— Хорошо, — протянул Адэр, осматриваясь.
В углу тускло горел фонарь, освещая бревенчатые стены, маленькое запотевшее оконце с форточкой, деревянную бочку с водой, низкую каменную печку, в чёрном зеве которой алели угли.
Адэр поймал на себе въедливый взгляд:
— Что-то не так?
Качнувшись вперёд, Анатан поднялся:
— Залезайте повыше, я жару поддам. — И набрал в ковш воды.
Адэр растянулся на верхней полке и со смешанными чувствами закрыл глаза. Тело нежилось в тепле, чистоте и свежести, а разум противился — лучше затыкать нос в постоялом дворе, чем ходить нагишом перед плебеем.
— Готовы? — прозвучал голос Анатана.
Адэр повернулся к нему лицом, но не успел спросить, к чему надо приготовиться. Анатан выплеснул воду из ковша на горку камней, лежащих на печи.
Казалось, что уши свернулись в трубочку. В лицо впились сотни раскалённых иголок. Воздух обжёг горло. После второго ковша Адэра сдуло с полки на дощатый пол. Анатан расхохотался.
Они выскочили в предбанник. Окатились ледяной водой из ушата. Забежали обратно в парную и, усевшись рядом, рассмеялись. Над чем смеялся Анатан — одному Богу известно. Адэр представлял глаза отца, узнай он, где сейчас его сын. Из груди рвался смех, а хотелось выть — как же низко пал будущий владыка полмира.
Адэр уронил руки на колени, опустил голову. Это всего лишь спектакль. Скоро представление закончится, он зайдёт за кулисы, скинет ненавистную маску и вычеркнет из памяти дни позора.
— Вам плохо? — спросил Анатан.
— Мне хорошо, — ответил Адэр и забрался на верхнюю полку.
Ни шипение камней на печке, ни обжигающий пар, ни раскалённый воздух уже не смогли согнать его на пол. Тело разомлело и словно растеклось по доскам как растопленный воск.
Анатан похлопал Адэра по плечу:
— Хватит. В бане главное — не переусердствовать.
Адэр надел льняные штаны и рубаху, с огромным трудом всунул распаренные ноги в сапоги. Увидев, как Анатан запросто обул резиновые башмаки, понял, что имела в виду Тася, говоря об удобстве калош.
Выйдя из бани, с невыразимым удовольствием потянулся и направил взгляд в звёздное небо.
— Посмотришь на это, и хочется жить, — сказал Анатан и побрёл к дому, в котором, словно маяк, одиноко светилось окно.
На тарелках исходил вкусным душистым паром картофель, политый маслом и посыпанный кружевами петрушки, переливалась золотистая капуста, украшенная стрелами зелёного лука, горкой возвышались кусочки чёрного хлеба.
Из-за ситцевой занавески появилась Малика. Шмыгнула серой мышкой через комнату, тихонько скрипнула дверью.
Анатан достал из шкатулки несколько монет:
— Пол! Поди сюда!
Из кухни выбежал парнишка пятнадцати лет, одетый в майку и клетчатые штаны. Он поразительно походил на Анатана — такое же открытое лицо, короткие, выгоревшие на солнце волосы и не по возрасту жилистое тело. Бросив Адэру «Здрасте», Пол застыл возле отца.
Анатан протянул ему деньги:
— Сбегай в питейный дом.
Адэра передёрнуло от воспоминаний о запахе выпитого вина.
— У меня есть отличное вино. Сейчас принесу.
Он долго мерил двор шагами. Ему уже приходилось обедать за одним столом с Маликой, теперь предстоит пережить ещё большее унижение — распивать вино с простолюдинами. Ко всему прочему на столе нет ножей, только вилки. И четыре тарелки вместо двенадцати.
Вернувшись в дом, Адэр дал Анатану бутылку и кольцо копчёной колбасы. Опустился на скамью возле двери. Немного подумав, скинул сапоги и с удовольствием вытянул ноги. Странно, впервые в жизни его чувства были противоречивыми, а мысли путаными.
Из смежной комнаты вышла Тася, держа на руках дочку:
— Проснулась егоза. Не помешает, если посидит в углу?
Адэр пожал плечами. Разве от его желаний что-то зависит? Былая бодрость сменилась усталостью. Вот бы завалиться на скамью и забыться беспробудным сном.
