Решила не обращать внимания на насмешливый тон. Так мужчина создавал впечатление несерьезности происшествия, не давал впасть в панику и разболеться.
- Была бы козочкой – успела бы и под колеса не попала, - возразила ему. Не стала себя сравнивать с черепахой и откровенно напрашиваться на комплимент. Мне они даром не сдались от соседа. Особенно от него. – Ночью у нас обычно тихо. Люди все возрастные, мирные. Никто не лихачит, пьянки-драки не устраивают. Машин не бывает. Если только скорая.
- Так мне повезло попасть в элитный район Старокрыжей, - насмешливо произнес сосед. Он поднялся и пошел на выход. Не оборачиваясь, бросил: - Соседке позвоню. Потом вернусь и чтобы морс допила. Или буду сам поить, как маленькую.
Вот как это у него получается – все вывернуть в насмешку, чтобы я чувствовала себя дурой еще больше!
Угрозы его проигнорировала. Услышав за дверью рокот голоса, отчитывающего Петровну, закрыла глаза и провалилась в сон.
Резко проснулась и открыла глаза из-за криков. В ставшей слишком чувствительной голове они отдавались колокольным звоном. Мысли тяжело ворочались, но голова больше не болела. Бедро притихло.
За дверью, где-то внизу раздался смех. Заигрывающий. Громкий. Слишком уж нарочитый. Женский. В ответ басил хозяин. Как-то недовольно для мужчины, к которому явилась любовь всей его жизни. Другой бы он двери не открыл и не позволил ржать на весь дом конем. И телефон, предназначавшийся ей в подарок не из дешевых. Если не любовь, зачем тратиться на такие подарки, когда всегда можно найти девиц с запросами попроще.
Значит, приехала хозяйка подарка-телефона. Как чувствует. А тут я. В постели и во всей красе. М-да, неудобно получилось.
Я не считала себя роковухой, одним своим присутствием разбивающей любые отношения. Но женщины очень ревнивы и всегда найдут повод за что уцепиться и устроить скандал.
Судя по неприветливому голосу, не очень-то рад сосед гостье. В свете этого дорогущий телефон мог быть откупной, прощальным подарком на разрыв отношений. А я попаду меж молотом и наковальней. У страха глаза велики, а у любви и ревности вообще слепые – не стать бы яблоком раздора. Она не посмотрит на мои преклонные лета и наречет разлучницей. Еще и получу сверху по больной головушке. Что ж не везет так! И далось этой Петровне захворать так некстати.
Галина
Ерзать и тревожить притихшее бедро не стала. Выдохнула и взяла себя в руки. Все это моя неловкость и затворничество. Нет привычки жить в чужом доме. Вот и накручиваешь себя. Успокоиться надо. Отлежаться и домой топать. Вот выпроводит гостью хозяин, я попробую выйти. А пока отдыхать.
Огляделась, разглядывая светлые штукатуренные стены. Голые. Ни обычных пейзажей, ни модных нынче модульных картин. Ни чеканок. Ни раскритикованного наследия – ковров. На окне жалюзи и тонкий тюль, слишком короткий. Штор не было. Абажура на люстре тоже. На одинокой полке несколько технических книг и комнатный термометр. Небольшая плазма на тумбочке. Внизу коробка с игровой приставкой. У многих моих учеников такие же. В углу на кресле сложенные аккуратно мои вещи.
Не густо. Для гостевой нормально. Но здесь живет его сын. Не заметно, если не считать коробку от приставки. Не частый гость, видно.
Во рту пересохло, и я села и потянулась взять кружку с водой. Неловко задела пустой стакан. Он громко звякнул и упал на бок. Дверь заскрипела.
- Вадим Александрыч, вы тут? – в приоткрытую дверь сунула свой нос Мария.
Глазки обежали затемненную комнату, заметили сидящей в постели меня.
- Ты-ы-ы! – потрясенно выдохнула она, кривя красивые пухлые от природы губы. - Что ты тут делаешь?
Я инстинктивно подтянула одеяло повыше, прикрывая грудь. Представила себя со стороны лохматая, красную, вспотевшую, в одних трусах и хозяйской футболке. А лифчик на кресле поверх всей одежды лежит – красуется.
