- Ладно, уговорила, чертовка языкастая, - поскрёб щетину Сергей Валентинович, - Если что, прикинусь тупым валенком, не понимающим политики партии.
Марина с облегчением выдохнула.
- Кстати, а ты помнишь тот разговор у полковника, когда он приказал мне поработать с Кудиновым как можно более плотно, чтобы всё о нём знать? - невинным тоном спросила она.
- Помню. Я ещё тогда позавидовал солдату. А что, не надо помнить? - лукаво улыбнулся доктор.
- Наоборот, надо. На всякий случай. Вряд ли понадобится, но - вдруг...
- Ох, темнишь, капитан.
- Ну я же должна подумать о подстраховке и собственной задницы.
- Чувствую себя заговорщиком, - хохотнул Сергей Валентинович, взяв в руки медицинскую карту солдата и направляясь с ней к выходу.
Послеобеденный сон был теперь для Беркута самым крепким. Руки сложить на столе одну над другой, на них упереть лоб или, как вариант - щеку (почему-то всегда - левую), и спокойно отправляться в пажити Морфея, смотреть цветные сны.
Тэксу было разрешено летать в это время, где тот захочет. Но всё же Беркут выразил пожелание, чтобы помощник за ним присматривал. Голос, который обрёл Тэкс по желанию Беркута, был голосом такрикасиута, человека-тени, который и преподнёс ему этот бесценный подарок. Таким же был его темперамент - нордический, как сказал Беркут. В характере Тэкса ведьмак пожелал оставить то, что уже видел - преданность и исполнительность. Остальные качества личности отдал рандому - случайности, не желая расписывать всё до мельчайших подробностей, чтобы самому воспринимать тень как личность, как друга, а не как робота. Мира тогда отнеслась к этому очень одобрительно. Правда, тут же принялась расспрашивать о роботах.
Наделить Тэкса личностью оказалось действительно несложно - нужно было приказать. Особым способом, подключив свой дар и силу ведьмака, сродни тому, как он развоплощает нечисть. "Только наоборот" - говорила Мира. Эта девочка приходила к Беркуту не каждую ночь, и что-то ему подсказывало, что это она сдерживается, чтобы не докучать чрезмерно. Или ей запретил отец, по той же причине. Потому что Мире хотелось знать обо всём подряд, тогда как сама она на вопросы Беркута отвечала неохотно. Но чаще вообще не отвечала, только отшучивалась.
- Беркут, - прервал Тэкс дремотное преддверие сна, - сюда идут два человека. Доктор и твоя подруга.
*
Посетителей Беркут встретил радостной улыбкой.
- Заходите, гости дорогие, будьте как дома.
Марина обхватила ладонями голову Беркута и посмотрела ему в глаза.
- Ты что, не спишь совсем? У тебя глаза красные, - обеспокоенно спросила она.
Из-за этой близости Беркут едва удержался, чтобы не поцеловать женщину.
- Да я просто перепутал ночь и день. Ночью бодрствую, а днём сплю.
- Стоя спишь? - спросил доктор.
- Зачем? Сидя.
- Это неправильно, - покачал головой Сергей Валентинович, - Раздевайся давай до трусов, сигнал мне пришёл, что ты выглядишь нездоровым.
Беркут разделся, как было сказано.
- Марина, я всегда знал, что твоё присутствие бодряще действует на пациентов, - хохотнул доктор, слегка вогнав Беркута в краску.
- Полковник, похоже, намерен держать тебя здесь и дальше, - сказала капитан, не обращая внимания на глупости, - Скажи хоть, из-за чего? Что там за рапорт, который он от тебя требует?
- Да, ерунда, - поморщился Беркут, - о том, что полковник Кораблёв создал мне условия для встречи и беседы с гражданским лицом, несмотря на приказ исключить для меня такие контакты.
- Ничего не понимаю. Какие контакты?
Беркут вынужден был кратко рассказать про историю знакомства с Леной и её подругой-ведьмой, которая передала от Лены открытку с пожеланиями удачи.
