до вечера, лишь краем уха слыша, как бабушка обзвонила всех своих знакомых и поведала о необычайных событиях, произошедших с её внучкой - идеально воспитанной умницей и красавицей, самого что ни на есть благородного происхождения.
Увитая виноградом беседка в саду, неподалёку от особой матушкиной гордости - альпийской горки, сегодня, как это бывало частенько, служила местом для чтения. Профессиональная чтица, обладающая некрасивым одутловатым лицом, но приятным голосом, с выражением читала диалог двух путников, а Хельга, расслабленно сидя в плетёном кресле, внимала. Сноха главы клана Свешниковых любила книги, но опасалась испортить зрение, если сама будет их читать.
- Назарушка! - обрадовалась она при виде сына.
Хельга жестом приказала чтице замолчать и отойти. Обычно сын не нарушал её покой в такие часы, но сейчас его лицо выражало желание поговорить о чём-то. Что ж, беседки именно для этого и предназначены.
- Скажи, что вы делаете, когда обнаруживаете незарегистрированного энерговампира, годами использующего одного донора? - спросил Назар, присаживаясь в оставленное чтицей кресло напротив матери.
- Ничего не делаем, - удивлённо подняла брови Хельга, - В тяжёлых случаях сообщаем в полицию или в больницу. Отдельные случаи энергетического насилия - не объект внимания нашего фонда. Мы лишь содействуем соблюдению общих правил. К тому же, как ты знаешь, фонд существует для вампиров, а не для доноров. Мы организуем для них учебные курсы, помогаем полученить энергию в случае необходимости...
- Тем не менее, ваш фонд прямо не объявляет такой перекос.
- Когда он создавался, энерговампиры были ущемлены, а то и гонимы. Мы много сделали для того, чтобы исправить такое положение, - гордо сказала Хельга, - Конечно, главным тут было издание специальных законов, но мы этому способствовали.
- Жизнь не стоит на месте, - заметил Назар, - Всё это было важно, пока те законы издавались и приживались в обществе.
- Глупости говоришь, - нахмурилась Хельга, одновременно отмахиваясь от кружащейся у её лица назойливой мошки, - обучение и помощь требуется энерговампирам постоянно. Это же, кстати, отвечает и чаяниям доноров.
- И всё же... - качнул головой Назар, - не удивлюсь, если скоро в обществе начнёт нарастать недовольство засильем вампиров и ущемлением вольности доноров. Кто обучает и поддерживает их?
- В манифесте государя императора декларируется равенство прав вампиров и доноров. Знаешь, сколько труда твоему деду и его товарищам пришлось приложить, чтобы добиться издания этого манифеста?
- Я знаю об этом столько же, сколько ты. Этот манифест был издан до твоего рождения, - холодно ответил Назар.
- Сынок, я понимаю твою мысль, - вздохнула Хельга, - Может быть, она даже справедлива... Ладно, не может быть, она действительно справедлива. Но что ты от меня хочешь? Чтобы я за чаем у государыни императрицы вдруг развернулась в противоположном направлении и заговорила о поддержке доноров? Зародила новую тенденцию, которой пока даже нет в обществе, всколыхнула его? Нет, Назарушка, такими вещами пусть занимаются мужчины. Удел нас, женщин, быть их опорой и помощницами. Это один из главных человеческих устоев. Библейских, если угодно.
Назар поднялся, кивнул матери и пошёл обратно, казня себя за эту беседу. Отшили его, как зелёного мальчишку. Лишнее подтверждение тому, что "взрослый" мир намного сложнее, чем кажется тому, кто едва успел нахвататься первичных знаний, получил теоретическое образование и приобрёл полный набор навыков великосветского балбеса. Придумал, видите ли, как ему продолжить знакомство со своей случайной жертвой - так, чтобы самому оставаться поблизости, но как бы ни при чём.
