Стражники вдруг дружно расхохотались не сговариваясь.
- Ну и фантазер же ты! – отсмеявшись, выдал другой. – Вот уже год, как див перестал ходить к падишаху в сад и воровать его молодильные яблоки. А Малик и Мамед, которых падишах послал за дивом погибли, отважно сражаясь с ним. Только один выжил – Исмаил. Он и принес весть о том, что див повержен. И в подтверждение привел во дворец прекрасную Ширин-хатун.
- Целый год?! – изумился я. – Но это не так! Я спас Ширин-хатун!
- Вот же наглец! Как ты смеешь утверждать, что спас невесту падишаха! – стражники обозлились на меня. Один спустил с плеча бердыш и направил его острие мне в грудь. Я сделал шаг назад. – Видели мы таких обманщиков. Многие утверждали, что это именно они спасли Ширин-хатун. И все поплатились! Их повесили за ложь. Ведь сама Ширин-хатун выходила посмотреть на своего спасителя. И безжалостно наказывала врунов.
- Хочешь и ты стать очередным повешенный на потеху народу? – оскалился другой стражник. Я сделал еще шаг назад.
- Уходи отсюда! Иначе посадим тебя в темницу за вранье. А на утро повесим!
Я отступил. К такому повороту событий я точно не был готов. Озлобленные стражники кидали на меня кровожадные взгляды. Снова садиться в темницу мне совершенно не хотелось.
Я побрел прочь от ворот. Встал, потерянный посредине площади.
- Что теперь делать, Мархаб? – безнадежно спросил я.
Меня охватило такое отчаяние. Вот он дворец, вот оно мое спасение, но я не могу и на шаг к нему подойти. Я ничего не могу сделать! И это хуже всего. Пройти столько дорог, преодолеть столько трудностей и в итоге оказаться у закрытой двери. Да еще выясняется, что здесь прошел целый год. Видимо, в Подземном царстве исчисление идет иначе.
И хотя Ширин-хатун узнала бы меня без сомнений, я не мог рисковать и пробиваться во дворец. Вдруг меня до нее даже не доведут, а сразу бросят в темницу и казнят без суда и следствия.
- Не знаю, - растерянно произнес джинн. – Хочешь, я покажусь и всех напугаю.
- И какой в этом будет толк? – обреченно сказал я, подходя к фонтану на главной площади. Склонился над ним, собираясь зачерпнуть воды и напиться, да так и замер. Из воды на меня смотрел обросший грязный человек, в котором едва ли можно было узнать меня.
«Та-ак, в первую очередь надо привести себя в порядок».
Нужен брадобрей или цирюльник, как они тут называются.
- Джинн, мне срочно нужно привести себя в порядок, - не отрываясь от своего отражения, произнес я.
- А что с тобой.
Рядом в воде появилось отражение джинна, и я чуть не отпрянул от неожиданности.
- Ты почему в воде отражаешься, когда не видимый?
- Не знаю, - пожал плечами джинн.
- Ладно, не важно. Нужен брадобрей!
Я оглядел площадь. Люди что-то продавали, кто-то спешил по каким-то своим делам.
Я подошел к одному мужчине с маленькой крытой тачкой, в которой он продавал свой нехитрый товар: крынки, кувшины, чаши – одним словом глиняную посуду.
- Уважаемый, - обратился я к пожилому мужчине. – Не подскажите, где можно привести в порядок бороду?
- Тебе цирюльник Ахмед нужен? Так он у нас на весь город один, - заявил мужчина. – Иди вдоль вот этой улочки, - он указал на одну из дорог, ведущую от центра города к его окраине. – После первого дома заверни на права. Там вывеска будет, увидишь.
С этими словами он повез свою тачку дальше, считая наш разговор оконченным.
Ну что ж. К цирюльнику, значит, к цирюльнику. Пойдя по направлению, которое указал мне продавец посуды, уже через несколько минут я оказался под вывеской, на которой красовались ножницы.
В здании было большое окно, но сквозь него мало что можно было рассмотреть. Войдя в дом, над которым висела вывеска, я какое-то время привыкал к тусклому свету в помещении. Как тут вообще можно работать?
На стуле у кривого зеркала сидел мужчина в летах, вокруг него бегал другой в белой одежде. В руках его были расческа и ножницы, и он спешно старался подстричь посетителя. У противоположной стеночки сидели еще трое и неспешно беседовали.
- Доброго дня! – сказал я, привлекая внимания всех. – Мне нужен цирюльник Ахмед.
