Медленно-медленно. Остро… оставить следы на плечах, груди…
— Отпусти, — прошептала я. — Нас ждут… Виктория, она будет ждать. Там одна… за столиком ресторана.
— Я весь горю, и только ты можешь охладить этот жар, не дающий мне связно мыслить, — не замечая моих слов, прошептал Линар. И подхватил меня на руки, чтобы через мгновение водрузить на кровать. Я возмущённо пискнула, но произнести ничего не успела. Впрочем, наверное, просто не хотела его останавливать.
Линар прижался к моим губам в чувственном поцелуе. Я замерла, вздрагивая от охвативших меня эмоций. Я очень хотела его. Сильно. Не выносимо. Хотела раскрыться, довериться, но тело вопреки желаниям души сжалось, как пружина, мешая расслабиться, внутренне сжимаясь еще больше. Я чувствовала между нами стену какой-то недосказанности, неизвестности. Я знала — у Линара есть тайна… А еще я знала — эта близость спланированный акт и о спонтанности речь не идет.
Мужчина плотнее прижался к моим напряженным губам и попытался раздвинуть их легкими прикосновениями, прикасаясь языком. Сначала к верхней, потом к нижней… Но я напряглась еще больше. Этот день… я боялась чего-то. Боялась и дрожала от переполнявших меня эмоций.
— Ты слишком напряжена? Волнуешься, знаю. Но, Ливи, позволь мне снять напряжение. Вот здесь, — мягко шепнул в ухо и поцеловал в щеку, оставляя мокрый след своих губ. Кончики пальцев нежно поглаживали шею, плавно переходя к позвоночнику, а после к спине. Тихо ахнула от наглого прикосновения. Мой глухой вскрик так и не огласил стен комнаты, будучи поглощенным жарким вдохом Линара, впитавшим его с настойчивой жадностью.
Я дышала. И дрожала. Кровь яростно стучала в висках. А еще… его прикосновения меня безумно заводили. Не те — настойчивые и наглые, самоуверенные и жаркие, а вот эти — дрожащие, когда он распахивал полы моего халата, эти — когда Линар целовал ямочки ключиц, а потом иступлено двигался ниже, очерчивая мои бархатистые «выпуклости» языком. При этом глаза его блестели фанатичным блеском, блеском преклонения и чувственности, а руки подрагивали от близости моего тела. И во всем этом не было ни капли лжи, только искренность, преклонение и… Не знаю, хочу, но боюсь поверить — любовь!
Халатик медленно соскользнул к моим ногам, обнажая кожу, оставляя меня в светлом персиковом пеньюаре и такого же цвета трусиках. Я тихо вздохнула, в тайне радуясь выбору белья. Ленар же почтения к дорогому нижнему белью не проявил, преклонения за ним тоже замечено не было — он был занят, развязывал зубами тонкие гладкие завязочки прозрачного халатика. Я коротко вздохнула от удовольствия и выдохнула в тишину, разбавленную лишь нашим напряженным дыханием в момент, когда Линар добрался до моей бледной кожи. Прикосновения его рук казались легкими и невесомыми, а поцелуи мягкими и нежными. Они заставляли меня трепетать и желать большего.
— Вика… будет ждать. Надо остановиться, — вот и все, что я смогла прошептать до того, как остатки разума покинули меня.
— Зачем? — хриплый, едва узнаваемый голос Линара. — Сегодня важный день, и я хочу, детка, чтобы ты кое-что запомнила… Хочу, чтобы ты всегда помнила… и этот день и как я был в тебе…
Я хотела что-то ответить, по-возможности резко и пошло, но не нашла слов. Замутненное эмоциями сознание медленно реагировало на потуги собственного мозга. Да и Линар не медлил, накрывая уже порядком распухшие губы твердым поцелуем. Жадно реагируя на мое вялое сопротивление. Мгновение, и ни о каком сопротивлении речи уже не шло. От слова совсем. Руки прижимали тело Линара со страстью и рвением, которое в другой ситуации вряд ли можно было бы ожидать от моего тщедушного тела. Кровь стучала в висках с такой скоростью, что соображать стало просто невозможным. Теплые, твердые губы пронзали мои мягкие и податливые, даря наслаждение. Я просто сходила с ума от ощущений. От аромата его тела, от твердости рук и настойчивости желаний. С ним я познала любовь, с ним впервые ощутила себя желанной… Столько образов, столько эмоций и желание, застилающее разум и как апофеоз полная капитуляция. Он во мне и нет ничего прекраснее нашей близости.
