- А сейчас мы эту прибыль не получаем?
- Только в виде десяти процентов отчислений от общего дохода всего баронства.
- Напишите этой баронессе письмо, предложите ей самой платить нам половину прибыли от карьера, и тогда пусть дружит с кем хочет. Мы свечку держать не будем. Нет, про свечку не пишите, только про дружбу. А графу Зетту напишите, что это было решением папеньки, чтобы он на меня не злился.
А то мало ли, может тоже бомбистом окажется, по примеру герцога.
- Всё, больше нет никаких дел?
- Есть ещё один затяжной вопрос, леди, - уважительно склонил голову Уррий, - Это касается газеты "Новости герцогства Тонлей". Она выпускается в графстве Нортокк, и остальные наши вассалы обижаются, что это графство блюдёт и отражает в газете только свои интересы. А его королевское величество не разрешает издавать больше одной официальной газеты на одно герцогство.
- Если это газета всего герцогства, то и решать, что в ней будет написано, должно герцогство, а не отдельное его графство, - нахмурила я брови.
- Да, но теперь-то уже не отберёшь издательство у Нортокков, раз когда-то разрешили им этим заниматься...
- Записывайте, господин Уррия. Главного человека этой газеты будет назначать герцог Тонлей или тот, кто его заменяет. В каждом графстве и независимом баронстве отдельный секретарь будет делать заявления или что-то писать для этой газеты. Если они пожелают. Печатать ли эти статьи в газете, будет решать главный человек в интересах всего герцогства.
- Нортокки будут недовольны... - осторожно заметил Уррия.
- А что они нам могут сделать?
Тот пожал плечами.
- Вот. А мы им - точно можем. Например, совсем отобрать это издательство. Тем более, они и сами должны понимать, что не правы. Но если ситуация всё-таки испортится, пригласите ко мне графа Нортокка на беседу. И, кстати, позаботьтесь, чтобы мне в комнаты приносили свежие газеты каждый день. И нашего герцогства, и всего королевства.
Ух, устала я. Тяжела ты, шапка Мономаха, при гребле вёслами на галерах. Нет, я, конечно, понимала, что решённые мною с кондачка вопросы наверняка осложнялись множеством обстоятельств, которые были известны герцогу и о которых Уррий не доложил мне. Иначе с чего бы они так долго канителились. Но просто я не люблю, когда есть что-то такое, что тянет за душу. Особенно из чужих долгов. Предпочитаю чистый горизонт для обозревания более важных и насущных задач. Ладно, ещё один вопрос сегодня решу, и всё, отдыхать буду.
- Госпожа Свантокк, сколько у нас работников, обслуживавших только лично герцога? Ну там, камердинеры всякие, брадобреи... Ладно, неважно, сколько их, - сказала я, увидев, что экономка углубилась в подсчёты, возведя глаза к потолку и загибая пальцы, - Увольте всех с выплатой выходного пособия. Больше мы в их услугах не нуждаемся.
- А рекомендации? - растерялась экономка.
- Выдать! - махнула я рукой.
Рекомендаций не жалко, чай, не народное добро, которое нельзя разбазаривать.
- Простите... Но их только самим господам составлять положено.
- Да? - поджала я губы, представляя, что может написать маленькая девочка, - Ладно. Пусть завтра после полудня зайдут кл мне в кабинет. По очереди. И вы тоже должны присутствовать, чтобы рассказывать мне о каждом их них. Да, и ещё, госпожа Свантокк, - сделайте все мои стулья и кресла, которые стоят возле столов, повыше.
Горничной я велела сразу, на ночь, принести мне завтрак - кусок какого-нибудь пирога и чашку чая. А утром без особой надобности меня не будить, ждать, когда сама проснусь. Надо определиться со своим режимом дня, с учётом того, что часы в начале ночи я решила выделить своей магической практике, вне чьих-либо любопытных глаз.