- Действительно, ерунда, - пробормотал врач, пристально осматривая кожу Беркута, - И что ж тебя останавливает от написания этого рапорта?
- Это похоже на донос, - опередила Беркута Марина, - Донос на Кораблёва.
- Свалить Кораблёва такая мелочь всё равно не поможет, - пожал плечами Сергей Валентинович.
- Смотря как преподнести. Если как намеренное выражение нелояльности... С теми мерами, которые были предприняты, чтобы забрать Кудинова в армию, где-то там, - Марина указала головой вверх, - придаётся этому слишком большое значение. Это ты, Сергей, у нас аполитичен, и тебе не понять, как сейчас из-за ерунды можно закопать любого. В том числе Кораблёва.
- Зато ты, смотрю, держишь нос по ветру, - улыбнулся доктор, - Но мне всё же интересно, Тимур, тебе-то что до того, как твой рапорт будет использован? Ты ведь не собираешься писать в нём неправду?
- Там и помимо Кораблёва задействованы люди, - ответил Беркут, - Секретарь судебного заседания и помощник помощника губернатора - это государственные служащие. Они тоже могут пострадать. И открытку полковник мне не вернул. И бивень.
- Какой ещё бивень?
Беркут рассказал и про то, что, якобы, нашёл на берегу обломок бивня мамонта и оставил его у себя для поделок, а Бородько сообщил, что тем самым он, оказывается, совершил правонарушение.
- Всё это какой-то абсурд, - потёрла виски Марина.
- А заметила, полковник про бивень ничего не говорит? - спросил доктор, жестом дав пациенту указание одеваться, - В приказе о наказании стоит только неподчинение приказу.
- Ты нашёл причины забрать Тимура в больничку?
- Да. Нарушение сна, кожный покров слишком бледен, что может являться признаком анемии. Пациенту нужно медицинское наблюдение, железо в питании, свежий воздух и солнечный свет. Собирайся, Тимур.
- Да что мне тут собирать-то? Разве что кораблик из старой газеты, - обрадованно засмеялся Беркут.
Полковник был в бешенстве.
- Это что за самодеятельность? - кричал он на доктора, - Почему вы игнорируете приказ начальства? Это Воробьёва вас подначила?
- Так... товарищ полковник, служебная записка же... - очень правдоподобно хлопал глазами Сергей Валентинович, невольно отшатываясь, - и здоровье у Кудинова впрямь не в порядке. Анализы точнее покажут.
- Сколько времени нужно на анализы?
- Три дня, товарищ...
- Прекрасно. Через три дня как раз кончается второй срок его ареста, и твои анализы должны показать, что он может отправляться на новый срок. Приказ понятен?
- Так точно, - не сумел возразить доктор такому прямому напору.
- Да ладно, Сергей Валентинович, не переживайте, - махнул рукой Беркут, с удовольствием лёжа на мягкой кровати в неурочное для сна время, - Я у вас сейчас поваляюсь, передохну три денька, и опять на губу отправлюсь, с новыми силами.
- Кто тут должен кого утешать? - кисло улыбнулся врач.
- Не убьёт же меня Бородько. А остальное - не смертельно. Я и на губе найду себе занятие, не сомневайтесь.
- Кораблики из газет складывать?
- Да хоть и кораблики, тоже дело интересное. А после сорока пяти суток полковник меня всё равно выпустит, раз не стал дело в суд передавать и бивень прикарманил.
- Я слышал, сейчас новое словечко появилось, синоним "прикарманить" - "съедросить".
- Сергей Валентинович, - со смехом покачал головой Беркут, - Даже я не позволяю себе такой крамолы в армейской бытности.
- Да какая крамола, я ж только про наш язык - живой, великий и могучий. На вот, жуй две таблетки.
- Фу, какая гадость, - сильно скривился Беркут, - Полдня теперь не отделаюсь от этой горечи. А можно, я их запью и проглочу?
- Можно и так было, - охотно кивнул врач.