Дыхание постепенно возвращалось. Ритм сердца замедлялся. А пелена, обволакивающая сознание чувственным удовольствием, порядком истончилась.
— Незабываемые ощущения, — хрипло произнес Линар и поднялся. Я бы сказала поспешно, но неохотно. Его великолепное тело предстало предо мной в своем естественном виде. И я резко отвернулась, смущаясь от увиденного. Как в первый раз, честное слово! И как в первый раз зарделась, покрываясь малиновым румянцем.
Линар, нисколечко не смущаясь своего вида, подошел к окну, стремительным движением распахивая штору. Свет фонарей ударил в лицо, заставляя соображать стремительнее. Да, на улице уже стемнело.
— О, Вики! Она ждет нас в ресторане! — вспыхнула я. — Сколько времени? — с этим мужчиной я забывала обо всем на свете. Только он и я, и наши ощущения!
— Мы немного задержались, — хмыкнул Линар и обернулся. На его лице цвела хищная, довольная улыбка. Только вот я смотрела вовсе не на лицо…
Нервно дернувшись на кровати, вновь густо покраснев, я поспешно завернулась в простыню и ринулась в таком виде в ванну, боясь споткнуться о шелк ткани и предусмотрительно подвернув подол. Привести себя в относительный порядок стоило большого труда. Густые белые волосы спутались от нежных ласк и не желали расчёсывается, непосоушной копной повиснув на плечах. Персиковая помада смазалась, а губы, распухшие от поцелуев, призывно горели, сообщая всем и вся собственно о моем недавнем времяпрепровождении. Но если с губами сделать ничего не удалось, то с волосами я справилась, не без труда, но довольно быстро. Платье, приготовленное для ресторана, висело на вешалке над ванной. Я быстро натянула его и тихо охнула, обнаруживая на шее еще одно напоминание о нашей любви. Такое яркое, огненное и вызывающе броское на бледной коже. Рядом, в ложбинке ключице синел еще один «экзотичный поцелуй». И вот если первый можно было попробовать спрятать за волосами, то второй отчаянно «не вписывался» в мой образ.
Платье полетело в корзину, а халатик вернулся на место, закрывая прозрачный пеньюарчик. Да-да, я очень любила красивое кружевное белье, но в силу своей стеснительности безумно боялась его носить. Поэтому поверх прозрачного халатика с рьяной маниакальностью натягивала обыкновенный байковый халат, мешковатый, полностью скрывающий фигуру. Сейчас я сделала тоже самое, стесняясь своего отражения в зеркале, стараясь не смотреть на себя такую… голую, бледную, с впалым животом и острыми сосками, отмеченными темными «поцелуями».
Приоткрыв дверь ванной, я пошла к шкафу, безумно надеясь отыскать там что-нибудь подходящее к случаю. Красивое платье с глубоким декольте, на которое я решалась больше месяца, сшитое на заказ в честь праздника, осталось там, в корзине с грязным бельем… Ну, наверное, так тому и быть! Вышла, плотнее запахивая полы халата, и изумленно уставилась на мужчину.
Линар полностью одетый, как будто пару минут назад и не было ничего, сидел за крошечным стеклянным столиком и с видом королевской особы пил свеже-сваренный кофе. Аккуратненько так пил, вольготненько так. Старательно помешивая сахарок крошечной ложечкой и оттопыривая мизинчик в сторону. И вот этот мизинчик почему-то бесил неимоверно! Выводя из хрупкого, с трудом, сохраняемого равновесия! Заставляя загораться лицо от бешенства и едва сдерживаемых ругательств, толкая на необдуманные поступки.
Я резко сменила траекторию и ринулась напролом, прямо к Линару! Кстати, шкаф с «рабочими» вещами находился совсем в другой стороне.
