Бросила недовольный взгляд на соседний дом, точно появившиеся одинокие сын и отец виноваты в такой моей жизни, подхватила плетенку со свежими помидорами. Подвядшие немного, но на салат сгодятся. И пошла в дом. Марта посеменила рядом, путаясь в ногах. Шарик вяло шевельнул хвостом, с надеждой глянув на кошелку в моих руках, потом на свою миску и на меня.
- Да, погоди. Не десять рук. Накормлю сейчас, - отмахнулась от его виновато-ожидающего взгляда и разозлилась снова.
Гневный взгляд уже с крыльца послала новому дому приезжих. На веранде густо пахло борщом. Живот заурчал, напоминая, что с утра ничего кроме кофе не было. Споткнулась о брошенный как попало Дариной сапожок, ругнулась. Утром собиралась, был порядок: намытые сапожки девчонок стояли вряд. Пока была в погребе, девчонки успели куда сбегать и вернуться. И кинуть грязную обувь как попало. И показывала, и приучала, и говорила по сто раз. Дарина, та упертая ослица. Ни кнутом, ни пряником не переубедишь. Но Ляна помягче, слушалась пока маленькая была. А подросла и за сестрой повторять начала. Я ругалась, а теперь жалею себя. Проще убрать, чем поднимать себе руганью давление.
Как спешат обе, так кинут вещи как ни попадя. Запрутся и сидят каждая у себя. А мне то с улицы, то снова на улицу. Когда-нибудь точно навернусь – костей не соберешь.
Поворчав на обеих безалаберных дурех, отогнала любопытную Марту, выровняла сапожки. Оставив у входа кошелку с овощами, сняла платок и глянула в зеркало. Отражение не порадовало. Утром-то, со сна, понятно красавиц и среди молодых мало. А сейчас, после работы на воздухе, красоты не добавилось. Румянец некрасивыми болезненными пятнами лег на бледные скулы. Глаза не горели из полуприкрытых век. Кажется, и радужка выцвела. Еще прожилки красноватые от долгой работы за компьютером. Тусклые волосы давно не мешало постричь и покрасить. И губы потрескались. Надо бы помадой подкрасить. Да забываю купить. Взбила пальцами все еще слегка вьющиеся волосы попышнее. Накусала ярче губы. Прищурилась, разглядывая себя.
- С днем рожденья тебя… С днем рожденья тебя… - тихо пропела себе под нос. – Ну, если наштукатурить, да прическу… Да не приглядываться особо. То ничего. Сойдет для сельской местности. И замуж можно, как Петровна советует. В белом платье, туфли на шпильках…
Представила себя невестой, фыркнула на глупость такую, покачала своему отражению головой и открыла двери к сени.
- Тетя Галя, с днем рождения! – завопили хором обе племяшки.
Обе радостно улыбались. Даринка в нашу породу. Лянка больше похожа на свою мать. Обе в безразмерных «оверсайзовских» свитерах по моде. В обтягивающих лосинах и шерстяных носках. Дарина в руках держала торт с горящими циферками-свечками. Ее сестра завернутый в бумагу и перевязанный нарядной лентой пакет и букет роз.
- Желаем тебе здоровья… - начала Ляна.
- Благополучия… - поддержала ее сестра.
- Сил побольше… - инициатива вернулась к младшей.
Она слегка пританцовывала. В ухе виднелся беспроводной наушник. Младшая не расставалась с гаджетами.
- Счастья в личной жизни, - выпалили хором обе, переглянулись и рассмеялись.
Я не могла не рассмеяться за компанию, глядя на их искреннюю радость. Стало приятно и тепло, что девочки не забыли про мой день рождения. Сколько бы тебе ни было лет, всегда приятно, что кто-то вспомнил и считает важным напомнить, как здорово, что ты такой родился и живешь.
- Загадай желание и задуй свечи, - Даринка протянула торт, украшенный фруктами и ягодами.
- Загадай мужчину… настоящего… и чтобы нормальные родные были, - посоветовала Лянка.
Я усмехнулась ее наивности, но поддержала игру. Девчонкам хотелось радости, почему бы не устроить сегодня праздник. Настроение, как аппетит, приходит во время еды.