Через три дня полковник Бородько, отправив "этого выпендрёжника", как он назвал для себя Беркута, на третий пятисуточный срок ареста, пребывал по этому поводу в прекрасном настроении. Настолько, что хотелось как-то продолжить утверждающие своё главенство силовые действия. Он решил выйти на поверхность, пострелять из табельного оружия по мелкому зверью окрест воинской части. В сопровождение взял подполковника Мурзина и лейтенанта Брагина.
В итоге подстрелил одного совёнка из вылетевшей откуда-то стайки, ещё какую-то мелкую пичужку (вьюрок, вроде - неуверенно определил Мурзин), а потом вдруг увидел песца.
Тот сидел на камне, в бурой от летней линьки шерсти, и смотрел прямо в его, полковника, глаза. И улыбался. Неизвестно почему Бородько показалось, что этот песец - солдат Кудинов, или родственная ему сущность, и эта сущность сейчас насмехается над ним, командиром части. Он поднял руку с пистолетом и прицелился прямо в лоб не шелохнувшемуся ухмыляющемуся песцу. Вот только глаза у зверя почему-то подсветились красным.
*
Бородько не понравилась эта странная неподвижность песца. Захотелось испугать наглого зверька, так, чтобы он побежал от него, поджав хвост. Хотя бы в фигуральном смысле. Полковник сделал шаг вперёд, почти уперев дуло пистолета в голову зверя. Наконец, тот пришёл в движение, и Бородько выстрелил. Вот только там, где только что сидел песец, уже никого не было. Зверь напал на человека - он вцепился острыми зубами ему в руку, держащую пистолет, глубоко прокусив мягкую ткань нижнего ребра ладони.
Полковник закричал, замахал рукой, отбросил зверя от себя и несколько раз выстрелил. Но не попал.
- Что случилось? - обеспокоенно спросил Мурзин, который вместе с Брагиным подбежал к громко матерящемуся подполковнику.
- Да песец этот! Укусил меня, падла!
- Какой песец? Я никого не видел, - растерялся Мурзин.
- Я тоже, - кивнул Брагин.
- Да как не видели, прямо тут был, бурый такой, с красными глазами, ухмылялся ещё, тварь!
- Может, это... Кудинова позвать? - нерешительно спросил лейтенант, - Он вроде спец по всякой невидимой фигне.
- Ещё чего?! Это была никакая не невидимая фигня, а обыкновенный песец! Просто вы оба слепые, - разъярился Бородько, - Вот укус, видите?
- Надо к доктору срочно, чтобы он уколы поставил, - посоветовал Мурзин.
Но к доктору Бородько не пошёл. Только сегодня утром тот отдавал ему письменное врачебное заключение о полном здоровье арестанта, но устно оповестил, что в заключении - неправда. Мог бы ведь промолчать, так нет, решил, что полковнику необходимо повесить грех на душу. Очкарик малахольный! Понятия ведь не имеет, сколько у него там и без этого всего понавешено. Ещё и глаза отвёл, чтобы полковник не увидел в них то, что этот докторишка о нём думает.
В сейфе командира части хранилась бутылочка выдержанного коньяка - подарок на какой-то праздник. Полковник открыл эту бутылку и безжалостно полил ранку на ладони. Шипя ругательства, приложил чистый носовой платок, но повязку накладывать не стал - так быстрей заживёт.
И впрямь, ранка быстро затянулась корочкой и уже к вечеру кожа вокруг неё почти потеряла красноту и припухлость.
Беркут больше не стеснялся надзирателей, разговаривая вслух "с самим собой". И так уже все знают, что он это делает. Те друзья из взвода, которые служили с ним полгода, а также Марина, скорей всего, понимают, что он разговаривает не с собой, а с теми, кого другие не видят. Ну а остальные... да и ладно, пусть думают, что он свихнулся, всё равно полковник его никуда отправлять не собирается.
Сегодня он сам решил поспрашивать любознательную гостью.
- Мира, скажи, а как получается, что обычные люди порой что-то видят или слышат, когда я разбираюсь с нечистью? Иногда нечисть оставляет вполне материальные следы, а иногда - нет. Почему так происходит?
