- Зато жрецы разгневаются, - отрезала Дольяна, - нас отсюда живо попрут, нет уж, нам дальше, на рыночную площадь, да там и удобнее, столбы есть, к ним канаты можно привязать, и народу не меньше. Идем уже, нечего глазеть попусту, успеешь в другой раз, солнце вон как высоко! Небось, будем зря болтать, народ разойдется.
Пройдя несколько оживленных перекрестков, свернули направо, к морю. В конце очередной улицы Айтарэ увидела громадные деревянные ворота, распахнутые настежь.
- Это площадь так и называется Новая ярмарка, - ведунья улыбнулась любопытству названной дочки, - а дальше,- она махнула рукой, указывая в сторону высокой каменной стены, отгораживающей причалы, - у старого порта будет Рыбный рынок. Но мы туда не пойдем!
- Почему? У воды всяко лучше, - шеймилка вовсю вертела головой.
- Грязно там, да и народ другой, - Дольяна отвечала нехотя.
- Да чего возле причалов делать, - встрял Гальмо, - купцы товар у рыбаков партиями берут, а так, чтоб просто люди бродили, того и нету почти. Вот здесь другое дело, ты глянь только!
Сгорая от нетерпения, Айтарэ ускорила шаг, однако у входа на ярмарку пришлось притормозить. Людская масса возле ворот была столь плотной, что несколько минут мерои стояли, выжидая и присматриваясь, куда лучше направиться.
Наконец, ведунья властно крикнув, махнула рукой, ввинчиваясь в народ, и таборные поспешили за своей предводительницей.
Айтарэ крепко держалась за руку матушки. Девчонка не на шутку растерялась, продираясь сквозь бурлящую разношерстную толпу. Вытянув шейку, она рассматривала окружающее, то и дело задавая вопросы, на которые, впрочем, кроме Гальмо, никто не отвечал. Посреди обширного участка, вымощенного плоским булыжником, возвышался большой каменный корпус в два этажа для продажи в нем мяса, рыбы, овощей и других съестных продуктов. Но рынок, разумеется, не мог вместиться в одном здании. В западной части площади располагались мучные, хлебные и соляные лабазы, в восточной - многочисленные мелкие лавки, среди которых были и ювелирные, и парфюмерные, а ближе к воротам понастроили трактиров, закусочных да пивных. В центре велась торговля посудой, мануфактурой и железным товаром, за ними находились ряды с мелочной бакалеей, обжорный и фруктовый, сенные балаганы. Остановившись, шеймилка загляделась на яркие ткани и затейливые украшения из бронзы, полудрагоценных камней и позолоченных сплавов, что богатством красок спорили с горами всевозможных цветов и фруктов. Гальмо потянул её прочь, но тут внимание глупышки привлекли медные сосуды для чая. Солнце, ярко освещая товар, множеством зайчиков играло на разнообразных кувшинах, блюдах и подносах, точно желая похвалить искусство мастеров. А от соседнего прилавка доносился умопомрачительный аромат специй, смешивающийся в теплом стоячем воздухе с терпким дымком тонких палочек рахша, что курили многие продавцы для придания бодрости и сил. Да ещё, как назло, из обжорного ряда, где торговали готовой едой, долетели соблазнительные запахи поджаривающегося мяса и каких-то южных лакомств.
- Пошли-пошли, - толкнула их одна из девушек, - а то люди начнут расходиться, некому будет платить за представление.
Оказавшись, наконец, рядом с мясным корпусом, Айтарэ увидела высокий помост и радостно воскликнула, - ого, мы здесь будем плясать, да? Здорово, нас все увидят!
Не дай, боги, деточка, - ведунья затряслась от смеха, то ж лобное место?!
Рыжая широко раскрыла глаза, - как?
- Не знаешь разве? - сын баро искренне удивился, - тут устраивают торговые казни: пойманных воров и мошенников кнутом секут, бывает и до смерти! Отец рассказывал - раньше на площади и головы рубили всяким разбойникам, народу приходило, ужас! Да сейчас аватары запретили!