- Это я, - сказал мужчина в белой одежде с ножницами в руках. Так это и не сложно было понять, кто тут цирюльник.
- Уважаемый, мне бы подстричься.
- Прошу, конечно, подстригу. Занимай очередь. – И он кивнул в сторону сидящих на стульях у стеночки мужчин.
- Мне бы поскорее, - не унимался я.
- Извини, поскорее не получиться. У меня уважаемые господа давно записаны.
Надо же, тут еще и по записи.
- Может, у тебя еще ножницы и расческа найдется, так я сам бы себя подстриг.
Сидящие у стеночки мужчины все как один засмеялись.
- Чтобы себя подстричь, - сказал один из них, - нужно быть цирюльником. А ты кто?
- Есть ножницы, - обратился я к Ахмеду, не обращая внимания на других.
- Есть, - неуверенно сказал он. – Вот там, на полке.
И показал в глубь комнаты. Я прошел туда и взял инструмент.
«Что? – хмыкнул про себя я. - Я себя подстричь не смогу?»
Снял чалму и принялся за работу. Я, конечно, про такое передач не смотрел, но кое-как привести себя в порядок смог.
Когда я окончил работу, никто уже не смеялся. Мужчины у стеночки одобрительно кивали, а сам Ахмед смотрел на меня во все глаза.
- А тебе работа не нужна? – спорил он у меня вдруг.
И тут я подумал, что именно так я и смогу попасть во дворец.
Я остался жить у цирюльника. На первом этаже у него была комната для посетителей, где он обслуживал клиентов. Тут же лежали все его инструменты и заточный станок – не хитрое устройство с похожим на колесо камнем, для вращения которого приходилось крутить вручную рычаг похожий на ручку от мясорубки.
А второй этаж был его скромным домом, в котором помещался один матрас, и низкий стол, за которым он и ел. В стене были сделаны ниши, которые заменяли полки для хранения еды и одежды.
Мне Ахмед предложил разместиться там же. Он заказал для меня матрас из соломы, и хотя порывался заплатить за него, этого я позволить ему не мог. Как и сказать, что у меня в заплечном мешке золото из сокровищницы дива.
Кое-как в этой маленькой коморке разместили два матраса. Спали там, а работали на первом этаже. Я был его официальным подмастерьям, хотя порой стриг и брил получше него.
Из разговоров с клиентами я многое узнавал, например то, что из троих мужчин, отправленных убить дива, вернулся только Исмаил, который рассказал душещипательную историю, о том, как они – трое смельчаков – бросили вызов страшному диву. И двое из них не выжило. Див раздавил храбрецов, но отважный и сильный Исмаил смог победить это чудовище и вызволить красавицу Ширин-хатун. Что на самом деле произошло в тот день наверху у колодца, мне так и не удалось узнать, однако было ясно, что Мамед умер, иначе бы он тоже пришел за вознаграждением к падишаху.
А Ширин-хатун, кстати, оказалась дочерью падишаха соседнего шахства, которая пропала Аллах знает сколько лет назад, и которую уже не надеялись найти живой. Наш падишах, которого, кстати, звали Амир, отправил гонца отцу Ширин, с официальной просьбой отдать за него дочь. Тот, на радостях, согласился, так как посчитал Амира спасителем своей дочери.
Однако произошла загвоздка: Ширин-хатун отказывалась выходить замуж за Амир падишаха до тех пор, пока тело одного из ее спасителей не будет найдено. Иначе она будет держать траур целый год. И только спустя год выйдет за Амира.
Умная девочка. И себе отсрочку дала, к падишаху присмотреться, притереться.
А Исмаила – спасителя Ширин и убийцу дива, сделали приближенным падишаха. Вот же хитрец устроился хорошо. Но меня все эти дворцовые интриги мало волновали. Зато очень волновало известие о том, что перед свадьбой падишах должен был вызвать к себе цирюльника, чтобы тот красиво причесал и подстриг его. Это действительно была хорошая новость, так как вместе с цирюльником во дворец мог пройти и я.
Время шло и оставалось совсем немного до окончания назначенного года. Поэтому во дворце полным ходом шла подготовка к свадьбе: туда свозили лучшие материалы, драгоценности, ароматные масла. И все это для того, чтобы Шириш-хатун выбрала себе самое лучшее.
И вот в один прекрасный день, в дом цирюльника пришли стражники.
- Нам велено сопроводить тебя к падишаху, - заявил один из них.