— Ты оставил на мне следы! — «попыхивая» жаром произнесла я, глядя прямо на Линара. Его губы растянулись в ленивой улыбке, глаза же оставались холодными и отстраненными. Правда, задумчивое выражение сменилось заинтересованностью.
— Это естественная реакция мужского организма… довольного жизнью, — интимно произнес он. — Немного воды, кусочек ткани и проблема исчезнет, — произнес спокойно, собираясь хлебнуть еще глоточек напитка, показывая мне, что ждать вечность, выслушивая мои глупости, он не намерен. Его слова заставили покраснеть еще больше, поражая бесцеремонностью, наглостью и… интимностью.
— Я не об этом. Мое тело покрыто укусами, — произнесла резко, — я не могу одеть красивое платье и…
Договорить я не успела. Линар резко приблизился, вскакивая с «насиженного местечка». Его глаза метали молнии. Казалось, его взгляд прожигал насквозь, лишая дара речи, сопротивления и… собственно слов. Которые так и не сорвались с языка.
— Оливия, ты помнишь, как стонала подо мной, как я был в тебе, — глухо прошипел он, пугая меня злостью, застывшей в чёрных глазах. — Мне нравятся твои стоны, — уже задумчиво, тихо, — нравится тебя клеймить своими поцелуями. В эти моменты я забываю… — мужчина резко запнулся и глухо выдавил из себя, — забываюсь и себя не контролирую, — произнес сухо, быстро, чеканно.
Я чувствовала, что Линар сказал что-то важное. Важное для него и для меня, но смысл сказанного уплывал, вселяя задумчивость, но отнюдь не понимание. Иногда он был таким… Последнее время он все чаще был таким… Сосредоточенным, задумчивым и раздраженным. А его любовь все чаще и чаще заканчивалась на постельных играх.
Я быстро преодолела расстояние до шкафа, выдернула первое попавшееся «рабочее» платье и, не прячась, переоделась прямо в комнате, перед Линаром. Мой выбор пал на простое темно-синее, прямое платье. Оно идеально спрятало последствия жарких поцелуев Линара. Правда, «блистать» в подобном было проблематично.
Кстати, мужчина на меня не смотрел. Его лицо ровным счетом не выражало ничего. Никаких эмоций. Расчёсанный и заново перевязанный хвост упал на спину, «ознаменовывая» конец переодевания. И я довольно бодро, не желая заострять внимание на нашей ссоре, произнесла:
— Все. Я готова.
Линар медленно поднял голову, напряженно и пристально осматривая всю меня. Печально вздохнул:
— В платье или без ты все та же… Оливия. Помни об этом. И прошу, не давай забыть мне.
«Все та же…» — мысленно повторила его слова. «Такая же, как и раньше. Серая, невзрачная и ничего не представляющая из себя. И дело не в платье или украшениях».
Как и раньше… Его слова всколыхнули что-то внутри. Что-то старое, давно забытое, но на удивление болезненное. Стало больно. Очень. И жарко внутри. Я точно слышала эти слова… Воспоминание странное, размытое, как будто не мое, всколыхнулось в памяти. Я увидела себя… И платье на мне, синее яркое пышное, и губы, накрашенные красным… Наряд мне не идет, делая мое бледное тело практически прозрачным, награждая кожу оттенком небесной синевы, вульгарно подчеркивая глубокое декольте. А красные губы кривятся то ли от боли, то ли от едва сдерживаемого смеха. Я осознаю, что выгляжу нелепо и глупо. Мне больно и стыдно. Но я продолжаю улыбаться, хищно растягивая губы в улыбке. Красные губы. Тонкие, уже лишенные детской припухлости, но еще не обрётшие приятной женственности и мягкости. И все это для него. Для Линара. Снова.
Я ошарашенно уставилась на Линара и тихо произнесла слова из сна наяву:
— Почему на них тебе нравиться, — умысла в этих словах было немного. Я даже не знала, почему именно эти слова произнесла и о ком идет речь. Все вышло само собой. Я просто повторила то, что непримиримо стучало в голове. Только Линар дернулся, как от удара, резко поворачивая голову ко мне. Настойчиво вглядываясь в глаза. Недопитая чашка кофе застыла в его руках.