Увидев смятение на личике собеседницы, парень захохотал, - ну ты и дикарка, ничего-то в жизни не видела! Вот глянь, пустой участок промежду рядами - здесь и начнем. Тут тебе и столбы с площадками по макушкам, на них по праздникам акробаты сигают, а ещё всякие подарки кладут, и народ карабкается: кто первый достанет, тот и выиграл!
Двое мальчишек из таборных, проворно взобравшись наверх, закрепили два троса: один пониже, другой выше, к концам подвесили мешки с песком. Айтарэ уже знала - чтобы не качало веревку.
Стоявшие недалеко горластые зазывалы, выкликающие названия своих товаров, замолкли. Они с интересом наблюдали за приготовлениями пришельцев, даже на некоторое время прекратили заманивать прохожих к прилавкам.
Взвизгнула джеста в руках старого, но все ещё статного мероя в малиновой шелковой рубахе и кожаной жилетке. Девушки, звеня браслетами и монистами, завертелись по маленькой площадке, пестрые шали распустились яркими цветами в ловких руках, пышные оборки взвихрились вокруг босых ног. Народ, постепенно собравшийся у столбов в ожидании представления, одобрительно загудел.
Музыка, подхватив, кинула Айтарэ вслед за подружками, смуглые точеные колени взбивали пену радужных юбок, тонкая талия гнулась, точно лоза, дерзко звенел бубен. Девчонка так увлеклась, что и не заметила, как в толпе появились знакомцы - дворяне, встреченные табором в дороге.
- М-м-м, какая малютка, глаз не оторвешь, - обольстительная улыбка играла на губах белокурого красавца, - клянусь, эта шалунья дорогого стоит, ах, только взгляни на её роскошные волосы, прямо огонь, и до чего прелестные крошечные ножки...
- Оставь эту дурочку, - приятель поморщился, - с ней потом хлопот не оберешься, мало тебе было той графской дочки, что руки хотела на себя наложить? И ноги у неё, кстати, грязные!
- У графской-то? Да вроде в белых чулочках и атласных туфельках всё время ходила! Клянусь, чистенькие были, я сам проверял, и неоднократно, - блондин откровенно смеялся, блестя ярко-синими глазами.
- Не притворяйся, словно не понимаешь, я об этой мероечке... Вот уж где не туфли, а старые опорки!
- Подумаешь, будто вымыть нельзя! И все наряды, какие захочет - куплю, было бы на что одевать! А тут есть на что, уверяю, у меня глаз - алмаз!
- Хм, её вначале надо отмыть от многолетней грязи, а уж потом судить о достоинствах!
- Экий ты циник, Эннориэль, - снежноволосый аватар недовольно покосился на друга, - такой цветок благоухает даже в пыли!
Тот фыркнул, - да уж, представляю, как сей цветочек будет благоухать в твоих покоях!
- Ванна с розовым маслом и ловкие руки моей служанки приведут малышку в порядок!
- Послушай, она совсем ребенок, вообразит себе бог знает что! Мало ли куда могут завести дурацкие мечты.
- Брось, - легкомысленно отмахнулся Соллендиэль, - эти бродяжки рано узнают ласки мужчин и потом, им вряд ли доступны тонкие чувства, свойственные девушкам из благородных.
Энорри упрямо сжал губы, отрицательно качнул головой, - оставь эту блажь, лучше обрати внимание на баронессу, она ж с ума по тебе сходит!
- Прикажешь стать в очередь? Постель даны Мольес знавала слишком многих, а я, знаешь ли, не любитель есть из общего котла, притом пищу, не отличающуюся свежестью!
- Что до свежести, тут я не советчик, однако, по-моему, она ещё вполне... А вот про общий стол, хм, тебе подавай отдельное блюдечко?
- И желательно, приготовленное единолично для меня, - хохотнул друг, - эдак много приятней!
Серые глаза потемнели, превратившись в стальные, - знаешь, в древности у императоров Эрсунны был обычай: вкушать яства лишь с тарелок тончайшего фарфора, изготовленных накануне и только для самого правителя...
