- Жди здесь, - сказал Назар.
Дом с резными ставнями голубого цвета впервые на памяти Назара оказался запертым. Он постучал кулаком в дверь. Никого. В недоумении вышел на улицу и разглядел вдалеке толпу. Оказалось - там свадьба, собравшая всех жителей Мурашкино. Баянист растягивал меха инструмента, наяривая что-то весёлое, бабы поочередно выходили вперёд, отделаясь от толпы товарок, и, коротко повизгивая, плясали, с силой топая по земле. Мужики, заламывая шапки, заливисто эхали и выходили в присядку, выкидывая ноги. Весёлая демонстрация здоровья и физической силы - вот что такое русский народный пляс. Во всяком случае, так подумал Назар, выглядывая из-за спин.
Его вскоре заметили.
- Назар Мироныч! - воскликнул кто-то, - Хозяин приехали!
Его радостно обступили, налили лучшую, посеребренную чарку вина и подвели пару молодожёнов, для знакомства и благословения.
Назар выпил до дна вино, крякнул, обнял круглолицую невесту и крепко поцеловал в губы под смех и выкрики жителей деревни. Потом тоже засмеялся и внучил зардевшуюся девицу её жениху. Вытащил из внутреннего кармана кошелёк и достал оттуда ассигнацию, которую тоже протянул парню.
- Живите богато и счастливо, - пожелал он.
- Пять целковых! - ахнули сельчане, - Ну, теперь не только тёлку, но и лошадь можно завести хорошую!
- Назар Мироныч, благодарствуем! - кланялись молодые и их родители.
Возле него уже стояла улыбающаяся Таисья с закутанным в одеяльце ребёнком на руках - хозяйка дома, в который он приехал.
- Давненько мы вас не видели, господин, - сказала она.
- А мальчишки где? - спросил Назар.
- А там, где вся молодёжь играется, - махнула она рукой, - идёмте.
Подростки и юные сельчане увлечённо играли в "ручеёк", непрерывно меняясь парами, а ребятня помладше стайкой бегала рядом.
- Пахом! Минька! - позвала Таисья.
Одетые в одинаковые матерчатые курточки мальчишки подбежали к ним.
- У Пахома зуб выпал! - сразу выпалил светленький Минька, - А я жука-стригуна нашёл! Только он спит.
Черноволосый Пахом с гордостью продемонстрировал дырку вместо зуба и, в свою очередь, известил:
- У Афанасьевых вчера свинья забор подрыла и сбежала со двора. Мы все ловили её долго.
- Поймали? - заинтересованно спросил Назар.
- Я чуть не поймал. За хвостик только схватил, но она смогла вырваться.
- Ну, видимо, та свинья сильнее тебя оказалась.
- Нет, это у ней хвостик просто такой склизкий.
- Надо говорить "скользкий", - поправил Назар.
- Да хоть как скажи, а всё одно - бегущую свинью за хвост не удержишь, - нашёлся Пахом.
Когда Мартин и Тина вернулись вечером домой и разошлись в разные концы коридора, Тина увидела сцену, которая очевидно не предназначалась для чужих глаз. Горничная Зое стояла на коленях перед Ивонн и целовала ей руки. Тине пришлось сделать пару шагов назад, за угол, чтобы её не заметили. Не заметили, что она увидела столь странное поведение служанки и госпожи.
В свою комнату потом Тина заходила с опаской. Внимательно осмотрелась и прислушалась к собственным ощущениям. Кажется, всё спокойно, ничего и никого нового за время её отсутствия тут не появилось и энергия никуда не утекает. К ужину она оделась в платье, перешитое из маминого, и, чтобы не быть для отца внешней копией матери, накинула поверх платья шаль с кистями.
Тем не менее, её появление в столовой вызвало у обоих потрясение - и у отца, и у его жены. Оба они остолбенели.
- Откуда... - сглотнул Филипп, - откуда у тебя этот платок?
- Это мамин, - растерялась Тина, - Как и платье, ты, наверное, его видел на ней. А шаль мама, кажется, купила в день своей смерти. Когда её обнаружили мёртвую, у неё была эта шаль. Простите, я не хотела вас так взволновать.
Мартин и Биби удивлённо смотрели на Филиппа.
