- Да. Мама звонила, узнать, как у Алины дела,- я прижалась щекой к его плечу.- Я не стала говорить правду. Зачем ее тревожить. Слушала ее новости.
- Что за новости?- механически повторил Леша.
Нужно было отвлечься, перестать есть себя, говорить о чем-то другом. О проблемах, которые и не проблемы вовсе.
- Мама переживала, что рынок, куда она свои пирожки поставляет, скоро сменит хозяина. И она потеряет свой «бизнес»,- я невесело усмехнулась, понимая, как смешно звучит это слово.
- Как девять лет назад, когда распродали все турбазы на песчаной косе?- задумчиво произнес Леша.- С чего бы?
- Что? О чем ты?- не поняла я.
- Помнишь, ты говорила Сережке, отдыхавшему у бабушки, понравился один частный дом? В то лето продавали его за копейки,- напомнил мне муж давнюю ситуацию.- Не только его.
- Да, помню. Тогда говорили, коса под воду уходит. Пляжи размывает,- я невесело усмехнулась. – Шуму было…- я услышала звонок телефона. Уставилась на смутившегося мужа.- У тебя телефон звонит.
- Это сватья,- отмахнулся Леша. Он отвел глаза, точно нашкодивший щенок.- Переживает за Алину. Она же не в курсе, что дочка в реанимации. А я не могу сказать.
Весь его какой-то виноватый вид, нежелание смотреть в глаза разозлило.
- Почему она тебе звонит, а не мне? Откуда у нее твой номер?
- Откуда я знаю,- отмахнулся Леша, разозлившись.- Ты не давала? Значит, Алина дала или Сергей. Что за претензии? Опять твоя ревность?
Я открыла рот ответить, но прикусила язык. Не место и не время выяснять отношения. Повод меня был. Сватья со дня нашего знакомства неровно дышала к Алексею. Только слепой этого не заметил бы. Она не особо скрывала свои чувства, при любом случае нахваливая свата. Леша сопел, принимая лесть. А я помалкивала, не желая портить отношения с новыми родственниками. Новость, что мой муж и сватья общаются, а я даже не в курсе, неприятно царапала внутри ревностью. От нее я всего могла ожидать, но скрывший это от меня Леша неприятно удивил. Раньше у нас не было секретов друг от друга... кроме секрета рождения моего Сережи.
Больше к этому вопросу мы не возвращались. Муж на звонок не ответил, и сватья Вера перестала названивать. Домой вернулись к утру. Вроде не ссорились, но желания говорить не было ни у меня, ни у него.
Едва открыла дверь, как в нос ударил запах гари. В прихожей вился голубоватый дымок. Секунду соображала и, как есть в одежде, кинулась на кухню, крикнув:
- Горим!
Влетела, затормозив в проеме. Сквозь сизую дымку проступал силуэт Захарки, колдующего у печки над сковородкой.
Сергей
Реальность обрушилась на голову камнепадом. Я ожидал вестей о рождении дочки или сына. Эти все подробности про рост, вес и так далее, а тут такое… Алина попала в аварию и сейчас в реанимации. Реальность не вмещалась в голове, мозг разрывался от невозможности что-то изменить, все исправить, переиграть. Моя минутная слабость, дурь со стороны Витки обернулись кошмаром и безнадегой. Именно это я прочитал в глазах врача.
- Организм молодой, сильный. Должен справиться. Будем надеяться на лучшее.
Он говорил, обнадеживал, но в умных и усталых глазах читался приговор моей жене. Он знал точно и просто утешал меня. Наверное, так здесь принято.
Как я без нее? Один? Снова один?
На долю секунды мелькнуло облегчение, предательская радость, что снова все будет по-старому. И я буду свободен, волен идти делать, что хочу. Мелькнула и, задавленная виной за предательство, испарилась. Стиснув кулаки, я еле сдерживался, чтобы не бить в кирпичные стены. В голове звенело. Хмель давно выветрился, уступив место тупой боли в висках.
- Наташа, укол нужен, - док повернулся к медсестре, показав на меня глазами.
- Хорошо, Виктор Леонидович.
