И только одно я понимала четко: им от меня что-то нужно, при чем очень сильно. «Вот бы узнать больше», – подумала, сожалея, что не услышала в этот вечер всех подробностей. Почему-то веяло от их разговора какой-то неясной, но все же опасностью, и это немного пугало. Хотелось посоветоваться с кем-нибудь близким, понимающим, но такого человека, увы, рядом не было. Дана и Мэйна, только заикнись я об услышанном, наверняка поднимут на смех и скажут что-нибудь на счет чересчур бурной фантазии, а кроме них в Академии я больше ни с кем близко не сошлась, писать же или звонить домой я не собиралась. В небольшом городке, из которого я приехала, у меня не осталось никого настолько родного, кому бы я смогла довериться. А потом мне в голову внезапно пришла мысль: «Стоп! У меня же есть странное, необычное, разговаривающее дерево, которое сто процентов поверит мне, потому что еще сегодня вечером предупреждало и про этого аспиранта, и про его лживые чувства, и про наши ненастоящие свидания». Успокоенная найденным решением, я наконец смогла заснуть.
– Как ты мог?! – орала я, – Почему вмешиваешься в мою жизнь?! Я сама решаю, в кого влюбляться, а в кого нет. Не позволю …
– Ну, ты и дура! – обиженно рявкнуло дерево и его глаза неожиданно погасли.
Я растерянно задрала голову вверх, но кроме голых ветвей больше ничего не разглядела.
– Эй! Эй! Я с кем разговариваю?! – снова крикнула куда-то в пустоту, но ответа не получила.
Ну, и ладно! Ну, и пожалуйста! Подумаешь!
Я тяжело вздохнула, гнев медленно стал угасать, скручиваясь и успокаиваясь, словно сытая змея, но зато на смену ему снова вернулась жалость к себе. Именно из-за нее я и села на холодную землю, заревев от обиды. Ну, вот кому приятно вдруг узнать, что парень, который ухаживает за тобой, на самом деле считает, что ты глупая, невоспитанная и еще черт его знает какая? А потом внезапно почувствовала легкое прикосновение, словно меня кто-то погладил. Я открыла глаза и увидела ветку, которая осторожно касалась моих волос, а напротив багровели все те же знакомые глаза, наполненные каким-то потусторонним светом.
– И не надо меня жалеть! – пробормотала обиженно.
– А я и не жалею, – ответил знакомый голос и снова успокаивающе погладил.
– Как думаешь, Николсон сказал про меня правду? Неужели именно такой я кажусь окружающим?
– Нет, – четко ответил Ар, а потом пояснил, – Ты действительно поступаешь иногда не осмотрительно и выглядишь при этом чуть наивно, но в том есть и своя прелесть. А опыт… что ж, – это дело наживное! И все у тебя еще впереди! Попробуй посмотреть на всю ситуацию с другой стороны: ты теперь знаешь правду, и впредь будешь более осторожной, доверяя не словам, а поступкам.
– Да, ты, конечно же, прав, – задумчиво проговорила я, утирая слезы, а затем спросила, – А как ты догадался, что сразу же после нашего разговора меня понесет нелегкая к Николсону?
– Я всего лишь просчитал наперед твою реакцию.
– Это что же я такая предсказуемая? – снова немного обиделась.
– Натуленька, ну как тебе помягче сказать? – ехидно протянуло дерево, безбожно переврав мое имя и превратив его в какую-то приторно сладкую конфетку.
– Не зови меня так больше, – пробурчала в ответ.
– Натуленочек, как хочу, так и называю, – усмехнулся мой таинственный собеседник.
– Ну, и гад же ты! – фыркнула я.
– Зато отвлек тебя.
– И на вопрос не ответил!
– Ладно! Предположить, что ты пойдешь к аспиранту, было легко. Моим словам ты, конечно же, не поверила, но подозрения все-таки появились. А так как ты – девушка решительная, вот и пошла лично выяснять, кто тебе соврал: он или я.
