- Ну вот.
- Что - вот? - хмуро сказал Назар, - Если б у неё не было меня, - то да, "ну вот". Но я есть, а для неё как будто бы нет.
Василий сделал большой глоток из глиняной кружки и сказал:
- Могу только напомнить тебе слова, сказанные мной в тот день, когда на тебя напали. Если любишь - борись за неё... А ведь знаешь, - оживился Василий, - Моя жена перед нашей свадьбой тоже фортель выкинула - из донора сделалась энерговампиром, и тем перечеркнула нашу помолвку. У нас ведь в доме Духосошественских все доноры, и вампиров быть не может, это исключено. Со мной, заметь, Машка об этом тоже не посоветовалась. Я тогда, с обиды, решил срочно на Дестини жениться, уж и одобрение в клане на это получил. А потом поговорил с Марией - любит ведь она меня. А я - её. Разве можно этаким чувством разбрасываться? И мне пришлось побороться, чтобы на ней жениться. Даже тётку свою, Прасковью, решился шантажировать.
Назар удивлённо хмыкнул:
- Да ну! Чем же?
- Так ты же, когда полез в драку со мной после императорского бала, и подсказал, чем. Помнишь, Жопкиным меня обозвал? Вспомнил исконную фамилию основателя клана Духосошественских. Вот я и заявил Прасковье, что ежели мне будут препятствовать в женитьбе на Марии, и с выделом обделят, то я из дома Духосошественских всё равно выйду и фамилию Жопкин возьму.
- Силён! - восхитился Назар, - А в свете всё было представлено так, будто тебя от дома отлучили в наказание за драку и фамилии лишили, потому ты и взял фамилию жены.
- Ну, нашу Прасковью переиграть никто не сможет, - добродушно усмехнулся Василий, - Она всех рассудила и обернула к выгоде и для дома, и для меня. Вот и я теперь говорю тебе - прости Тине её самовольство и борись, чтобы быть с ней.
Евдокия Агаповна, проведённая слугой в небольшую гостиную для встречи с внучкой, всплеснула руками:
- Дестини, почему на тебе платье гувернантки? Ты разве забыла о своём теперь высоком статусе?
- Бабушка, в этом простом платье удобнее при больном сидеть, чем в моих дорогих нарядах, - смущённо объяснилась Тина, - В нём даже прилечь аккуратно можно ненадолго.
- Ох, внучка, что с тобой происходит? - покачала головой Евдокия Агаповна, - И себя ты будто забыла, и фонд, с которым так увлечённо работала, и меня, и Назара... Весь свет тебе этот негодник Пётр застил. А если он долго ещё не очнётся? Нельзя ж так - хоронить себя заживо!
- Пожалуйста, не надо ругать меня, - расстроенно попросила Тина, - Вы ведь для меня - свет в окошке. Я и Петю уговариваю проснуться, чтобы мне скорей к вам вернуться.
- Ладно, - вздохнула бабушка, - Я привезла и кой-какую одежду твою, и принадлежности для рисования. Небось, восстанавливаться тут тебе не с чего.
- Да я и трачу энергии немного совсем, - махнула рукой Тина, - Петя берёт лишь по чуть-чуть. Но это хорошо, что ты эбру привезла, я скучала по рисованию.
- Фёкла приходила, - поджав губы, сообщила бабушка, - Прощенья попросила, да поведала, что ты простишь её, коли я прощу.
- А ты что же? - улыбнулась Тина.
- А я, внучка, ответила "Бог простит".
- И всё?
- Всё. Сама судить не стану, свои грехи имеются, но и её прощать и видеть более не хочу. Сегодня она одно говорит, завтра с лёгкостью противное скажет. Нет в ней искренности. Даже не знаю, зачем ей наше прощение понадобилось.
- Да, она странно ведёт себя. На Петеньку своего ненаглядного теперь даже не смотрит...
- Хм...
- Сказала, замуж выходит, а за кого - не знает, господин Градов, мол, ей приданое назначит и мужа сам подыщет.
- Ну вот и понятно всё стало, - удовлетворённо сказала бабушка, - Забеременела она. И Петра она не любила вовсе, просто выгоды искала, и те слова её, будто сгоряча сказанные, простым притворством были, чтобы старший Градов о ней позаботился.