Хозяева принесли из соседней комнаты стулья. Поглядывая на Адэра и тихо перешёптываясь, расставили их вокруг стола.
— Прошу откушать, — сказал Анатан.
Слава богу, догадались, что он уже не в силах ждать.
Услышав скрип двери, Адэр обернулся. Цветастый халат хозяйки пришёлся Малике не по размеру и, подвязанный поясом, превратился в фривольный наряд: глубокий вырез, сползающие с плеч рукава, широкая, колом стоящая юбка. Влажные волосы, собранные на затылке, при свете лампы отливали синевой. Малика села за стол и потупила взгляд.
Вознеся благодарение Всевышнему за хлеб и воду, Анатан принялся раскупоривать бутылку:
— Я, вообще-то, не пью. Только по большим праздникам. Но сегодня настоящий праздник — гости в доме.
В щели между занавесками мелькнуло лицо Пола.
— Почему дети не садятся за стол? — спросила Малика.
— Малы ещё трапезничать с гостями, — вытаскивая пробку, произнёс Анатан. — На кухне поедят.
Пока он наливал в глиняные кружки вино, Адэр рассматривал Алю, сидевшую в кресле. Сколько ей? С виду такого же возраста, как его меньшая племянница. Только у той в волосах кружевные ленты, а не верёвочки, и кукол целая комната. А у этой тряпка, в нескольких местах обмотанная шнуром — там, где шея, пояс и стопы. Платьице чистое, с кармашками, но какое-то взрослое, словно сняли со старухи, уменьшили в размере и надели на ребёнка. И этот взгляд… Девочка, прижимая куклу к груди и вытянув шею, смотрела на заставленный тарелками стол.
— Можно я поговорю с вашей дочкой? — спросил Адэр.
— Чего ж нельзя? — ответила Тася. — Аля! Подойди! С тобой господин хочет поговорить.
Аля подбежала к Адэру, вытянулась по стойке «смирно».
— Здравствуй, Аля!
Девочка кивнула.
— Кушать хочешь?
Аля посмотрела на мать.
— Она недавно ела.
Худенькие плечи поникли. Качнув косичками-карандашами, к груди склонилась голова. Аля поплелась обратно к креслу.
С отвратительным чувством, будто лично шлёпнул по детской руке, тянувшейся к тарелке, Адэр откинулся на спинку стула. Он никогда не видел таких восторженных глаз, устремлённых на еду.
Анатан поднял кружку:
— Гостям первый тост.
— Ты сказал, что сегодня праздник, — проговорил Адэр.
— Так и есть.
— Какой же праздник без детей?
Хозяева переглянулись.
— Пол! — крикнул Анатан. — Тащи стул и тарелку.
Тася усадила дочку к себе на колени.
Потягивая вино, Адэр наблюдал за детьми. Он не подозревал, что с таким аппетитом можно есть обычную колбасу с чёрным хлебом. В памяти ещё были свежи воспоминания, как с десяток нянек лезли из кожи вон, уговаривая его племянниц попробовать то или иное изысканное блюдо.
— Настоящее лакомство, — смущённо проговорила Тася, вытирая мордашку Али полотенцем. — С колбасой у нас беда. Мясо подорожало, второй раз за месяц. Стоит целых пять моров. А колбаса и того дороже. Анатан на этой неделе получил три мора. Тут уж не до лакомств. И с мукой начались перебои. И с молоком. Если картошка с капустой не уродит, вообще будет горе. Сейчас ещё ничего, держимся. Даже на зиму денежку откладываем. Зимой-то Анатан ничего не приносит. — Вздохнув, направила на Адэра тусклый взор. — Почему ничего не кушаете?
— Я не голоден.
— А вино пьёте.
Адэр сделал глоток. Что сказать ей? Что жалеет о потерянном времени и попусту растраченных силах и вином тушит злость?
— Вы не здешний. Какой-то вы другой. И смотрите по-другому, и всё молчите.
— Чего прицепилась к человеку? — напал Анатан на жену. — Устал человек. Не видишь?
— Я приехал из Тезара.
— Из Тезара? — переспросила Тася. — Вон оно как.
— Чему удивляешься? — проговорил Анатан. — Правитель из Тезара, вот и людей своих позвал. Наши-то работать не хотят. В потолок плюют либо перед чужими правителями выслуживаются.
