Внешность так себе. Он сравнительно молодой, практикующий хирург, потому держал себя в форме. Подтянутый и спортивный для своих лет, но не красавец. Ранние залысины, плохой цвет кожи и зубов. Может, я придираюсь, и в мужчине главное не это. За его талант ему прощали многое. Но характер у него был примерзкий. Не только был – есть по сей день. Из нашей группы жертвой он выбрал меня. Романистки назвали бы это любовью с первого взгляда. Я бы назвала это преследованием и домогательством. Первым делом он потребовал сменить халат на бесформенный мешок, переплести косу и смыть нюдовый френч с ногтей, практически незаметный. Перестать пользоваться косметикой, которой я и так не пользовалась. Карандаш, тушь для ресниц и блеск для губ не в счет. Не пользоваться парфюмом. Накраситься дома, а перед сменой с ним все смыть. Я отказалась. Такого правила нет. Это самодурство с его стороны. В истерике он швырнул меня в душ и включил воду. Нормальный бы отстранил от работы, а этот псих… Тогда мне пришлось сдирать гель с ногтей зубами. Старшая сестра меня успокоила, дала валерьянки, напоила кофе с пирожными, объяснив срыв Коновалова смертью больного. Я спустила на тормоза и зря. Но вишенкой на торте стало требование сменить туфли. Мои на высоком каблуке, чтобы казаться хоть немного выше, на которые я копила почти год, его не устроили. И он их выкинул в открытое окно. Мои новые бежевые лабутены. Вот тут я уже не сдержалась и швырнула в окно его дорогой мобильник.
Выныривая из воспоминаний, выдохнула, зарывая босые ноги поглубже в прохладный, влажный песок. Солнце, давно поднявшееся над горизонтом, припекало спину. С близкого пляжа доносился шум голосов подтянувшихся на отдых курортников.
Я выжила, и он меня не убил. Все закончилось поцелуем для меня, для него прокушенной губой. Чтобы не распускал рук. Тогда-то я и получила признание, что он меня хочет, и я буду с ним спать. Взамен пообещал, что практику я сдам на «отлично». И с трудоустройством на хорошее место у меня проблем не будет. У него есть связи. Вот так прямо в лоб, точно я подрабатывающая на трассе продажей тела женщина. Практику я сдала на «отлично», но уже не ему. Я перевелась к другому куратору, не столь блестящему врачу, но не распускающему руки.
После «лестного» предложения Коновалов был мной послан. Я сбежала искать туфли, и час прорыдала сидя в кустах. Туфли я спасла, но на меня снова нахлынуло чувство беспомощности и злости, как тогда, когда сводный брат Костик распускал свои грабли, а я даже пожаловаться не могла. Никто бы не поверил.
С мужчинами мне не везло. Я не стала ненавидеть всех после пары козлов, встреченных мной. Но желание самой проявить инициативу отбило навсегда. Возможно, в этом была какая-то закономерность. Сестра Аня, любительница находить во всем мистическую связь, сказала бы, что все мужчины, обижавшие меня, были брюнетами. И от таких мне стоит держаться подальше.
Представила себя, врача, выбирающую пациентов по масти, отказывающую всем подряд брюнетам, и невесело усмехнулась.
- Держи.- Мне в руки ткнулась бутылка ледяной воды. Рядом на песок опустился Степа. Я по инерции сжала горлышко, разглядывая налившиеся синевой ссадины на лице.- Ты сама как? Не обижали?
Пару секунд до меня доходило, что он жив и вернулся. Я рванула к сидящему рядом парню, стискивая его в объятиях и тут же отпрянула, услышав стон боли.
- Извини,- пискнула я, виновато улыбнувшись.
Он глотнул воды, глянул в мою сторону, небрежно смахнул со щеки слезинку.
- Не плачь, колючка. Все позади.
Почувствовала, как с души упал камень, и дышать стало куда легче. Сама не подозревала насколько переживала за него.
