Светлана Титова
Тайна старого моста
Роясь в архивах старого родового замка, Генри находит фото прекрасной незнакомки. Он влюбляется в девушку и старается разузнать о ней хоть что-нибудь. Ему удается узнать, что с ней связана какая-то тайна.
Старые часы в гостиной отбивают первый час по полудню. Скоро обед, и вся многочисленная семья фон Клейбер соберется вместе за общим столом в старом родовом замке на берегу озера. Раз в двадцать лет, в день летнего солнцестояния собираются все без исключения, такова была воля моего деда. Ее неукоснительно соблюдают вот уже третье столетие.
Не люблю эту шумиху, толпу родственников, детей шныряющих по закоулкам родового замка. Многих я едва помню. Некоторых вижу впервые. Большинство, как и я, не понимает, что здесь делает.
Дед был большим оригиналом, если не сказать круче. Принимать идиотские решения, придумывать не менее правила – забава для выжившего из ума старика. Надеюсь, я никогда не стану таким.
Пытаюсь поймать нужный ракурс той части озера и старого моста, что видны из окна, и уже час караулю с фотокамерой. Это заказ для рекламных буклетов. Отец все-таки уступил уговорам дяди Бруно, и решил открыть родовое гнездо фон Клейбер для посещения. Для большей привлекательности придумали легенду: загаданное на старом мосту желание в день летнего солнцестояния непременно сбудется.
Тетка Элис утверждает, что никакая это не выдумка. Легенда правдива, и мост исполняет желание. Еще она утверждает, что мост ровесник замка. Такое могла придумать только женщина. Замку без малого шесть сотен лет. Какое железо выдержит столько. Мост же только называется старым, но на вид еще крепкий. И дизайн его совсем не шестисотлетний. В этом-то я разбираюсь.
Я фотограф по призванию, надеюсь, от бога. Моя мечта сделать идеальное фото и получить заветную премию. Но пока все мои работы отмечают, как удовлетворительные. Мне двадцать пять. И с каждым годом мои работы все лучше, и такая оценка откровенно бесит.
- Генри, кто эта девушка?- кузина Лиззи протягивает мне глянцевую фотографию.- Фото не кажется старым. Ты старше меня, может, что-то знаешь о ней.
Лиззи тринадцать, она собирается стать археологом, копать древности и уже откопала в одном из ореховых секретеров деда альбом с древними фотографиями. Уже второй день она изучает фото с лупой. Верчу в руках цветную фотографию, разглядывая ее сегодняшний улов. Примечательное фото, надо сказать.
Красивая блондинка, на мосту. Улыбаясь, смотрит на фотографа, легко опираясь на металлические перила. Приметное серебристое платье. Завораживающая улыбка притягивает внимание. Морщусь, пытаясь припомнить хоть что-нибудь связанное с ней. Но ничего не приходит в голову. Просто любуюсь удачными ракурсами фото. И чем дольше всматриваюсь, тем больше влюбляюсь… в фотографию. Мне кажется, я слышу тихий легкое дыхание девушки, тихий плеск воды о каменные сваи моста, шум ветра в листве, зовущий плач сизой горлицы.
Вот оно! То самое фото, в котором чувствуется настоящий пульс жизни. Все в нем живое и дышит, и двигается. Если бы я мог сделать что-то подобное. За него я точно получил бы премию, к которой иду всю жизнь.
- Может на обороте что-то написано,- подает голос Лиззи, отрывая меня от созерцания шедеврального фото.
Я переворачиваю и читаю: «Мари». Имя и больше ни строчки. Имя, которое мне ни о чем не говорит. Четыре буквы, написанные угловатым мужским почерком. Почерк немного знаком. Вспомнить бы, где я его видел. Узнать больше о фото и девушке становится навязчивой мыслью.
- Где ты взяла альбом? Может, там еще что-то было?- пытаю сестренку.
- Были еще альбомы и старая камера,- припоминает Лиззи, раскладывая порыжевшие фото первых космонавтов в скафандрах.- Очень древняя. Ей лет триста. Хочешь посмотреть?
- Обязательно,- я бросаю взгляд в распахнутое окно и тут же забываю о Лиззи и фото.