- Отличная традиция!
- А потом их разбивали вдребезги, - медленно проговорил Энорри, - чтобы более никто не мог воспользоваться.
Блондин пожал плечами и, не обращая внимания на хмурое лицо собеседника, направился к столбу, с верхушки которого лохматый, дочерна загоревший парень уже скинул веревочную лестницу.
Продираясь сквозь плотное скопление зевак, аватары опоздали, правда совсем чуть-чуть, но этих секунд было достаточно. Музыка смолкла, раздались гулкие удары большого анжона и рыжая меройка, опережая соплеменников, проворно взобралась по колеблющимся пеньковым "ступенькам" на широкий дощатый выступ, прибитый под верхней площадкой. Замерев, она на мгновение остановилась, обвела взглядом толпу и грациозным движением скинула вниз потрепанные парусиновые башмачки. Все ожидали, что малютка будет двигаться по нижнему канату, закрепленному на относительно безопасной высоте - около двадцати локтей. Гальмо протянул ей страховочную петлю, обвитую вокруг верхнего троса, отделенного от земли еще шестью локтями. К изумлению зрителей, девчонка отрицательно покачала головой и, в мгновение ока оказавшись на самой маковке столба, без колебаний ступила на канат. Толпа зашумела.
- Она что, сошла с ума? - Ахнул Соллендиэль, - ведь здесь не меньше тринадцати тирайн* (соответствует тринадцати метрам), если вниз полетит, так костей не соберет!
- Высота приличная, как у дома в четыре-пять этажей, - сквозь зубы процедил Энорри, - запросто насмерть разобьется, наверное... Вот скоты, - добавил он еле слышно, - ради денег даже своих детей не жалеют!
Стоящие рядом пожилые женщины, тем не менее, умудрились расслышать эти слова и, покосившись на него, согласно закивали, приговаривая, - ох уж эти бродяги, чего только не творят!
Отрывистая барабанная дробь нагнетала напряжение, у многих людей вырывались восклицания испуга. Между тем, держа в руках тонкий шест-балансир, гибкая фигурка в облегающей фиолетовой кофточке и ворохе цветных юбок ровно и мерно плыла по веревочному мосту. Добравшись до середины, юная акробатка внезапно остановилась и перекувыркнулась, встав на руки: пышные оборки на мгновение опали вниз, закрывая лицо и обнаруживая стройные ножки в шелковых панталончиках.
- Прекрати, - выкрикнул Гальмо сиплым от страха голосом и выругался по-меройски.
Вновь очутившись на ногах, проказница живо скрутила фигу, полуобернувшись, ткнула ею в сторону приятеля и заливисто рассмеялась. В следующую секунду сумасшедшая девчонка прыгнула вверх, словно желая взлететь над площадью, и, сделав полный шпагат в воздухе, так и опустилась на канат.
Некоторым дамам и девицам из числа любопытствующих, теснившихся у самых столбов, сделалось дурно от волнения. Они взвизгивали и в изнеможении прислонялись к своим кавалерам. Самые смелые из мужчин восторженно свистели, в картуз полуседого мероя, на удивление сохранившего хладнокровие и обходившего народ, так и сыпалось серебро, а порой и желтые кругляши сверкали среди монет.
Резко выдохнув, Соллендиэль сжал кулаки, - если она останется жива, я лично удушу маленькую дрянь, - прошептал аватар дрожащими губами.
Крики и рев зрителей словно подогревали танцовщицу. Хохоча во все горло, девушка выпрямилась, тряхнув огненной гривой, сделала ещё несколько кульбитов, вновь прыгнула, вытягиваясь в шпагат. Она двигалась легко и непринужденно, словно бабочка порхая над скучившимися внизу зеваками.
"Вот дурачки-то, все думают - я могу разбиться", - ей хотелось визжать от восторга. Дома никто бы и внимания не обратил, ну может пожали бы плечами, мол, да - занятно. А тут она вмиг стала звездой! Айтарэ едва удерживалась, чтобы не превратиться и окончательно поразить глупых людишек. Останавливала лишь мысль, что оборот тут же обнаружит её местонахождение перед родными, а те, отругав, немедленно заберут обратно в надоевший Ангесол.