Покраснела, представив, как Вадим туда его пристраивал. Не помнила, как переодевалась. Отрывками всплывали моменты, как он помогал, касался осторожно и совсем не пошло. Испачканную одежду выстирал и высушил сам, без просьбы. Да я бы и не попросила о таком. Еще не хватало, чтобы чужой мужик в моих вещах ковырялся.
Мой расхристанный видок наводил на неприличные мысли. Даже если так, не дает это право соплячке «тыкать» мне. Мала еще.
- Я не подружка тыкать мне. Забыла, как меня зовут? Забыла, как я тебе двойки ставила?
Мария полностью вышла из-за двери. Огляделась, зацепилась взглядом за мой лифчик, мне стыдиться нечего, и нехорошо сощурилась.
- Не забыла. Но мы давно не в школе. И ты мне давно не учительница. Так ты тут… с Вадимом? Давно это у вас?
- А если так, тебе какое дело?
Я-то на графа Бекетова не претендую, но задели слова соплячки, которой сама лично когда-то тощие косицы плела. Опустилась до откровенного хамства, из-за мужика готова растоптать и с грязью смешать, засранка. Никакого уважения к старшим.
- Такое. Тебе, старой, он зачем? Уже не родишь. Детей малых нет. Скоро ни встать, ни сесть не сможешь, - секла меня словами. – Он тебе не нужен. А у меня сын. Ему отец нужен. Я еще родить могу. Нормальных мужиков раз, два и обчелся. Я его всю жизнь ждала. Не мешай мне счастье строить.
Тот уголек теплых, скорее дружеских чувств, что затеплился где-то в душе после заботы Вадима, можно игнорировать. Благодарность и симпатия – это не любовь. Но в нашем с Вадимом возрасте огненную страсть не хочется. Хочется своего человека рядом.
- Тебе всего двадцать шесть. У вас разница в тридцать лет. Он тебе в отцы годиться. А твоему сыну в дедушки, - не пыталась образумить Марию, просто констатировала факт, разглядывая разгневанную девицу.
Мария настоящая деревенская красавица. Как говорят «кровь с молоком». Невысокая, крепкая и ладная фигура с выдающимися округлостями. Роскошная светлая коса и румянец. Немного портит все искусственная рисовка бровей и слишком длинные метелки нарощенных ресниц. И маникюр уж очень знакомый – ягоды на кислотно-розовом фоне. Тут моя Даринка постаралась.
- Да, молодая. Так мужики любят моложе. А ты чего? Бобылихой прожила, а тут вдруг решилась? Не старовата для невесты? Ты же с моей матерью в один класс ходила?
- Да, учились с Натальей вместе. Хорошая женщина. А ни я, ни она тебя главному так и не научили. Ты хоть бы спросила, что случилось. Ночью ходила Петровне за таблетками, а он не увидел и сбил машиной. К себе принес. Отлеживаюсь тут. А ты уже ушат грязи на меня вылила. Нутро у тебя гнилое, Маша. А в школе такая хорошая девочка была. И когда только успела испортиться?
- Что тут происходит?
В дверях появился Вадим. Лицо недовольное. Взгляд осуждающе прошелся по принаряженной в красивое пальто Марии.
- Я же говорю, что принесла сметаны вам и молочка. Сумка внизу, а я вас искала. Все домашнее, свежее, - белкой зацокотала она, улыбаясь и заигрывающе поправляя прическу-колосок. - Завра пирожки затею. Вы с какой начинкой любите? Мясо, картошка или сладкое что?
Брови Бекетова сошлись у переносицы. Он сверлил девицу тяжелым взглядом. Я их поставила вместе, и смотрелись они не так уж чужеродно. Сдобная булочка беленькая и мягкая вполне смотрелась на фоне кряжистого дуба-великана. Как внучка Снегурочка рядом с Дедом Морозом.
- Я люблю ясность во всем, девушка. Вы с какой целью тут?
- Так… соседи же. А вы новосел. Принято у нас угощать, - мялась Маша. – Вы не подумайте что. Я же от чистого сердца все.