- Папа, с каких пор тебя интересует чья-то одежда? - спросила Биби.
- Позволь, Дестини, я посмотрю, - попросил тот.
- Пожалуйста, - сказала Тина, и сняв шаль, протянула её отцу.
Филипп принял её дрожащими руками и растянул напротив светильника, так, чтобы она просвечивала.
- Та самая, - прошептал он, - вот, видите, пустая дорожка от выдернутой нити? Это я сам её выдернул.
- Филипп, поведай нам историю этой шали, - попросил Мартин, - мы тоже хотим удивиться.
Тот сел на своё место, выпил воды и сказал:
- Эту шаль я купил в подарок Ульяне, когда уезжал из России. На одной из стоянок к поезду подошла цыганка и предложила её купить. Я сперва отнекивался, но она сказала, что эта шаль согреет сердце моей родной женщины. И я не смог отказать в покупке, после таких слов. Но когда шёл по вагону, зацепил шаль за что-то и из неё вытянулась петля. У меня не получилась заправить её обратно, и тогда я вытянул всю нитку, полагая, что будет незаметно. Этот подарок я держал у себя, когда ждал приезда Ульяны вместе с дочкой.
- А потом? - спросил Мартин.
- Потом... - Филипп с силой потёр лоб, - потом её забрала себе Ивонн. Шаль очень понравилась мадемаузель Пифо и она попросила подарить её ей. И я опять не смог отказать. Подумал, что куплю жене другой подарок.
- Неправда, - ледяным голосом сказала Ивонн, - ты что-то напутал, ведь столько лет прошло...
- Нет, я хорошо помню, ты носила эту шаль, - уверенно сказал Филипп, - А я, глядя на это, раскаивался, что не отказал тебе. И был рад, что хотя бы после смерти Ульяны ты перестала надевать её.
- У меня никогда не было такой шали, - прошипела Ивонн, - не знаю, что и когда тебе приснилось.
Тина встала и вышла из-за стола.
- Подождите, я скоро приду, - попросила она.
Девушка в сильном волнении быстро шагала по коридору к намеченной комнате, надеясь, что она не закрыта сейчас на ключ. Она не была закрыта. Тина быстро осмотрелась под многочисленными взглядами изображений Ивонн.
- А, вот и ты, - сказала она одной из фотографий в металлической рамке, где молодая Ивонн сидела в кресле, укутанная шалью.
Вернувшись, она молча продемонстрировала фото всем присутствовавшим.
- Мама, не понимаю, почему ты врёшь? - обвиняюще спросила Биби, - Ты не могла этого забыть, ведь фотография всё время была у тебя перед глазами.
- Потому что твоя мама, по всей вероятности - убийца, - ответила Тина, глядя прямо в глаза мадам.
После обвиняющих слов Тины лицо Ивонн пошло странными пятнами - ярко-красными на фоне общей бледности.
- Филипп! - вскочила она, но тут же снова рухнула на стул, - Немедленно вышвырни из моего дома эту дрянь!
- Зря ты, папа, в своё время не поверил Флёр, - печально сказала Тина, - Ведь она рассказывала, что Ивонн пыталась убить её, чтобы самой выйти за Этьена. Твой старший брат ушёл с дороги Ивонн к власти, и этим спас свою жену. Ты остался, и ты ей доверился.
- Кто-нибудь! - взвизгнула Ивонн, - Закройте ей рот!
Филипп потирал лоб и виски кончиками пальцев.
- Ивонн, скажи мне, как твоя шаль оказалась у Ульяны в день её смерти? - спросил он.
- Я не знаю, - задыхаясь, проговорила Ивонн, - Я ничего не знаю.
К ней подбежала Зое с пахучим пузырьком, потом она взяла Ивонн под руку, помогла ей подняться и увела. После этого Биби тоже вскочила с места, всхлипнула и убежала.
- Вот и поужинали, - сказал Мартин после некоторого молчания, - Что будешь со всем этим делать, брат?
Филипп сидел, не двигаясь и крепко закрыв глаза.
- Знаешь что, Дестини? - продолжил Мартин, подумав, - Пойдём сейчас посидим у меня в студии. Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось плохое. Только сначала давай наберём на поднос вот этих рулетиков. И булочек. И графинчик этот захватим.
