- Вам все понятно, господин эмир хан, - раздался голос от окна, который нарушил вязкую тишину, как брошенный в воду камень.
Резко вскинув голову, Джан увидел того памятного странного мальчишку, привезенного в Аршас Балавином, который преспокойно сидел в уже открытом окне на подоконнике, поглаживая фигурку змея его пресс-папье.
- Откуда ты только такой взялся, - не выдержал он, подходя ближе.
- Мы будем вести философские беседы о бытие, и что откуда взялось и появилось, раньше, жизнь или смерть, - мальчик иронично изогнул бровь, даже не шевельнувшись, лишь пальцы, державшие бронзовую вещь, немного напряглись.
- Нет! Но откуда? Я столько бьюсь. Ищу…
- Информацию можно купить. Надо просто знать, где искать, а если не знаешь, то нужно спросить у тех, кто знает…
- Неужели ты думаешь, что я не пытался, - вспылил мужчина.
- Значит, плохо старались.
Возмущение горячей волной накрыло эмир хана, он попытался схватить за ворот рубахи мальчишку, чтобы тряхнуть его, вытрясти из него злость в словах, как будто этим можно что-то исправить.
Моментально вспыхнул холодный порыв, заключая на мгновение ладонь мужчины в смертельный ледяной плен, через несколько мгновений истаяв.
- Не советую. Будет мучительно и неприятно. – На Джана посмотрели серые, жесткие, стальные глаза с внутренней затаенной болью.
- Ладно, ладно, я был не прав. - Он вскинул руки ладонями кверху. - Поясни, пожалуйста, откуда же взялись эти цифры.
- Все гениальное просто, - мальчик вновь усмехнулся и сделал расклад из того, что понимал и помнил. – Я, например, знаю, что у вас есть гвардейский гарнизон в пятьсот человек. Что? Откуда? Ну, вот смотрите… Их кормят в столовой. Так? Так. Вам ежедневно привозят птицу, мясо, муку, молоко, яйца… Сколько же вы думаете надо, чтоб их прокормить? Я всего лишь, примерно, высчитал количество еды потребное на одного человека… И сравнил с тем числом продуктов, что завозит себе ваша кухня…
- Но… также можно многое просчитать не только у нас? – мысли эмир хана крутились с бешеной скоростью.
- Конечно, - новая усмешка и ледяной взгляд, от которого мурашки по коже.
- Почему ты нам помог? – внезапно спросил застывшего мальчишку мужчина. – И откуда у тебя этот ментальный живой снимок?
- Я обещал ему отомстить, и вы мне в этом поможете, - серьезно произнес маленький варлак, и у его визави даже не возникла мысль, что можно улыбнуться. – А остальное не важно. Ладно, мне уже пора. А вам нужно тщательно подготовиться. Сегодня ночью! Позже нельзя. Иначе вы получите полномасштабную войну, а так это будет просто карательная операция. Если мне удастся, то часть наемников, я усыплю, дальше все зависит от вас. Но сам Селим мой! Мой! Это мое единственное условие! Вы понимаете?
Джан эмир хан внутренне содрогнулся от того зловещего могильного холода, что прозвучал в словах маленького мальчика.
- Хорошо. Я постараюсь выполнить твое условие, хоть оно и безумно.
- Не безумнее Халима и его приспешников, не гнушающихся убить ребенка, - отрезал мальчик. – Кто на меня с мечом пойдет, тот от него и сдохнет! - Повысил он голос и, вдруг, легким движением выпрыгнул в окно, молниеносно пропадая из вида.
Джан ахнул и несколько мгновений тупо смотрел в пустой оконный проем, пока его мозг пытался осознать увиденное. Потом дернувшись, он кинулся к окну, чтоб увидеть невредимого мальчишку внизу и постепенно исчезающий лед, горкой спускающийся сверху.
Задрав голову кверху, мальчик посмотрел ему прямо в глаза и опять отдал главе тот странный салют – двумя пальцами коснувшись лба, он резко их отдернул…
****
Вечер наступил незаметно. День эмир хана прошел в беготне, приказах, легком мандраже, заботах и волнениях по поводу предстоящего захвата мятежников.