- Очень болит?- Я одернула пальцы от рассеченной и кое-как залепленной брови, так и не коснувшись.- Надо бы швы наложить.
- Заживет и так,- отмахнулся Степан. Говоря со мной, он смотрел вперед на покрытую рябью мелких волн морскую гладь, точно меня здесь не было. - А вот что точно надо – это свалить из города и быстрее. Я уже вызвал такси.
Он вымотался, был далеко не в восторге, что из-за меня влип в неприятную передрягу. Такое крушение планов на отдых.
- Куда мы едем?- всполошилась я. Внутри поднялось было возмущение. Я устала после бессонной ночи. Хотелось домой, вымыться, сменить злополучную форму на пижаму и лечь спать. Чувствовала, что сейчас не до возражений, лучше послушать Степу, который лучше понимает ситуацию.- Документы, одежда, деньги… У меня ничего нет с собой.
- У меня все есть. Без документов плохо, но лучше не рисковать.- Он это так сказал, что я поверила. По жаркой от припекающих лучей спине прошел морозец страха.- Мне с моим фейсом,- он ткнул в ссадины,- лучше не светиться. Отсидимся в поселке. Я уже снял комнату в доме.
- Дагомыс, улица Ленинградская, дом…- произнес Степа адрес водителю, усаживаясь рядом со мной.
Пожилой усатый мужчина с осуждением покосился на наш непрезентабельный внешний вид. Я отвела взгляд, стыдясь своего потрепанного платья. Степа как ни в чем не бывало пялился в окно, точно не на его лице цвели фиолетовые фингалы.
Я разглядывала кусты цветущих магнолий, усыпанных крупными прозрачно-белыми точно фарфоровыми цветами. Тонкий аромат, смешанный с морским бризом и запахом спелых абрикос, проникал в открытые окна. Море окрасилось всеми оттенками сине-зеленого. Город давно проснулся и жил обычным летним ритмом. Мирная картина, далекая от событий ночи, умиротворяла. Я расслаблялась. Откинувшись на подголовник, прикрыла на пять минут глаза и провалилась. Меня растолкал Степа.
- Надолго мы здесь?- Я огляделась в просторной комнате, вся меблировка которой состояла из разложенного дивана с мятой подушкой без наволочки и клетчатым пледом, плазмы на стене и низкого столика с хрустальным блюдом и парой стаканов.
- Два-три дня точно.- Степан бросил на диван небольшую сумку, которую я заметила только сейчас. Он глянул на мое платье и скривил губы.- Поищи в инете себе одежду и купальник… чтобы с доставкой. Пиццу закажи, а я в душ.
Он выудил из сумки полотенце и утопал за дверь, где слышался шум, возящейся на кухне хозяйки. Степа снял комнату в квартире с хозяйкой. Не очень удобно, зато быстро и без проблем с оформлением.
Во встроенном шкафу нашла свежий комплект постельного белья и обрядила постель. Решила только присесть и подождать. Тяжелая голова сама упала на подушку, и через минуту я уже спала и не слышала, как в комнату вернулся Степан. Мне снился телефонный звонок и Степа, упорно называвший меня Ника-Вероника. Разозлило, как он разговаривал со мной небрежным тоном, точно я его бывшая и навязываюсь. И приснится же такое…
Алена
- Можно личный вопрос?
Я приоткрыла один глаз, рассматривая упавшего рядом на шезлонг Степу. Он только из воды. На бронзовой от загара коже бриллиантово искрят капли воды.
- Попробуй,- лениво бросила ему, натягивая панамку на кончик носа.
- Почему ты одна?
- До этой поездки мне ничего не угрожало,- призналась я.
Сейчас даже не верится, что Гаязов и Алоев – это не страшный сон. Снова живу себе тихой неприметной жизнью. Отзвонилась бабуле и маме. Потихоньку прощупала почву. Настя затаилась: меня не искала, о случившемся не рассказала. О ней после приема в доме Гаязова никто не слышал.