Потом Мартин повернулся к лакею, каменной статуей застывшему у стены.
- Тома, будь любезен, сообщи гувернантке, чтобы она посидела с мадемаузель Бабеттой. Потом убирайте со стола, перед мсье оставьте вино, бокал и закуску. Те блюда, что я отобрал, принесите в мою студию. Идём, Дестини.
Тина послушно выполняла указания Мартина. Это хорошо - когда кто-то другой принимает решения в трудную минуту и выдаёт их тебе в готовом виде. По дороге Мартин остановился у телефона. Подумав, он принялся крутить диск.
- Этьен? Похоже, нам необходима ваша с Флёр помощь. Дестини обвинила Ивонн в убийстве матери, и тому есть веское доказательство. Я и Дестини в порядке. Остальные - нет. Ивонн страдает у себя, Биби шокирована, Филипп в печали и воспоминаниях. Прошу, придите к нам завтра с утра. Кому-то надо принимать решения и нести за них ответственность, а я, как ты понимаешь, на эту роль не очень-то подхожу. Могу такого наворотить... Спасибо, ждём... Конечно, присмотрю за Дестини.
Остаток вечера Тина рисовала. Мартин расчистил ей место на большом столе от завала разных вещей, и они вместе разложили там набор для рисования эбру. Мартин тоже опробовал эту технику под руководством Тины. Потом они ушли на балкон, где, укутавшись от вечернего холода пледами, поужинали и выпили вина. О случившемся они, по молчаливому согласию, не говорили. Обоим требовалось как следует прийти в себя.
Потом, когда настала ночь, Мартин взял там же, в студии, лёгкую кушетку, сунул подмышку подушку с пледом, и они тихонько прошли в комнату Тины. Мартин улёгся на принесённую кушетку, а девушка легла в кровать.
Проснулась Тина от звуков женского плача. Он звучал приглушённо, но где-то рядом.
- Кто здесь? - спросила Тина, - Кто это плачет?
Мартин тоже поднял голову.
- Привидение, - прошептал он испуганно.
- Ох, Дестини, - тяжело вздохнув, сказал голос. В этих гулких звуках, несомненно, чувствовалось что-то потустороннее.
- Кто меня зовёт? - испугалась Тина.
- Это я, твоя мама.
Мартин судорожно вдохнул и перекрестился двуперстием. Тина помолчала, а потом спросила:
- Мама, а почему ты говоришь со мной по-французски?
- Ох, Дестини, - снова сказал печальный голос, - Ты нужно бежать из этот дом. Иначе будет гнев.
Тина резво соскочила с кровати и зажгла свет.
- Мартин, помоги мне найти, как тут открывается тайный ход. Голос идёт откуда-то рядом с камином.
Голос больше ниоткуда не шёл.
- Ты уверена, что там есть тайный ход? - ёжась, спросил Мартин.
- Абсолютно! Это якобы привидение и якобы моя мама говорит по-русски неправильно и с сильным акцентом. Кто-то вполне живой тут нарочно меня мистифицирует. Помнишь, как однажды из моей комнаты исчезла игуана? А ведь дверь тогда была заперта, я специально на неё волосок приклеивала.
Они вдвоём принялись ощупывать стену и все выступы камина, пытаясь их повернуть или подвигать. Наконец, когда они уже почти отчаялись, Мартин с силой дёрнул на себя каминную полку. Та тяжело выдвинулась, а стена, прилегавшая к камину, немного повернулась вокруг своей оси - достаточно, чтобы в образовавшуюся щель мог протиснуться человек.
- Какие чудеса, однако, открываются после стольких лет моей жизни в этом доме, - саркастически прокомментировал Мартин, сунув голову в щель и осмотревшись, - Но сейчас я туда не пойду. Там темно, а я боюсь темноты и привидений... особенно, если они из плоти и крови. Давай спать, Дестини, завтра у нас будет нервный день.
Перед сном они поставили у поворачивающейся стены прикроватный столик, а у двери - сумку Тины, предварительно проверив, какие звуки издают эти предметы, если их ненароком сдвинуть. Уснуть, правда, обоим удалось не сразу - лишь когда Мартин догадался забрать у Тины мешающее ей нервное напряжение. Заодно и сам успокоился.