- Я тебе уже говорила, что мне не нравится слово "нечисть", - насупилась Мира, тряхнув прямыми светлыми волосами.
- А я тебе говорил, что не знаю другого слова для обозначения всего, что недоступно для восприятия обычными людьми и доступно для меня. "Потустороннее" не подходит, потому что предполагает наличие каких-то сторон, тогда как все сущности живут в одном мире.
- Но некоторые - и в другом, - ехидно показала Мира на Тэкса.
- Ага. "Иные", "другие", "тайные" - слишком пафосно и неопределённо, на мой взгляд. Так что давай я буду называть всех нечистью, мне так привычнее. Но без обязательного негативного значения. Так что, расскажешь, почему люди иногда видят нечисть или её следы?
- Да по-разному бывает. Иногда сам человек приходит в такое состояние сознания, когда своим усилием, волей заставляет себя увидеть или услышать. Иногда невидимые сущности хотят взаимодействовать с материальным миром так, что вольно или невольно становятся явными. Это папа тебе рассказал бы лучше, он больше про волю и про информацию знает. А я предпочитаю не думать о таких сложных вещах. Мне интереснее видеть мир так, как другие. Это как... игры, про которые ты мне рассказывал.
- Компьютерные игры , - понимающе кивнул Беркут, - когда игрок погружается в мир игры, даже зная, что она состоит из написанных кем-то программных кодов. Или как фильмы, в действие которых зритель верит, потому что сам так хочет, хотя и знает, как делаются эти фильмы. Как художественные книги, которые пишет автор своей волей.
- Вот! И мне интересно многое из того, что создано волей других сущностей. Людей, прежде всего.
- А есть что-то такое же интересное, что создано другими сущностями?
Мира звонко рассмеялась.
- Ты никогда не пытался представить, каким видит мир пчела? А, нет, лучше - бог? Тот, кого принято считать творцом всего сущего.
- Честно говоря - нет. Боюсь, мне воображения не хватит, - подумчав, ответил Беркут.
- Конечно, не хватит. Самое большее - можешь подумать над какой-нибудь малюсенькой деталью. Чтобы понять, что и это ты не сможешь представить. К примеру, храмы, про которые ты говорил, что там люди молятся богу. Вот приходит в такой храм женщина и молится о том, чтобы у её выросшей дочери всё хорошо сложилось с женихом. В её понимании, бог должен увидеть мысли этой женщины, чтобы понять, что значит "хорошо", увидеть её дочь, того самого жениха, не перепутав его с другими, и как-то так устроить, чтобы на протяжении долгого времени у них было то самое "хорошо" из представлений молящейся женщины. Это "хорошо" будет состоять из огромной массы событий, соприкосновений и сопротивлений воли разных существ и объективных вещей. И - заметь - всё это тогда, когда на другом конце Вселенной происходит событие, за которым богу интересно наблюдать - столкновение галактик. Но над этим женщина не задумывается. Она видит мир только так, как дано ей, и ни к чему другому даже не стремится.
- Зато ты - стремишься, - поощрительно сказал Беркут.
- Ты тоже... ничего так. Для полугодовалого младенчика, - улыбнулась Мира, - Теперь твоя очередь рассказывать мне что-нибудь новое.
*
Беркут дал себе время, чтобы переварить то, о чём только что вдохновенно вещала девушка.
- А разве ты способна видеть мир так, как его видит бог? Хотя бы его малые детали?
- Нет, что ты, этого никто не может, даже воображения не хватит, - с видимым сожалением признала Мира, - Даже детали. Но я способна это понимать и над этим задумываться. В отличие от многих других существ.
- Тогда это просто свойство твоего характера. Так что не зазнавайся, люди тоже думают о таком. Иногда. Не все.
- Ни капельки не зазнаюсь, я ведь тоже - человек. По сути.
- Давай я почитаю тебе стихи, девушка с характером, - примирительно сказал Беркут, - Я запомнил одно стихотворение, оно как раз про таких любознательных, как ты.
- Это слова для песни?
- Нет, другие стихи. Просто слова.
