили, огонь разгорелся. Нээле сразу придвинулась к очагу, то одним боком поворачивалась, то другим. Повеселела немного, хоть по-прежнему тревожно прислушивалась. Что там, снаружи? Скрип – не шаги ли чужие?
- Я сейчас приду, попробую у здешних одеяло добыть, - сказал Лиани. Страшно было оставлять спутницу и на четверть часа, а что делать.
Застучали плохо пригнанные доски пола, стукнула дверная рама. Вскоре вернулся ни с чем - отшельники местные проводили ночь на таком тряпье, что неловко было предлагать его Нээле. А она уже отогрелась почти, повеселела.
- Что ж, надеюсь, моего дорожного одеяла тебе хватит, - сказал он, подтаскивая еще груду веток поближе, и устраивая ложе для девушки. Сквозняк гулял по полу, и лучше было разместиться повыше.
- Нам обоим хватит, - сказала она. - Ты на себя посмотри, выглядишь, будто сам из Нижнего дома вернулся. Когда последний раз спал?
- Да ты что, какой сон? Если догонит...
- Если Энори решит с нами разделаться и храмовые стены его не удержат, ты уж подавно не остановишь, - произнесла девушка на диво спокойно. - Но нас сонных он не тронет, разбудит - а там если захочешь, успеешь убить меня и себя, чтобы душа не скиталась вечность. Так что можешь отдыхать, насколько холод позволит. А вдвоем нам будет теплее.
- Ты... изменилась, - сказал Лиани, смотря на девушку недоверчиво-восхищенно.
- Устала жить в страхе.
Закрутила волосы в узел, чтоб не мешали.
Места на ворохе веток хватило обоим, и одеяла хватило. Сразу стало тепло. Спорить не стал, но про себя знал, что он-то все равно спать не будет; но пусть, раз так ей спокойней. Заботится ведь... Слушал: что там снаружи? Где-то вдали выли волки, надрывно, перекликаясь, густыми и тонкими голосами. И ничего больше, даже за соседней стеной, будто нет под храмовой крышей других людей. А девушка прижалась к нему доверчиво, слишком доверчиво, как к родному с детства. Ее волосы чуть пахли дымом и чем-то горьковатым, свежим, весенним. Устроилась под рукой, носом в плечо. Так бы его сестра могла.
И радостно стало, и досадно. Но ничего больше подумать не успел - заснул сразу. Права оказалась Нээле, устал очень. А после ночей и дней на морозе перед силой теплого ложа не устоять.
Глава 24
До границы Мелен добрались благополучно. То ли Шимара и вправду решил сменить сторону, то ли получил приказ создать видимость этого – никто больше не пытался напасть на путников.
- Хотите сразу заявить о себе? – спросил Ариму, вглядываясь вдаль. Крутое ущелье, а за ним – граница Мелен. Там сторожевой пост. Можно его миновать по горам, но вряд ли светлейший господин Майя обрадуется, если к нему в провинцию явятся по-воровски.