— Повтори, — тихо произнес он довольно резко.
И я повторила. Но уже не то, что хотела.
— Тебе не понравилось платье, и ты решил помочь мне избавиться от него?
— Твое платье великолепно, — возразил сухо. — И я вовсе не против, чтобы ты одела его, — спокойно, без эмоций, только в глазах горит огонек любопытства. Линар чего-то ждал. Какого-то иного ответа. Ждал упорно, настойчиво, посматривая на меня исподлобья.
И я не выдержала, сжимаясь. В конце концов, разве дело в платье?! Я просто хотела быть красивой. Для него. Просто красивой! Блистать… я хотела блистать и быть его достойной! Неужели, Линар не понимает мои чувства, мою неуверенность рядом с ним?! Мою невзрачность, бледность, невыразительность… и полную несовместимость с его красотой!
Опустив смиренно голову, я поправила хвост, еще раз оправила простое скромное платье и, делая вид, что ничего не произошло пошла к выходу.
— Вики, наверное, нас заждалась. Поторопись, мы итак бессовестно опаздываем, — произнесла я хрипло, душа рыдания на корню. Глупо плакать в свой день рождения из-за платья. Тем более, со мной Линар, и я люблю его, пусть он не всегда мягок со мной. Но я знаю — в этом виновата я! И я знаю — он любит. Иногда чувствую между нами непреодолимую пропасть, что-то такое незримое, проскальзывающее в каждом его действии. Иногда, ему трудно сдерживаться, и он злиться, но чаще просто молчит и смотрит, скрывая эмоции. А иногда пытается прочесть мои, заглядывая прямо в душу своими волшебными глазами. Глазами, прожигающими насквозь. Глазами которые выворачивают душу… А еще он кричит по ночам. Страшно кричит. И сразу просыпается. Весь мокрый, горячий, жутко страшный. И тогда я притворяюсь. Всегда притворяюсь, что сплю. А он хватает мое тело и долго, сильно, так, что трещат кости, прижимает к себе. Напряженно дышит. И шепчет мое имя… И я знаю — все из-за меня. Не знаю откуда, но знаю… И знаю, что любит… и боится … вот так без меня. А днем все повторяется вновь. Его борьба с собой, мое непонимание и эта стена, что между нами, становится крепче.
Линар пошел за мной. Помог обуться и так же тихо, без единого слова повел на улицу, придерживая за руку.
Прохладный ветерок окутал наши тела, подхватывая волосы. Моросящий дождик ударил в лицо. То, что нужно! Не видно моих слез. Только улыбка, замершая на лице, как приклеенная. Я сделала шаг, оставляя позади все печали. Улыбнулась и вдохнула свежий воздух.
Линар молча набросил мне на плечи свой плащ, укутывая меня в него, как в одеяло. Свободная «колымага» стояла неподалёку. Мы подошли молча. Линар щелкнул пальцами, и низкая дверца приглашающе распахнулась.
— Линар, прости меня, — тихо произнесла я. Он не ответил, лишь щелкнул пальцами вновь, бросая монетку в нутро металлического ящика для оплаты. Транспортное средство заскрипело, тихо трогаясь с места.
— Я все ждал, когда ты это скажешь, — зло хмыкнул мужчина. — Сегодня ты, как никогда, была близка… — в его словах была грусть.
— К чему?
— К сопротивлению, — он улыбнулся и посмотрел на меня, — твоё терпение имеет границы? Интересно, сколько ты готова выдержать?
— Тебя я готова терпеть всю жизнь, — и засмеялась. В его глазах плясали огоньки. Линар улыбался. Улыбался мне. И это казалось счастьем. Что еще нужно молодой барышне? Правильно, был бы милый рядом!
Я продолжала улыбаться, делая вид, что заинтересовано смотрю на проплывающие за «бортом» улицы. Хотя смотреть по сторонам совсем не хотелось. Меня интересовал только он — Линар. Его близость. Тепло, исходящие от его тела. Рука, мирно покоящаяся на моей талии. Плащ… его плащ на моих плечах, сохранивший знакомый запах мужского тела и дорого парфюма. И да, улыбка не сходила с моих губ…
— Отпусти, — прошептала я. — Нас ждут… Виктория, она будет ждать. Там одна… за столиком ресторана.