Как спустилась вниз, в угаре и сама не помнила. Пришла в себя, когда её обхватили сильные руки, прижимая к золотому шитью шелкового камзола.
- Что ты вытворяла, ненормальная!? Хотела, чтобы я тоже лишился рассудка, от страха за тебя!?
Девочка подняла голову и янтарные глаза встретились с небесно-голубыми. Сердце затрепыхалось в груди испуганной птичкой, на миг замерло и снова зачастило, как сумасшедшее. Айтарэ судорожно втянула воздух: от теплого, чуть терпкого запаха, где смешался аромат мёда и лимонника, голова закружилась так, что если бы красавец аватар не поддерживал её, то скорее всего, новоявленная артистка упала бы.
- Ах ты, негодница, - появившаяся из толпы Дольяна, цепко схватив за руку названную дочку, буквально вырвала ту из жарких мужских объятий, - не иначе, как уморить меня решила, кто ж тебе такое позволил отчебучить?
- Зато сколько денег, не ругайся, я ж видела, полная шапка! И аржены, и даже солиды!
- Что мне золото, если б ты свалилась с эдакой верхотуры, разве оно вернуло бы мою...
- Очередной спектакль, - презрительно скривился сероглазый нелюдь, - эй, старуха, а если бы твоя дочь и в самом деле разбилась насмерть, что бы ты стала делать?
- Неправда, - горячо воскликнула золотоглазая девчонка, - матушка Дольяна вовсе не притворяется!
- Хочешь сказать, глупая девка, что проделывала всё это по доброй воле?
- Разумеется, никто меня не заставлял!
- Прекрати кричать на малышку, - Соллендиэль оборвал их пререкания и вежливо обратился к пожилой меройке, - матушка Дольяна, кажется так вас называют? Не бойтесь, я не обижу вашу девочку, всего лишь хочу прокатить в коляске да угостить её вкусным обедом, надеюсь это мне будет позволено?
Ведунья растерялась было, но тут же, придя в себя, хлопнула в ладоши и расплылась в преувеличенно подобострастной, а на деле - глумливой улыбке, - ай, добрый господин, неужто вы думаете - моя Айтарэ оставит голодными своих подружек, да мать? Аяй-яй, доченька!
Блондин опешил, - так что же вы хотите? - вырвалось у него.
Энорри от души расхохотался, - ну ты хитра ведьма, ладно, ступай прочь, да забирай своё дитя. Поехали, Сол!
- Вот еще, с какой стати распоряжаешься, - возмутился приятель, - эй, постойте, сколько вас там?
Старуха, уже уводившая прочь дочку, обернулась. Подбоченившись, она с вызовом отчеканила, - с десяток наберется, да ещё мой племянник и скрипач, вон стоят - ждут!
Синеглазый аватар поднял брови, - всего-то? Думаю, мой кошелек не опустеет, даже если придется угостить всю компанию! Эй, возчик, - крикнул он властно куда-то в толпу, - зови товарищей, да подгоните ещё пару экипажей.
- Куда мы поедем? - с любопытством спросила девушка, пытаясь вырвать запястье из цепкой хватки матери.
- В одно место - под названием "Тихий берег"! Обещаю, будет вкусно и весело!
- То ж дорогая ресторация, - пробормотала опешившая Долья.
Энорри закатил глаза, - друг мой, в своем ли ты уме? Что подумают о тебе?
- Боги, да пусть думают, что хотят, меня мало интересует мнение аборигенов, - высокомерно процедил блондин.
Айтарэ высунула острый язычок, дразня мужчину, и тихонько хихикнула. Сероглазый аватар аж подавился от возмущения, увидев, каким откровенно жадным взглядом провожает его приятель каждое движение дерзкой бродяжки. Прижавшись в старухе, она что-то неразборчиво прошептала той в самое ухо.
- Что за тайны? - Соллендиэль развернул к себе рыжую плутовку.
