Себе отгородила отдельную "спальню" с кроватью, столом, двумя стульями и тумбочкой. И с единственным на всю казарму окном. Статус офицера нужно поддерживать и внешней атрибутикой, так я рассудила.
По итогам переписи в столовой я узнала, что мой взвод состоит из тридцати мужчин и двенадцати женщин, помимо меня. Я решила их не перемешивать, а образовала два отделения - тауинское и сардовское. Всё равно ведь будут кучковаться по землячествам. Или - земельчествам? В общем, по родным планетам.
Перед отбоем построила взвод возле казармы, вывела перед строем усталых "разведчиков" и велела им показать всем ладони. Естественно, в свежих мозольных волдырях от черенков лопат.
- Эти солдаты, - объяснила я всем, - едва только приехали из дома, как и мы все. Но они почему-то решили, что могут равняться на тех, кто уже давно служит и даже, возможно, вернулся с линии фронта на побывку и переформирование, и им срочно понадобилось посетить доступных женщин. Поэтому они покинули точку сбора и самовольно ушли в местный бордель, из которого не торопились возвращаться, несмотря на мой приказ. Сегодня за это они были наказаны нарядом на тяжёлых работах. Так будет и впредь. За нарушение воинской дисциплины вы будете наказываться, так или иначе. За успешную и беспорочную службу - поощряться. Всё это найдёт отражение в вашем индексе социальной полезности, как только здесь заработает связь с инфополем. Для тех, кто не знает, скажу - эта связь сейчас устанавливается на Зинтаге, идут необходимые работы. Всем всё ясно?
- Да-а...
- Ясно...
- Понятно, чё там...
Капец. Нет, сейчас я не стану их учить обращениям и ответам. День и так был тяжёлый для всех. Для меня - так уж точно.
- Разойтись, - сказала я устало, - На горшок и спать, детки.
Легла в постель и смотрела в окно на незнакомые звёзды. Впрочем, это только фигура речи, что звёзды незнакомые. На Тауине они были не более знакомы мне, чем здесь. Да и будь я на Земле, не знаю, через какое время бы я заметила, что не могу найти ковш Большой медведицы. Так что поглядела я на звёзды, поглядела, да и уснула. Последней мыслью было пожелание моему благоверному поскорее установить здесь связь с инфополем, чтобы нам с ним можно было хотя бы перед сном сказать друг другу... сами знаете, что.
На следующее утро я давала своему взводу мастер-класс по расправке подушек. Вообще-то я на Земле получила среднее педагогическое образование, но ни дня не работала по специальности, а устроилась в большой мебельный магазин на необременительную должность расправщика подушек, зато этой профессией я владею на высшем уровне. Есть теперь чем похвастаться перед сослуживцами. Правда, боюсь, мне тут больше понадобится моё педагогическое образование, с этим контингентом непуганых добровольцев.
- Вот так должны выглядеть ваши постели в течение всего дня. На кроватях днём не сидеть и не валяться! Нас тут наверняка долго держать не будут, и мы должны использовать каждую минуту для того, чтобы учиться воевать.
- Простите, какая связь между красиво заправленными постелями и умением воевать? - с тонкой издёвкой спросил один из вчерашних "разведчиков", красавец с бравой гусарской внешностью.
- Ваше имя?
- Фей Суржик.
- Рядовой Фей Суржик, - поправила я его, - Вий Суржик ваш родственник?
- Мой отец, - ответил парень.
Ясно. Мир тесен - его отец, начальник безопасности в правительственной резиденции на Тауине, разгребал последствия того нападения на посла Зинтага, за которые я и получила свою боевую медаль и лейтенантские погоны. За последствия, а не нападение. Меня Вий Суржик, по-моему, считает просто не очень умной блондинкой, и явно донёс это понимание до своего сыночка.
- Так вот, рядовой, сообщаю вам и всем остальным, раз и навсегда. В армии есть определённые порядки, и все они наполнены глубоким смыслом. Вот только сомневаться в этой их наполненности рядовым не рекомендуется. Вслух, во всяком случае. Иначе вместо солдат мы получим группу философов, которых враг перестреляет, несмотря на все их умные мысли.