— Я весь горю, и только ты можешь охладить этот жар, не дающий мне связно мыслить, — не замечая моих слов, прошептал Линар. И подхватил меня на руки, чтобы через мгновение водрузить на кровать. Я возмущённо пискнула, но произнести ничего не успела. Впрочем, наверное, просто не хотела его останавливать.
Линар прижался к моим губам в чувственном поцелуе. Я замерла, вздрагивая от охвативших меня эмоций. Я очень хотела его. Сильно. Не выносимо. Хотела раскрыться, довериться, но тело вопреки желаниям души сжалось, как пружина, мешая расслабиться, внутренне сжимаясь еще больше. Я чувствовала между нами стену какой-то недосказанности, неизвестности. Я знала — у Линара есть тайна… А еще я знала — эта близость спланированный акт и о спонтанности речь не идет.
Мужчина плотнее прижался к моим напряженным губам и попытался раздвинуть их легкими прикосновениями, прикасаясь языком. Сначала к верхней, потом к нижней… Но я напряглась еще больше. Этот день… я боялась чего-то. Боялась и дрожала от переполнявших меня эмоций.
— Ты слишком напряжена? Волнуешься, знаю. Но, Ливи, позволь мне снять напряжение. Вот здесь, — мягко шепнул в ухо и поцеловал в щеку, оставляя мокрый след своих губ. Кончики пальцев нежно поглаживали шею, плавно переходя к позвоночнику, а после к спине. Тихо ахнула от наглого прикосновения. Мой глухой вскрик так и не огласил стен комнаты, будучи поглощенным жарким вдохом Линара, впитавшим его с настойчивой жадностью.
Я дышала. И дрожала. Кровь яростно стучала в висках. А еще… его прикосновения меня безумно заводили. Не те — настойчивые и наглые, самоуверенные и жаркие, а вот эти — дрожащие, когда он распахивал полы моего халата, эти — когда Линар целовал ямочки ключиц, а потом иступлено двигался ниже, очерчивая мои бархатистые «выпуклости» языком. При этом глаза его блестели фанатичным блеском, блеском преклонения и чувственности, а руки подрагивали от близости моего тела. И во всем этом не было ни капли лжи, только искренность, преклонение и… Не знаю, хочу, но боюсь поверить — любовь!
Халатик медленно соскользнул к моим ногам, обнажая кожу, оставляя меня в светлом персиковом пеньюаре и такого же цвета трусиках. Я тихо вздохнула, в тайне радуясь выбору белья. Ленар же почтения к дорогому нижнему белью не проявил, преклонения за ним тоже замечено не было — он был занят, развязывал зубами тонкие гладкие завязочки прозрачного халатика. Я коротко вздохнула от удовольствия и выдохнула в тишину, разбавленную лишь нашим напряженным дыханием в момент, когда Линар добрался до моей бледной кожи. Прикосновения его рук казались легкими и невесомыми, а поцелуи мягкими и нежными. Они заставляли меня трепетать и желать большего.
— Вика… будет ждать. Надо остановиться, — вот и все, что я смогла прошептать до того, как остатки разума покинули меня.
— Зачем? — хриплый, едва узнаваемый голос Линара. — Сегодня важный день, и я хочу, детка, чтобы ты кое-что запомнила… Хочу, чтобы ты всегда помнила… и этот день и как я был в тебе…
Я хотела что-то ответить, по-возможности резко и пошло, но не нашла слов. Замутненное эмоциями сознание медленно реагировало на потуги собственного мозга. Да и Линар не медлил, накрывая уже порядком распухшие губы твердым поцелуем. Жадно реагируя на мое вялое сопротивление. Мгновение, и ни о каком сопротивлении речи уже не шло. От слова совсем. Руки прижимали тело Линара со страстью и рвением, которое в другой ситуации вряд ли можно было бы ожидать от моего тщедушного тела. Кровь стучала в висках с такой скоростью, что соображать стало просто невозможным. Теплые, твердые губы пронзали мои мягкие и податливые, даря наслаждение. Я просто сходила с ума от ощущений. От аромата его тела, от твердости рук и настойчивости желаний. С ним я познала любовь, с ним впервые ощутила себя желанной… Столько образов, столько эмоций и желание, застилающее разум и как апофеоз полная капитуляция. Он во мне и нет ничего прекраснее нашей близости.