– Все верно, – тяжело вздохнула, вспоминая, как эта мысль пришла мне в голову.
– А потом послал тебе в помощь знакомого домового, чтобы поддержал в случае чего. Он же проявил еще и инициативу, решив открыть глаза на помощничка твоего уважаемого профессора Томпсона.
– Понятно, – задумчиво проговорила я, – И что теперь делать? Как узнать, чего они от меня хотят?
– Да есть тут кое-какие подозрения…
– Какие?! – тут же вскинулась я.
– Неопределенные, – громко заржало дерево, а потом спросило, – Ты мне лучше скажи-ка, дорогуша, когда это ты поседеть успела?
– Не называй…
И только тут до меня дошло, что сказал Ар.
– Как поседеть? Где? Я старею?! – испуганно посыпалось из меня.
– У тебя белая прядь появилась, а раньше ее не было, – заявило дерево и так внимательно уставилось на меня, что я даже поежилась.
«Готов и клещами вытягивать из тебя правду», – словно говорил всем своим видом Ар. Только напрасно он ожидал от меня объяснений, а вместо них получил снова новые вопросы.
– Но откуда? Как же так? Слушай, а ты часом не врешь? – недоверчиво произнесла я.
– А надо? – хмыкнуло дерево, – И вообще, дома в зеркало посмотришь или подружек спросишь.
Я озадаченно кивнула.
– А с аспирантом поступай, как знаешь: можешь дальше этот цирк продолжать, если, конечно же, своих нервов не жалко, а можешь и не встречаться с ним больше. Кстати, ты с кем-то делилась своей «душевной драмой»? – снова съехидничал Ар.
– Нет, – буркнула в ответ, – разве что с одним болтливым деревом.
– И что, даже подружкам ничего не сказала?
Я отрицательно покачала головой.
– А может еще кому проболталась, родственникам там каким-нибудь или родителям?
Покрутила пальцем у виска, что ж я совсем сумасшедшая, и пояснила:
– Нет у меня никого, кроме тетки и ее племянников, а с ними я – в контрах.
– А где родители?
– Нету! – рявкнула в ответ.
Терпеть не могу, когда касаются этой болезненной темы.
– Так и думал… так и думал… – пробормотал Ар, – Ладно, можешь идти, а мне поразмышлять надо.
– О чем?
– О том, что маленьким девочкам знать не положено, – ответил он, сев на своего любимого ехидного конька.
Я обиженно фыркнула и поплелась восвояси, бормоча по дороге все, что думаю про некоторых гадов, у которых явно завышено самомнение.
У себя в комнате я долго пыталась рассмотреть одинокую белую прядь волос, которая действительно обнаружилась на затылке. Естественно, эта новость жутко огорчила меня, и я решила, что при первой же возможности обязательно закрашу седину. В общем, за последнее время меня постигли одни разочарования, да и только…
Видеть мне в тот день никого не хотелось, разговаривать тем более, поэтому лекции я сегодня пропустила без зазрения совести, а вместо этого отправилась в кинотеатр, там-то уж точно меня никто не будет дергать. А уже из зала вышла спокойной и уверенной в себе. «Кто такой этот несчастный аспирант, чтобы я еще и переживала из-за него? Смазливая внешность, деньги, статус?! Вспомни, Ната, для тебя ведь это никогда не имело значения, так чего ты зацепилась за него? Самонадеянного, напыщенного, самовлюбленного… Разве такой тебе нужен?! Разве этого ты хотела? – я задавала вопросы самой себе и тут же на них и отвечала, – Нет! Мне нужны искренние, настоящие чувства, а не театральщина какая-то!» Я подняла голову, откидывая все лишнее, не нужное, тянущее вниз. Плечи расправились, подбородок вздернулся, и я гордо поплыла в Академию на последнюю лекцию. Будущих экзаменов ведь еще никто не отменял!