- И всё-таки, если можно, один-единственный раз, на примере кроватей, покажите нам этот глубокий смысл, чтобы мы уверились в этом и в дальнейшем уже не рассуждали, - продолжал измываться Фей.
Я вытянулась, воткнула руки в боки и уставилась на него. Все затаённо ждали и явно были на стороне Суржика. Наш выход, Шушпанчик.
- Представьте, рядовой - вы вошли на пару минут днём в казарму и захотели отдохнуть. Перед вами две кровати - одна красиво заправленная - я показала на результат своего труда, - а вторая - неряшливо.
Я показала на другую кровать, небрежно прикрытую тонким одеялом и продолжила:
- На какую из них вы захотите ненадолго присесть?
- На эту, конечно, которая заправлена неряшливо, - усмехнулся Суржик, - ведь красиво заправленную потом долго поправлять придётся.
- Верно. А если все кровати будут красиво заправлены, вы станете на них плюхаться днём для короткого отдыха? Или вспомните, что нам надо использовать каждую минуту, чтобы учиться воевать?
- Если усесться на мягкую кровать, то скоро и вставать не захочется, - пропищала Пульха, - наоборот, захочется лечь.
- Правильно, рядовой Семуши. А ещё неряшливость окружающего пространства расхолаживает и понижает тонус, бодрость и дисциплину. И в результате, исключив все промежуточные звенья нашего рассуждения, мы видим что? Мы видим, что плохо заправленные кровати мешают нам учиться воевать! Поэтому всем сейчас приказываю заправить свои постели, выровнять кантики матрасов и красиво расправить подушки, как на этом образце! Я проверю, и у кого будет некрасиво, сомну постель и заставлю всё переделывать снова.
Потом был завтрак, после которого я учила своих подопечных стирать одежду. Вручную. Оказалось, лагерные прачечные с монструозными стиральными агрегатами стирают только казённое - постельное бельё и полотенца, а свои личные вещи солдаты стирают сами. И, конечно, никто из цивилизованных сардовцев и тауинцев не умел этого делать. Они как бараны на новые ворота смотрели в мыльне на ребристые стиральные доски, металлические корыта и большие бруски коричневого мыла.
- Наливаешь горячую воду. Мочишь свою вещь и мыло. Кладёшь вещь на доску и как следует натираешь мылом, а потом трёшь вещью по доске. Опять мочишь и опять трёшь...
Наша казарма снаружи, подобно новогоднему убранству в моём родном мире, обзавелась верёвками, на которых сушились постиранные шмотки, закреплённые расщеплёнными прутиками, включая исподнее всех не представленных друг другу мужчин и женщин. Ё-моё, а если б не я - они бы тут что, грязью зарастали? Ринкс, сволочь, где обещанный сержант?! Почему офицер тут только и делает, что "мочит и трёт"?
Сержант появился после обеда, когда я отчаялась объяснить своим подопечным, как нужно строить нужник, простите за тавтологию. Потому что сама я ни разу своими руками ничего сложнее башенки из кубиков не строила, а эти цивилизованные неженки ещё и не видели как строит кто-то другой, умели работать только со строительной пеной, и то не все, а пара человек.
Выглядел сержант классически. Здоровенный дядька. Мускулы - во! Кулачищи - во! Морда - во! В смысле, словно топором вырубленная. Глядя на него, все немного оробели, даже гусаристый Фей Суржик. Сержантская глыба надвинулась на нас, так напоминающих мне Клиффорда с моим коллегой Мёртвым душем, пытающихся собрать диван из разрозненных дощечек и реечек.
- Что тут городите? - спросил он.
Мда... Голос у него тоже - во! Грубый и громкий.
- Туалет нужно построить, - ответила я.
- А тот что, за...али уже?
Я вздохнула. Ну хотела же сержанта с боевым опытом - получите, распишитесь. И не морщитесь от грубых словечек, вы на войне, а не на светском приёме.