Девушка тут же исчезла, а врач с легким сочувствием смотрел на меня. Мелькнула мысль, что я такой не первый и не последний. Он это понимает и бережет себя. А я себя нет, и Алину тоже не сберег.
- У вас дочка. С ней все в порядке. Хотите посмотреть?
Его слова слышались словно сквозь толстый слой ваты или воды. Непонимающе глянул на него. Внутри теплилась надежда, что все обойдется, с Алиной все будет хорошо, она очнется. И будет, как было до… И снова предательская мыслишка, насколько все было лучше до Алины, до брака. Мысли надежды, мечты, которые я похоронил, но не забыл. Друзья, этот город – все об этом напомнило. Все эти годы я подспудно винил себя за поспешность, Алину, что появилась слишком рано. Другие скажут - откажись. Но я не мог, чтобы не жалеть. Не мог представить ее женой другого. И жить, чтобы чувствовать себя счастливым, тоже не мог. И теперь меня вроде как услышали, и жизнь вроде как давала мне возможность освободиться без сожалений. От этих мыслей стало страшно. Захотелось, как обычно, уйти, сбежать туда, где не нужно думать об этом и чувствовать себя предателем, чувствовать давящую на плечи, раздирающую изнутри вину.
- Дочка…- механически повторил за ним, непонимающе глядя в умные все разумеющие глаза. От его взгляда стало стыдно, точно доктор прочитал все мои подлые мысли.- Да… потом обязательно… Мне нужно на улицу… покурить… и звонок…
- Да, конечно,- услышал произнесенное уже в спину.
Я бежал вниз от доктора с его понимающим взглядом, от Алины, бледным укором лежащей среди страшных даже на вид трубок и приборов, от матери и Алексея, молчаливо винящих во всем меня. Встречные люди расплывались в светлые пятна, которые отшатывались, избегая столкновений. Вслед неслись возмущения.
- Серег, ты?- остановил меня голос.
Ткань на рукаве рубашки натянулась, тормозя меня. Я недовольно оглянулся. Невысокий светловолосый парень с накинутым на плечи халатом улыбался. Что-то знакомое было в бледном с синяками под глазами лице, в вымученной улыбке, в торчащих в разные стороны вихрах на голове.
- Вань, ты что ли? – не веря глазам, произнес я. – Как ты тут? Заболел?
От растерянности не знал, что сказать. Смотрел и не верил. Ванек, мой друг детства, с которым мы облазили в Ейске все побережье.
- Серега,- выдохнул он и обнял, чуть прижавшись.
Автоматически «облапил» его в ответ и с запозданием понял, что что-то не так. Слишком пусто там, где должно левое плечо и рука. Но язык работал раньше мозгов, выдавая:
- Что с рукой?
- Да, работа,- отмахнулся Иван. На лице мелькнула гримаса сожаления и пропала, сменившись улыбкой.- В цеху работал на валах. Не досмотрел, торопился, и руку затянуло… по плечо.
Его слова доходили медленно, с трудом. Я с ужасом смотрел на левое плечо. А перед глазами стояли картинки бесшабашного счастливого детства.
- А я бомбочкой!- орал я, смеясь от переполнявшего душу страха и восторга, сигая в золотящееся где-то внизу море с вышки.
- А я солдатиком,- вторил мне Ванька, прыгая следом.
Тогда мы смеялись, барахтались, стараясь утопить друг друга. Сколько нам было? Одинндцать, двенадцать?
- Да, понимаешь, хотел жену в Париж свозить. Моя Лера давно мечтает. Вот и гнал норму с нарушениями,- он улыбнулся. На лице появилось виноватое выражение. – Таня все с младшим Олежкой возится. Он капризный, болеет часто. А у нас годовщина… вот подарок ей хотел путевку… А оно вон как вышло…
Он замолчал, а я припомнил эту «Леру». В детстве она звалась Ленка-пенка. Из загорелой, конопатой худышки с вечно сбитыми коленками выросла блогерша Валерия или Лера. Ей повезло на удачную худую и блондинистую внешность утомленной жизнью стервы, которые нынче растиражированы в интернете. Тысячи подписчиков оценили и ее интересный блонд и томность голоса и взгляда и ждали каждое утро новостей. Она и старалась, «работала на публику», всячески от этой публики скрывая правду: мужа, простецкую квартирку и не пафосно звучащее название родного города.