Вот он нужный момент для идеального снимка. Освещение, контрастность, тени – все как нужно, как под заказ. Задерживаю дыхание. Пытаюсь унять тремор рук. Подношу фотоаппарат к лицу. Ловлю озеро, кусок ажура моста и забываю щелкнуть.
На мосту, спиной ко мне та самая девушка с фото… Мари.
* * *
Я забываю, как дышать, вглядываясь в тонкую фигурку на мосту. Это точно она сомнений быть не может. Но что-то во всей ситуации неправильное, царапающее. Несоответствие, не дающее порадоваться удаче. Девушка одета в то же самое платье, как на фото. На тонких запястьях похожие браслеты. С расстояния в пятьдесят метров трудно разглядеть детали, но я уверен, что они те самые, что на фото. Какая девушка наденет дважды один и тот же наряд и украшения? А Мари не кажется бедной.
Сомнения наводят на мысль, не привиделась ли мне она. Я так хотел ее увидеть, что воображение сыграло со мной шутку.
- Лиззи. Подойди сюда,- зову сестру.- Посмотри, ты тоже видишь ее?
Лиззи нехотя отрывается от своего дела, встает и торопливо приближается ко мне, громко топая каблуками по старинному паркету. Облокачивается на обитое вытертым гобеленом кресло, отодвигает болотного цвета бархатную пыльную портьеру и вглядывается в то место, куда я показываю.
- Кого? Где?- девочка шарит глазами по прибрежным покачивающимся на ветру кустам, по воде, подернутой рябью.
- Девушку на мосту,- нетерпеливо тычу в сторону ажурной, легкой на вид арки моста, перекинутого через самое узкое место озера, фрагмент которого отлично виден сейчас.
Пустой… Но может блондинка отошла с сторону, и ее не видно. Или ушла.
- Там никого нет. Тебе привиделось, Генри,- она улыбается, считая меня странным. Дергает потускневшие от времени золоченые, витые шнуры с кистями, которыми подхвачены шторы.- Ты устал, поджидаешь удачный кадр вторые сутки. Тебе лучше пойти отдохнуть. Кстати, о кадрах… Ты успел щелкнуть прибрежную ряску и рогоз, сделав из них шедевр?
Она насмешничает, а ведь права. Из-за видения красавицы я забыл о своем фото. Снова навел объектив, сфокусировал на упомянутой Лиззи ряске и камышах и перевел на мост…
Она была там. Тонкая и воздушная легко опиралась на перила и, казалось, кого-то ждала. Я приник к объективу, догадавшись, что только так, через линзы, смогу ее увидеть. Разглядывал детали фигуры, одежды, мысленно фотографируя. Я видел ее лицо на фото и легко мог себе представить всю ее такую легкую и летнюю, такую естественную и правильную, уместную в жаркой неге умирающего летнего дня.
- Генри, чего застыл? Нас зовут к столу,- возвращает меня на землю Лиззи.
Слышу сестру, как она торопливо собирается, откладывая тяжелый альбом. Встает и отряхивает платье. Понимаю, что девочка ждет меня, но не могу оторваться. Ведь незнакомка Мари ждет меня тоже. Именно меня. Я не просто чувствую… откуда-то знаю это.
- Генри! Да что с тобой!- вскрикнула девочка, подошла ближе и дернула за рубашку.- Ты меня пугаешь.
Я чувствовал рядом ее недовольное сопение, слышал раздражающее постукивание носком туфельки по ножке рядом стоящего стула… и не мог… не хотел никуда уходить.
- Да… Лиззи… я иду…- отрешенно ответил девочке, единственно, чтобы она отстала.
Я все понимал и все слышал и ничего не мог поделать. Незнакомка притягивала, как магнит. Поправляла рукой волосы, растрепанные ветром, откидывалась назад, но ни разу не повернулась. Я ждал именно этого момента, чтобы сделать свое фото.
Время для нас словно остановилось. Я ловил мгновение и совсем не переживал, что красавица медлит, не хочет обернуться. Я был, не зная почему, уверен – она знает, что я наблюдаю за ней и жду. Эта игра не раздражала.
- Все, Генри, я ухожу,- решительно заявила сестренка.