Как там ее мальчишка назвал - просто карательная операция...
Еще раз, подивившись странному мальчишке, его хитрости, продуманности и тактическому гению, мужчина устало протер глаза.
Предстоит ведь еще бессонная ночь, надо заблокировать поместье Селима, что находится в сорока лье вниз по течению реки. Нам еще нужно воплотить в жизнь, тот безукоризненный план, что мальчишка набросал от руки...
Адреналин начал копиться в его крови, заставляя сердце биться быстрее, руки иногда чуть подрагивали в предвкушении, нетерпение стало прорываться наружу, выражаясь в излишне злобных распоряжениях.
Так, надо немного успокоиться и провести операцию с холодной головой, а не с яростным самомнением.
Джану хотелось провести взятие заговорщиков просто безупречно, чтоб хоть немного реабилитировать самого себя в собственных глазах, чтобы он ни думал и не говорил, а его задело, что какой-то несовершеннолетний мальчишка чуть ли, не разобрался с государственным заговором. У него днем мелькнула пару раз мысль, что если бы не многочисленные наемники, то мальчишка, возможно, и не пришел бы к нему, а разобрался с обидчиком сам.
А то, что Селим смертельно обидел пацана, он даже не сомневался. Не появляется в глазах такая пустота просто так. Может тот убил того маленького ребенка, на котором был Знак?
Сердце мужчины обдало холодной изморозью...
Штерх. А ведь Бергуд упоминал, что они легко могут убить ребенка... Ну, как же так... Такой недоверчивый мальчик и получается, не уберег малыша... А мы бы сумели! Надо, потом у него уточнить. Откуда же взялся прямой потомок из рода Белой кобры. А может, он еще жив? Ох. Наверное, нет. Слишком уж потухший и злой взгляд у странного мальчишки...
Ну, почему я не спросил сразу. Мне же просто необходимо это знать...
****
Cелим в бешенстве, швырнул об стену полупустую бутылку лучшего токанского красного вина. Жидкость в свете единственного магического светильника показалась ему, вдруг, кровяным пятном, стекающим по бежевой стене.
- Яхмед! – взревел он. – Позови слуг! Пусть приберут. – Он хищно раздувал ноздри и от ярости сжимал и разжимал кулаки. – Как? Как они это допустили! Это невозможно! – Он со злости пнул стул и тот, перекувыркнувшись несколько раз, упал на бок, возле окна. Увидев входящего в комнату командира наемников, пришедшего на его рев, он снова стал орать: - Я для чего плачу вам такие деньги? Чтоб твои люди, как свиньи перепились. Нам скоро на дело! Проклятье! Ни на кого нельзя положиться, даже за большое жалованье!
- Селим, ну, не кипятись, - немного неуверенно вмешался в его монолог Яхмед, - Просто ребятки заказали по паре бочонков пива. Всего-то… Сам то, ведь пьешь…
- Не равняй меня с ними! Болваны! Они должны быть готовы выступить в любой момент! Ты должен за этим следить, - палец с перстнем уперся ему в грудь.
- Они будут завтра готовы! Это последнее. Я прослежу. Остальное лишь после захвата дворца, - твердо ответил черноволосый воин, с украшенным шрамами лицом, склонив голову, чтоб Селим хан не увидел его глаза, полыхнувшие ненавистью. Извилистый рубец шел через весь лоб и, пересекая щеку, терялся в посеребренной бороде. Опытный вояка на миг пожалел о таком одержимом нанимателе, но воспоминание о блеске золота и камней легко заглушили сомнения, согрев давно очерствевшее сердце.
Дворец захватим, еще и там поживлюсь, да обещанные монеты за службу… За это можно и потерпеть этого надутого индюка и недоумка. Зато я легко себе прикуплю приличный дом в Джанкарте, прямо со всей прислугой… Красота. Будет потом о чем вспомнить в старости. А так стану степенно отдыхать… ах, мои прекрасные мечты… мечты…
****
Закат уже давно позолотил унылый пейзаж. Ветви деревьев с уже желтой и скрюченной листвой слегка колыхались из-за ветра. На небе стали выступать звезды. На пожухлой траве выступила роса, где-то вдали были слышны звуки щебетания ночных птиц, кваканья лягушек, прозрачный воздух уже перестал звенеть от стрекота многочисленных дневных насекомых, лишь изредка были слышны цикады. Вокруг поместья пахло странно - не свежим воздухом, а пылью полей и старым домом.