Вдовствующая императрица Российской империи весь день изволила быть не в духе. Она распекала служанок, которые "топают, как лошади" по ковровой дорожке, проходящей по коридору мимо её покоев. Потом, когда те стали ходить на цыпочках, она заявила, что они шаркают, как ползающие змеи.
Она саморучно распустила вязаную кофту, которую почти довязала для себя пожилая фрейлина, сообщив, что сложный узор у той выходит кривым. Горничную отругала за то, что та плохо прогрела её кровать - мол, зачем ей тепло под задницей, если в ногах холодно? Там тоже грели? Значит, надо было греть лучше!
Наконец, угомонившись, старая императрица велела юной фрейлине сидеть рядом с ней, пока она не уснёт.
- Рассказывай что-нибудь, Ксения, - велела старуха, - Твой заунывный голос только и годится на то, чтоб под него засыпать.
- Я, ваше величество, хочу уехать. Уже и батюшке с матушкой о том написала, они согласны.
- Что?! - гневно вскинулась женщина, - Ты бросаешь службу, после всех тех подарков, что от меня получила? Я тут для неё стараюсь, лучшего жениха подбираю, а она уехать захотела?!
- Я уже ничего не хочу, - выдохнула Ксения, - Ни замуж, ни подарков. Простите, ваше величество. Но я останусь, конечно, пока вы новую фрейлину себе не подберёте.
- Ты прости меня, я знаю, что обижала тебя, - вдруг ласково сказала старая женщина, - Скажи мне честно, почему ты хочешь уехать? Не бойся, не обижусь, я просто хочу знать.
- Я очень устаю, - купилась Ксения, - Не успеваю восстанавливать энергию. Я не ждала, что, помимо службы фрейлиной, буду для вас ещё и ежедневным донором.
- То есть тебе, молодой здоровой девице, жалко для своей императрицы, родной матери своего государя, немного энергии? Отвечай, негодная! - вскричала старуха, схватила девушку за руку и начала с силой за неё дёргать, - Ну, говори! Говори - жалко тебе, да? Да?!
Когда Ксения упала, императрица некоторое время смотрела на неё, тяжело дыша. Она чувствовала азарт и небывалый прилив сил - наконец-то этот отвратительный день закончился так, как надо. Девушка возле её кровати не двигалась. Старуха взяла со столика колокольчик и громко позвонила.
- Налей мне рюмочку кюрасао, - велела она прибежавшей горничной, - и приведи эту девицу в чувство.
Горничная метнулась к шкафчику с бутылками и подала госпоже на маленьком подносе рюмку с ликёром. Вдовствующая императрица проглотила его одним глотком, причмокнула и с удовольствием прикрыла глаза.
После этого служанка присела над лежавшей девушкой, потрогала, а потом, зажав себе рот, чтобы не стошнило прямо тут, выбежала прочь из покоев старой хозяйки.
Этьен, Флёр и их старший сын Робер приехали рано утром, ещё до завтрака. Вместе с ними приехали и жандармы, которые пока ожидали в автомобиле у дома. Всё семейство Филиппа, за исключением Биби, было созвано в гостиную и Этьен попросил Мартина рассказать, что у них случилось. Зевающий вначале Мартин поведал историю с платком, которая так неожиданно всплыла накануне за ужином. А ещё добавил, что им с Дестини удалось обнаружить тайный ход в простенке между комнатами после мистификации с таинственным женским голосом.
- Ивонн, неужели ты способна и на такое? - в ошеломлении покачал головой Филипп.
Выглядел он совершенно разбитым и словно постаревшим за эту ночь на несколько лет.
- Я ничего не делала из того, в чём меня обвиняют! - сухо заявила Ивонн, - Ты мой муж, и не должен идти против меня.
- Ты ездила в Россию, когда умерла мать Дестини? - спросила её Флёр, - Не пытайся лгать, Ивонн, эти сведения легко проверить.
- Да, ездила! Но я только поговорила с Ульяной, попросила её развестись с мужем, ради нашей с ним любви, его счастья и блестящего будущего! И подарила ей свою шаль в знак примирения.
