- Ты думаешь, уже стоит ждать человека оттуда? – лицо брата почернело.
- Золотому трону пока хватает забот на западе. Удобней предложить твое место другим желающим, родом отсюда. А уж потом… Есть у тебя завистники?
- Есть. Но как?
- Я не знаю, как именно. Ты допустишь оплошность, или тебя подставят, а может, и вовсе убьют, итог один – наш Дом потеряет всё. Затем Столица рассчитается с твоими обидчиками.
- Наш род держал границу долгие годы… - наконец сказал Тагари.
- Да. И просто так чужака здесь не примут. Нужно промежуточное звено, не знаю, кто или что им станет.
- По-твоему, лучше сидеть тихо? – в низком голосе послышался отдаленный рокот, будто на море предвестник шторма.
- Иногда лучше. Только делая все безупречно, можно отсрочить наше падение. А если придется падать, то надо сделать это как кошка, на четыре лапы. Тогда мы выживем – наше честное имя, твой сын. Наша родня. Только так.
Рокот стал ближе:
- Ты это умеешь. Выжидать, склоняться… умеешь ведь, не так ли? Я – нет, и не намерен…
- О, Небо, - пробормотал Кэраи. – Ты полководец, а не придворный. Но, боюсь, в настоящие дни подобные тебе не в чести… Если ты окажешь открытое сопротивление не местным соперникам, а приказу Солнечного, от нашего рода никого не останется.
- Уж лучше так, чем склонить голову и отправиться куда-нибудь в деревню на юг страны, вспоминая, кем были когда-то! Зачем ты здесь вообще? Ты мог остаться.
- Не мог. Это и моя земля.
- И что мне, по-твоему делать? – сказал Тагари, смягчившись, слыша в словах брата подтверждение из семейному единству.
- Делай, что раньше. А пока я здесь, по крайней мере помогу тебе как разобраться с местными – из дворца этого не сделать, так и сдержать столичных – благо, есть связи. Раз уж воин из меня не самый лучший.
- Отличный бы вышел, если бы ты захотел, - взгляд Тагари стал теплее, самую чуточку мечтательным – он, видимо, представлял, как плечом к плечу с братом сражается где-нибудь на заставе. – Ты легче меня, и быстрее. Вместе бы мы…
- Мы и так вместе. И это подводит нас к маленькой заминке. Я писал тебе, что ты совершаешь глупость…
- Энори? – лицо генерала посуровело, ни следа мягкости не осталось. – Знаешь, я говорил о пожарах и сотрясениях гор. Считай что хочешь, но, пока он делает то, что делает, останется здесь.
- Ты легковерен, как последний водонос! – не сдержался Кэраи. - А дела границы?
- Он указывает время и тропы, опасные места. О большем я не намерен советоваться!
- Хорошо уже, что ты так думаешь, - обронил младший брат, скорее смирившись, чем пытаясь уколоть. – Но я уже успел кое-что услышать. То, что о нем говорят…
- Погоди, сам увидишь. И… он единственный, кто способен поддерживать жизнь моего сына. Про это я тебе не писал и в твой приезд велел слугам не говорить.
- О Сущий, я знаю, что ты и к Тайрену его подпустил. Хорош был бы я, упустив такое. Не хмурься, я за тобой не шпионю, но подобные вещи не скроешь. Придется и мне с этим мальчишкой познакомиться получше. И не сердись, если тебе не понравится итог нашего знакомства. Но это после. Нам сейчас, как никогда, нужны союзники… Из верных семей к другим переметнулся кто-нибудь?
- Есть мелюзга, - с неохотой сказал Тагари, словно признаваясь в собственном недосмотре, - Но большинство наши не только на словах, а на деле.
- Дом Нара по-прежнему поддерживает нас?
- Да.
- И дом Иэра? Судьи и владельцы медного рудника, верно?
- Они, по крайней мере, не против нас. Хотя со старшим сыном там плохо. Жаль, был способным парнем.
Отвечая на недоуменный взгляд брата, Тагари коротко пояснил:
- Пьет.
Он расхаживал по комнате, широкими резкими шагами, и, говоря, взмахивал правой рукой, будто помогал себе собраться с мыслями:
- Пока меня нет, делами заправляет моя правая рука, Айю – ты его помнишь. Когда я в городе, в общем-то тоже он - если не считать дел городской и земельной стражи, строительства, ремонта дорог и мостов. Но помощник уже весьма немолод - еще при тебе здоровьем не отличался...