Дыхание постепенно возвращалось. Ритм сердца замедлялся. А пелена, обволакивающая сознание чувственным удовольствием, порядком истончилась.
— Незабываемые ощущения, — хрипло произнес Линар и поднялся. Я бы сказала поспешно, но неохотно. Его великолепное тело предстало предо мной в своем естественном виде. И я резко отвернулась, смущаясь от увиденного. Как в первый раз, честное слово! И как в первый раз зарделась, покрываясь малиновым румянцем.
Линар, нисколечко не смущаясь своего вида, подошел к окну, стремительным движением распахивая штору. Свет фонарей ударил в лицо, заставляя соображать стремительнее. Да, на улице уже стемнело.
— О, Вики! Она ждет нас в ресторане! — вспыхнула я. — Сколько времени? — с этим мужчиной я забывала обо всем на свете. Только он и я, и наши ощущения!
— Мы немного задержались, — хмыкнул Линар и обернулся. На его лице цвела хищная, довольная улыбка. Только вот я смотрела вовсе не на лицо…
Нервно дернувшись на кровати, вновь густо покраснев, я поспешно завернулась в простыню и ринулась в таком виде в ванну, боясь споткнуться о шелк ткани и предусмотрительно подвернув подол. Привести себя в относительный порядок стоило большого труда. Густые белые волосы спутались от нежных ласк и не желали расчёсывается, непосоушной копной повиснув на плечах. Персиковая помада смазалась, а губы, распухшие от поцелуев, призывно горели, сообщая всем и вся собственно о моем недавнем времяпрепровождении. Но если с губами сделать ничего не удалось, то с волосами я справилась, не без труда, но довольно быстро. Платье, приготовленное для ресторана, висело на вешалке над ванной. Я быстро натянула его и тихо охнула, обнаруживая на шее еще одно напоминание о нашей любви. Такое яркое, огненное и вызывающе броское на бледной коже. Рядом, в ложбинке ключице синел еще один «экзотичный поцелуй». И вот если первый можно было попробовать спрятать за волосами, то второй отчаянно «не вписывался» в мой образ.
Платье полетело в корзину, а халатик вернулся на место, закрывая прозрачный пеньюарчик. Да-да, я очень любила красивое кружевное белье, но в силу своей стеснительности безумно боялась его носить. Поэтому поверх прозрачного халатика с рьяной маниакальностью натягивала обыкновенный байковый халат, мешковатый, полностью скрывающий фигуру. Сейчас я сделала тоже самое, стесняясь своего отражения в зеркале, стараясь не смотреть на себя такую… голую, бледную, с впалым животом и острыми сосками, отмеченными темными «поцелуями».
Приоткрыв дверь ванной, я пошла к шкафу, безумно надеясь отыскать там что-нибудь подходящее к случаю. Красивое платье с глубоким декольте, на которое я решалась больше месяца, сшитое на заказ в честь праздника, осталось там, в корзине с грязным бельем… Ну, наверное, так тому и быть! Вышла, плотнее запахивая полы халата, и изумленно уставилась на мужчину.
Линар полностью одетый, как будто пару минут назад и не было ничего, сидел за крошечным стеклянным столиком и с видом королевской особы пил свеже-сваренный кофе. Аккуратненько так пил, вольготненько так. Старательно помешивая сахарок крошечной ложечкой и оттопыривая мизинчик в сторону. И вот этот мизинчик почему-то бесил неимоверно! Выводя из хрупкого, с трудом, сохраняемого равновесия! Заставляя загораться лицо от бешенства и едва сдерживаемых ругательств, толкая на необдуманные поступки.
Я резко сменила траекторию и ринулась напролом, прямо к Линару! Кстати, шкаф с «рабочими» вещами находился совсем в другой стороне.
