- Дай-то бог, - повторила женщина, - дай-то бог.
Дворец Градовых был наполнен хлопотами - у Лукерьи начались роды. Её взволнованный супруг, однако, не мог пренебречь завтраком в кругу семьи.
- Что же, мы только вдвоём есть будем? - спросил он отца, - А где Пётр?
- Не ночевал у себя, - недовольно нахмурился Сила, - Пришёл поздно, сказал только, что сделал предложение Юлии и она дала согласие. А потом снова ушёл куда-то.
- Машину брал?
- Нет.
- Значит, тут где-то, - махнул рукой Михей, - дрыхнет с какой-нибудь служанкой.
- Плевать на служанок, к завтраку все должны собираться! Что за дом у нас - всех Градовых два человека за столом!
- Отец, не злись. Скоро Лушенька от родов оправится и снова с нами сидеть будет, и Петька твой драгоценный появится, а как женится - так и с женой.
- Нынче же пойду к Мирону Свешникову, о помолвке сговариваться.
- Оно и правильно.
Варвара Автухова спуститься к завтраку отказалась. Она сидела за столом у овального зеркала и заплаканными глазами следила за тем, как горничная заплетает ей косу. Рядом стояла мать Варвары и уговаривала дочку спуститься поесть вместе со всеми.
- А мне тошно смотреть на вас! - зло выкрикнула Варвара, - Вы меня всё время учите, как вести себя правильно, мол, так и у меня всё в жизни сладится. А вот не ладится! Даже платье моё было позорное, хоть и жемчугом расшитое. Какая-то бедная выскочка, не пойми кто, оделась по моде наравне с царевной, а я будто из пограничного гарнизона приехала. Причёску вы мне откуда такую, как вчера, придумали? Из своей молодости? "Ах, так мы заколки с камешками повтыкаем, богатство покажем!" Показали? А нужно оно Назару, это наше богатство? Ему девка эта нищая нужней оказалась!
- Но ты ж сама говоришь - непонятно ещё, из-за чего драка случилась.
- Плевать мне, из-за чего началось, - закричала Варвара, - Главное, после этого Назар ту девку обморочную к себе в дом повёз, а меня шофёру поручил.
- Знаешь, что? - завелась в ответ её мать, - Этот твой Назар до сих пор предложение тебе сделать не удосужился, хоть отцы ваши давно сговорились об том. Балбес он, вот что! Драку прямо у императорского дворца учинил, позорище какое! Может, и к лучшему, если он другой достанется, и её всю жизнь мучить будет своими выходками, а не тебя. А ещё, не хотела я раньше говорить, расстраивать тебя, а теперь скажу.
Женщина выгнала горничную из комнаты и продолжила, понизив голос, чтобы никто не мог подслушать.
- Говорят, Назар этот ездит часто в деревню одну, и навещает там бабу молодую. Замужнюю. И у бабы этой будто есть уж деток несколько, и старшие - два сына. Ровесники, да только один - тёмненький, а другой - светленький, и друг на друга непохожие. Говорят, светленький этот - наверно сын его от какой-то девки деревенской, после рождения отданный в другую семью. И Назар к своему сыночку-то и ездит всё время, навещает, деньгами помогает. Признаёт, выходит. Надо ли тебе, невинной девице, этакого мужа, с ублюдком прицепленным? Да ты пойми, - уже в полный голос продолжила женщина, - только узнают, что у банкира Автухова дочка свободна, тут же у дверей женихи толпиться начнут.
- За приданым они начнут толпиться, а не за мной, - шмыгнула Варвара.
Однако видно было, что эта воображаемая картина ей понравилась.
- Ну а Свешникову, балбесу, видишь, и приданого не нужно. Вот и пусть позорит свою семью драками, ублюдком да связью с худородной девкой. Она и на бал-то не попала бы, если б Духосошественский её с собой не захватил, как первую подвернувшуюся под руку. Пошли завтракать, доченька, все уж ждут нас, за тебя переживают. Там слойки твои любимые испекли с вареньем...
- С вишнёвым?
- Не знаю. Пойдём вот вместе и посмотрим, с каким.
- Здравствуй, тётя.
