Левитировать людей другу ещё не приходилось. В промокшей одежде Вожык весил очень много, к тому же он не переставал барахтаться, мешая сосредоточиться. Ждан пыхтел и исходил потом, на шее вздувались жилы, зубы стучали от натуги.
– Давай же, я в тебя верю! – подбодрила его Дугава.
– У Герды получалось лучше, – пожаловался он. Волосы сбились и упали на глаза. – Почему Финист не позволил ей пойти с нами?
– Какая разница? Сосредоточься на деле!
Ждан поднатужился и выловил Вожыка из воды. Вокруг промокшей одежды сгустился туманный морок. Облаком пара огнежар понёсся в сторону леса. Ученик едва не рухнул в полынью без сил. Дугава оттолкнула его и проявила иллюзию тонущего ребёнка. Получилось вполне сносно.
Финист поднялся высоко в воздух. Толпа снова обернулась к полынье. Иллюзия перестала барахтаться и ушла под лёд.
Вожык успел продрогнуть, пока бежал к лесу.
– Не бойся. Дай мне руку, – ласково позвала Майли.
К способностям остальных она привыкла, но этот мальчик... Его дар пугал! Наследница тоже жалела Вожыка и даже немного завидовала, ведь неодарённый Эспен защищал его так самоотверженно. Почему её отец не был таким? Почему желал избавиться от неё, хотя она не доставляла хлопот и любила больше всех? И всё-таки предала его, разрушила все планы и убила, чтобы остаться одной. Может, ей стоило умереть в Будескайске? Не мучилась бы от любви к мужчине, который её не ценил, не тащилась бы на край света голодная и холодная, не рисковала собой, чтобы спасти чужого ребёнка.
Вожык недоверчиво протянул к Майли связанные руки. Она коснулась их, чтобы развязать. Кожу продрал могильный холод, дохнуло тленом. Из земли выросли полупрозрачные фигуры призраков. Их было четверо: двое молодых парней с торчащими, словно иглы ежа, волосами, мужчина постарше и женщина с большими печальными глазами. Они кружили подле Вожыка, вглядываясь за спину Майли.
Та обернулась. У её плеча парила закутанная в плащ фигура. В костлявой руке ржавая коса, вместо плаща перепончатые крылья. Демон! Он вдыхал воздух со свистом и с бульканьем выдыхал. Под капюшоном зелёным светом горели мертвецкие глаза. Смерть, это сама смерть! Она пришла за Майли!
Ужас скрутил её ледяной хваткой, из горла вырвал истошный вопль.
Вожык вжался спиной в сосну и задрожал. Воздух накалился. Снег под ногами плавился и растекался лужей. Огнежар закрыл глаза и сомкнул ладони на груди. У самого лица вспыхнул клуб пламени и зацепил сбросившие снеговые шапки ветви.
Толпа только-только успокоилась, как на берегу за заснеженными соснами полыхнуло.
– Демонёнок нас обманул! Вперёд за ним! – закричали горожане.
Дугава со Жданом испуганно переглянулись. Что пошло не так на сей раз?
Ощетинившись вилами, люди направились к лесу. Финист упал к земле и с громким хлопком превратился в человека. Толпа замерла, разглядывая его со смесью удивления, ужаса и стыдливости.
– Что же вы, мужика голого не видели?! – заорал кто-то.
Толпа угрожающе двинулась на наставника. Выгнувшись, он оглушительно взвыл. С опушки отозвались волки. На берег вывалила стая матёрых зверей. Люди испуганно замерли.
Финист зловеще усмехнулся:
– Я же сказал, я самый худший.
Он указал рукой на толпу. С грозным рыком волки бросились в атаку. Горожане кинулись врассыпную. Звери щёлкали челюстями у самых их ног, лишь Дугаву со Жданом обошли стороной.
Как только бюргеры разбежались, ученики поспешили к Финисту. Он на ходу натягивал на себя одежду.
Пока Герда седлала лошадей, Эспен не отрывал от неё взгляда, словно хотел чего-то. Она не выдержала и заговорила первой:
– Проповедник нас не выдаст?