- Мужчину… настоящего… И чтобы его родным я стала дороже и роднее всех, - набрала воздуха и задула свечки.
- Ура-а-а! – захлопала в ладоши и запрыгала Лянка. Она протянула пакет. - Теть Галь, это джемпер. Мы с Дариной заказали пряжу. А теть Лида Лазутина связала. Красиво получилось. Раскрывай и смотри. Как тебе?
Я развернула бумагу на сложенном трикотаже, дернулась погладить и зависла ладонью над аккуратно вывязанными узорами. Вовремя вспомнила, что так и не помыла руки. Разглядывала нежно розовый любимый цвет. Похожий был у меня еще в далекой молодости, когда я была на пару размеров стройнее.
- Примеришь?
- Руки только помою. Спасибо, девочки, - растроганно шмыгнула носом. Поцеловала в щеку высокую и худенькую Даринку, потом Лянку. Приняла роскошный букет бордовых роз. Последний раз мне дарили букеты ученики в школе. Коснулась тугих лепестков. – Какой торт красивый! Это не с магазина? А цветы где взяли? Ой, какой букет роскошный! Спасибо, родные!
Я смахнула слезу, растрогавшись. Сунула нос в тонко пахнущие бутоны, чтобы скрыть повлажневшие глаза.
- Настя Савичева печет на заказ, - отвечала на вопросы Дарина. Мы все вместе отправились на кухню. Большая, объединенная со столовой, она была любимым местом сборищ и посиделок, когда мои родители жили с нами, и была жива бабушка. Я застыла с букетом. Лянка захлопала дверцами в поисках вазы. - Сашка Лагутин сегодня привез из города. Первый рейс был его.
- Просто ты нравишься ему, вот он и старается, - с завистью произнесла Ляна, выглядывая из-за дверцы навесного шкафа. Дарина пожала плечами. Торт опасно колыхнулся и занял место на столе. Она села
- Много ты понимаешь. Я ему денег дала за букет. Нравилась бы – не взял, - фыркнула Дарина. – Да пофиг на Лагутина. Мне вообще… другой нравится.
Забыв про торжественный момент, девчонки начали препираться.
- Антон с Машкой встречается. Я вчера их видела, - решила испортить настроение сестре Ляна. – Как голубки ворковали. Как прекрасна любовь, - произнесла с придыханием.
Мелкая засранка мечтательно закатила глаза. Дарина опасно сощурилась, глядя на выкрутасы сестры.
- Девочки, - если не отвлечь, не прервать их вначале, препирательства перейдут в настоящую ссору, - очень красивые подарки. Я не ожидала, что вы помните про мой день рождения.
Обе тут же перестали сверлить друг друга взглядами и повернулись ко мне. Разные и в то же время неуловимо похожие мордашки. Сейчас обе осуждающе смотрели на меня, забыв уже из-за чего ругались.
- Считаешь, мы вообще… - не закончив фразу, осеклась младшая, получив локтем тычок под ребра от старшей.
- Теть Галь, мама говорила, ты не любишь праздновать праздники. – Даринка отводила глаза и ковыряла глазурь у основания торта. - Особенно свои день рождения. Не хотели тебя расстраивать. А в этот раз вот решили, что стоит устроить тебе праздник.
Не совсем так, я не то, чтобы не любила праздники. Не с кем было праздновать. И что отмечать, что год еще прошел? Обычный, ничем не отличающийся от остальных год.
- Раньше ты нам все время устраивала праздники, теперь каждый раз что-то даришь, - подхватила за сестрой Ляна.
- Отпразднуем. Нужно придумать что-то повкуснее борща…
Лянка вскрикнула от грохота удара металла о металл и оглушающего рева двигателя, разом раздавшихся за окном. Шарик громко залаял. Я бросилась к окну, распахнула штору и успела увидеть, как огромный внедорожник соседей развернулся, едва не снеся мою калитку. Черный монстр взревел и рванул по дороге прочь. Заметила выбежавшего в распахнутые ворота молодого соседа, провожавшего глазами удалявшуюся на скорости машину.
