Бегум был прав. Мой дорогой читатель, если бы люди не усвоили этот закон, они бы не выжили в те жестокие, первобытные времена. Впрочем, и в наше время забывать об этом не следует.
Друзья подоспели вовремя. Меткие стрелы разили свирепых зверей. Мамонтенок, первобытно взревев, проткнул копьем вожака стаи. Визжа от ужаса и боли, волки бросились врассыпную. Те, что еще могли убежать.
Шаман был еще жив. Он лежал на снегу, и горячая кровь расплывалась вокруг его тела алым цветком.
Острой гранью каменного ножа Бегум отрезал от скроенной Нежной Лилией шубы длинную полосу и перевязал кровоточащую рану шамана.
– Эх, как бы сейчас пригодился отцовский гербарий! Сколько там было целебных растений… Жаль, что он уничтожен.
– В моем вылиффе есть нувные твавы, – сдерживая хриплое дыхание, прошептал шепелявый шаман.
Ребята переглянулись.
– Жилище далеко, а вокруг уже стемнело. Придется дождаться утра, – вздохнул Премудрый Сурок.
– До утра шаман не дотянет. Рана серьезная, – мрачно возразил Бегум.
– А если воспользоваться магией? – неуверенно предложил Мамонтенок. – Путь шаман перенесет нас по воздуху… Ну, с помощью Ветра…
– Опять ты цепляешься за небылицы! – фыркнул Сурок. – Предложи еще принести жертву Духу болезни, чтобы он отступил.
– Если это поможет, могу и принести, – серьезно возразил Мамонтенок.
Ребята уставились на шамана, понимая, что сейчас получат ответ на главнейший вопрос: обладает ли Говорящий-С-Ветром могуществом, в котором пытался уверить целое племя?
Шаман долго молчал. Наконец, губы его шевельнулись:
– Не помовет, – едва слышно прошептал он.
– Как же так, почтеннейший? – начал с сарказмом Премудрый Сурок. – А люди Соленой Звезды полагают, что…
– Подожди, – перебил друга Бегум. – Человек умирает. Поговорить можно будет потом. Если удастся его спасти.
Темная ночь неохотно попятилась, открывая дорогу трем мальчикам, осмелившимся нарушить ее покой. Сурок освещал путь с помощью факела, сделанного из смолистой сосновой ветки. Бегум с Мамонтенком несли стонущего от боли шамана.
– Так не годится, – пропыхтел на привале Без-Кулака. – Его сильно качает, и каждое движение причиняет лишние муки. Лучше я понесу его сам.
– Шутишь? – охнул Сурок. – До холма еще идти и идти!
– Я справлюсь.
И могучий Мамонтенок снова двинулся в путь, взвалив раненого на свою широкую спину.
В покосившемся жилище на вершине продуваемого всеми ветрами холма было тесно. Бегум, Сурок, Мамонтенок, Облачко, Красотуля, а так же сумевший восстановить доверие товарищей Репей сгрудились у постели шамана. Неуклюжий богатырь Мамонтенок то и дело задевал спиной натянутые на шесты «стены» из шкур.
– Лучше не шевелись, а то это сооружение рухнет нам на головы, – ворчал Премудрый Сурок.
Раны Говорящего-С-Ветром перевязали, обработав лекарственными растениями. В Неприкосновенном углу, под ритуальными принадлежностями (вроде черепа дикобраза, столь уважаемого Крикливой Брусничкой) ребята обнаружили почти все наиболее ценные экспонаты школьного гербария.
– Думаю, он поправится, – удовлетворенно говорил Бегум, передавая Красотуле приготовленные смеси. – Это будем накладывать под повязку, а настойку он выпьет, когда очнется…
Друзья помогали Бегуму в меру сил. Лишь Облачко сидела в стороне, бледная и напряженная. Ни к чему не прикасалась, и вообще не произносила ни слова.
Бегум озабоченно поглядывал в ее сторону, но спросить ни о чем не решался.
Наконец, веки больного дрогнули, глаза приоткрылись. Он застонал, морщась от боли, забормотал что-то неразборчиво…
– Настойку! – скомандовал Бегум.
Шаману помогли приподняться в постели из шкур, дали выпить лекарство. Говорящий-С-Ветром был очень слаб, но сознание к нему возвратилось.