— Не все, — возразила Тася. — Маркиз Ларе в потолок не плюёт.
— Маркиз Ларе — доктор, — пояснил Анатан. — Его имение за Горным прииском, на меже Бездольного Узла и Нижнего Дола.
— От нас, правда, далековато, — произнесла Тася, — но если кто заболел — сразу к нему. Никому не отказывает. И к нам приезжает. Детишек осматривает, стариков. Говорят, он сам придумывает лекарства.
Адэр вновь поймал на себе пристальный взгляд Анатана:
— Почему ты на меня так смотришь?
Анатан почесал мизинцем затылок:
— Вам никто не говорил, что вы похожи на Великого?
Сколько же потребовалось усилий, чтобы смех прозвучал непринуждённо и искренне.
— Я серьёзно, — сказал Анатан.
Адэр допил вино:
— Ты видел Великого?
Анатан приблизился к трюмо, вытащил из-за рамы снимок, положил перед Адэром:
— Это привёз наш командир стражей. Он семнадцать лет служил в Тезаре.
Адэр взял фотографию. Тронный зал. Толпа дворян. На престоле Великий. И он, пятнадцатилетний престолонаследник Тезара, преклоняет перед отцом колено. На снимке запечатлён момент перед началом одной из самых важных церемоний в его жизни.
По традиции, принятой родоначальником династии Карро, когда наследнику исполняется пятнадцать лет, король клянётся передать престол сыну. В руки подростка вкладывают скипетр, над головой держат корону. И наследник приносит ответную клятву принять престол.
От всколыхнувшихся воспоминаний запершило в горле. Адэр подвинул кружку к Анатану:
— Наливай. — Сделав пару глотков, спросил: — Сильно похож?
— Как по мне, так не сильно, — протяжно, словно сомневаясь, ответил Анатан. — Он старый, а вы молодой.
Адэр закрыл фотографию ладонью:
— Что ты знаешь о заброшенных приисках?
— Сейчас карту принесу, — сказал Анатан и вышел из комнаты.
Тася понесла дочку в спальню. Пол забегал, убирая со стола посуду.
— Я забыл в бане одежду. Иди, принеси, — прошептал Адэр Малике.
— Я постирала её и повесила сушиться.
— Хоть в чём-то от тебя польза.
Анатан разложил на столе карту, ткнул в неё пальцем:
— Первый здесь. В десяти милях к северу. Прииск старый, можно сказать, древний, требует коренного переустройства. Там добывали полудрагоценные камни: горный хрусталь и малахит. Начальство посчитало, что его дешевле закрыть, чем перестроить.
— А второй?
Анатан заскользил пальцем по карте:
— Вот здесь, в горах, на берегу моря. Я был там, правда, очень давно, но одного раза мне хватило, чтобы отбить охоту лазать по горам. — Его черты лица исказились то ли от страха, то ли от омерзения. — Опасное и жуткое место. Узкие провалы, разрушенные штольни, глубокие пещеры. Ещё этот ужасный грохот. Рядом находится ущелье Испытаний. Там мощные водопады. Такой шум не всякий выдержит.
— Что на этом прииске добывали?
— Алмазы. А такие прииски просто так не бросают.
Глядя на карту, Адэр постукивал кулаком по губам. Попытки найти новый источник для пополнения казны потерпели крах.
— Правитель хочет изменить долю твоего прииска.
Лицо Анатана вспыхнуло.
— Увеличить?
— Уменьшить.
Взор Анатана потух.
— Ему виднее.
— И всё? Ничего больше не скажешь?
— А что тут говорить? Яблоко от яблоньки недалеко падает.
— В смысле?
— Вашего Адэра Карро, как и вашего Могана Великого, волнуют деньги, а не люди.
— Не забывайся!
— Это они, видать, забыли, кто им деньги добывает.
Адэр хлопнул ладонью по столу:
— Довольно!
В просвете между шторками показалось перепуганное лицо Таси.
Упираясь кулаками в карту, Анатан навис над столом:
— Мой дед всю жизнь вкалывал на этом прииске. И что он видел? Как князья и прочий сброд набивали карманы камнями. А работяги ютились в лачугах, ели лепёшки из крапивы и пили воду из луж. Мой отец пятнадцать лет отвоёвывал каждый мор у Тезара, поднимал на ноги селение, работяг превращал в людей. И вот приехал ты — внимательный, отзывчивый — и вдруг говоришь, что твой правитель хочет отбросить нас на двадцать лет назад? А я с тобой за одним столом сидел. Как же после этого я людям в глаза смотреть буду?