– Не думаю. К Лучезарным даже в соседнюю Кундию весточки идут долго, а уж когда ответ с подмогой подоспеет, сказать сложно. Да и новую войну затевать не станут, поэтому вряд ли сюда кого-то пришлют. К горожанам проповедник не побежит, потому что те начнут требовать, чтобы он сам суд вершил. Он не дурак. Понимает, что с вашим предводителем лучше не связываться.
– Неужели Финист настолько страшный? – удивилась Герда.
– В нём чувствуется сила, как в Вожыке.
– Ещё бы он употреблял её с умом, а не как всегда, – послышался язвительный голос.
О, к Шквалу вернулась бодрость! Уж лучше едкие замечания, чем унылая игра в молчанку.
– Финист делает очень многое. Жаль, что я раньше не замечала, как ему тяжело, – ответила Герда шёпотом, но Эспен всё равно покосился на неё с подозрением.
– Думаете, ему удастся спасти моего сына?
– Если Финист пообещал, обязательно выполнит, – заверила его сиротка и добавила для Шквала: – Но со мной им было бы легче.
– Вот уж нет, только тебя там не хватало, – осадил её кот.
Над лесом загрохотало и вспыхнуло, макушки сосен опалило яркое зарево. Вожык!
– Присмотрите за лошадьми! – крикнула Герда Эспену и, вскочив в седло Яшки, поскакала в сторону пожара.
Она нашла Майли с Вожыком по столбу чёрного дыма. Снег растаял, из глубоких луж валил пар, деревья обуглились. Люди чудом остались невредимы.
Наследница заламывала руки и причитала:
– Смерть, за мной пришла смерть!
Огнежар вжимался спиной в дымившийся ствол и сводил ладони, словно собирая в них силу.
– Останови его! – заорал кот.
Побежав к Вожыку, Герда развела его руки в стороны и хорошенько встряхнула за плечи.
– Всё хорошо, ты в безопасности, – шептала она, прижимая его к себе. – Ты поедешь с нами. Больше никто тебя не обидит.
Вожык обнял её и расплакался. Горячие ладони постепенно остывали, взгляд прояснялся.
Сиротка отпустила огнежара и обернулась к колотившейся в припадке Майли.
– Смерть, смерть, смерть! – повторяла та.
– Тише, – заговорила Герда ласково. – Ты, верно, опять увидела призраков. Они не причинят тебе вреда.
– Смерть, смерть, я вижу смерть! – не унималась наследница.
Сиротка взяла её ладони в свои. Голову сдавил спазм, и Герда словно прозрела. Возле Вожыка толпились похожие на него самого призраки. Видно, хотели защитить последнего представителя рода. Следом явился Жнец, которого часто видели в снах старики. Похоже, огнежар побывал на волосок от смерти. Но опасность миновала, а Жнец уходить не торопился.
– Ты сама его держишь, – догадалась сиротка. – Отпусти!
– Не могу! Он меня не слушает, – простонала Майли.
– Уходи, – Герда замахала свободной рукой. – Шу-шу! Брысь!
Тот не сдвинулся с места. Она слепила снежок и запустила в Жнеца.
– Уйди же, окаянный!
Скелет в плаще, наконец, растаял. Следом исчезли призраки.
Вдруг ноги ослабели, перед глазами заплясали чёрные круги, из носа закапала кровь.
– Майли, Вожык, вы живы? – послышался голос Финиста.
Герда облегчённо выдохнула.
Наставник пришёл со стороны озера вместе с Дугавой и Жданом. Все оказались целы и невредимы.
– Я же просил подождать нас с лошадьми, – Финист подхватил сиротку на руки.
– Я только проверила, всё ли в порядке, – слабо оправдывалась она.
Тот безнадёжно покачал головой и вручил Герде платок. Она принялась вытирать лицо. Слабость уже почти прошла.
Вшестером они вернулись к Эспену, чтобы забрать лошадей и вещи.
– Разве ты не поедешь с нами? – спросил Вожык у отца.
– Моё место с Илзе и твоими братьями. Я не могу их бросить, – грустно ответил дровосек. – Но я буду помнить о тебе.
Огнежар обнял отца напоследок. Герда усадила Вожыка на лошадь перед собой. Бросив на Эспена прощальный взгляд, путники помчались к заходящему солнцу.
Дорога по горным отрогам усложнялась день ото дня. Стояла ясная сухая погода. В переходах между городами часто приходилось искать ночлег в загороженных от ветра лесах и оврагах.