Дом с резными ставнями голубого цвета впервые на памяти Назара оказался запертым. Он постучал кулаком в дверь. Никого. В недоумении вышел на улицу и разглядел вдалеке толпу. Оказалось - там свадьба, собравшая всех жителей Мурашкино. Баянист растягивал меха инструмента, наяривая что-то весёлое, бабы поочередно выходили вперёд, отделаясь от толпы товарок, и, коротко повизгивая, плясали, с силой топая по земле. Мужики, заламывая шапки, заливисто эхали и выходили в присядку, выкидывая ноги. Весёлая демонстрация здоровья и физической силы - вот что такое русский народный пляс. Во всяком случае, так подумал Назар, выглядывая из-за спин.
Его вскоре заметили.
- Назар Мироныч! - воскликнул кто-то, - Хозяин приехали!
Его радостно обступили, налили лучшую, посеребренную чарку вина и подвели пару молодожёнов, для знакомства и благословения.
Назар выпил до дна вино, крякнул, обнял круглолицую невесту и крепко поцеловал в губы под смех и выкрики жителей деревни. Потом тоже засмеялся и внучил зардевшуюся девицу её жениху. Вытащил из внутреннего кармана кошелёк и достал оттуда ассигнацию, которую тоже протянул парню.
- Живите богато и счастливо, - пожелал он.
- Пять целковых! - ахнули сельчане, - Ну, теперь не только тёлку, но и лошадь можно завести хорошую!
- Назар Мироныч, благодарствуем! - кланялись молодые и их родители.
Возле него уже стояла улыбающаяся Таисья с закутанным в одеяльце ребёнком на руках - хозяйка дома, в который он приехал.
- Давненько мы вас не видели, господин, - сказала она.
- А мальчишки где? - спросил Назар.
- А там, где вся молодёжь играется, - махнула она рукой, - идёмте.
Подростки и юные сельчане увлечённо играли в "ручеёк", непрерывно меняясь парами, а ребятня помладше стайкой бегала рядом.
- Пахом! Минька! - позвала Таисья.
Одетые в одинаковые матерчатые курточки мальчишки подбежали к ним.
- У Пахома зуб выпал! - сразу выпалил светленький Минька, - А я жука-стригуна нашёл! Только он спит.
Черноволосый Пахом с гордостью продемонстрировал дырку вместо зуба и, в свою очередь, известил:
- У Афанасьевых вчера свинья забор подрыла и сбежала со двора. Мы все ловили её долго.
- Поймали? - заинтересованно спросил Назар.
- Я чуть не поймал. За хвостик только схватил, но она смогла вырваться.
- Ну, видимо, та свинья сильнее тебя оказалась.
- Нет, это у ней хвостик просто такой склизкий.
- Надо говорить "скользкий", - поправил Назар.
- Да хоть как скажи, а всё одно - бегущую свинью за хвост не удержишь, - нашёлся Пахом.
Когда Мартин и Тина вернулись вечером домой и разошлись в разные концы коридора, Тина увидела сцену, которая очевидно не предназначалась для чужих глаз. Горничная Зое стояла на коленях перед Ивонн и целовала ей руки. Тине пришлось сделать пару шагов назад, за угол, чтобы её не заметили. Не заметили, что она увидела столь странное поведение служанки и госпожи.
В свою комнату потом Тина заходила с опаской. Внимательно осмотрелась и прислушалась к собственным ощущениям. Кажется, всё спокойно, ничего и никого нового за время её отсутствия тут не появилось и энергия никуда не утекает. К ужину она оделась в платье, перешитое из маминого, и, чтобы не быть для отца внешней копией матери, накинула поверх платья шаль с кистями.
Тем не менее, её появление в столовой вызвало у обоих потрясение - и у отца, и у его жены. Оба они остолбенели.
- Откуда... - сглотнул Филипп, - откуда у тебя этот платок?
- Это мамин, - растерялась Тина, - Как и платье, ты, наверное, его видел на ней. А шаль мама, кажется, купила в день своей смерти. Когда её обнаружили мёртвую, у неё была эта шаль. Простите, я не хотела вас так взволновать.
Мартин и Биби удивлённо смотрели на Филиппа.