Адэр поднялся:
— Разговор окончен.
— Ты заподозрил в воровстве моих рабочих? Ворует твой Тезар!
— Прикуси язык! — процедил Адэр сквозь зубы и бросил Малике. — Хватит на меня глазеть!
— Сдаёшь в банк десять камней, а тебе говорят, что три не ювелирного качества, и в отдельный ящик сгребают, — не унимался Анатан. — Но я-то не дурак. Я сызмальства в камнях разбираюсь.
— Что ты сказал?
— А что слышал. И платят не за вес, чистоту и цвет, а за штуку, будто мы яйца сдаём.
Из комнаты донёсся плач Али. Адэр оттянул ворот рубахи, посмотрел на побледневшую Малику и тяжёлой походкой вышел из дома.
Он сидел на крыльце и заставлял себя вслушиваться в ночную тишину. В голове вихрем носились мысли — болезненные, колкие. Как уличить Анатана во лжи и как его наказать? Если бы не Малика, первый вопрос даже не возник бы. Но пять дней назад она взывала к справедливости. Хорошо, он будет справедлив.
Вломиться в отделения банка, не имея на руках предписания о проверке и не разбираясь в банковском деле, Адэр не мог. Вдобавок к этому в отделениях работали чиновники из Тезара, они могли его узнать. И на каком основании требовать отчёта от людей, выдержавших испытание временем и расстоянием? Надо быть идиотом, чтобы усомниться в их честности. А значит, то, что придумал Анатан — его личная беда. Но как же доказать его обман?
Послышались шаги, скрипнула половица. Адэр напрягся: когда внутри царит хаос, наружу лезет злость, и справляться с ней всё труднее.
До упора открылась дверь. Повисла тишина, в которой отчётливо чувствовалось чужое присутствие и ощущался взгляд в спину.
Вздохнув, Анатан сел рядом:
— Простите. Я погорячился.
— Послушай, как тихо, — сказал Адэр и после долгого молчания проговорил: — Утром мы едем на шестой прииск.
— «Горный»?
— Не знаю, как он называется. Шестой и всё. Ты поедешь с нами.
— Как скажете.
— Был там?
— Был. Тамошний начальник — мой друг детства.
Подумав, что всю дорогу придётся слушать приторный голос простолюдина и смотреть в притворно искреннее лицо, Адэр спросил:
— Мотоцикл на ходу?
— На ходу. На нашем горючем он еле тянет. Вам придётся ехать медленно, чтобы я не отстал.
— У меня в багажнике две канистры топлива. Хорошего топлива. Из Ларжетая.
— Ладно. Только с утра в охранительный участок заскочим. Получу разрешение на выезд из селения. — Анатан сжал Адэру колено. — Простите меня.
Лёжа в мягкой, с запахом полевых трав постели, Адэр смотрел в потолок. И лишь под утро заставил себя закрыть глаза.
Из-за узенького стола вскочил крепко скроенный молодой человек в форме стража порядка.
— Где Крикс? — спросил Анатан.
Чеканя шаг, страж подошёл к окну, выходящему на задний двор, крикнул: «Крикс!» Указал посетителям на табуреты и вернулся на своё место.
Усевшись между Маликой и Анатаном, Адэр осмотрелся. Дверь в соседнюю комнату закрыта. Этажерка в углу заставлена книгами. На грубо сколоченной тумбочке стоят глиняные чашки и старинный чайник — такой сейчас увидишь разве что у скупщиков старья. Возле входной двери на вешалке висит рубашка с жетоном и шинель с погонами офицера тезарской армии.
Адэр мысленно выругался. Как же он забыл, что командир стражей служил в Тезаре?
Они с Маликой вошли в охранительный участок по привычке. Вопросов к блюстителю порядка не было, ответы они получили вчера, когда ехали по улицам. А значит, самое время уйти и дождаться Анатана на окраине посёлка.
Пока Адэр раздумывал, как объяснить дежурному свой уход, утекли драгоценные секунды. По ступеням прогрохотали сапоги, и на пороге возник могучий человек. Майка с разводами от пота, казалось, вот-вот лопнет на его широкой груди. На руках и плечах бугрились мышцы.