Каблучки недовольно цокают к выходу. Дверь скрипит, открываясь и выпуская свою недолгую гостью, и оглушительно хлопает.
Ох, Лиззи, маленькая, ревнивая сестренка, тайно влюбленная в своего взрослого кузена. Она жутко бесится и ревнует, если при ней тетки начинают заговаривать о моих возможных подружках, перечисляя когда, где и с кем меня встречали сами или слышали от знакомых и подруг. У моих тетушек поразительная память. Я уже забыл об этих свиданиях, да и девушках. Но они помнят все, даже мельчайшие детали. Меня такое положение вещей не удивляло, и уж тем более не злило. Я баронет Генрих фон Клейбер, наследник титула и замка Клейбер. Матушка проговорилась, что отец подумывает передать мне титул и права на замок. Но, разумеется, как только я найду свою пару и женюсь. Ах, да… и рожу наследника. Таковы условия.
Матушка уже хлопочет, подыскивая подходящую кандидатуру на роль моей жены. Пусть хлопочет. Я ее, кажется, нашел.
Именно в этот момент, когда я подумал о наследнике, девушка оборачивается и улыбается той самой завораживающей улыбкой, как на фото. Механически нажимаю на кнопку, фотоаппарат послушно щелкает, делая снимок. И очень вовремя. Дверь недовольно скрипит, впуская посетителей.
В комнату вплывает, как неотвратимость судьбы – недовольная мама. За ней в кильватере хмурит выщипанные брови тетя Элис, мать Лиззи. Когда-то тетя была хорошенькой. Но эти времена безвозвратно прошли, а тетя Элис продолжает использовать приемчики, которым впору учить дочь. Ровные и тонкие, словно нарисованные, нитки бровей. Густые тени всех оттенков серого. Розовые румяна неестественного цвета, придающего ей болезненный вид. Молодежная стрижка, не подходящая слегка оплывшему лицу. И подростковые ноты в одежде.
За их спинами прячется сама малолетняя предательница. Я вижу пшеничный длиннющий хвост волос и карий любопытный взгляд, выглядывающий из-за теткиного рукава-летучей мыши, модного в году этак… давно, очень давно. Лиззи миленькая, могла бы считаться хорошенькой, если бы не ее особенность. У девушки гетерохромия. Один глаз карий, другой голубой. В детстве ее дразнили в школе и дома добавляли младшие братья. Теперь, став девицей, она страшно комплексует из-за этого. Я же всегда относился к этой ее особенности спокойно. Не делал вид, что все в порядке, а был уверен, что все в порядке. За что получил ее сердечко себе в трофей, сам не желая того.
Ну-ну, Лиззи… из-за тебя букашка мелкая я едва не испортил свой лучший снимок. Надо бы проверить, как получилось. Фотоаппарат цифровой, результат будет виден сразу.
- Генри Клейбер, все ждут только тебя,- мама не имеет титула, фамилия у нее девичья Малер, Эсмеральда Малер, но ведет себя как настоящая баронесса Клейбер.
Она и держится как баронесса. И даже шьет своеобразную одежду, в которой заметен стиль тех эпох, когда род баронов Клейбер процветал. Стройная зеленоглазая шатенка с бледным лицом, правильными чертами лица, идеально ровной спиной и мягким голосом.
Мы похожи, лишь смуглый цвет лица, широкие плечи и высокий рост я позаимствовал у отца. Но глаза, каштановые волны волос и улыбка – мамины.
Пока мама говорит мне ты, но только титул перейдет ко мне, как она станет величать меня исключительно на вы. Как и все вокруг. Я наследник и обязан присутствовать на семейном обеде.
- Да, мам, я немного увлекся. Извини,- улыбнулся самой обаятельной из своих улыбок, от которой тут же растаяла тетка Элис.- Тетя Элис, прошу меня простить. Я не нарочно. Вы же понимаете мою страсть.
Я ударил в точку. Тетя Элис страстная и увлекающаяся натура. Она всегда мечтала заниматься геологией. От нее у Лиззи страсть копаться, раскапывая что-нибудь полезное человечеству.