По не скошенным и высохшим, как солома стеблям на пологом холме скользили неслышные тени.
Два гвардейца тащили в мешке тело, иногда дергающееся и издающее мычащие звуки. Дойдя до скрытого маленького лагеря в лощинке, они небрежно кинули его на землю.
- Молчать, - Джан пнул легонько человека в мешке. – Если ты хочешь жить, то сейчас на тихонько все расскажешь. – На невнятный звук, он продолжил: - Ну, если пользы от тебя нет, то можно просто прирезать.
Человек на земле замер, ведя внутреннюю борьбу, а затем попытался сесть, молча.
С него в две руки сдернули мешок. В неверном свете звезд перед гвардейцами, во главе с Джаном, оказался совсем молоденький парнишка, от силы лет шестнадцати, так и оставшийся сидеть на земле.
Голубые наивные глаза, мягкость щек, округлый подбородок, легкий пушок над верхней губой.
Да он, наверное, даже не бреется…
- Ты кто? Сколько вас на воротах? Где казарма? – сразу засыпал его вопросами эмир хан. – Не советую молчать, - прервал он затянувшуюся паузу.
- Яхмед не простит, если я их сдам, - еле слышно ответил, наверное, только завербованный молодой наемник.
- Тебе надо думать о себе здесь и сейчас, а не о гипотетическом будущем с Яхмедом.
- Ну, это тоже самоубийство – предать своих…
- Хорошо! Ты выбрал! – Кончик меча по пологой дуге стал медленно приближаться к беззащитному горлу.
- Стойте! Подождите! Подождите, - зачастил плененный мальчишка. – Я все скажу! Скажу! Только не убивайте! Нет!
- Говори! Сколько на воротах?
- Трое – Баранш, Кривой и я. Но они пили пиво в караулке, а на ворота поставили меня. – С паузами, запинаясь, Махбет начал говорить. А потом слова полились рекой: сколько, где, какие умения и оружие… Выдохшись, он добавил: - Только вы не отдавайте им меня. У меня мама, сестренка. Я ради них нанялся служить, иначе бы ее… - Раздался тихий, случайно вырвавшийся всхлип.
Пока глава Тайной канцелярии думал, у допрашиваемого скатился капельками пот по виску, где неистово билась жилка, эти мгновения, что он напряженно ждал ответ, показались ему вечностью.
- Хорошо, - обронил эмир хан, как будто небрежно, но у пленника вырвался шумный выдох, тот, пока глава молчал, задерживал дыхание. Затем, мужчина наклонился к парнишке и, ухватив его за ворот, хорошо слышным свистящим шепотом продолжил: - Но если ты мне врешь…
- Нет! Клянусь, я говорю прр-авду! – от переживания Махбет начал даже заикаться.
- Убрать! – беззвучные тени забрали «языка». Раздались его отрывистые команды: – Приготовиться! Выступаем!
К поместью, внизу холма, подступила гвардия Шада.
Бесшумные тени обступили стены со всех сторон.