— Ты оставил на мне следы! — «попыхивая» жаром произнесла я, глядя прямо на Линара. Его губы растянулись в ленивой улыбке, глаза же оставались холодными и отстраненными. Правда, задумчивое выражение сменилось заинтересованностью.
— Это естественная реакция мужского организма… довольного жизнью, — интимно произнес он. — Немного воды, кусочек ткани и проблема исчезнет, — произнес спокойно, собираясь хлебнуть еще глоточек напитка, показывая мне, что ждать вечность, выслушивая мои глупости, он не намерен. Его слова заставили покраснеть еще больше, поражая бесцеремонностью, наглостью и… интимностью.
— Я не об этом. Мое тело покрыто укусами, — произнесла резко, — я не могу одеть красивое платье и…
Договорить я не успела. Линар резко приблизился, вскакивая с «насиженного местечка». Его глаза метали молнии. Казалось, его взгляд прожигал насквозь, лишая дара речи, сопротивления и… собственно слов. Которые так и не сорвались с языка.
— Оливия, ты помнишь, как стонала подо мной, как я был в тебе, — глухо прошипел он, пугая меня злостью, застывшей в чёрных глазах. — Мне нравятся твои стоны, — уже задумчиво, тихо, — нравится тебя клеймить своими поцелуями. В эти моменты я забываю… — мужчина резко запнулся и глухо выдавил из себя, — забываюсь и себя не контролирую, — произнес сухо, быстро, чеканно.
Я чувствовала, что Линар сказал что-то важное. Важное для него и для меня, но смысл сказанного уплывал, вселяя задумчивость, но отнюдь не понимание. Иногда он был таким… Последнее время он все чаще был таким… Сосредоточенным, задумчивым и раздраженным. А его любовь все чаще и чаще заканчивалась на постельных играх.
Я быстро преодолела расстояние до шкафа, выдернула первое попавшееся «рабочее» платье и, не прячась, переоделась прямо в комнате, перед Линаром. Мой выбор пал на простое темно-синее, прямое платье. Оно идеально спрятало последствия жарких поцелуев Линара. Правда, «блистать» в подобном было проблематично.
Кстати, мужчина на меня не смотрел. Его лицо ровным счетом не выражало ничего. Никаких эмоций. Расчёсанный и заново перевязанный хвост упал на спину, «ознаменовывая» конец переодевания. И я довольно бодро, не желая заострять внимание на нашей ссоре, произнесла:
— Все. Я готова.
Линар медленно поднял голову, напряженно и пристально осматривая всю меня. Печально вздохнул:
— В платье или без ты все та же… Оливия. Помни об этом. И прошу, не давай забыть мне.
«Все та же…» — мысленно повторила его слова. «Такая же, как и раньше. Серая, невзрачная и ничего не представляющая из себя. И дело не в платье или украшениях».
Как и раньше… Его слова всколыхнули что-то внутри. Что-то старое, давно забытое, но на удивление болезненное. Стало больно. Очень. И жарко внутри. Я точно слышала эти слова… Воспоминание странное, размытое, как будто не мое, всколыхнулось в памяти. Я увидела себя… И платье на мне, синее яркое пышное, и губы, накрашенные красным… Наряд мне не идет, делая мое бледное тело практически прозрачным, награждая кожу оттенком небесной синевы, вульгарно подчеркивая глубокое декольте. А красные губы кривятся то ли от боли, то ли от едва сдерживаемого смеха. Я осознаю, что выгляжу нелепо и глупо. Мне больно и стыдно. Но я продолжаю улыбаться, хищно растягивая губы в улыбке. Красные губы. Тонкие, уже лишенные детской припухлости, но еще не обрётшие приятной женственности и мягкости. И все это для него. Для Линара. Снова.
Я ошарашенно уставилась на Линара и тихо произнесла слова из сна наяву:
— Почему на них тебе нравиться, — умысла в этих словах было немного. Я даже не знала, почему именно эти слова произнесла и о ком идет речь. Все вышло само собой. Я просто повторила то, что непримиримо стучало в голове. Только Линар дернулся, как от удара, резко поворачивая голову ко мне. Настойчиво вглядываясь в глаза. Недопитая чашка кофе застыла в его руках.
— Повтори, — тихо произнес он довольно резко.