- Я увижусь с ним завтра или днем позже, если не возражаешь. Надо будет о многом побеседовать. Думаю, в чем-то сумею ему помочь. И придется налаживать старые связи, у меня было не слишком много друзей, - Кэраи чуть улыбнулся, - И еще. Твой советник... Я знаю, о нем говорят в народе. Но в высших кругах - его кто-то слушает, кроме тебя?
- В разумных пределах, - на лице старшего брата появилась тень того выражения, которое Кэраи видел с детства, и означало оно "этот ребенок опять несет какую-то чушь". Давно не ребенок, конечно, но выражение осталось.
Только в детстве сказанное в такие моменты вовсе не было чушью.
Пока спорили – сумерки плавно перетекли в ночь; хозяин дома сам зажег комнатный фонарь, не желая звать слуг. Качнул случайно – и колыхнулось пламя. Свет его упал на маленькую золотую гвоздику-застежку, с крохотными рубинами, из тех, что женщины дарят своим возлюбленным.
Брат заметил ее.
- Памятное? – спросил с не то с интересом, не то с подозрением. - Неужто ты наконец…
- Да нет. Ерунда, пустое.
- У Истэ была похожая, - сказал Тагари, теперь с отвращением глянув на безделушку.
- Ее тень все еще не развеялась? – спросив, пожалел о вопросе. Даже в Столицу просочились легенды о верности генерала Таэна умершей жене. Люди очень уж любят такие истории, чего не знают, то сами додумают.
А тот уже читал письма, привезенные из Столицы.
- Лучше б деньги слали, а не бумаги! Но раз велено еще усилить крепости Ожерелья и заставы возле них, я за это возьмусь, хотя они и так хороши. Как раз собирался отдать приказ Энори, вот и познакомлю вас заодно, - сказал Тагари.
Через четверть часа слуги-посланники вернулись, чтобы робко сказать – молодого советника никак не могут найти. В покоях и в саду его нет, но он не собирался покинуть дом…
- Он обязан докладывать, если уходит! Ищите, - велел Тагари, меряя комнату под сочувствующе-насмешливым взглядом брата.
В углу горела большая лампа – прямоугольный каркас из темного дерева, грани – полупрозрачная бумага, на которой искусный художник изобразил цветущие абрикосовые ветви – точнее, лепестки и листья, а сами ветки исходили из рамы, резные. Угол комнаты заливал теплый золотистый свет, выхватывая из тени болезненное личико ребенка лет восьми-девяти – некрасивое, с острым подбородком и широким лбом. Мальчик был сложен неплохо, но хрупкость и худоба выдавали его нездоровье еще верней, чем лицо.
Лампу привезли на днях – на севере такие вещи были диковинкой. Энори увидел над дверью продавца птиц подобный фонарь, и захотел точную копию. Но, когда лампа понравилась Тайрену, подарил мальчику.
- У меня будет еще, если нужно, - отвечал он со смехом, глядя на смущение ребенка, который стеснялся брать сделанное для другого.
Свет лампы успокаивал мальчика. Было новолуние… время нечисти и призраков.
И снова трудно дышать…
Он забрался в глубину кровати, сел, прижавшись к стене. Ждал. Дом его отца был весьма обширным, и покои Энори располагались далеко, на другом конце. Мальчик, не покидая комнату, будто видел, как в пустых коридорах горели светильники, раскачивались тени на стенах. Никого… словно вымерли слуги. При новой луне лучше не говорить лишнего, вести себя тихо, и без нужды не покидать кров.
Тонкая рука коснулась маленькой незаточенной сабли, висящей на стене. Мальчик не боялся нечисти, и привык быть один. Ему даже хотелось, чтобы кто-нибудь недобрый появился. Может, доказав свою смелость, он заслужил бы одобрение отца…
Время тянулось и тянулось, порой вдалеке погромыхивали раскаты уходящей грозы, небо озарялось уже неяркими вспышками. Наконец он не услышал – ощутил присутствие кого-то за дверью, в следующий миг она отодвинулась, рука в белом рукаве поднялась, придерживая крашеные деревянные подвески над входом.