Ночь наполнилась звуками тяжелого дыхания, лязга мечей и клинков, проклятьями, воплями страха и криками боли. По воздуху поплыл густой запах крови. Наемников никто не жалел. Бергуд, как и обещал, помог - в бочонок пива было подсыпано легкое снотворное. И теперь мутные от пива и зелья глаза подводили опытных бойцов, заставляя их ошибаться, оступаться и неточно наносить удар. Вдруг, просторный двор осветился слабеньким магическим шаром, запущенный неизвестным над головой – в его слабом голубоватом свете обнаружились наемники нестройной толпой, которые тупо начали таращиться друг на друга. Смятение пронеслось по двору. Большая часть, была полуголой, без доспехов, а кто-то даже без меча. Они, конечно, попытались взять нахрапом, а не умением, но нарвались на жесткий и грамотный отпор. Наоборот, гвардейцы медленно, но верно стали их теснить назад, в казарму, куда их можно было бы всех скопом закрыть, постепенно устилая посеченными трупами двор. Кто-то из этой наемной братии, вообще, проспал все на свете, кто-то струсил и попытался сбежать, кто-то яростно дрался, защищая в первую очередь себя. Ведь они не могли не знать, что будут покушаться на Шада, а значит, при поимке их ждут пытки и казнь, а в лучшем случае рудники…
****
Селим хан мечтал... Около тысячи наемников сейчас было расквартированы в поместье Селим хана, доставшееся ему от двоюродной тетки. Так дальняя родня Шада, но он был всегда недоволен сложившимся положением вещей. Он всегда считал себя умнее и величественнее всех. Еще около трехсот должны были подняться по реке к следующему утру. А потом он планировал штурм дворца. Быстрый, кровавый штурм, ведь наемников в два раза больше, они быстро противников сметут: первым делом нужно уничтожить гвардию, Шада, Муава... всех прямых потомков из рода Белой кобры, а потом и всех недовольных...
А черни ведь все равно, кто ей будет управлять... Да и в битве с опытнейшими гвардейцами половина наемников поляжет, так даже лучше. Мне меньше надо будет им платить. Они ведь знают, на что подписались, пусть отрабатывают. Недаром же я их столько кормлю! А потом я создам непобедимую армию и завоюю Джанкарт. Этим снобам из его высшего совета придется склонить свои гордые головы и присягнуть на крови мне! Мне!
Наслаждаясь своими мечтаниям, Селим, полулежал в постели и отпивал вино из чаши мелкими глотками. Его чресла услаждала хорошенькая рабыня с пухленькими губками. Он уже был готов получить фейерверк наслаждения, когда во дворе раздался непонятный шум. Насторожившись, он встал и оттолкнул в сторону обнаженную девушку, стоящую перед ним на коленях. Крадучись мужчина подошел к окну и в свете единственного магического светлячка в небе, неизвестно кем запущенного, узрел жестокий и кровавый бой. Его обуял страх. Ведь в душе он был довольно трусливым человеком, даже в детстве вымещая свои страхи на рабах, несмотря на все свои великолепные физические данные и мышцы, выработанные от упражнения с мечом.
Отпрянув от окна, он задернул штору и подскочил к наружным дверям гостиной - там всегда обязаны стоять в карауле и охранять его наемники. Не открывая дверь он властно рявкнул в щель:
- Эй, кто там меня охраняет! Что там за шум?
А в ответ тишина. Он отшатнулся от двери в панике, зрачки расширились, пот стал стекать ручейком по спине. Ужас ледяной змеей вполз в сердце, мешая связно мыслить. Руки затряслись. Налив себе полную чашу, расплескав вино по столу, он выпил ее до дна, схватил кинжал и стал судорожно осматривать комнату в поисках укрытия и не находил.
На окнах декоративные решетки, да и третий этаж... Купальня, гардеробная, гостиная, спальня... Куда?
Его взгляд упал на рабыню, что так и лежала, сжавшись в страхе на полу. Но на его тонких губах, вдруг, зазмеилась улыбка.
- Встала быстро и подошла, - приказал он ей. Подхватив с ложа подушку, он привязал к ее животу испуганной девушки шелковым шарфиком и напялил на нее большой мужской халат. Вновь налив вина в чашу, он протянул ее рабыне и вновь приказал: - Пей.
Та, с расширенными от страха глазами, покорно исполнила его требование, и улеглась в кровати, как повелел Селим. Мужчина накрыл ее с головой парой покрывал, старательно придавая ей форму мужского тела, прилегшего отдохнуть. Кого уж он хотел обмануть не понятно, но издали рабыню вполне можно принять за хозяина спальни, спавшего без задних ног.
- Все! Не смей шевельнуться, а то отрежу уши! Понятно! И молча, лежи!