В аудитории я по-прежнему ловила любопытные, заинтересованные взгляды сокурсников, но больше они не нарушали моего хрупкого душевного равновесия, безболезненно слетая, как пожелтевшая листва с деревьев. «Завидуете, а сами не понимаете чему», – мысленно говорила я, глядя на знакомые лица. После лекции несколько студенток даже попытались расспросить меня, в каких отношениях я теперь состою с их любимым аспирантом, но мне удалось легко их остановить, сказав лишь, что он был и есть совершенно свободным, так что шанс попытать счастье они все еще не упустили. «Хотя сомневаюсь, что Николсон обратит и на них внимание», – подумала при этом. Ох, не спроста профессор так стелился перед ним, называет каким-то таинственным титулом «ваша светлость». Да… и загадок, и тайн вокруг них хоть отбавляй, но веет от всего этого только одними неприятностями.
После занятий я вышла из аудитории, собираясь заскочить в библиотеку, а потом вернуться в общежитие. Экзамены приближались, и подготовка к ним шла полным ходом. К сожалению, так просто осуществить свои планы мне не удалось, а все из-за Николсон, который ожидаемо околачивался у двери с огромным букетом цветов. «Не приму, – сразу же решила я, но затем, разглядев чудесные нежно-кремовые розы, все же передумала, – Ладно, иногда нужно потакать себе любимой!» А потому спокойно подошла к аспиранту и подхватила букет.
– Я так поняла, это мне! – заявила ему и потопала дальше по своим делам.
– Эй! Постой! Подожди! – закричал мне вслед этот обманщик.
Я развернулась. Ну, вот что бы такое сейчас обидное сделать? На встречу шли мои сокурсники Виктор и Селин, оба полные неудачники и недотепы, как ни посмотри. «Эх, была ни была!», – подумала я и рванула прямо к ним. А затем… затем решительно обняла одного и чмокнула в щеку другого, потом оглянулась на Николсона, прищурилась и ехидно усмехнулась, мол, ну, что, словил, думал, уже пала к твоим ногам? Да не тут-то было! Он уставился на меня широко раскрытыми глазами. И тут я совершила совсем уж несусветную вещь, показав ему язык, словно первоклашка какая-нибудь. Николсон еще больше выпучил глаза, и они стали у него круглыми-круглыми, как у обычной болотной жабы. Я тут же представила его квакающим как это земноводное и весело рассмеялась. Затем повернулась к ребятам. «Спасибо! Вы – классные!» – улыбнулась им и побежала дальше, помахивая из стороны в сторону огромным букетом. Я этот жаб болотный так и остался квакать посреди коридора. Ну, вот так ему и надо!
С того времени моя жизнь ни чуточки не изменилась, я продолжала игнорировать этого самовлюбленного напыщенного индюка и время от времени старалась понизить его самооценку, а он таскался за мной и все никак не мог поверить, что его чары больше не действуют. Секрет же крылся всего лишь в разочаровании, в результате которого этот герой Академии снова предстал в своем истинном свете. Кроме того, после моей выходки в коридоре, Виктор и Селин почему-то решили, что я испытываю к ним симпатию и стали за мной даже мило и ненавязчиво ухаживать: то сядут рядом, то материал по лекции объяснят, то книгу какую-нибудь жутко заумную притащат. Я не сопротивлялась этому, в конце концов ничего плохого в таких ухаживаниях нет, наоборот только одна сплошная польза для учебы получается.
Новая неожиданность произошло чуть позже, когда я пришла с зачеткой к самому профессору Томпсону.
– Дорогая, Наталия, как же я рад вас видеть, – начал он, добродушно улыбаясь.
Но мне тут же вспомнился подслушанный разговор и все стало на свои места.
– Вы ко мне на курсовую работу пришли? – продолжил он.
Только этого мне не хватало! Черт! Я даже успела забыть о его предложении.
– Я еще думаю, – поспешила ответить уже вслух.
– Тогда решайте скорее, – помрачнел преподаватель, – Я таких предложений всем подряд не делаю!
Это уж точно! Только таким дурочкам, от которых вам что-то нужно!