Понравилось, что дед мгновенно понял его затруднение и подписал карточку на подарке для неё - от него самого она подарок не приняла бы. Гордая девочка. Он мысленно потянулся к ней, в воображении дотронулся пальцами до чётко очерченной скулы... И впервые за последние дни почувствовал отклик - она тоже подумала о нём в этот момент. Рефлекторно он потянул из неё энергию - чуть сильнее, резче, чем следовало бы. Она тут же закрылась. Назар остановился, закрыв глаза, бережно присваивая тот сладкий глоток жизненной силы, который ему удалось украсть. Как жаль, что Дестини думает о нём так редко... И как приятно, что всё же думает. В следующий раз нужно будет взаимодействовать с ней нежнее...
Тина сидела над лотком с водой и длинной тонкой кистью аккуратно выводила красную розу на голубом "мраморном" фоне. Она уже разобралась с набором инструментов для эбру, и ей очень понравилась возможность "мраморирования" фона специальной металлической "расчёской". Вдруг ей показалось, что рисунок вышел скучноватым. Слишком благостным. Красной розе для полноценной жизни требовалось что-то... контрастное? Конфликтное? Повинуясь порыву, Тина вытерла кисть и открыла баночку с тёмно-синей краской. Рядом появилась вторая роза, невозможного, небывалого в природе цвета, но так картина показалась правильной, законченной.
"Удивительно", подумала Тина, "Словно две противоположные души, которые тянулся друг к другу". Невольно она вспомнила человека, думать о котором строго себе запретила. Его освещённое вечерним костром лицо, требовательный взгляд и собственнический поцелуй. Мгновенно Тина почувствовала связь с Назаром, словно он вновь сидит рядом и забирает её страх, волнение пополам с возмущением, присваивает её направленную на него энергию.
Девушка испуганно закрылась. Что это было сейчас? Неужели он не шутил тогда, когда угрожал привязать её к себе? Почему-то в глубине души она воспринимала те слова как игру, как типичное для вампира желание напугать, играть по правилам, при которых донор должен испугаться. Но что, если донор на самом деле не захочет пугаться? Если ему почему-то не будет страшно? И что делать, если одновременно с этим он не желает, чтобы вампиру стало плохо, чтобы вдобавок он почувствовал себя униженным? Притворяться испуганной? Но вампир почувствует притворство, ведь энергии донор в таком случае не выдаст. Притворяться так, как играют хорошие актёры, с настоящим выплеском энергии?
Тина заканчивала рисовать, обдумывая открывшуюся ей новую сторону отношений между людьми. Потом решила, что получившуюся картину с розами она хочет сохранить. Более того, перенести её не просто на бумагу, а на ткань. Она раскрыла шкаф и стала быстро перебирать вещи. Вот, то, что надо. Шёлковый шарфик белого цвета вполне подойдёт.
- Что это? Ты испортила шарф, который я тебе подарила? - возмутилась бабушка, которая вернулась откуда-то раздосадованной.
- Почему - испортила? Я сделала его цветным, вот и всё. Эбру предусматривает возможность переноса рисунков на ткань, и я попробовала. С удовольствием буду носить этот шарфик.
- Давай, начинай тогда портить всё подряд! Шарф уже уделала, начни теперь разукрашивать занавески, покрывало с моей кровати, можешь намалевать что-нибудь на моём выходном платье... Не жалко, это ведь бабушкины вещи, чего с ними церемониться! Плевать, что бабушка расстроится, что она дорожит теми крохами добрых воспоминаний, что ей остались в жизни! Давай, Дестини, тебе ведь не привыкать использовать меня для собственной прихоти!
Бабушка явно желала традиционной подкормки энергией внучки, но у Тины почему-то совсем не получалось впечатлиться её словами так, как обычно.
- Ну что ты, родная, конечно, я не стану портить в доме никакие вещи, - ласково сказала она, - тебя что-то расстроило?
Евдокия Агаповна посмотрела на Тину испытующим взглядом. Она впитала добровольно и с любовью отданную энергию, понимая - что-то с её внучкой было не так. Но что?