- Василий? - удивилась Прасковья, - Что с твоим лицом? Ты дрался?
- Это я за завтраком при всех расскажу, всё равно шумиха в свете наверно будет. А к тебе я пришёл заранее по другому вопросу. Знаю ведь - как ты решишь, так в доме и будет. Дядя Никодим только тебя слушает.
- Ну входи, садись вот рядом, да говори. Время у нас есть немного.
- Я хочу жениться на Марии Таволжанской. Мы с ней любим друг друга по-прежнему.
- Не может быть и речи. Она вампир.
- Я хочу выделиться, своим домом зажить. Помоги, чтобы с выделом имущества дядя меня не обидел.
- И опять нельзя. Ты же Духосошественский по фамилии, а мы все одним домом живём, только девиц в другие семьи замуж отдаём. Нельзя допускать раскола.
- Дом наш разросся сильно, и продолжает разрастаться, - возразил Василий, - Но да не о том речь. Я твёрдо решил нынче ночью - если меня добром не отпустят, я фамилию возьму нашу исконную. Жопкин. Имею право, и государь мне в этом не сможет отказать. Думаю, Мария и за такого меня пойдёт.
Прасковья медленно встала и вытянулась. Лицо её было бледным, а ноздри гневно трепетали.
- Ступай, - приказала она, - Никому не говори пока. Решение после узнаешь.
- Фёкла-а, просыпайся. Тебе пора.
- Что? Петенька, который час?
- Время завтрака.
- Ох! Как же это я? - Фёкла подскочила и судорожно кинулась одеваться, - Проспала ведь! Меркушев меня теперь выгонит, непременно.
- Увольняйся. Не по тебе эта работа.
- Так а жить мне на что?
- Я тебя содержать буду. Только жениться не смогу, сама понимаешь - семья, клановые интересы... Я уже помолвлен практически с Юлией Свешниковой.
- Но... как же ты будешь - и со мной, и с женой...
- Ничего, - хохотнул Градов, - меня на вас двоих хватит.
- А если я понесу от тебя?
- Об этом и думать забудь, - строго сказал Пётр, - Забеременеешь - я жизненную силу из плода вытяну, и ты мёртвое дитя скинешь.
- Петенька, я... мне всё-таки подумать надо. Я люблю тебя сильно-сильно, но ведь я не простолюдинка, у меня и аттестат, и приданое небольшое есть. Идти в безмужние содержанки для меня унизительно.
- Ну-ну, подумай, - соблазнительно потянулся Градов и зевнул, - А я посплю ещё здесь, если не выгонишь.
Никодим Духосошественский восседал во главе обеденного стола аллегорией скорби и гнева. Члены большой семьи, видя это, проходили к столу и рассаживались в боязливой тишине. Когда, наконец, все собрались, Никодим уставил взгляд в Василия, сверкающего синяками под глазом и на скуле.
- Ну? - сказал Никодим, - Говори, племянничек. Рассказывай, как ты умудрился весь наш клан опозорить, зачем напал на Свешникова Назара да чуть не убил его?
- Свешников сам спровоцировал драку, - ответил Василий, - он был пьян и говорил оскорбительные слова в мой адрес.
- А ты и повёлся? Или ты тоже был пьян? Ты же первый его ударил. Где была твоя выдержка?!
- А вы все как думаете - легко мне было пережить встречу с Марией на этом балу, первый разговор с ней после расторжения помолвки? Я каменный, по-вашему? - повысил голос Василий и быстро оглядел всех, - Вот и не сдержался, когда этот Назар меня обозвал засранцем. Говорю же, Свешников намеренно добивался драки.
- С чего бы это?
- Уверен, он приревновал ко мне Дестини. Сказал сначала, что я счастливец.
- У них что, отношения? - спросила Прасковья.
- Не думаю, иначе Назар сам пригласил бы её на бал. Но, наверное, есть симпатия. Взаимная причём.
- С чего ты взял, что взаимная? - хмуро спросил Никодим, - Или она кричала что?
- Нет, молчала. Но она отдала ему почти всю свою энергию, когда увидела, что я могу его убить или покалечить.