- Ничего, Генри, новый повар немного запоздал с горячим. Так что все в порядке,- успокаивает меня тетя.
Она поворачивается к Лиззи, очень строго смотрит на дочь выразительным взглядом. Похоже, букашку ждет хорошая выволочка за ябедничество. Правильно. Не рой другому яму – сам попадешься. Кто-то сегодня будет наказан и уснет без любимых книг и альбомов.
- Элис права, у тебя еще есть время сменить рубашку и освежить лицо,- мама чопорно поджимает губы, подтверждая слова тетки.
Сейчас в маме говорит баронесса, но дома, без посторонних глаз, она снова станет мамой. Довольно улыбаясь, обхожу женщин и торопливо сбегаю по лестнице на первый этаж в большую столовую, где все собрались и ждут, согласно завещанию чокнутого дедули... мир его праху…
* * *
Моего появления в столовой никто не заметил, родичи шумно переговаривались над пустыми тарелками, ожидая первую перемену блюд. Оглядел всех собравшихся. Выискивал взглядом свою блондинку Мари, в тайне радуясь, что среди толпы родственников ее нет. У меня к ней были совсем не родственные чувства.
Все прямые потомки Клейбер выделялись от побочных ветвей, отличались очень высоким ростом, рождались мужчины и более двух метров, худобой, темными волосами, смуглым цветом лица. Многие добавляют: нечеловеческой красотой. Нас точно невозможно спутать с другими людьми.
Прошел на свое место, по-прежнему не замечаемый собравшимися гостями. Сел по правую руку от отца. Суровый, строгий, с постоянно поджатой полоской губ и в вечном строгом костюме. На обедах в замке он всегда одет одинаково в черную тройку и белоснежную рубашку. Отец, сколько себя помню, никогда не ел и не пил на этих обедах. Молча разглядывал собравшихся пустыми глазами и слушал разговоры присутствующих. Может это традиция такая, но мне тоже не хотелось есть. Я взял привычку поступать так же как он. Не только я. Мама и тетка Элис тоже предпочитали спокойно посидеть. Перед местом мамы ставили ее любимый горячий чай с бергамотом. Тетке лафит в маленьком графинчике. Но ни мама, ни тетя не притрагивались к питью. Лишь мама изредка грела пальцы о горячий фарфор.
Это при июньской жаре-то!
Сейчас мамин стул, что по левую руку от отца, был пуст. Стул моего дяди, стоящий справа от меня, тоже. Обычно дядя Бруно, брат отца, присутствовал. Обожал эти мероприятия. Новых родичей избегал, предпочитая общаться с отцом, матерью и теткой Элис. Меня лишь пару раз удостаивал вопросом. Двое пожилых, незнакомых мне мужчин тоже попали в его круг. Но сегодня я их не заметил. В этот раз не было Бруно.
- Где дядя Бруно?- спросил у молчаливого отца.
- Его забыли?
Пригласить забыли? Странно, разве на этот обед нужно приглашение! Тем более он и так знает дату следующего, никогда раньше этих сборищ не пропускал.
Отец тяжело вздохнул и опустил голову. Он мне показался каким-то чересчур бледным и осунувшимся. Не заболел ли?
Я уже хотел спросить его о здоровье, когда в столовую вошли мама и тетя Элис. За ними официанты несли на подносах перемены блюд. Собравшиеся весело загалдели, радуясь угощению. С удивлением разглядывал шумящую толпу человек тридцать обоего пола и дети. Дети капризничали, отказываясь от еды. Некоторые из взрослых ревниво следили за действиями официантов, раскладывающих блюда на тарелки. Переживали, чтобы соседу не достался кусок жирнее и больше. Смотреть на это было откровенно неприятно.
Никакой культуры поведения за столом. А еще отпрыски знаменитой фамилии, в жилах основателей которого текла кровь нескольких королевских родов.
Я решительно поднялся и пошел к выходу. Ни отец, ни мать меня не окликнули. Формальности соблюдены, а это главное.
На мосту меня ждала тайна. И мне не терпелось ее разгадать.
Высокие двустворчатые двери были распахнуты настежь, в них рвались лучи солнца. Поморщился от обилия света. Прошел большой мощеный двор, вышел в ворота.