В субботнее утро следующей недели Тина с бабушкой отправились на рынок, чтобы закупить продукты, которые не продавались в ближайшей лавке зеленщика, в булочной, не доставлялись ежедневно на их крыльцо молочником. По этому случаю Тина впервые надела поверх блузки раскрашенный ею шарфик, замотав его так, чтобы нарисованные розы обвивали лиф спереди, а голубые концы лёгкого шёлка свисали с плеч сзади. Получилось нарядно, хоть и повод выйти был самый простецкий. Да ещё и плетёная корзинка в руках...
Евдокия Агаповна как королева шагала в рыночной толчее хаотично снующих покупателей, переругивающихся торговцев, горластых зазывал, нагруженных товаром рабочих в промокших от пота рубахах и предлагающих свои услуги носильщиков. Подойдя к прилавку с забитой птицей, она даже отстранила рукой какого-то мужика, чтобы самой придвинуть лицо вплотную к подвешенной на крюке за длинную шею ощипанной птичьей тушке и понюхать - точно ли свежее мясо?
- Час назад этот гусь ещё крякал, хозяюшка, - убедительно заверил её продавец в заляпанном кровью фартуке, - но если пожелаете, могу и нового забить при вас.
Позади торговца стояла огромная плетёная корзина с привязанными за шеи живыми гусями и широкий пень с воткнутым в него топором. Рядом прямо в телеге повизгивали маленькие поросята, не ведающие, что, возможно, уже сегодня они станут главным украшением чьего-то богатого стола. В другом ряду торговали рыбой. Бочки, кадки с водой, шевелящейся от тёмных или блестяще-чешуйчатых спин рыбин и прилавки с зевающей или уснувшей рыбой разной свежести... Евдокия Агаповна внезапно остановилась возле одного такого прилавка. Там лежали караси. Очень маленькие, не больше женской ладони. Бабушка с умилением смотрела на них, что немало позабавило Тину.
- Если хочешь рыбы, бабушка, давай лучше сома купим. Его и чистить от чешуи не надо, и мелких костей почти нет. В этих карасиках, наоборот, одни кости, а есть и вовсе нечего.
- Ты не понимаешь. Мы в детстве таких карасиков ловили и ели. Знаешь, какое у них мяско сладкое! Но ты права, всё это было хорошо лишь в детстве, - вздохнула она, - Давай купим сома. Любезный, почём твои усачи? Да куда ж ты такого огромного тащишь, бестолочь, нам с внучкой его вовек не съесть!
Постепенно корзинки покупательниц заполнились купленной снедью, и уже перед выходом Тина попросила бабушку купить для неё новые листы бумаги и краски. Та не возражала - знала, что рисование Тине необходимо для установления душевного равновесия и восполнения энергии. В канцелярской лавке девушку окликнули.
- Тина! Тина Сондер!
Окликнувшая её рыжеволосая девица была одета в традиционный наряд гувернантки, служащей у состоятельных господ - об их состоятельности свидетельствовали дополнительные складки на подоле тёмного платья и чуть более крупный, чем принято, кружевной воротник.
- Бабушка, позволь тебе представить мою бывшую сокурсницу, Фёклу Голодяеву, - улыбаясь, сказала Тина.
Девушки явно хотели поболтать, но Евдокия Агаповна уже устала физически, поэтому она пригласила встреченную девицу к ним домой. Благо тут недалеко, всего-то пара кварталов. Она шла, не подавая вида, что внимательно прислушивается к весёлому щебету девушек. Точно так же было и дома, где гостье подали нехитрые закуски к чаю.
Между тем, после первого оживления от радостной встречи, обмена комплиментами богатому платью Фёклы и красивому шарфику Тины, поведение гостьи стало постепенно меняться.
- Да, конечно, со стороны всё выглядит прекрасно, - говорила она со вздохом, откусывая специальными щипчиками кусочек от сероватой головы комкового сахара, - меня приняли на работу в знатный клан Градовых. Да только к их семье я отношения не имею. Работаю в семье актуариуса клана, у Меркушевых, а у них дворянский чин даже моложе, чем мой.
Тина пожала плачами.