- Ну давай, - обрадовалась Мира и поёрзала на скамейке, - Я таких стихов, которые не поются, ещё не слышала.
Марина с облегчением выдохнула.
- Кстати, а ты помнишь тот разговор у полковника, когда он приказал мне поработать с Кудиновым как можно более плотно, чтобы всё о нём знать? - невинным тоном спросила она.
- Помню. Я ещё тогда позавидовал солдату. А что, не надо помнить? - лукаво улыбнулся доктор.
- Наоборот, надо. На всякий случай. Вряд ли понадобится, но - вдруг...
- Ох, темнишь, капитан.
- Ну я же должна подумать о подстраховке и собственной задницы.
- Чувствую себя заговорщиком, - хохотнул Сергей Валентинович, взяв в руки медицинскую карту солдата и направляясь с ней к выходу.
Послеобеденный сон был теперь для Беркута самым крепким. Руки сложить на столе одну над другой, на них упереть лоб или, как вариант - щеку (почему-то всегда - левую), и спокойно отправляться в пажити Морфея, смотреть цветные сны.
Тэксу было разрешено летать в это время, где тот захочет. Но всё же Беркут выразил пожелание, чтобы помощник за ним присматривал. Голос, который обрёл Тэкс по желанию Беркута, был голосом такрикасиута, человека-тени, который и преподнёс ему этот бесценный подарок. Таким же был его темперамент - нордический, как сказал Беркут. В характере Тэкса ведьмак пожелал оставить то, что уже видел - преданность и исполнительность. Остальные качества личности отдал рандому - случайности, не желая расписывать всё до мельчайших подробностей, чтобы самому воспринимать тень как личность, как друга, а не как робота. Мира тогда отнеслась к этому очень одобрительно. Правда, тут же принялась расспрашивать о роботах.
Наделить Тэкса личностью оказалось действительно несложно - нужно было приказать. Особым способом, подключив свой дар и силу ведьмака, сродни тому, как он развоплощает нечисть. "Только наоборот" - говорила Мира. Эта девочка приходила к Беркуту не каждую ночь, и что-то ему подсказывало, что это она сдерживается, чтобы не докучать чрезмерно. Или ей запретил отец, по той же причине. Потому что Мире хотелось знать обо всём подряд, тогда как сама она на вопросы Беркута отвечала неохотно. Но чаще вообще не отвечала, только отшучивалась.
- Беркут, - прервал Тэкс дремотное преддверие сна, - сюда идут два человека. Доктор и твоя подруга.
*
Посетителей Беркут встретил радостной улыбкой.
- Заходите, гости дорогие, будьте как дома.
Марина обхватила ладонями голову Беркута и посмотрела ему в глаза.
- Ты что, не спишь совсем? У тебя глаза красные, - обеспокоенно спросила она.
Из-за этой близости Беркут едва удержался, чтобы не поцеловать женщину.
- Да я просто перепутал ночь и день. Ночью бодрствую, а днём сплю.
- Стоя спишь? - спросил доктор.
- Зачем? Сидя.
- Это неправильно, - покачал головой Сергей Валентинович, - Раздевайся давай до трусов, сигнал мне пришёл, что ты выглядишь нездоровым.
Беркут разделся, как было сказано.
- Марина, я всегда знал, что твоё присутствие бодряще действует на пациентов, - хохотнул доктор, слегка вогнав Беркута в краску.
- Полковник, похоже, намерен держать тебя здесь и дальше, - сказала капитан, не обращая внимания на глупости, - Скажи хоть, из-за чего? Что там за рапорт, который он от тебя требует?
- Да, ерунда, - поморщился Беркут, - о том, что полковник Кораблёв создал мне условия для встречи и беседы с гражданским лицом, несмотря на приказ исключить для меня такие контакты.
- Ничего не понимаю. Какие контакты?
Беркут вынужден был кратко рассказать про историю знакомства с Леной и её подругой-ведьмой, которая передала от Лены открытку с пожеланиями удачи.
- Действительно, ерунда, - пробормотал врач, пристально осматривая кожу Беркута, - И что ж тебя останавливает от написания этого рапорта?