- Думаешь, она его спасала? - гневно спросила Прасковья, - Аль не видишь, что этим она и тебя, дурака, спасла, оградила от смертоубийства? Девушка не в нашем клане росла, не обучена правильно в донорстве.
- Не знаю, - устало выдохнул Василий, - Получается, что и впрямь так, спасла. Но в тот момент я этого не понимал.
- И поэтому бессознательную Дестини не ты повёз к нам или к ней домой, как должен был, а Свешников - к себе.
- Да.
- Да-а, - протянул Никодим, - Путята, ты сына своего воспитывал вообще?
- Воспитывал, брат. Да по вчерашнему видно, плохо он усвоил мои уроки. Я принесу за него извинения Свешниковым.
- Не надо, - возразил Василий, - Не думаю я, что Назар скроет от своих, что сам виноват.
- Ты, Василий, не дорос ещё до понимания политики домов и кланов, - заявила Прасковья, - Пока между кланами не будет переговоров и не будет совместно и прилюдно поставлена точка, в этот конфликт кинутся вбивать клинья все, кому не лень. Наверняка, сегодня же журналисты начнут вашу драку в газетах мусолить, а там и доброхоты помогут раздуть, так и до государя дойдёт. Так что к Свешниковым обращаться надо, конечно. Только не Путяте к Мирону, а выше - Никодиму к Власу, - подытожила она.
По лицу Никодима видно было, что предстоящий разговор с главой вампирского клана радует его не больше, чем зубная боль.
- А ты, Васька, стыдобушка наша синекастая, - едко сказал он, - нынче же чтоб попросил прощения у девицы Сондер! А простит или не простит, ей решать.
Никодим привычно бросил взгляд на Прасковью, ожидая, что та сейчас присоветует, как племяннику наладить всё с девицей, но Прасковья почему-то молчала, постукивая пальцами по скатерти, словно что-то обдумывала...
Тина проснулась лишь к полудню. Она открыла глаза и внимательно смотрела на сидящую рядом с её кроватью женщину - горничную по имени Роза. Та сложила руки на поручни кресла, склонила голову набок и спала. Тина решила не шевелиться, чтобы не разбудить её и дать самой себе время подумать.
Что ж, она снова в доме Свешниковых. Потому что осталась без сил и её сюда доставил Назар, конечно. Как-то это уже смахивает на привычку. Ладно - тогда, в первый раз, она лишилась энергии, потому что Назар у неё забрал её. А может, она сама неосторожно выплеснула слишком много эмоций во время его поцелуя? Об этом Тина старалась не думать. Но почему она так выложилась вчера? Это нужно было понять, предельно честно разобравшись в себе. Потому что гнать от себя эти мысли, игнорировать собственные порывы было уже опасно.
Вчера на её глазах Василий и Назар подрались, и в какой-то момент Тина увидела, что Назару грозит нешуточная опасность. Да, она хотела его спасти, потому что... стоп, сейчас она думает не о чувствах, а о собственной энергетической несдержанности. Люди не ведут себя так, как она, это просто неприлично. Бывает, конечно, что мать отдаёт своему заболевшему дитя почти все свои силы, и никто не может осудить её в этом. Вообще один из любящих может пожертвовать собой ради выживания объекта своей любви - об этом написана масса слезливых книг и театральных пьес. Но так жертвовать для чужого человека, который о том и не просит? Никто этого не делает.
Ведь бабушка хорошо научила её закрываться... Вот оно - бабушка. Все годы, пока Тина росла, бабушка тянула из неё энергию. Что противозаконно вообще-то - выкачивать энергию из несовершеннолетних. Это должно быть по согласию, а возраст согласия донора - восемнадцать лет. Но бабушка до сих пор скрывает от общества, что она вампир, даже боится зарегистрироваться, как положено. Вынуждать Тину делиться энергией бабушка привыкла тем, что вызывает у внучки сильные эмоции - страх, стыд, возмущение. То есть то, что было для Тины разрушительным и болезненным. В результате Тина привыкла в любой момент быть готовой отдавать энергию сама, как только она понадобится бабушке и та начнёт свою "игру" - лишь бы скорей прекратить, избежать этой боли. Отдавать свою силу дорогому человеку в любых количествах, открываясь полностью - вот к чему она привыкла. Бабушка всегда контролировала их беседы и умело прекращала переживания Тины, как только начинался "перебор". Но вот - итог - Тина не умеет самостоятельно дозировать отдачу, особенно в минуты сильного волнения.
