Пролог 1
1989 год
Я знаю запах отчаяния, для меня оно пахнет маминым любимым пирогом. Все готовят роскошный стол на Новый год, а она на день рождения отца – традиция. У отца день рождения, в этот день он уходил от нас. Не первый раз, но этот окончательный. У него богатая и замужняя любовница, потому он все еще с нами и не ушел окончательно. Иногда они ссорятся с матерью. Он уходит, но всегда возвращается, а мать принимает. Он красивый, даже сейчас, когда ему исполнилось сорок. А на свадебном фото просто глаз не оторвать. Высокий, голубоглазый, широкоплечий блондин. Что он нашел в обычной маме, я не понимаю. Эту тайну я узнала позже, когда собралась замуж сама.
Я знаю эту женщину, видела ее, когда ездила в этом году с экскурсией для десятых классов в областной центр. У областного театра едва не столкнулась с отцом, выходящим с красивой женщиной в длинной шубе из машины – иномарки. Такие машины и шубы в нашем райцентре редкость. Шуба черная, гладкая и блестит на солнце. Машина длинная, красная как ее маникюр. Он почему-то врезался мне в память. Острый, точно наконечник копья. И алый, как капли крови. Я себе такой никогда не стану делать.
Отца узнала подруга Надька, толкнула в бок, и показала пальцем. Я закатила глаза. Отца было не узнать. Вечно недовольный брюзга преобразился. Он никого не видел вокруг, кроме своей дамы. Улыбался, как никогда не улыбался маме. Красивый и статный. Я получилась в него.
Улыбаясь и разговаривая, они скрылись в здании театра, а я все стояла и смотрела. Дашка сразу все поняла и предложила поцарапать ей машину, накарябав матом. И показала мне гвоздь, который служил ей средством защиты. Так я получила лучшую подругу и потеряла отца. С ним я больше не разговаривала. Он почувствовал не то и начал задабривать меня. Но я не принимала в подарок импортные конфеты и дорогие вещи. Новую короткую дубленку, о которой мечтала два года, вернула ему. И кассетный магнитофон, и видео плейер. Настоящие джинсы - левисы, которых ни у кого из класса не было. Жальче всех было новые зимние сапожки. Финские, с теплым мехом, на каблучке. Когда отец поинтересовался, почему я стала такой, рассказала, что все знаю, и он отстал. Мать даже не спрашивала. Она притворялась слепой и глухой. Мы никогда ничего не обсуждали. Но догадывались, что измена отца ни для кого больше не тайна. Он остался с нами, но ненадолго. Первыми сдали нервы у рогатого мужа красотки на красной машине. Перед Новым годом, когда все в предвкушении праздников, они расстались. С тех пор я не люблю новогодние праздники.
Со школы в этот день вернулась засветло – отпустили пораньше перед каникулами. Еще с порога услышала шум в спальне родителей. У мамы остановившийся взгляд.
- Отец уходит, - равнодушно выдала она.
- Вернется. Всегда возвращался.
- Нет, теперь навсегда. Она развелась…. – Мама невидяще смотрела в окно, пальцы перебирали ситцевую оборку фартука. Вдруг она ударилась лбом о деревянную раму окна, не сильно, но от глухого звука тоскливо сжалось сердце. Потом снова и снова. Я догадывалась, что она его любит, даже такого. Не понимала за что. Мне отец после той встречи стал противен. Как и те из мальчишек, кто подкатывал к девчонкам. Я видела его, видела, что с любовницей он другой – лучше. Осуждала, но и понимала, почему его тянет туда.
Из комнат слышались удары дверец шкафов, из кухни мамины всхлипы. Мне хочется крушить и ломать все вокруг, орать от бессилия что-то изменить. Быстро собравшись, ушла из дома и в одиночестве прогуляла, пока не начало темнеть. Ночь не спала, слушая, как сдавленно рыдала в подушку мама.
Наутро приготовила завтрак ей и себе и поторопилась в школу. Уроки пролетели быстро, как всегда перед каникулами. Учителя тоже люди, всем нужно готовить праздник. Мы с Дашей вышли последние, готовили класс к новому году, вешали гирлянду на окна.