- Ей хотелось в Париж, как любой женщине,- Иван с непонятной нерешительностью заглядывал мне в глаза. - Чтобы чувствовать себя в ажуре.
Ивана стало жалко. Он и сам не понимал, на кой черт его Ленке сдался этот Париж. Но пытался оправдать себя и ее в моих, да и своих глазах, хоть как-то.
- Конечно,- отмер наконец-то я.- Все они хотят зачем-то в Париж. Типа мечта и все такое.
- А мы еще съездим и в Париж, и в Венецию. Я выйду и перейду на другую линию. Там и с одной рукой можно справиться. И заработаю на Париж моей Лере.
- Конечно, братан. Ты молоток, что держишься бодрячком.- Я хлопнул его по правому плечу и вымученно улыбнулся. Курить хотелось нестерпимо. А еще больше сбежать отсюда куда подальше. От выматывающих проблем, которые не решить одним махом.- Ты извини, мне пора. Ты выздоравливай. Еще свидимся.
- А ты сам-то тут чего? Заболел кто? Теть Люда?- в голосе послышалась тревога.
Мою маму он любил, как можно любить чужую маму. Она всегда оставляла его на обед, кормила и пекла его любимый пирог. А я тогда ревновал к маме. Она же только моя. Мама его любовь себя в заслугу себе не ставила. Всегда повторяла, что его мама готовила бы не хуже, если бы не приходилось постоянно работать.
- Не, жена родила,- скупо ответил, не посвящая друга в подробности.
Зачем ему – своих горестей хватает.
- Так ты папаша! Поздравляю! – его лицо озарила прежняя щербатая улыбка, делая его похожим на себя прежнего.- И кто у тебя?
Я смотрел в его лицо, такое знакомое и не знакомое и не мог вспомнить. Его вопрос вернул меня на землю, в больницу, где в реанимации старалась выжить моя жена. Я точно очнулся от сна.
- Дочка,- бросил я, припомнив слова доктора.
- Поздравляю еще раз,- легкую зависть не удалось скрыть.- Я бы тоже хотел мелкого, но Лера пока не хочет. Вот когда ее любимая певица Бьенсе залетит, тогда она… чтобы с ней вместе…
Он замялся, покраснел, теребя единственной рукой полу халата. Я смотрел на него, не понимая, как он, хороший, добрый и работящий парень, вот так вляпался и, кажется, доволен насколько, насколько можно быть довольным в его ситуации. Леру, какой бы отбитой она не была, он любил и готов был для нее на все. Хотелось спросить его, а она останется с тобой навсегда. И сам себе отвечал, что останется. Ведь это сенсация – жить с парнем, потерявшем руку. Останется, пока это сенсация, пока это поднимает рейтинги. А что потом? Нужен ей такой муж?
- Алина в реанимации. Попала в аварию. Родила раньше срока,- зачем-то признался ему.
- Так это она в кому впала,- заметив мой напряженный взгляд, прояснил:- Санитарки меж собой говорили. Не переживай, Серег, все будет хорошо. Тут отличные врачи. Меня отлично подлатали. С дочкой все нормально?
- С дочкой?- не понял вопроса. Сам я совсем о ней не думал. Ничего во мне не перевернулось, когда узнал, что стал отцом. Видеть ее не хотелось. – Да, нормально.
Купив стаканчик кофе, встал на крыльце в уголке. Вдыхая холодный воздух, я отпивал мелкими глотками дрянной кофе и затягивался второй сигаретой. Внутри немного отпускало. Холодный, мокрый ветер точно наждачкой прошелся по рукам и лицу, вызывая мурашки озноба. Отпив кофе, почувствовал, как горячая капля, упав в желудок, согревает изнутри и, прищурившись, поискал на небе солнце. Серые свинцовые облака плотной пеленой укутывали небо, не давая шанса ни единому солнечному лучу.
Начинался новый день октября. Хмурый, по-осеннему неприветливый. Новый день новой жизни. Внутри неприятно, раздражающе теснило, нехорошие предчувствия, которые я безуспешно гнал от себя, цепляясь за слова врача о выздоровлении.