- Ай, хороший мой, яхонтовый, не сердись, но моя дочка жалуется - ей стыдно идти в приличное заведение в этаком рванье!
- Ну начинается, - в сердцах бросил Энорри.
Пройдя несколько оживленных перекрестков, свернули направо, к морю. В конце очередной улицы Айтарэ увидела громадные деревянные ворота, распахнутые настежь.
- Это площадь так и называется Новая ярмарка, - ведунья улыбнулась любопытству названной дочки, - а дальше,- она махнула рукой, указывая в сторону высокой каменной стены, отгораживающей причалы, - у старого порта будет Рыбный рынок. Но мы туда не пойдем!
- Почему? У воды всяко лучше, - шеймилка вовсю вертела головой.
- Грязно там, да и народ другой, - Дольяна отвечала нехотя.
- Да чего возле причалов делать, - встрял Гальмо, - купцы товар у рыбаков партиями берут, а так, чтоб просто люди бродили, того и нету почти. Вот здесь другое дело, ты глянь только!
Сгорая от нетерпения, Айтарэ ускорила шаг, однако у входа на ярмарку пришлось притормозить. Людская масса возле ворот была столь плотной, что несколько минут мерои стояли, выжидая и присматриваясь, куда лучше направиться.
Наконец, ведунья властно крикнув, махнула рукой, ввинчиваясь в народ, и таборные поспешили за своей предводительницей.
Айтарэ крепко держалась за руку матушки. Девчонка не на шутку растерялась, продираясь сквозь бурлящую разношерстную толпу. Вытянув шейку, она рассматривала окружающее, то и дело задавая вопросы, на которые, впрочем, кроме Гальмо, никто не отвечал. Посреди обширного участка, вымощенного плоским булыжником, возвышался большой каменный корпус в два этажа для продажи в нем мяса, рыбы, овощей и других съестных продуктов. Но рынок, разумеется, не мог вместиться в одном здании. В западной части площади располагались мучные, хлебные и соляные лабазы, в восточной - многочисленные мелкие лавки, среди которых были и ювелирные, и парфюмерные, а ближе к воротам понастроили трактиров, закусочных да пивных. В центре велась торговля посудой, мануфактурой и железным товаром, за ними находились ряды с мелочной бакалеей, обжорный и фруктовый, сенные балаганы. Остановившись, шеймилка загляделась на яркие ткани и затейливые украшения из бронзы, полудрагоценных камней и позолоченных сплавов, что богатством красок спорили с горами всевозможных цветов и фруктов. Гальмо потянул её прочь, но тут внимание глупышки привлекли медные сосуды для чая. Солнце, ярко освещая товар, множеством зайчиков играло на разнообразных кувшинах, блюдах и подносах, точно желая похвалить искусство мастеров. А от соседнего прилавка доносился умопомрачительный аромат специй, смешивающийся в теплом стоячем воздухе с терпким дымком тонких палочек рахша, что курили многие продавцы для придания бодрости и сил. Да ещё, как назло, из обжорного ряда, где торговали готовой едой, долетели соблазнительные запахи поджаривающегося мяса и каких-то южных лакомств.
- Пошли-пошли, - толкнула их одна из девушек, - а то люди начнут расходиться, некому будет платить за представление.
Оказавшись, наконец, рядом с мясным корпусом, Айтарэ увидела высокий помост и радостно воскликнула, - ого, мы здесь будем плясать, да? Здорово, нас все увидят!
Не дай, боги, деточка, - ведунья затряслась от смеха, то ж лобное место?!
Рыжая широко раскрыла глаза, - как?
- Не знаешь разве? - сын баро искренне удивился, - тут устраивают торговые казни: пойманных воров и мошенников кнутом секут, бывает и до смерти! Отец рассказывал - раньше на площади и головы рубили всяким разбойникам, народу приходило, ужас! Да сейчас аватары запретили!
Увидев смятение на личике собеседницы, парень захохотал, - ну ты и дикарка, ничего-то в жизни не видела! Вот глянь, пустой участок промежду рядами - здесь и начнем. Тут тебе и столбы с площадками по макушкам, на них по праздникам акробаты сигают, а ещё всякие подарки кладут, и народ карабкается: кто первый достанет, тот и выиграл!