Девушка боялась дышать, даже не смея моргнуть глазами, давно уже зная, как в гневе хозяин бывает крут.
Резко вскинув голову, Джан увидел того памятного странного мальчишку, привезенного в Аршас Балавином, который преспокойно сидел в уже открытом окне на подоконнике, поглаживая фигурку змея его пресс-папье.
- Откуда ты только такой взялся, - не выдержал он, подходя ближе.
- Мы будем вести философские беседы о бытие, и что откуда взялось и появилось, раньше, жизнь или смерть, - мальчик иронично изогнул бровь, даже не шевельнувшись, лишь пальцы, державшие бронзовую вещь, немного напряглись.
- Нет! Но откуда? Я столько бьюсь. Ищу…
- Информацию можно купить. Надо просто знать, где искать, а если не знаешь, то нужно спросить у тех, кто знает…
- Неужели ты думаешь, что я не пытался, - вспылил мужчина.
- Значит, плохо старались.
Возмущение горячей волной накрыло эмир хана, он попытался схватить за ворот рубахи мальчишку, чтобы тряхнуть его, вытрясти из него злость в словах, как будто этим можно что-то исправить.
Моментально вспыхнул холодный порыв, заключая на мгновение ладонь мужчины в смертельный ледяной плен, через несколько мгновений истаяв.
- Не советую. Будет мучительно и неприятно. – На Джана посмотрели серые, жесткие, стальные глаза с внутренней затаенной болью.
- Ладно, ладно, я был не прав. - Он вскинул руки ладонями кверху. - Поясни, пожалуйста, откуда же взялись эти цифры.
- Все гениальное просто, - мальчик вновь усмехнулся и сделал расклад из того, что понимал и помнил. – Я, например, знаю, что у вас есть гвардейский гарнизон в пятьсот человек. Что? Откуда? Ну, вот смотрите… Их кормят в столовой. Так? Так. Вам ежедневно привозят птицу, мясо, муку, молоко, яйца… Сколько же вы думаете надо, чтоб их прокормить? Я всего лишь, примерно, высчитал количество еды потребное на одного человека… И сравнил с тем числом продуктов, что завозит себе ваша кухня…
- Но… также можно многое просчитать не только у нас? – мысли эмир хана крутились с бешеной скоростью.
- Конечно, - новая усмешка и ледяной взгляд, от которого мурашки по коже.
- Почему ты нам помог? – внезапно спросил застывшего мальчишку мужчина. – И откуда у тебя этот ментальный живой снимок?
- Я обещал ему отомстить, и вы мне в этом поможете, - серьезно произнес маленький варлак, и у его визави даже не возникла мысль, что можно улыбнуться. – А остальное не важно. Ладно, мне уже пора. А вам нужно тщательно подготовиться. Сегодня ночью! Позже нельзя. Иначе вы получите полномасштабную войну, а так это будет просто карательная операция. Если мне удастся, то часть наемников, я усыплю, дальше все зависит от вас. Но сам Селим мой! Мой! Это мое единственное условие! Вы понимаете?
Джан эмир хан внутренне содрогнулся от того зловещего могильного холода, что прозвучал в словах маленького мальчика.
- Хорошо. Я постараюсь выполнить твое условие, хоть оно и безумно.
- Не безумнее Халима и его приспешников, не гнушающихся убить ребенка, - отрезал мальчик. – Кто на меня с мечом пойдет, тот от него и сдохнет! - Повысил он голос и, вдруг, легким движением выпрыгнул в окно, молниеносно пропадая из вида.
Джан ахнул и несколько мгновений тупо смотрел в пустой оконный проем, пока его мозг пытался осознать увиденное. Потом дернувшись, он кинулся к окну, чтоб увидеть невредимого мальчишку внизу и постепенно исчезающий лед, горкой спускающийся сверху.
Задрав голову кверху, мальчик посмотрел ему прямо в глаза и опять отдал главе тот странный салют – двумя пальцами коснувшись лба, он резко их отдернул…
****
Вечер наступил незаметно. День эмир хана прошел в беготне, приказах, легком мандраже, заботах и волнениях по поводу предстоящего захвата мятежников.