- Папа, с каких пор тебя интересует чья-то одежда? - спросила Биби.
- Позволь, Дестини, я посмотрю, - попросил тот.
- Пожалуйста, - сказала Тина, и сняв шаль, протянула её отцу.
Филипп принял её дрожащими руками и растянул напротив светильника, так, чтобы она просвечивала.
- Та самая, - прошептал он, - вот, видите, пустая дорожка от выдернутой нити? Это я сам её выдернул.
- Филипп, поведай нам историю этой шали, - попросил Мартин, - мы тоже хотим удивиться.
Тот сел на своё место, выпил воды и сказал:
- Эту шаль я купил в подарок Ульяне, когда уезжал из России. На одной из стоянок к поезду подошла цыганка и предложила её купить. Я сперва отнекивался, но она сказала, что эта шаль согреет сердце моей родной женщины. И я не смог отказать в покупке, после таких слов. Но когда шёл по вагону, зацепил шаль за что-то и из неё вытянулась петля. У меня не получилась заправить её обратно, и тогда я вытянул всю нитку, полагая, что будет незаметно. Этот подарок я держал у себя, когда ждал приезда Ульяны вместе с дочкой.
- А потом? - спросил Мартин.
- Потом... - Филипп с силой потёр лоб, - потом её забрала себе Ивонн. Шаль очень понравилась мадемаузель Пифо и она попросила подарить её ей. И я опять не смог отказать. Подумал, что куплю жене другой подарок.
- Неправда, - ледяным голосом сказала Ивонн, - ты что-то напутал, ведь столько лет прошло...
- Нет, я хорошо помню, ты носила эту шаль, - уверенно сказал Филипп, - А я, глядя на это, раскаивался, что не отказал тебе. И был рад, что хотя бы после смерти Ульяны ты перестала надевать её.
- У меня никогда не было такой шали, - прошипела Ивонн, - не знаю, что и когда тебе приснилось.
Тина встала и вышла из-за стола.
- Подождите, я скоро приду, - попросила она.
Девушка в сильном волнении быстро шагала по коридору к намеченной комнате, надеясь, что она не закрыта сейчас на ключ. Она не была закрыта. Тина быстро осмотрелась под многочисленными взглядами изображений Ивонн.
- А, вот и ты, - сказала она одной из фотографий в металлической рамке, где молодая Ивонн сидела в кресле, укутанная шалью.
Вернувшись, она молча продемонстрировала фото всем присутствовавшим.
- Мама, не понимаю, почему ты врёшь? - обвиняюще спросила Биби, - Ты не могла этого забыть, ведь фотография всё время была у тебя перед глазами.
- Потому что твоя мама, по всей вероятности - убийца, - ответила Тина, глядя прямо в глаза мадам.
ГЛАВА 21
После обвиняющих слов Тины лицо Ивонн пошло странными пятнами - ярко-красными на фоне общей бледности.
- Филипп! - вскочила она, но тут же снова рухнула на стул, - Немедленно вышвырни из моего дома эту дрянь!
- Зря ты, папа, в своё время не поверил Флёр, - печально сказала Тина, - Ведь она рассказывала, что Ивонн пыталась убить её, чтобы самой выйти за Этьена. Твой старший брат ушёл с дороги Ивонн к власти, и этим спас свою жену. Ты остался, и ты ей доверился.
- Кто-нибудь! - взвизгнула Ивонн, - Закройте ей рот!
Филипп потирал лоб и виски кончиками пальцев.
- Ивонн, скажи мне, как твоя шаль оказалась у Ульяны в день её смерти? - спросил он.
- Я не знаю, - задыхаясь, проговорила Ивонн, - Я ничего не знаю.
К ней подбежала Зое с пахучим пузырьком, потом она взяла Ивонн под руку, помогла ей подняться и увела. После этого Биби тоже вскочила с места, всхлипнула и убежала.
- Вот и поужинали, - сказал Мартин после некоторого молчания, - Что будешь со всем этим делать, брат?
Филипп сидел, не двигаясь и крепко закрыв глаза.
- Знаешь что, Дестини? - продолжил Мартин, подумав, - Пойдём сейчас посидим у меня в студии. Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось плохое. Только сначала давай наберём на поднос вот этих рулетиков. И булочек. И графинчик этот захватим.