Людмила
Дым вытянуло в вытяжку. Я отмыла плиту. Медленно возюкала губкой по сковороде. Захар жевал бутерброды, виновато поглядывая в мою сторону. Он ждал нагоняя, но сил не было еще и его воспитывать. Не выдержав тягостного молчания, Алексей ушел в гараж. Вздрогнула, когда сковорода выскользнула из рук, и в лицо брызнуло холодной водой. Тяжело выдохнула и принялась отмывать пригоревшее дно.
Все валилось из рук. Накатила апатия и бессилие. Пыталась сосредоточиться на какой-нибудь работе, готовке, телевизионных передачах. Но мысли упорно возвращались в больницу.
Есть люди, которые в трудную минуту мобилизуют все силы и вывозят любую проблему. Я была другой. Не имея этих сил, просчитывала жизнь наперед. Выстраивала путь, стараясь предусмотреть все возможные подводные камни и мели. Но окружающие меня люди сначала делали, рассчитывая, авось пронесет, а потом разгребали последствия своих поступков, вовлекая в это меня. Иногда мне казалось, что смысл их жизни не расти и достигать, а загонять себя в ловушки, топтаться на месте «по граблям».
Для решения одна голова хорошо, а две лучше. Для этого нужен брак. Чтобы видеть любую ситуацию с двух сторон. Но чаще мозгами тянет кто-то один. Туповатый и недальновидный всегда тянется к умному, чтобы выжить. Но и обижается за собственную глупость на него же. При этом пытается доказать свою точку зрения, только потому что она его, а не потому что верная. Такая война в паре длится годами, выматывает, проблемы не решены, а на их решение сил не остается. У умного точно не остается ни сил, ни желания. Можно уйти, но… Я была замужем второй раз. Иллюзий не осталось. Если в семье один ответственный и правильный, второй тут же начинает «портиться», становясь безответственным. Даже Леша отмахивался от ответственности за поступки дочери и свои, считая все ерундой.
- Вера звонила. Сегодня к вечеру прилетит. Надо встретить, - на кухню зашел Алексей, вырывая меня из плена тяжелых и нерадостных раздумий.
Он вытер руки, небрежно бросив полотенце на спинку стула. Неприветливо глянул на сына. Захарка тут же спрятал глаза, уткнувшись в чашку.
- Поел – садись за уроки, - пробасил Алексей.
Упав на пол, зазвенела ложка. Сын, опасаясь скандала, стрелой умчался в свою комнату. Повисло тягостное молчание. Я вспомнила про слова Алексея о сватье. Представила ее всегда улыбчивое лицо, аккуратно завитые кудри и шуточки на грани приличия. Вырастив с помощью бабушек единственную дочь, она жила в свое удовольствие, ни в чем себе не отказывала. Выглядела для ее лет неплохо, хоть и на грани приличий. Всегда подчеркивала разницу между нами. Но мужчинам нравилось такое. И Алексей часто поддерживал ее шутки. Мысль, что эта женщина появится тут и мой муж будет нас сравнивать, разозлила. Точно Алексей позвал ее к нам, не спрашивая моего желания.
- Мне она не звонила, - отрезала я, разозлившись на странные игры моей сватьи. – Обедать будешь?
- Какая разница кому звонила. Встретить надо, - еще раз повторил муж, усаживаясь рядом с сыном. – Самолет в семь вечера. Я поеду.
Замер в ожидании. А я механически захлопотала, разогревая суп и котлеты. Поставила тарелки перед ним. Вкусный аромат поплыл по кухне. Вечер придется убить на готовку мяса и закусок. Я проторчу на кухне, а вечером сватья будет уплетать за обе щеки и щебетать. А мужики Сергей и Алексей ловить каждое слово, поддакивать и смеяться в нужных местах. В чем-то я завидовала сватье Вере, ее умению обращаться с мужчинами. Одной лишь внешностью и трепливым языком привлекать к себе все внимание мужчин. Ничего в жизни не добилась, а внимания ей как Мэрилин Монро.
- Сама доберется – не барыня, - отмахнулась я. – А лучше я сама ее встречу. А ты ужин праздничный приготовь.