Откинувшись на шкуры, шаман обвел глазами ребят.
– Вы фпасли меня… Благодавю.
Облачко рванулась вперед:
– Да, спасли. Вас спас тот, кого вы пытались убить. И я не могу понять, зачем он это сделал.
Бегум попытался вмешаться, но девочку было не остановить:
– Вы хотели уничтожить школу! Вы подстраивали неприятности, разорили меловую пещеру, а потом столкнули Бегума в воду! Зачем вы это делали?
– Я долвен хванить твадиции. Это пведназначение фамана…
– Да вы вообще не шаман! Полый обманщик, морочащий людям головы. Даже магический бубен, и тот у вас не настоящий!
Шаман побледнел и закрыл глаза.
– Ага, нечего возразить? Мальчики рисковали жизнью, чтобы вас спасти. Но я думаю, вы этого не заслуживаете.
– Ты такая грозная, – пискнула Красотуля, глядя на разошедшуюся подругу.
– Говорящий-С-Ветром обязан признаться в своих преступлениях, – поддержал Облачко Премудрый Сурок. – И все наше племя должно об этом узнать.
– Ну, фто ж… Вы пвавы, – глухо молвил шаман. – Я обманфик. Выфлуфайте мою ифтовию.
История шепелявого шамана
В юности Говорящий-С-Ветром обладал всеми качествами, необходимыми для того, чтобы стать по-настоящему могущественным шаманом. Даже врожденная шепелявость не могла этому помешать. Долгие годы учения, упорство и самоотверженность во имя великого Предназначения приблизили его к постижению тайн, открывающихся лишь посвященным.
И однажды Наставник сказал ему:
– Ты готов. Я вижу тебя во главе сильного племени. Ты станешь оберегать его от бед и болезней, отстаивать интересы людей пред духами и божествами, храня древние традиции предков. Отправляйся же в путь. Тебе предстоит найти Священное Дерево, чтобы смастерить магический бубен. Тогда ты сможешь начать свое служение.
Наставник объяснил, что жизнь в Священные Деревья вдувают духи умерших. Они находят пристанище в раскидистых кронах, и когда ветер колышет ветви, можно услышать их голоса.
Обод своего бубна Говорящий-С-Ветром должен был смастерить из древней секвойи. Когда-то эти деревья встречались достаточно часто, но потом стали попадаться все реже и реже. В наше с тобой время, мой дорогой современный читатель, секвойи произрастают лишь в Северной Америке, близ берегов Тихого океана. Древние гиганты достигают высоты более 110 метров, и возраст самого старого из растущих ныне деревьев составляет, по мнению ученых, более трех с половиной тысяч лет.
Долго искал Говорящий-С-Ветром Священное Дерево. А еще дольше делал магический бубен… Наконец, все было готово. Вскинул Говорящий-С-Ветром свой бубен над головой. Откликнулся тот гулкой дрожью, призывая могущественных духов, дабы провели они отважного через последние испытания перед принятием посвящения…
И вот уже новоявленный шаман, счастливый и воодушевленный, спешит в родные края, к ожидающему его возвращения племени. Поднимается по склону горы, к перевалу. Все выше и выше. Далеко внизу осталось Священное дерево. Скоро бросит он прощальный взгляд на зеленую крону, и начнет спуск к покрытой лесами долине.
Но внезапно послышался оглушительный рев. На тропу перед шаманом выступил шерстистый носорог. А надо сказать, носороги – что первобытные, что современные – не отличаются кротостью нрава.
Взъярился потревоженный зверь, погнался за Говорящим-С-Ветром. Того гляди, настигнет, рогом крепким подцепит, ногами пудовыми на смерть затопчет… Тропа узкая, справа обрыв, слева скалы вздымаются отвесной стеной. Топот зверя все ближе, горячее дыхание уже касается спины.
Испугался шаман. Обернулся, да и швырнул в чудище то, что было в руках.
А в руках у него был магический бубен…
Бубен зверю прямо на острый рог нацепился. Тот остановился, головой мотает, ревет, никак высвободиться не может. Шаман воспользовался моментом, да по скале повыше вскарабкался, чтобы носорог его не достал.