Моя клумба! Он же прямо по ней колесами, а там редкие многолетники…
Цветочная клумба, разбитая вдоль забора, была моей гордостью. С ранней весны и до поздней осени на ней цвели цветы. Я долго рылась в интернете, изучала особенности цветов, подбирала зимостойкие сорта, советовалась с дизайнером по ландшафтам. Выпалывала сорняки, поливала и подкармливала, заботливо укрывала на зиму. Никто за все время не позарился на красоту, не выкопал втихаря, хотя были и редкие многолетники. И за пару минут автомобиль смял, разворотил колесами, уничтожил мою гордость и отраду.
- Теть Галь, что там? – послышался испуганный голос Ляны. Рядом нарисовались сестренки, выглядывающие из-за моих плеч. – Ой, это соседи что ли? Чего это они?
- Фигасе! – вырвалось у Дарины.- Оборзели совсем – во дворе у нас разворачиваются!
- Дарья! – осадила распустившую язык племяшку. – Дома сидите. Я выйду, посмотрю, что там. И сейчас обернусь.
Как была в тапочках, выскочила во двор и побежала к калитке. Чувствовала себя как то Чудовище, у которого купец сорвал единственную радость, цветочек аленький. И чего решили, что он Чудовище. Чудовищем была я – убила бы, попадись мне сосед на глаза. И ничего, что я ему в подмышку дышу. До болевых точек как раз достала бы. Но тот скрылся, благоразумно захлопнув створы ворот, едва я вылетела из калитки и уставилась на развороченную клумбу. Все было лучше, чем думалось. Поправимо. Но злость на новеньких, сначала мешавших жить стройкой, теперь портящих чужие клумбы, не проходила.
- Ой, Галь, а чего это с клумбой-то? – Я не заметила, как рядом нарисовалась разбитная разведенка и местная продавщица Мария. Не надо быть гением, чтобы догадаться о причине. Раньше на нашей улице ее не видели. Но только дом Паскарихи выкупили видные и, по всему видать, холостые мужики, так повадилась Маша ходить домой мимо нас, делая здоровенную петлю по селу. – В зиму садить решила? Что за цветы такие?
Она точно издевалась, в упор не замечала отпечатка шин, размером с тракторные.
- Сосед новый развернулся на машине и все мне тут разворотил, - кивнула на закрытые глухие ворота. – Хорошо, что только с краю зацепил. А то бы и забор снес.
Мария вздернула густо подведенную бровь в удивлении. Ее я помнила еще девчонкой, ученицей своего первого выпуска. Сейчас от той девчонки мало что осталось. Больше она меня не звала по имени-отчеству. Мария выскочила замуж, едва получила аттестат, а к концу года развелась, не ужившись с семьей мужа. Слыла скандалисткой и вздорной бабой. Местные холостяки обходили ее стороной. После неудачного брака в их сторону она не смотрела. Маша уезжала в город попытать счастья, даже пару раз привозила родителям знакомиться мужчин, но до свадьбы так и не дошло. Маша мечтала о богатом муже, машине с водителем, роскошном доме, дорогих шубах и поездках на заграничные курорты. Взамен предлагала здоровую деревенскую красоту. Невысокая Маша быстро налилась, округлилась. К тридцати восьми сохранила привлекательность. И считалась бы красивой, не высветли свои русые волосы до пугающей белизны. Лицо она густо красила, что ей совсем не шло. Раз в две недели рисовала красивые ногти. Одежду носила модную, но не подходящую ни возрасту, ни фигуре. Вот и сейчас на ней был спортивный костюм, обтянувший ее телеса и трещавший по швам.
- Не поладили, - понимающе и вроде как сочувственно покачала головой. – Богатые все такие – делают, что хотят, плевать им на всех, - в голосе не слышалось осуждения. Мария считала, что деньги решают и позволяют все. – Привыкай, соседка. Уж такие достались тебе шебутные соседи – не позавидуешь.
Не получилось у Марии выдать сочувствие. Зависть так и сочилась.
Чему завидовала-то? Барвихой мы не стали? Или все же улица c появлением этих богачей теперь может считаться элитной?
- Не собираюсь я привыкать. Сегодня клумбу разворотили. Завтра забор и полдома снесут, - возмутилась я. – Ругаться пойду. Еще Петровну с собой прихвачу. Для солидности.