Когда всё в доме стихло, я зажгла небольшой светильник с живым огоньком на магическом амулетике, уселась на коврик между своей кроватью и окном, и долго тренировала силу потока. Надо заметить, что в этом теле мой поток магии сразу был сильнее, чем тот, который я когда-то впервые опробовала в теле Филис. То ли потому, что Эвелис более магически одарена от природы - её дар и проснулся довольно рано - то ли потому что я сама, моя душа, была более тренирована. Эх, где там наша академия с её исследовательскими лабораториями, в которых можно было бы легально поэкспериментировать? Я ведь сама в своём научном докладе советовала изучить влияние душевных практик на магический дар... Далеко от меня академия - и во времени, и в пространстве.
Успешно переместилась порталом на расстояние в один метр, отметила это дело пирогом с чаем. Ещё немного посидела, в окно посмотрела, да и спать легла.
Утром меня всё-таки разбудили. Вот какому дураку так неймётся в - взгляд на настенные часы - полдвенадцатого утра?
- Я же просила не будить, - проворчала я.
- Простите, ваша милость, вы говорили - без особой надобности. Возникла особая надобность. Их светлость герцогиня просит вас зайти.
- Как просит? - сразу проснулась я, - сама, словами?
Горничная радостно закивала. Ну ладно, раз просят, тогда встаём.
- Бабушка, доброе утро! Тебе лучше? - поприветствовала я старушку.
Герцогине действительно стало намного лучше. Она могла даже ходить и говорить. Правда, первое с помощью кого-то из прислуги, а второе - очень невнятно, но разобрать слова было можно. Она то и дело прикасалась ко мне, к щеке, к волосам, к руке, словно не могла поверить своим глазам в том, что её внучка сидит перед ней и при этом выглядит абсолютно душевноздоровой, если можно так выразиться.
Оказывается, целитель уже приходил к ней сегодня, проведал, но делать ничего больше не стал, сказал, надо пока закрепить тот результат, который уже достигнут.
Я рассказала, что написала письмо королю, с просьбой о милосердии к нам, сирым. Герцогиня растрогалась до слёз.
- Ты, бабушка, главное поправляйся, и не переживай за папеньку. Даже если король его не помилует, у тебя теперь внучка есть. Можешь на меня во всём положиться. А если тебе что-то понадобится, ты говори вот, своей горничной, и всё, что захочешь, будет сделано.
Старушка промычала какое-то слово.
- Их светлость говорит "читать", - перевела горничная, - У нас давно не было специальной компаньонки, которая читала герцогине книги, господин герцог как рассчитал прошлую, так всё руки у него не доходили, чтобы новую нанять.
- Я сегодня же озадачу секретаря, - пообещала я, - а сейчас простите, мне надо дать рекомендации слугам, которых я сегодня увольняю.
Оставив горничную объясняться за меня с герцогиней, я вприпрыжку побежала в кабинет герцога. Вообще та лёгкость, которая присуща детскому телу, задавала и его движения. Такой лёгкости не было даже у Филис, не говоря уж о моём родном теле, хотя я и не страдала от лишнего веса. Стоило начать куда-то передвигаться в хорошем настроении, так эта словно бы отрывающая от земли "припрыжка" возникала сама собой. Жаль, что когда мы вырастаем, то забываем это ощущение, а дети не обращают на него внимания, ведь им не с чем сравнивать, поэтому они не могут объяснить то, что чувствуют. Я могу. Если бы я не знала, чем наполнены детские косточки, я была бы убеждена, что они полые, как у птиц - вот как я себя чувствовала.
В небольшой приёмной перед герцогским кабинетом уже сидели с обиженным видом будущие безработные. Ну а я, что ли, виновата, что герцога в тюрьму упекли? А, да, вообще-то и вправду - я. Забыла совсем.