Во время стоянки, пока остальные тренировались, Герда устроилась у костра и снова взялась за дневник Лайсве. Оказывается, Петрас в самом деле был её кузеном по отцу и с детства неровно к ней дышал. Лайсве этого очень тяготилась. Майли ведь рассказывала, что их семья состоит в дальнем родстве с Белым Палачом. Получается, что все древние и влиятельные семейства Сумеречников и даже Лучезарных так или иначе связаны. Интересно, как Белый Палач отнесётся к известию о смерти своего родственника? Не станет ли искать их, чтобы призвать к ответу? Или он слишком занят политикой для таких мелочей?
Во время путешествия Лайсве тосковала по дому и оставленному в замке отцу. Орден вынуждал его выдать дочь замуж за сына влиятельного соседа. Жених показал себя недостойным, приставая во время помолвки к миловидным служанкам. Отец невесты оскорбился и хотел учинить скандал, из-за которого мог впасть в немилость перед Советом ордена. Поэтому Лайсве вместе с братом-близнецом Вейасом сбежала проходить испытание Сумеречников. Они направлялись в ледяную пустыню Нордхейма, что лежала за Полночьгорским полуостровом. Путники двигались по их следам – шаг в шаг. Совпадали даже места ночёвок.
Рядом прогремела вспышка, послышался треск пламени. Вожык!
Спрятав дневник, Герда побежала к огнежару. Он стоял рядом с горящим бревном и, глотая слёзы, дул на обожжённую руку.
– Что случилось?
– Не знаю, я просто... я не понимаю, почему огонь меня так ненавидит! – заплаканным голосом отвечал он.
– Ничего, я сейчас всё потушу, а ты засунь руку в снег. Потом мы намажем её мазью, чтобы не болела, – успокаивала его Герда.
Вожык стал изгоем даже в обществе таких же, как он. Финист избегал его: давал мелкие поручения по хозяйству, но на этом всё заканчивалось. Дугава со Жданом тоже смотрели с подозрением, а Майли вообще не скрывала неприязни. Почему они так его боятся? Несмотря на неуправляемые вспышки, огнежар никому дурного не желал.
Наставник чистил сёдла неподалёку, и Герда решила расспросить его.
– Вожык снова обжёгся. Почему ты не хочешь ему помочь?
– Не «не хочу», а не могу, – тяжело вздохнул тот. – Я ещё в Фаскенхёгсдаале говорил, у меня нет ни времени, ни сил.
– Я могла бы взять на себя всю работу, которая не касается обучения. Сделай хотя бы так, чтобы он не обжигался.
– Я работаю руками, чтобы снять напряжение. У меня уже голова кипит от Майли. Такое чувство, что разговариваю со стенкой. А Вожык... огнежар – очень сложный и опасный дар. Его носители, особенно необученные, живут очень мало. Дар выжигает их изнутри, если им не управлять. Чтобы этому научиться, нужна строгая дисциплина, изнурительные тренировки, полное внутреннее сосредоточение и спокойствие. Я бы попытался, если бы он был у меня один, и всё равно, боюсь, потерпел бы неудачу. Для Вожыка я самый плохой учитель. Огненный дар прямая противоположность земляному. Видела, как Майли его боится? Сдерживай я себя чуть хуже, испытывал бы то же самое. Я не смогу ему помочь.
Герда понурилась.
– А учитель с каким даром ему подойдёт?
– С дарами ветра: ветроплавом или мыслечтением. Но после войны они почти выродились. Лучезарные постарались.
– А Ждан? Он же ветроплав!
– Очень слабый. Он не обладает даже тенью мощи истинных ветроплавов. К тому же Ждан только-только начал познаваться свои способности. Кого-то обучать он сможет ещё нескоро.
– Что же делать? – сокрушённо сказала Герда.
– Молиться. У вас с Майли это хорошо получается. – Финист достал из кармана пучок сухой травы: – Вот, добавляй ему в питье.
Сиротка принюхалась.
– Болиголов? Только не говори, что ты даёшь его Майли. Он же ядовитый!
– У тебя есть другой способ подавить её припадки?
Герда покачала головой.