- Это похоже на донос, - опередила Беркута Марина, - Донос на Кораблёва.
- Свалить Кораблёва такая мелочь всё равно не поможет, - пожал плечами Сергей Валентинович.
- Смотря как преподнести. Если как намеренное выражение нелояльности... С теми мерами, которые были предприняты, чтобы забрать Кудинова в армию, где-то там, - Марина указала головой вверх, - придаётся этому слишком большое значение. Это ты, Сергей, у нас аполитичен, и тебе не понять, как сейчас из-за ерунды можно закопать любого. В том числе Кораблёва.
- Зато ты, смотрю, держишь нос по ветру, - улыбнулся доктор, - Но мне всё же интересно, Тимур, тебе-то что до того, как твой рапорт будет использован? Ты ведь не собираешься писать в нём неправду?
- Там и помимо Кораблёва задействованы люди, - ответил Беркут, - Секретарь судебного заседания и помощник помощника губернатора - это государственные служащие. Они тоже могут пострадать. И открытку полковник мне не вернул. И бивень.
- Какой ещё бивень?
Беркут рассказал и про то, что, якобы, нашёл на берегу обломок бивня мамонта и оставил его у себя для поделок, а Бородько сообщил, что тем самым он, оказывается, совершил правонарушение.
- Всё это какой-то абсурд, - потёрла виски Марина.
- А заметила, полковник про бивень ничего не говорит? - спросил доктор, жестом дав пациенту указание одеваться, - В приказе о наказании стоит только неподчинение приказу.
- Ты нашёл причины забрать Тимура в больничку?
- Да. Нарушение сна, кожный покров слишком бледен, что может являться признаком анемии. Пациенту нужно медицинское наблюдение, железо в питании, свежий воздух и солнечный свет. Собирайся, Тимур.
- Да что мне тут собирать-то? Разве что кораблик из старой газеты, - обрадованно засмеялся Беркут.
Полковник был в бешенстве.
- Это что за самодеятельность? - кричал он на доктора, - Почему вы игнорируете приказ начальства? Это Воробьёва вас подначила?
- Так... товарищ полковник, служебная записка же... - очень правдоподобно хлопал глазами Сергей Валентинович, невольно отшатываясь, - и здоровье у Кудинова впрямь не в порядке. Анализы точнее покажут.
- Сколько времени нужно на анализы?
- Три дня, товарищ...
- Прекрасно. Через три дня как раз кончается второй срок его ареста, и твои анализы должны показать, что он может отправляться на новый срок. Приказ понятен?
- Так точно, - не сумел возразить доктор такому прямому напору.
- Да ладно, Сергей Валентинович, не переживайте, - махнул рукой Беркут, с удовольствием лёжа на мягкой кровати в неурочное для сна время, - Я у вас сейчас поваляюсь, передохну три денька, и опять на губу отправлюсь, с новыми силами.
- Кто тут должен кого утешать? - кисло улыбнулся врач.
- Не убьёт же меня Бородько. А остальное - не смертельно. Я и на губе найду себе занятие, не сомневайтесь.
- Кораблики из газет складывать?
- Да хоть и кораблики, тоже дело интересное. А после сорока пяти суток полковник меня всё равно выпустит, раз не стал дело в суд передавать и бивень прикарманил.
- Я слышал, сейчас новое словечко появилось, синоним "прикарманить" - "съедросить".
- Сергей Валентинович, - со смехом покачал головой Беркут, - Даже я не позволяю себе такой крамолы в армейской бытности.
- Да какая крамола, я ж только про наш язык - живой, великий и могучий. На вот, жуй две таблетки.
- Фу, какая гадость, - сильно скривился Беркут, - Полдня теперь не отделаюсь от этой горечи. А можно, я их запью и проглочу?
- Можно и так было, - охотно кивнул врач.
Через три дня полковник Бородько, отправив "этого выпендрёжника", как он назвал для себя Беркута, на третий пятисуточный срок ареста, пребывал по этому поводу в прекрасном настроении. Настолько, что хотелось как-то продолжить утверждающие своё главенство силовые действия. Он решил выйти на поверхность, пострелять из табельного оружия по мелкому зверью окрест воинской части. В сопровождение взял подполковника Мурзина и лейтенанта Брагина.