- Нет, нам просто нужен отдельный туалет для женщин-военнослужащих.
- Ясно, - сказал сержант, - ты и ты! Берёте доски, складываете рядом на такую ширину и сбиваете по периметру вот так...
Я на радостях построила взвод в линеечку и мы почтительно ждали, пока сержант освободится и оборотится к нам передом, чтобы познакомиться. Он оборотился, с сомнением и презрением оглядел моих вояк и гаркнул:
- Я - сержант Заной! Обращаться ко мне - господин сержант!
Я стояла на шаг позади Заноя и слушала его ор, намертво вдалбливающий в солдат правила армейского обращения, как песню. Красавец, спаситель наш!
- Я командую - всем выполнять! Ты не будешь говорить! Ты не будешь думать!
Так их, Заной, так, голубчик! А то ишь - объясни им глубокий смысл заправки кроватей!
- Руки по швам, ноги вместе, грудь вперед, живот назад, подбородок опустить, смотреть прямо и не дышать! Не дышать, сказал!
Скоро мои солдаты будут любить меня, как родную мамочку, с таким-то сержантом. Заной назначил двух старшин в каждое отделение и велел отрабатывать построение в колонну по два под их командованием, а сам вопросительно обернулся ко мне. Я пригласила его в свой кабинет, он же спальня, он же гостиная, он же закуток. Там достала стаканчики из походного набора и щедро плеснула нам коньяку из фляжки. В смысле - ему щедро, а себе - символически.
- Таисия Айнэнэнай, - сказала я.
- Криг Заной. Включён в состав вашего взвода бессрочно.
- За что ж тебя так? - вырвалось у меня.
- Не поладил с этой тыловой крысой, - он кивнул в сторону штаба, - с Ринксом.
- Ну и славно. Со мной, надеюсь, ты поладишь. Потому что это не ты меня, а я тебя буду слушаться... Ну, не очень явно для солдат, конечно.
- Майор сказал, вы все - смертники и неумехи. Жертвы, которых выдавили из себя Тауин и Сарда, чтобы показать, что они якобы помогают нам в войне, а на самом деле - ничем не помогают, даже оружия настоящего не дают. Пока что я не увидел, что он не прав.
- И тем не менее, он не прав, - почему-то обиделась я за цивилизованные миры, - Все солдаты здесь - не мобилизованные по приказу, а добровольцы. Их мотивация - достичь максимальных успехов на этой службе, чтобы вернуться и продолжить жизнь, опираясь на эти успехи. Понимаешь - не просто выжить, как мечтают другие призванные в армию рядовые. И они готовы обучаться воевать для этих целей. У большинства из них - воспитание и образование, развившее их умственные способности. Да, это воспитание пока не подходит к здешним реалиям. Но они готовы подстроиться. Не просто готовы, а хотят этого. Кстати, физически они все крепки, за своим здоровьем в развитых мирах люди следят хорошо.
- А вы сами? - спросил Криг, и я поняла смысл его вопроса.
- А я... как раз мобилизована по приказу, - слегка рассмеялась я, - но у меня тоже есть одно нужное тут качество. Я люблю побеждать. Прежде всего в том, что считаю для себя важным... или просто интересным.
- А эта война для вас - важная, интересная или ни то, ни другое?
Я помолчала. Просто не думала над этим. Чего я хочу, если честно? Я хочу выжить и вернуться. То есть той мотивации, о которой я так славно расписывала сейчас Заною, у меня нет. Я даже не могу сравниться с местными мобилизованными, они хоть воюют за свою землю или за идею.
- Я буду воевать за себя, сержант. За свою жизнь и за своё самоуважение, которое диктует не подвести людей, отданных мне в подчинение по воле здешнего майора.
- Не самая плохая мотивация, как вы это называете, - пожал плечами сержант.