Зверь в ярости мечется, ничего вокруг не замечает. Наскочил на огромный валун, столкнул его с места. Полетел валун вниз, покатился, за собой другие камни увлекая. Задрожала гора, загремела. Такого обвала в этих краях никто прежде не видывал.
И обрушилась вся мощь камнепада прямо на дерево. Священное Дерево, крона которого виднелась внизу. Древний ствол переломился. Искалеченные ветви смешались с камнями.
А шерстистый носорог стряхнул с рога обломки магического бубна. Победно взревел. И отправился восвояси.
Дрожа от пережитого потрясения, поспешил Говорящий-С-Ветром вниз. Не сберег он свой магический бубен! Хуже того: по его вине погибло Священно Дерево! О, нет такому прощения. Отвернутся от него покровители-духи. Не сможет он теперь быть шаманом…
Долго горевал он над погибшей секвойей. Наконец, поднялся и побрел, сам не зная, куда. Что теперь делать? Как жить? Неужели пропадут зря годы учения, никому не понадобятся все его знания? А ведь как он мечтал жить в почете и уважении, принося пользу родимому племени!
«Почему я не погиб? – размышлял Говорящий-С-Ветром. – Бубен спас меня. Значит, была на то воля богов. Моя жизнь для чего-то нужна!»
И решил Говорящий-С-Ветром не рассказывать никому о том, что случилось. Вырезал бубен из древнего дуба, да явился к родимому племени.
Начал проводить ритуальные обряды. Застращал всех, внушил к себе трепетное почтение. Да только духи его наказали. Лишили своего покровительства. Не дали магической силы.
И вовсе не потому, что был шаман шепеляв. Он нарушил священное правило.
– Да, это многое объясняет, – протянул Премудрый Сурок, выслушав длинный рассказ Говорящего-С-Ветром.
– Но вовсе не означает, что мы должны его простить, – веско сказала непримиримая Облачко.
Шаман пристально посмотрел на девочку:
– Да, я тебя понимаю. Но, кавется, знаю, как могу зафлувыть пвоффение.
Он перевел взгляд на Бегума:
– Мальфик, хотевфий летать! Ты фпас меня, фотя я тебя чуть не погубил. Твой вазум могуч, а дуфа благовводна. Я фочу ифкупить фвою вину. И подавю тебе…
– Череп дикобраза? Или кости летучей мыши? – насмешливо перебил Премудрый Сурок.
– Нет, – ничуть не смутился шаман. – Мое науфное отквытие.
– Научное? Открытие?! – не смог удержаться от смеха Сурок, и остальные захохотали вместе с ним. Не обращая на ребят ни капли внимания, шаман продолжал, обращаясь к Бегуму:
– Фочешь ли ты увнать, как я вевнул вефну?
– Да. Очень! – воскликнул Бегум.
– Ф этом нет магии. Одни науфные набвюдения. Пвости меня, мальфик ф больфою дуфой! Ты мефтаефь поднятфа в небо? Так увнай о пвивычках небефных фветил…
– Он врет, все время врет! – не выдержала Облачко. – Хочет, чтобы мы его продолжали лечить. А когда поправится, снова сотворит какую-нибудь пакость!
– Но он готов исправиться, – возразил Бегум. – Разве не стоит простить того, кто признал себя виноватым?
– Ты слишком доверчив, – горестно покачала головой девочка. – За все преступления, что совершил шепелявый шаман, он заслужил самое строгое наказание. Смерть!
Красотуля испуганно охнула.
– Не знал, что ты так жестока, – медленно проговорил Бегум.
Облачко вспыхнула:
– Жестока? Я просто… просто…
Быстро вскочив, она выбежала на улицу.
– Она просто хотела всех защитить, – прошептала Красотуля. – Это так… понятно!
Говорящий-С-Ветром сдержал свое обещание. Друзья продолжали лечить раны шамана, а он постепенно рассказал обо всем, что заметил и сумел объяснить с тех пор, как поселился на вершине одинокого, продуваемого всеми ветрами холма.
Задумчивое Облачко очень обиделась на Бегума. Она всеми силами старалась его избегать. И в жилище шамана, конечно же, больше не показывалась. Впрочем, обо всем, что там происходит, она знала и так: и Красотуля, и Сурок, и, конечно же, Зоркий Репей наперебой делились рассказами. Лишь силач Мамонтенок предпочитал помолчать. Он никогда не был болтливым.