Как там ее мальчишка назвал - просто карательная операция...
Еще раз, подивившись странному мальчишке, его хитрости, продуманности и тактическому гению, мужчина устало протер глаза.
Предстоит ведь еще бессонная ночь, надо заблокировать поместье Селима, что находится в сорока лье вниз по течению реки. Нам еще нужно воплотить в жизнь, тот безукоризненный план, что мальчишка набросал от руки...
Адреналин начал копиться в его крови, заставляя сердце биться быстрее, руки иногда чуть подрагивали в предвкушении, нетерпение стало прорываться наружу, выражаясь в излишне злобных распоряжениях.
Так, надо немного успокоиться и провести операцию с холодной головой, а не с яростным самомнением.
Джану хотелось провести взятие заговорщиков просто безупречно, чтоб хоть немного реабилитировать самого себя в собственных глазах, чтобы он ни думал и не говорил, а его задело, что какой-то несовершеннолетний мальчишка чуть ли, не разобрался с государственным заговором. У него днем мелькнула пару раз мысль, что если бы не многочисленные наемники, то мальчишка, возможно, и не пришел бы к нему, а разобрался с обидчиком сам.
А то, что Селим смертельно обидел пацана, он даже не сомневался. Не появляется в глазах такая пустота просто так. Может тот убил того маленького ребенка, на котором был Знак?
Сердце мужчины обдало холодной изморозью...
Штерх. А ведь Бергуд упоминал, что они легко могут убить ребенка... Ну, как же так... Такой недоверчивый мальчик и получается, не уберег малыша... А мы бы сумели! Надо, потом у него уточнить. Откуда же взялся прямой потомок из рода Белой кобры. А может, он еще жив? Ох. Наверное, нет. Слишком уж потухший и злой взгляд у странного мальчишки...
Ну, почему я не спросил сразу. Мне же просто необходимо это знать...
****
Cелим в бешенстве, швырнул об стену полупустую бутылку лучшего токанского красного вина. Жидкость в свете единственного магического светильника показалась ему, вдруг, кровяным пятном, стекающим по бежевой стене.
- Яхмед! – взревел он. – Позови слуг! Пусть приберут. – Он хищно раздувал ноздри и от ярости сжимал и разжимал кулаки. – Как? Как они это допустили! Это невозможно! – Он со злости пнул стул и тот, перекувыркнувшись несколько раз, упал на бок, возле окна. Увидев входящего в комнату командира наемников, пришедшего на его рев, он снова стал орать: - Я для чего плачу вам такие деньги? Чтоб твои люди, как свиньи перепились. Нам скоро на дело! Проклятье! Ни на кого нельзя положиться, даже за большое жалованье!
- Селим, ну, не кипятись, - немного неуверенно вмешался в его монолог Яхмед, - Просто ребятки заказали по паре бочонков пива. Всего-то… Сам то, ведь пьешь…
- Не равняй меня с ними! Болваны! Они должны быть готовы выступить в любой момент! Ты должен за этим следить, - палец с перстнем уперся ему в грудь.
- Они будут завтра готовы! Это последнее. Я прослежу. Остальное лишь после захвата дворца, - твердо ответил черноволосый воин, с украшенным шрамами лицом, склонив голову, чтоб Селим хан не увидел его глаза, полыхнувшие ненавистью. Извилистый рубец шел через весь лоб и, пересекая щеку, терялся в посеребренной бороде. Опытный вояка на миг пожалел о таком одержимом нанимателе, но воспоминание о блеске золота и камней легко заглушили сомнения, согрев давно очерствевшее сердце.
Дворец захватим, еще и там поживлюсь, да обещанные монеты за службу… За это можно и потерпеть этого надутого индюка и недоумка. Зато я легко себе прикуплю приличный дом в Джанкарте, прямо со всей прислугой… Красота. Будет потом о чем вспомнить в старости. А так стану степенно отдыхать… ах, мои прекрасные мечты… мечты…
****
Закат уже давно позолотил унылый пейзаж. Ветви деревьев с уже желтой и скрюченной листвой слегка колыхались из-за ветра. На небе стали выступать звезды. На пожухлой траве выступила роса, где-то вдали были слышны звуки щебетания ночных птиц, кваканья лягушек, прозрачный воздух уже перестал звенеть от стрекота многочисленных дневных насекомых, лишь изредка были слышны цикады. Вокруг поместья пахло странно - не свежим воздухом, а пылью полей и старым домом.