- Но мне нечему учить моих сослуживцев. Постройка туалета, стирка и заправка постелей - дело, конечно, нужное, но я даже не видела местного оружия, я не знаю, как здесь воюют. Вернее, как вообще воюют. Вся надежда - только на тебя, Криг Заной. Мы будем воевать так, как нас этому научишь ты.
Сержант не расправил гордо плечи, но и не опустил их согбенными под непосильным грузом предстоящей работы. Мне это понравилось. Он слегка почесал ухо и сказал:
- Сегодня продолжим построения, завтра с утра - полоса препятствий, после обеда - стрельбище. Там увидите оружие, которым нас снабдило межмировое содружество.
Слова об оружии он произнёс так, будто ему хочется плюнуть. Неужели майор Ринкс прав, говоря о том, что цивилизованные миры по факту вовсе не помогают Зинтагу, а только создают видимость? А как же Клиффорд, который сейчас устанавливает тут связь с инфополем? И я сама себе ответила: А это просто частный проект. Зинтаг поставляет что-то нужное на Тауин. Я же сама присутствовала на этих переговорах, в которых участвовали главы нескольких тауинских родов, каждый со своим интересом.
- Ладно, - сказала я, - если на данный момент ничего срочного для обсуждения у нас нет, идём, проведаем качество построения в колонну по два.
Строиться парами наш взвод уже научился, и сержант погнал всех лёгким бегом вокруг увешанной разномастными труселями казармы.
- Нужна бодрая песня, - сказал он мне, - для марша и для такого бега.
- Что ты можешь предложить? - спросила я.
- В моём бывшем отряде хорошо бегали под песню про двух весёлых б...дей, - пожал плечами сержант.
- Спой мне, хочу услышать мелодию.
Заной гыгыкнул, пристроился впереди бегущей колонны и громко запел... Ну, в общем, да. Приводить я вам слова этой песни не буду, хотя там и нет ничего на плюс восемнадцать. Просто с языка Зинтага, который все мы изучили в результате комплексной инъекции прививок от болезней и наноботов, обучивших нас местной речи и обычаям, на русский язык та песня переводится не в рифму и не в стихотворном ритме.
Я вернулась к себе, достала листок бумаги с карандашом и стала сочинять песню-речёвку примерно на тот мотив, как про тех двух весёлых дам. В результате моих мучений, плагиата земных шуток и изподвывертов собственного сознания родился шедевр, достойный лучших образчиков песен моего знакомого по прозвищу Кореш, который я постараюсь сейчас для вас перевести на русский язык, сохранив стихотворный вид.
Потом я отдала чистовик этой песни сержанту и велела сделать её нашей походно-беговой, взяв с него клятву, что о моём авторстве никто не узнает. Он невозмутимо принял написанное и отправился разучивать песню с нашим отрядом.
И вот сижу я у открытого окна, подперев рукой щёку, как красна девица в расписном терему, и благостно слушаю, как звонко да заливисто мои солдаты выводят вслед за запевалой, громогласно оглашающим замерший в изумлении лагерь:
Эх, солдатские штаны
На две стороны равны,
И рубаха, как война,
На два фронта делена.
У солдата сапоги -
Забоятся все враги!
И в боях по всем фронтам
Враг сдаваться будет нам!
У солдата цель одна -
Чтобы кончилась война.
Значит нам, едрёна мать,
Надо лучше воевать!
- Кто там завыл, как голодный упырь? - возмущённо гаркнул сержант, - отставить петь в голос!
Я обиделась и закрыла окно. Ну и ладно, не буду подпевать, раз никому не нравится.
Полоса препятствий... В русском языке эти слова даже по звучанию сигнализируют - ждут тебя, касатик яхонтовый, трудные испытания, ой, трудные! А по-зинтагски знаете, как это звучит? В жизни не догадаетесь. "Оло дуоло", вот как. Ударения в словах, как в "мыло-мочало". Так послушать если, "оло дуоло" представляется чем-то, сквозь что пролетаешь со свистом ветра в ушах, подобно неуловимому Джо, не успев понять, что это такое сейчас было. Но вот если вам доведётся увидеть это, а тем более проходить, "оло дуоло" будет сниться вам всю жизнь в кошмарах.