Двое мальчишек из таборных, проворно взобравшись наверх, закрепили два троса: один пониже, другой выше, к концам подвесили мешки с песком. Айтарэ уже знала - чтобы не качало веревку.
Стоявшие недалеко горластые зазывалы, выкликающие названия своих товаров, замолкли. Они с интересом наблюдали за приготовлениями пришельцев, даже на некоторое время прекратили заманивать прохожих к прилавкам.
Взвизгнула джеста в руках старого, но все ещё статного мероя в малиновой шелковой рубахе и кожаной жилетке. Девушки, звеня браслетами и монистами, завертелись по маленькой площадке, пестрые шали распустились яркими цветами в ловких руках, пышные оборки взвихрились вокруг босых ног. Народ, постепенно собравшийся у столбов в ожидании представления, одобрительно загудел. Музыка, подхватив, кинула Айтарэ вслед за подружками, смуглые точеные колени взбивали пену радужных юбок, тонкая талия гнулась, точно лоза, дерзко звенел бубен. Девчонка так увлеклась, что и не заметила, как в толпе появились знакомцы - дворяне, встреченные табором в дороге.
- М-м-м, какая малютка, глаз не оторвешь, - обольстительная улыбка играла на губах белокурого красавца, - клянусь, эта шалунья дорогого стоит, ах, только взгляни на её роскошные волосы, прямо огонь, и до чего прелестные крошечные ножки...
- Оставь эту дурочку, - приятель поморщился, - с ней потом хлопот не оберешься, мало тебе было той графской дочки, что руки хотела на себя наложить? И ноги у неё, кстати, грязные!
- У графской-то? Да вроде в белых чулочках и атласных туфельках всё время ходила! Клянусь, чистенькие были, я сам проверял, и неоднократно, - блондин откровенно смеялся, блестя ярко-синими глазами.
- Не притворяйся, словно не понимаешь, я об этой мероечке... Вот уж где не туфли, а старые опорки!
- Подумаешь, будто вымыть нельзя! И все наряды, какие захочет - куплю, было бы на что одевать! А тут есть на что, уверяю, у меня глаз - алмаз!
- Хм, её вначале надо отмыть от многолетней грязи, а уж потом судить о достоинствах!
- Экий ты циник, Эннориэль, - снежноволосый аватар недовольно покосился на друга, - такой цветок благоухает даже в пыли!
Тот фыркнул, - да уж, представляю, как сей цветочек будет благоухать в твоих покоях!
- Ванна с розовым маслом и ловкие руки моей служанки приведут малышку в порядок!
- Послушай, она совсем ребенок, вообразит себе бог знает что! Мало ли куда могут завести дурацкие мечты.
- Брось, - легкомысленно отмахнулся Соллендиэль, - эти бродяжки рано узнают ласки мужчин и потом, им вряд ли доступны тонкие чувства, свойственные девушкам из благородных.
Энорри упрямо сжал губы, отрицательно качнул головой, - оставь эту блажь, лучше обрати внимание на баронессу, она ж с ума по тебе сходит!
- Прикажешь стать в очередь? Постель даны Мольес знавала слишком многих, а я, знаешь ли, не любитель есть из общего котла, притом пищу, не отличающуюся свежестью!
- Что до свежести, тут я не советчик, однако, по-моему, она ещё вполне... А вот про общий стол, хм, тебе подавай отдельное блюдечко?
- И желательно, приготовленное единолично для меня, - хохотнул друг, - эдак много приятней!
Серые глаза потемнели, превратившись в стальные, - знаешь, в древности у императоров Эрсунны был обычай: вкушать яства лишь с тарелок тончайшего фарфора, изготовленных накануне и только для самого правителя...
- Отличная традиция!
- А потом их разбивали вдребезги, - медленно проговорил Энорри, - чтобы более никто не мог воспользоваться.