- Да неужто? - ахнула Тина.
- Всё так, не сомневайся. Иначе с чего бы господин Сила стал ей наследство назначать, когда она с Петром и полугода не пробыла? Вот что, Дестини. Фёкла Голодяева не умеет ни дружить, ни любить - не забывай об этом.
В небольшом зимнем саду дома Свешниковых Хельга, в натянутых выше локтя свободных перчатках, уверенными движениями рыхлила палочкой землю в больших цветочных горшках и вазонах.
- Хеля, - попросил подошедший сзади Мирон, - может, поговоришь со мной?
- Да, пожалуй, теперь я могу говорить, - ответила Хельга, не оборачиваясь и продолжая своё занятие, - Но для начала наверно было бы правильным тебя выслушать.
Мирон тяжело вздохнул.
- Что тебе рассказать, Хельга? Как я тысячу раз раскаивался в том, что встречался с другой, будучи на тебе женатым? И прости, что струсил, не сказал тебе, когда тот ребёнок родился.
- "Тот ребёнок"... Назар говорит "мой брат".
- Я не считал его сыном. Запретил себе так считать. Не желал его видеть. Даже не знаю, каким именем его крестили...
- Зато теперь весь свет считает, что у тебя ещё один сын нашёлся. После того, как увидел.
Мирон промолчал. Хельга отложила палочку и повернулась к мужу.
- Кто его мать?
- Разве это важно? Там ведь всё кончено, ещё до рождения...
- Кто, Мирон? - с нажимом спросила Хельга.
- Простолюдинка. Моя бывшая нянька. Она же - моя первая женщина. Я, как повзрослел, часто у неё бывал. А потом, когда женился на тебе, перестал. И только когда уже наши дети почти выросли, встретил её случайно...
- Почему ребёнок у неё не остался?
- Она умерла родами, Хельга. Доктор сказал - рожать первенца в её возрасте опасно было. А я и не знал, что она забеременела, мне от неё письмо пришло только когда она родить уж собралась. Она чувствовала, что может помереть, просила, если это случится, позаботиться о ребёнке. Я отцу сказал, а он, как меня отругал да всё с ребёнком устроил, при Назаре со мной об том заговорил. Тот меня осудил и стал ездить к брату, так потом и Юля узнала, мне с ней пришлось долго объясняться...
- Одна я пребывала в счастливом неведении, - язвительно сказала Хельга, - Знаешь, что, Мирон? Я думаю, ты лжёшь, что случайно встретил её тогда. Ты наверняка ездил к ней сам неоднократно. Потому что законная жена тебе наскучила.
- Нет, Хелечка, не лгу, - приложил Мирон ладонь к груди, - Я тогда по тому району с инспекцией ездил, а она узнала и подождала, как я возвращаться стану...
- Ладно, - прервала Хельга откровения мужа, сняла перчатки и кинула их на скамейку рядом с собой, - Давай на сегодня закончим этот разговор.
- Простишь ли меня? - с надеждой спросил Мирон.
- Мне нужно время. Но я попытаюсь.
Кабинета, как такового, у его королевского величества Людовика XVII во дворце Лувра нет. Есть отдельные залы, в которых вечно толпятся придворные. В некоторых залах стоят разной величины столы, где король может совещаться со своими советниками, министрами или ещё кем-то из государственных служащих.
- Во избежание развращения нрава старшего инфанта, ваше величество, надо бы уж женить его высочество, - бубнил самый старый советник, служивший ещё отцу Людовика, - пора сделать окончательный выбор невесты.
- Что у нас там с оставшимися девицами? - спросил Людовик.
- После тщательнейшего отбора, ваше величество, - подскочил главный министр, - остались трое. Англичанка, датчанка и русская. Все трое недурны собой, здоровы и в подходящем возрасте.
Министр протянул королю папку с фотографиями девушек.
- А датчанка не слишком ли юна? - с сомнением спросил Людовик, - Выглядит как ребёнок.
- Ей в будущем месяце как раз восемнадцать исполнится, - поклонился министр.
- А за англичанкой какое приданое дают?