Бегум очень переживал из-за ссоры.
– Поговорил бы ты с Облачком, – советовала другу Красотуля.
– Я пытался. Она сама не хочет со мной разговаривать!
– Ерунда, как повторяют старейшины: «Ветер дунет – следы заметет», – беспечно посмеивался Премудрый Сурок. – Скоро вы и не вспомните, что умудрились поссориться. Объясни-ка мне лучше, дружище, о чем толковал нам вчера шепелявый шаман? Лично я ничего не понял.
Да, мой дорогой современный читатель, в те далекие первобытные времена объяснения Говорящего-С-Ветром было непросто понять. Ведь он делился астрономическими наблюдениями!
Когда горе-шаман, уйдя из родного племени, поселился на вершине продуваемого всеми ветрами холма, стало ему очень одиноко. На людей шаман обижался. С духами пообщаться не мог – в результате истории с носорогом были обижены они.
Что же ему оставалось? Выходил шаман на порог своего первобытного жилища и смотрел в тоске на окрестности. Да что толку смотреть, если ничего вокруг не меняется?
Особенно грустно бывало по ночам. В родовой-то пещере в это время все у огня толкутся, шум стоит, гвалт, охотники друг перед другом дневными подвигами хвастаются, старейшины бурчат, младенцы пищат… Хорошо! А вокруг продуваемого всеми ветрами холма разве что звезды могут собраться.
Стал шаман от тоски имена звездам давать. Научился их различать, чтобы потом знакомых на необъятном небе выискивать, придумал объединить их в созвездия. Лишенный возможности участвовать в жизни родного племени, наблюдать стал за отношениями небесных светил.
И оказалось, что жизнь их на удивление интересна! Не сидят они на одном месте. По небу перемещаются. Да по-разному – кто так, кто иначе… Большинство звезд отличаются постоянством: из ночи в ночь над одним и тем же местом земли восходят, совершают привычное путешествие, да в одном и том же месте к утру исчезают. Но есть и «блуждающие звезды», своенравные. Их Говорящий-С-Ветром прозвал «планетами».
Самой непоседливой оказалась Луна. То, что она любит менять свою форму, знает каждый ребенок. Но и среди звезд на одном месте ей не сидится. Если в какую-то ночь держалась Луна близ клешни небесного Рака, то вернется она к этому месту лишь через 27–28 дней! А чтобы растаять, а потом снова стать ровной и круглой, ей требуется еще больше времени: 29–30 дней. Спасибо Умничке, что изобрела математику, шаман сумел все подсчитать!
Но самое могущественное светило на небе – это, конечно, Солнце. Стал шаман и за ним приглядывать. И обнаружил, что место, где Солнце восходит над горизонтом, каждый день немного меняется. То оно вставало над самой рекой, потом начало путешествие по лесу, продвигаясь к опушке, а когда средь зимы дни стали совсем короткими, выбрало себе место над одиноким, искривленным деревом – таким же одиноким, как шепелявый шаман – и несколько зорь никуда не смещалось.
Немного передохнув, вскоре Солнце снова тронулось в путь, удаляясь от дерева с каждым восходом. И увидел шаман, что сил у светила прибавилось: каждый день оно стало взбираться на небо все выше и выше! Понял тогда Говорящий-С-Ветром, что дело идет к весне. И решил новыми знаниями воспользоваться. Больше-то никто из людей Соленой Звезды за движением Солнца не наблюдал!
Объявил Говорящий-С-Ветром, что способен влиять на само Солнце. Совершил эффектный обряд. А Солнце всего лишь продолжало свой путь. Дни удлинялись, и вскоре это заметил каждый. Поверили люди племени Соленой Звезды, что обладает шаман могуществом. Решили – это он вернул Солнышку силу, убедил весну возвратиться. Но Говорящий-С-Ветром всего лишь поймал нужный момент для обмана.
Воодушевился шаман. Продолжил свои наблюдения с еще большим рвением. Теперь-то он радовался, что племя перестало кочевать, осев жить на одном месте. Если Солнце отдыхает у искривленного дерева посреди каждой зимы, он получит небывалую власть над умами людей, каждый год «возвращая» весну!