По итогам переписи в столовой я узнала, что мой взвод состоит из тридцати мужчин и двенадцати женщин, помимо меня. Я решила их не перемешивать, а образовала два отделения - тауинское и сардовское. Всё равно ведь будут кучковаться по землячествам. Или - земельчествам? В общем, по родным планетам.
Перед отбоем построила взвод возле казармы, вывела перед строем усталых "разведчиков" и велела им показать всем ладони. Естественно, в свежих мозольных волдырях от черенков лопат.
- Эти солдаты, - объяснила я всем, - едва только приехали из дома, как и мы все. Но они почему-то решили, что могут равняться на тех, кто уже давно служит и даже, возможно, вернулся с линии фронта на побывку и переформирование, и им срочно понадобилось посетить доступных женщин. Поэтому они покинули точку сбора и самовольно ушли в местный бордель, из которого не торопились возвращаться, несмотря на мой приказ. Сегодня за это они были наказаны нарядом на тяжёлых работах. Так будет и впредь. За нарушение воинской дисциплины вы будете наказываться, так или иначе. За успешную и беспорочную службу - поощряться. Всё это найдёт отражение в вашем индексе социальной полезности, как только здесь заработает связь с инфополем. Для тех, кто не знает, скажу - эта связь сейчас устанавливается на Зинтаге, идут необходимые работы. Всем всё ясно?
- Да-а...
- Ясно...
- Понятно, чё там...
Капец. Нет, сейчас я не стану их учить обращениям и ответам. День и так был тяжёлый для всех. Для меня - так уж точно.
- Разойтись, - сказала я устало, - На горшок и спать, детки.
Легла в постель и смотрела в окно на незнакомые звёзды. Впрочем, это только фигура речи, что звёзды незнакомые. На Тауине они были не более знакомы мне, чем здесь. Да и будь я на Земле, не знаю, через какое время бы я заметила, что не могу найти ковш Большой медведицы. Так что поглядела я на звёзды, поглядела, да и уснула. Последней мыслью было пожелание моему благоверному поскорее установить здесь связь с инфополем, чтобы нам с ним можно было хотя бы перед сном сказать друг другу... сами знаете, что.
ГЛАВА 2
На следующее утро я давала своему взводу мастер-класс по расправке подушек. Вообще-то я на Земле получила среднее педагогическое образование, но ни дня не работала по специальности, а устроилась в большой мебельный магазин на необременительную должность расправщика подушек, зато этой профессией я владею на высшем уровне. Есть теперь чем похвастаться перед сослуживцами. Правда, боюсь, мне тут больше понадобится моё педагогическое образование, с этим контингентом непуганых добровольцев.
- Вот так должны выглядеть ваши постели в течение всего дня. На кроватях днём не сидеть и не валяться! Нас тут наверняка долго держать не будут, и мы должны использовать каждую минуту для того, чтобы учиться воевать.
- Простите, какая связь между красиво заправленными постелями и умением воевать? - с тонкой издёвкой спросил один из вчерашних "разведчиков", красавец с бравой гусарской внешностью.
- Ваше имя?
- Фей Суржик.
- Рядовой Фей Суржик, - поправила я его, - Вий Суржик ваш родственник?
- Мой отец, - ответил парень.
Ясно. Мир тесен - его отец, начальник безопасности в правительственной резиденции на Тауине, разгребал последствия того нападения на посла Зинтага, за которые я и получила свою боевую медаль и лейтенантские погоны. За последствия, а не нападение. Меня Вий Суржик, по-моему, считает просто не очень умной блондинкой, и явно донёс это понимание до своего сыночка.
- Так вот, рядовой, сообщаю вам и всем остальным, раз и навсегда. В армии есть определённые порядки, и все они наполнены глубоким смыслом. Вот только сомневаться в этой их наполненности рядовым не рекомендуется. Вслух, во всяком случае. Иначе вместо солдат мы получим группу философов, которых враг перестреляет, несмотря на все их умные мысли.