Конечно, бабушка научила бы её и этому... если бы умела сама. Тут ведь теоретических знаний недостаточно.
Найдя для себя ответ, Тина непроизвольно шевельнулась в кровати. Горничная рядом с ней тут же проснулась и принялась хлопотать. Помогла ей сесть, вручила бокал сладкого чаю, хоть и не горячего, но по летнему теплу вполне годного. Потом помогла встать и одеться. Оказалось, кресло, в котором она до этого дремала, снабжено колёсиками. В доме Свешниковых, похоже, было всё и на все случаи жизни.
Роза усадила Тину в это кресло и подвезла её к телефонному аппарату, чтобы та могла позвонить бабушке.
- Когда вас привезли, госпожа Хельга уже звонила вашей бабушке, - сказала горничная, - Она поставила её в известность о том, где вы и что с вами. А ещё госпожа Хельга просит вас не торопиться домой, а прежде отдохнуть как следует и побеседовать с ней.
Тина принялась крутить диск, набирая домашний номер.
- Прости, бабушка, я заставила тебя волноваться, - слабо сказала она, когда Евдокия Агаповна ответила.
- Внучка, ничего со мной не случилось. Сейчас главное - ты и твоё состояние. Возвращайся домой, я о тебе позабочусь.
- Мне передали, что Хельга Свешникова хочет побеседовать со мной.
- Уверена, госпожа Хельга - в высшей степени воспитанная дама и не причинит тебе вреда, - тут же согласилась бабушка.
Хельга в изящной соломенной шляпке сидела в саду. В руках она держала букет лаванды, которую с удовольствием нюхала. Роза подкатила к ней кресло с Тиной и ушла.
- Лаванда прекрасно успокаивает мои нервы, - сказала Хельга после приветствий.
- Моя бабушка тоже часто нюхает её. Только в засушенном виде, покойный ныне дедушка дарил ей букетик по молодости.
- Хорошо. Десс, вы можете мне рассказать, что случилось вчера после бала, из-за чего у Назарушки вышла ссора с вашим спутником? Если такой рассказ вас не сильно взволнует, конечно.
- Я сейчас не в состоянии хоть сколько-нибудь волноваться, - слегка улыбнулась Тина, - Могу и рассказать то, как видела я.
Тина без эмоций поведала о событиях после императорского бала, вплоть до собственной потери сознания. Хельга задумалась.
- Значит, это мой сын первым повёл себя оскорбительно?
- Да.
- Вы, случайно, не знаете, что его заставило? Ведь он так никогда не вёл себя раньше. А с прошедшего Дня энерговампира его будто подменили...
Тина опустила взгляд. Хорошо, что во время душевного опустошения ей недоступно и смущение.
- У меня есть кое-какие мысли на этот счёт, но они, возможно ошибочны. В любом случае, делиться ими я не готова.
- О, простите, конечно, я не могу спрашивать вас о таком. Просто Назар сегодня ещё не спускался, и я ничего толком не понимаю. Но о вас самой я могу спросить?
- Да, конечно, - ответила Тина, уже предчувствуя, что это будет за вопрос.
- Зачем вы так сильно выплеснули энергию? Вы же могли погибнуть.
- Сегодня утром я сама для себя искала этот ответ. Думаю, я просто не умею дозировать отдачу энергии. Бабушка всегда сама руководила этим процессом. Моя задача была - максимально открываться в разговорах с ней, а она забирала столько, сколько ей нужно.
Хельга молча смотрела на Тину расширенными глазами.
- Бедная девочка, - проговорила она, наконец, - Теперь я понимаю, почему Назар пришёл тогда ко мне...
- Моя бабушка любит меня, - сказала Тина, - совершенно искренне любит. И заботится обо мне.
- Да, разумеется, - сказала Хельга и спрятала лицо в букете с лавандой.