Все рекомендации увольняемым я диктовала секретарю как под одну гребёнку, с разницей лишь в именах, сроках их работы на герцога и видах этой работы. К примеру, про конюха, приставленного исключительно к лошади герцога, я надиктовала: "Работу выполнял добросовестно, а если бы это было не так, то герцог Тонлей упал бы с лошади, свернул себе шею, и не совершил бы покушение на жизнь его высочества Винсента". Аналогично - про цирюльника "...а если бы это было не так, то герцог Тонлей умер бы от перерезанного горла, и не совершил покушение...". Про камердинера - "поскользнулся бы на куске мыла в ванной и разбил свою голову о край ванны". Все увольняемые были немного шокированы своими рекомендациями, похожими на эпизоды книг Агаты Кристи, но главное в них имелось - подтверждение о том, что они работали на герцога без нареканий, так что придраться им было не к чему.
В ящике стола у меня лежал завёрнутый в бумагу "кирпич" из королевского банка, состоявший из крупных денежных купюр. Каждому увольняемому я высказывала доброе напутственное пожелание и выдавала одну из этих купюр.
Потрудившись так, я перед уходом на обед дала господину Уррию задание безотлагательно найти для герцогини компаньонку для чтения книг. Хорошо - вспомнила, а то б забыла.
Обедала я опять одна, герцогиню кормили в её комнатах. Ну и правильно, чего больную мучить переодеваниями да ходьбой по лестницам? После обеда - тихий час, а после него я поняла, что мне необходима прогулка. В конце концов, ребёнку нужны подвижные игры, а не просиживание целыми днями за столом в кабинете!
- Госпожа Сванток, у вас есть дети?
- Да, леди Эвелис, у меня есть взрослый сын и даже пятилетний внук.
- А чем ваш внук занимается, ну, как он отдыхает?
- Сейчас, зимой, он часто ходит на городской каток вместе со своей матерью.
- Отлично! А где можно взять коньки?
- Да прямо там, ваша светлость, возле катка.
- Господин Уррий! - звонко на бегу закричала я, переполошив весь дом, - Мы с вами идём на каток! Сейчас!
Сутулый и лысоватый секретарь вылез из приёмной возле кабинета и опасливо воззрился на меня - а ну как у меня рецидив безумия?
- Простите, леди, но я, боюсь, не умею...
- Не бойтесь! Вместе учиться будем, - утешила я его.
- Может быть, вы всё же с кем-то другим сходите? - со слабой надеждой спросил секретарь.
- Нет, с вами удобнее. Так я букву "р" тренируюсь выговаривать. Слышите: "Уррий, Уррий!"
Мне не хватило только мотоциклетного шлема в руках, чтобы походить в этот момент на персонажа из фильма "Приключения Электроника".
Ох, как же хорошо-то, что я сюда выбралась! Будто и не было у меня за плечами ни моих тридцати двух лет, ни восьми месяцев трудной жизни в теле Филис, ни моей почти наступившей смерти, да даже работы в качестве и.о. герцога в течение пары дней - будто не было. Только музыка, яркий свет, искренне радостные люди и моё движение, движение, движение!
Господин секретарь, однако, не разделял моей радости. Он медленно, с какой-то обречённой осторожностью пытался скользить где-то у меня в кильватере. Я же успевала выписывать небольшие петли, делала развороты вокруг себя, поставив как якорь один конёк на "пятку", вихляла своим тощим задиком в попытке проехать спиной вперёд. В один из таких моментов я налетела на какого-то очень высокого и крупного парня лет двадцати трёх.
- Ой, - пробасил он, улыбаясь, - Кажется, на меня напала мышка!
- Приветствую тебя, человек-гора! - рассмеялась я, а он рассмеялся в ответ.
- Неужели такая маленькая мышка катается на катке одна? - спросил он после этого, - Её ведь тут могут случайно задавить или толкнуть.
Я не успела ничего ответить этому симпатичному доброму парню. К нему подошла жеманная девица с завитыми в спиральные кудри волосами.
- Милый, ты, кажется, наконец, накатался? - капризно надула она губки.
- Я просто тут наткнулся на кое-кого...
Этот момент выбрал совсем уже согбенный господин секретарь, чтобы подъехать к нам и проныть:
- Маркиза, может, пора домой?