Блондин пожал плечами и, не обращая внимания на хмурое лицо собеседника, направился к столбу, с верхушки которого лохматый, дочерна загоревший парень уже скинул веревочную лестницу.
Продираясь сквозь плотное скопление зевак, аватары опоздали, правда совсем чуть-чуть, но этих секунд было достаточно. Музыка смолкла, раздались гулкие удары большого анжона и рыжая меройка, опережая соплеменников, проворно взобралась по колеблющимся пеньковым "ступенькам" на широкий дощатый выступ, прибитый под верхней площадкой. Замерев, она на мгновение остановилась, обвела взглядом толпу и грациозным движением скинула вниз потрепанные парусиновые башмачки. Все ожидали, что малютка будет двигаться по нижнему канату, закрепленному на относительно безопасной высоте - около двадцати локтей. Гальмо протянул ей страховочную петлю, обвитую вокруг верхнего троса, отделенного от земли еще шестью локтями. К изумлению зрителей, девчонка отрицательно покачала головой и, в мгновение ока оказавшись на самой маковке столба, без колебаний ступила на канат. Толпа зашумела.
- Она что, сошла с ума? - Ахнул Соллендиэль, - ведь здесь не меньше тринадцати тирайн* (соответствует тринадцати метрам), если вниз полетит, так костей не соберет!
- Высота приличная, как у дома в четыре-пять этажей, - сквозь зубы процедил Энорри, - запросто насмерть разобьется, наверное... Вот скоты, - добавил он еле слышно, - ради денег даже своих детей не жалеют!
Стоящие рядом пожилые женщины, тем не менее, умудрились расслышать эти слова и, покосившись на него, согласно закивали, приговаривая, - ох уж эти бродяги, чего только не творят!
Отрывистая барабанная дробь нагнетала напряжение, у многих людей вырывались восклицания испуга. Между тем, держа в руках тонкий шест-балансир, гибкая фигурка в облегающей фиолетовой кофточке и ворохе цветных юбок ровно и мерно плыла по веревочному мосту. Добравшись до середины, юная акробатка внезапно остановилась и перекувыркнулась, встав на руки: пышные оборки на мгновение опали вниз, закрывая лицо и обнаруживая стройные ножки в шелковых панталончиках.
- Прекрати, - выкрикнул Гальмо сиплым от страха голосом и выругался по-меройски.
Вновь очутившись на ногах, проказница живо скрутила фигу, полуобернувшись, ткнула ею в сторону приятеля и заливисто рассмеялась. В следующую секунду сумасшедшая девчонка прыгнула вверх, словно желая взлететь над площадью, и, сделав полный шпагат в воздухе, так и опустилась на канат. Некоторым дамам и девицам из числа любопытствующих, теснившихся у самых столбов, сделалось дурно от волнения. Они взвизгивали и в изнеможении прислонялись к своим кавалерам. Самые смелые из мужчин восторженно свистели, в картуз полуседого мероя, на удивление сохранившего хладнокровие и обходившего народ, так и сыпалось серебро, а порой и желтые кругляши сверкали среди монет.
Резко выдохнув, Соллендиэль сжал кулаки, - если она останется жива, я лично удушу маленькую дрянь, - прошептал аватар дрожащими губами.
Крики и рев зрителей словно подогревали танцовщицу. Хохоча во все горло, девушка выпрямилась, тряхнув огненной гривой, сделала ещё несколько кульбитов, вновь прыгнула, вытягиваясь в шпагат. Она двигалась легко и непринужденно, словно бабочка порхая над скучившимися внизу зеваками.
"Вот дурачки-то, все думают - я могу разбиться", - ей хотелось визжать от восторга. Дома никто бы и внимания не обратил, ну может пожали бы плечами, мол, да - занятно. А тут она вмиг стала звездой! Айтарэ едва удерживалась, чтобы не превратиться и окончательно поразить глупых людишек. Останавливала лишь мысль, что оборот тут же обнаружит её местонахождение перед родными, а те, отругав, немедленно заберут обратно в надоевший Ангесол.