Дворец Градовых был наполнен хлопотами - у Лукерьи начались роды. Её взволнованный супруг, однако, не мог пренебречь завтраком в кругу семьи.
- Что же, мы только вдвоём есть будем? - спросил он отца, - А где Пётр?
- Не ночевал у себя, - недовольно нахмурился Сила, - Пришёл поздно, сказал только, что сделал предложение Юлии и она дала согласие. А потом снова ушёл куда-то.
- Машину брал?
- Нет.
- Значит, тут где-то, - махнул рукой Михей, - дрыхнет с какой-нибудь служанкой.
- Плевать на служанок, к завтраку все должны собираться! Что за дом у нас - всех Градовых два человека за столом!
- Отец, не злись. Скоро Лушенька от родов оправится и снова с нами сидеть будет, и Петька твой драгоценный появится, а как женится - так и с женой.
- Нынче же пойду к Мирону Свешникову, о помолвке сговариваться.
- Оно и правильно.
Варвара Автухова спуститься к завтраку отказалась. Она сидела за столом у овального зеркала и заплаканными глазами следила за тем, как горничная заплетает ей косу. Рядом стояла мать Варвары и уговаривала дочку спуститься поесть вместе со всеми.
- А мне тошно смотреть на вас! - зло выкрикнула Варвара, - Вы меня всё время учите, как вести себя правильно, мол, так и у меня всё в жизни сладится. А вот не ладится! Даже платье моё было позорное, хоть и жемчугом расшитое. Какая-то бедная выскочка, не пойми кто, оделась по моде наравне с царевной, а я будто из пограничного гарнизона приехала. Причёску вы мне откуда такую, как вчера, придумали? Из своей молодости? "Ах, так мы заколки с камешками повтыкаем, богатство покажем!" Показали? А нужно оно Назару, это наше богатство? Ему девка эта нищая нужней оказалась!
- Но ты ж сама говоришь - непонятно ещё, из-за чего драка случилась.
- Плевать мне, из-за чего началось, - закричала Варвара, - Главное, после этого Назар ту девку обморочную к себе в дом повёз, а меня шофёру поручил.
- Знаешь, что? - завелась в ответ её мать, - Этот твой Назар до сих пор предложение тебе сделать не удосужился, хоть отцы ваши давно сговорились об том. Балбес он, вот что! Драку прямо у императорского дворца учинил, позорище какое! Может, и к лучшему, если он другой достанется, и её всю жизнь мучить будет своими выходками, а не тебя. А ещё, не хотела я раньше говорить, расстраивать тебя, а теперь скажу.
Женщина выгнала горничную из комнаты и продолжила, понизив голос, чтобы никто не мог подслушать.
- Говорят, Назар этот ездит часто в деревню одну, и навещает там бабу молодую. Замужнюю. И у бабы этой будто есть уж деток несколько, и старшие - два сына. Ровесники, да только один - тёмненький, а другой - светленький, и друг на друга непохожие. Говорят, светленький этот - наверно сын его от какой-то девки деревенской, после рождения отданный в другую семью. И Назар к своему сыночку-то и ездит всё время, навещает, деньгами помогает. Признаёт, выходит. Надо ли тебе, невинной девице, этакого мужа, с ублюдком прицепленным? Да ты пойми, - уже в полный голос продолжила женщина, - только узнают, что у банкира Автухова дочка свободна, тут же у дверей женихи толпиться начнут.
- За приданым они начнут толпиться, а не за мной, - шмыгнула Варвара.
Однако видно было, что эта воображаемая картина ей понравилась.
- Ну а Свешникову, балбесу, видишь, и приданого не нужно. Вот и пусть позорит свою семью драками, ублюдком да связью с худородной девкой. Она и на бал-то не попала бы, если б Духосошественский её с собой не захватил, как первую подвернувшуюся под руку. Пошли завтракать, доченька, все уж ждут нас, за тебя переживают. Там слойки твои любимые испекли с вареньем...
- С вишнёвым?
- Не знаю. Пойдём вот вместе и посмотрим, с каким.
- Здравствуй, тётя.