Тайна старого моста
Роясь в архивах старого родового замка, Генри находит фото прекрасной незнакомки. Он влюбляется в девушку и старается разузнать о ней хоть что-нибудь. Ему удается узнать, что с ней связана какая-то тайна.
Старые часы в гостиной отбивают первый час по полудню. Скоро обед, и вся многочисленная семья фон Клейбер соберется вместе за общим столом в старом родовом замке на берегу озера. Раз в двадцать лет, в день летнего солнцестояния собираются все без исключения, такова была воля моего деда. Ее неукоснительно соблюдают вот уже третье столетие.
Не люблю эту шумиху, толпу родственников, детей шныряющих по закоулкам родового замка. Многих я едва помню. Некоторых вижу впервые. Большинство, как и я, не понимает, что здесь делает.
Дед был большим оригиналом, если не сказать круче. Принимать идиотские решения, придумывать не менее правила – забава для выжившего из ума старика. Надеюсь, я никогда не стану таким.
Пытаюсь поймать нужный ракурс той части озера и старого моста, что видны из окна, и уже час караулю с фотокамерой. Это заказ для рекламных буклетов. Отец все-таки уступил уговорам дяди Бруно, и решил открыть родовое гнездо фон Клейбер для посещения. Для большей привлекательности придумали легенду: загаданное на старом мосту желание в день летнего солнцестояния непременно сбудется.
Тетка Элис утверждает, что никакая это не выдумка. Легенда правдива, и мост исполняет желание. Еще она утверждает, что мост ровесник замка. Такое могла придумать только женщина. Замку без малого шесть сотен лет. Какое железо выдержит столько. Мост же только называется старым, но на вид еще крепкий. И дизайн его совсем не шестисотлетний. В этом-то я разбираюсь.
Я фотограф по призванию, надеюсь, от бога. Моя мечта сделать идеальное фото и получить заветную премию. Но пока все мои работы отмечают, как удовлетворительные. Мне двадцать пять. И с каждым годом мои работы все лучше, и такая оценка откровенно бесит.
- Генри, кто эта девушка?- кузина Лиззи протягивает мне глянцевую фотографию.- Фото не кажется старым. Ты старше меня, может, что-то знаешь о ней.
Лиззи тринадцать, она собирается стать археологом, копать древности и уже откопала в одном из ореховых секретеров деда альбом с древними фотографиями. Уже второй день она изучает фото с лупой. Верчу в руках цветную фотографию, разглядывая ее сегодняшний улов. Примечательное фото, надо сказать.
Красивая блондинка, на мосту. Улыбаясь, смотрит на фотографа, легко опираясь на металлические перила. Приметное серебристое платье. Завораживающая улыбка притягивает внимание. Морщусь, пытаясь припомнить хоть что-нибудь связанное с ней. Но ничего не приходит в голову. Просто любуюсь удачными ракурсами фото. И чем дольше всматриваюсь, тем больше влюбляюсь… в фотографию. Мне кажется, я слышу тихий легкое дыхание девушки, тихий плеск воды о каменные сваи моста, шум ветра в листве, зовущий плач сизой горлицы.
Вот оно! То самое фото, в котором чувствуется настоящий пульс жизни. Все в нем живое и дышит, и двигается. Если бы я мог сделать что-то подобное. За него я точно получил бы премию, к которой иду всю жизнь.
- Может на обороте что-то написано,- подает голос Лиззи, отрывая меня от созерцания шедеврального фото.
Я переворачиваю и читаю: «Мари». Имя и больше ни строчки. Имя, которое мне ни о чем не говорит. Четыре буквы, написанные угловатым мужским почерком. Почерк немного знаком. Вспомнить бы, где я его видел. Узнать больше о фото и девушке становится навязчивой мыслью.
- Где ты взяла альбом? Может, там еще что-то было?- пытаю сестренку.
- Были еще альбомы и старая камера,- припоминает Лиззи, раскладывая порыжевшие фото первых космонавтов в скафандрах.- Очень древняя. Ей лет триста. Хочешь посмотреть?
- Обязательно,- я бросаю взгляд в распахнутое окно и тут же забываю о Лиззи и фото.