– Если мы не будем держать их в полусонном состоянии, то не доберёмся до следующей Голубиной станции. Займись Вожыком сама: успокой, настрой на мирный лад.
– Как?
– Как ты заставляешь всех делать то, что хочешь, – усмехнулся Финист.
О чём это он?
Герда прижала пучок травы к груди и пошла обратно к Вожыку. Наставник ещё долго смотрел ей в спину.
Несколько дней сиротка поила огнежара болиголовом. После него мальчик выглядел настолько квёлым, что Герду мучила совесть. Нужно найти другой способ.
На ночёвке она привела осунувшегося Вожыка к прохлаждавшемуся без дела Ждану.
– Расскажи, как работает твой дар.
Ученик почесал затылок, разглядывая их недоумённо.
– Ну, он действует, когда я испытываю сильные эмоции: страх, ярость, боль. Потом я руками перенаправляю их в потоки силы. Они превращаются в ветер, с помощью которого я левитирую.
Рядом лежал чурбак. Поднявшись в воздух, он повернулся вертикально и стоймя опустился на снег. Вожык в восторге захлопал.
– Рано радуетесь, – запоздало предупредил Ждан. Чурбак зашатался и упал, чуть не задев всех троих. – За баланс и выдержку Финист меня ругает.
– А твой дар никогда не выходит из повиновения, как у Вожыка?
– Нет вроде. Самое страшное, что я могу – уронить бревно.
– А как не терять управление? – продолжала допрос Герда.
– Много тренироваться, работать руками, чтобы излишки силы не скапливались. Поменьше волноваться и быстро успокаиваться.
– Научи!
Ждан неуверенно повёл плечами.
– Надо стать прямо и полностью расслабиться.
Герда подтолкнула Вожыка вперёд, и тот нехотя выпрямился.
– Сосредоточься на дыхании. Почувствуй, как грудь наполняется воздухом, а потом выталкивает его. Дыши как можно глубже. Старайся набирать так много воздуха, как получается. Выдыхай его постепенно, тоненькой струйкой, словно сипишь, когда на горло что-то давит.
Огнежар закрыл глаза и пошатнулся. Сиротка встряхнула его.
– Продолжай, – бросила она Ждану.
– Так всё. Ещё помогает думать об умиротворяющих вещах. О печёной курочке с хрустящей корочкой, о постели с мягкой периной и тёплой грелкой.
Вожык снова заклевал носом. Похоже, на сегодня достаточно. Завтра она сама займётся его обучением.
Для начала они вместе отрабатывали технику дыхания. Вожыку это показалось очень утомительным и скучным. Он постоянно отвлекался. Герда не просто наблюдала, а выполняла упражнения вместе с ним. Оказалось, сидя расслабляться легче. Благодаря её терпению и настойчивости у Вожыка кое-что начало получаться.
С умиротворяющим образом пришлось попотеть. Огнежар не мог ничего придумать, да и у сиротки получилось не с первого раза.
– Надо понять, когда ты чувствуешь себя спокойно и уверенно. Мне, к примеру, нравится читать, ездить верхом, гулять по лесу. Тогда я забываю обо всех тревогах. У тебя есть нечто подобное?
Вожык пожал плечами. Последние события совсем его закрепостили. Нужно говорить, пока не найдётся заветный ключик, открыться самой, чтобы открылся он.
– Когда ты был счастлив в последний раз? Нужно одно хорошее воспоминания.
– Как у тебя об Охотнике? – проницательно спросил Вожык. – Все говорят, что ты светишься от счастья, когда рассказываешь о нём.
К щекам прилила краска то ли от смущения, то ли от злости. Какого демона остальные обсуждают её при ребёнке?
– Нет, о родителях, – сменила тему Герда. – Я очень любила их. Они заботились обо мне, от всего защищали. Мне было хорошо с ними, спокойно. Немного грустно, что они умерли, и я даже их могилы навестить не могу, но это светлая грусть. Она даёт успокоение. А у тебя есть такие воспоминания?
Огнежар задумался, и его лицо прояснилось.
– Мама. Я помню только её руки, которые обнимали меня и гладили по голове. И голос, чистый и добрый, совсем как твой. Он пел колыбельные и рассказывал сказки. Он до сих пор звучит во мне.