- Я не об этом. Ты понимаешь, про что я,- раздраженно произнес Степа.- Вообще одна. Я подслушивал. Ты говорила по телефону с матерью, сестрой и бабкой. Ни подруг, ни парня. Парня нет, я прав?- настаивал он на ответе.
А Степа, оказывается, любитель станцевать краковяк на больных мозолях! Я тоже умею серпом по яйц… делать больно, в общем.
- Тебя волнует, почему я приперлась сюда без самовара?- ехидно ухмыльнулась, стараясь его подколоть.
Мы с утра на пляже, море творит с нами свое каждодневное чудо. Синяки на Степе заживают и рассасываются с фантастической скоростью. Он сейчас выглядит почти так же хорошо как в день нашего знакомства. Купаясь, загорая и поедая дары юга, я расслабилась и почти забыла про Алоева.
- Именно.
- Я плохая актриса,- подумав, уклончиво ответила, не горя желанием откровенничать.
Степа роется в корзинке для пикника и достает золотистую дыню. Разрезает, заполняя воздух вокруг ее нежным ароматом. Чистит, игнорируя насмешливые взгляды девушек. Мысленно, солидарная с ним, посылаю этих куриц «в модных туалетах» куда подальше. Степа не с пивом, баночкой энергетика или бокалом чего-нибудь тропически освежающего вырвиглазного оттенка. А с обычной дыней, которую собрался есть по-простому, некультурно выгрызая мякоть. Общее «фи» отсутствию у него, да и у меня за компанию, маломальского пафоса читается в их кукольно глупых лицах.
- При чем тут это?- непонимающе вздернул вверх бровь.
- Не могу сказать. Придется выдать одну из великих женских тайн.
Сахарно белое нутро перезрело и разваливается в Степиных пальцах. Аромат дыни щекочет ноздри. Дыню я не хочу, но и отказаться не могу. Сажусь на лежаке и жду, пока мне предложат дольку. Слежу за ловкими движениями Степы и ловлю себя на мысли, что хотела бы себе такого брата. Не урода Костю, а вот такого заботливого. Мы с ним и живем как брат с сестрой. Спим на одном диване, но даже не целовались. Обоим не хочется большего. Может пережитое отбило желание. Меня все устраивает. Степа тоже не жаловался.
- Я куплю ее у тебя,- нашелся с ответом Степа.- За дольку дыни.
- Дольку мало. Тайна-то великая,- не согласилась я, втянувшись в шуточную торговлю.
- Точно большая?- уточнил он, точно не сомневался в моей честности.
- Огромная,- заверила его.- Мужчины готовы на многое, чтобы ее узнать. А как узнают – разочаровываются.
- Обычное дело. Со всеми великими истинами так,- философски подытожил Степа.- Ладно, две дольки и не кусочком больше.- Он отогнал от сахарного лакомства назойливую, невесть откуда взявшуюся осу.
Я тут же заграбастываю выторгованные у него дольки. Вонзаю зубы с медово-сладкую мякоть и на миг забываю про вопрос и Степу, наслаждаясь райской сладостью. Сок течет по пальцам и подбородку, капает на грудь. Замечаю странный взгляд парня, следящего за катящейся по ложбинке между грудей сладкой каплей. Забывшись, он проводит по губам языком. Но оса вновь атакует зажатую в ладони скибочку-полумесяц.
- Девочки очень часто имитируют удовольствие. Не спрашивай почему – причины разные. А мальчики ведутся на этот цирк, а потом ждут, что с каждой будет так же,- делаю паузу.- Я не подыгрываю. Из этого делается вывод, что я какая-то не такая. Дальше на меня вешается ярлык и все…
Собственные слова отдаются внутри горечью. Все это я придумала – не хочу говорить правду. У нас с ним нет отношений. Мы только товарищи по несчастью. Степа меня спас, я ему благодарна. Откровений это не подразумевает. И все же все наши разговоры скатываются в одну «околосексуальную» тему. Точно мы оба думаем об одном и том же и неосознанно поворачиваем в эту сторону все разговоры. Точно готовим друг друга к тому, что скоро случится. Точно нас обоих тянет в одном направлении, и шансов избежать физического сближения никаких.