- Вот чего ты начинаешь? – Леша кинул на меня быстрый взгляд, орудуя ложкой.
- Что за новости?- механически повторил Леша.
Нужно было отвлечься, перестать есть себя, говорить о чем-то другом. О проблемах, которые и не проблемы вовсе.
- Мама переживала, что рынок, куда она свои пирожки поставляет, скоро сменит хозяина. И она потеряет свой «бизнес»,- я невесело усмехнулась, понимая, как смешно звучит это слово.
- Как девять лет назад, когда распродали все турбазы на песчаной косе?- задумчиво произнес Леша.- С чего бы?
- Что? О чем ты?- не поняла я.
- Помнишь, ты говорила Сережке, отдыхавшему у бабушки, понравился один частный дом? В то лето продавали его за копейки,- напомнил мне муж давнюю ситуацию.- Не только его.
- Да, помню. Тогда говорили, коса под воду уходит. Пляжи размывает,- я невесело усмехнулась. – Шуму было…- я услышала звонок телефона. Уставилась на смутившегося мужа.- У тебя телефон звонит.
- Это сватья,- отмахнулся Леша. Он отвел глаза, точно нашкодивший щенок.- Переживает за Алину. Она же не в курсе, что дочка в реанимации. А я не могу сказать.
Весь его какой-то виноватый вид, нежелание смотреть в глаза разозлило.
- Почему она тебе звонит, а не мне? Откуда у нее твой номер?
- Откуда я знаю,- отмахнулся Леша, разозлившись.- Ты не давала? Значит, Алина дала или Сергей. Что за претензии? Опять твоя ревность?
Я открыла рот ответить, но прикусила язык. Не место и не время выяснять отношения. Повод меня был. Сватья со дня нашего знакомства неровно дышала к Алексею. Только слепой этого не заметил бы. Она не особо скрывала свои чувства, при любом случае нахваливая свата. Леша сопел, принимая лесть. А я помалкивала, не желая портить отношения с новыми родственниками. Новость, что мой муж и сватья общаются, а я даже не в курсе, неприятно царапала внутри ревностью. От нее я всего могла ожидать, но скрывший это от меня Леша неприятно удивил. Раньше у нас не было секретов друг от друга... кроме секрета рождения моего Сережи.
Больше к этому вопросу мы не возвращались. Муж на звонок не ответил, и сватья Вера перестала названивать. Домой вернулись к утру. Вроде не ссорились, но желания говорить не было ни у меня, ни у него.
Едва открыла дверь, как в нос ударил запах гари. В прихожей вился голубоватый дымок. Секунду соображала и, как есть в одежде, кинулась на кухню, крикнув:
- Горим!
Влетела, затормозив в проеме. Сквозь сизую дымку проступал силуэт Захарки, колдующего у печки над сковородкой.
Глава 6
Сергей
Реальность обрушилась на голову камнепадом. Я ожидал вестей о рождении дочки или сына. Эти все подробности про рост, вес и так далее, а тут такое… Алина попала в аварию и сейчас в реанимации. Реальность не вмещалась в голове, мозг разрывался от невозможности что-то изменить, все исправить, переиграть. Моя минутная слабость, дурь со стороны Витки обернулись кошмаром и безнадегой. Именно это я прочитал в глазах врача.
- Организм молодой, сильный. Должен справиться. Будем надеяться на лучшее.
Он говорил, обнадеживал, но в умных и усталых глазах читался приговор моей жене. Он знал точно и просто утешал меня. Наверное, так здесь принято.
Как я без нее? Один? Снова один?
На долю секунды мелькнуло облегчение, предательская радость, что снова все будет по-старому. И я буду свободен, волен идти делать, что хочу. Мелькнула и, задавленная виной за предательство, испарилась. Стиснув кулаки, я еле сдерживался, чтобы не бить в кирпичные стены. В голове звенело. Хмель давно выветрился, уступив место тупой боли в висках.
- Наташа, укол нужен, - док повернулся к медсестре, показав на меня глазами.
- Хорошо, Виктор Леонидович.
Девушка тут же исчезла, а врач с легким сочувствием смотрел на меня. Мелькнула мысль, что я такой не первый и не последний. Он это понимает и бережет себя. А я себя нет, и Алину тоже не сберег.