- Капитал и людишек военных, ваше величество.
- На что нам сейчас военные, если войны нет? Отдают то, от чего сами избавиться хотят, шельмы? - хмуро спросил Людовик, - Да наверняка там сплошные ирландцы, которые перечить командирам любят. Что, земель или кораблей совсем не дают?
- Совсем, ваше величество, - развёл министр руками, - Мы пытались с ними о том говорить, а они ни в какую, даже слышать не хотят. Разве что ещё попытаться...
- За русской какое приданое?
- Тут капиталы дают и доли в нескольких концессиях.
- А финансировать эти концессии кто будет? То ли найдётся что-то полезное в земле, то ли нет - ещё неизвестно...
- Отнюдь, ваше величество. По всем предложенным концессиям уже проведена разведка ископаемых и начальные работы оплачены русскими. Вот краткий отчёт, извольте, ваше величество.
- За датчанкой что? - спросил король, изучив отчёт и отложив его.
- За датчанкой как раз земли дают, ваше величество. Немного, правда.
- Что за земли? - заинтересовался Людовик.
- В основном для сельского хозяйства назначенные.
- В основном?
- Также лесные угодья небольшой площади, да ещё вот карьерный овраг большой, - раскрыл схематическую карту министр, - Там щебень добывают.
- Они что, издеваются? На кой демон нам добывать их щебень, который и там-то копейки стоит, а уж во Францию если везти, так он золотым выйдет.
- Чем уж богаты, ваше величество, - со сдержанной улыбкой ответил министр.
- Что там у русских, не намечаются ли бунты? - спросил король, задумчиво перетасовывая три фотокарточки.
- Нет, ваше величество, - поднялся министр иностранных сношений, - были опасения, но всё стихло. Император умно разрешил проблемы.
- Ну ладно, - решился Людовик, - собирайте посольство в Москву. Мой сын давно говорит о желании познакомиться с царевной. Вот и пусть знакомятся. А вы с англичанами всё-таки ещё продолжайте торговаться. Если они к назначенному капиталу дадут пару современных кораблей и земель неподалёку от Ла-Манша, то после Москвы - в Лондон, тем же посольством. А военных ирландцев своих пусть себе оставят, скопидомы хитроумные.
По окончании завтрака Фёкла, изнывающая от ожидания, решилась задать вопрос главе дома.
- Простите, господин Сила, есть ли известия, касаемые моего дела?
- Да, звонил мой посланник из Растяпино, - соизволил ответить тот, - Тьфу, из Вареничева - недавно посёлок переименовали и городом приказали считать. Пока только мне докладывают об обстановке и о состоянии старика.
Фёкла благодарно поклонилась, но Сила неожиданно продолжил:
- Ты знала, кстати, что к нему сын Демид приехал, который службу в Красноярском гарнизоне закончил? С женой, с детьми, и готовится наследство принимать после кончины отца? Конечно, знала, - усмехнулся Градов, - вы ведь там, в гарнизоне, в одном доме жили, наверняка говорили. Скажи, это у них ты всё про Вареничева выведала, а?
- Нет, господин Сила, - честно посмотрела Фёкла в глаза мужчины, - о нём мне ещё мой батюшка сказывал. Наше родовое поместье, Голодяево, как раз подле Растяпино ведь стоит. Про то рассказывал, что Вареничев этот сперва на беременной фрейлине женился по просьбе и с приданым от императрицы, а потом, как та его жена умерла, то вторично опять на опороченной девице женился, уже по просьбе и с приданым от Духосошественских. Такие вещи о своём отце и свёкре мне соседи в гарнизоне никак не могли бы рассказывать. Они сказали только, что Вареничев недавно хотел опять жениться, по чьей-то просьбе, хотя жить ему совсем мало осталось.
- Ты ведь понимаешь, что если выйдешь за него, то твой знакомец Демид Вареничев со своей семьёй после смерти отца мало что в наследство получат? Конечно, понимаешь.
Фёкла уходила в свою комнату и поглаживала себя по начавшему округляться животу.
- Что мы тебе купим, детка? - шептала она, - Машину или лошадку с длинной гривой, чтобы ленточки заплетать?