– Я понимаю, но у меня еще много и других предметов с интересными темами, – громко возразила в ответ.
– Вы, милая моя, в силу своей молодости и неопытности сильно ошибаетесь. Мой предмет один из самых важных и нужных, в нем так много еще нераскрытых граней, которые можно исследовать и исследовать.
«Это в синтаксисе и пунктуации то?» – скептически подумала я, но промолчала, не хотелось вступать в спор с тем, от кого зависела твоя оценка.
– А что у вас с Николсоном происходит? – неожиданно спросил господин Томпсон.
Я удивленно пожала плечами.
– Все хорошо.
А про себя подумала: «Только у него отдельно от меня, а у меня отдельно от него».
– Да? А он сказал совершенно противоположное.
– Неужели вы так близко общаетесь со своим подчиненным, что он доверяет вам даже такие подробности личной жизни? – деланно изумилась я.
Профессор важно надулся, а мне стало смешно.
– Да, это так, – произнес он.
– Ну, тогда зачем меня спрашивать, если вам давно все известно? – моя неугомонная натура не могла успокоится так просто, – И вообще, ставьте уже оценку в зачетку.
– А если не поставлю?! – заявил преподаватель.
– Тогда я обращусь в комиссию и пусть уж она решает, какой отметки я достойна, – выпалила в ответ.
Церемониться больше я категорически не желала. В конце концов сколько можно бояться и дрожать перед ним, не все в нашей Академии, к счастью, зависит от господина Говарда Томпсона.
Профессор, не ожидая от меня такой резкости, заморгал растерянно, потом надулся, я видела, как гневно сверкнул его взгляд и тут же погас. Господин Томпсон вполне успешно подавил в себе раздражение и молча поставил оценку, а затем, даже назвав меня очень старательной студенткой, пожелал удачи на прощанье и попросил обращаться к нему за помощью, если она, конечно же, потребуется.
Я вышла из кабинета в легком шоке. Столько всякого неприятного наговорила, а в ответ получила лишь комплименты. Интересно, это что же им нужно от меня, если оба готовы проглотить все?
– Ната, Наточка, подожди пожалуйста!
– И не подумаю! – фыркнула я, отбиваясь от настырного аспиранта, который уже успел достать до самых печенок.
Вот никогда не думала, что он может быть таким приставучим.
– Да, стой же ты! – и руки Николсона вцепились в меня.
Я вынужденно остановилась.
– Дорогой Ники, – торжественно начала свою речь, – Я не хочу и не буду с тобой встречаться! Ты мне не нравишься! Мы слишком разные и все такое прочее. Неужели я должна тебе все это объяснять?
– Не должна, но профессор…
– А ему можешь передать, что надоедать с курсовой тоже не нужно. Я сама прекрасно разберусь, у кого и на какую тему писать, – и досадливо поморщилась, вспоминая самое настоящее преследование, которое устроили эти двое.
– Наталия!
– Оставь меня в покое! – не выдержала наконец.
Молодой человек нахмурился, внимательно посмотрел на меня и произнес:
– Ладно! Раз я тебе настолько противен, то больше надоедать не стану.
– Ух! – облегченно выдохнула в ответ.
– Но если ты захочешь узнать о своих родителях, приходи сегодня вечером в кабинет к профессору.
Я растерянно заморгала, не ожидая такого поворота. Тема семьи всегда оставалась для меня довольно болезненной. А своих родителей я вообще не помнила.
– Но…
Мне хотелось возразить, крикнуть, что он врет и на самом деле ничего про них не знает. Однако Николсон прервал меня на полуслове:
– Послушай, Наталия, я не буду тебе сейчас ничего объяснять, просто приходи, и все. А там уже решишь, во что верить, а во что – нет, – и ушел, оставив меня одну.