- Ты пришел!
- Ты так взволнован… Гроза напугала?
- Нет! Я же не трус! – прозвенело слишком горячо, чтобы быть правдой. - Я ждал тебя… Помнишь? Ведь обещал, что придешь…
- Тише. Думают, что ты спишь.
Гость открыл решетчатое окно – козодой пел в саду, теплый, влажный после грозы воздух ворвался в комнату. Черное небо, и звезд не видно – скрывают тучи.
Юноша дунул на лампу, гася свет.
- Новолуние, - неуверенно пробормотал мальчик. – Должна гореть.
- Боишься? – снова спросил гость.
- Я с тобой ничего не боюсь, - сказал мальчик, прижимаясь к старшему и зарываясь лицом в белый шелк – только он, чуть мерцающий, и был виден в темноте. – Ох… слышишь? Там кто-то ходит за дверью!
- Слуги, проверяют, спишь ли ты. Наверное, ищут меня. Не позовут – побоятся тебя разбудить.
- Тогда будем сидеть тихо-тихо, будто тебя тут нет, - мальчик засмеялся едва различимо. – Вот и ушли, да?
- Да.
Они устроились на краю кровати, и ребенок тут же поднырнул под руку взрослого.
- Знаешь, я запомнил вчерашний сон… мне снилось, что я вырос, и был здоровым и сильным…
- Что бы ты делал тогда?
- Не знаю. Сразу столько много всего… Но мне всего хватает и так.
- А своя лошадь? Ты же любишь лошадей?
- Да, но мне редко позволяют подходить к ним…
- Когда приезжали столичные гости, ты видел иноходцев-йатта, которые бегут, будто скользят по облакам? Говорят, это самые умные кони. У тебя был бы свой.
Тайрену оживился, вскинул голову, вытянулся, будто всматриваясь вдаль и вдыхая иной, пахнущий дикими травами воздух:
- И я бы уезжал по утрам далеко-далеко в поле, с тобой… Или нет, я хотел бы с тобой отправиться к морю. Потому что и ты туда хочешь.
- Верно.
- Но почему не уедешь? Мой отец тебя не пускает? Или из-за меня?
- А ты отпустил бы?
- Я… я бы попросился с тобой. Или ждал…
Он придвинулся еще ближе, прижался:
- Я хочу, чтоб так было… Но больше хочу стать таким, как ты…
- О нет, - юноша рассмеялся, обнимая его. – Лучше будь собой.
Тайрену глянул на дверь – в узкой щели под ней проплыл рыжеватый свет, кто-то прошел с лампой.
- Наставник не хочет учить меня старому письму, говорит, я и так слишком много читаю. Иногда мне кажется, они считают, что мне все это не нужно. Только есть, спать и смотреть в окно.
- Они просто еще не привыкли, что ты уже вырос. Завтра ты получишь согласие наставника. А зачем тебе именно это письмо?
- У отца много старых книг. Когда смотрю на них, кажется, что я там, в прошлом…
- Даже если это трактаты о свойствах трав? – даже не видя лица, мальчик слышал улыбку.
- Но это же древние травы! – Тайрену рассмеялся, неожиданно звонко при его болезненном облике, и тут же прикрыл рот ладонью, метнул взгляд в сторону двери. Но плечи все еще вздрагивали от смеха.
Затем мальчик посерьезнел.
- А на самом деле… я смогу стать здоровым?
- Я постараюсь, - рука скользнула по его голове, легко, едва ощутимо, - Сейчас ты ведь можешь гораздо больше, чем раньше, верно?
- Да. Но если вдруг у меня не получится… Ты не… оставишь меня, если я буду сильно болеть?
- Никогда. Даже если однажды придется покинуть этот дом, я буду приходить к тебе, - что-то странное прозвучало в голосе, с колыбели знакомом, как биение собственного сердца.
- Ты собираешься уйти? – ребенок заволновался. – Если ты вдруг захочешь…
- Тшш… Все хорошо. Я с тобой.
Губы коснулись лба мальчика – невесомо, прохладно.
- А теперь спи.
- Мне почему-то зябко…
- Это молодая луна.