- Василий? - удивилась Прасковья, - Что с твоим лицом? Ты дрался?
- Это я за завтраком при всех расскажу, всё равно шумиха в свете наверно будет. А к тебе я пришёл заранее по другому вопросу. Знаю ведь - как ты решишь, так в доме и будет. Дядя Никодим только тебя слушает.
- Ну входи, садись вот рядом, да говори. Время у нас есть немного.
- Я хочу жениться на Марии Таволжанской. Мы с ней любим друг друга по-прежнему.
- Не может быть и речи. Она вампир.
- Я хочу выделиться, своим домом зажить. Помоги, чтобы с выделом имущества дядя меня не обидел.
- И опять нельзя. Ты же Духосошественский по фамилии, а мы все одним домом живём, только девиц в другие семьи замуж отдаём. Нельзя допускать раскола.
- Дом наш разросся сильно, и продолжает разрастаться, - возразил Василий, - Но да не о том речь. Я твёрдо решил нынче ночью - если меня добром не отпустят, я фамилию возьму нашу исконную. Жопкин. Имею право, и государь мне в этом не сможет отказать. Думаю, Мария и за такого меня пойдёт.
Прасковья медленно встала и вытянулась. Лицо её было бледным, а ноздри гневно трепетали.
- Ступай, - приказала она, - Никому не говори пока. Решение после узнаешь.
- Фёкла-а, просыпайся. Тебе пора.
- Что? Петенька, который час?
- Время завтрака.
- Ох! Как же это я? - Фёкла подскочила и судорожно кинулась одеваться, - Проспала ведь! Меркушев меня теперь выгонит, непременно.
- Увольняйся. Не по тебе эта работа.
- Так а жить мне на что?
- Я тебя содержать буду. Только жениться не смогу, сама понимаешь - семья, клановые интересы... Я уже помолвлен практически с Юлией Свешниковой.
- Но... как же ты будешь - и со мной, и с женой...
- Ничего, - хохотнул Градов, - меня на вас двоих хватит.
- А если я понесу от тебя?
- Об этом и думать забудь, - строго сказал Пётр, - Забеременеешь - я жизненную силу из плода вытяну, и ты мёртвое дитя скинешь.
- Петенька, я... мне всё-таки подумать надо. Я люблю тебя сильно-сильно, но ведь я не простолюдинка, у меня и аттестат, и приданое небольшое есть. Идти в безмужние содержанки для меня унизительно.
- Ну-ну, подумай, - соблазнительно потянулся Градов и зевнул, - А я посплю ещё здесь, если не выгонишь.
ГЛАВА 9
Никодим Духосошественский восседал во главе обеденного стола аллегорией скорби и гнева. Члены большой семьи, видя это, проходили к столу и рассаживались в боязливой тишине. Когда, наконец, все собрались, Никодим уставил взгляд в Василия, сверкающего синяками под глазом и на скуле.
- Ну? - сказал Никодим, - Говори, племянничек. Рассказывай, как ты умудрился весь наш клан опозорить, зачем напал на Свешникова Назара да чуть не убил его?
- Свешников сам спровоцировал драку, - ответил Василий, - он был пьян и говорил оскорбительные слова в мой адрес.
- А ты и повёлся? Или ты тоже был пьян? Ты же первый его ударил. Где была твоя выдержка?!
- А вы все как думаете - легко мне было пережить встречу с Марией на этом балу, первый разговор с ней после расторжения помолвки? Я каменный, по-вашему? - повысил голос Василий и быстро оглядел всех, - Вот и не сдержался, когда этот Назар меня обозвал засранцем. Говорю же, Свешников намеренно добивался драки.
- С чего бы это?
- Уверен, он приревновал ко мне Дестини. Сказал сначала, что я счастливец.
- У них что, отношения? - спросила Прасковья.
- Не думаю, иначе Назар сам пригласил бы её на бал. Но, наверное, есть симпатия. Взаимная причём.
- С чего ты взял, что взаимная? - хмуро спросил Никодим, - Или она кричала что?
- Нет, молчала. Но она отдала ему почти всю свою энергию, когда увидела, что я могу его убить или покалечить.