- От чистого значит… А чего тогда учительницу свою обхамила? – Оказалось, он давно стоял под дверью и все слышал. Подслушивал и только потом вмешался. Мария, точно кукла, приоткрыв ярко накрашенный рот, недоуменно хлопала глазами. Щеки густо залило краснотой. Она кусала смущенно полную нижнюю губу, не зная, куда деть глаза. – Собирай давай свои банки, дорогуша, и на выход. И чтобы в своем доме я тебя больше не видел.
Бросив на меня испепеляющий взгляд, пунцовая от стыда Мария пулей вылетела из комнаты. По лестнице дробно застучали каблуки модных сапожек.
- Дом смотрела и меня увидела. Не ожидала вот, - объяснила нашу ссору с Марией. – Теперь сплетня по селу пойдет.
- Сплетен боишься?
- Я ведь учительницей работала. Половина села мои ученики… да и возраст, - пожала плечами.
Все же слова бывшей ученицы задели, как бы я не хорохорилась. Вот только правды в них не было, от того было еще обиднее.
Вроде учили на совесть, и книги они правильные читали, а откуда все это взялось? Бабья жадность, злость, жестокость…
- Я закрою за ней ворота. Мало ли… А ты поспи еще.
Вадим стоял, глядя на меня, ждал чего-то. Разглядывал. Вспомнив, какое гнездо у меня на голове и лицо все помятое, натянула под шею одеяло и попыталась пятерней пригладить всклоченные волосы.
- Спасибо. Выспалась. Мне бы расческу волосы расчесать, - попросила я. - А ты сплетен не боишься? Женщина твоя сцену тебе не устроит?
При упоминании женщины лицо соседа перекосило, словно от зубной боли, напомнив мне Кирилла. Видно, у него все сложно, как у моего бывшего одноклассника.
Что ж вы, мальчики, себе таких выбираете, от которых потом рожи кривите?
- Я принесу расческу. Отдыхай, - проигнорировал упоминание о женщине.
Бросил на меня еще один долгий взгляд и вышел. Подождав пока утихнут шаги на лестнице и голоса внизу: спокойный хозяина и раздраженный Марии, снова нырнула под одеяло.
Вадим
Смотрел вслед молодой девахе, оскальзывающейся на высоких каблуках, медленно бредущей с тяжелой сумкой вдоль дороги в сторону магазина. Сложив руки на груди, разглядывал обтянутую пальто ладную чуть полноватую фигуру и золотистую шапку искусно уложенных косой вокруг головы волос.
Красивая, молодая. Видел ее с мальчиком. Сын или младший брат. Ровесница Ромки. А клеится ко мне. Приятно, что в глазах молодых я еще котируюсь, как жених. Но зачем я ей? Была бы мышка тихая, для которой постель – это супружеские обязанности. Детишек парочку заведет, на том закончатся все развлечения. А эта огонь-девка. Горячая, ненасытная. Не скоро еще кровь утихнет. Будь я лет на десять-пятнадцать моложе, еще подумал. Мне сыну и его ровесникам доказывать нечего. А рога носить? Не носил и не собираюсь.… Как там у классика:
… прожитые годы
Ко мне суровей, что ни час.
Хотя бы цель и оправдала
Женитьбу в старости седой,
Но разум хочет быть судьей
И дело рассмотреть сначала.
Ведь может быть, - чего уж хуже, -
Потомства не дождаться мне,
И я останусь при жене.
А ведь жена при старом муже -
Что плющ, повисший на ветвях:
Когда раскидистому клену
Он обовьет и ствол, и крону,
Он юн и свеж, а клен зачах…*
Ленка любила эту комедию. Нравился молодой Боярский. Обожала Терехову, подражая ей во всем. Меня это раздражало жутко. Подражание кому-то, особенно актерам, казалось глупостью и детским садом. Правду говорят, что маленькая собачка до старости щенок. Бездетная собачка тоже вечный щенок. И дальше своей жизни не планирует и не видит. Оттого я не верю бездетным писателям и психологам. Богатые, кстати, тоже не верят неженатым и бездетным партнерам по бизнесу. Я не один такой.