Тина сидела в гостиной покоев Петра, пока в спальне двое слуг кормили да обихаживали его бессознательное тело. Она разложила на столе принадлежности эбру, налила в лоток из кувшина нужное количество воды и открыла коробочку с набором красок. Что изобразить? Теперь, когда она в этом доме, её мировосприятие изменилось. Может, влияет затянувшаяся пасмурная погода...
Девушка обмакнула кисть в баночку с чёрной краской и стала рисовать дуб - символ клана Градовых, изображённый на их гербе. Вот только рисовала она этот дуб не таким, как на гербе - крепким, с обильной зеленью, а простым деревом, разлапистым, с укутанным снегом ветвями. И вокруг того дуба - зима. Только зима и ничего больше.
За этим увлёкшим её занятием Тина не заметила, как из спальни Петра ушли слуги. Лишь когда рисунок был закончен и перенесён на белый бумажный лист, Тина вскинулась - Петя! Как она могла забыть о самом важном сейчас для неё деле?
А Пётр, видимо растревоженный манипуляциями с его телом, страдальчески морщил лоб и скорбно чуть поджимал губы. Мимика... На его лице появилась мимика. Тина радостно взяла Петра за руку и подала немного энергии, принятой им, расслабившей его.
- Петя, ты обязательно пойдёшь на поправку, - убеждённо сказала девушка, - Вот папа твой за тебя порадуется! Ты, главное, просыпайся скорей, и всё будет хорошо.
...Новое счастье в жизни маленького Пети - цветная жестяная коробка в руках матушки.
- Гляди, сынок, что мама тебе купила.
Коробка открывается - а там солдатики. Разноцветные, много! И все могут стоять на тонком металлическом кружочке. Петя, забыв обо всём, играет солдатиками, которые одерживают одну победу за другой, являя небывалую отвагу и ловкость. Особенно один солдатик, у которого на груди блестит капелька, это, конечно, герой, уже награждённый медалью, ещё до того, как он попал к Пете. Его зовут Иван, и Петя даёт ему самые ответственные задания.
Сегодня Иван вместе с Петей участвовал в разведывательной вылазке, но потом Петю позвали на урок. И тогда Иван получает приказ - спрятаться тут одному и следить, а потом доложить всё своему командиру. Иван долго решает, куда же ему спрятаться, пока, наконец, не находит узенькую щель под седлом на лошади. Петя помогает Ивану забраться в эту щель - кружок-подставка залезает туда с трудом, и лошадь отчего-то недовольна, фыркает и переступает ногами. Но, наконец, всё получается, из щели лишь слегка выглядывает голова Ивана. И Петя бежит на урок.
Шум, крики, беготня по коридору и чей-то вой вскоре доносятся со двора... Матушка? Нет, не может быть, мама не может так кричать. Петя срывается и бежит, бежит по коридорам, по лестнице, выбегает во двор, расталкивает каких-то сгрудившихся людей, подныривает у них под ногами... Его маленькое сердечко колотится - матушке нужна помощь.
Пробравшись, Петя видит страшное - лошадь, которая лежит на земле и хрипит. А рядом лежит Митя. У любимого старшего брата открыты глаза, но он почему-то не встаёт, совсем не шевелится и даже не жалуется, что ушибся и ему больно. Возле него прямо на земле сидит матушка. Она больше не издаёт никаких звуков, она просто смотрит на Митю, и выражение её лица страшное, неподвижное. В руке у матушки что-то зажато, и от этого из её ладони двумя тонкими ручейками течёт кровь. Там его солдатик, Иван.
- Мама! - отчаянно кричит Петя и кидается к ней на шею.
- Прочь... убийца, - тихо хрипит ему в лицо мама и с силой отталкивает, так, что Петя падает.
Петя не понимает, что происходит, почему мамочка больше не любит его, почему она назвала его страшным словом. Всё живо напоминает ему кошмарный сон, который он видел однажды, про стоящее позади чудище, к которому он боялся обернуться. А ещё Пете больно, он ударился, когда упал. Мальчик плачет, впервые познав горечь, которая заполнила возникшую пустоту в его душе - там, где совсем недавно были только любовь и счастье.