И я повторила. Но уже не то, что хотела.
— Тебе не понравилось платье, и ты решил помочь мне избавиться от него?
— Твое платье великолепно, — возразил сухо. — И я вовсе не против, чтобы ты одела его, — спокойно, без эмоций, только в глазах горит огонек любопытства. Линар чего-то ждал. Какого-то иного ответа. Ждал упорно, настойчиво, посматривая на меня исподлобья.
И я не выдержала, сжимаясь. В конце концов, разве дело в платье?! Я просто хотела быть красивой. Для него. Просто красивой! Блистать… я хотела блистать и быть его достойной! Неужели, Линар не понимает мои чувства, мою неуверенность рядом с ним?! Мою невзрачность, бледность, невыразительность… и полную несовместимость с его красотой!
Опустив смиренно голову, я поправила хвост, еще раз оправила простое скромное платье и, делая вид, что ничего не произошло пошла к выходу.
— Вики, наверное, нас заждалась. Поторопись, мы итак бессовестно опаздываем, — произнесла я хрипло, душа рыдания на корню. Глупо плакать в свой день рождения из-за платья. Тем более, со мной Линар, и я люблю его, пусть он не всегда мягок со мной. Но я знаю — в этом виновата я! И я знаю — он любит. Иногда чувствую между нами непреодолимую пропасть, что-то такое незримое, проскальзывающее в каждом его действии. Иногда, ему трудно сдерживаться, и он злиться, но чаще просто молчит и смотрит, скрывая эмоции. А иногда пытается прочесть мои, заглядывая прямо в душу своими волшебными глазами. Глазами, прожигающими насквозь. Глазами которые выворачивают душу… А еще он кричит по ночам. Страшно кричит. И сразу просыпается. Весь мокрый, горячий, жутко страшный. И тогда я притворяюсь. Всегда притворяюсь, что сплю. А он хватает мое тело и долго, сильно, так, что трещат кости, прижимает к себе. Напряженно дышит. И шепчет мое имя… И я знаю — все из-за меня. Не знаю откуда, но знаю… И знаю, что любит… и боится … вот так без меня. А днем все повторяется вновь. Его борьба с собой, мое непонимание и эта стена, что между нами, становится крепче.
Линар пошел за мной. Помог обуться и так же тихо, без единого слова повел на улицу, придерживая за руку.
Прохладный ветерок окутал наши тела, подхватывая волосы. Моросящий дождик ударил в лицо. То, что нужно! Не видно моих слез. Только улыбка, замершая на лице, как приклеенная. Я сделала шаг, оставляя позади все печали. Улыбнулась и вдохнула свежий воздух.
Линар молча набросил мне на плечи свой плащ, укутывая меня в него, как в одеяло. Свободная «колымага» стояла неподалёку. Мы подошли молча. Линар щелкнул пальцами, и низкая дверца приглашающе распахнулась.
— Линар, прости меня, — тихо произнесла я. Он не ответил, лишь щелкнул пальцами вновь, бросая монетку в нутро металлического ящика для оплаты. Транспортное средство заскрипело, тихо трогаясь с места.
— Я все ждал, когда ты это скажешь, — зло хмыкнул мужчина. — Сегодня ты, как никогда, была близка… — в его словах была грусть.
— К чему?
— К сопротивлению, — он улыбнулся и посмотрел на меня, — твоё терпение имеет границы? Интересно, сколько ты готова выдержать?
— Тебя я готова терпеть всю жизнь, — и засмеялась. В его глазах плясали огоньки. Линар улыбался. Улыбался мне. И это казалось счастьем. Что еще нужно молодой барышне? Правильно, был бы милый рядом!
ГЛАВА 3. Магия жива.
Я продолжала улыбаться, делая вид, что заинтересовано смотрю на проплывающие за «бортом» улицы. Хотя смотреть по сторонам совсем не хотелось. Меня интересовал только он — Линар. Его близость. Тепло, исходящие от его тела. Рука, мирно покоящаяся на моей талии. Плащ… его плащ на моих плечах, сохранивший знакомый запах мужского тела и дорого парфюма. И да, улыбка не сходила с моих губ…