Но долгожданное одиночество так и не принесло покоя. И теперь внутри непрестанно билось: родители… он что-то знает о моих родителях… хоть капля, хоть частичка правды… Я ведь их совсем не помнила, а фотографий у тетки почему-то не было. Вот и получилось так, что все эти годы в моем сердце и мыслях жили лишь фантазии: какими они могли быть, как выглядеть. Ну, разве теперь я могла упустить такой шанс, пусть даже совсем крошечный, и не пойти, не узнать о них хоть что-нибудь новое?! С другой стороны, я понимала, меня скорее всего ожидает ловушка. Вот черт! Надо срочно посоветоваться с Аром.
Сказано – сделано, я повернула к выходу и помчалась в парк.
Глава 5
– Как ты мог?! – орала я, – Почему вмешиваешься в мою жизнь?! Я сама решаю, в кого влюбляться, а в кого нет. Не позволю …
– Ну, ты и дура! – обиженно рявкнуло дерево и его глаза неожиданно погасли.
Я растерянно задрала голову вверх, но кроме голых ветвей больше ничего не разглядела.
– Эй! Эй! Я с кем разговариваю?! – снова крикнула куда-то в пустоту, но ответа не получила.
Ну, и ладно! Ну, и пожалуйста! Подумаешь!
Я тяжело вздохнула, гнев медленно стал угасать, скручиваясь и успокаиваясь, словно сытая змея, но зато на смену ему снова вернулась жалость к себе. Именно из-за нее я и села на холодную землю, заревев от обиды. Ну, вот кому приятно вдруг узнать, что парень, который ухаживает за тобой, на самом деле считает, что ты глупая, невоспитанная и еще черт его знает какая? А потом внезапно почувствовала легкое прикосновение, словно меня кто-то погладил. Я открыла глаза и увидела ветку, которая осторожно касалась моих волос, а напротив багровели все те же знакомые глаза, наполненные каким-то потусторонним светом.
– И не надо меня жалеть! – пробормотала обиженно.
– А я и не жалею, – ответил знакомый голос и снова успокаивающе погладил.
– Как думаешь, Николсон сказал про меня правду? Неужели именно такой я кажусь окружающим?
– Нет, – четко ответил Ар, а потом пояснил, – Ты действительно поступаешь иногда не осмотрительно и выглядишь при этом чуть наивно, но в том есть и своя прелесть. А опыт… что ж, – это дело наживное! И все у тебя еще впереди! Попробуй посмотреть на всю ситуацию с другой стороны: ты теперь знаешь правду, и впредь будешь более осторожной, доверяя не словам, а поступкам.
– Да, ты, конечно же, прав, – задумчиво проговорила я, утирая слезы, а затем спросила, – А как ты догадался, что сразу же после нашего разговора меня понесет нелегкая к Николсону?
– Я всего лишь просчитал наперед твою реакцию.
– Это что же я такая предсказуемая? – снова немного обиделась.
– Натуленька, ну как тебе помягче сказать? – ехидно протянуло дерево, безбожно переврав мое имя и превратив его в какую-то приторно сладкую конфетку.
– Не зови меня так больше, – пробурчала в ответ.
– Натуленочек, как хочу, так и называю, – усмехнулся мой таинственный собеседник.
– Ну, и гад же ты! – фыркнула я.
– Зато отвлек тебя.
– И на вопрос не ответил!
– Ладно! Предположить, что ты пойдешь к аспиранту, было легко. Моим словам ты, конечно же, не поверила, но подозрения все-таки появились. А так как ты – девушка решительная, вот и пошла лично выяснять, кто тебе соврал: он или я.
– Все верно, – тяжело вздохнула, вспоминая, как эта мысль пришла мне в голову.
– А потом послал тебе в помощь знакомого домового, чтобы поддержал в случае чего. Он же проявил еще и инициативу, решив открыть глаза на помощничка твоего уважаемого профессора Томпсона.
– Понятно, – задумчиво проговорила я, – И что теперь делать? Как узнать, чего они от меня хотят?
– Да есть тут кое-какие подозрения…
– Какие?! – тут же вскинулась я.