– Хорошо! – обрадовалась Герда. – Обращайся к этому голосу каждый раз, когда тебе страшно. Сильнее родительской любви защиты нет.
– Давай же, я в тебя верю! – подбодрила его Дугава.
– У Герды получалось лучше, – пожаловался он. Волосы сбились и упали на глаза. – Почему Финист не позволил ей пойти с нами?
– Какая разница? Сосредоточься на деле!
Ждан поднатужился и выловил Вожыка из воды. Вокруг промокшей одежды сгустился туманный морок. Облаком пара огнежар понёсся в сторону леса. Ученик едва не рухнул в полынью без сил. Дугава оттолкнула его и проявила иллюзию тонущего ребёнка. Получилось вполне сносно.
Финист поднялся высоко в воздух. Толпа снова обернулась к полынье. Иллюзия перестала барахтаться и ушла под лёд.
***
Вожык успел продрогнуть, пока бежал к лесу.
– Не бойся. Дай мне руку, – ласково позвала Майли.
К способностям остальных она привыкла, но этот мальчик... Его дар пугал! Наследница тоже жалела Вожыка и даже немного завидовала, ведь неодарённый Эспен защищал его так самоотверженно. Почему её отец не был таким? Почему желал избавиться от неё, хотя она не доставляла хлопот и любила больше всех? И всё-таки предала его, разрушила все планы и убила, чтобы остаться одной. Может, ей стоило умереть в Будескайске? Не мучилась бы от любви к мужчине, который её не ценил, не тащилась бы на край света голодная и холодная, не рисковала собой, чтобы спасти чужого ребёнка.
Вожык недоверчиво протянул к Майли связанные руки. Она коснулась их, чтобы развязать. Кожу продрал могильный холод, дохнуло тленом. Из земли выросли полупрозрачные фигуры призраков. Их было четверо: двое молодых парней с торчащими, словно иглы ежа, волосами, мужчина постарше и женщина с большими печальными глазами. Они кружили подле Вожыка, вглядываясь за спину Майли.
Та обернулась. У её плеча парила закутанная в плащ фигура. В костлявой руке ржавая коса, вместо плаща перепончатые крылья. Демон! Он вдыхал воздух со свистом и с бульканьем выдыхал. Под капюшоном зелёным светом горели мертвецкие глаза. Смерть, это сама смерть! Она пришла за Майли!
Ужас скрутил её ледяной хваткой, из горла вырвал истошный вопль.
Вожык вжался спиной в сосну и задрожал. Воздух накалился. Снег под ногами плавился и растекался лужей. Огнежар закрыл глаза и сомкнул ладони на груди. У самого лица вспыхнул клуб пламени и зацепил сбросившие снеговые шапки ветви.
***
Толпа только-только успокоилась, как на берегу за заснеженными соснами полыхнуло.
– Демонёнок нас обманул! Вперёд за ним! – закричали горожане.
Дугава со Жданом испуганно переглянулись. Что пошло не так на сей раз?
Ощетинившись вилами, люди направились к лесу. Финист упал к земле и с громким хлопком превратился в человека. Толпа замерла, разглядывая его со смесью удивления, ужаса и стыдливости.
– Что же вы, мужика голого не видели?! – заорал кто-то.
Толпа угрожающе двинулась на наставника. Выгнувшись, он оглушительно взвыл. С опушки отозвались волки. На берег вывалила стая матёрых зверей. Люди испуганно замерли.
Финист зловеще усмехнулся:
– Я же сказал, я самый худший.
Он указал рукой на толпу. С грозным рыком волки бросились в атаку. Горожане кинулись врассыпную. Звери щёлкали челюстями у самых их ног, лишь Дугаву со Жданом обошли стороной.
Как только бюргеры разбежались, ученики поспешили к Финисту. Он на ходу натягивал на себя одежду.
***
Пока Герда седлала лошадей, Эспен не отрывал от неё взгляда, словно хотел чего-то. Она не выдержала и заговорила первой:
– Проповедник нас не выдаст?
– Не думаю. К Лучезарным даже в соседнюю Кундию весточки идут долго, а уж когда ответ с подмогой подоспеет, сказать сложно. Да и новую войну затевать не станут, поэтому вряд ли сюда кого-то пришлют. К горожанам проповедник не побежит, потому что те начнут требовать, чтобы он сам суд вершил. Он не дурак. Понимает, что с вашим предводителем лучше не связываться.