- Тоже мне великая тайна. Мужики, чтоб ты знала, прекрасно разбираются в этом.
- Да неужели!- деланно изумилась я.- И ты можешь определить, когда имитируют?
- Легко,- пожал плечами Степа.
Я даже жевать перестаю, удивленно глядя на парня. Поражаюсь его железобетонной самооценке, что не страдает в такие моменты.
- И как же?
- Меня приглашают на второй и, представь себе, третий раз,- довольно улыбнулся он.- Аргумент?
Прикинув ситуацию на себя, согласно кивнула:
- Логично.
- Тогда дожевывай и купаться. Ты вся в соке.- Он снова бросил на грудь странный взгляд и торопливо отвел глаза.- Потом в бар завернем. Холодненького и алкогольного выпью.
- А я?- недоуменно хлопнула пару раз ресницами.
Это с моей стороны наглость раскручивать его на коктейли. Но к хорошему привыкаешь быстро. И я привыкла буквально за пару дней к ненавязчивой заботе Степы.
- А детям мороженое,- спародировал он известного персонажа.
Пожала плечами, соглашаясь с его решением. Мороженое меня тоже вполне устроит.
А вечером, после бара, разбавив кровь коктейлем «Секс на пляже», мы устроили… душевный стриптиз. Устроившись на берегу, на общем пляже делились наболевшим. Я не любила задушевных разговоров после пропущенных пары бокалов вина. Но меня пробивало «на поговорить за умное».
- Москва, Москва…- хмыкнула я, рассевшись на песке и вглядываясь в маслянисто поблескивающую воду.- Самый жестокий город на Земле, а для многих это мечта всей жизни. Мать собралась переезжать, а я против.
- С самым жестоким ты перегнула. Город, как город… не хуже, не лучше. Большой, грязный, шумный… возможностей больше,- отозвался Степан.
- Возможностей больше…- протянула его голосом.- Возможности не даются просто так. За них платить надо. У города есть страшная «кровавая» тайна.
- Что за бред,- фыркнул Степан.
- Мало живешь еще, чтобы заметить.
- Что я должен был заметить за двадцать пять лет?- отозвался парень, не скрывая явного скепсиса в голосе.
- За возможности, которые даже не факт, что сможешь реализовать, ты заплатишь самым дорогим,- уверенно произнесла я. Он молчал, ожидая продолжения, и я продолжила:- Это не сразу понятно. Кто-то считает это злым роком или стечением обстоятельств, но это негласный закон столицы. Кто-то не всегда замечает, что потерял самое дорогое. Люди не всегда знают, что для них это самое дорогое. А еще есть те, кто дорогое считают дешевкой. Для них любовь – это слабость и достойно презрения.- Меня уже несло философствовать, и я мысленно одернула себя.- Правда не всегда красиво звучит. Однако работают именно эти законы и правила. Знаешь их, сумел приспособиться и принять – считай, живешь счастливую жизнь.
- Сама додумалась?
- Работа у меня такая все замечать, видеть, анализировать.
- Ты философ?
В голосе Степана слышалась явная ирония.
- Я врач,- хмыкнула, понимая, что он не видит связи.- Открою тебе страшную врачебную тайну.
- Еще одну тайну,- с деланным предвкушением произнес Степа.
Он подкалывал, но мне было все равно. Мне хотелось высказаться. Алкоголь гулял в крови, туманил разум, развязывал язык, а свободные уши были рядом на расстоянии вытянутой руки.
- Если ты проиграл естественному отбору, тебя уже ничего не спасет. Ни тебя, ни твоих потомков. Медицина бессильна. А проигрывает тот, кто идет на сделку с совестью. Есть злостные курильщики, любящие выпить, что перешагивают девяностолетний рубеж на своих двоих, а есть ЗОЖники, что не дотягивают до шестидесяти. Или у алкоголиков здоровенькие дети, а не пьющие в трех поколениях не могут родить.