- У вас дочка. С ней все в порядке. Хотите посмотреть?
Его слова слышались словно сквозь толстый слой ваты или воды. Непонимающе глянул на него. Внутри теплилась надежда, что все обойдется, с Алиной все будет хорошо, она очнется. И будет, как было до… И снова предательская мыслишка, насколько все было лучше до Алины, до брака. Мысли надежды, мечты, которые я похоронил, но не забыл. Друзья, этот город – все об этом напомнило. Все эти годы я подспудно винил себя за поспешность, Алину, что появилась слишком рано. Другие скажут - откажись. Но я не мог, чтобы не жалеть. Не мог представить ее женой другого. И жить, чтобы чувствовать себя счастливым, тоже не мог. И теперь меня вроде как услышали, и жизнь вроде как давала мне возможность освободиться без сожалений. От этих мыслей стало страшно. Захотелось, как обычно, уйти, сбежать туда, где не нужно думать об этом и чувствовать себя предателем, чувствовать давящую на плечи, раздирающую изнутри вину.
- Дочка…- механически повторил за ним, непонимающе глядя в умные все разумеющие глаза. От его взгляда стало стыдно, точно доктор прочитал все мои подлые мысли.- Да… потом обязательно… Мне нужно на улицу… покурить… и звонок…
- Да, конечно,- услышал произнесенное уже в спину.
Я бежал вниз от доктора с его понимающим взглядом, от Алины, бледным укором лежащей среди страшных даже на вид трубок и приборов, от матери и Алексея, молчаливо винящих во всем меня. Встречные люди расплывались в светлые пятна, которые отшатывались, избегая столкновений. Вслед неслись возмущения.
- Серег, ты?- остановил меня голос.
Ткань на рукаве рубашки натянулась, тормозя меня. Я недовольно оглянулся. Невысокий светловолосый парень с накинутым на плечи халатом улыбался. Что-то знакомое было в бледном с синяками под глазами лице, в вымученной улыбке, в торчащих в разные стороны вихрах на голове.
- Вань, ты что ли? – не веря глазам, произнес я. – Как ты тут? Заболел?
От растерянности не знал, что сказать. Смотрел и не верил. Ванек, мой друг детства, с которым мы облазили в Ейске все побережье.
- Серега,- выдохнул он и обнял, чуть прижавшись.
Автоматически «облапил» его в ответ и с запозданием понял, что что-то не так. Слишком пусто там, где должно левое плечо и рука. Но язык работал раньше мозгов, выдавая:
- Что с рукой?
- Да, работа,- отмахнулся Иван. На лице мелькнула гримаса сожаления и пропала, сменившись улыбкой.- В цеху работал на валах. Не досмотрел, торопился, и руку затянуло… по плечо.
Его слова доходили медленно, с трудом. Я с ужасом смотрел на левое плечо. А перед глазами стояли картинки бесшабашного счастливого детства.
- А я бомбочкой!- орал я, смеясь от переполнявшего душу страха и восторга, сигая в золотящееся где-то внизу море с вышки.
- А я солдатиком,- вторил мне Ванька, прыгая следом.
Тогда мы смеялись, барахтались, стараясь утопить друг друга. Сколько нам было? Одинндцать, двенадцать?
- Да, понимаешь, хотел жену в Париж свозить. Моя Лера давно мечтает. Вот и гнал норму с нарушениями,- он улыбнулся. На лице появилось виноватое выражение. – Таня все с младшим Олежкой возится. Он капризный, болеет часто. А у нас годовщина… вот подарок ей хотел путевку… А оно вон как вышло…
Он замолчал, а я припомнил эту «Леру». В детстве она звалась Ленка-пенка. Из загорелой, конопатой худышки с вечно сбитыми коленками выросла блогерша Валерия или Лера. Ей повезло на удачную худую и блондинистую внешность утомленной жизнью стервы, которые нынче растиражированы в интернете. Тысячи подписчиков оценили и ее интересный блонд и томность голоса и взгляда и ждали каждое утро новостей. Она и старалась, «работала на публику», всячески от этой публики скрывая правду: мужа, простецкую квартирку и не пафосно звучащее название родного города.