В углу тускло горел фонарь, освещая бревенчатые стены, маленькое запотевшее оконце с форточкой, деревянную бочку с водой, низкую каменную печку, в чёрном зеве которой алели угли.
Адэр поймал на себе въедливый взгляд:
— Что-то не так?
Качнувшись вперёд, Анатан поднялся:
— Залезайте повыше, я жару поддам. — И набрал в ковш воды.
Адэр растянулся на верхней полке и со смешанными чувствами закрыл глаза. Тело нежилось в тепле, чистоте и свежести, а разум противился — лучше затыкать нос в постоялом дворе, чем ходить нагишом перед плебеем.
— Готовы? — прозвучал голос Анатана.
Адэр повернулся к нему лицом, но не успел спросить, к чему надо приготовиться. Анатан выплеснул воду из ковша на горку камней, лежащих на печи.
Казалось, что уши свернулись в трубочку. В лицо впились сотни раскалённых иголок. Воздух обжёг горло. После второго ковша Адэра сдуло с полки на дощатый пол. Анатан расхохотался.
Они выскочили в предбанник. Окатились ледяной водой из ушата. Забежали обратно в парную и, усевшись рядом, рассмеялись. Над чем смеялся Анатан — одному Богу известно. Адэр представлял глаза отца, узнай он, где сейчас его сын. Из груди рвался смех, а хотелось выть — как же низко пал будущий владыка полмира.
Адэр уронил руки на колени, опустил голову. Это всего лишь спектакль. Скоро представление закончится, он зайдёт за кулисы, скинет ненавистную маску и вычеркнет из памяти дни позора.
— Вам плохо? — спросил Анатан.
— Мне хорошо, — ответил Адэр и забрался на верхнюю полку.
Ни шипение камней на печке, ни обжигающий пар, ни раскалённый воздух уже не смогли согнать его на пол. Тело разомлело и словно растеклось по доскам как растопленный воск.
Анатан похлопал Адэра по плечу:
— Хватит. В бане главное — не переусердствовать.
Адэр надел льняные штаны и рубаху, с огромным трудом всунул распаренные ноги в сапоги. Увидев, как Анатан запросто обул резиновые башмаки, понял, что имела в виду Тася, говоря об удобстве калош.
Выйдя из бани, с невыразимым удовольствием потянулся и направил взгляд в звёздное небо.
— Посмотришь на это, и хочется жить, — сказал Анатан и побрёл к дому, в котором, словно маяк, одиноко светилось окно.
***
На тарелках исходил вкусным душистым паром картофель, политый маслом и посыпанный кружевами петрушки, переливалась золотистая капуста, украшенная стрелами зелёного лука, горкой возвышались кусочки чёрного хлеба.
Из-за ситцевой занавески появилась Малика. Шмыгнула серой мышкой через комнату, тихонько скрипнула дверью.
Анатан достал из шкатулки несколько монет:
— Пол! Поди сюда!
Из кухни выбежал парнишка пятнадцати лет, одетый в майку и клетчатые штаны. Он поразительно походил на Анатана — такое же открытое лицо, короткие, выгоревшие на солнце волосы и не по возрасту жилистое тело. Бросив Адэру «Здрасте», Пол застыл возле отца.
Анатан протянул ему деньги:
— Сбегай в питейный дом.
Адэра передёрнуло от воспоминаний о запахе выпитого вина.
— У меня есть отличное вино. Сейчас принесу.
Он долго мерил двор шагами. Ему уже приходилось обедать за одним столом с Маликой, теперь предстоит пережить ещё большее унижение — распивать вино с простолюдинами. Ко всему прочему на столе нет ножей, только вилки. И четыре тарелки вместо двенадцати.
Вернувшись в дом, Адэр дал Анатану бутылку и кольцо копчёной колбасы. Опустился на скамью возле двери. Немного подумав, скинул сапоги и с удовольствием вытянул ноги. Странно, впервые в жизни его чувства были противоречивыми, а мысли путаными.
Из смежной комнаты вышла Тася, держа на руках дочку:
— Проснулась егоза. Не помешает, если посидит в углу?
Адэр пожал плечами. Разве от его желаний что-то зависит? Былая бодрость сменилась усталостью. Вот бы завалиться на скамью и забыться беспробудным сном.