- А вы кто такой, чтобы мне указывать? - высоко подняла бровь девица.
- Я - секретарь его... её милости, - показал на меня господин Уррий, - С кем имею честь, леди?..
- Я - маркиза Линна Вугтокк!
- О! - растерялся секретарь, - А я вот тут сопровождаю маркизу Эвелис Тонлей.
Парень, которого я обозвала "человек-гора" рассмеялся:
- На всё королевство у нас три герцогства и только две маркизы. И надо же им было так случайно встретиться. Позвольте представиться - Седжиус Милдокк, виконт.
- Очень приятно, племянница, - немного насмешливо оглядела меня девица, - Я слышала, будто вы неизлечимо и тяжело больны...
А я молчала. И как завороженная смотрела на запястье маркизы, которое украшал красивый браслет из белого металла с вкраплением зелёных камешков. Сердце вдруг сильно так защемило...
Привет мне от Винсента.
- Приятно было познакомиться, маркиза, виконт... Передавайте наилучшие пожелания моим бабушке и дедушке, - медленно сказала я и развернулась к выходу с катка.
Моя прошлая жизнь никуда не делась, она просто ненадолго пряталась.
Ужин прошёл в раздумьях. Обслуживающий меня лакей и надзирающий за ним старший лакей смотрели на меня с особым почтением, полагая, что пекусь я о них да о делах герцогства, и старались быть незаметными, дабы не нарушать такие полезные для них мысли. Больше-то ведь печься мне не о чем. А я вот сидела и думала о Винсенте, пытаясь разобраться - изменились ли мои чувства к нему?
То, что Винсент никогда не будет мужем Филис Кадней, если король назначит его наследником престола, я знала давно, ещё со слов своего учителя Жаргала. Смирилась? Да, смирилась, хотя и продолжала любить своего принца и не желала эту свою любовь к нему утрачивать, чтобы приискать более подходящий мне "вариант". И ещё я знала, что никогда не буду его любовницей для регулярных встреч, просто не смогу, иначе моё сердце разорвётся. Наверное, люби я Винсента не столь всепоглощающе, я бы могла пойти и на такие отношения. А он?
Он не говорил мне ни разу, что любит - вот так, прямо. Да и косвенно - лишь один раз, когда дарил тот смешной куст помидоров, мол, чтобы любовь не прошла. И даже если бы говорил - любовь бывает разной.
И всё же... Если бы он отнёсся ко мне так же, как ко всем остальным, я бы не позволила своей любви так расцвести. Да, вот оно - принц тоже любил меня, настолько сильно, насколько мог со всеми его обстоятельствами - молодости, красоты, статусной высоты, весёлого нрава, умения понимать людей. Он меня оценил как личность, равную себе. Мы были с ним настоящей парой, по взаимному решению, хотя такие отношения он заводить явно ни с кем не намеревался. До моего появления. И я это оценила. И он тоже оценил то, что я его выбрала, несмотря на то, что вполне могла этого не делать, в отличие от девочек, у которых тут не было шанса.
После смерти Филис, её тела в этом мире, у Винсента ещё около пяти-шести лет до женитьбы на его принцессе, до того, как она переедет в нашу страну. На то, чтобы вновь перебирать доступных женщин. И я больше не должна реагировать на каждый браслетик так, как сегодня на катке, в этом нет никакого смысла.
Да, моё нынешнее тельце слишком юное, и в нём ещё не работают гормоны, которые делают женщину женщиной. Поэтому мне сейчас даже не мечтается о Винсенте как о мужчине. Хоть на этом спасибо. Но девочки имеют свойство постепенно становиться девушками... И я уверена в том, что моя тяга к Винсенту тогда усилится. Так какие у меня шансы снова быть с ним?
Эх, вот бы мне сейчас вероятности рассчитать по старой памяти, да - увы. Могу только портал создать и переместиться отсюда на другой конец стола, чем напугать лакеев до икоты и заморочить им головы вопросом, где же теперь приборы ставить.