- Что - вот? - хмуро сказал Назар, - Если б у неё не было меня, - то да, "ну вот". Но я есть, а для неё как будто бы нет.
Василий сделал большой глоток из глиняной кружки и сказал:
- Могу только напомнить тебе слова, сказанные мной в тот день, когда на тебя напали. Если любишь - борись за неё... А ведь знаешь, - оживился Василий, - Моя жена перед нашей свадьбой тоже фортель выкинула - из донора сделалась энерговампиром, и тем перечеркнула нашу помолвку. У нас ведь в доме Духосошественских все доноры, и вампиров быть не может, это исключено. Со мной, заметь, Машка об этом тоже не посоветовалась. Я тогда, с обиды, решил срочно на Дестини жениться, уж и одобрение в клане на это получил. А потом поговорил с Марией - любит ведь она меня. А я - её. Разве можно этаким чувством разбрасываться? И мне пришлось побороться, чтобы на ней жениться. Даже тётку свою, Прасковью, решился шантажировать.
Назар удивлённо хмыкнул:
- Да ну! Чем же?
- Так ты же, когда полез в драку со мной после императорского бала, и подсказал, чем. Помнишь, Жопкиным меня обозвал? Вспомнил исконную фамилию основателя клана Духосошественских. Вот я и заявил Прасковье, что ежели мне будут препятствовать в женитьбе на Марии, и с выделом обделят, то я из дома Духосошественских всё равно выйду и фамилию Жопкин возьму.
- Силён! - восхитился Назар, - А в свете всё было представлено так, будто тебя от дома отлучили в наказание за драку и фамилии лишили, потому ты и взял фамилию жены.
- Ну, нашу Прасковью переиграть никто не сможет, - добродушно усмехнулся Василий, - Она всех рассудила и обернула к выгоде и для дома, и для меня. Вот и я теперь говорю тебе - прости Тине её самовольство и борись, чтобы быть с ней.
Евдокия Агаповна, проведённая слугой в небольшую гостиную для встречи с внучкой, всплеснула руками:
- Дестини, почему на тебе платье гувернантки? Ты разве забыла о своём теперь высоком статусе?
- Бабушка, в этом простом платье удобнее при больном сидеть, чем в моих дорогих нарядах, - смущённо объяснилась Тина, - В нём даже прилечь аккуратно можно ненадолго.
- Ох, внучка, что с тобой происходит? - покачала головой Евдокия Агаповна, - И себя ты будто забыла, и фонд, с которым так увлечённо работала, и меня, и Назара... Весь свет тебе этот негодник Пётр застил. А если он долго ещё не очнётся? Нельзя ж так - хоронить себя заживо!
- Пожалуйста, не надо ругать меня, - расстроенно попросила Тина, - Вы ведь для меня - свет в окошке. Я и Петю уговариваю проснуться, чтобы мне скорей к вам вернуться.
- Ладно, - вздохнула бабушка, - Я привезла и кой-какую одежду твою, и принадлежности для рисования. Небось, восстанавливаться тут тебе не с чего.
- Да я и трачу энергии немного совсем, - махнула рукой Тина, - Петя берёт лишь по чуть-чуть. Но это хорошо, что ты эбру привезла, я скучала по рисованию.
- Фёкла приходила, - поджав губы, сообщила бабушка, - Прощенья попросила, да поведала, что ты простишь её, коли я прощу.
- А ты что же? - улыбнулась Тина.
- А я, внучка, ответила "Бог простит".
- И всё?
- Всё. Сама судить не стану, свои грехи имеются, но и её прощать и видеть более не хочу. Сегодня она одно говорит, завтра с лёгкостью противное скажет. Нет в ней искренности. Даже не знаю, зачем ей наше прощение понадобилось.
- Да, она странно ведёт себя. На Петеньку своего ненаглядного теперь даже не смотрит...
- Хм...
- Сказала, замуж выходит, а за кого - не знает, господин Градов, мол, ей приданое назначит и мужа сам подыщет.
- Ну вот и понятно всё стало, - удовлетворённо сказала бабушка, - Забеременела она. И Петра она не любила вовсе, просто выгоды искала, и те слова её, будто сгоряча сказанные, простым притворством были, чтобы старший Градов о ней позаботился.