В итоге подстрелил одного совёнка из вылетевшей откуда-то стайки, ещё какую-то мелкую пичужку (вьюрок, вроде - неуверенно определил Мурзин), а потом вдруг увидел песца.
Тот сидел на камне, в бурой от летней линьки шерсти, и смотрел прямо в его, полковника, глаза. И улыбался. Неизвестно почему Бородько показалось, что этот песец - солдат Кудинов, или родственная ему сущность, и эта сущность сейчас насмехается над ним, командиром части. Он поднял руку с пистолетом и прицелился прямо в лоб не шелохнувшемуся ухмыляющемуся песцу. Вот только глаза у зверя почему-то подсветились красным.
*
Бородько не понравилась эта странная неподвижность песца. Захотелось испугать наглого зверька, так, чтобы он побежал от него, поджав хвост. Хотя бы в фигуральном смысле. Полковник сделал шаг вперёд, почти уперев дуло пистолета в голову зверя. Наконец, тот пришёл в движение, и Бородько выстрелил. Вот только там, где только что сидел песец, уже никого не было. Зверь напал на человека - он вцепился острыми зубами ему в руку, держащую пистолет, глубоко прокусив мягкую ткань нижнего ребра ладони.
Полковник закричал, замахал рукой, отбросил зверя от себя и несколько раз выстрелил. Но не попал.
- Что случилось? - обеспокоенно спросил Мурзин, который вместе с Брагиным подбежал к громко матерящемуся подполковнику.
- Да песец этот! Укусил меня, падла!
- Какой песец? Я никого не видел, - растерялся Мурзин.
- Я тоже, - кивнул Брагин.
- Да как не видели, прямо тут был, бурый такой, с красными глазами, ухмылялся ещё, тварь!
- Может, это... Кудинова позвать? - нерешительно спросил лейтенант, - Он вроде спец по всякой невидимой фигне.
- Ещё чего?! Это была никакая не невидимая фигня, а обыкновенный песец! Просто вы оба слепые, - разъярился Бородько, - Вот укус, видите?
- Надо к доктору срочно, чтобы он уколы поставил, - посоветовал Мурзин.
Но к доктору Бородько не пошёл. Только сегодня утром тот отдавал ему письменное врачебное заключение о полном здоровье арестанта, но устно оповестил, что в заключении - неправда. Мог бы ведь промолчать, так нет, решил, что полковнику необходимо повесить грех на душу. Очкарик малахольный! Понятия ведь не имеет, сколько у него там и без этого всего понавешено. Ещё и глаза отвёл, чтобы полковник не увидел в них то, что этот докторишка о нём думает.
В сейфе командира части хранилась бутылочка выдержанного коньяка - подарок на какой-то праздник. Полковник открыл эту бутылку и безжалостно полил ранку на ладони. Шипя ругательства, приложил чистый носовой платок, но повязку накладывать не стал - так быстрей заживёт.
И впрямь, ранка быстро затянулась корочкой и уже к вечеру кожа вокруг неё почти потеряла красноту и припухлость.
Беркут больше не стеснялся надзирателей, разговаривая вслух "с самим собой". И так уже все знают, что он это делает. Те друзья из взвода, которые служили с ним полгода, а также Марина, скорей всего, понимают, что он разговаривает не с собой, а с теми, кого другие не видят. Ну а остальные... да и ладно, пусть думают, что он свихнулся, всё равно полковник его никуда отправлять не собирается.
Сегодня он сам решил поспрашивать любознательную гостью.
- Мира, скажи, а как получается, что обычные люди порой что-то видят или слышат, когда я разбираюсь с нечистью? Иногда нечисть оставляет вполне материальные следы, а иногда - нет. Почему так происходит?
- Я тебе уже говорила, что мне не нравится слово "нечисть", - насупилась Мира, тряхнув прямыми светлыми волосами.