Мария бросила на меня взгляд, цепко охватив с ног до головы. Увиденное ее озадачило. Нахмурив брови, покачала головой.
- Зря ты нарываешься, Галя. Бекетов Вадим серьезный мужик. Ничего ты ему не сделаешь. Только озлобишь. Он мужик мстительный. У него знаешь какие связи? Сотрет тебя в пыль, если захочет. – И нелогично добавила: - Настоящий полковник. Себе бы такого в хозяйство.
Ветер играл прядями рассыпавшихся волос. Холодил открытую кожу. Я заправила за ухо выбившуюся прядь, поежилась. Выскочила на улицу в свитере, брюках и тапочках. Пока не подхватила простуду, лучше вернуться. А клумбой заняться уже после, как поговорю с соседом. Бекетов Вадим, полковник. Имя ничего не говорило. Наглых нужно сразу ставить на место, или на голову сядут.
- Пойду я, Маш. Замерзла раздетой стоять. До встречи, - попрощалась, юркнула за ворота, чтобы еще успеть услышать:
- Чего случилось, Марья? – Петровна легка на помине, материализовалась, будто из воздуха. – Чего тут у Галы-то забыла? Чего клумба-то раскурочена? Кому цветы помешали?
Конца разговора я не слышала, спешила домой. Не заметила, уже у крыльца зацепилась ногой за собачью цепь. Ругнулась, едва не растянувшись на дорожке. Шарик, улегшийся у старой яблони, тихо тявкнул, напоминая о себе.
- Это ты специально, да? Лег так, чтобы я навернулась? – уперев руки в бока, журила собаку. Шарик до того шевеливший хвостом, опустил морду на лапы и закрыл глаза, признавая вину. – Я тебе вот что скажу. Если я убьюсь, ты-то куда пойдешь? Девок родители заберут. Дом этот продадут. Кому ты старый мешок с блохами нужен? Никому. Вот так!
- Теть Галь, что там? – На крыльцо выскочила Лянка. – Что случилось? Все живы?
- Я кому говорила не высовываться! – напустилась на племяшку, все еще расстроенная. - Соседи разворотили мою клумбу. Вечером пойду ругаться.
Но этим вечером случилось кое-что еще, и мне так и не удалось добраться до наглых соседей.
Вадим
День не задался с самого утра. Кому-то дождь стучит в окно, ко мне вломилась с утра пораньше бывшая любовница. Первые секунды три пока она молчала, разглядывая меня, я не мог поверить глазам, уверенный, что все еще сплю. Но только Света вошла, бесцеремонно оттолкнув меня в сторону, и открыла рот, приветствуя, я мгновенно очнулся. А я начал привыкать к тишине по утрам и вечерам. Отсутствию ежедневного выноса мозга, когда она часами рассказывала, как и кого из обслуживающего персонала поставила на место или ставила на место меня. Я почти поверил, что счастье есть и для меня. Проделывала все это с моим мозгом она по одной причине. Чтобы прекратить пытку, я давал ей то, что она хотела.
Правду сказать, я купил дом в деревне, чтобы избежать вот таких ситуаций с возвращениями бывших. Света с моим решением расстаться была не согласна. И всеми способами это показывала. Разузнала адрес (узнаю, кто слил инфу – убью) и заявилась с утра пораньше.
- Я рассказываю тебе, как меня оскорбил твой секретарь, а ты невозмутимо пьешь кофе, - возмутилась она в конце длиннющей тирады, которую я по привычке прослушал. – Ты невыносим!
Разбег от тихой кошечки до ревущей тигрицы у Светы - пара секунд, исключительно чтобы вдохнуть побольше воздуха.
- Я тебя не звал. Дверь ты знаешь где, - говорю ровно, разглядывая еще молодую женщину, озадачиваясь уже не в первый раз вопросом, что мне в ней могло понравиться настолько, что я запал на сестру жены.
Наверное, бессилие, страх и непонимание, как жить дальше. Моя любимая Елена угасала. Медленно, тихо, но неотвратимо болезнь сжирала ее. Мы оба, я и Света чувствовали одно и то же. От отчаяния она искала утешение во мне, и я не оттолкнул. О чем пожалел и не раз.