Девица скрылась из виду, и мои мысли метнулись к женщине, спящей сейчас наверху, в комнате сына. Вспомнил ее припухшие губы, влажно блестящие глаза, и пахнущие чем-то родным мягкие волосы. И вся она мягкая и уютная. Приятное волнение охватило тело при мыслях о ней. Начало возбуждения, обычного мужского желания. Когда раздевал ее, ни о чем таком не думал. Перепугался до усрачки, что серьезно навредил. Это сейчас память выдает детали, а я смакую ощущение за ощущением, картинку за картинкой. В паху приятно и требовательно тянуло. От него по телу разливалось приятное тепло. Потянуло к ней наверх. Снова прикоснуться к полной груди, провести пальцами по круглым коленкам и плечам. Может попробовать губы на вкус…М-да, Гале плохо, страдает, а я тут с пошлятиной. Не туда понесло мысли.
И вкус губ я знаю, сейчас у них вкус клюквенного морса. Сам ей споил пару чашек. Я его научился варить Ромке, когда тот болел.
Бабуля вбила в голову намертво, при простуде и жаре пить больше горячей воды. Теперь-то я знаю, что обычная горячая вода поднимает сатурацию. Бабуля даже слова такого не знала, а ее мать спасала так своих детей и ее в войну от лихорадки.
Звонящий телефон отвлек от воспоминаний.
- Слушаю…
- Добрый день, Вадим Александрович, - голос Алексея мне не понравился. Он, как Ромка, если что-то случилось, сразу можно понять по напряжению в голосе. – Аудиторы требуют документацию за предыдущие пять лет. Мы же сдали все в архив.
- Аудиторы? – я мысленно застонал. С треволнениями за Галину совсем о них забыл. Молодой мужчина и женщина моих лет. Забыл их имена. Молодой с нехорошим взглядом. Очечки эти с золотой оправой не по статусу и возрасту. Педант одним словом. Надо бы разузнать про них по своим источникам. Совсем забыл. Все из головы вылетело.
- Я после обеда загляну. Тут кое-какие дела нарисовались, - потер рукой отросшую за ночь щетину.
При мысли, что придется бриться и влезать в костюм, поморщился. Надоело все до чертей собачьих! А ведь когда-то так хотел, из кожи вон лез, чтобы получить офис, костюм дорогой, автомобиль приличный. Теперь завидую и понимаю деда, бывшего когда-то прапорщиком и начальником склада вооружения. Рано вышел на пенсию. Сначала подрабатывал, потом стал жить для себя и нас. Ездил на жигулях, любил сначала обычную, потом тихую охоту и просто жил. Никогда ни за кем не гнался. Был доволен тем, что имеет. Счастливо прожил всю жизнь…
Кто понял жизнь, тот больше не спешит,
Смакует каждый миг и наблюдает…**
Чего-то я стихами все сегодня. Гостья наверху настроила на романтичный лад.
- У вас все в порядке, босс? - напомнил о себе Алексей. – Случилось что? Врач не нужен?
- Нормально все, в порядке. Ночью человека сбил. Но все обошлось. Буду скоро, Алексей. Жди. Без меня в мой кабинет никого не пускать.
- Вы валидола таблетку под язык, - посоветовал Алексей. – Стресс, переживания могут запоздало проявиться. С сердцем может плохо стать за рулем. Или ночью.
- Хорошо, Леш, спасибо. Так и сделаю.
Я отключился, удивляясь, чего вдруг парень печется, как наседка. Не пацан уже, но и не мужик. Из-за высокого роста и худого тела выглядит моложе своих лет. Или я совсем развалина, что он меня жалеть вздумал? За место свое переживает, чтобы не уволил и блонду какую-нибудь не взял? Не, с блондами это к Ромке. Я пас.
Хорошо отдыхать, но работа зовет. И как это неудачно - в конце года проверка. Копает что ли кто-то? Вроде мой начбез молчит. И друзья бы давно слили информацию, если кто-то где-то…
Зашел в душ, ополоснулся. Придумал, что заказать на обед Галине. Жаль, ей придется обедать самой. А хотелось вместе. Смотреть, как она недовольно хмурится, стесняется или наоборот хозяйничает в кухне. Я не против последнего. Кухне нужны хозяйские руки или она зарастет грязью, и пахнуть будет не очень. Я куховар не очень, но всегда готов помочь.
Долго рассматривал себя перед зеркалом. Спорт помогал поддерживать фигуру и не оплывать. Но возраст уже не скроешь. Как ни старайся. Для своих лет я выгляжу огурцом, но с Ромкой мне не тягаться. Да я и не стремлюсь. Я как раз его на смену себе готовлю.