Вот он нужный момент для идеального снимка. Освещение, контрастность, тени – все как нужно, как под заказ. Задерживаю дыхание. Пытаюсь унять тремор рук. Подношу фотоаппарат к лицу. Ловлю озеро, кусок ажура моста и забываю щелкнуть.
На мосту, спиной ко мне та самая девушка с фото… Мари.
* * *
Я забываю, как дышать, вглядываясь в тонкую фигурку на мосту. Это точно она сомнений быть не может. Но что-то во всей ситуации неправильное, царапающее. Несоответствие, не дающее порадоваться удаче. Девушка одета в то же самое платье, как на фото. На тонких запястьях похожие браслеты. С расстояния в пятьдесят метров трудно разглядеть детали, но я уверен, что они те самые, что на фото. Какая девушка наденет дважды один и тот же наряд и украшения? А Мари не кажется бедной.
Сомнения наводят на мысль, не привиделась ли мне она. Я так хотел ее увидеть, что воображение сыграло со мной шутку.
- Лиззи. Подойди сюда,- зову сестру.- Посмотри, ты тоже видишь ее?
Лиззи нехотя отрывается от своего дела, встает и торопливо приближается ко мне, громко топая каблуками по старинному паркету. Облокачивается на обитое вытертым гобеленом кресло, отодвигает болотного цвета бархатную пыльную портьеру и вглядывается в то место, куда я показываю.
- Кого? Где?- девочка шарит глазами по прибрежным покачивающимся на ветру кустам, по воде, подернутой рябью.
- Девушку на мосту,- нетерпеливо тычу в сторону ажурной, легкой на вид арки моста, перекинутого через самое узкое место озера, фрагмент которого отлично виден сейчас.
Пустой… Но может блондинка отошла с сторону, и ее не видно. Или ушла.
- Там никого нет. Тебе привиделось, Генри,- она улыбается, считая меня странным. Дергает потускневшие от времени золоченые, витые шнуры с кистями, которыми подхвачены шторы.- Ты устал, поджидаешь удачный кадр вторые сутки. Тебе лучше пойти отдохнуть. Кстати, о кадрах… Ты успел щелкнуть прибрежную ряску и рогоз, сделав из них шедевр?
Она насмешничает, а ведь права. Из-за видения красавицы я забыл о своем фото. Снова навел объектив, сфокусировал на упомянутой Лиззи ряске и камышах и перевел на мост…
Она была там. Тонкая и воздушная легко опиралась на перила и, казалось, кого-то ждала. Я приник к объективу, догадавшись, что только так, через линзы, смогу ее увидеть. Разглядывал детали фигуры, одежды, мысленно фотографируя. Я видел ее лицо на фото и легко мог себе представить всю ее такую легкую и летнюю, такую естественную и правильную, уместную в жаркой неге умирающего летнего дня.
- Генри, чего застыл? Нас зовут к столу,- возвращает меня на землю Лиззи.
Слышу сестру, как она торопливо собирается, откладывая тяжелый альбом. Встает и отряхивает платье. Понимаю, что девочка ждет меня, но не могу оторваться. Ведь незнакомка Мари ждет меня тоже. Именно меня. Я не просто чувствую… откуда-то знаю это.
- Генри! Да что с тобой!- вскрикнула девочка, подошла ближе и дернула за рубашку.- Ты меня пугаешь.
Я чувствовал рядом ее недовольное сопение, слышал раздражающее постукивание носком туфельки по ножке рядом стоящего стула… и не мог… не хотел никуда уходить.
- Да… Лиззи… я иду…- отрешенно ответил девочке, единственно, чтобы она отстала.
Я все понимал и все слышал и ничего не мог поделать. Незнакомка притягивала, как магнит. Поправляла рукой волосы, растрепанные ветром, откидывалась назад, но ни разу не повернулась. Я ждал именно этого момента, чтобы сделать свое фото.
Время для нас словно остановилось. Я ловил мгновение и совсем не переживал, что красавица медлит, не хочет обернуться. Я был, не зная почему, уверен – она знает, что я наблюдаю за ней и жду. Эта игра не раздражала.
- Все, Генри, я ухожу,- решительно заявила сестренка.