- Твой господин Меркушев тоже служит другому дворянину, господину Градову. А тот, в свою очередь, государю императору. Так уж всё устроено.
- Не сравнивай, тут дело не в статусе. Если бы у меня было больше денег, чем у Меркушевых, то они работали бы на меня, а не я на них.
- Ну может быть, - не стала спорить Тина, - А как тебе условия работы, нравятся?
- Ох, Тина, да что там может нравиться? У Меркушевых сразу трое детей на моём попечении, представляешь? Я каждый день с трудом до кровати доползаю и падаю. Не высыпаюсь совершенно, отдохнуть не успеваю.
Фёкла взяла передними зубами кусочек сахара и так, сквозь него, глотнула горячего чаю из чашки.
- А выглядишь ты хорошо, - заметила Тина.
- Это только потому, что сегодня выходной. Удалось хоть поспать немного.
- Ну, видишь, тебе выходные дают. Слышала, не везде так.
- Если бы не давали, у них гувернантки умирали бы одна за одной. Их дети - я тебе передать не могу, какие чудовища! Старшая, Александра, воображает себя красавицей, а сама - изворотливая врушка, мерзавка. Всё время норовит выставить меня в глазах родителей с плохой стороны. То я им неправильно что-то объясняю, то я невнимательно смотрю за ними. Средний, Тимофей - просто исчадие ада. На одном месте ни минуты не сидит, вечно бегает, прыгает, кричит. А младший, Глеб, постоянно лезет, куда не следует, и потом ревёт. То пальчик прищемил, то ему просто так пореветь захотелось. Я с ними скоро с ума сойду. Тебе-то хорошо, живёшь на бабушкину пенсию, шарфик, вон, красивый какой прикупила, наверное не меньше, чем полтинник стоит. А я за такой полтинник всю неделю работаю, голова уже как в тумане от такой жизни.
- А твои родители как? - попыталась сменить тему Тина.
- Да что там? Родители! Только и трясутся над моим младшим братом, а меня, как ломоть, отрезали. Выучили, обязательный взнос на приданое внесли, и ладно. Родительский долг выполнили, больше и пальцем для меня не шевельнут.
- Так может, тебе замуж выйти?
- За кого? Ты вот, смотрю, что-то не очень торопишься. Дворяне стремятся найти жену побогаче, а за простолюдина идти - статус терять, сама понимаешь. Видно, так и останусь я старой девой, несмотря на пятьдесят целковых приданого с процентами. Конечно, кому такие, как я, нужны? Да ещё эти волосы рыжие...
- Ну что ты, Феклуша, красивые у тебя волосы, и даже конопушек на коже нет. Конечно, посватается к тебе ещё хороший человек дворянского звания.
- Да где ж его найти, если я безвылазно у Меркушевых в доме сижу, а если и выхожу, то только с детьми, и смотрю лишь на них. Света белого не вижу, не говоря уж о парнях.
- Как же иначе? - внезапно спросила бабушка, которая до этого тихо перебирала продукты за разделочным столом и участия в беседе не принимала, - Заглядываться на парней - не самая лучшая манера, чтобы найти жениха. Лучше вести себя правильно, как и подобает приличной девице, так, чтобы они сами на тебя заглядывались. Не находишь, Фёкла?
Подруга смешалась под пристальным бабушкиным взглядом и засобиралась домой.
- Ты заходи к нам ещё по выходным, - пригласила Тина, - Приноси что-то из одежды, если мой шарфик понравился. Я и тебе узор на ткань нанесу.
Когда Фёкла ушла, бабушка, вытирая руки о передник, спросила Тину:
- Надеюсь, ты мысленно надевала стакан на свою подругу?
- Зачем? - удивилась та, - Ты думаешь, она - энерговампир?
- Конечно, - убеждённо сказала Евдокия Агаповна, - Разве ты сама не чувствуешь, по своему состоянию?
Тина и вправду ощущала себя усталой, но не придала этому значения после хлопотного утра.