– Неопределенные, – громко заржало дерево, а потом спросило, – Ты мне лучше скажи-ка, дорогуша, когда это ты поседеть успела?
– Не называй…
И только тут до меня дошло, что сказал Ар.
– Как поседеть? Где? Я старею?! – испуганно посыпалось из меня.
– У тебя белая прядь появилась, а раньше ее не было, – заявило дерево и так внимательно уставилось на меня, что я даже поежилась.
«Готов и клещами вытягивать из тебя правду», – словно говорил всем своим видом Ар. Только напрасно он ожидал от меня объяснений, а вместо них получил снова новые вопросы.
– Но откуда? Как же так? Слушай, а ты часом не врешь? – недоверчиво произнесла я.
– А надо? – хмыкнуло дерево, – И вообще, дома в зеркало посмотришь или подружек спросишь.
Я озадаченно кивнула.
– А с аспирантом поступай, как знаешь: можешь дальше этот цирк продолжать, если, конечно же, своих нервов не жалко, а можешь и не встречаться с ним больше. Кстати, ты с кем-то делилась своей «душевной драмой»? – снова съехидничал Ар.
– Нет, – буркнула в ответ, – разве что с одним болтливым деревом.
– И что, даже подружкам ничего не сказала?
Я отрицательно покачала головой.
– А может еще кому проболталась, родственникам там каким-нибудь или родителям?
Покрутила пальцем у виска, что ж я совсем сумасшедшая, и пояснила:
– Нет у меня никого, кроме тетки и ее племянников, а с ними я – в контрах.
– А где родители?
– Нету! – рявкнула в ответ.
Терпеть не могу, когда касаются этой болезненной темы.
– Так и думал… так и думал… – пробормотал Ар, – Ладно, можешь идти, а мне поразмышлять надо.
– О чем?
– О том, что маленьким девочкам знать не положено, – ответил он, сев на своего любимого ехидного конька.
Я обиженно фыркнула и поплелась восвояси, бормоча по дороге все, что думаю про некоторых гадов, у которых явно завышено самомнение.
У себя в комнате я долго пыталась рассмотреть одинокую белую прядь волос, которая действительно обнаружилась на затылке. Естественно, эта новость жутко огорчила меня, и я решила, что при первой же возможности обязательно закрашу седину. В общем, за последнее время меня постигли одни разочарования, да и только…
Видеть мне в тот день никого не хотелось, разговаривать тем более, поэтому лекции я сегодня пропустила без зазрения совести, а вместо этого отправилась в кинотеатр, там-то уж точно меня никто не будет дергать. А уже из зала вышла спокойной и уверенной в себе. «Кто такой этот несчастный аспирант, чтобы я еще и переживала из-за него? Смазливая внешность, деньги, статус?! Вспомни, Ната, для тебя ведь это никогда не имело значения, так чего ты зацепилась за него? Самонадеянного, напыщенного, самовлюбленного… Разве такой тебе нужен?! Разве этого ты хотела? – я задавала вопросы самой себе и тут же на них и отвечала, – Нет! Мне нужны искренние, настоящие чувства, а не театральщина какая-то!» Я подняла голову, откидывая все лишнее, не нужное, тянущее вниз. Плечи расправились, подбородок вздернулся, и я гордо поплыла в Академию на последнюю лекцию. Будущих экзаменов ведь еще никто не отменял!
В аудитории я по-прежнему ловила любопытные, заинтересованные взгляды сокурсников, но больше они не нарушали моего хрупкого душевного равновесия, безболезненно слетая, как пожелтевшая листва с деревьев. «Завидуете, а сами не понимаете чему», – мысленно говорила я, глядя на знакомые лица. После лекции несколько студенток даже попытались расспросить меня, в каких отношениях я теперь состою с их любимым аспирантом, но мне удалось легко их остановить, сказав лишь, что он был и есть совершенно свободным, так что шанс попытать счастье они все еще не упустили. «Хотя сомневаюсь, что Николсон обратит и на них внимание», – подумала при этом. Ох, не спроста профессор так стелился перед ним, называет каким-то таинственным титулом «ваша светлость». Да… и загадок, и тайн вокруг них хоть отбавляй, но веет от всего этого только одними неприятностями.