Друзья подоспели вовремя. Меткие стрелы разили свирепых зверей. Мамонтенок, первобытно взревев, проткнул копьем вожака стаи. Визжа от ужаса и боли, волки бросились врассыпную. Те, что еще могли убежать.
Шаман был еще жив. Он лежал на снегу, и горячая кровь расплывалась вокруг его тела алым цветком.
Острой гранью каменного ножа Бегум отрезал от скроенной Нежной Лилией шубы длинную полосу и перевязал кровоточащую рану шамана.
– Эх, как бы сейчас пригодился отцовский гербарий! Сколько там было целебных растений… Жаль, что он уничтожен.
– В моем вылиффе есть нувные твавы, – сдерживая хриплое дыхание, прошептал шепелявый шаман.
Ребята переглянулись.
– Жилище далеко, а вокруг уже стемнело. Придется дождаться утра, – вздохнул Премудрый Сурок.
– До утра шаман не дотянет. Рана серьезная, – мрачно возразил Бегум.
– А если воспользоваться магией? – неуверенно предложил Мамонтенок. – Путь шаман перенесет нас по воздуху… Ну, с помощью Ветра…
– Опять ты цепляешься за небылицы! – фыркнул Сурок. – Предложи еще принести жертву Духу болезни, чтобы он отступил.
– Если это поможет, могу и принести, – серьезно возразил Мамонтенок.
Ребята уставились на шамана, понимая, что сейчас получат ответ на главнейший вопрос: обладает ли Говорящий-С-Ветром могуществом, в котором пытался уверить целое племя?
Шаман долго молчал. Наконец, губы его шевельнулись:
– Не помовет, – едва слышно прошептал он.
– Как же так, почтеннейший? – начал с сарказмом Премудрый Сурок. – А люди Соленой Звезды полагают, что…
– Подожди, – перебил друга Бегум. – Человек умирает. Поговорить можно будет потом. Если удастся его спасти.
Темная ночь неохотно попятилась, открывая дорогу трем мальчикам, осмелившимся нарушить ее покой. Сурок освещал путь с помощью факела, сделанного из смолистой сосновой ветки. Бегум с Мамонтенком несли стонущего от боли шамана.
– Так не годится, – пропыхтел на привале Без-Кулака. – Его сильно качает, и каждое движение причиняет лишние муки. Лучше я понесу его сам.
– Шутишь? – охнул Сурок. – До холма еще идти и идти!
– Я справлюсь.
И могучий Мамонтенок снова двинулся в путь, взвалив раненого на свою широкую спину.
В покосившемся жилище на вершине продуваемого всеми ветрами холма было тесно. Бегум, Сурок, Мамонтенок, Облачко, Красотуля, а так же сумевший восстановить доверие товарищей Репей сгрудились у постели шамана. Неуклюжий богатырь Мамонтенок то и дело задевал спиной натянутые на шесты «стены» из шкур.
– Лучше не шевелись, а то это сооружение рухнет нам на головы, – ворчал Премудрый Сурок.
Раны Говорящего-С-Ветром перевязали, обработав лекарственными растениями. В Неприкосновенном углу, под ритуальными принадлежностями (вроде черепа дикобраза, столь уважаемого Крикливой Брусничкой) ребята обнаружили почти все наиболее ценные экспонаты школьного гербария.
– Думаю, он поправится, – удовлетворенно говорил Бегум, передавая Красотуле приготовленные смеси. – Это будем накладывать под повязку, а настойку он выпьет, когда очнется…
Друзья помогали Бегуму в меру сил. Лишь Облачко сидела в стороне, бледная и напряженная. Ни к чему не прикасалась, и вообще не произносила ни слова.
Бегум озабоченно поглядывал в ее сторону, но спросить ни о чем не решался.
Наконец, веки больного дрогнули, глаза приоткрылись. Он застонал, морщась от боли, забормотал что-то неразборчиво…
– Настойку! – скомандовал Бегум.
Шаману помогли приподняться в постели из шкур, дали выпить лекарство. Говорящий-С-Ветром был очень слаб, но сознание к нему возвратилось.
Откинувшись на шкуры, шаман обвел глазами ребят.