- Такие вампиры - скрытые, тихие воры. Они выматывают силы совершенно незаметно в ходе разговора, обильно жалуясь на жизнь.
ГЛАВА 3
Увитая виноградом беседка в саду, неподалёку от особой матушкиной гордости - альпийской горки, сегодня, как это бывало частенько, служила местом для чтения. Профессиональная чтица, обладающая некрасивым одутловатым лицом, но приятным голосом, с выражением читала диалог двух путников, а Хельга, расслабленно сидя в плетёном кресле, внимала. Сноха главы клана Свешниковых любила книги, но опасалась испортить зрение, если сама будет их читать.
- Назарушка! - обрадовалась она при виде сына.
Хельга жестом приказала чтице замолчать и отойти. Обычно сын не нарушал её покой в такие часы, но сейчас его лицо выражало желание поговорить о чём-то. Что ж, беседки именно для этого и предназначены.
- Скажи, что вы делаете, когда обнаруживаете незарегистрированного энерговампира, годами использующего одного донора? - спросил Назар, присаживаясь в оставленное чтицей кресло напротив матери.
- Ничего не делаем, - удивлённо подняла брови Хельга, - В тяжёлых случаях сообщаем в полицию или в больницу. Отдельные случаи энергетического насилия - не объект внимания нашего фонда. Мы лишь содействуем соблюдению общих правил. К тому же, как ты знаешь, фонд существует для вампиров, а не для доноров. Мы организуем для них учебные курсы, помогаем полученить энергию в случае необходимости...
- Тем не менее, ваш фонд прямо не объявляет такой перекос.
- Когда он создавался, энерговампиры были ущемлены, а то и гонимы. Мы много сделали для того, чтобы исправить такое положение, - гордо сказала Хельга, - Конечно, главным тут было издание специальных законов, но мы этому способствовали.
- Жизнь не стоит на месте, - заметил Назар, - Всё это было важно, пока те законы издавались и приживались в обществе.
- Глупости говоришь, - нахмурилась Хельга, одновременно отмахиваясь от кружащейся у её лица назойливой мошки, - обучение и помощь требуется энерговампирам постоянно. Это же, кстати, отвечает и чаяниям доноров.
- И всё же... - качнул головой Назар, - не удивлюсь, если скоро в обществе начнёт нарастать недовольство засильем вампиров и ущемлением вольности доноров. Кто обучает и поддерживает их?
- В манифесте государя императора декларируется равенство прав вампиров и доноров. Знаешь, сколько труда твоему деду и его товарищам пришлось приложить, чтобы добиться издания этого манифеста?
- Я знаю об этом столько же, сколько ты. Этот манифест был издан до твоего рождения, - холодно ответил Назар.
- Сынок, я понимаю твою мысль, - вздохнула Хельга, - Может быть, она даже справедлива... Ладно, не может быть, она действительно справедлива. Но что ты от меня хочешь? Чтобы я за чаем у государыни императрицы вдруг развернулась в противоположном направлении и заговорила о поддержке доноров? Зародила новую тенденцию, которой пока даже нет в обществе, всколыхнула его? Нет, Назарушка, такими вещами пусть занимаются мужчины. Удел нас, женщин, быть их опорой и помощницами. Это один из главных человеческих устоев. Библейских, если угодно.
Назар поднялся, кивнул матери и пошёл обратно, казня себя за эту беседу. Отшили его, как зелёного мальчишку. Лишнее подтверждение тому, что "взрослый" мир намного сложнее, чем кажется тому, кто едва успел нахвататься первичных знаний, получил теоретическое образование и приобрёл полный набор навыков великосветского балбеса. Придумал, видите ли, как ему продолжить знакомство со своей случайной жертвой - так, чтобы самому оставаться поблизости, но как бы ни при чём.