- И всё-таки, если можно, один-единственный раз, на примере кроватей, покажите нам этот глубокий смысл, чтобы мы уверились в этом и в дальнейшем уже не рассуждали, - продолжал измываться Фей.
Я вытянулась, воткнула руки в боки и уставилась на него. Все затаённо ждали и явно были на стороне Суржика. Наш выход, Шушпанчик.
- Представьте, рядовой - вы вошли на пару минут днём в казарму и захотели отдохнуть. Перед вами две кровати - одна красиво заправленная - я показала на результат своего труда, - а вторая - неряшливо.
Я показала на другую кровать, небрежно прикрытую тонким одеялом и продолжила:
- На какую из них вы захотите ненадолго присесть?
- На эту, конечно, которая заправлена неряшливо, - усмехнулся Суржик, - ведь красиво заправленную потом долго поправлять придётся.
- Верно. А если все кровати будут красиво заправлены, вы станете на них плюхаться днём для короткого отдыха? Или вспомните, что нам надо использовать каждую минуту, чтобы учиться воевать?
- Если усесться на мягкую кровать, то скоро и вставать не захочется, - пропищала Пульха, - наоборот, захочется лечь.
- Правильно, рядовой Семуши. А ещё неряшливость окружающего пространства расхолаживает и понижает тонус, бодрость и дисциплину. И в результате, исключив все промежуточные звенья нашего рассуждения, мы видим что? Мы видим, что плохо заправленные кровати мешают нам учиться воевать! Поэтому всем сейчас приказываю заправить свои постели, выровнять кантики матрасов и красиво расправить подушки, как на этом образце! Я проверю, и у кого будет некрасиво, сомну постель и заставлю всё переделывать снова.
Потом был завтрак, после которого я учила своих подопечных стирать одежду. Вручную. Оказалось, лагерные прачечные с монструозными стиральными агрегатами стирают только казённое - постельное бельё и полотенца, а свои личные вещи солдаты стирают сами. И, конечно, никто из цивилизованных сардовцев и тауинцев не умел этого делать. Они как бараны на новые ворота смотрели в мыльне на ребристые стиральные доски, металлические корыта и большие бруски коричневого мыла.
- Наливаешь горячую воду. Мочишь свою вещь и мыло. Кладёшь вещь на доску и как следует натираешь мылом, а потом трёшь вещью по доске. Опять мочишь и опять трёшь...
Наша казарма снаружи, подобно новогоднему убранству в моём родном мире, обзавелась верёвками, на которых сушились постиранные шмотки, закреплённые расщеплёнными прутиками, включая исподнее всех не представленных друг другу мужчин и женщин. Ё-моё, а если б не я - они бы тут что, грязью зарастали? Ринкс, сволочь, где обещанный сержант?! Почему офицер тут только и делает, что "мочит и трёт"?
Сержант появился после обеда, когда я отчаялась объяснить своим подопечным, как нужно строить нужник, простите за тавтологию. Потому что сама я ни разу своими руками ничего сложнее башенки из кубиков не строила, а эти цивилизованные неженки ещё и не видели как строит кто-то другой, умели работать только со строительной пеной, и то не все, а пара человек.
Выглядел сержант классически. Здоровенный дядька. Мускулы - во! Кулачищи - во! Морда - во! В смысле, словно топором вырубленная. Глядя на него, все немного оробели, даже гусаристый Фей Суржик. Сержантская глыба надвинулась на нас, так напоминающих мне Клиффорда с моим коллегой Мёртвым душем, пытающихся собрать диван из разрозненных дощечек и реечек.
- Что тут городите? - спросил он.
Мда... Голос у него тоже - во! Грубый и громкий.
- Туалет нужно построить, - ответила я.
- А тот что, за...али уже?
Я вздохнула. Ну хотела же сержанта с боевым опытом - получите, распишитесь. И не морщитесь от грубых словечек, вы на войне, а не на светском приёме.