Потом Мартин повернулся к лакею, каменной статуей застывшему у стены.
- Тома, будь любезен, сообщи гувернантке, чтобы она посидела с мадемаузель Бабеттой. Потом убирайте со стола, перед мсье оставьте вино, бокал и закуску. Те блюда, что я отобрал, принесите в мою студию. Идём, Дестини.
Тина послушно выполняла указания Мартина. Это хорошо - когда кто-то другой принимает решения в трудную минуту и выдаёт их тебе в готовом виде. По дороге Мартин остановился у телефона. Подумав, он принялся крутить диск.
- Этьен? Похоже, нам необходима ваша с Флёр помощь. Дестини обвинила Ивонн в убийстве матери, и тому есть веское доказательство. Я и Дестини в порядке. Остальные - нет. Ивонн страдает у себя, Биби шокирована, Филипп в печали и воспоминаниях. Прошу, придите к нам завтра с утра. Кому-то надо принимать решения и нести за них ответственность, а я, как ты понимаешь, на эту роль не очень-то подхожу. Могу такого наворотить... Спасибо, ждём... Конечно, присмотрю за Дестини.
Остаток вечера Тина рисовала. Мартин расчистил ей место на большом столе от завала разных вещей, и они вместе разложили там набор для рисования эбру. Мартин тоже опробовал эту технику под руководством Тины. Потом они ушли на балкон, где, укутавшись от вечернего холода пледами, поужинали и выпили вина. О случившемся они, по молчаливому согласию, не говорили. Обоим требовалось как следует прийти в себя.
Потом, когда настала ночь, Мартин взял там же, в студии, лёгкую кушетку, сунул подмышку подушку с пледом, и они тихонько прошли в комнату Тины. Мартин улёгся на принесённую кушетку, а девушка легла в кровать.
Проснулась Тина от звуков женского плача. Он звучал приглушённо, но где-то рядом.
- Кто здесь? - спросила Тина, - Кто это плачет?
Мартин тоже поднял голову.
- Привидение, - прошептал он испуганно.
- Ох, Дестини, - тяжело вздохнув, сказал голос. В этих гулких звуках, несомненно, чувствовалось что-то потустороннее.
- Кто меня зовёт? - испугалась Тина.
- Это я, твоя мама.
Мартин судорожно вдохнул и перекрестился двуперстием. Тина помолчала, а потом спросила:
- Мама, а почему ты говоришь со мной по-французски?
- Ох, Дестини, - снова сказал печальный голос, - Ты нужно бежать из этот дом. Иначе будет гнев.
Тина резво соскочила с кровати и зажгла свет.
- Мартин, помоги мне найти, как тут открывается тайный ход. Голос идёт откуда-то рядом с камином.
Голос больше ниоткуда не шёл.
- Ты уверена, что там есть тайный ход? - ёжась, спросил Мартин.
- Абсолютно! Это якобы привидение и якобы моя мама говорит по-русски неправильно и с сильным акцентом. Кто-то вполне живой тут нарочно меня мистифицирует. Помнишь, как однажды из моей комнаты исчезла игуана? А ведь дверь тогда была заперта, я специально на неё волосок приклеивала.
Они вдвоём принялись ощупывать стену и все выступы камина, пытаясь их повернуть или подвигать. Наконец, когда они уже почти отчаялись, Мартин с силой дёрнул на себя каминную полку. Та тяжело выдвинулась, а стена, прилегавшая к камину, немного повернулась вокруг своей оси - достаточно, чтобы в образовавшуюся щель мог протиснуться человек.
- Какие чудеса, однако, открываются после стольких лет моей жизни в этом доме, - саркастически прокомментировал Мартин, сунув голову в щель и осмотревшись, - Но сейчас я туда не пойду. Там темно, а я боюсь темноты и привидений... особенно, если они из плоти и крови. Давай спать, Дестини, завтра у нас будет нервный день.
Перед сном они поставили у поворачивающейся стены прикроватный столик, а у двери - сумку Тины, предварительно проверив, какие звуки издают эти предметы, если их ненароком сдвинуть. Уснуть, правда, обоим удалось не сразу - лишь когда Мартин догадался забрать у Тины мешающее ей нервное напряжение. Заодно и сам успокоился.