- Была бы козочкой – успела бы и под колеса не попала, - возразила ему. Не стала себя сравнивать с черепахой и откровенно напрашиваться на комплимент. Мне они даром не сдались от соседа. Особенно от него. – Ночью у нас обычно тихо. Люди все возрастные, мирные. Никто не лихачит, пьянки-драки не устраивают. Машин не бывает. Если только скорая.
- Так мне повезло попасть в элитный район Старокрыжей, - насмешливо произнес сосед. Он поднялся и пошел на выход. Не оборачиваясь, бросил: - Соседке позвоню. Потом вернусь и чтобы морс допила. Или буду сам поить, как маленькую.
Вот как это у него получается – все вывернуть в насмешку, чтобы я чувствовала себя дурой еще больше!
Угрозы его проигнорировала. Услышав за дверью рокот голоса, отчитывающего Петровну, закрыла глаза и провалилась в сон.
***
Резко проснулась и открыла глаза из-за криков. В ставшей слишком чувствительной голове они отдавались колокольным звоном. Мысли тяжело ворочались, но голова больше не болела. Бедро притихло.
За дверью, где-то внизу раздался смех. Заигрывающий. Громкий. Слишком уж нарочитый. Женский. В ответ басил хозяин. Как-то недовольно для мужчины, к которому явилась любовь всей его жизни. Другой бы он двери не открыл и не позволил ржать на весь дом конем. И телефон, предназначавшийся ей в подарок не из дешевых. Если не любовь, зачем тратиться на такие подарки, когда всегда можно найти девиц с запросами попроще.
Значит, приехала хозяйка подарка-телефона. Как чувствует. А тут я. В постели и во всей красе. М-да, неудобно получилось.
Я не считала себя роковухой, одним своим присутствием разбивающей любые отношения. Но женщины очень ревнивы и всегда найдут повод за что уцепиться и устроить скандал.
Судя по неприветливому голосу, не очень-то рад сосед гостье. В свете этого дорогущий телефон мог быть откупной, прощальным подарком на разрыв отношений. А я попаду меж молотом и наковальней. У страха глаза велики, а у любви и ревности вообще слепые – не стать бы яблоком раздора. Она не посмотрит на мои преклонные лета и наречет разлучницей. Еще и получу сверху по больной головушке. Что ж не везет так! И далось этой Петровне захворать так некстати.
Глава 5.1.
Галина
Ерзать и тревожить притихшее бедро не стала. Выдохнула и взяла себя в руки. Все это моя неловкость и затворничество. Нет привычки жить в чужом доме. Вот и накручиваешь себя. Успокоиться надо. Отлежаться и домой топать. Вот выпроводит гостью хозяин, я попробую выйти. А пока отдыхать.
Огляделась, разглядывая светлые штукатуренные стены. Голые. Ни обычных пейзажей, ни модных нынче модульных картин. Ни чеканок. Ни раскритикованного наследия – ковров. На окне жалюзи и тонкий тюль, слишком короткий. Штор не было. Абажура на люстре тоже. На одинокой полке несколько технических книг и комнатный термометр. Небольшая плазма на тумбочке. Внизу коробка с игровой приставкой. У многих моих учеников такие же. В углу на кресле сложенные аккуратно мои вещи.
Не густо. Для гостевой нормально. Но здесь живет его сын. Не заметно, если не считать коробку от приставки. Не частый гость, видно.
Во рту пересохло, и я села и потянулась взять кружку с водой. Неловко задела пустой стакан. Он громко звякнул и упал на бок. Дверь заскрипела.
- Вадим Александрыч, вы тут? – в приоткрытую дверь сунула свой нос Мария.
Глазки обежали затемненную комнату, заметили сидящей в постели меня.
- Ты-ы-ы! – потрясенно выдохнула она, кривя красивые пухлые от природы губы. - Что ты тут делаешь?
Я инстинктивно подтянула одеяло повыше, прикрывая грудь. Представила себя со стороны лохматая, красную, вспотевшую, в одних трусах и хозяйской футболке. А лифчик на кресле поверх всей одежды лежит – красуется.