После занятий я вышла из аудитории, собираясь заскочить в библиотеку, а потом вернуться в общежитие. Экзамены приближались, и подготовка к ним шла полным ходом. К сожалению, так просто осуществить свои планы мне не удалось, а все из-за Николсон, который ожидаемо околачивался у двери с огромным букетом цветов. «Не приму, – сразу же решила я, но затем, разглядев чудесные нежно-кремовые розы, все же передумала, – Ладно, иногда нужно потакать себе любимой!» А потому спокойно подошла к аспиранту и подхватила букет.
– Я так поняла, это мне! – заявила ему и потопала дальше по своим делам.
– Эй! Постой! Подожди! – закричал мне вслед этот обманщик.
Я развернулась. Ну, вот что бы такое сейчас обидное сделать? На встречу шли мои сокурсники Виктор и Селин, оба полные неудачники и недотепы, как ни посмотри. «Эх, была ни была!», – подумала я и рванула прямо к ним. А затем… затем решительно обняла одного и чмокнула в щеку другого, потом оглянулась на Николсона, прищурилась и ехидно усмехнулась, мол, ну, что, словил, думал, уже пала к твоим ногам? Да не тут-то было! Он уставился на меня широко раскрытыми глазами. И тут я совершила совсем уж несусветную вещь, показав ему язык, словно первоклашка какая-нибудь. Николсон еще больше выпучил глаза, и они стали у него круглыми-круглыми, как у обычной болотной жабы. Я тут же представила его квакающим как это земноводное и весело рассмеялась. Затем повернулась к ребятам. «Спасибо! Вы – классные!» – улыбнулась им и побежала дальше, помахивая из стороны в сторону огромным букетом. Я этот жаб болотный так и остался квакать посреди коридора. Ну, вот так ему и надо!
С того времени моя жизнь ни чуточки не изменилась, я продолжала игнорировать этого самовлюбленного напыщенного индюка и время от времени старалась понизить его самооценку, а он таскался за мной и все никак не мог поверить, что его чары больше не действуют. Секрет же крылся всего лишь в разочаровании, в результате которого этот герой Академии снова предстал в своем истинном свете. Кроме того, после моей выходки в коридоре, Виктор и Селин почему-то решили, что я испытываю к ним симпатию и стали за мной даже мило и ненавязчиво ухаживать: то сядут рядом, то материал по лекции объяснят, то книгу какую-нибудь жутко заумную притащат. Я не сопротивлялась этому, в конце концов ничего плохого в таких ухаживаниях нет, наоборот только одна сплошная польза для учебы получается.
Новая неожиданность произошло чуть позже, когда я пришла с зачеткой к самому профессору Томпсону.
– Дорогая, Наталия, как же я рад вас видеть, – начал он, добродушно улыбаясь.
Но мне тут же вспомнился подслушанный разговор и все стало на свои места.
– Вы ко мне на курсовую работу пришли? – продолжил он.
Только этого мне не хватало! Черт! Я даже успела забыть о его предложении.
– Я еще думаю, – поспешила ответить уже вслух.
– Тогда решайте скорее, – помрачнел преподаватель, – Я таких предложений всем подряд не делаю!
Это уж точно! Только таким дурочкам, от которых вам что-то нужно!
– Я понимаю, но у меня еще много и других предметов с интересными темами, – громко возразила в ответ.
– Вы, милая моя, в силу своей молодости и неопытности сильно ошибаетесь. Мой предмет один из самых важных и нужных, в нем так много еще нераскрытых граней, которые можно исследовать и исследовать.
«Это в синтаксисе и пунктуации то?» – скептически подумала я, но промолчала, не хотелось вступать в спор с тем, от кого зависела твоя оценка.
– А что у вас с Николсоном происходит? – неожиданно спросил господин Томпсон.