По не скошенным и высохшим, как солома стеблям на пологом холме скользили неслышные тени.
Два гвардейца тащили в мешке тело, иногда дергающееся и издающее мычащие звуки. Дойдя до скрытого маленького лагеря в лощинке, они небрежно кинули его на землю.
- Молчать, - Джан пнул легонько человека в мешке. – Если ты хочешь жить, то сейчас на тихонько все расскажешь. – На невнятный звук, он продолжил: - Ну, если пользы от тебя нет, то можно просто прирезать.
Человек на земле замер, ведя внутреннюю борьбу, а затем попытался сесть, молча.
С него в две руки сдернули мешок. В неверном свете звезд перед гвардейцами, во главе с Джаном, оказался совсем молоденький парнишка, от силы лет шестнадцати, так и оставшийся сидеть на земле.
Голубые наивные глаза, мягкость щек, округлый подбородок, легкий пушок над верхней губой.
Да он, наверное, даже не бреется…
- Ты кто? Сколько вас на воротах? Где казарма? – сразу засыпал его вопросами эмир хан. – Не советую молчать, - прервал он затянувшуюся паузу.
- Яхмед не простит, если я их сдам, - еле слышно ответил, наверное, только завербованный молодой наемник.
- Тебе надо думать о себе здесь и сейчас, а не о гипотетическом будущем с Яхмедом.
- Ну, это тоже самоубийство – предать своих…
- Хорошо! Ты выбрал! – Кончик меча по пологой дуге стал медленно приближаться к беззащитному горлу.
- Стойте! Подождите! Подождите, - зачастил плененный мальчишка. – Я все скажу! Скажу! Только не убивайте! Нет!
- Говори! Сколько на воротах?
- Трое – Баранш, Кривой и я. Но они пили пиво в караулке, а на ворота поставили меня. – С паузами, запинаясь, Махбет начал говорить. А потом слова полились рекой: сколько, где, какие умения и оружие… Выдохшись, он добавил: - Только вы не отдавайте им меня. У меня мама, сестренка. Я ради них нанялся служить, иначе бы ее… - Раздался тихий, случайно вырвавшийся всхлип.
Пока глава Тайной канцелярии думал, у допрашиваемого скатился капельками пот по виску, где неистово билась жилка, эти мгновения, что он напряженно ждал ответ, показались ему вечностью.
- Хорошо, - обронил эмир хан, как будто небрежно, но у пленника вырвался шумный выдох, тот, пока глава молчал, задерживал дыхание. Затем, мужчина наклонился к парнишке и, ухватив его за ворот, хорошо слышным свистящим шепотом продолжил: - Но если ты мне врешь…
- Нет! Клянусь, я говорю прр-авду! – от переживания Махбет начал даже заикаться.
- Убрать! – беззвучные тени забрали «языка». Раздались его отрывистые команды: – Приготовиться! Выступаем!
К поместью, внизу холма, подступила гвардия Шада.
Бесшумные тени обступили стены со всех сторон.