– Неужели Финист настолько страшный? – удивилась Герда.
– В нём чувствуется сила, как в Вожыке.
– Ещё бы он употреблял её с умом, а не как всегда, – послышался язвительный голос.
О, к Шквалу вернулась бодрость! Уж лучше едкие замечания, чем унылая игра в молчанку.
– Финист делает очень многое. Жаль, что я раньше не замечала, как ему тяжело, – ответила Герда шёпотом, но Эспен всё равно покосился на неё с подозрением.
– Думаете, ему удастся спасти моего сына?
– Если Финист пообещал, обязательно выполнит, – заверила его сиротка и добавила для Шквала: – Но со мной им было бы легче.
– Вот уж нет, только тебя там не хватало, – осадил её кот.
Над лесом загрохотало и вспыхнуло, макушки сосен опалило яркое зарево. Вожык!
– Присмотрите за лошадьми! – крикнула Герда Эспену и, вскочив в седло Яшки, поскакала в сторону пожара.
Она нашла Майли с Вожыком по столбу чёрного дыма. Снег растаял, из глубоких луж валил пар, деревья обуглились. Люди чудом остались невредимы.
Наследница заламывала руки и причитала:
– Смерть, за мной пришла смерть!
Огнежар вжимался спиной в дымившийся ствол и сводил ладони, словно собирая в них силу.
– Останови его! – заорал кот.
Побежав к Вожыку, Герда развела его руки в стороны и хорошенько встряхнула за плечи.
– Всё хорошо, ты в безопасности, – шептала она, прижимая его к себе. – Ты поедешь с нами. Больше никто тебя не обидит.
Вожык обнял её и расплакался. Горячие ладони постепенно остывали, взгляд прояснялся.
Сиротка отпустила огнежара и обернулась к колотившейся в припадке Майли.
– Смерть, смерть, смерть! – повторяла та.
– Тише, – заговорила Герда ласково. – Ты, верно, опять увидела призраков. Они не причинят тебе вреда.
– Смерть, смерть, я вижу смерть! – не унималась наследница.
Сиротка взяла её ладони в свои. Голову сдавил спазм, и Герда словно прозрела. Возле Вожыка толпились похожие на него самого призраки. Видно, хотели защитить последнего представителя рода. Следом явился Жнец, которого часто видели в снах старики. Похоже, огнежар побывал на волосок от смерти. Но опасность миновала, а Жнец уходить не торопился.
– Ты сама его держишь, – догадалась сиротка. – Отпусти!
– Не могу! Он меня не слушает, – простонала Майли.
– Уходи, – Герда замахала свободной рукой. – Шу-шу! Брысь!
Тот не сдвинулся с места. Она слепила снежок и запустила в Жнеца.
– Уйди же, окаянный!
Скелет в плаще, наконец, растаял. Следом исчезли призраки.
Вдруг ноги ослабели, перед глазами заплясали чёрные круги, из носа закапала кровь.
– Майли, Вожык, вы живы? – послышался голос Финиста.
Герда облегчённо выдохнула.
Наставник пришёл со стороны озера вместе с Дугавой и Жданом. Все оказались целы и невредимы.
– Я же просил подождать нас с лошадьми, – Финист подхватил сиротку на руки.
– Я только проверила, всё ли в порядке, – слабо оправдывалась она.
Тот безнадёжно покачал головой и вручил Герде платок. Она принялась вытирать лицо. Слабость уже почти прошла.
Вшестером они вернулись к Эспену, чтобы забрать лошадей и вещи.
– Разве ты не поедешь с нами? – спросил Вожык у отца.
– Моё место с Илзе и твоими братьями. Я не могу их бросить, – грустно ответил дровосек. – Но я буду помнить о тебе.
Огнежар обнял отца напоследок. Герда усадила Вожыка на лошадь перед собой. Бросив на Эспена прощальный взгляд, путники помчались к заходящему солнцу.
Глава 15. Пещера истины
Дорога по горным отрогам усложнялась день ото дня. Стояла ясная сухая погода. В переходах между городами часто приходилось искать ночлег в загороженных от ветра лесах и оврагах.