Каблучки недовольно цокают к выходу. Дверь скрипит, открываясь и выпуская свою недолгую гостью, и оглушительно хлопает.
Ох, Лиззи, маленькая, ревнивая сестренка, тайно влюбленная в своего взрослого кузена. Она жутко бесится и ревнует, если при ней тетки начинают заговаривать о моих возможных подружках, перечисляя когда, где и с кем меня встречали сами или слышали от знакомых и подруг. У моих тетушек поразительная память. Я уже забыл об этих свиданиях, да и девушках. Но они помнят все, даже мельчайшие детали. Меня такое положение вещей не удивляло, и уж тем более не злило. Я баронет Генрих фон Клейбер, наследник титула и замка Клейбер. Матушка проговорилась, что отец подумывает передать мне титул и права на замок. Но, разумеется, как только я найду свою пару и женюсь. Ах, да… и рожу наследника. Таковы условия.
Матушка уже хлопочет, подыскивая подходящую кандидатуру на роль моей жены. Пусть хлопочет. Я ее, кажется, нашел.
Именно в этот момент, когда я подумал о наследнике, девушка оборачивается и улыбается той самой завораживающей улыбкой, как на фото. Механически нажимаю на кнопку, фотоаппарат послушно щелкает, делая снимок. И очень вовремя. Дверь недовольно скрипит, впуская посетителей.
В комнату вплывает, как неотвратимость судьбы – недовольная мама. За ней в кильватере хмурит выщипанные брови тетя Элис, мать Лиззи. Когда-то тетя была хорошенькой. Но эти времена безвозвратно прошли, а тетя Элис продолжает использовать приемчики, которым впору учить дочь. Ровные и тонкие, словно нарисованные, нитки бровей. Густые тени всех оттенков серого. Розовые румяна неестественного цвета, придающего ей болезненный вид. Молодежная стрижка, не подходящая слегка оплывшему лицу. И подростковые ноты в одежде.
За их спинами прячется сама малолетняя предательница. Я вижу пшеничный длиннющий хвост волос и карий любопытный взгляд, выглядывающий из-за теткиного рукава-летучей мыши, модного в году этак… давно, очень давно. Лиззи миленькая, могла бы считаться хорошенькой, если бы не ее особенность. У девушки гетерохромия. Один глаз карий, другой голубой. В детстве ее дразнили в школе и дома добавляли младшие братья. Теперь, став девицей, она страшно комплексует из-за этого. Я же всегда относился к этой ее особенности спокойно. Не делал вид, что все в порядке, а был уверен, что все в порядке. За что получил ее сердечко себе в трофей, сам не желая того.
Ну-ну, Лиззи… из-за тебя букашка мелкая я едва не испортил свой лучший снимок. Надо бы проверить, как получилось. Фотоаппарат цифровой, результат будет виден сразу.
- Генри Клейбер, все ждут только тебя,- мама не имеет титула, фамилия у нее девичья Малер, Эсмеральда Малер, но ведет себя как настоящая баронесса Клейбер.
Она и держится как баронесса. И даже шьет своеобразную одежду, в которой заметен стиль тех эпох, когда род баронов Клейбер процветал. Стройная зеленоглазая шатенка с бледным лицом, правильными чертами лица, идеально ровной спиной и мягким голосом.
Мы похожи, лишь смуглый цвет лица, широкие плечи и высокий рост я позаимствовал у отца. Но глаза, каштановые волны волос и улыбка – мамины.
Пока мама говорит мне ты, но только титул перейдет ко мне, как она станет величать меня исключительно на вы. Как и все вокруг. Я наследник и обязан присутствовать на семейном обеде.
- Да, мам, я немного увлекся. Извини,- улыбнулся самой обаятельной из своих улыбок, от которой тут же растаяла тетка Элис.- Тетя Элис, прошу меня простить. Я не нарочно. Вы же понимаете мою страсть.
Я ударил в точку. Тетя Элис страстная и увлекающаяся натура. Она всегда мечтала заниматься геологией. От нее у Лиззи страсть копаться, раскапывая что-нибудь полезное человечеству.