- А я тебе говорил, что не знаю другого слова для обозначения всего, что недоступно для восприятия обычными людьми и доступно для меня. "Потустороннее" не подходит, потому что предполагает наличие каких-то сторон, тогда как все сущности живут в одном мире.
- Но некоторые - и в другом, - ехидно показала Мира на Тэкса.
- Ага. "Иные", "другие", "тайные" - слишком пафосно и неопределённо, на мой взгляд. Так что давай я буду называть всех нечистью, мне так привычнее. Но без обязательного негативного значения. Так что, расскажешь, почему люди иногда видят нечисть или её следы?
- Да по-разному бывает. Иногда сам человек приходит в такое состояние сознания, когда своим усилием, волей заставляет себя увидеть или услышать. Иногда невидимые сущности хотят взаимодействовать с материальным миром так, что вольно или невольно становятся явными. Это папа тебе рассказал бы лучше, он больше про волю и про информацию знает. А я предпочитаю не думать о таких сложных вещах. Мне интереснее видеть мир так, как другие. Это как... игры, про которые ты мне рассказывал.
- Компьютерные игры , - понимающе кивнул Беркут, - когда игрок погружается в мир игры, даже зная, что она состоит из написанных кем-то программных кодов. Или как фильмы, в действие которых зритель верит, потому что сам так хочет, хотя и знает, как делаются эти фильмы. Как художественные книги, которые пишет автор своей волей.
- Вот! И мне интересно многое из того, что создано волей других сущностей. Людей, прежде всего.
- А есть что-то такое же интересное, что создано другими сущностями?
Мира звонко рассмеялась.
- Ты никогда не пытался представить, каким видит мир пчела? А, нет, лучше - бог? Тот, кого принято считать творцом всего сущего.
- Честно говоря - нет. Боюсь, мне воображения не хватит, - подумчав, ответил Беркут.
- Конечно, не хватит. Самое большее - можешь подумать над какой-нибудь малюсенькой деталью. Чтобы понять, что и это ты не сможешь представить. К примеру, храмы, про которые ты говорил, что там люди молятся богу. Вот приходит в такой храм женщина и молится о том, чтобы у её выросшей дочери всё хорошо сложилось с женихом. В её понимании, бог должен увидеть мысли этой женщины, чтобы понять, что значит "хорошо", увидеть её дочь, того самого жениха, не перепутав его с другими, и как-то так устроить, чтобы на протяжении долгого времени у них было то самое "хорошо" из представлений молящейся женщины. Это "хорошо" будет состоять из огромной массы событий, соприкосновений и сопротивлений воли разных существ и объективных вещей. И - заметь - всё это тогда, когда на другом конце Вселенной происходит событие, за которым богу интересно наблюдать - столкновение галактик. Но над этим женщина не задумывается. Она видит мир только так, как дано ей, и ни к чему другому даже не стремится.
- Зато ты - стремишься, - поощрительно сказал Беркут.
- Ты тоже... ничего так. Для полугодовалого младенчика, - улыбнулась Мира, - Теперь твоя очередь рассказывать мне что-нибудь новое.
*
Беркут дал себе время, чтобы переварить то, о чём только что вдохновенно вещала девушка.
- А разве ты способна видеть мир так, как его видит бог? Хотя бы его малые детали?
- Нет, что ты, этого никто не может, даже воображения не хватит, - с видимым сожалением признала Мира, - Даже детали. Но я способна это понимать и над этим задумываться. В отличие от многих других существ.
- Тогда это просто свойство твоего характера. Так что не зазнавайся, люди тоже думают о таком. Иногда. Не все.
- Ни капельки не зазнаюсь, я ведь тоже - человек. По сути.
- Давай я почитаю тебе стихи, девушка с характером, - примирительно сказал Беркут, - Я запомнил одно стихотворение, оно как раз про таких любознательных, как ты.
- Это слова для песни?
- Нет, другие стихи. Просто слова.
- Ну давай, - обрадовалась Мира и поёрзала на скамейке, - Я таких стихов, которые не поются, ещё не слышала.