Во время стоянки, пока остальные тренировались, Герда устроилась у костра и снова взялась за дневник Лайсве. Оказывается, Петрас в самом деле был её кузеном по отцу и с детства неровно к ней дышал. Лайсве этого очень тяготилась. Майли ведь рассказывала, что их семья состоит в дальнем родстве с Белым Палачом. Получается, что все древние и влиятельные семейства Сумеречников и даже Лучезарных так или иначе связаны. Интересно, как Белый Палач отнесётся к известию о смерти своего родственника? Не станет ли искать их, чтобы призвать к ответу? Или он слишком занят политикой для таких мелочей?
Во время путешествия Лайсве тосковала по дому и оставленному в замке отцу. Орден вынуждал его выдать дочь замуж за сына влиятельного соседа. Жених показал себя недостойным, приставая во время помолвки к миловидным служанкам. Отец невесты оскорбился и хотел учинить скандал, из-за которого мог впасть в немилость перед Советом ордена. Поэтому Лайсве вместе с братом-близнецом Вейасом сбежала проходить испытание Сумеречников. Они направлялись в ледяную пустыню Нордхейма, что лежала за Полночьгорским полуостровом. Путники двигались по их следам – шаг в шаг. Совпадали даже места ночёвок.
Рядом прогремела вспышка, послышался треск пламени. Вожык!
Спрятав дневник, Герда побежала к огнежару. Он стоял рядом с горящим бревном и, глотая слёзы, дул на обожжённую руку.
– Что случилось?
– Не знаю, я просто... я не понимаю, почему огонь меня так ненавидит! – заплаканным голосом отвечал он.
– Ничего, я сейчас всё потушу, а ты засунь руку в снег. Потом мы намажем её мазью, чтобы не болела, – успокаивала его Герда.
Вожык стал изгоем даже в обществе таких же, как он. Финист избегал его: давал мелкие поручения по хозяйству, но на этом всё заканчивалось. Дугава со Жданом тоже смотрели с подозрением, а Майли вообще не скрывала неприязни. Почему они так его боятся? Несмотря на неуправляемые вспышки, огнежар никому дурного не желал.
Наставник чистил сёдла неподалёку, и Герда решила расспросить его.
– Вожык снова обжёгся. Почему ты не хочешь ему помочь?
– Не «не хочу», а не могу, – тяжело вздохнул тот. – Я ещё в Фаскенхёгсдаале говорил, у меня нет ни времени, ни сил.
– Я могла бы взять на себя всю работу, которая не касается обучения. Сделай хотя бы так, чтобы он не обжигался.
– Я работаю руками, чтобы снять напряжение. У меня уже голова кипит от Майли. Такое чувство, что разговариваю со стенкой. А Вожык... огнежар – очень сложный и опасный дар. Его носители, особенно необученные, живут очень мало. Дар выжигает их изнутри, если им не управлять. Чтобы этому научиться, нужна строгая дисциплина, изнурительные тренировки, полное внутреннее сосредоточение и спокойствие. Я бы попытался, если бы он был у меня один, и всё равно, боюсь, потерпел бы неудачу. Для Вожыка я самый плохой учитель. Огненный дар прямая противоположность земляному. Видела, как Майли его боится? Сдерживай я себя чуть хуже, испытывал бы то же самое. Я не смогу ему помочь.
Герда понурилась.
– А учитель с каким даром ему подойдёт?
– С дарами ветра: ветроплавом или мыслечтением. Но после войны они почти выродились. Лучезарные постарались.
– А Ждан? Он же ветроплав!
– Очень слабый. Он не обладает даже тенью мощи истинных ветроплавов. К тому же Ждан только-только начал познаваться свои способности. Кого-то обучать он сможет ещё нескоро.
– Что же делать? – сокрушённо сказала Герда.
– Молиться. У вас с Майли это хорошо получается. – Финист достал из кармана пучок сухой травы: – Вот, добавляй ему в питье.
Сиротка принюхалась.
– Болиголов? Только не говори, что ты даёшь его Майли. Он же ядовитый!
– У тебя есть другой способ подавить её припадки?
Герда покачала головой.
– Если мы не будем держать их в полусонном состоянии, то не доберёмся до следующей Голубиной станции. Займись Вожыком сама: успокой, настрой на мирный лад.