- Помнишь, ты говорил, что она может спускаться с неба и расцветать в пруду… Давно говорил, но я помню. Глупо, что я до сих пор в это верю?
- Нет. Просто ты ближе иному миру, чем к людям. Я позову тебя в сад, посмотреть. Ты увидишь огромный белый цветок, над которым вьются бабочки, сияющие, словно звезды.
- А может, он уже там? – с надеждой спросил мальчик.
- Нет пока. Не бойся, мы его не пропустим. Спи…
Снаружи уже дождался негромкий звук гонга, возвещающий совсем поздний час, когда слуга с поклоном отодвинул занавесь, пропуская в комнату нового человека. Молодой совсем, он напомнил Кэраи сороку черно-белым одеянием. Привыкнув разглядывать столичных щеголей, невольно отметил наряд без единого цветного пятна, не считать же таковым змеящуюся вышивку серебром.
- Доброго вечера, господин, - вежливый поклон; пламя свечей заиграло на серебряной заколке и прозрачных белых камнях.
Кэраи всмотрелся в «советника» брата. С этим тоже придется разбираться. В Столице ему доводилось и самому доводилось видеть шарлатанов, которые вызывали призраков, предсказывали судьбу и собирали деньги с легковерных. Если обман раскрывался, над попавшими в сети глупцами смеялись. Тут не до смеха.
Советник… мальчишка. Сколько ему, двадцать или немногим больше?
Кэраи встретил изучающий взгляд чуть раскосых глаз цвета хвои. Лицо миловидное, чуть острое, черты не слишком типичны для уроженцев Хинаи – будто в парне примесь иной крови, сразу и не понять, чьей.
Он и не скрывает, что из низов, впрочем, при его якобы даре это не имеет никакого значения. И множество простонародья идет к нему, чтобы просить о помощи, хотя большинство не доходит, конечно. Но просящим он помогает. Управляющий говорил, он даже в том доме заступался за провинившихся слуг перед прежним хозяином. Дядя был крутого нрава, и непонятно, как это позволил.
- Где ты был? – Тагари чуть нахмурился.
Не только слуги, но и горожане высокого ранга съеживались невольно, когда гневался генерал.
- У вашего сына.
- Там тебя не нашли!
- Они просто не заходили внутрь, а свет не горел.
Генерал постарался скрыть тревогу – Кэраи заметил это.
- Тайрену, он ведь здоров?
- О да.
- Тогда зачем ты приходил к нему ночью?
- Чтобы он продолжал оставаться здоровым.
Тишина показалась Кэраи чуть более долгой, чем стоило бы.
- Я здесь, - обронил Энори. – Какова будет ваша воля?
- Ты знаешь, что вернулся мой брат. Он займется делами мира, пока я занимаюсь охраной и делами войны.
- Хорошо. Но мира здесь все меньше, - заметил Энори вскользь, и Кэраи отследил тот же изучающий взгляд, что и раньше. А брат был погружен в свои мысли, он раскладывал на столе карту, пальцем очертил круг:
- Есть еще одно дело. Я хочу отстроить заново заставу Анка, вот здесь. Из Столицы передали, что границы велено укрепить, будто я не занимаюсь только этим. Но та застава издавна считалась местом нечистым – люди умирали от мора. Я хочу знать, стоит ли восстанавливать старые стены – или стать восточней? Отстроенная на прежнем месте, застава захлопнет ворота в ущелье! А рядом – только притворит дверь.
- Мне бы стоило побывать там, - сказал Энори, поглядывая на старшего Таэну исподволь.
- Поедешь завтра. Можешь идти, ты свободен…Что-то еще?
- Сегодня мы встретили похоронную процессию… Крестьяне уверены, что в окрестностях Осорэи появилась нежить, - Кэраи заметил, как недовольная морщина прорезала лоб генерала, а юноша спросил: - Это вас не волнует?
- В деревнях любят дрожать от страха!
- Вам известно про тори-ай? Ими становятся самоубийцы, желающие обрести власть и вечную жизнь…
- Не пересказывай мне старушечьи байки!
- Может быть, ваш гонец однажды не доберется до крепости? Тогда скажете – вражеская стрела? А если его голову найдут после в овраге, а тела не отыщут вовсе?
- От меня-то ты чего хочешь?! – не выдержал генерал.