Как спустилась вниз, в угаре и сама не помнила. Пришла в себя, когда её обхватили сильные руки, прижимая к золотому шитью шелкового камзола.
- Что ты вытворяла, ненормальная!? Хотела, чтобы я тоже лишился рассудка, от страха за тебя!?
Девочка подняла голову и янтарные глаза встретились с небесно-голубыми. Сердце затрепыхалось в груди испуганной птичкой, на миг замерло и снова зачастило, как сумасшедшее. Айтарэ судорожно втянула воздух: от теплого, чуть терпкого запаха, где смешался аромат мёда и лимонника, голова закружилась так, что если бы красавец аватар не поддерживал её, то скорее всего, новоявленная артистка упала бы.
- Ах ты, негодница, - появившаяся из толпы Дольяна, цепко схватив за руку названную дочку, буквально вырвала ту из жарких мужских объятий, - не иначе, как уморить меня решила, кто ж тебе такое позволил отчебучить?
- Зато сколько денег, не ругайся, я ж видела, полная шапка! И аржены, и даже солиды!
- Что мне золото, если б ты свалилась с эдакой верхотуры, разве оно вернуло бы мою...
- Очередной спектакль, - презрительно скривился сероглазый нелюдь, - эй, старуха, а если бы твоя дочь и в самом деле разбилась насмерть, что бы ты стала делать?
- Неправда, - горячо воскликнула золотоглазая девчонка, - матушка Дольяна вовсе не притворяется!
- Хочешь сказать, глупая девка, что проделывала всё это по доброй воле?
- Разумеется, никто меня не заставлял!
- Прекрати кричать на малышку, - Соллендиэль оборвал их пререкания и вежливо обратился к пожилой меройке, - матушка Дольяна, кажется так вас называют? Не бойтесь, я не обижу вашу девочку, всего лишь хочу прокатить в коляске да угостить её вкусным обедом, надеюсь это мне будет позволено?
Ведунья растерялась было, но тут же, придя в себя, хлопнула в ладоши и расплылась в преувеличенно подобострастной, а на деле - глумливой улыбке, - ай, добрый господин, неужто вы думаете - моя Айтарэ оставит голодными своих подружек, да мать? Аяй-яй, доченька!
Блондин опешил, - так что же вы хотите? - вырвалось у него.
Энорри от души расхохотался, - ну ты хитра ведьма, ладно, ступай прочь, да забирай своё дитя. Поехали, Сол!
- Вот еще, с какой стати распоряжаешься, - возмутился приятель, - эй, постойте, сколько вас там?
Старуха, уже уводившая прочь дочку, обернулась. Подбоченившись, она с вызовом отчеканила, - с десяток наберется, да ещё мой племянник и скрипач, вон стоят - ждут!
Синеглазый аватар поднял брови, - всего-то? Думаю, мой кошелек не опустеет, даже если придется угостить всю компанию! Эй, возчик, - крикнул он властно куда-то в толпу, - зови товарищей, да подгоните ещё пару экипажей.
- Куда мы поедем? - с любопытством спросила девушка, пытаясь вырвать запястье из цепкой хватки матери.
- В одно место - под названием "Тихий берег"! Обещаю, будет вкусно и весело!
- То ж дорогая ресторация, - пробормотала опешившая Долья.
Энорри закатил глаза, - друг мой, в своем ли ты уме? Что подумают о тебе?
- Боги, да пусть думают, что хотят, меня мало интересует мнение аборигенов, - высокомерно процедил блондин.
Айтарэ высунула острый язычок, дразня мужчину, и тихонько хихикнула. Сероглазый аватар аж подавился от возмущения, увидев, каким откровенно жадным взглядом провожает его приятель каждое движение дерзкой бродяжки. Прижавшись в старухе, она что-то неразборчиво прошептала той в самое ухо.
- Что за тайны? - Соллендиэль развернул к себе рыжую плутовку.
- Ай, хороший мой, яхонтовый, не сердись, но моя дочка жалуется - ей стыдно идти в приличное заведение в этаком рванье!
- Ну начинается, - в сердцах бросил Энорри.