– Как?
– Как ты заставляешь всех делать то, что хочешь, – усмехнулся Финист.
О чём это он?
Герда прижала пучок травы к груди и пошла обратно к Вожыку. Наставник ещё долго смотрел ей в спину.
Несколько дней сиротка поила огнежара болиголовом. После него мальчик выглядел настолько квёлым, что Герду мучила совесть. Нужно найти другой способ.
На ночёвке она привела осунувшегося Вожыка к прохлаждавшемуся без дела Ждану.
– Расскажи, как работает твой дар.
Ученик почесал затылок, разглядывая их недоумённо.
– Ну, он действует, когда я испытываю сильные эмоции: страх, ярость, боль. Потом я руками перенаправляю их в потоки силы. Они превращаются в ветер, с помощью которого я левитирую.
Рядом лежал чурбак. Поднявшись в воздух, он повернулся вертикально и стоймя опустился на снег. Вожык в восторге захлопал.
– Рано радуетесь, – запоздало предупредил Ждан. Чурбак зашатался и упал, чуть не задев всех троих. – За баланс и выдержку Финист меня ругает.
– А твой дар никогда не выходит из повиновения, как у Вожыка?
– Нет вроде. Самое страшное, что я могу – уронить бревно.
– А как не терять управление? – продолжала допрос Герда.
– Много тренироваться, работать руками, чтобы излишки силы не скапливались. Поменьше волноваться и быстро успокаиваться.
– Научи!
Ждан неуверенно повёл плечами.
– Надо стать прямо и полностью расслабиться.
Герда подтолкнула Вожыка вперёд, и тот нехотя выпрямился.
– Сосредоточься на дыхании. Почувствуй, как грудь наполняется воздухом, а потом выталкивает его. Дыши как можно глубже. Старайся набирать так много воздуха, как получается. Выдыхай его постепенно, тоненькой струйкой, словно сипишь, когда на горло что-то давит.
Огнежар закрыл глаза и пошатнулся. Сиротка встряхнула его.
– Продолжай, – бросила она Ждану.
– Так всё. Ещё помогает думать об умиротворяющих вещах. О печёной курочке с хрустящей корочкой, о постели с мягкой периной и тёплой грелкой.
Вожык снова заклевал носом. Похоже, на сегодня достаточно. Завтра она сама займётся его обучением.
Для начала они вместе отрабатывали технику дыхания. Вожыку это показалось очень утомительным и скучным. Он постоянно отвлекался. Герда не просто наблюдала, а выполняла упражнения вместе с ним. Оказалось, сидя расслабляться легче. Благодаря её терпению и настойчивости у Вожыка кое-что начало получаться.
С умиротворяющим образом пришлось попотеть. Огнежар не мог ничего придумать, да и у сиротки получилось не с первого раза.
– Надо понять, когда ты чувствуешь себя спокойно и уверенно. Мне, к примеру, нравится читать, ездить верхом, гулять по лесу. Тогда я забываю обо всех тревогах. У тебя есть нечто подобное?
Вожык пожал плечами. Последние события совсем его закрепостили. Нужно говорить, пока не найдётся заветный ключик, открыться самой, чтобы открылся он.
– Когда ты был счастлив в последний раз? Нужно одно хорошее воспоминания.
– Как у тебя об Охотнике? – проницательно спросил Вожык. – Все говорят, что ты светишься от счастья, когда рассказываешь о нём.
К щекам прилила краска то ли от смущения, то ли от злости. Какого демона остальные обсуждают её при ребёнке?
– Нет, о родителях, – сменила тему Герда. – Я очень любила их. Они заботились обо мне, от всего защищали. Мне было хорошо с ними, спокойно. Немного грустно, что они умерли, и я даже их могилы навестить не могу, но это светлая грусть. Она даёт успокоение. А у тебя есть такие воспоминания?
Огнежар задумался, и его лицо прояснилось.
– Мама. Я помню только её руки, которые обнимали меня и гладили по голове. И голос, чистый и добрый, совсем как твой. Он пел колыбельные и рассказывал сказки. Он до сих пор звучит во мне.
– Хорошо! – обрадовалась Герда. – Обращайся к этому голосу каждый раз, когда тебе страшно. Сильнее родительской любви защиты нет.