Покраснела, представив, как Вадим туда его пристраивал. Не помнила, как переодевалась. Отрывками всплывали моменты, как он помогал, касался осторожно и совсем не пошло. Испачканную одежду выстирал и высушил сам, без просьбы. Да я бы и не попросила о таком. Еще не хватало, чтобы чужой мужик в моих вещах ковырялся.
Мой расхристанный видок наводил на неприличные мысли. Даже если так, не дает это право соплячке «тыкать» мне. Мала еще.
- Я не подружка тыкать мне. Забыла, как меня зовут? Забыла, как я тебе двойки ставила?
Мария полностью вышла из-за двери. Огляделась, зацепилась взглядом за мой лифчик, мне стыдиться нечего, и нехорошо сощурилась.
- Не забыла. Но мы давно не в школе. И ты мне давно не учительница. Так ты тут… с Вадимом? Давно это у вас?
- А если так, тебе какое дело?
Я-то на графа Бекетова не претендую, но задели слова соплячки, которой сама лично когда-то тощие косицы плела. Опустилась до откровенного хамства, из-за мужика готова растоптать и с грязью смешать, засранка. Никакого уважения к старшим.
- Такое. Тебе, старой, он зачем? Уже не родишь. Детей малых нет. Скоро ни встать, ни сесть не сможешь, - секла меня словами. – Он тебе не нужен. А у меня сын. Ему отец нужен. Я еще родить могу. Нормальных мужиков раз, два и обчелся. Я его всю жизнь ждала. Не мешай мне счастье строить.
Тот уголек теплых, скорее дружеских чувств, что затеплился где-то в душе после заботы Вадима, можно игнорировать. Благодарность и симпатия – это не любовь. Но в нашем с Вадимом возрасте огненную страсть не хочется. Хочется своего человека рядом.
- Тебе всего двадцать шесть. У вас разница в тридцать лет. Он тебе в отцы годиться. А твоему сыну в дедушки, - не пыталась образумить Марию, просто констатировала факт, разглядывая разгневанную девицу.
Мария настоящая деревенская красавица. Как говорят «кровь с молоком». Невысокая, крепкая и ладная фигура с выдающимися округлостями. Роскошная светлая коса и румянец. Немного портит все искусственная рисовка бровей и слишком длинные метелки нарощенных ресниц. И маникюр уж очень знакомый – ягоды на кислотно-розовом фоне. Тут моя Даринка постаралась.
- Да, молодая. Так мужики любят моложе. А ты чего? Бобылихой прожила, а тут вдруг решилась? Не старовата для невесты? Ты же с моей матерью в один класс ходила?
- Да, учились с Натальей вместе. Хорошая женщина. А ни я, ни она тебя главному так и не научили. Ты хоть бы спросила, что случилось. Ночью ходила Петровне за таблетками, а он не увидел и сбил машиной. К себе принес. Отлеживаюсь тут. А ты уже ушат грязи на меня вылила. Нутро у тебя гнилое, Маша. А в школе такая хорошая девочка была. И когда только успела испортиться?
- Что тут происходит?
В дверях появился Вадим. Лицо недовольное. Взгляд осуждающе прошелся по принаряженной в красивое пальто Марии.
- Я же говорю, что принесла сметаны вам и молочка. Сумка внизу, а я вас искала. Все домашнее, свежее, - белкой зацокотала она, улыбаясь и заигрывающе поправляя прическу-колосок. - Завра пирожки затею. Вы с какой начинкой любите? Мясо, картошка или сладкое что?
Брови Бекетова сошлись у переносицы. Он сверлил девицу тяжелым взглядом. Я их поставила вместе, и смотрелись они не так уж чужеродно. Сдобная булочка беленькая и мягкая вполне смотрелась на фоне кряжистого дуба-великана. Как внучка Снегурочка рядом с Дедом Морозом.
- Я люблю ясность во всем, девушка. Вы с какой целью тут?
- Так… соседи же. А вы новосел. Принято у нас угощать, - мялась Маша. – Вы не подумайте что. Я же от чистого сердца все.
- От чистого значит… А чего тогда учительницу свою обхамила? – Оказалось, он давно стоял под дверью и все слышал. Подслушивал и только потом вмешался. Мария, точно кукла, приоткрыв ярко накрашенный рот, недоуменно хлопала глазами. Щеки густо залило краснотой. Она кусала смущенно полную нижнюю губу, не зная, куда деть глаза. – Собирай давай свои банки, дорогуша, и на выход. И чтобы в своем доме я тебя больше не видел.