- Да неужто? - ахнула Тина.
- Всё так, не сомневайся. Иначе с чего бы господин Сила стал ей наследство назначать, когда она с Петром и полугода не пробыла? Вот что, Дестини. Фёкла Голодяева не умеет ни дружить, ни любить - не забывай об этом.
В небольшом зимнем саду дома Свешниковых Хельга, в натянутых выше локтя свободных перчатках, уверенными движениями рыхлила палочкой землю в больших цветочных горшках и вазонах.
- Хеля, - попросил подошедший сзади Мирон, - может, поговоришь со мной?
- Да, пожалуй, теперь я могу говорить, - ответила Хельга, не оборачиваясь и продолжая своё занятие, - Но для начала наверно было бы правильным тебя выслушать.
Мирон тяжело вздохнул.
- Что тебе рассказать, Хельга? Как я тысячу раз раскаивался в том, что встречался с другой, будучи на тебе женатым? И прости, что струсил, не сказал тебе, когда тот ребёнок родился.
- "Тот ребёнок"... Назар говорит "мой брат".
- Я не считал его сыном. Запретил себе так считать. Не желал его видеть. Даже не знаю, каким именем его крестили...
- Зато теперь весь свет считает, что у тебя ещё один сын нашёлся. После того, как увидел.
Мирон промолчал. Хельга отложила палочку и повернулась к мужу.
- Кто его мать?
- Разве это важно? Там ведь всё кончено, ещё до рождения...
- Кто, Мирон? - с нажимом спросила Хельга.
- Простолюдинка. Моя бывшая нянька. Она же - моя первая женщина. Я, как повзрослел, часто у неё бывал. А потом, когда женился на тебе, перестал. И только когда уже наши дети почти выросли, встретил её случайно...
- Почему ребёнок у неё не остался?
- Она умерла родами, Хельга. Доктор сказал - рожать первенца в её возрасте опасно было. А я и не знал, что она забеременела, мне от неё письмо пришло только когда она родить уж собралась. Она чувствовала, что может помереть, просила, если это случится, позаботиться о ребёнке. Я отцу сказал, а он, как меня отругал да всё с ребёнком устроил, при Назаре со мной об том заговорил. Тот меня осудил и стал ездить к брату, так потом и Юля узнала, мне с ней пришлось долго объясняться...
- Одна я пребывала в счастливом неведении, - язвительно сказала Хельга, - Знаешь, что, Мирон? Я думаю, ты лжёшь, что случайно встретил её тогда. Ты наверняка ездил к ней сам неоднократно. Потому что законная жена тебе наскучила.
- Нет, Хелечка, не лгу, - приложил Мирон ладонь к груди, - Я тогда по тому району с инспекцией ездил, а она узнала и подождала, как я возвращаться стану...
- Ладно, - прервала Хельга откровения мужа, сняла перчатки и кинула их на скамейку рядом с собой, - Давай на сегодня закончим этот разговор.
- Простишь ли меня? - с надеждой спросил Мирон.
- Мне нужно время. Но я попытаюсь.
ГЛАВА 4
Кабинета, как такового, у его королевского величества Людовика XVII во дворце Лувра нет. Есть отдельные залы, в которых вечно толпятся придворные. В некоторых залах стоят разной величины столы, где король может совещаться со своими советниками, министрами или ещё кем-то из государственных служащих.
- Во избежание развращения нрава старшего инфанта, ваше величество, надо бы уж женить его высочество, - бубнил самый старый советник, служивший ещё отцу Людовика, - пора сделать окончательный выбор невесты.
- Что у нас там с оставшимися девицами? - спросил Людовик.
- После тщательнейшего отбора, ваше величество, - подскочил главный министр, - остались трое. Англичанка, датчанка и русская. Все трое недурны собой, здоровы и в подходящем возрасте.
Министр протянул королю папку с фотографиями девушек.
- А датчанка не слишком ли юна? - с сомнением спросил Людовик, - Выглядит как ребёнок.
- Ей в будущем месяце как раз восемнадцать исполнится, - поклонился министр.
- А за англичанкой какое приданое дают?