Вдовствующая императрица Российской империи весь день изволила быть не в духе. Она распекала служанок, которые "топают, как лошади" по ковровой дорожке, проходящей по коридору мимо её покоев. Потом, когда те стали ходить на цыпочках, она заявила, что они шаркают, как ползающие змеи.
Она саморучно распустила вязаную кофту, которую почти довязала для себя пожилая фрейлина, сообщив, что сложный узор у той выходит кривым. Горничную отругала за то, что та плохо прогрела её кровать - мол, зачем ей тепло под задницей, если в ногах холодно? Там тоже грели? Значит, надо было греть лучше!
Наконец, угомонившись, старая императрица велела юной фрейлине сидеть рядом с ней, пока она не уснёт.
- Рассказывай что-нибудь, Ксения, - велела старуха, - Твой заунывный голос только и годится на то, чтоб под него засыпать.
- Я, ваше величество, хочу уехать. Уже и батюшке с матушкой о том написала, они согласны.
- Что?! - гневно вскинулась женщина, - Ты бросаешь службу, после всех тех подарков, что от меня получила? Я тут для неё стараюсь, лучшего жениха подбираю, а она уехать захотела?!
- Я уже ничего не хочу, - выдохнула Ксения, - Ни замуж, ни подарков. Простите, ваше величество. Но я останусь, конечно, пока вы новую фрейлину себе не подберёте.
- Ты прости меня, я знаю, что обижала тебя, - вдруг ласково сказала старая женщина, - Скажи мне честно, почему ты хочешь уехать? Не бойся, не обижусь, я просто хочу знать.
- Я очень устаю, - купилась Ксения, - Не успеваю восстанавливать энергию. Я не ждала, что, помимо службы фрейлиной, буду для вас ещё и ежедневным донором.
- То есть тебе, молодой здоровой девице, жалко для своей императрицы, родной матери своего государя, немного энергии? Отвечай, негодная! - вскричала старуха, схватила девушку за руку и начала с силой за неё дёргать, - Ну, говори! Говори - жалко тебе, да? Да?!
Когда Ксения упала, императрица некоторое время смотрела на неё, тяжело дыша. Она чувствовала азарт и небывалый прилив сил - наконец-то этот отвратительный день закончился так, как надо. Девушка возле её кровати не двигалась. Старуха взяла со столика колокольчик и громко позвонила.
- Налей мне рюмочку кюрасао, - велела она прибежавшей горничной, - и приведи эту девицу в чувство.
Горничная метнулась к шкафчику с бутылками и подала госпоже на маленьком подносе рюмку с ликёром. Вдовствующая императрица проглотила его одним глотком, причмокнула и с удовольствием прикрыла глаза.
После этого служанка присела над лежавшей девушкой, потрогала, а потом, зажав себе рот, чтобы не стошнило прямо тут, выбежала прочь из покоев старой хозяйки.
Этьен, Флёр и их старший сын Робер приехали рано утром, ещё до завтрака. Вместе с ними приехали и жандармы, которые пока ожидали в автомобиле у дома. Всё семейство Филиппа, за исключением Биби, было созвано в гостиную и Этьен попросил Мартина рассказать, что у них случилось. Зевающий вначале Мартин поведал историю с платком, которая так неожиданно всплыла накануне за ужином. А ещё добавил, что им с Дестини удалось обнаружить тайный ход в простенке между комнатами после мистификации с таинственным женским голосом.
- Ивонн, неужели ты способна и на такое? - в ошеломлении покачал головой Филипп.
Выглядел он совершенно разбитым и словно постаревшим за эту ночь на несколько лет.
- Я ничего не делала из того, в чём меня обвиняют! - сухо заявила Ивонн, - Ты мой муж, и не должен идти против меня.
- Ты ездила в Россию, когда умерла мать Дестини? - спросила её Флёр, - Не пытайся лгать, Ивонн, эти сведения легко проверить.
- Да, ездила! Но я только поговорила с Ульяной, попросила её развестись с мужем, ради нашей с ним любви, его счастья и блестящего будущего! И подарила ей свою шаль в знак примирения.