- Как это связано с Москвой?
На удивление голос Степы звучал совершенно трезво, точно он не пил сегодня.
- Такой же отбор. Москва не просто город возможностей. Если ты там родился и решил жить как в деревне Кукуевка, Энского уезда, не реализуя потенциал…- я замолчала. Набрала в грудь воздуха и выдала:- Тебя сотрут.
- Как сотрут?
- Кого из настоящего, кого из будущего. Хоронить не переживших тебя детей и внуков больно,- уверенно произнесла и закончила я мысль:- Глупо думать, что Москва для тебя. Что можно за ту же работу, что в Кукуевке получать больше и жить в удовольствие и деградировать.
Выныривая из воспоминаний, выдохнула, зарывая босые ноги поглубже в прохладный, влажный песок. Солнце, давно поднявшееся над горизонтом, припекало спину. С близкого пляжа доносился шум голосов подтянувшихся на отдых курортников.
Я выжила, и он меня не убил. Все закончилось поцелуем для меня, для него прокушенной губой. Чтобы не распускал рук. Тогда-то я и получила признание, что он меня хочет, и я буду с ним спать. Взамен пообещал, что практику я сдам на «отлично». И с трудоустройством на хорошее место у меня проблем не будет. У него есть связи. Вот так прямо в лоб, точно я подрабатывающая на трассе продажей тела женщина. Практику я сдала на «отлично», но уже не ему. Я перевелась к другому куратору, не столь блестящему врачу, но не распускающему руки.
После «лестного» предложения Коновалов был мной послан. Я сбежала искать туфли, и час прорыдала сидя в кустах. Туфли я спасла, но на меня снова нахлынуло чувство беспомощности и злости, как тогда, когда сводный брат Костик распускал свои грабли, а я даже пожаловаться не могла. Никто бы не поверил.
С мужчинами мне не везло. Я не стала ненавидеть всех после пары козлов, встреченных мной. Но желание самой проявить инициативу отбило навсегда. Возможно, в этом была какая-то закономерность. Сестра Аня, любительница находить во всем мистическую связь, сказала бы, что все мужчины, обижавшие меня, были брюнетами. И от таких мне стоит держаться подальше.
Представила себя, врача, выбирающую пациентов по масти, отказывающую всем подряд брюнетам, и невесело усмехнулась.
- Держи.- Мне в руки ткнулась бутылка ледяной воды. Рядом на песок опустился Степа. Я по инерции сжала горлышко, разглядывая налившиеся синевой ссадины на лице.- Ты сама как? Не обижали?
Пару секунд до меня доходило, что он жив и вернулся. Я рванула к сидящему рядом парню, стискивая его в объятиях и тут же отпрянула, услышав стон боли.
- Извини,- пискнула я, виновато улыбнувшись.
Он глотнул воды, глянул в мою сторону, небрежно смахнул со щеки слезинку.
- Не плачь, колючка. Все позади.
Почувствовала, как с души упал камень, и дышать стало куда легче. Сама не подозревала насколько переживала за него.
- Очень болит?- Я одернула пальцы от рассеченной и кое-как залепленной брови, так и не коснувшись.- Надо бы швы наложить.
- Заживет и так,- отмахнулся Степан. Говоря со мной, он смотрел вперед на покрытую рябью мелких волн морскую гладь, точно меня здесь не было. - А вот что точно надо – это свалить из города и быстрее. Я уже вызвал такси.
Он вымотался, был далеко не в восторге, что из-за меня влип в неприятную передрягу. Такое крушение планов на отдых.
- Куда мы едем?- всполошилась я. Внутри поднялось было возмущение. Я устала после бессонной ночи. Хотелось домой, вымыться, сменить злополучную форму на пижаму и лечь спать. Чувствовала, что сейчас не до возражений, лучше послушать Степу, который лучше понимает ситуацию.- Документы, одежда, деньги… У меня ничего нет с собой.