- Капитал и людишек военных, ваше величество.
- На что нам сейчас военные, если войны нет? Отдают то, от чего сами избавиться хотят, шельмы? - хмуро спросил Людовик, - Да наверняка там сплошные ирландцы, которые перечить командирам любят. Что, земель или кораблей совсем не дают?
- Совсем, ваше величество, - развёл министр руками, - Мы пытались с ними о том говорить, а они ни в какую, даже слышать не хотят. Разве что ещё попытаться...
- За русской какое приданое?
- Тут капиталы дают и доли в нескольких концессиях.
- А финансировать эти концессии кто будет? То ли найдётся что-то полезное в земле, то ли нет - ещё неизвестно...
- Отнюдь, ваше величество. По всем предложенным концессиям уже проведена разведка ископаемых и начальные работы оплачены русскими. Вот краткий отчёт, извольте, ваше величество.
- За датчанкой что? - спросил король, изучив отчёт и отложив его.
- За датчанкой как раз земли дают, ваше величество. Немного, правда.
- Что за земли? - заинтересовался Людовик.
- В основном для сельского хозяйства назначенные.
- В основном?
- Также лесные угодья небольшой площади, да ещё вот карьерный овраг большой, - раскрыл схематическую карту министр, - Там щебень добывают.
- Они что, издеваются? На кой демон нам добывать их щебень, который и там-то копейки стоит, а уж во Францию если везти, так он золотым выйдет.
- Чем уж богаты, ваше величество, - со сдержанной улыбкой ответил министр.
- Что там у русских, не намечаются ли бунты? - спросил король, задумчиво перетасовывая три фотокарточки.
- Нет, ваше величество, - поднялся министр иностранных сношений, - были опасения, но всё стихло. Император умно разрешил проблемы.
- Ну ладно, - решился Людовик, - собирайте посольство в Москву. Мой сын давно говорит о желании познакомиться с царевной. Вот и пусть знакомятся. А вы с англичанами всё-таки ещё продолжайте торговаться. Если они к назначенному капиталу дадут пару современных кораблей и земель неподалёку от Ла-Манша, то после Москвы - в Лондон, тем же посольством. А военных ирландцев своих пусть себе оставят, скопидомы хитроумные.
По окончании завтрака Фёкла, изнывающая от ожидания, решилась задать вопрос главе дома.
- Простите, господин Сила, есть ли известия, касаемые моего дела?
- Да, звонил мой посланник из Растяпино, - соизволил ответить тот, - Тьфу, из Вареничева - недавно посёлок переименовали и городом приказали считать. Пока только мне докладывают об обстановке и о состоянии старика.
Фёкла благодарно поклонилась, но Сила неожиданно продолжил:
- Ты знала, кстати, что к нему сын Демид приехал, который службу в Красноярском гарнизоне закончил? С женой, с детьми, и готовится наследство принимать после кончины отца? Конечно, знала, - усмехнулся Градов, - вы ведь там, в гарнизоне, в одном доме жили, наверняка говорили. Скажи, это у них ты всё про Вареничева выведала, а?
- Нет, господин Сила, - честно посмотрела Фёкла в глаза мужчины, - о нём мне ещё мой батюшка сказывал. Наше родовое поместье, Голодяево, как раз подле Растяпино ведь стоит. Про то рассказывал, что Вареничев этот сперва на беременной фрейлине женился по просьбе и с приданым от императрицы, а потом, как та его жена умерла, то вторично опять на опороченной девице женился, уже по просьбе и с приданым от Духосошественских. Такие вещи о своём отце и свёкре мне соседи в гарнизоне никак не могли бы рассказывать. Они сказали только, что Вареничев недавно хотел опять жениться, по чьей-то просьбе, хотя жить ему совсем мало осталось.
- Ты ведь понимаешь, что если выйдешь за него, то твой знакомец Демид Вареничев со своей семьёй после смерти отца мало что в наследство получат? Конечно, понимаешь.
Фёкла уходила в свою комнату и поглаживала себя по начавшему округляться животу.
- Что мы тебе купим, детка? - шептала она, - Машину или лошадку с длинной гривой, чтобы ленточки заплетать?