- Грубо, Бекетов, - недовольно морщит носик незваная гостья. - Я не давала права тебе так с собой разговаривать.
- Да, погоди. Не десять рук. Накормлю сейчас, - отмахнулась от его виновато-ожидающего взгляда и разозлилась снова.
Гневный взгляд уже с крыльца послала новому дому приезжих. На веранде густо пахло борщом. Живот заурчал, напоминая, что с утра ничего кроме кофе не было. Споткнулась о брошенный как попало Дариной сапожок, ругнулась. Утром собиралась, был порядок: намытые сапожки девчонок стояли вряд. Пока была в погребе, девчонки успели куда сбегать и вернуться. И кинуть грязную обувь как попало. И показывала, и приучала, и говорила по сто раз. Дарина, та упертая ослица. Ни кнутом, ни пряником не переубедишь. Но Ляна помягче, слушалась пока маленькая была. А подросла и за сестрой повторять начала. Я ругалась, а теперь жалею себя. Проще убрать, чем поднимать себе руганью давление.
Как спешат обе, так кинут вещи как ни попадя. Запрутся и сидят каждая у себя. А мне то с улицы, то снова на улицу. Когда-нибудь точно навернусь – костей не соберешь.
Поворчав на обеих безалаберных дурех, отогнала любопытную Марту, выровняла сапожки. Оставив у входа кошелку с овощами, сняла платок и глянула в зеркало. Отражение не порадовало. Утром-то, со сна, понятно красавиц и среди молодых мало. А сейчас, после работы на воздухе, красоты не добавилось. Румянец некрасивыми болезненными пятнами лег на бледные скулы. Глаза не горели из полуприкрытых век. Кажется, и радужка выцвела. Еще прожилки красноватые от долгой работы за компьютером. Тусклые волосы давно не мешало постричь и покрасить. И губы потрескались. Надо бы помадой подкрасить. Да забываю купить. Взбила пальцами все еще слегка вьющиеся волосы попышнее. Накусала ярче губы. Прищурилась, разглядывая себя.
- С днем рожденья тебя… С днем рожденья тебя… - тихо пропела себе под нос. – Ну, если наштукатурить, да прическу… Да не приглядываться особо. То ничего. Сойдет для сельской местности. И замуж можно, как Петровна советует. В белом платье, туфли на шпильках…
Представила себя невестой, фыркнула на глупость такую, покачала своему отражению головой и открыла двери к сени.
- Тетя Галя, с днем рождения! – завопили хором обе племяшки.
Обе радостно улыбались. Даринка в нашу породу. Лянка больше похожа на свою мать. Обе в безразмерных «оверсайзовских» свитерах по моде. В обтягивающих лосинах и шерстяных носках. Дарина в руках держала торт с горящими циферками-свечками. Ее сестра завернутый в бумагу и перевязанный нарядной лентой пакет и букет роз.
- Желаем тебе здоровья… - начала Ляна.
- Благополучия… - поддержала ее сестра.
- Сил побольше… - инициатива вернулась к младшей.
Она слегка пританцовывала. В ухе виднелся беспроводной наушник. Младшая не расставалась с гаджетами.
- Счастья в личной жизни, - выпалили хором обе, переглянулись и рассмеялись.
Я не могла не рассмеяться за компанию, глядя на их искреннюю радость. Стало приятно и тепло, что девочки не забыли про мой день рождения. Сколько бы тебе ни было лет, всегда приятно, что кто-то вспомнил и считает важным напомнить, как здорово, что ты такой родился и живешь.
- Загадай желание и задуй свечи, - Даринка протянула торт, украшенный фруктами и ягодами.
- Загадай мужчину… настоящего… и чтобы нормальные родные были, - посоветовала Лянка.
Я усмехнулась ее наивности, но поддержала игру. Девчонкам хотелось радости, почему бы не устроить сегодня праздник. Настроение, как аппетит, приходит во время еды.
- Мужчину… настоящего… И чтобы его родным я стала дороже и роднее всех, - набрала воздуха и задула свечки.