- Нет, нам просто нужен отдельный туалет для женщин-военнослужащих.
- Ясно, - сказал сержант, - ты и ты! Берёте доски, складываете рядом на такую ширину и сбиваете по периметру вот так...
Я на радостях построила взвод в линеечку и мы почтительно ждали, пока сержант освободится и оборотится к нам передом, чтобы познакомиться. Он оборотился, с сомнением и презрением оглядел моих вояк и гаркнул:
- Я - сержант Заной! Обращаться ко мне - господин сержант!
Я стояла на шаг позади Заноя и слушала его ор, намертво вдалбливающий в солдат правила армейского обращения, как песню. Красавец, спаситель наш!
- Я командую - всем выполнять! Ты не будешь говорить! Ты не будешь думать!
Так их, Заной, так, голубчик! А то ишь - объясни им глубокий смысл заправки кроватей!
- Руки по швам, ноги вместе, грудь вперед, живот назад, подбородок опустить, смотреть прямо и не дышать! Не дышать, сказал!
Скоро мои солдаты будут любить меня, как родную мамочку, с таким-то сержантом. Заной назначил двух старшин в каждое отделение и велел отрабатывать построение в колонну по два под их командованием, а сам вопросительно обернулся ко мне. Я пригласила его в свой кабинет, он же спальня, он же гостиная, он же закуток. Там достала стаканчики из походного набора и щедро плеснула нам коньяку из фляжки. В смысле - ему щедро, а себе - символически.
- Таисия Айнэнэнай, - сказала я.
- Криг Заной. Включён в состав вашего взвода бессрочно.
- За что ж тебя так? - вырвалось у меня.
- Не поладил с этой тыловой крысой, - он кивнул в сторону штаба, - с Ринксом.
- Ну и славно. Со мной, надеюсь, ты поладишь. Потому что это не ты меня, а я тебя буду слушаться... Ну, не очень явно для солдат, конечно.
- Майор сказал, вы все - смертники и неумехи. Жертвы, которых выдавили из себя Тауин и Сарда, чтобы показать, что они якобы помогают нам в войне, а на самом деле - ничем не помогают, даже оружия настоящего не дают. Пока что я не увидел, что он не прав.
- И тем не менее, он не прав, - почему-то обиделась я за цивилизованные миры, - Все солдаты здесь - не мобилизованные по приказу, а добровольцы. Их мотивация - достичь максимальных успехов на этой службе, чтобы вернуться и продолжить жизнь, опираясь на эти успехи. Понимаешь - не просто выжить, как мечтают другие призванные в армию рядовые. И они готовы обучаться воевать для этих целей. У большинства из них - воспитание и образование, развившее их умственные способности. Да, это воспитание пока не подходит к здешним реалиям. Но они готовы подстроиться. Не просто готовы, а хотят этого. Кстати, физически они все крепки, за своим здоровьем в развитых мирах люди следят хорошо.
- А вы сами? - спросил Криг, и я поняла смысл его вопроса.
- А я... как раз мобилизована по приказу, - слегка рассмеялась я, - но у меня тоже есть одно нужное тут качество. Я люблю побеждать. Прежде всего в том, что считаю для себя важным... или просто интересным.
- А эта война для вас - важная, интересная или ни то, ни другое?
Я помолчала. Просто не думала над этим. Чего я хочу, если честно? Я хочу выжить и вернуться. То есть той мотивации, о которой я так славно расписывала сейчас Заною, у меня нет. Я даже не могу сравниться с местными мобилизованными, они хоть воюют за свою землю или за идею.
- Я буду воевать за себя, сержант. За свою жизнь и за своё самоуважение, которое диктует не подвести людей, отданных мне в подчинение по воле здешнего майора.
- Не самая плохая мотивация, как вы это называете, - пожал плечами сержант.
- Но мне нечему учить моих сослуживцев. Постройка туалета, стирка и заправка постелей - дело, конечно, нужное, но я даже не видела местного оружия, я не знаю, как здесь воюют. Вернее, как вообще воюют. Вся надежда - только на тебя, Криг Заной. Мы будем воевать так, как нас этому научишь ты.