- Ей, ты Слава Романова? – К нам спешил высокий одетый в модную дубленку и норковую шапку парень. Мы обе остановились и уставились на него. Богатый Буратино. Такие вещи у нас носил директор и сын завуча. Но последний моряк и ходил в загранку, часто привозил оттуда дорогие вещи.
- Я… - растеряно разглядывала темноглазого брюнета старше меня лет так на пять. – А что случилось-то?
- А что вы хотели, молодой человек? – кокетливо похлопала глазами Даша, пытаясь обратить на себя его внимание.
- Мне нужна Слава Романова из 10 «А».
- Ну, это я, - поймала завистливый взгляд подруги и вышла вперед.
Парень вроде спокойный, обижать не собирался. И красивый, конечно. В импортной дубленке и норковый шапке все красивые.
- Пойдем. Поговорить нужно. Это срочно, - кивнул парень себе куда-то за спину и протянул руку в перчатке.
- Слав, не ходи. Вдруг это маньяк, - с сомнением глянула на «маньяка» Даша, радикально поменяв мнение. – Все они такие с виду. А потом по разным пакетам части тела в лесу находят.
Красавчик скривился, метнув в Дашку недовольный взгляд. Мне тоже показалось странным предложение незнакомца. Но на маньяка он точно не тянул. Опять же откуда-то знал меня.
- Сергей Романов твой отец, – не спрашивал, утверждал он. Глаза парня нехорошо сощурились. Он отвернулся в сторону и зло сплюнул. - О нем поговорим. Или тебе не интересно?
При упоминании имени отца меня точно под дых ударило.
- Он не живет с нами больше. Я ничего о нем не знаю.
- Я, зато знаю, - резко отрезал парень. Он отвернулся и пошел, точно передумал разговаривать со мной.
- Даш, нормально все, - махнула рукой подруге.- Я просто поговорю и вернусь. Не переживай.
- Я тебя подожду, Слав. Ей, - подруга окликнула парня, - имей в виду, я тебя запомнила. У меня отец в милиции работает. Тебя мигом вычислят.
Он даже не обернулся, так и шел вперед, засунув поглубже в карманы руки. И шла за парнем следом, точно овца на привязи, разглядывая модные черные джинсы-варенки и зимние сапоги. Даже на вид теплые. Из красивой коричневой кожи в тон короткой дубленке. У меня кооперативные демисезонки из дешевой кленки на рыбьем меху. Стоять в них на морозе – это все равно что попрощаться с ногами. Зато голубой пуховик теплый, хоть после него одежда вся в перьях.
Завернули за школу к стоянке машин. Там директорская новенькая жигули девятка. Вишневого цвета. Мечтая, я себя представляла в такой за рулем. Кучка парней обсуждает машину, сгрудившись и перекрыв обзор. Завидев хозяина, пацаны мигом рассосались. Красная длинная иномарка мне напомнила другую машину. Не так их много в районе и области. Вглядываясь в парня, с расстояния открывшего дверные замки на потеху зевакам, догадалась, что он как-то связан с любовницей отца.
- Догадалась… - Сильные руки схватили за грудки и впечатали в бок машины. Шапка слетела с головы. Светлые волосы рассыпались по плечам. Он низко наклонился и заглянул прямо в глаза. У него они синие с черным ободком и пушистыми темными ресницами. Красивые. И лицо красивое. Но сейчас искажено болью и яростью. – Похожа на своего папашку. Что ж ты в тряпье ходишь как побирушка? Не носишь модные тряпки? Твой папаша немало вытянул из моей старухи. Мне она тачку отдала, чтобы заткнулся и не мешал жить. Думает, после этого перестанет быть... – он грязно выругался, - И свалила из города. Передай папашке, увижу – убью. Обрюхатил мать… мля, - он отвел взгляд. - Отец ушел опозоренный. А ты... Будешь скоро братика растить, жопу сраную мыть.
Он криво ухмыльнулся. Я задохнулась, но не от боли. Он прижимал не так сильно и больно, а от горечи. У отца будет другой ребенок. От той красивой и богатой. Он ушел к нему.