- Ура-а-а! – захлопала в ладоши и запрыгала Лянка. Она протянула пакет. - Теть Галь, это джемпер. Мы с Дариной заказали пряжу. А теть Лида Лазутина связала. Красиво получилось. Раскрывай и смотри. Как тебе?
Я развернула бумагу на сложенном трикотаже, дернулась погладить и зависла ладонью над аккуратно вывязанными узорами. Вовремя вспомнила, что так и не помыла руки. Разглядывала нежно розовый любимый цвет. Похожий был у меня еще в далекой молодости, когда я была на пару размеров стройнее.
- Примеришь?
- Руки только помою. Спасибо, девочки, - растроганно шмыгнула носом. Поцеловала в щеку высокую и худенькую Даринку, потом Лянку. Приняла роскошный букет бордовых роз. Последний раз мне дарили букеты ученики в школе. Коснулась тугих лепестков. – Какой торт красивый! Это не с магазина? А цветы где взяли? Ой, какой букет роскошный! Спасибо, родные!
Я смахнула слезу, растрогавшись. Сунула нос в тонко пахнущие бутоны, чтобы скрыть повлажневшие глаза.
- Настя Савичева печет на заказ, - отвечала на вопросы Дарина. Мы все вместе отправились на кухню. Большая, объединенная со столовой, она была любимым местом сборищ и посиделок, когда мои родители жили с нами, и была жива бабушка. Я застыла с букетом. Лянка захлопала дверцами в поисках вазы. - Сашка Лагутин сегодня привез из города. Первый рейс был его.
- Просто ты нравишься ему, вот он и старается, - с завистью произнесла Ляна, выглядывая из-за дверцы навесного шкафа. Дарина пожала плечами. Торт опасно колыхнулся и занял место на столе. Она села
- Много ты понимаешь. Я ему денег дала за букет. Нравилась бы – не взял, - фыркнула Дарина. – Да пофиг на Лагутина. Мне вообще… другой нравится.
Забыв про торжественный момент, девчонки начали препираться.
- Антон с Машкой встречается. Я вчера их видела, - решила испортить настроение сестре Ляна. – Как голубки ворковали. Как прекрасна любовь, - произнесла с придыханием.
Мелкая засранка мечтательно закатила глаза. Дарина опасно сощурилась, глядя на выкрутасы сестры.
- Девочки, - если не отвлечь, не прервать их вначале, препирательства перейдут в настоящую ссору, - очень красивые подарки. Я не ожидала, что вы помните про мой день рождения.
Обе тут же перестали сверлить друг друга взглядами и повернулись ко мне. Разные и в то же время неуловимо похожие мордашки. Сейчас обе осуждающе смотрели на меня, забыв уже из-за чего ругались.
- Считаешь, мы вообще… - не закончив фразу, осеклась младшая, получив локтем тычок под ребра от старшей.
- Теть Галь, мама говорила, ты не любишь праздновать праздники. – Даринка отводила глаза и ковыряла глазурь у основания торта. - Особенно свои день рождения. Не хотели тебя расстраивать. А в этот раз вот решили, что стоит устроить тебе праздник.
Не совсем так, я не то, чтобы не любила праздники. Не с кем было праздновать. И что отмечать, что год еще прошел? Обычный, ничем не отличающийся от остальных год.
- Раньше ты нам все время устраивала праздники, теперь каждый раз что-то даришь, - подхватила за сестрой Ляна.
- Отпразднуем. Нужно придумать что-то повкуснее борща…
Лянка вскрикнула от грохота удара металла о металл и оглушающего рева двигателя, разом раздавшихся за окном. Шарик громко залаял. Я бросилась к окну, распахнула штору и успела увидеть, как огромный внедорожник соседей развернулся, едва не снеся мою калитку. Черный монстр взревел и рванул по дороге прочь. Заметила выбежавшего в распахнутые ворота молодого соседа, провожавшего глазами удалявшуюся на скорости машину.
Моя клумба! Он же прямо по ней колесами, а там редкие многолетники…
Цветочная клумба, разбитая вдоль забора, была моей гордостью. С ранней весны и до поздней осени на ней цвели цветы. Я долго рылась в интернете, изучала особенности цветов, подбирала зимостойкие сорта, советовалась с дизайнером по ландшафтам. Выпалывала сорняки, поливала и подкармливала, заботливо укрывала на зиму. Никто за все время не позарился на красоту, не выкопал втихаря, хотя были и редкие многолетники. И за пару минут автомобиль смял, разворотил колесами, уничтожил мою гордость и отраду.