Сержант не расправил гордо плечи, но и не опустил их согбенными под непосильным грузом предстоящей работы. Мне это понравилось. Он слегка почесал ухо и сказал:
- Сегодня продолжим построения, завтра с утра - полоса препятствий, после обеда - стрельбище. Там увидите оружие, которым нас снабдило межмировое содружество.
Слова об оружии он произнёс так, будто ему хочется плюнуть. Неужели майор Ринкс прав, говоря о том, что цивилизованные миры по факту вовсе не помогают Зинтагу, а только создают видимость? А как же Клиффорд, который сейчас устанавливает тут связь с инфополем? И я сама себе ответила: А это просто частный проект. Зинтаг поставляет что-то нужное на Тауин. Я же сама присутствовала на этих переговорах, в которых участвовали главы нескольких тауинских родов, каждый со своим интересом.
- Ладно, - сказала я, - если на данный момент ничего срочного для обсуждения у нас нет, идём, проведаем качество построения в колонну по два.
Строиться парами наш взвод уже научился, и сержант погнал всех лёгким бегом вокруг увешанной разномастными труселями казармы.
- Нужна бодрая песня, - сказал он мне, - для марша и для такого бега.
- Что ты можешь предложить? - спросила я.
- В моём бывшем отряде хорошо бегали под песню про двух весёлых б...дей, - пожал плечами сержант.
- Спой мне, хочу услышать мелодию.
Заной гыгыкнул, пристроился впереди бегущей колонны и громко запел... Ну, в общем, да. Приводить я вам слова этой песни не буду, хотя там и нет ничего на плюс восемнадцать. Просто с языка Зинтага, который все мы изучили в результате комплексной инъекции прививок от болезней и наноботов, обучивших нас местной речи и обычаям, на русский язык та песня переводится не в рифму и не в стихотворном ритме.
Я вернулась к себе, достала листок бумаги с карандашом и стала сочинять песню-речёвку примерно на тот мотив, как про тех двух весёлых дам. В результате моих мучений, плагиата земных шуток и изподвывертов собственного сознания родился шедевр, достойный лучших образчиков песен моего знакомого по прозвищу Кореш, который я постараюсь сейчас для вас перевести на русский язык, сохранив стихотворный вид.
Потом я отдала чистовик этой песни сержанту и велела сделать её нашей походно-беговой, взяв с него клятву, что о моём авторстве никто не узнает. Он невозмутимо принял написанное и отправился разучивать песню с нашим отрядом.
И вот сижу я у открытого окна, подперев рукой щёку, как красна девица в расписном терему, и благостно слушаю, как звонко да заливисто мои солдаты выводят вслед за запевалой, громогласно оглашающим замерший в изумлении лагерь:
Эх, солдатские штаны
На две стороны равны,
И рубаха, как война,
На два фронта делена.
У солдата сапоги -
Забоятся все враги!
И в боях по всем фронтам
Враг сдаваться будет нам!
У солдата цель одна -
Чтобы кончилась война.
Значит нам, едрёна мать,
Надо лучше воевать!
- Кто там завыл, как голодный упырь? - возмущённо гаркнул сержант, - отставить петь в голос!
Я обиделась и закрыла окно. Ну и ладно, не буду подпевать, раз никому не нравится.
ГЛАВА 3
Полоса препятствий... В русском языке эти слова даже по звучанию сигнализируют - ждут тебя, касатик яхонтовый, трудные испытания, ой, трудные! А по-зинтагски знаете, как это звучит? В жизни не догадаетесь. "Оло дуоло", вот как. Ударения в словах, как в "мыло-мочало". Так послушать если, "оло дуоло" представляется чем-то, сквозь что пролетаешь со свистом ветра в ушах, подобно неуловимому Джо, не успев понять, что это такое сейчас было. Но вот если вам доведётся увидеть это, а тем более проходить, "оло дуоло" будет сниться вам всю жизнь в кошмарах.