- Только в виде десяти процентов отчислений от общего дохода всего баронства.
- Напишите этой баронессе письмо, предложите ей самой платить нам половину прибыли от карьера, и тогда пусть дружит с кем хочет. Мы свечку держать не будем. Нет, про свечку не пишите, только про дружбу. А графу Зетту напишите, что это было решением папеньки, чтобы он на меня не злился.
А то мало ли, может тоже бомбистом окажется, по примеру герцога.
- Всё, больше нет никаких дел?
- Есть ещё один затяжной вопрос, леди, - уважительно склонил голову Уррий, - Это касается газеты "Новости герцогства Тонлей". Она выпускается в графстве Нортокк, и остальные наши вассалы обижаются, что это графство блюдёт и отражает в газете только свои интересы. А его королевское величество не разрешает издавать больше одной официальной газеты на одно герцогство.
- Если это газета всего герцогства, то и решать, что в ней будет написано, должно герцогство, а не отдельное его графство, - нахмурила я брови.
- Да, но теперь-то уже не отберёшь издательство у Нортокков, раз когда-то разрешили им этим заниматься...
- Записывайте, господин Уррия. Главного человека этой газеты будет назначать герцог Тонлей или тот, кто его заменяет. В каждом графстве и независимом баронстве отдельный секретарь будет делать заявления или что-то писать для этой газеты. Если они пожелают. Печатать ли эти статьи в газете, будет решать главный человек в интересах всего герцогства.
- Нортокки будут недовольны... - осторожно заметил Уррия.
- А что они нам могут сделать?
Тот пожал плечами.
- Вот. А мы им - точно можем. Например, совсем отобрать это издательство. Тем более, они и сами должны понимать, что не правы. Но если ситуация всё-таки испортится, пригласите ко мне графа Нортокка на беседу. И, кстати, позаботьтесь, чтобы мне в комнаты приносили свежие газеты каждый день. И нашего герцогства, и всего королевства.
Ух, устала я. Тяжела ты, шапка Мономаха, при гребле вёслами на галерах. Нет, я, конечно, понимала, что решённые мною с кондачка вопросы наверняка осложнялись множеством обстоятельств, которые были известны герцогу и о которых Уррий не доложил мне. Иначе с чего бы они так долго канителились. Но просто я не люблю, когда есть что-то такое, что тянет за душу. Особенно из чужих долгов. Предпочитаю чистый горизонт для обозревания более важных и насущных задач. Ладно, ещё один вопрос сегодня решу, и всё, отдыхать буду.
- Госпожа Свантокк, сколько у нас работников, обслуживавших только лично герцога? Ну там, камердинеры всякие, брадобреи... Ладно, неважно, сколько их, - сказала я, увидев, что экономка углубилась в подсчёты, возведя глаза к потолку и загибая пальцы, - Увольте всех с выплатой выходного пособия. Больше мы в их услугах не нуждаемся.
- А рекомендации? - растерялась экономка.
- Выдать! - махнула я рукой.
Рекомендаций не жалко, чай, не народное добро, которое нельзя разбазаривать.
- Простите... Но их только самим господам составлять положено.
- Да? - поджала я губы, представляя, что может написать маленькая девочка, - Ладно. Пусть завтра после полудня зайдут кл мне в кабинет. По очереди. И вы тоже должны присутствовать, чтобы рассказывать мне о каждом их них. Да, и ещё, госпожа Свантокк, - сделайте все мои стулья и кресла, которые стоят возле столов, повыше.
Горничной я велела сразу, на ночь, принести мне завтрак - кусок какого-нибудь пирога и чашку чая. А утром без особой надобности меня не будить, ждать, когда сама проснусь. Надо определиться со своим режимом дня, с учётом того, что часы в начале ночи я решила выделить своей магической практике, вне чьих-либо любопытных глаз.