Понравилось, что дед мгновенно понял его затруднение и подписал карточку на подарке для неё - от него самого она подарок не приняла бы. Гордая девочка. Он мысленно потянулся к ней, в воображении дотронулся пальцами до чётко очерченной скулы... И впервые за последние дни почувствовал отклик - она тоже подумала о нём в этот момент. Рефлекторно он потянул из неё энергию - чуть сильнее, резче, чем следовало бы. Она тут же закрылась. Назар остановился, закрыв глаза, бережно присваивая тот сладкий глоток жизненной силы, который ему удалось украсть. Как жаль, что Дестини думает о нём так редко... И как приятно, что всё же думает. В следующий раз нужно будет взаимодействовать с ней нежнее...
Тина сидела над лотком с водой и длинной тонкой кистью аккуратно выводила красную розу на голубом "мраморном" фоне. Она уже разобралась с набором инструментов для эбру, и ей очень понравилась возможность "мраморирования" фона специальной металлической "расчёской". Вдруг ей показалось, что рисунок вышел скучноватым. Слишком благостным. Красной розе для полноценной жизни требовалось что-то... контрастное? Конфликтное? Повинуясь порыву, Тина вытерла кисть и открыла баночку с тёмно-синей краской. Рядом появилась вторая роза, невозможного, небывалого в природе цвета, но так картина показалась правильной, законченной.
"Удивительно", подумала Тина, "Словно две противоположные души, которые тянулся друг к другу". Невольно она вспомнила человека, думать о котором строго себе запретила. Его освещённое вечерним костром лицо, требовательный взгляд и собственнический поцелуй. Мгновенно Тина почувствовала связь с Назаром, словно он вновь сидит рядом и забирает её страх, волнение пополам с возмущением, присваивает её направленную на него энергию.
Девушка испуганно закрылась. Что это было сейчас? Неужели он не шутил тогда, когда угрожал привязать её к себе? Почему-то в глубине души она воспринимала те слова как игру, как типичное для вампира желание напугать, играть по правилам, при которых донор должен испугаться. Но что, если донор на самом деле не захочет пугаться? Если ему почему-то не будет страшно? И что делать, если одновременно с этим он не желает, чтобы вампиру стало плохо, чтобы вдобавок он почувствовал себя униженным? Притворяться испуганной? Но вампир почувствует притворство, ведь энергии донор в таком случае не выдаст. Притворяться так, как играют хорошие актёры, с настоящим выплеском энергии?
Тина заканчивала рисовать, обдумывая открывшуюся ей новую сторону отношений между людьми. Потом решила, что получившуюся картину с розами она хочет сохранить. Более того, перенести её не просто на бумагу, а на ткань. Она раскрыла шкаф и стала быстро перебирать вещи. Вот, то, что надо. Шёлковый шарфик белого цвета вполне подойдёт.
- Что это? Ты испортила шарф, который я тебе подарила? - возмутилась бабушка, которая вернулась откуда-то раздосадованной.
- Почему - испортила? Я сделала его цветным, вот и всё. Эбру предусматривает возможность переноса рисунков на ткань, и я попробовала. С удовольствием буду носить этот шарфик.
- Давай, начинай тогда портить всё подряд! Шарф уже уделала, начни теперь разукрашивать занавески, покрывало с моей кровати, можешь намалевать что-нибудь на моём выходном платье... Не жалко, это ведь бабушкины вещи, чего с ними церемониться! Плевать, что бабушка расстроится, что она дорожит теми крохами добрых воспоминаний, что ей остались в жизни! Давай, Дестини, тебе ведь не привыкать использовать меня для собственной прихоти!
Бабушка явно желала традиционной подкормки энергией внучки, но у Тины почему-то совсем не получалось впечатлиться её словами так, как обычно.
- Ну что ты, родная, конечно, я не стану портить в доме никакие вещи, - ласково сказала она, - тебя что-то расстроило?
Евдокия Агаповна посмотрела на Тину испытующим взглядом. Она впитала добровольно и с любовью отданную энергию, понимая - что-то с её внучкой было не так. Но что?