- Ничего… Если вы не верите «байкам», господин Тагари Таэна.
- Золотому трону пока хватает забот на западе. Удобней предложить твое место другим желающим, родом отсюда. А уж потом… Есть у тебя завистники?
- Есть. Но как?
- Я не знаю, как именно. Ты допустишь оплошность, или тебя подставят, а может, и вовсе убьют, итог один – наш Дом потеряет всё. Затем Столица рассчитается с твоими обидчиками.
- Наш род держал границу долгие годы… - наконец сказал Тагари.
- Да. И просто так чужака здесь не примут. Нужно промежуточное звено, не знаю, кто или что им станет.
- По-твоему, лучше сидеть тихо? – в низком голосе послышался отдаленный рокот, будто на море предвестник шторма.
- Иногда лучше. Только делая все безупречно, можно отсрочить наше падение. А если придется падать, то надо сделать это как кошка, на четыре лапы. Тогда мы выживем – наше честное имя, твой сын. Наша родня. Только так.
Рокот стал ближе:
- Ты это умеешь. Выжидать, склоняться… умеешь ведь, не так ли? Я – нет, и не намерен…
- О, Небо, - пробормотал Кэраи. – Ты полководец, а не придворный. Но, боюсь, в настоящие дни подобные тебе не в чести… Если ты окажешь открытое сопротивление не местным соперникам, а приказу Солнечного, от нашего рода никого не останется.
- Уж лучше так, чем склонить голову и отправиться куда-нибудь в деревню на юг страны, вспоминая, кем были когда-то! Зачем ты здесь вообще? Ты мог остаться.
- Не мог. Это и моя земля.
- И что мне, по-твоему делать? – сказал Тагари, смягчившись, слыша в словах брата подтверждение из семейному единству.
- Делай, что раньше. А пока я здесь, по крайней мере помогу тебе как разобраться с местными – из дворца этого не сделать, так и сдержать столичных – благо, есть связи. Раз уж воин из меня не самый лучший.
- Отличный бы вышел, если бы ты захотел, - взгляд Тагари стал теплее, самую чуточку мечтательным – он, видимо, представлял, как плечом к плечу с братом сражается где-нибудь на заставе. – Ты легче меня, и быстрее. Вместе бы мы…
- Мы и так вместе. И это подводит нас к маленькой заминке. Я писал тебе, что ты совершаешь глупость…
- Энори? – лицо генерала посуровело, ни следа мягкости не осталось. – Знаешь, я говорил о пожарах и сотрясениях гор. Считай что хочешь, но, пока он делает то, что делает, останется здесь.
- Ты легковерен, как последний водонос! – не сдержался Кэраи. - А дела границы?
- Он указывает время и тропы, опасные места. О большем я не намерен советоваться!
- Хорошо уже, что ты так думаешь, - обронил младший брат, скорее смирившись, чем пытаясь уколоть. – Но я уже успел кое-что услышать. То, что о нем говорят…
- Погоди, сам увидишь. И… он единственный, кто способен поддерживать жизнь моего сына. Про это я тебе не писал и в твой приезд велел слугам не говорить.
- О Сущий, я знаю, что ты и к Тайрену его подпустил. Хорош был бы я, упустив такое. Не хмурься, я за тобой не шпионю, но подобные вещи не скроешь. Придется и мне с этим мальчишкой познакомиться получше. И не сердись, если тебе не понравится итог нашего знакомства. Но это после. Нам сейчас, как никогда, нужны союзники… Из верных семей к другим переметнулся кто-нибудь?
- Есть мелюзга, - с неохотой сказал Тагари, словно признаваясь в собственном недосмотре, - Но большинство наши не только на словах, а на деле.
- Дом Нара по-прежнему поддерживает нас?
- Да.
- И дом Иэра? Судьи и владельцы медного рудника, верно?
- Они, по крайней мере, не против нас. Хотя со старшим сыном там плохо. Жаль, был способным парнем.
Отвечая на недоуменный взгляд брата, Тагари коротко пояснил:
- Пьет.
Он расхаживал по комнате, широкими резкими шагами, и, говоря, взмахивал правой рукой, будто помогал себе собраться с мыслями:
- Пока меня нет, делами заправляет моя правая рука, Айю – ты его помнишь. Когда я в городе, в общем-то тоже он - если не считать дел городской и земельной стражи, строительства, ремонта дорог и мостов. Но помощник уже весьма немолод - еще при тебе здоровьем не отличался...