Ночь наполнилась звуками тяжелого дыхания, лязга мечей и клинков, проклятьями, воплями страха и криками боли. По воздуху поплыл густой запах крови. Наемников никто не жалел. Бергуд, как и обещал, помог - в бочонок пива было подсыпано легкое снотворное. И теперь мутные от пива и зелья глаза подводили опытных бойцов, заставляя их ошибаться, оступаться и неточно наносить удар. Вдруг, просторный двор осветился слабеньким магическим шаром, запущенный неизвестным над головой – в его слабом голубоватом свете обнаружились наемники нестройной толпой, которые тупо начали таращиться друг на друга. Смятение пронеслось по двору. Большая часть, была полуголой, без доспехов, а кто-то даже без меча. Они, конечно, попытались взять нахрапом, а не умением, но нарвались на жесткий и грамотный отпор. Наоборот, гвардейцы медленно, но верно стали их теснить назад, в казарму, куда их можно было бы всех скопом закрыть, постепенно устилая посеченными трупами двор. Кто-то из этой наемной братии, вообще, проспал все на свете, кто-то струсил и попытался сбежать, кто-то яростно дрался, защищая в первую очередь себя. Ведь они не могли не знать, что будут покушаться на Шада, а значит, при поимке их ждут пытки и казнь, а в лучшем случае рудники…
****
Селим хан мечтал... Около тысячи наемников сейчас было расквартированы в поместье Селим хана, доставшееся ему от двоюродной тетки. Так дальняя родня Шада, но он был всегда недоволен сложившимся положением вещей. Он всегда считал себя умнее и величественнее всех. Еще около трехсот должны были подняться по реке к следующему утру. А потом он планировал штурм дворца. Быстрый, кровавый штурм, ведь наемников в два раза больше, они быстро противников сметут: первым делом нужно уничтожить гвардию, Шада, Муава... всех прямых потомков из рода Белой кобры, а потом и всех недовольных...
А черни ведь все равно, кто ей будет управлять... Да и в битве с опытнейшими гвардейцами половина наемников поляжет, так даже лучше. Мне меньше надо будет им платить. Они ведь знают, на что подписались, пусть отрабатывают. Недаром же я их столько кормлю! А потом я создам непобедимую армию и завоюю Джанкарт. Этим снобам из его высшего совета придется склонить свои гордые головы и присягнуть на крови мне! Мне!
Наслаждаясь своими мечтаниям, Селим, полулежал в постели и отпивал вино из чаши мелкими глотками. Его чресла услаждала хорошенькая рабыня с пухленькими губками. Он уже был готов получить фейерверк наслаждения, когда во дворе раздался непонятный шум. Насторожившись, он встал и оттолкнул в сторону обнаженную девушку, стоящую перед ним на коленях. Крадучись мужчина подошел к окну и в свете единственного магического светлячка в небе, неизвестно кем запущенного, узрел жестокий и кровавый бой. Его обуял страх. Ведь в душе он был довольно трусливым человеком, даже в детстве вымещая свои страхи на рабах, несмотря на все свои великолепные физические данные и мышцы, выработанные от упражнения с мечом.
Отпрянув от окна, он задернул штору и подскочил к наружным дверям гостиной - там всегда обязаны стоять в карауле и охранять его наемники. Не открывая дверь он властно рявкнул в щель:
- Эй, кто там меня охраняет! Что там за шум?
А в ответ тишина. Он отшатнулся от двери в панике, зрачки расширились, пот стал стекать ручейком по спине. Ужас ледяной змеей вполз в сердце, мешая связно мыслить. Руки затряслись. Налив себе полную чашу, расплескав вино по столу, он выпил ее до дна, схватил кинжал и стал судорожно осматривать комнату в поисках укрытия и не находил.
На окнах декоративные решетки, да и третий этаж... Купальня, гардеробная, гостиная, спальня... Куда?
Его взгляд упал на рабыню, что так и лежала, сжавшись в страхе на полу. Но на его тонких губах, вдруг, зазмеилась улыбка.
- Встала быстро и подошла, - приказал он ей. Подхватив с ложа подушку, он привязал к ее животу испуганной девушки шелковым шарфиком и напялил на нее большой мужской халат. Вновь налив вина в чашу, он протянул ее рабыне и вновь приказал: - Пей.
Та, с расширенными от страха глазами, покорно исполнила его требование, и улеглась в кровати, как повелел Селим. Мужчина накрыл ее с головой парой покрывал, старательно придавая ей форму мужского тела, прилегшего отдохнуть. Кого уж он хотел обмануть не понятно, но издали рабыню вполне можно принять за хозяина спальни, спавшего без задних ног.
- Все! Не смей шевельнуться, а то отрежу уши! Понятно! И молча, лежи!
Девушка боялась дышать, даже не смея моргнуть глазами, давно уже зная, как в гневе хозяин бывает крут.