Бросив на меня испепеляющий взгляд, пунцовая от стыда Мария пулей вылетела из комнаты. По лестнице дробно застучали каблуки модных сапожек.
- Дом смотрела и меня увидела. Не ожидала вот, - объяснила нашу ссору с Марией. – Теперь сплетня по селу пойдет.
- Сплетен боишься?
- Я ведь учительницей работала. Половина села мои ученики… да и возраст, - пожала плечами.
Все же слова бывшей ученицы задели, как бы я не хорохорилась. Вот только правды в них не было, от того было еще обиднее.
Вроде учили на совесть, и книги они правильные читали, а откуда все это взялось? Бабья жадность, злость, жестокость…
- Я закрою за ней ворота. Мало ли… А ты поспи еще.
Вадим стоял, глядя на меня, ждал чего-то. Разглядывал. Вспомнив, какое гнездо у меня на голове и лицо все помятое, натянула под шею одеяло и попыталась пятерней пригладить всклоченные волосы.
- Спасибо. Выспалась. Мне бы расческу волосы расчесать, - попросила я. - А ты сплетен не боишься? Женщина твоя сцену тебе не устроит?
При упоминании женщины лицо соседа перекосило, словно от зубной боли, напомнив мне Кирилла. Видно, у него все сложно, как у моего бывшего одноклассника.
Что ж вы, мальчики, себе таких выбираете, от которых потом рожи кривите?
- Я принесу расческу. Отдыхай, - проигнорировал упоминание о женщине.
Бросил на меня еще один долгий взгляд и вышел. Подождав пока утихнут шаги на лестнице и голоса внизу: спокойный хозяина и раздраженный Марии, снова нырнула под одеяло.
Глава 6
Вадим
Смотрел вслед молодой девахе, оскальзывающейся на высоких каблуках, медленно бредущей с тяжелой сумкой вдоль дороги в сторону магазина. Сложив руки на груди, разглядывал обтянутую пальто ладную чуть полноватую фигуру и золотистую шапку искусно уложенных косой вокруг головы волос.
Красивая, молодая. Видел ее с мальчиком. Сын или младший брат. Ровесница Ромки. А клеится ко мне. Приятно, что в глазах молодых я еще котируюсь, как жених. Но зачем я ей? Была бы мышка тихая, для которой постель – это супружеские обязанности. Детишек парочку заведет, на том закончатся все развлечения. А эта огонь-девка. Горячая, ненасытная. Не скоро еще кровь утихнет. Будь я лет на десять-пятнадцать моложе, еще подумал. Мне сыну и его ровесникам доказывать нечего. А рога носить? Не носил и не собираюсь.… Как там у классика:
… прожитые годы
Ко мне суровей, что ни час.
Хотя бы цель и оправдала
Женитьбу в старости седой,
Но разум хочет быть судьей
И дело рассмотреть сначала.
Ведь может быть, - чего уж хуже, -
Потомства не дождаться мне,
И я останусь при жене.
А ведь жена при старом муже -
Что плющ, повисший на ветвях:
Когда раскидистому клену
Он обовьет и ствол, и крону,
Он юн и свеж, а клен зачах…*
Ленка любила эту комедию. Нравился молодой Боярский. Обожала Терехову, подражая ей во всем. Меня это раздражало жутко. Подражание кому-то, особенно актерам, казалось глупостью и детским садом. Правду говорят, что маленькая собачка до старости щенок. Бездетная собачка тоже вечный щенок. И дальше своей жизни не планирует и не видит. Оттого я не верю бездетным писателям и психологам. Богатые, кстати, тоже не верят неженатым и бездетным партнерам по бизнесу. Я не один такой.