- У меня все есть. Без документов плохо, но лучше не рисковать.- Он это так сказал, что я поверила. По жаркой от припекающих лучей спине прошел морозец страха.- Мне с моим фейсом,- он ткнул в ссадины,- лучше не светиться. Отсидимся в поселке. Я уже снял комнату в доме.
- Дагомыс, улица Ленинградская, дом…- произнес Степа адрес водителю, усаживаясь рядом со мной.
Пожилой усатый мужчина с осуждением покосился на наш непрезентабельный внешний вид. Я отвела взгляд, стыдясь своего потрепанного платья. Степа как ни в чем не бывало пялился в окно, точно не на его лице цвели фиолетовые фингалы.
Я разглядывала кусты цветущих магнолий, усыпанных крупными прозрачно-белыми точно фарфоровыми цветами. Тонкий аромат, смешанный с морским бризом и запахом спелых абрикос, проникал в открытые окна. Море окрасилось всеми оттенками сине-зеленого. Город давно проснулся и жил обычным летним ритмом. Мирная картина, далекая от событий ночи, умиротворяла. Я расслаблялась. Откинувшись на подголовник, прикрыла на пять минут глаза и провалилась. Меня растолкал Степа.
- Надолго мы здесь?- Я огляделась в просторной комнате, вся меблировка которой состояла из разложенного дивана с мятой подушкой без наволочки и клетчатым пледом, плазмы на стене и низкого столика с хрустальным блюдом и парой стаканов.
- Два-три дня точно.- Степан бросил на диван небольшую сумку, которую я заметила только сейчас. Он глянул на мое платье и скривил губы.- Поищи в инете себе одежду и купальник… чтобы с доставкой. Пиццу закажи, а я в душ.
Он выудил из сумки полотенце и утопал за дверь, где слышался шум, возящейся на кухне хозяйки. Степа снял комнату в квартире с хозяйкой. Не очень удобно, зато быстро и без проблем с оформлением.
Во встроенном шкафу нашла свежий комплект постельного белья и обрядила постель. Решила только присесть и подождать. Тяжелая голова сама упала на подушку, и через минуту я уже спала и не слышала, как в комнату вернулся Степан. Мне снился телефонный звонок и Степа, упорно называвший меня Ника-Вероника. Разозлило, как он разговаривал со мной небрежным тоном, точно я его бывшая и навязываюсь. И приснится же такое…
Глава 11.1.
Алена
- Можно личный вопрос?
Я приоткрыла один глаз, рассматривая упавшего рядом на шезлонг Степу. Он только из воды. На бронзовой от загара коже бриллиантово искрят капли воды.
- Попробуй,- лениво бросила ему, натягивая панамку на кончик носа.
- Почему ты одна?
- До этой поездки мне ничего не угрожало,- призналась я.
Сейчас даже не верится, что Гаязов и Алоев – это не страшный сон. Снова живу себе тихой неприметной жизнью. Отзвонилась бабуле и маме. Потихоньку прощупала почву. Настя затаилась: меня не искала, о случившемся не рассказала. О ней после приема в доме Гаязова никто не слышал.
- Я не об этом. Ты понимаешь, про что я,- раздраженно произнес Степа.- Вообще одна. Я подслушивал. Ты говорила по телефону с матерью, сестрой и бабкой. Ни подруг, ни парня. Парня нет, я прав?- настаивал он на ответе.
А Степа, оказывается, любитель станцевать краковяк на больных мозолях! Я тоже умею серпом по яйц… делать больно, в общем.
- Тебя волнует, почему я приперлась сюда без самовара?- ехидно ухмыльнулась, стараясь его подколоть.
Мы с утра на пляже, море творит с нами свое каждодневное чудо. Синяки на Степе заживают и рассасываются с фантастической скоростью. Он сейчас выглядит почти так же хорошо как в день нашего знакомства. Купаясь, загорая и поедая дары юга, я расслабилась и почти забыла про Алоева.