- Я увижусь с ним завтра или днем позже, если не возражаешь. Надо будет о многом побеседовать. Думаю, в чем-то сумею ему помочь. И придется налаживать старые связи, у меня было не слишком много друзей, - Кэраи чуть улыбнулся, - И еще. Твой советник... Я знаю, о нем говорят в народе. Но в высших кругах - его кто-то слушает, кроме тебя?
- В разумных пределах, - на лице старшего брата появилась тень того выражения, которое Кэраи видел с детства, и означало оно "этот ребенок опять несет какую-то чушь". Давно не ребенок, конечно, но выражение осталось.
Только в детстве сказанное в такие моменты вовсе не было чушью.
Пока спорили – сумерки плавно перетекли в ночь; хозяин дома сам зажег комнатный фонарь, не желая звать слуг. Качнул случайно – и колыхнулось пламя. Свет его упал на маленькую золотую гвоздику-застежку, с крохотными рубинами, из тех, что женщины дарят своим возлюбленным.
Брат заметил ее.
- Памятное? – спросил с не то с интересом, не то с подозрением. - Неужто ты наконец…
- Да нет. Ерунда, пустое.
- У Истэ была похожая, - сказал Тагари, теперь с отвращением глянув на безделушку.
- Ее тень все еще не развеялась? – спросив, пожалел о вопросе. Даже в Столицу просочились легенды о верности генерала Таэна умершей жене. Люди очень уж любят такие истории, чего не знают, то сами додумают.
А тот уже читал письма, привезенные из Столицы.
- Лучше б деньги слали, а не бумаги! Но раз велено еще усилить крепости Ожерелья и заставы возле них, я за это возьмусь, хотя они и так хороши. Как раз собирался отдать приказ Энори, вот и познакомлю вас заодно, - сказал Тагари.
Через четверть часа слуги-посланники вернулись, чтобы робко сказать – молодого советника никак не могут найти. В покоях и в саду его нет, но он не собирался покинуть дом…
- Он обязан докладывать, если уходит! Ищите, - велел Тагари, меряя комнату под сочувствующе-насмешливым взглядом брата.
***
В углу горела большая лампа – прямоугольный каркас из темного дерева, грани – полупрозрачная бумага, на которой искусный художник изобразил цветущие абрикосовые ветви – точнее, лепестки и листья, а сами ветки исходили из рамы, резные. Угол комнаты заливал теплый золотистый свет, выхватывая из тени болезненное личико ребенка лет восьми-девяти – некрасивое, с острым подбородком и широким лбом. Мальчик был сложен неплохо, но хрупкость и худоба выдавали его нездоровье еще верней, чем лицо.
Лампу привезли на днях – на севере такие вещи были диковинкой. Энори увидел над дверью продавца птиц подобный фонарь, и захотел точную копию. Но, когда лампа понравилась Тайрену, подарил мальчику.
- У меня будет еще, если нужно, - отвечал он со смехом, глядя на смущение ребенка, который стеснялся брать сделанное для другого.
Свет лампы успокаивал мальчика. Было новолуние… время нечисти и призраков.
И снова трудно дышать…
Он забрался в глубину кровати, сел, прижавшись к стене. Ждал. Дом его отца был весьма обширным, и покои Энори располагались далеко, на другом конце. Мальчик, не покидая комнату, будто видел, как в пустых коридорах горели светильники, раскачивались тени на стенах. Никого… словно вымерли слуги. При новой луне лучше не говорить лишнего, вести себя тихо, и без нужды не покидать кров.
Тонкая рука коснулась маленькой незаточенной сабли, висящей на стене. Мальчик не боялся нечисти, и привык быть один. Ему даже хотелось, чтобы кто-нибудь недобрый появился. Может, доказав свою смелость, он заслужил бы одобрение отца…
Время тянулось и тянулось, порой вдалеке погромыхивали раскаты уходящей грозы, небо озарялось уже неяркими вспышками. Наконец он не услышал – ощутил присутствие кого-то за дверью, в следующий миг она отодвинулась, рука в белом рукаве поднялась, придерживая крашеные деревянные подвески над входом.