Девица скрылась из виду, и мои мысли метнулись к женщине, спящей сейчас наверху, в комнате сына. Вспомнил ее припухшие губы, влажно блестящие глаза, и пахнущие чем-то родным мягкие волосы. И вся она мягкая и уютная. Приятное волнение охватило тело при мыслях о ней. Начало возбуждения, обычного мужского желания. Когда раздевал ее, ни о чем таком не думал. Перепугался до усрачки, что серьезно навредил. Это сейчас память выдает детали, а я смакую ощущение за ощущением, картинку за картинкой. В паху приятно и требовательно тянуло. От него по телу разливалось приятное тепло. Потянуло к ней наверх. Снова прикоснуться к полной груди, провести пальцами по круглым коленкам и плечам. Может попробовать губы на вкус…М-да, Гале плохо, страдает, а я тут с пошлятиной. Не туда понесло мысли.
И вкус губ я знаю, сейчас у них вкус клюквенного морса. Сам ей споил пару чашек. Я его научился варить Ромке, когда тот болел.
Бабуля вбила в голову намертво, при простуде и жаре пить больше горячей воды. Теперь-то я знаю, что обычная горячая вода поднимает сатурацию. Бабуля даже слова такого не знала, а ее мать спасала так своих детей и ее в войну от лихорадки.
Звонящий телефон отвлек от воспоминаний.
- Слушаю…
- Добрый день, Вадим Александрович, - голос Алексея мне не понравился. Он, как Ромка, если что-то случилось, сразу можно понять по напряжению в голосе. – Аудиторы требуют документацию за предыдущие пять лет. Мы же сдали все в архив.
- Аудиторы? – я мысленно застонал. С треволнениями за Галину совсем о них забыл. Молодой мужчина и женщина моих лет. Забыл их имена. Молодой с нехорошим взглядом. Очечки эти с золотой оправой не по статусу и возрасту. Педант одним словом. Надо бы разузнать про них по своим источникам. Совсем забыл. Все из головы вылетело.
- Я после обеда загляну. Тут кое-какие дела нарисовались, - потер рукой отросшую за ночь щетину.
При мысли, что придется бриться и влезать в костюм, поморщился. Надоело все до чертей собачьих! А ведь когда-то так хотел, из кожи вон лез, чтобы получить офис, костюм дорогой, автомобиль приличный. Теперь завидую и понимаю деда, бывшего когда-то прапорщиком и начальником склада вооружения. Рано вышел на пенсию. Сначала подрабатывал, потом стал жить для себя и нас. Ездил на жигулях, любил сначала обычную, потом тихую охоту и просто жил. Никогда ни за кем не гнался. Был доволен тем, что имеет. Счастливо прожил всю жизнь…
Кто понял жизнь, тот больше не спешит,
Смакует каждый миг и наблюдает…**
Чего-то я стихами все сегодня. Гостья наверху настроила на романтичный лад.
- У вас все в порядке, босс? - напомнил о себе Алексей. – Случилось что? Врач не нужен?
- Нормально все, в порядке. Ночью человека сбил. Но все обошлось. Буду скоро, Алексей. Жди. Без меня в мой кабинет никого не пускать.
- Вы валидола таблетку под язык, - посоветовал Алексей. – Стресс, переживания могут запоздало проявиться. С сердцем может плохо стать за рулем. Или ночью.
- Хорошо, Леш, спасибо. Так и сделаю.
Я отключился, удивляясь, чего вдруг парень печется, как наседка. Не пацан уже, но и не мужик. Из-за высокого роста и худого тела выглядит моложе своих лет. Или я совсем развалина, что он меня жалеть вздумал? За место свое переживает, чтобы не уволил и блонду какую-нибудь не взял? Не, с блондами это к Ромке. Я пас.
Хорошо отдыхать, но работа зовет. И как это неудачно - в конце года проверка. Копает что ли кто-то? Вроде мой начбез молчит. И друзья бы давно слили информацию, если кто-то где-то…
Зашел в душ, ополоснулся. Придумал, что заказать на обед Галине. Жаль, ей придется обедать самой. А хотелось вместе. Смотреть, как она недовольно хмурится, стесняется или наоборот хозяйничает в кухне. Я не против последнего. Кухне нужны хозяйские руки или она зарастет грязью, и пахнуть будет не очень. Я куховар не очень, но всегда готов помочь.
Долго рассматривал себя перед зеркалом. Спорт помогал поддерживать фигуру и не оплывать. Но возраст уже не скроешь. Как ни старайся. Для своих лет я выгляжу огурцом, но с Ромкой мне не тягаться. Да я и не стремлюсь. Я как раз его на смену себе готовлю.