Хозяева принесли из соседней комнаты стулья. Поглядывая на Адэра и тихо перешёптываясь, расставили их вокруг стола.
— Прошу откушать, — сказал Анатан.
Слава богу, догадались, что он уже не в силах ждать.
Услышав скрип двери, Адэр обернулся. Цветастый халат хозяйки пришёлся Малике не по размеру и, подвязанный поясом, превратился в фривольный наряд: глубокий вырез, сползающие с плеч рукава, широкая, колом стоящая юбка. Влажные волосы, собранные на затылке, при свете лампы отливали синевой. Малика села за стол и потупила взгляд.
Вознеся благодарение Всевышнему за хлеб и воду, Анатан принялся раскупоривать бутылку:
— Я, вообще-то, не пью. Только по большим праздникам. Но сегодня настоящий праздник — гости в доме.
В щели между занавесками мелькнуло лицо Пола.
— Почему дети не садятся за стол? — спросила Малика.
— Малы ещё трапезничать с гостями, — вытаскивая пробку, произнёс Анатан. — На кухне поедят.
Пока он наливал в глиняные кружки вино, Адэр рассматривал Алю, сидевшую в кресле. Сколько ей? С виду такого же возраста, как его меньшая племянница. Только у той в волосах кружевные ленты, а не верёвочки, и кукол целая комната. А у этой тряпка, в нескольких местах обмотанная шнуром — там, где шея, пояс и стопы. Платьице чистое, с кармашками, но какое-то взрослое, словно сняли со старухи, уменьшили в размере и надели на ребёнка. И этот взгляд… Девочка, прижимая куклу к груди и вытянув шею, смотрела на заставленный тарелками стол.
— Можно я поговорю с вашей дочкой? — спросил Адэр.
— Чего ж нельзя? — ответила Тася. — Аля! Подойди! С тобой господин хочет поговорить.
Аля подбежала к Адэру, вытянулась по стойке «смирно».
— Здравствуй, Аля!
Девочка кивнула.
— Кушать хочешь?
Аля посмотрела на мать.
— Она недавно ела.
Худенькие плечи поникли. Качнув косичками-карандашами, к груди склонилась голова. Аля поплелась обратно к креслу.
С отвратительным чувством, будто лично шлёпнул по детской руке, тянувшейся к тарелке, Адэр откинулся на спинку стула. Он никогда не видел таких восторженных глаз, устремлённых на еду.
Анатан поднял кружку:
— Гостям первый тост.
— Ты сказал, что сегодня праздник, — проговорил Адэр.
— Так и есть.
— Какой же праздник без детей?
Хозяева переглянулись.
— Пол! — крикнул Анатан. — Тащи стул и тарелку.
Тася усадила дочку к себе на колени.
Потягивая вино, Адэр наблюдал за детьми. Он не подозревал, что с таким аппетитом можно есть обычную колбасу с чёрным хлебом. В памяти ещё были свежи воспоминания, как с десяток нянек лезли из кожи вон, уговаривая его племянниц попробовать то или иное изысканное блюдо.
— Настоящее лакомство, — смущённо проговорила Тася, вытирая мордашку Али полотенцем. — С колбасой у нас беда. Мясо подорожало, второй раз за месяц. Стоит целых пять моров. А колбаса и того дороже. Анатан на этой неделе получил три мора. Тут уж не до лакомств. И с мукой начались перебои. И с молоком. Если картошка с капустой не уродит, вообще будет горе. Сейчас ещё ничего, держимся. Даже на зиму денежку откладываем. Зимой-то Анатан ничего не приносит. — Вздохнув, направила на Адэра тусклый взор. — Почему ничего не кушаете?
— Я не голоден.
— А вино пьёте.
Адэр сделал глоток. Что сказать ей? Что жалеет о потерянном времени и попусту растраченных силах и вином тушит злость?
— Вы не здешний. Какой-то вы другой. И смотрите по-другому, и всё молчите.
— Чего прицепилась к человеку? — напал Анатан на жену. — Устал человек. Не видишь?
— Я приехал из Тезара.
— Из Тезара? — переспросила Тася. — Вон оно как.
— Чему удивляешься? — проговорил Анатан. — Правитель из Тезара, вот и людей своих позвал. Наши-то работать не хотят. В потолок плюют либо перед чужими правителями выслуживаются.
— Не все, — возразила Тася. — Маркиз Ларе в потолок не плюёт.