– Вы фпасли меня… Благодавю.
Облачко рванулась вперед:
– Да, спасли. Вас спас тот, кого вы пытались убить. И я не могу понять, зачем он это сделал.
Бегум попытался вмешаться, но девочку было не остановить:
– Вы хотели уничтожить школу! Вы подстраивали неприятности, разорили меловую пещеру, а потом столкнули Бегума в воду! Зачем вы это делали?
– Я долвен хванить твадиции. Это пведназначение фамана…
– Да вы вообще не шаман! Полый обманщик, морочащий людям головы. Даже магический бубен, и тот у вас не настоящий!
Шаман побледнел и закрыл глаза.
– Ага, нечего возразить? Мальчики рисковали жизнью, чтобы вас спасти. Но я думаю, вы этого не заслуживаете.
– Ты такая грозная, – пискнула Красотуля, глядя на разошедшуюся подругу.
– Говорящий-С-Ветром обязан признаться в своих преступлениях, – поддержал Облачко Премудрый Сурок. – И все наше племя должно об этом узнать.
– Ну, фто ж… Вы пвавы, – глухо молвил шаман. – Я обманфик. Выфлуфайте мою ифтовию.
История шепелявого шамана
В юности Говорящий-С-Ветром обладал всеми качествами, необходимыми для того, чтобы стать по-настоящему могущественным шаманом. Даже врожденная шепелявость не могла этому помешать. Долгие годы учения, упорство и самоотверженность во имя великого Предназначения приблизили его к постижению тайн, открывающихся лишь посвященным.
И однажды Наставник сказал ему:
– Ты готов. Я вижу тебя во главе сильного племени. Ты станешь оберегать его от бед и болезней, отстаивать интересы людей пред духами и божествами, храня древние традиции предков. Отправляйся же в путь. Тебе предстоит найти Священное Дерево, чтобы смастерить магический бубен. Тогда ты сможешь начать свое служение.
Наставник объяснил, что жизнь в Священные Деревья вдувают духи умерших. Они находят пристанище в раскидистых кронах, и когда ветер колышет ветви, можно услышать их голоса.
Обод своего бубна Говорящий-С-Ветром должен был смастерить из древней секвойи. Когда-то эти деревья встречались достаточно часто, но потом стали попадаться все реже и реже. В наше с тобой время, мой дорогой современный читатель, секвойи произрастают лишь в Северной Америке, близ берегов Тихого океана. Древние гиганты достигают высоты более 110 метров, и возраст самого старого из растущих ныне деревьев составляет, по мнению ученых, более трех с половиной тысяч лет.
Долго искал Говорящий-С-Ветром Священное Дерево. А еще дольше делал магический бубен… Наконец, все было готово. Вскинул Говорящий-С-Ветром свой бубен над головой. Откликнулся тот гулкой дрожью, призывая могущественных духов, дабы провели они отважного через последние испытания перед принятием посвящения…
И вот уже новоявленный шаман, счастливый и воодушевленный, спешит в родные края, к ожидающему его возвращения племени. Поднимается по склону горы, к перевалу. Все выше и выше. Далеко внизу осталось Священное дерево. Скоро бросит он прощальный взгляд на зеленую крону, и начнет спуск к покрытой лесами долине.
Но внезапно послышался оглушительный рев. На тропу перед шаманом выступил шерстистый носорог. А надо сказать, носороги – что первобытные, что современные – не отличаются кротостью нрава.
Взъярился потревоженный зверь, погнался за Говорящим-С-Ветром. Того гляди, настигнет, рогом крепким подцепит, ногами пудовыми на смерть затопчет… Тропа узкая, справа обрыв, слева скалы вздымаются отвесной стеной. Топот зверя все ближе, горячее дыхание уже касается спины.
Испугался шаман. Обернулся, да и швырнул в чудище то, что было в руках.
А в руках у него был магический бубен…
Бубен зверю прямо на острый рог нацепился. Тот остановился, головой мотает, ревет, никак высвободиться не может. Шаман воспользовался моментом, да по скале повыше вскарабкался, чтобы носорог его не достал.
Зверь в ярости мечется, ничего вокруг не замечает. Наскочил на огромный валун, столкнул его с места. Полетел валун вниз, покатился, за собой другие камни увлекая. Задрожала гора, загремела. Такого обвала в этих краях никто прежде не видывал.