- Ничего, Генри, новый повар немного запоздал с горячим. Так что все в порядке,- успокаивает меня тетя.
Она поворачивается к Лиззи, очень строго смотрит на дочь выразительным взглядом. Похоже, букашку ждет хорошая выволочка за ябедничество. Правильно. Не рой другому яму – сам попадешься. Кто-то сегодня будет наказан и уснет без любимых книг и альбомов.
- Элис права, у тебя еще есть время сменить рубашку и освежить лицо,- мама чопорно поджимает губы, подтверждая слова тетки.
Сейчас в маме говорит баронесса, но дома, без посторонних глаз, она снова станет мамой. Довольно улыбаясь, обхожу женщин и торопливо сбегаю по лестнице на первый этаж в большую столовую, где все собрались и ждут, согласно завещанию чокнутого дедули... мир его праху…
* * *
Моего появления в столовой никто не заметил, родичи шумно переговаривались над пустыми тарелками, ожидая первую перемену блюд. Оглядел всех собравшихся. Выискивал взглядом свою блондинку Мари, в тайне радуясь, что среди толпы родственников ее нет. У меня к ней были совсем не родственные чувства.
Все прямые потомки Клейбер выделялись от побочных ветвей, отличались очень высоким ростом, рождались мужчины и более двух метров, худобой, темными волосами, смуглым цветом лица. Многие добавляют: нечеловеческой красотой. Нас точно невозможно спутать с другими людьми.
Прошел на свое место, по-прежнему не замечаемый собравшимися гостями. Сел по правую руку от отца. Суровый, строгий, с постоянно поджатой полоской губ и в вечном строгом костюме. На обедах в замке он всегда одет одинаково в черную тройку и белоснежную рубашку. Отец, сколько себя помню, никогда не ел и не пил на этих обедах. Молча разглядывал собравшихся пустыми глазами и слушал разговоры присутствующих. Может это традиция такая, но мне тоже не хотелось есть. Я взял привычку поступать так же как он. Не только я. Мама и тетка Элис тоже предпочитали спокойно посидеть. Перед местом мамы ставили ее любимый горячий чай с бергамотом. Тетке лафит в маленьком графинчике. Но ни мама, ни тетя не притрагивались к питью. Лишь мама изредка грела пальцы о горячий фарфор.
Это при июньской жаре-то!
Сейчас мамин стул, что по левую руку от отца, был пуст. Стул моего дяди, стоящий справа от меня, тоже. Обычно дядя Бруно, брат отца, присутствовал. Обожал эти мероприятия. Новых родичей избегал, предпочитая общаться с отцом, матерью и теткой Элис. Меня лишь пару раз удостаивал вопросом. Двое пожилых, незнакомых мне мужчин тоже попали в его круг. Но сегодня я их не заметил. В этот раз не было Бруно.
- Где дядя Бруно?- спросил у молчаливого отца.
- Его забыли?
Пригласить забыли? Странно, разве на этот обед нужно приглашение! Тем более он и так знает дату следующего, никогда раньше этих сборищ не пропускал.
Отец тяжело вздохнул и опустил голову. Он мне показался каким-то чересчур бледным и осунувшимся. Не заболел ли?
Я уже хотел спросить его о здоровье, когда в столовую вошли мама и тетя Элис. За ними официанты несли на подносах перемены блюд. Собравшиеся весело загалдели, радуясь угощению. С удивлением разглядывал шумящую толпу человек тридцать обоего пола и дети. Дети капризничали, отказываясь от еды. Некоторые из взрослых ревниво следили за действиями официантов, раскладывающих блюда на тарелки. Переживали, чтобы соседу не достался кусок жирнее и больше. Смотреть на это было откровенно неприятно.
Никакой культуры поведения за столом. А еще отпрыски знаменитой фамилии, в жилах основателей которого текла кровь нескольких королевских родов.
Я решительно поднялся и пошел к выходу. Ни отец, ни мать меня не окликнули. Формальности соблюдены, а это главное.
На мосту меня ждала тайна. И мне не терпелось ее разгадать.
Высокие двустворчатые двери были распахнуты настежь, в них рвались лучи солнца. Поморщился от обилия света. Прошел большой мощеный двор, вышел в ворота.