Тина сидела в гостиной покоев Петра, пока в спальне двое слуг кормили да обихаживали его бессознательное тело. Она разложила на столе принадлежности эбру, налила в лоток из кувшина нужное количество воды и открыла коробочку с набором красок. Что изобразить? Теперь, когда она в этом доме, её мировосприятие изменилось. Может, влияет затянувшаяся пасмурная погода...
Девушка обмакнула кисть в баночку с чёрной краской и стала рисовать дуб - символ клана Градовых, изображённый на их гербе. Вот только рисовала она этот дуб не таким, как на гербе - крепким, с обильной зеленью, а простым деревом, разлапистым, с укутанным снегом ветвями. И вокруг того дуба - зима. Только зима и ничего больше.
За этим увлёкшим её занятием Тина не заметила, как из спальни Петра ушли слуги. Лишь когда рисунок был закончен и перенесён на белый бумажный лист, Тина вскинулась - Петя! Как она могла забыть о самом важном сейчас для неё деле?
А Пётр, видимо растревоженный манипуляциями с его телом, страдальчески морщил лоб и скорбно чуть поджимал губы. Мимика... На его лице появилась мимика. Тина радостно взяла Петра за руку и подала немного энергии, принятой им, расслабившей его.
- Петя, ты обязательно пойдёшь на поправку, - убеждённо сказала девушка, - Вот папа твой за тебя порадуется! Ты, главное, просыпайся скорей, и всё будет хорошо.
...Новое счастье в жизни маленького Пети - цветная жестяная коробка в руках матушки.
- Гляди, сынок, что мама тебе купила.
Коробка открывается - а там солдатики. Разноцветные, много! И все могут стоять на тонком металлическом кружочке. Петя, забыв обо всём, играет солдатиками, которые одерживают одну победу за другой, являя небывалую отвагу и ловкость. Особенно один солдатик, у которого на груди блестит капелька, это, конечно, герой, уже награждённый медалью, ещё до того, как он попал к Пете. Его зовут Иван, и Петя даёт ему самые ответственные задания.
Сегодня Иван вместе с Петей участвовал в разведывательной вылазке, но потом Петю позвали на урок. И тогда Иван получает приказ - спрятаться тут одному и следить, а потом доложить всё своему командиру. Иван долго решает, куда же ему спрятаться, пока, наконец, не находит узенькую щель под седлом на лошади. Петя помогает Ивану забраться в эту щель - кружок-подставка залезает туда с трудом, и лошадь отчего-то недовольна, фыркает и переступает ногами. Но, наконец, всё получается, из щели лишь слегка выглядывает голова Ивана. И Петя бежит на урок.
Шум, крики, беготня по коридору и чей-то вой вскоре доносятся со двора... Матушка? Нет, не может быть, мама не может так кричать. Петя срывается и бежит, бежит по коридорам, по лестнице, выбегает во двор, расталкивает каких-то сгрудившихся людей, подныривает у них под ногами... Его маленькое сердечко колотится - матушке нужна помощь.
Пробравшись, Петя видит страшное - лошадь, которая лежит на земле и хрипит. А рядом лежит Митя. У любимого старшего брата открыты глаза, но он почему-то не встаёт, совсем не шевелится и даже не жалуется, что ушибся и ему больно. Возле него прямо на земле сидит матушка. Она больше не издаёт никаких звуков, она просто смотрит на Митю, и выражение её лица страшное, неподвижное. В руке у матушки что-то зажато, и от этого из её ладони двумя тонкими ручейками течёт кровь. Там его солдатик, Иван.
- Мама! - отчаянно кричит Петя и кидается к ней на шею.
- Прочь... убийца, - тихо хрипит ему в лицо мама и с силой отталкивает, так, что Петя падает.
Петя не понимает, что происходит, почему мамочка больше не любит его, почему она назвала его страшным словом. Всё живо напоминает ему кошмарный сон, который он видел однажды, про стоящее позади чудище, к которому он боялся обернуться. А ещё Пете больно, он ударился, когда упал. Мальчик плачет, впервые познав горечь, которая заполнила возникшую пустоту в его душе - там, где совсем недавно были только любовь и счастье.