- Теть Галь, что там? – послышался испуганный голос Ляны. Рядом нарисовались сестренки, выглядывающие из-за моих плеч. – Ой, это соседи что ли? Чего это они?
- Фигасе! – вырвалось у Дарины.- Оборзели совсем – во дворе у нас разворачиваются!
- Дарья! – осадила распустившую язык племяшку. – Дома сидите. Я выйду, посмотрю, что там. И сейчас обернусь.
Как была в тапочках, выскочила во двор и побежала к калитке. Чувствовала себя как то Чудовище, у которого купец сорвал единственную радость, цветочек аленький. И чего решили, что он Чудовище. Чудовищем была я – убила бы, попадись мне сосед на глаза. И ничего, что я ему в подмышку дышу. До болевых точек как раз достала бы. Но тот скрылся, благоразумно захлопнув створы ворот, едва я вылетела из калитки и уставилась на развороченную клумбу. Все было лучше, чем думалось. Поправимо. Но злость на новеньких, сначала мешавших жить стройкой, теперь портящих чужие клумбы, не проходила.
- Ой, Галь, а чего это с клумбой-то? – Я не заметила, как рядом нарисовалась разбитная разведенка и местная продавщица Мария. Не надо быть гением, чтобы догадаться о причине. Раньше на нашей улице ее не видели. Но только дом Паскарихи выкупили видные и, по всему видать, холостые мужики, так повадилась Маша ходить домой мимо нас, делая здоровенную петлю по селу. – В зиму садить решила? Что за цветы такие?
Она точно издевалась, в упор не замечала отпечатка шин, размером с тракторные.
- Сосед новый развернулся на машине и все мне тут разворотил, - кивнула на закрытые глухие ворота. – Хорошо, что только с краю зацепил. А то бы и забор снес.
Мария вздернула густо подведенную бровь в удивлении. Ее я помнила еще девчонкой, ученицей своего первого выпуска. Сейчас от той девчонки мало что осталось. Больше она меня не звала по имени-отчеству. Мария выскочила замуж, едва получила аттестат, а к концу года развелась, не ужившись с семьей мужа. Слыла скандалисткой и вздорной бабой. Местные холостяки обходили ее стороной. После неудачного брака в их сторону она не смотрела. Маша уезжала в город попытать счастья, даже пару раз привозила родителям знакомиться мужчин, но до свадьбы так и не дошло. Маша мечтала о богатом муже, машине с водителем, роскошном доме, дорогих шубах и поездках на заграничные курорты. Взамен предлагала здоровую деревенскую красоту. Невысокая Маша быстро налилась, округлилась. К тридцати восьми сохранила привлекательность. И считалась бы красивой, не высветли свои русые волосы до пугающей белизны. Лицо она густо красила, что ей совсем не шло. Раз в две недели рисовала красивые ногти. Одежду носила модную, но не подходящую ни возрасту, ни фигуре. Вот и сейчас на ней был спортивный костюм, обтянувший ее телеса и трещавший по швам.
- Не поладили, - понимающе и вроде как сочувственно покачала головой. – Богатые все такие – делают, что хотят, плевать им на всех, - в голосе не слышалось осуждения. Мария считала, что деньги решают и позволяют все. – Привыкай, соседка. Уж такие достались тебе шебутные соседи – не позавидуешь.
Не получилось у Марии выдать сочувствие. Зависть так и сочилась.
Чему завидовала-то? Барвихой мы не стали? Или все же улица c появлением этих богачей теперь может считаться элитной?
- Не собираюсь я привыкать. Сегодня клумбу разворотили. Завтра забор и полдома снесут, - возмутилась я. – Ругаться пойду. Еще Петровну с собой прихвачу. Для солидности.
Мария бросила на меня взгляд, цепко охватив с ног до головы. Увиденное ее озадачило. Нахмурив брови, покачала головой.