В субботнее утро следующей недели Тина с бабушкой отправились на рынок, чтобы закупить продукты, которые не продавались в ближайшей лавке зеленщика, в булочной, не доставлялись ежедневно на их крыльцо молочником. По этому случаю Тина впервые надела поверх блузки раскрашенный ею шарфик, замотав его так, чтобы нарисованные розы обвивали лиф спереди, а голубые концы лёгкого шёлка свисали с плеч сзади. Получилось нарядно, хоть и повод выйти был самый простецкий. Да ещё и плетёная корзинка в руках...
Евдокия Агаповна как королева шагала в рыночной толчее хаотично снующих покупателей, переругивающихся торговцев, горластых зазывал, нагруженных товаром рабочих в промокших от пота рубахах и предлагающих свои услуги носильщиков. Подойдя к прилавку с забитой птицей, она даже отстранила рукой какого-то мужика, чтобы самой придвинуть лицо вплотную к подвешенной на крюке за длинную шею ощипанной птичьей тушке и понюхать - точно ли свежее мясо?
- Час назад этот гусь ещё крякал, хозяюшка, - убедительно заверил её продавец в заляпанном кровью фартуке, - но если пожелаете, могу и нового забить при вас.
Позади торговца стояла огромная плетёная корзина с привязанными за шеи живыми гусями и широкий пень с воткнутым в него топором. Рядом прямо в телеге повизгивали маленькие поросята, не ведающие, что, возможно, уже сегодня они станут главным украшением чьего-то богатого стола. В другом ряду торговали рыбой. Бочки, кадки с водой, шевелящейся от тёмных или блестяще-чешуйчатых спин рыбин и прилавки с зевающей или уснувшей рыбой разной свежести... Евдокия Агаповна внезапно остановилась возле одного такого прилавка. Там лежали караси. Очень маленькие, не больше женской ладони. Бабушка с умилением смотрела на них, что немало позабавило Тину.
- Если хочешь рыбы, бабушка, давай лучше сома купим. Его и чистить от чешуи не надо, и мелких костей почти нет. В этих карасиках, наоборот, одни кости, а есть и вовсе нечего.
- Ты не понимаешь. Мы в детстве таких карасиков ловили и ели. Знаешь, какое у них мяско сладкое! Но ты права, всё это было хорошо лишь в детстве, - вздохнула она, - Давай купим сома. Любезный, почём твои усачи? Да куда ж ты такого огромного тащишь, бестолочь, нам с внучкой его вовек не съесть!
Постепенно корзинки покупательниц заполнились купленной снедью, и уже перед выходом Тина попросила бабушку купить для неё новые листы бумаги и краски. Та не возражала - знала, что рисование Тине необходимо для установления душевного равновесия и восполнения энергии. В канцелярской лавке девушку окликнули.
- Тина! Тина Сондер!
Окликнувшая её рыжеволосая девица была одета в традиционный наряд гувернантки, служащей у состоятельных господ - об их состоятельности свидетельствовали дополнительные складки на подоле тёмного платья и чуть более крупный, чем принято, кружевной воротник.
- Бабушка, позволь тебе представить мою бывшую сокурсницу, Фёклу Голодяеву, - улыбаясь, сказала Тина.
Девушки явно хотели поболтать, но Евдокия Агаповна уже устала физически, поэтому она пригласила встреченную девицу к ним домой. Благо тут недалеко, всего-то пара кварталов. Она шла, не подавая вида, что внимательно прислушивается к весёлому щебету девушек. Точно так же было и дома, где гостье подали нехитрые закуски к чаю.
Между тем, после первого оживления от радостной встречи, обмена комплиментами богатому платью Фёклы и красивому шарфику Тины, поведение гостьи стало постепенно меняться.
- Да, конечно, со стороны всё выглядит прекрасно, - говорила она со вздохом, откусывая специальными щипчиками кусочек от сероватой головы комкового сахара, - меня приняли на работу в знатный клан Градовых. Да только к их семье я отношения не имею. Работаю в семье актуариуса клана, у Меркушевых, а у них дворянский чин даже моложе, чем мой.
Тина пожала плачами.
- Твой господин Меркушев тоже служит другому дворянину, господину Градову. А тот, в свою очередь, государю императору. Так уж всё устроено.