- Хорошо, хорошо, - затараторил Ахмед. – Мне только нужно собраться.
- Никаких сборов. Дело срочное. Сейчас же следуй за нами.
Это было сказано так, словно его арестовывают, а не ведут оказывать услугу падишаху.
Ахмед все же чуть замешкался, засобирался. Схватил самое необходимое: ножницы и гребень, а мне сказал:
- Собери все, что нужно. Да смотри, самое лучшее берешь, для падишаха все же: масла, гребни, и стрелой во дворец. Я предупрежу, чтобы тебя тоже пропустили.
И ушел.
Я ликовал! Вот он мой шанс попасть во дворец и поговорить с падишахом. Ну, или хотя бы с Ширин-хатун, если к ней меня вообще пропустят. Но это не важно. Главное, что я наконец-то попаду во дворец.
Я собирался не долго. Все наши пожитки были скромные. Ахмед скорее хорохорился перед стражниками, чем действительно требовал от меня принести самое лучшее. Собрав все не хитрое богатство, я отправился следом за Ахмедом во дворец. Но как оказалось, цирюльника провели очень быстро. Их уже и след простыл.
Я подошел к воротам дворца и обратился к стражникам:
- Уважаемые, я помощник цирюльника. Мне нужно срочно попасть во дворец, так как я несу самое необходимое для стрижки падишаха.
- Не велено! – гаркнул один из них.
- Как это, не велено? – забеспокоился я. – Разве цирюльник Ахмед не предупредил вас, что придет его помощник?
- Нет, - был мне короткий ответ.
Все ясно. Ахмед второпях забыл предупредить стражников и теперь они меня попросту не пропустят.
Я был зол и больше от безысходности. Что за напасть-то такая! Снова от ворот поворот!
Отойдя чуть поодаль, я стоял, сжимая и разжимая кулаки.
- Джинн, подскажи, что делать? Это, возможно, мой последний шанс проникнуть во дворец!
- У тебя есть козырь в рукаве, - начал загадочно он. – Точнее за пазухой.
И правда, козырь у меня был, но применять его я не собирался ровно до этого момента.
Я сунул руку за пазуху, где хранил самое ценное сокровище, которое я видел в этом мире – перо птицы Зюмруд. Вынул одно. Остальные я так и оставил лежать за пазухой, чтобы никто не знал, что их у меня несколько.
Осталось дело за малым – раздобыть огонь. Неподалеку я увидел торговца керосиновыми лампами. Подойдя к нему, спросил:
- Уважаемый, не найдется ли у тебя огниво. Хочу проверить, как горит твоя лампа.
- Конечно, конечно, - засуетился тот. Достал два кремня, ударил один о другой над фитилем одной из ламп и та загорелась.
- Хорошо горит, - сказал я, поднося перо к пламени.
С минуту ничего не происходило. Но вдруг небо над городом потемнело, словно огромная туча закрыла солнце. Все стали задирать головы и ахать. В небе темной тенью виднелся силуэт огромной птицы. Но чем ниже она спускалась, тем ярче светилась, и смотреть на нее было так же больно, как на солнце. И уже спустя каких-то пять минут на середину площади, сияя опереньем, спускалась птица Зюмруд.
Она безошибочно нашла меня взглядом в толпе и спросила:
- Здравствуй, Малик, зачем звал меня?
- Здравствуй! Мне нужно попасть во дворец! – без предисловий сказал я.
- Будет исполнено.
Она подхватила меня за плечи и подняла в воздух. На площади моментально собралась толпа зевак. Кто с интересом, а кто и со страхом наблюдал за огромной светящейся птицей.
Мы пролетели над площадью, затем перелетели через высокую дворцовую стену, пролетели над садом падишаха и оказались около входа во дворец.
На лестницу у входа высыпал народ. Среди них я увидел и начальника охраны Пашу, и своего попутчика Исмаила и даже Ширин-хатун, в окружении прислужниц.
- Опусти меня возле того предателя, - крикнул я птице. И та аккуратно спустила меня возле Исмаила.
Выхватив бритву – единственное оружие, которое у меня с собой было – я подскочил к нему. Тот от неожиданности даже дернуться не успел, как я уже приставил нож к его горлу.
- Предатель! – крикнул я на него. – Убил Мамеда, а меня бросил гнить в том колодце!
- Что тут происходит?
Из дворца не спеша выходил падишах Амир.
- Этот преступник хочет меня убить! – заверещал Исмаил.