И обрушилась вся мощь камнепада прямо на дерево. Священное Дерево, крона которого виднелась внизу. Древний ствол переломился. Искалеченные ветви смешались с камнями.
А шерстистый носорог стряхнул с рога обломки магического бубна. Победно взревел. И отправился восвояси.
Дрожа от пережитого потрясения, поспешил Говорящий-С-Ветром вниз. Не сберег он свой магический бубен! Хуже того: по его вине погибло Священно Дерево! О, нет такому прощения. Отвернутся от него покровители-духи. Не сможет он теперь быть шаманом…
Долго горевал он над погибшей секвойей. Наконец, поднялся и побрел, сам не зная, куда. Что теперь делать? Как жить? Неужели пропадут зря годы учения, никому не понадобятся все его знания? А ведь как он мечтал жить в почете и уважении, принося пользу родимому племени!
«Почему я не погиб? – размышлял Говорящий-С-Ветром. – Бубен спас меня. Значит, была на то воля богов. Моя жизнь для чего-то нужна!»
И решил Говорящий-С-Ветром не рассказывать никому о том, что случилось. Вырезал бубен из древнего дуба, да явился к родимому племени.
Начал проводить ритуальные обряды. Застращал всех, внушил к себе трепетное почтение. Да только духи его наказали. Лишили своего покровительства. Не дали магической силы.
И вовсе не потому, что был шаман шепеляв. Он нарушил священное правило.
– Да, это многое объясняет, – протянул Премудрый Сурок, выслушав длинный рассказ Говорящего-С-Ветром.
– Но вовсе не означает, что мы должны его простить, – веско сказала непримиримая Облачко.
Шаман пристально посмотрел на девочку:
– Да, я тебя понимаю. Но, кавется, знаю, как могу зафлувыть пвоффение.
Он перевел взгляд на Бегума:
– Мальфик, хотевфий летать! Ты фпас меня, фотя я тебя чуть не погубил. Твой вазум могуч, а дуфа благовводна. Я фочу ифкупить фвою вину. И подавю тебе…
– Череп дикобраза? Или кости летучей мыши? – насмешливо перебил Премудрый Сурок.
– Нет, – ничуть не смутился шаман. – Мое науфное отквытие.
– Научное? Открытие?! – не смог удержаться от смеха Сурок, и остальные захохотали вместе с ним. Не обращая на ребят ни капли внимания, шаман продолжал, обращаясь к Бегуму:
– Фочешь ли ты увнать, как я вевнул вефну?
– Да. Очень! – воскликнул Бегум.
– Ф этом нет магии. Одни науфные набвюдения. Пвости меня, мальфик ф больфою дуфой! Ты мефтаефь поднятфа в небо? Так увнай о пвивычках небефных фветил…
– Он врет, все время врет! – не выдержала Облачко. – Хочет, чтобы мы его продолжали лечить. А когда поправится, снова сотворит какую-нибудь пакость!
– Но он готов исправиться, – возразил Бегум. – Разве не стоит простить того, кто признал себя виноватым?
– Ты слишком доверчив, – горестно покачала головой девочка. – За все преступления, что совершил шепелявый шаман, он заслужил самое строгое наказание. Смерть!
Красотуля испуганно охнула.
– Не знал, что ты так жестока, – медленно проговорил Бегум.
Облачко вспыхнула:
– Жестока? Я просто… просто…
Быстро вскочив, она выбежала на улицу.
– Она просто хотела всех защитить, – прошептала Красотуля. – Это так… понятно!
Глава 17. Звезда Каникулос
Говорящий-С-Ветром сдержал свое обещание. Друзья продолжали лечить раны шамана, а он постепенно рассказал обо всем, что заметил и сумел объяснить с тех пор, как поселился на вершине одинокого, продуваемого всеми ветрами холма.
Задумчивое Облачко очень обиделась на Бегума. Она всеми силами старалась его избегать. И в жилище шамана, конечно же, больше не показывалась. Впрочем, обо всем, что там происходит, она знала и так: и Красотуля, и Сурок, и, конечно же, Зоркий Репей наперебой делились рассказами. Лишь силач Мамонтенок предпочитал помолчать. Он никогда не был болтливым.