- Зря ты нарываешься, Галя. Бекетов Вадим серьезный мужик. Ничего ты ему не сделаешь. Только озлобишь. Он мужик мстительный. У него знаешь какие связи? Сотрет тебя в пыль, если захочет. – И нелогично добавила: - Настоящий полковник. Себе бы такого в хозяйство.
Ветер играл прядями рассыпавшихся волос. Холодил открытую кожу. Я заправила за ухо выбившуюся прядь, поежилась. Выскочила на улицу в свитере, брюках и тапочках. Пока не подхватила простуду, лучше вернуться. А клумбой заняться уже после, как поговорю с соседом. Бекетов Вадим, полковник. Имя ничего не говорило. Наглых нужно сразу ставить на место, или на голову сядут.
- Пойду я, Маш. Замерзла раздетой стоять. До встречи, - попрощалась, юркнула за ворота, чтобы еще успеть услышать:
- Чего случилось, Марья? – Петровна легка на помине, материализовалась, будто из воздуха. – Чего тут у Галы-то забыла? Чего клумба-то раскурочена? Кому цветы помешали?
Конца разговора я не слышала, спешила домой. Не заметила, уже у крыльца зацепилась ногой за собачью цепь. Ругнулась, едва не растянувшись на дорожке. Шарик, улегшийся у старой яблони, тихо тявкнул, напоминая о себе.
- Это ты специально, да? Лег так, чтобы я навернулась? – уперев руки в бока, журила собаку. Шарик до того шевеливший хвостом, опустил морду на лапы и закрыл глаза, признавая вину. – Я тебе вот что скажу. Если я убьюсь, ты-то куда пойдешь? Девок родители заберут. Дом этот продадут. Кому ты старый мешок с блохами нужен? Никому. Вот так!
- Теть Галь, что там? – На крыльцо выскочила Лянка. – Что случилось? Все живы?
- Я кому говорила не высовываться! – напустилась на племяшку, все еще расстроенная. - Соседи разворотили мою клумбу. Вечером пойду ругаться.
Но этим вечером случилось кое-что еще, и мне так и не удалось добраться до наглых соседей.
Глава 2
Вадим
День не задался с самого утра. Кому-то дождь стучит в окно, ко мне вломилась с утра пораньше бывшая любовница. Первые секунды три пока она молчала, разглядывая меня, я не мог поверить глазам, уверенный, что все еще сплю. Но только Света вошла, бесцеремонно оттолкнув меня в сторону, и открыла рот, приветствуя, я мгновенно очнулся. А я начал привыкать к тишине по утрам и вечерам. Отсутствию ежедневного выноса мозга, когда она часами рассказывала, как и кого из обслуживающего персонала поставила на место или ставила на место меня. Я почти поверил, что счастье есть и для меня. Проделывала все это с моим мозгом она по одной причине. Чтобы прекратить пытку, я давал ей то, что она хотела.
Правду сказать, я купил дом в деревне, чтобы избежать вот таких ситуаций с возвращениями бывших. Света с моим решением расстаться была не согласна. И всеми способами это показывала. Разузнала адрес (узнаю, кто слил инфу – убью) и заявилась с утра пораньше.
- Я рассказываю тебе, как меня оскорбил твой секретарь, а ты невозмутимо пьешь кофе, - возмутилась она в конце длиннющей тирады, которую я по привычке прослушал. – Ты невыносим!
Разбег от тихой кошечки до ревущей тигрицы у Светы - пара секунд, исключительно чтобы вдохнуть побольше воздуха.
- Я тебя не звал. Дверь ты знаешь где, - говорю ровно, разглядывая еще молодую женщину, озадачиваясь уже не в первый раз вопросом, что мне в ней могло понравиться настолько, что я запал на сестру жены.
Наверное, бессилие, страх и непонимание, как жить дальше. Моя любимая Елена угасала. Медленно, тихо, но неотвратимо болезнь сжирала ее. Мы оба, я и Света чувствовали одно и то же. От отчаяния она искала утешение во мне, и я не оттолкнул. О чем пожалел и не раз.
- Грубо, Бекетов, - недовольно морщит носик незваная гостья. - Я не давала права тебе так с собой разговаривать.