- Ничего мне не надо от предателя. Пусть подавится своими подарками. Пусть своему ребенку дарит. – Слезы покатились градом. Дашка говорила, я красиво плачу, как кукла: лицо не краснеет и не опухает. Заметив слезы, парень отстранился на какой-то сантиметр. Пару секунд смотрел, как я слизывала слезы языком, и обрушился на губы с поцелуем. Первый в моей жизни. Нежеланный и сладкий. Парень настойчиво давил губами на губы, заставляя приоткрыть рот и впустить его язык. Непривычное чувство, когда чужой язык ласкает изнутри, сплетаясь с моим. Странные ощущения наполняли тело. Из меня будто вынули кости и накачали сладкой патокой. Низ живота приятно тянул. Я отвечала, не очень умело повторяя за ним.
Чужой смех подействовал как ушат ледяной воды. Кажется, до брюнета не сразу, но дошло, что целовал он не кого-то, а дочку врага. Оторвавшись от губ, пару долгих секунд смотрел ошалевшими глазами в мои. Оттолкнув, выматерился, со злостью дернул дверцу машины. Двигатель взревел раненым зверем.
- Так и передай ему: Если сунется в город, Ярый его кончит. Поняла?
Я быстро закивала болванчиком, провожая взглядом пробуксовывавшую в снегу машину.
Пролог 2
1992 год лето.
И угораздило же меня назначить свадьбу на лето и начало беременности. Еще приехали в загс на регистрацию раньше времени. Кондиционер не работал, брачующиеся и гости задыхались. Невесты обмахивались веерами перед распахнутыми настежь окнами, ловя сквознячок и злобно поглядывая на мастера, флегматично копавшегося в кондиционере с самого утра. Обмахиваясь платочком, смотрела из окна на выжженную жарой траву на газоне перед загсом. По спине поползла капля пота, нестерпимо зудела голова. Попытка почесать голову сквозь броню из лака, намертво схвативших локоны, не увенчалась успехом.
А все моя мама, спешащая выдать меня скорее замуж, решившая, если Сашка узнает про беременность, то отменит свадьбу. Она тоже поймала моего отца на живот, промучились в нелюбви семнадцать лет и развелись.
Босоножки натерли ногу. Жесткие швы кружева и корсет трут и давят на ребра. Дашка слишком сильно затянула талию, и я вдохнуть не могу. Снова тошнит, и я не знаю от нервов это или от беременности. Она моя свидетельница. Убежала искать банку для букета. Она серьезно намерена его поймать сегодня и следующей выйти замуж.
Надо бы спуститься в туалет и подержать руки под холодной водой.
Подхватив край подола быстро перебирала ногами по ступенькам. Толкнув неприметную дверь в конце коридора на первом этаже, вошла и застыла на месте. Мой будущий муж и незнакомая девица, прямо на туалетном столике занимались сексом. Рядом из крана бежала струя воды, звонко разбиваясь о белый фаянс, заглушая стоны.
Кудрявая шатенка в красном платье, сейчас задранном чуть ли не до подмышек, запрокинув лицо, блаженно улыбалась, царапала маникюром знакомые обтянутые черной тканью пиджака плечи. Я уставилась на светлый коротко стриженый затылок, который сама же сегодня подравнивала.
Попыталась крикнуть, но спазм сжал горло, получилось просипеть. Из ослабевших пальцев выскользнул платок, который собиралась намочить. Я взмахнула рукой, пытаясь его поймать. Движение заметила кудрявая. Она довольно улыбнулась и закрыла глаза. Пальцы с красным маникюром прошлись по плечам. Взгляд застыл на ногтях соперницы. Проклятые красные ногти. Внутри заворочалась и подняла голову старая боль. Я, как и два года тому, беспомощно смотрела, как моего любимого мужчину уводила другая. Свадьбы не будет. Семьи и малыша не будет.
Развернувшись, вышла и пошла на выход, к широко распахнутым дверям загса. Уже на крыльце, где фотографировалась с друзьями родителями счастливая пара, вспомнила о маме. Медленно развернулась и пошла наверх – предупредить, что свадьбы не будет.
- Слав, ты чего такая? – на лестнице меня нагнал свидетель. - Случилось что? C Сашкой поругались?