Когда всё в доме стихло, я зажгла небольшой светильник с живым огоньком на магическом амулетике, уселась на коврик между своей кроватью и окном, и долго тренировала силу потока. Надо заметить, что в этом теле мой поток магии сразу был сильнее, чем тот, который я когда-то впервые опробовала в теле Филис. То ли потому, что Эвелис более магически одарена от природы - её дар и проснулся довольно рано - то ли потому что я сама, моя душа, была более тренирована. Эх, где там наша академия с её исследовательскими лабораториями, в которых можно было бы легально поэкспериментировать? Я ведь сама в своём научном докладе советовала изучить влияние душевных практик на магический дар... Далеко от меня академия - и во времени, и в пространстве.
Успешно переместилась порталом на расстояние в один метр, отметила это дело пирогом с чаем. Ещё немного посидела, в окно посмотрела, да и спать легла.
Утром меня всё-таки разбудили. Вот какому дураку так неймётся в - взгляд на настенные часы - полдвенадцатого утра?
- Я же просила не будить, - проворчала я.
- Простите, ваша милость, вы говорили - без особой надобности. Возникла особая надобность. Их светлость герцогиня просит вас зайти.
- Как просит? - сразу проснулась я, - сама, словами?
Горничная радостно закивала. Ну ладно, раз просят, тогда встаём.
- Бабушка, доброе утро! Тебе лучше? - поприветствовала я старушку.
Герцогине действительно стало намного лучше. Она могла даже ходить и говорить. Правда, первое с помощью кого-то из прислуги, а второе - очень невнятно, но разобрать слова было можно. Она то и дело прикасалась ко мне, к щеке, к волосам, к руке, словно не могла поверить своим глазам в том, что её внучка сидит перед ней и при этом выглядит абсолютно душевноздоровой, если можно так выразиться.
Оказывается, целитель уже приходил к ней сегодня, проведал, но делать ничего больше не стал, сказал, надо пока закрепить тот результат, который уже достигнут.
Я рассказала, что написала письмо королю, с просьбой о милосердии к нам, сирым. Герцогиня растрогалась до слёз.
- Ты, бабушка, главное поправляйся, и не переживай за папеньку. Даже если король его не помилует, у тебя теперь внучка есть. Можешь на меня во всём положиться. А если тебе что-то понадобится, ты говори вот, своей горничной, и всё, что захочешь, будет сделано.
Старушка промычала какое-то слово.
- Их светлость говорит "читать", - перевела горничная, - У нас давно не было специальной компаньонки, которая читала герцогине книги, господин герцог как рассчитал прошлую, так всё руки у него не доходили, чтобы новую нанять.
- Я сегодня же озадачу секретаря, - пообещала я, - а сейчас простите, мне надо дать рекомендации слугам, которых я сегодня увольняю.
Оставив горничную объясняться за меня с герцогиней, я вприпрыжку побежала в кабинет герцога. Вообще та лёгкость, которая присуща детскому телу, задавала и его движения. Такой лёгкости не было даже у Филис, не говоря уж о моём родном теле, хотя я и не страдала от лишнего веса. Стоило начать куда-то передвигаться в хорошем настроении, так эта словно бы отрывающая от земли "припрыжка" возникала сама собой. Жаль, что когда мы вырастаем, то забываем это ощущение, а дети не обращают на него внимания, ведь им не с чем сравнивать, поэтому они не могут объяснить то, что чувствуют. Я могу. Если бы я не знала, чем наполнены детские косточки, я была бы убеждена, что они полые, как у птиц - вот как я себя чувствовала.
В небольшой приёмной перед герцогским кабинетом уже сидели с обиженным видом будущие безработные. Ну а я, что ли, виновата, что герцога в тюрьму упекли? А, да, вообще-то и вправду - я. Забыла совсем.