- Ты пришел!
- Ты так взволнован… Гроза напугала?
- Нет! Я же не трус! – прозвенело слишком горячо, чтобы быть правдой. - Я ждал тебя… Помнишь? Ведь обещал, что придешь…
- Тише. Думают, что ты спишь.
Гость открыл решетчатое окно – козодой пел в саду, теплый, влажный после грозы воздух ворвался в комнату. Черное небо, и звезд не видно – скрывают тучи.
Юноша дунул на лампу, гася свет.
- Новолуние, - неуверенно пробормотал мальчик. – Должна гореть.
- Боишься? – снова спросил гость.
- Я с тобой ничего не боюсь, - сказал мальчик, прижимаясь к старшему и зарываясь лицом в белый шелк – только он, чуть мерцающий, и был виден в темноте. – Ох… слышишь? Там кто-то ходит за дверью!
- Слуги, проверяют, спишь ли ты. Наверное, ищут меня. Не позовут – побоятся тебя разбудить.
- Тогда будем сидеть тихо-тихо, будто тебя тут нет, - мальчик засмеялся едва различимо. – Вот и ушли, да?
- Да.
Они устроились на краю кровати, и ребенок тут же поднырнул под руку взрослого.
- Знаешь, я запомнил вчерашний сон… мне снилось, что я вырос, и был здоровым и сильным…
- Что бы ты делал тогда?
- Не знаю. Сразу столько много всего… Но мне всего хватает и так.
- А своя лошадь? Ты же любишь лошадей?
- Да, но мне редко позволяют подходить к ним…
- Когда приезжали столичные гости, ты видел иноходцев-йатта, которые бегут, будто скользят по облакам? Говорят, это самые умные кони. У тебя был бы свой.
Тайрену оживился, вскинул голову, вытянулся, будто всматриваясь вдаль и вдыхая иной, пахнущий дикими травами воздух:
- И я бы уезжал по утрам далеко-далеко в поле, с тобой… Или нет, я хотел бы с тобой отправиться к морю. Потому что и ты туда хочешь.
- Верно.
- Но почему не уедешь? Мой отец тебя не пускает? Или из-за меня?
- А ты отпустил бы?
- Я… я бы попросился с тобой. Или ждал…
Он придвинулся еще ближе, прижался:
- Я хочу, чтоб так было… Но больше хочу стать таким, как ты…
- О нет, - юноша рассмеялся, обнимая его. – Лучше будь собой.
Тайрену глянул на дверь – в узкой щели под ней проплыл рыжеватый свет, кто-то прошел с лампой.
- Наставник не хочет учить меня старому письму, говорит, я и так слишком много читаю. Иногда мне кажется, они считают, что мне все это не нужно. Только есть, спать и смотреть в окно.
- Они просто еще не привыкли, что ты уже вырос. Завтра ты получишь согласие наставника. А зачем тебе именно это письмо?
- У отца много старых книг. Когда смотрю на них, кажется, что я там, в прошлом…
- Даже если это трактаты о свойствах трав? – даже не видя лица, мальчик слышал улыбку.
- Но это же древние травы! – Тайрену рассмеялся, неожиданно звонко при его болезненном облике, и тут же прикрыл рот ладонью, метнул взгляд в сторону двери. Но плечи все еще вздрагивали от смеха.
Затем мальчик посерьезнел.
- А на самом деле… я смогу стать здоровым?
- Я постараюсь, - рука скользнула по его голове, легко, едва ощутимо, - Сейчас ты ведь можешь гораздо больше, чем раньше, верно?
- Да. Но если вдруг у меня не получится… Ты не… оставишь меня, если я буду сильно болеть?
- Никогда. Даже если однажды придется покинуть этот дом, я буду приходить к тебе, - что-то странное прозвучало в голосе, с колыбели знакомом, как биение собственного сердца.
- Ты собираешься уйти? – ребенок заволновался. – Если ты вдруг захочешь…
- Тшш… Все хорошо. Я с тобой.
Губы коснулись лба мальчика – невесомо, прохладно.
- А теперь спи.
- Мне почему-то зябко…
- Это молодая луна.
- Помнишь, ты говорил, что она может спускаться с неба и расцветать в пруду… Давно говорил, но я помню. Глупо, что я до сих пор в это верю?