— Маркиз Ларе — доктор, — пояснил Анатан. — Его имение за Горным прииском, на меже Бездольного Узла и Нижнего Дола.
— От нас, правда, далековато, — произнесла Тася, — но если кто заболел — сразу к нему. Никому не отказывает. И к нам приезжает. Детишек осматривает, стариков. Говорят, он сам придумывает лекарства.
Адэр вновь поймал на себе пристальный взгляд Анатана:
— Почему ты на меня так смотришь?
Анатан почесал мизинцем затылок:
— Вам никто не говорил, что вы похожи на Великого?
Сколько же потребовалось усилий, чтобы смех прозвучал непринуждённо и искренне.
— Я серьёзно, — сказал Анатан.
Адэр допил вино:
— Ты видел Великого?
Анатан приблизился к трюмо, вытащил из-за рамы снимок, положил перед Адэром:
— Это привёз наш командир стражей. Он семнадцать лет служил в Тезаре.
Адэр взял фотографию. Тронный зал. Толпа дворян. На престоле Великий. И он, пятнадцатилетний престолонаследник Тезара, преклоняет перед отцом колено. На снимке запечатлён момент перед началом одной из самых важных церемоний в его жизни.
По традиции, принятой родоначальником династии Карро, когда наследнику исполняется пятнадцать лет, король клянётся передать престол сыну. В руки подростка вкладывают скипетр, над головой держат корону. И наследник приносит ответную клятву принять престол.
От всколыхнувшихся воспоминаний запершило в горле. Адэр подвинул кружку к Анатану:
— Наливай. — Сделав пару глотков, спросил: — Сильно похож?
— Как по мне, так не сильно, — протяжно, словно сомневаясь, ответил Анатан. — Он старый, а вы молодой.
Адэр закрыл фотографию ладонью:
— Что ты знаешь о заброшенных приисках?
— Сейчас карту принесу, — сказал Анатан и вышел из комнаты.
Тася понесла дочку в спальню. Пол забегал, убирая со стола посуду.
— Я забыл в бане одежду. Иди, принеси, — прошептал Адэр Малике.
— Я постирала её и повесила сушиться.
— Хоть в чём-то от тебя польза.
Анатан разложил на столе карту, ткнул в неё пальцем:
— Первый здесь. В десяти милях к северу. Прииск старый, можно сказать, древний, требует коренного переустройства. Там добывали полудрагоценные камни: горный хрусталь и малахит. Начальство посчитало, что его дешевле закрыть, чем перестроить.
— А второй?
Анатан заскользил пальцем по карте:
— Вот здесь, в горах, на берегу моря. Я был там, правда, очень давно, но одного раза мне хватило, чтобы отбить охоту лазать по горам. — Его черты лица исказились то ли от страха, то ли от омерзения. — Опасное и жуткое место. Узкие провалы, разрушенные штольни, глубокие пещеры. Ещё этот ужасный грохот. Рядом находится ущелье Испытаний. Там мощные водопады. Такой шум не всякий выдержит.
— Что на этом прииске добывали?
— Алмазы. А такие прииски просто так не бросают.
Глядя на карту, Адэр постукивал кулаком по губам. Попытки найти новый источник для пополнения казны потерпели крах.
— Правитель хочет изменить долю твоего прииска.
Лицо Анатана вспыхнуло.
— Увеличить?
— Уменьшить.
Взор Анатана потух.
— Ему виднее.
— И всё? Ничего больше не скажешь?
— А что тут говорить? Яблоко от яблоньки недалеко падает.
— В смысле?
— Вашего Адэра Карро, как и вашего Могана Великого, волнуют деньги, а не люди.
— Не забывайся!
— Это они, видать, забыли, кто им деньги добывает.
Адэр хлопнул ладонью по столу:
— Довольно!
В просвете между шторками показалось перепуганное лицо Таси.
Упираясь кулаками в карту, Анатан навис над столом:
— Мой дед всю жизнь вкалывал на этом прииске. И что он видел? Как князья и прочий сброд набивали карманы камнями. А работяги ютились в лачугах, ели лепёшки из крапивы и пили воду из луж. Мой отец пятнадцать лет отвоёвывал каждый мор у Тезара, поднимал на ноги селение, работяг превращал в людей. И вот приехал ты — внимательный, отзывчивый — и вдруг говоришь, что твой правитель хочет отбросить нас на двадцать лет назад? А я с тобой за одним столом сидел. Как же после этого я людям в глаза смотреть буду?