Все рекомендации увольняемым я диктовала секретарю как под одну гребёнку, с разницей лишь в именах, сроках их работы на герцога и видах этой работы. К примеру, про конюха, приставленного исключительно к лошади герцога, я надиктовала: "Работу выполнял добросовестно, а если бы это было не так, то герцог Тонлей упал бы с лошади, свернул себе шею, и не совершил бы покушение на жизнь его высочества Винсента". Аналогично - про цирюльника "...а если бы это было не так, то герцог Тонлей умер бы от перерезанного горла, и не совершил покушение...". Про камердинера - "поскользнулся бы на куске мыла в ванной и разбил свою голову о край ванны". Все увольняемые были немного шокированы своими рекомендациями, похожими на эпизоды книг Агаты Кристи, но главное в них имелось - подтверждение о том, что они работали на герцога без нареканий, так что придраться им было не к чему.
В ящике стола у меня лежал завёрнутый в бумагу "кирпич" из королевского банка, состоявший из крупных денежных купюр. Каждому увольняемому я высказывала доброе напутственное пожелание и выдавала одну из этих купюр.
Потрудившись так, я перед уходом на обед дала господину Уррию задание безотлагательно найти для герцогини компаньонку для чтения книг. Хорошо - вспомнила, а то б забыла.
Обедала я опять одна, герцогиню кормили в её комнатах. Ну и правильно, чего больную мучить переодеваниями да ходьбой по лестницам? После обеда - тихий час, а после него я поняла, что мне необходима прогулка. В конце концов, ребёнку нужны подвижные игры, а не просиживание целыми днями за столом в кабинете!
- Госпожа Сванток, у вас есть дети?
- Да, леди Эвелис, у меня есть взрослый сын и даже пятилетний внук.
- А чем ваш внук занимается, ну, как он отдыхает?
- Сейчас, зимой, он часто ходит на городской каток вместе со своей матерью.
- Отлично! А где можно взять коньки?
- Да прямо там, ваша светлость, возле катка.
- Господин Уррий! - звонко на бегу закричала я, переполошив весь дом, - Мы с вами идём на каток! Сейчас!
Сутулый и лысоватый секретарь вылез из приёмной возле кабинета и опасливо воззрился на меня - а ну как у меня рецидив безумия?
- Простите, леди, но я, боюсь, не умею...
- Не бойтесь! Вместе учиться будем, - утешила я его.
- Может быть, вы всё же с кем-то другим сходите? - со слабой надеждой спросил секретарь.
- Нет, с вами удобнее. Так я букву "р" тренируюсь выговаривать. Слышите: "Уррий, Уррий!"
Мне не хватило только мотоциклетного шлема в руках, чтобы походить в этот момент на персонажа из фильма "Приключения Электроника".
Ох, как же хорошо-то, что я сюда выбралась! Будто и не было у меня за плечами ни моих тридцати двух лет, ни восьми месяцев трудной жизни в теле Филис, ни моей почти наступившей смерти, да даже работы в качестве и.о. герцога в течение пары дней - будто не было. Только музыка, яркий свет, искренне радостные люди и моё движение, движение, движение!
Господин секретарь, однако, не разделял моей радости. Он медленно, с какой-то обречённой осторожностью пытался скользить где-то у меня в кильватере. Я же успевала выписывать небольшие петли, делала развороты вокруг себя, поставив как якорь один конёк на "пятку", вихляла своим тощим задиком в попытке проехать спиной вперёд. В один из таких моментов я налетела на какого-то очень высокого и крупного парня лет двадцати трёх.
- Ой, - пробасил он, улыбаясь, - Кажется, на меня напала мышка!
- Приветствую тебя, человек-гора! - рассмеялась я, а он рассмеялся в ответ.
- Неужели такая маленькая мышка катается на катке одна? - спросил он после этого, - Её ведь тут могут случайно задавить или толкнуть.
Я не успела ничего ответить этому симпатичному доброму парню. К нему подошла жеманная девица с завитыми в спиральные кудри волосами.
- Милый, ты, кажется, наконец, накатался? - капризно надула она губки.
- Я просто тут наткнулся на кое-кого...
Этот момент выбрал совсем уже согбенный господин секретарь, чтобы подъехать к нам и проныть:
- Маркиза, может, пора домой?