- Нет. Просто ты ближе иному миру, чем к людям. Я позову тебя в сад, посмотреть. Ты увидишь огромный белый цветок, над которым вьются бабочки, сияющие, словно звезды.
- А может, он уже там? – с надеждой спросил мальчик.
- Нет пока. Не бойся, мы его не пропустим. Спи…
Снаружи уже дождался негромкий звук гонга, возвещающий совсем поздний час, когда слуга с поклоном отодвинул занавесь, пропуская в комнату нового человека. Молодой совсем, он напомнил Кэраи сороку черно-белым одеянием. Привыкнув разглядывать столичных щеголей, невольно отметил наряд без единого цветного пятна, не считать же таковым змеящуюся вышивку серебром.
- Доброго вечера, господин, - вежливый поклон; пламя свечей заиграло на серебряной заколке и прозрачных белых камнях.
Кэраи всмотрелся в «советника» брата. С этим тоже придется разбираться. В Столице ему доводилось и самому доводилось видеть шарлатанов, которые вызывали призраков, предсказывали судьбу и собирали деньги с легковерных. Если обман раскрывался, над попавшими в сети глупцами смеялись. Тут не до смеха.
Советник… мальчишка. Сколько ему, двадцать или немногим больше?
Кэраи встретил изучающий взгляд чуть раскосых глаз цвета хвои. Лицо миловидное, чуть острое, черты не слишком типичны для уроженцев Хинаи – будто в парне примесь иной крови, сразу и не понять, чьей.
Он и не скрывает, что из низов, впрочем, при его якобы даре это не имеет никакого значения. И множество простонародья идет к нему, чтобы просить о помощи, хотя большинство не доходит, конечно. Но просящим он помогает. Управляющий говорил, он даже в том доме заступался за провинившихся слуг перед прежним хозяином. Дядя был крутого нрава, и непонятно, как это позволил.
- Где ты был? – Тагари чуть нахмурился.
Не только слуги, но и горожане высокого ранга съеживались невольно, когда гневался генерал.
- У вашего сына.
- Там тебя не нашли!
- Они просто не заходили внутрь, а свет не горел.
Генерал постарался скрыть тревогу – Кэраи заметил это.
- Тайрену, он ведь здоров?
- О да.
- Тогда зачем ты приходил к нему ночью?
- Чтобы он продолжал оставаться здоровым.
Тишина показалась Кэраи чуть более долгой, чем стоило бы.
- Я здесь, - обронил Энори. – Какова будет ваша воля?
- Ты знаешь, что вернулся мой брат. Он займется делами мира, пока я занимаюсь охраной и делами войны.
- Хорошо. Но мира здесь все меньше, - заметил Энори вскользь, и Кэраи отследил тот же изучающий взгляд, что и раньше. А брат был погружен в свои мысли, он раскладывал на столе карту, пальцем очертил круг:
- Есть еще одно дело. Я хочу отстроить заново заставу Анка, вот здесь. Из Столицы передали, что границы велено укрепить, будто я не занимаюсь только этим. Но та застава издавна считалась местом нечистым – люди умирали от мора. Я хочу знать, стоит ли восстанавливать старые стены – или стать восточней? Отстроенная на прежнем месте, застава захлопнет ворота в ущелье! А рядом – только притворит дверь.
- Мне бы стоило побывать там, - сказал Энори, поглядывая на старшего Таэну исподволь.
- Поедешь завтра. Можешь идти, ты свободен…Что-то еще?
- Сегодня мы встретили похоронную процессию… Крестьяне уверены, что в окрестностях Осорэи появилась нежить, - Кэраи заметил, как недовольная морщина прорезала лоб генерала, а юноша спросил: - Это вас не волнует?
- В деревнях любят дрожать от страха!
- Вам известно про тори-ай? Ими становятся самоубийцы, желающие обрести власть и вечную жизнь…
- Не пересказывай мне старушечьи байки!
- Может быть, ваш гонец однажды не доберется до крепости? Тогда скажете – вражеская стрела? А если его голову найдут после в овраге, а тела не отыщут вовсе?
- От меня-то ты чего хочешь?! – не выдержал генерал.
- Ничего… Если вы не верите «байкам», господин Тагари Таэна.