Бегум очень переживал из-за ссоры.
– Поговорил бы ты с Облачком, – советовала другу Красотуля.
– Я пытался. Она сама не хочет со мной разговаривать!
– Ерунда, как повторяют старейшины: «Ветер дунет – следы заметет», – беспечно посмеивался Премудрый Сурок. – Скоро вы и не вспомните, что умудрились поссориться. Объясни-ка мне лучше, дружище, о чем толковал нам вчера шепелявый шаман? Лично я ничего не понял.
Да, мой дорогой современный читатель, в те далекие первобытные времена объяснения Говорящего-С-Ветром было непросто понять. Ведь он делился астрономическими наблюдениями!
Когда горе-шаман, уйдя из родного племени, поселился на вершине продуваемого всеми ветрами холма, стало ему очень одиноко. На людей шаман обижался. С духами пообщаться не мог – в результате истории с носорогом были обижены они.
Что же ему оставалось? Выходил шаман на порог своего первобытного жилища и смотрел в тоске на окрестности. Да что толку смотреть, если ничего вокруг не меняется?
Особенно грустно бывало по ночам. В родовой-то пещере в это время все у огня толкутся, шум стоит, гвалт, охотники друг перед другом дневными подвигами хвастаются, старейшины бурчат, младенцы пищат… Хорошо! А вокруг продуваемого всеми ветрами холма разве что звезды могут собраться.
Стал шаман от тоски имена звездам давать. Научился их различать, чтобы потом знакомых на необъятном небе выискивать, придумал объединить их в созвездия. Лишенный возможности участвовать в жизни родного племени, наблюдать стал за отношениями небесных светил.
И оказалось, что жизнь их на удивление интересна! Не сидят они на одном месте. По небу перемещаются. Да по-разному – кто так, кто иначе… Большинство звезд отличаются постоянством: из ночи в ночь над одним и тем же местом земли восходят, совершают привычное путешествие, да в одном и том же месте к утру исчезают. Но есть и «блуждающие звезды», своенравные. Их Говорящий-С-Ветром прозвал «планетами».
Самой непоседливой оказалась Луна. То, что она любит менять свою форму, знает каждый ребенок. Но и среди звезд на одном месте ей не сидится. Если в какую-то ночь держалась Луна близ клешни небесного Рака, то вернется она к этому месту лишь через 27–28 дней! А чтобы растаять, а потом снова стать ровной и круглой, ей требуется еще больше времени: 29–30 дней. Спасибо Умничке, что изобрела математику, шаман сумел все подсчитать!
Но самое могущественное светило на небе – это, конечно, Солнце. Стал шаман и за ним приглядывать. И обнаружил, что место, где Солнце восходит над горизонтом, каждый день немного меняется. То оно вставало над самой рекой, потом начало путешествие по лесу, продвигаясь к опушке, а когда средь зимы дни стали совсем короткими, выбрало себе место над одиноким, искривленным деревом – таким же одиноким, как шепелявый шаман – и несколько зорь никуда не смещалось.
Немного передохнув, вскоре Солнце снова тронулось в путь, удаляясь от дерева с каждым восходом. И увидел шаман, что сил у светила прибавилось: каждый день оно стало взбираться на небо все выше и выше! Понял тогда Говорящий-С-Ветром, что дело идет к весне. И решил новыми знаниями воспользоваться. Больше-то никто из людей Соленой Звезды за движением Солнца не наблюдал!
Объявил Говорящий-С-Ветром, что способен влиять на само Солнце. Совершил эффектный обряд. А Солнце всего лишь продолжало свой путь. Дни удлинялись, и вскоре это заметил каждый. Поверили люди племени Соленой Звезды, что обладает шаман могуществом. Решили – это он вернул Солнышку силу, убедил весну возвратиться. Но Говорящий-С-Ветром всего лишь поймал нужный момент для обмана.
Воодушевился шаман. Продолжил свои наблюдения с еще большим рвением. Теперь-то он радовался, что племя перестало кочевать, осев жить на одном месте. Если Солнце отдыхает у искривленного дерева посреди каждой зимы, он получит небывалую власть над умами людей, каждый год «возвращая» весну!