- Не сравнивай, тут дело не в статусе. Если бы у меня было больше денег, чем у Меркушевых, то они работали бы на меня, а не я на них.
- Ну может быть, - не стала спорить Тина, - А как тебе условия работы, нравятся?
- Ох, Тина, да что там может нравиться? У Меркушевых сразу трое детей на моём попечении, представляешь? Я каждый день с трудом до кровати доползаю и падаю. Не высыпаюсь совершенно, отдохнуть не успеваю.
Фёкла взяла передними зубами кусочек сахара и так, сквозь него, глотнула горячего чаю из чашки.
- А выглядишь ты хорошо, - заметила Тина.
- Это только потому, что сегодня выходной. Удалось хоть поспать немного.
- Ну, видишь, тебе выходные дают. Слышала, не везде так.
- Если бы не давали, у них гувернантки умирали бы одна за одной. Их дети - я тебе передать не могу, какие чудовища! Старшая, Александра, воображает себя красавицей, а сама - изворотливая врушка, мерзавка. Всё время норовит выставить меня в глазах родителей с плохой стороны. То я им неправильно что-то объясняю, то я невнимательно смотрю за ними. Средний, Тимофей - просто исчадие ада. На одном месте ни минуты не сидит, вечно бегает, прыгает, кричит. А младший, Глеб, постоянно лезет, куда не следует, и потом ревёт. То пальчик прищемил, то ему просто так пореветь захотелось. Я с ними скоро с ума сойду. Тебе-то хорошо, живёшь на бабушкину пенсию, шарфик, вон, красивый какой прикупила, наверное не меньше, чем полтинник стоит. А я за такой полтинник всю неделю работаю, голова уже как в тумане от такой жизни.
- А твои родители как? - попыталась сменить тему Тина.
- Да что там? Родители! Только и трясутся над моим младшим братом, а меня, как ломоть, отрезали. Выучили, обязательный взнос на приданое внесли, и ладно. Родительский долг выполнили, больше и пальцем для меня не шевельнут.
- Так может, тебе замуж выйти?
- За кого? Ты вот, смотрю, что-то не очень торопишься. Дворяне стремятся найти жену побогаче, а за простолюдина идти - статус терять, сама понимаешь. Видно, так и останусь я старой девой, несмотря на пятьдесят целковых приданого с процентами. Конечно, кому такие, как я, нужны? Да ещё эти волосы рыжие...
- Ну что ты, Феклуша, красивые у тебя волосы, и даже конопушек на коже нет. Конечно, посватается к тебе ещё хороший человек дворянского звания.
- Да где ж его найти, если я безвылазно у Меркушевых в доме сижу, а если и выхожу, то только с детьми, и смотрю лишь на них. Света белого не вижу, не говоря уж о парнях.
- Как же иначе? - внезапно спросила бабушка, которая до этого тихо перебирала продукты за разделочным столом и участия в беседе не принимала, - Заглядываться на парней - не самая лучшая манера, чтобы найти жениха. Лучше вести себя правильно, как и подобает приличной девице, так, чтобы они сами на тебя заглядывались. Не находишь, Фёкла?
Подруга смешалась под пристальным бабушкиным взглядом и засобиралась домой.
- Ты заходи к нам ещё по выходным, - пригласила Тина, - Приноси что-то из одежды, если мой шарфик понравился. Я и тебе узор на ткань нанесу.
Когда Фёкла ушла, бабушка, вытирая руки о передник, спросила Тину:
- Надеюсь, ты мысленно надевала стакан на свою подругу?
- Зачем? - удивилась та, - Ты думаешь, она - энерговампир?
- Конечно, - убеждённо сказала Евдокия Агаповна, - Разве ты сама не чувствуешь, по своему состоянию?
Тина и вправду ощущала себя усталой, но не придала этому значения после хлопотного утра.
- Такие вампиры - скрытые, тихие воры. Они выматывают силы совершенно незаметно в ходе разговора, обильно жалуясь на жизнь.