- Именно.
- Я плохая актриса,- подумав, уклончиво ответила, не горя желанием откровенничать.
Степа роется в корзинке для пикника и достает золотистую дыню. Разрезает, заполняя воздух вокруг ее нежным ароматом. Чистит, игнорируя насмешливые взгляды девушек. Мысленно, солидарная с ним, посылаю этих куриц «в модных туалетах» куда подальше. Степа не с пивом, баночкой энергетика или бокалом чего-нибудь тропически освежающего вырвиглазного оттенка. А с обычной дыней, которую собрался есть по-простому, некультурно выгрызая мякоть. Общее «фи» отсутствию у него, да и у меня за компанию, маломальского пафоса читается в их кукольно глупых лицах.
- При чем тут это?- непонимающе вздернул вверх бровь.
- Не могу сказать. Придется выдать одну из великих женских тайн.
Сахарно белое нутро перезрело и разваливается в Степиных пальцах. Аромат дыни щекочет ноздри. Дыню я не хочу, но и отказаться не могу. Сажусь на лежаке и жду, пока мне предложат дольку. Слежу за ловкими движениями Степы и ловлю себя на мысли, что хотела бы себе такого брата. Не урода Костю, а вот такого заботливого. Мы с ним и живем как брат с сестрой. Спим на одном диване, но даже не целовались. Обоим не хочется большего. Может пережитое отбило желание. Меня все устраивает. Степа тоже не жаловался.
- Я куплю ее у тебя,- нашелся с ответом Степа.- За дольку дыни.
- Дольку мало. Тайна-то великая,- не согласилась я, втянувшись в шуточную торговлю.
- Точно большая?- уточнил он, точно не сомневался в моей честности.
- Огромная,- заверила его.- Мужчины готовы на многое, чтобы ее узнать. А как узнают – разочаровываются.
- Обычное дело. Со всеми великими истинами так,- философски подытожил Степа.- Ладно, две дольки и не кусочком больше.- Он отогнал от сахарного лакомства назойливую, невесть откуда взявшуюся осу.
Я тут же заграбастываю выторгованные у него дольки. Вонзаю зубы с медово-сладкую мякоть и на миг забываю про вопрос и Степу, наслаждаясь райской сладостью. Сок течет по пальцам и подбородку, капает на грудь. Замечаю странный взгляд парня, следящего за катящейся по ложбинке между грудей сладкой каплей. Забывшись, он проводит по губам языком. Но оса вновь атакует зажатую в ладони скибочку-полумесяц.
- Девочки очень часто имитируют удовольствие. Не спрашивай почему – причины разные. А мальчики ведутся на этот цирк, а потом ждут, что с каждой будет так же,- делаю паузу.- Я не подыгрываю. Из этого делается вывод, что я какая-то не такая. Дальше на меня вешается ярлык и все…
Собственные слова отдаются внутри горечью. Все это я придумала – не хочу говорить правду. У нас с ним нет отношений. Мы только товарищи по несчастью. Степа меня спас, я ему благодарна. Откровений это не подразумевает. И все же все наши разговоры скатываются в одну «околосексуальную» тему. Точно мы оба думаем об одном и том же и неосознанно поворачиваем в эту сторону все разговоры. Точно готовим друг друга к тому, что скоро случится. Точно нас обоих тянет в одном направлении, и шансов избежать физического сближения никаких.
- Тоже мне великая тайна. Мужики, чтоб ты знала, прекрасно разбираются в этом.
- Да неужели!- деланно изумилась я.- И ты можешь определить, когда имитируют?
- Легко,- пожал плечами Степа.
Я даже жевать перестаю, удивленно глядя на парня. Поражаюсь его железобетонной самооценке, что не страдает в такие моменты.
- И как же?
- Меня приглашают на второй и, представь себе, третий раз,- довольно улыбнулся он.- Аргумент?
Прикинув ситуацию на себя, согласно кивнула:
- Логично.