- Ей хотелось в Париж, как любой женщине,- Иван с непонятной нерешительностью заглядывал мне в глаза. - Чтобы чувствовать себя в ажуре.
Ивана стало жалко. Он и сам не понимал, на кой черт его Ленке сдался этот Париж. Но пытался оправдать себя и ее в моих, да и своих глазах, хоть как-то.
- Конечно,- отмер наконец-то я.- Все они хотят зачем-то в Париж. Типа мечта и все такое.
- А мы еще съездим и в Париж, и в Венецию. Я выйду и перейду на другую линию. Там и с одной рукой можно справиться. И заработаю на Париж моей Лере.
- Конечно, братан. Ты молоток, что держишься бодрячком.- Я хлопнул его по правому плечу и вымученно улыбнулся. Курить хотелось нестерпимо. А еще больше сбежать отсюда куда подальше. От выматывающих проблем, которые не решить одним махом.- Ты извини, мне пора. Ты выздоравливай. Еще свидимся.
- А ты сам-то тут чего? Заболел кто? Теть Люда?- в голосе послышалась тревога.
Мою маму он любил, как можно любить чужую маму. Она всегда оставляла его на обед, кормила и пекла его любимый пирог. А я тогда ревновал к маме. Она же только моя. Мама его любовь себя в заслугу себе не ставила. Всегда повторяла, что его мама готовила бы не хуже, если бы не приходилось постоянно работать.
- Не, жена родила,- скупо ответил, не посвящая друга в подробности.
Зачем ему – своих горестей хватает.
- Так ты папаша! Поздравляю! – его лицо озарила прежняя щербатая улыбка, делая его похожим на себя прежнего.- И кто у тебя?
Я смотрел в его лицо, такое знакомое и не знакомое и не мог вспомнить. Его вопрос вернул меня на землю, в больницу, где в реанимации старалась выжить моя жена. Я точно очнулся от сна.
- Дочка,- бросил я, припомнив слова доктора.
- Поздравляю еще раз,- легкую зависть не удалось скрыть.- Я бы тоже хотел мелкого, но Лера пока не хочет. Вот когда ее любимая певица Бьенсе залетит, тогда она… чтобы с ней вместе…
Он замялся, покраснел, теребя единственной рукой полу халата. Я смотрел на него, не понимая, как он, хороший, добрый и работящий парень, вот так вляпался и, кажется, доволен насколько, насколько можно быть довольным в его ситуации. Леру, какой бы отбитой она не была, он любил и готов был для нее на все. Хотелось спросить его, а она останется с тобой навсегда. И сам себе отвечал, что останется. Ведь это сенсация – жить с парнем, потерявшем руку. Останется, пока это сенсация, пока это поднимает рейтинги. А что потом? Нужен ей такой муж?
- Алина в реанимации. Попала в аварию. Родила раньше срока,- зачем-то признался ему.
- Так это она в кому впала,- заметив мой напряженный взгляд, прояснил:- Санитарки меж собой говорили. Не переживай, Серег, все будет хорошо. Тут отличные врачи. Меня отлично подлатали. С дочкой все нормально?
- С дочкой?- не понял вопроса. Сам я совсем о ней не думал. Ничего во мне не перевернулось, когда узнал, что стал отцом. Видеть ее не хотелось. – Да, нормально.
Купив стаканчик кофе, встал на крыльце в уголке. Вдыхая холодный воздух, я отпивал мелкими глотками дрянной кофе и затягивался второй сигаретой. Внутри немного отпускало. Холодный, мокрый ветер точно наждачкой прошелся по рукам и лицу, вызывая мурашки озноба. Отпив кофе, почувствовал, как горячая капля, упав в желудок, согревает изнутри и, прищурившись, поискал на небе солнце. Серые свинцовые облака плотной пеленой укутывали небо, не давая шанса ни единому солнечному лучу.
Начинался новый день октября. Хмурый, по-осеннему неприветливый. Новый день новой жизни. Внутри неприятно, раздражающе теснило, нехорошие предчувствия, которые я безуспешно гнал от себя, цепляясь за слова врача о выздоровлении.