- А вы кто такой, чтобы мне указывать? - высоко подняла бровь девица.
- Я - секретарь его... её милости, - показал на меня господин Уррий, - С кем имею честь, леди?..
- Я - маркиза Линна Вугтокк!
- О! - растерялся секретарь, - А я вот тут сопровождаю маркизу Эвелис Тонлей.
Парень, которого я обозвала "человек-гора" рассмеялся:
- На всё королевство у нас три герцогства и только две маркизы. И надо же им было так случайно встретиться. Позвольте представиться - Седжиус Милдокк, виконт.
- Очень приятно, племянница, - немного насмешливо оглядела меня девица, - Я слышала, будто вы неизлечимо и тяжело больны...
А я молчала. И как завороженная смотрела на запястье маркизы, которое украшал красивый браслет из белого металла с вкраплением зелёных камешков. Сердце вдруг сильно так защемило...
Привет мне от Винсента.
- Приятно было познакомиться, маркиза, виконт... Передавайте наилучшие пожелания моим бабушке и дедушке, - медленно сказала я и развернулась к выходу с катка.
Моя прошлая жизнь никуда не делась, она просто ненадолго пряталась.
ГЛАВА 4
Ужин прошёл в раздумьях. Обслуживающий меня лакей и надзирающий за ним старший лакей смотрели на меня с особым почтением, полагая, что пекусь я о них да о делах герцогства, и старались быть незаметными, дабы не нарушать такие полезные для них мысли. Больше-то ведь печься мне не о чем. А я вот сидела и думала о Винсенте, пытаясь разобраться - изменились ли мои чувства к нему?
То, что Винсент никогда не будет мужем Филис Кадней, если король назначит его наследником престола, я знала давно, ещё со слов своего учителя Жаргала. Смирилась? Да, смирилась, хотя и продолжала любить своего принца и не желала эту свою любовь к нему утрачивать, чтобы приискать более подходящий мне "вариант". И ещё я знала, что никогда не буду его любовницей для регулярных встреч, просто не смогу, иначе моё сердце разорвётся. Наверное, люби я Винсента не столь всепоглощающе, я бы могла пойти и на такие отношения. А он?
Он не говорил мне ни разу, что любит - вот так, прямо. Да и косвенно - лишь один раз, когда дарил тот смешной куст помидоров, мол, чтобы любовь не прошла. И даже если бы говорил - любовь бывает разной.
И всё же... Если бы он отнёсся ко мне так же, как ко всем остальным, я бы не позволила своей любви так расцвести. Да, вот оно - принц тоже любил меня, настолько сильно, насколько мог со всеми его обстоятельствами - молодости, красоты, статусной высоты, весёлого нрава, умения понимать людей. Он меня оценил как личность, равную себе. Мы были с ним настоящей парой, по взаимному решению, хотя такие отношения он заводить явно ни с кем не намеревался. До моего появления. И я это оценила. И он тоже оценил то, что я его выбрала, несмотря на то, что вполне могла этого не делать, в отличие от девочек, у которых тут не было шанса.
После смерти Филис, её тела в этом мире, у Винсента ещё около пяти-шести лет до женитьбы на его принцессе, до того, как она переедет в нашу страну. На то, чтобы вновь перебирать доступных женщин. И я больше не должна реагировать на каждый браслетик так, как сегодня на катке, в этом нет никакого смысла.
Да, моё нынешнее тельце слишком юное, и в нём ещё не работают гормоны, которые делают женщину женщиной. Поэтому мне сейчас даже не мечтается о Винсенте как о мужчине. Хоть на этом спасибо. Но девочки имеют свойство постепенно становиться девушками... И я уверена в том, что моя тяга к Винсенту тогда усилится. Так какие у меня шансы снова быть с ним?
Эх, вот бы мне сейчас вероятности рассчитать по старой памяти, да - увы. Могу только портал создать и переместиться отсюда на другой конец стола, чем напугать лакеев до икоты и заморочить им головы вопросом, где же теперь приборы ставить.