- Тогда дожевывай и купаться. Ты вся в соке.- Он снова бросил на грудь странный взгляд и торопливо отвел глаза.- Потом в бар завернем. Холодненького и алкогольного выпью.
- А я?- недоуменно хлопнула пару раз ресницами.
Это с моей стороны наглость раскручивать его на коктейли. Но к хорошему привыкаешь быстро. И я привыкла буквально за пару дней к ненавязчивой заботе Степы.
- А детям мороженое,- спародировал он известного персонажа.
Пожала плечами, соглашаясь с его решением. Мороженое меня тоже вполне устроит.
А вечером, после бара, разбавив кровь коктейлем «Секс на пляже», мы устроили… душевный стриптиз. Устроившись на берегу, на общем пляже делились наболевшим. Я не любила задушевных разговоров после пропущенных пары бокалов вина. Но меня пробивало «на поговорить за умное».
- Москва, Москва…- хмыкнула я, рассевшись на песке и вглядываясь в маслянисто поблескивающую воду.- Самый жестокий город на Земле, а для многих это мечта всей жизни. Мать собралась переезжать, а я против.
- С самым жестоким ты перегнула. Город, как город… не хуже, не лучше. Большой, грязный, шумный… возможностей больше,- отозвался Степан.
- Возможностей больше…- протянула его голосом.- Возможности не даются просто так. За них платить надо. У города есть страшная «кровавая» тайна.
- Что за бред,- фыркнул Степан.
- Мало живешь еще, чтобы заметить.
- Что я должен был заметить за двадцать пять лет?- отозвался парень, не скрывая явного скепсиса в голосе.
- За возможности, которые даже не факт, что сможешь реализовать, ты заплатишь самым дорогим,- уверенно произнесла я. Он молчал, ожидая продолжения, и я продолжила:- Это не сразу понятно. Кто-то считает это злым роком или стечением обстоятельств, но это негласный закон столицы. Кто-то не всегда замечает, что потерял самое дорогое. Люди не всегда знают, что для них это самое дорогое. А еще есть те, кто дорогое считают дешевкой. Для них любовь – это слабость и достойно презрения.- Меня уже несло философствовать, и я мысленно одернула себя.- Правда не всегда красиво звучит. Однако работают именно эти законы и правила. Знаешь их, сумел приспособиться и принять – считай, живешь счастливую жизнь.
- Сама додумалась?
- Работа у меня такая все замечать, видеть, анализировать.
- Ты философ?
В голосе Степана слышалась явная ирония.
- Я врач,- хмыкнула, понимая, что он не видит связи.- Открою тебе страшную врачебную тайну.
- Еще одну тайну,- с деланным предвкушением произнес Степа.
Он подкалывал, но мне было все равно. Мне хотелось высказаться. Алкоголь гулял в крови, туманил разум, развязывал язык, а свободные уши были рядом на расстоянии вытянутой руки.
- Если ты проиграл естественному отбору, тебя уже ничего не спасет. Ни тебя, ни твоих потомков. Медицина бессильна. А проигрывает тот, кто идет на сделку с совестью. Есть злостные курильщики, любящие выпить, что перешагивают девяностолетний рубеж на своих двоих, а есть ЗОЖники, что не дотягивают до шестидесяти. Или у алкоголиков здоровенькие дети, а не пьющие в трех поколениях не могут родить.
- Как это связано с Москвой?
На удивление голос Степы звучал совершенно трезво, точно он не пил сегодня.
- Такой же отбор. Москва не просто город возможностей. Если ты там родился и решил жить как в деревне Кукуевка, Энского уезда, не реализуя потенциал…- я замолчала. Набрала в грудь воздуха и выдала:- Тебя сотрут.
- Как сотрут?
- Кого из настоящего, кого из будущего. Хоронить не переживших тебя детей и внуков больно,- уверенно произнесла и закончила я мысль:- Глупо думать, что Москва для тебя. Что можно за ту же работу, что в Кукуевке получать больше и жить в удовольствие и деградировать.