Адэр поднялся:
— Разговор окончен.
— Ты заподозрил в воровстве моих рабочих? Ворует твой Тезар!
— Прикуси язык! — процедил Адэр сквозь зубы и бросил Малике. — Хватит на меня глазеть!
— Сдаёшь в банк десять камней, а тебе говорят, что три не ювелирного качества, и в отдельный ящик сгребают, — не унимался Анатан. — Но я-то не дурак. Я сызмальства в камнях разбираюсь.
— Что ты сказал?
— А что слышал. И платят не за вес, чистоту и цвет, а за штуку, будто мы яйца сдаём.
Из комнаты донёсся плач Али. Адэр оттянул ворот рубахи, посмотрел на побледневшую Малику и тяжёлой походкой вышел из дома.
Он сидел на крыльце и заставлял себя вслушиваться в ночную тишину. В голове вихрем носились мысли — болезненные, колкие. Как уличить Анатана во лжи и как его наказать? Если бы не Малика, первый вопрос даже не возник бы. Но пять дней назад она взывала к справедливости. Хорошо, он будет справедлив.
Вломиться в отделения банка, не имея на руках предписания о проверке и не разбираясь в банковском деле, Адэр не мог. Вдобавок к этому в отделениях работали чиновники из Тезара, они могли его узнать. И на каком основании требовать отчёта от людей, выдержавших испытание временем и расстоянием? Надо быть идиотом, чтобы усомниться в их честности. А значит, то, что придумал Анатан — его личная беда. Но как же доказать его обман?
Послышались шаги, скрипнула половица. Адэр напрягся: когда внутри царит хаос, наружу лезет злость, и справляться с ней всё труднее.
До упора открылась дверь. Повисла тишина, в которой отчётливо чувствовалось чужое присутствие и ощущался взгляд в спину.
Вздохнув, Анатан сел рядом:
— Простите. Я погорячился.
— Послушай, как тихо, — сказал Адэр и после долгого молчания проговорил: — Утром мы едем на шестой прииск.
— «Горный»?
— Не знаю, как он называется. Шестой и всё. Ты поедешь с нами.
— Как скажете.
— Был там?
— Был. Тамошний начальник — мой друг детства.
Подумав, что всю дорогу придётся слушать приторный голос простолюдина и смотреть в притворно искреннее лицо, Адэр спросил:
— Мотоцикл на ходу?
— На ходу. На нашем горючем он еле тянет. Вам придётся ехать медленно, чтобы я не отстал.
— У меня в багажнике две канистры топлива. Хорошего топлива. Из Ларжетая.
— Ладно. Только с утра в охранительный участок заскочим. Получу разрешение на выезд из селения. — Анатан сжал Адэру колено. — Простите меня.
Лёжа в мягкой, с запахом полевых трав постели, Адэр смотрел в потолок. И лишь под утро заставил себя закрыть глаза.
Часть 11
***
Из-за узенького стола вскочил крепко скроенный молодой человек в форме стража порядка.
— Где Крикс? — спросил Анатан.
Чеканя шаг, страж подошёл к окну, выходящему на задний двор, крикнул: «Крикс!» Указал посетителям на табуреты и вернулся на своё место.
Усевшись между Маликой и Анатаном, Адэр осмотрелся. Дверь в соседнюю комнату закрыта. Этажерка в углу заставлена книгами. На грубо сколоченной тумбочке стоят глиняные чашки и старинный чайник — такой сейчас увидишь разве что у скупщиков старья. Возле входной двери на вешалке висит рубашка с жетоном и шинель с погонами офицера тезарской армии.
Адэр мысленно выругался. Как же он забыл, что командир стражей служил в Тезаре?
Они с Маликой вошли в охранительный участок по привычке. Вопросов к блюстителю порядка не было, ответы они получили вчера, когда ехали по улицам. А значит, самое время уйти и дождаться Анатана на окраине посёлка.
Пока Адэр раздумывал, как объяснить дежурному свой уход, утекли драгоценные секунды. По ступеням прогрохотали сапоги, и на пороге возник могучий человек. Майка с разводами от пота, казалось, вот-вот лопнет на его широкой груди. На руках и плечах бугрились мышцы.