Глава 7
Людмила
Дым вытянуло в вытяжку. Я отмыла плиту. Медленно возюкала губкой по сковороде. Захар жевал бутерброды, виновато поглядывая в мою сторону. Он ждал нагоняя, но сил не было еще и его воспитывать. Не выдержав тягостного молчания, Алексей ушел в гараж. Вздрогнула, когда сковорода выскользнула из рук, и в лицо брызнуло холодной водой. Тяжело выдохнула и принялась отмывать пригоревшее дно.
Все валилось из рук. Накатила апатия и бессилие. Пыталась сосредоточиться на какой-нибудь работе, готовке, телевизионных передачах. Но мысли упорно возвращались в больницу.
Есть люди, которые в трудную минуту мобилизуют все силы и вывозят любую проблему. Я была другой. Не имея этих сил, просчитывала жизнь наперед. Выстраивала путь, стараясь предусмотреть все возможные подводные камни и мели. Но окружающие меня люди сначала делали, рассчитывая, авось пронесет, а потом разгребали последствия своих поступков, вовлекая в это меня. Иногда мне казалось, что смысл их жизни не расти и достигать, а загонять себя в ловушки, топтаться на месте «по граблям».
Для решения одна голова хорошо, а две лучше. Для этого нужен брак. Чтобы видеть любую ситуацию с двух сторон. Но чаще мозгами тянет кто-то один. Туповатый и недальновидный всегда тянется к умному, чтобы выжить. Но и обижается за собственную глупость на него же. При этом пытается доказать свою точку зрения, только потому что она его, а не потому что верная. Такая война в паре длится годами, выматывает, проблемы не решены, а на их решение сил не остается. У умного точно не остается ни сил, ни желания. Можно уйти, но… Я была замужем второй раз. Иллюзий не осталось. Если в семье один ответственный и правильный, второй тут же начинает «портиться», становясь безответственным. Даже Леша отмахивался от ответственности за поступки дочери и свои, считая все ерундой.
- Вера звонила. Сегодня к вечеру прилетит. Надо встретить, - на кухню зашел Алексей, вырывая меня из плена тяжелых и нерадостных раздумий.
Он вытер руки, небрежно бросив полотенце на спинку стула. Неприветливо глянул на сына. Захарка тут же спрятал глаза, уткнувшись в чашку.
- Поел – садись за уроки, - пробасил Алексей.
Упав на пол, зазвенела ложка. Сын, опасаясь скандала, стрелой умчался в свою комнату. Повисло тягостное молчание. Я вспомнила про слова Алексея о сватье. Представила ее всегда улыбчивое лицо, аккуратно завитые кудри и шуточки на грани приличия. Вырастив с помощью бабушек единственную дочь, она жила в свое удовольствие, ни в чем себе не отказывала. Выглядела для ее лет неплохо, хоть и на грани приличий. Всегда подчеркивала разницу между нами. Но мужчинам нравилось такое. И Алексей часто поддерживал ее шутки. Мысль, что эта женщина появится тут и мой муж будет нас сравнивать, разозлила. Точно Алексей позвал ее к нам, не спрашивая моего желания.
- Мне она не звонила, - отрезала я, разозлившись на странные игры моей сватьи. – Обедать будешь?
- Какая разница кому звонила. Встретить надо, - еще раз повторил муж, усаживаясь рядом с сыном. – Самолет в семь вечера. Я поеду.
Замер в ожидании. А я механически захлопотала, разогревая суп и котлеты. Поставила тарелки перед ним. Вкусный аромат поплыл по кухне. Вечер придется убить на готовку мяса и закусок. Я проторчу на кухне, а вечером сватья будет уплетать за обе щеки и щебетать. А мужики Сергей и Алексей ловить каждое слово, поддакивать и смеяться в нужных местах. В чем-то я завидовала сватье Вере, ее умению обращаться с мужчинами. Одной лишь внешностью и трепливым языком привлекать к себе все внимание мужчин. Ничего в жизни не добилась, а внимания ей как Мэрилин Монро.
- Сама доберется – не барыня, - отмахнулась я. – А лучше я сама ее встречу. А ты ужин праздничный приготовь.
- Вот чего ты начинаешь? – Леша кинул на меня быстрый взгляд, орудуя ложкой.