- Свадьбы не будет, Леш. Саша мне изменил… с какой-то кудрявой.
Лешка из одного отряда с моим мужем. Здоровый широкоплечий блондин. Всегда в неизменных спортивных костюмах и кроссовках. Ради свадьбы сегодня надел черную тройку. Смотрится в ней очень круто, как личный охранник президента. Парень очень хороший. Давно и счастливо женат. И жене не изменяет. Я думала, Сашка такой же. Говорят же, скажи кто твой друг, и я скажу, кто ты. Ошибаются…
- Да быть не может! Он же не лох, - с сомнением произнес Леша. - Когда изменил-то?
- Сейчас, в туалете.
Леха растерялся, как я недавно. Здоровенный детина с глупейшим выражением на лице. Я бы посмеялась в другое время. Вот только мне сейчас не до смеха. Как-то враз перестали болеть натертые и пережатые бока и пальцы ног. Жару больше не замечала, меня бил нервный озноб.
Развернувшись, я пошла дальше. Он снова нагнал через три ступени.
- Слав, так это не Сашка. Это… я. Вот, - продемонстрировал красные трусы кружев. – Примета есть: если свидетели переспят, брак будет долгим. Я стараюсь для вас. Саня же мне как брат.
Нес околесицу, забалтывая меня. Переговорщик хренов. Но и я не дура. Лапша на моих ушах не держится. Кудрявая не моя свидетельница. Я вообще ее не знаю. Но дело не в этом даже. Он изменил жене, а такого быть не может. Кто угодно, только не Леха.
- Ты врешь, - не верила ему, помня его полные нежности взгляды на маленькую Инку, его вечно беременную жену. – Леш, не выгораживай его.
Говорила, что не верю, а сама разглядывала светлые коротко стриженные волосы, широкие плечи и черный костюм. Искала подтверждение его слов. Мне так нужна эта ложь. Очень. Сейчас, когда первый шок прошел, поняла, что не хочу отменять свадьбу. Я люблю Сашку, стыдно перед гостями и родней. Я же первая такая из районного центра, кто выбрался в большой город. А главное не хочу, чтобы мой ребенок рос без отца. Только три дня как узнала. Сашка еще не в курсе. Скажу, может быть, сегодня. Обрадую. Нельзя мне возвращаться, ославят ведь, житья не дадут, попрекая нагулянным. И ребенку нечего там делать, только самогонку гнать и пить. Такой судьбы своему ребенку не хочу.
Схватилась за слова Романа, как утопающий за соломину.
- А где тогда Сашка?
- Я найду сейчас. Ты же в порядке, да?
И искать не надо. Сашка сам поднимался по ступеням. Непривычно красивый в черном строгом костюме он смотрел на меня и улыбался мне. Я забыла про сцену в туалете, улыбнулась в ответ.
Часть 1
1991 год.
Глава 1
Лучший подарок на Новый год и день рождения это права и машина. Я получила права, а дедушка отдал мне свой жигуленок шестой модели. Столько зависти у парней из двора я никогда раньше не замечала. И сейчас, завидев, как я паркуюсь, бросили тягать самодельные тренажеры и собрались возле машины.
- Раллийная тачка, - отметил качок, стриженный под площадку. – Отличный аппарат.
- Трассу держит, - со знанием дела добавил другой. Прыщавый и худой, тусующийся с местными «шварценеггерами» за компанию. – Славка, дед чоль дал погонять тачилу?
- Подарил. Я вчера на права сдала. Петрович принимал, - не смогла не похвастаться и хоть раз стать в чем-то лучшей. По их понятиям. Я с отличием закончила в школу и поступила на бюджет в областной мединститут. Но у них это не считалось престижным. Другое дело кожанка-косуха из Турции, польские джинсы-пирамиды.
Такие мне не светили. Ходила в варенных «мальвинах» и мечтала, как разбогатею и куплю себе все, что захочу. Модно, или упаковано не выглядела. Не красилась ярко. Не сделала химию на волосы. На хорошую косметику не хватало, а плохой мама запретила портить кожу. И косу она не дала срезать. Расставшись с отцом, мама переключилась на меня, и строго следила за длиной моих юбок.