- Думаешь, она его спасала? - гневно спросила Прасковья, - Аль не видишь, что этим она и тебя, дурака, спасла, оградила от смертоубийства? Девушка не в нашем клане росла, не обучена правильно в донорстве.
- Не знаю, - устало выдохнул Василий, - Получается, что и впрямь так, спасла. Но в тот момент я этого не понимал.
- И поэтому бессознательную Дестини не ты повёз к нам или к ней домой, как должен был, а Свешников - к себе.
- Да.
- Да-а, - протянул Никодим, - Путята, ты сына своего воспитывал вообще?
- Воспитывал, брат. Да по вчерашнему видно, плохо он усвоил мои уроки. Я принесу за него извинения Свешниковым.
- Не надо, - возразил Василий, - Не думаю я, что Назар скроет от своих, что сам виноват.
- Ты, Василий, не дорос ещё до понимания политики домов и кланов, - заявила Прасковья, - Пока между кланами не будет переговоров и не будет совместно и прилюдно поставлена точка, в этот конфликт кинутся вбивать клинья все, кому не лень. Наверняка, сегодня же журналисты начнут вашу драку в газетах мусолить, а там и доброхоты помогут раздуть, так и до государя дойдёт. Так что к Свешниковым обращаться надо, конечно. Только не Путяте к Мирону, а выше - Никодиму к Власу, - подытожила она.
По лицу Никодима видно было, что предстоящий разговор с главой вампирского клана радует его не больше, чем зубная боль.
- А ты, Васька, стыдобушка наша синекастая, - едко сказал он, - нынче же чтоб попросил прощения у девицы Сондер! А простит или не простит, ей решать.
Никодим привычно бросил взгляд на Прасковью, ожидая, что та сейчас присоветует, как племяннику наладить всё с девицей, но Прасковья почему-то молчала, постукивая пальцами по скатерти, словно что-то обдумывала...
Тина проснулась лишь к полудню. Она открыла глаза и внимательно смотрела на сидящую рядом с её кроватью женщину - горничную по имени Роза. Та сложила руки на поручни кресла, склонила голову набок и спала. Тина решила не шевелиться, чтобы не разбудить её и дать самой себе время подумать.
Что ж, она снова в доме Свешниковых. Потому что осталась без сил и её сюда доставил Назар, конечно. Как-то это уже смахивает на привычку. Ладно - тогда, в первый раз, она лишилась энергии, потому что Назар у неё забрал её. А может, она сама неосторожно выплеснула слишком много эмоций во время его поцелуя? Об этом Тина старалась не думать. Но почему она так выложилась вчера? Это нужно было понять, предельно честно разобравшись в себе. Потому что гнать от себя эти мысли, игнорировать собственные порывы было уже опасно.
Вчера на её глазах Василий и Назар подрались, и в какой-то момент Тина увидела, что Назару грозит нешуточная опасность. Да, она хотела его спасти, потому что... стоп, сейчас она думает не о чувствах, а о собственной энергетической несдержанности. Люди не ведут себя так, как она, это просто неприлично. Бывает, конечно, что мать отдаёт своему заболевшему дитя почти все свои силы, и никто не может осудить её в этом. Вообще один из любящих может пожертвовать собой ради выживания объекта своей любви - об этом написана масса слезливых книг и театральных пьес. Но так жертвовать для чужого человека, который о том и не просит? Никто этого не делает.
Ведь бабушка хорошо научила её закрываться... Вот оно - бабушка. Все годы, пока Тина росла, бабушка тянула из неё энергию. Что противозаконно вообще-то - выкачивать энергию из несовершеннолетних. Это должно быть по согласию, а возраст согласия донора - восемнадцать лет. Но бабушка до сих пор скрывает от общества, что она вампир, даже боится зарегистрироваться, как положено. Вынуждать Тину делиться энергией бабушка привыкла тем, что вызывает у внучки сильные эмоции - страх, стыд, возмущение. То есть то, что было для Тины разрушительным и болезненным. В результате Тина привыкла в любой момент быть готовой отдавать энергию сама, как только она понадобится бабушке и та начнёт свою "игру" - лишь бы скорей прекратить, избежать этой боли. Отдавать свою силу дорогому человеку в любых количествах, открываясь полностью - вот к чему она привыкла. Бабушка всегда контролировала их беседы и умело прекращала переживания Тины, как только начинался "перебор". Но вот - итог - Тина не умеет самостоятельно дозировать отдачу, особенно в минуты сильного волнения.