Я удивленно пожала плечами.
– Все хорошо.
А про себя подумала: «Только у него отдельно от меня, а у меня отдельно от него».
– Да? А он сказал совершенно противоположное.
– Неужели вы так близко общаетесь со своим подчиненным, что он доверяет вам даже такие подробности личной жизни? – деланно изумилась я.
Профессор важно надулся, а мне стало смешно.
– Да, это так, – произнес он.
– Ну, тогда зачем меня спрашивать, если вам давно все известно? – моя неугомонная натура не могла успокоится так просто, – И вообще, ставьте уже оценку в зачетку.
– А если не поставлю?! – заявил преподаватель.
– Тогда я обращусь в комиссию и пусть уж она решает, какой отметки я достойна, – выпалила в ответ.
Церемониться больше я категорически не желала. В конце концов сколько можно бояться и дрожать перед ним, не все в нашей Академии, к счастью, зависит от господина Говарда Томпсона.
Профессор, не ожидая от меня такой резкости, заморгал растерянно, потом надулся, я видела, как гневно сверкнул его взгляд и тут же погас. Господин Томпсон вполне успешно подавил в себе раздражение и молча поставил оценку, а затем, даже назвав меня очень старательной студенткой, пожелал удачи на прощанье и попросил обращаться к нему за помощью, если она, конечно же, потребуется.
Я вышла из кабинета в легком шоке. Столько всякого неприятного наговорила, а в ответ получила лишь комплименты. Интересно, это что же им нужно от меня, если оба готовы проглотить все?
Глава 6
– Ната, Наточка, подожди пожалуйста!
– И не подумаю! – фыркнула я, отбиваясь от настырного аспиранта, который уже успел достать до самых печенок.
Вот никогда не думала, что он может быть таким приставучим.
– Да, стой же ты! – и руки Николсона вцепились в меня.
Я вынужденно остановилась.
– Дорогой Ники, – торжественно начала свою речь, – Я не хочу и не буду с тобой встречаться! Ты мне не нравишься! Мы слишком разные и все такое прочее. Неужели я должна тебе все это объяснять?
– Не должна, но профессор…
– А ему можешь передать, что надоедать с курсовой тоже не нужно. Я сама прекрасно разберусь, у кого и на какую тему писать, – и досадливо поморщилась, вспоминая самое настоящее преследование, которое устроили эти двое.
– Наталия!
– Оставь меня в покое! – не выдержала наконец.
Молодой человек нахмурился, внимательно посмотрел на меня и произнес:
– Ладно! Раз я тебе настолько противен, то больше надоедать не стану.
– Ух! – облегченно выдохнула в ответ.
– Но если ты захочешь узнать о своих родителях, приходи сегодня вечером в кабинет к профессору.
Я растерянно заморгала, не ожидая такого поворота. Тема семьи всегда оставалась для меня довольно болезненной. А своих родителей я вообще не помнила.
– Но…
Мне хотелось возразить, крикнуть, что он врет и на самом деле ничего про них не знает. Однако Николсон прервал меня на полуслове:
– Послушай, Наталия, я не буду тебе сейчас ничего объяснять, просто приходи, и все. А там уже решишь, во что верить, а во что – нет, – и ушел, оставив меня одну.
Но долгожданное одиночество так и не принесло покоя. И теперь внутри непрестанно билось: родители… он что-то знает о моих родителях… хоть капля, хоть частичка правды… Я ведь их совсем не помнила, а фотографий у тетки почему-то не было. Вот и получилось так, что все эти годы в моем сердце и мыслях жили лишь фантазии: какими они могли быть, как выглядеть. Ну, разве теперь я могла упустить такой шанс, пусть даже совсем крошечный, и не пойти, не узнать о них хоть что-нибудь новое?! С другой стороны, я понимала, меня скорее всего ожидает ловушка. Вот черт! Надо срочно посоветоваться с Аром.
Сказано – сделано, я повернула к выходу и помчалась в парк.