Конечно, бабушка научила бы её и этому... если бы умела сама. Тут ведь теоретических знаний недостаточно.
Найдя для себя ответ, Тина непроизвольно шевельнулась в кровати. Горничная рядом с ней тут же проснулась и принялась хлопотать. Помогла ей сесть, вручила бокал сладкого чаю, хоть и не горячего, но по летнему теплу вполне годного. Потом помогла встать и одеться. Оказалось, кресло, в котором она до этого дремала, снабжено колёсиками. В доме Свешниковых, похоже, было всё и на все случаи жизни.
Роза усадила Тину в это кресло и подвезла её к телефонному аппарату, чтобы та могла позвонить бабушке.
- Когда вас привезли, госпожа Хельга уже звонила вашей бабушке, - сказала горничная, - Она поставила её в известность о том, где вы и что с вами. А ещё госпожа Хельга просит вас не торопиться домой, а прежде отдохнуть как следует и побеседовать с ней.
Тина принялась крутить диск, набирая домашний номер.
- Прости, бабушка, я заставила тебя волноваться, - слабо сказала она, когда Евдокия Агаповна ответила.
- Внучка, ничего со мной не случилось. Сейчас главное - ты и твоё состояние. Возвращайся домой, я о тебе позабочусь.
- Мне передали, что Хельга Свешникова хочет побеседовать со мной.
- Уверена, госпожа Хельга - в высшей степени воспитанная дама и не причинит тебе вреда, - тут же согласилась бабушка.
Хельга в изящной соломенной шляпке сидела в саду. В руках она держала букет лаванды, которую с удовольствием нюхала. Роза подкатила к ней кресло с Тиной и ушла.
- Лаванда прекрасно успокаивает мои нервы, - сказала Хельга после приветствий.
- Моя бабушка тоже часто нюхает её. Только в засушенном виде, покойный ныне дедушка дарил ей букетик по молодости.
- Хорошо. Десс, вы можете мне рассказать, что случилось вчера после бала, из-за чего у Назарушки вышла ссора с вашим спутником? Если такой рассказ вас не сильно взволнует, конечно.
- Я сейчас не в состоянии хоть сколько-нибудь волноваться, - слегка улыбнулась Тина, - Могу и рассказать то, как видела я.
Тина без эмоций поведала о событиях после императорского бала, вплоть до собственной потери сознания. Хельга задумалась.
- Значит, это мой сын первым повёл себя оскорбительно?
- Да.
- Вы, случайно, не знаете, что его заставило? Ведь он так никогда не вёл себя раньше. А с прошедшего Дня энерговампира его будто подменили...
Тина опустила взгляд. Хорошо, что во время душевного опустошения ей недоступно и смущение.
- У меня есть кое-какие мысли на этот счёт, но они, возможно ошибочны. В любом случае, делиться ими я не готова.
- О, простите, конечно, я не могу спрашивать вас о таком. Просто Назар сегодня ещё не спускался, и я ничего толком не понимаю. Но о вас самой я могу спросить?
- Да, конечно, - ответила Тина, уже предчувствуя, что это будет за вопрос.
- Зачем вы так сильно выплеснули энергию? Вы же могли погибнуть.
- Сегодня утром я сама для себя искала этот ответ. Думаю, я просто не умею дозировать отдачу энергии. Бабушка всегда сама руководила этим процессом. Моя задача была - максимально открываться в разговорах с ней, а она забирала столько, сколько ей нужно.
Хельга молча смотрела на Тину расширенными глазами.
- Бедная девочка, - проговорила она, наконец, - Теперь я понимаю, почему Назар пришёл тогда ко мне...
- Моя бабушка любит меня, - сказала Тина, - совершенно искренне любит. И заботится обо мне.
- Да, разумеется, - сказала Хельга и спрятала лицо в букете с лавандой.