Падишах грозно посмотрел на меня, но во взгляде появилось узнавание.
- Кто ты? – спросил он, нахмурив брови, явно пытаясь вспомнить, где же он мог меня видеть.
- Это Малик, - подбежала к нам Ширин-хатун.
Взгляд падишаха потемнел. Он грозно переводил взгляд с меня на Ширин-хатун, которая, как я успел узнать за время проживания в городе, держала траур по мне. Глупо, конечно, если учесть, что между нами не было никаких чувств.
Но падишах, видимо, ревновал.
- Малик?! Но ты же сказала, что он погиб в колоде, сражаясь с дивом, - обратился он к Ширин-хатун.
- Это Исмаил заставил меня так сказать, иначе грозился меня убить. А я не знала, выжил ли Малик или нет, после того, как мы ушли оттуда.
- Если ты действительно Малик, - еле сдерживая злость, сказал падишах Амир, натянув улыбку, - то милости прошу во дворец. Ведь именно ты спас мою невесту от лап дива.
Он сделал акцент на слове «мою», явно давая понять, что мне тут ничего не светит.
Я убрал бритву от горла Исмаила, и мы все вместе прошли во дворец.
Устроившись поудобнее на мягких подушках, падишах слушал мой рассказ. Он немного не сходился с рассказом Исмаила. Однако и этот недочет был устранен.
Как выяснилось, Исмаил соврал, чтобы все лавры достались ему. На деле же Мамед был убит печатью чести, так как решил нарушить обязательства, которые ложились на него вместе с ней. Своей алчностью он себя же и погубил.
Ширин-хатун была слишком напугана, чтобы что-то возражать Исмаилу, поэтому безропотно согласилась поддержать его версию событий. Но уже в городе она решила все же дождаться меня. Хотя для чего, мне лично было не понятно. Рассказать правду она опасалась, так как не знала, как к этому отнесется падишах, а еще боялась Исмаила.
Поэтому правду решилась рассказать только тогда, когда увидела меня.
Я же поведал падишаху все, что приключилось со мной. Так же не забыл упомянуть, что Мамед и Исмаил должны были вытащить меня из колодца, но бросили там.
Падишах слушал с большим интересом, но хмурился. Видимо, в моем лице он видел угрозу.
- И что ты хочешь теперь? – спросил он в конце моего рассказа.
Я посмотрел на него удивленно. Он что, прослушал все, что я говорил? Я же делал это лишь для того, чтобы раздобыть Рекетш и вернуться к своей семье.
Но мое молчание видимо он рассудил по-своему.
- Ширин-хатун была в трауре по тебе. Но вот ты вернулся. Что скажешь? Хочешь взять ее в жены, как награду за свои труды.
- О, великий падишах, - начал я, видимо нахватавшись тут этих уважительных обращений. – Мне очень нравится Ширин-хатун. – Тот нахмурился. – Она очень красивая и умная девушка. И думаю, станет вам прекрасной женой. У меня же есть уже и жена и ребенок. И я хотел бы поскорее попасть к ним. А единственный способ это сделать – раздобыть Рекетш.
Падишах Амир провел по своей аккуратной бородке рукой. Хотя он старался этого не показывать, но ответ мой ему пришелся по душе, и он явно смягчился.
- Ну и фантазер же ты! – отсмеявшись, выдал другой. – Вот уже год, как див перестал ходить к падишаху в сад и воровать его молодильные яблоки. А Малик и Мамед, которых падишах послал за дивом погибли, отважно сражаясь с ним. Только один выжил – Исмаил. Он и принес весть о том, что див повержен. И в подтверждение привел во дворец прекрасную Ширин-хатун.
- Целый год?! – изумился я. – Но это не так! Я спас Ширин-хатун!
- Вот же наглец! Как ты смеешь утверждать, что спас невесту падишаха! – стражники обозлились на меня. Один спустил с плеча бердыш и направил его острие мне в грудь. Я сделал шаг назад. – Видели мы таких обманщиков. Многие утверждали, что это именно они спасли Ширин-хатун. И все поплатились! Их повесили за ложь. Ведь сама Ширин-хатун выходила посмотреть на своего спасителя. И безжалостно наказывала врунов.
- Хочешь и ты стать очередным повешенный на потеху народу? – оскалился другой стражник. Я сделал еще шаг назад.
- Уходи отсюда! Иначе посадим тебя в темницу за вранье. А на утро повесим!
Я отступил. К такому повороту событий я точно не был готов. Озлобленные стражники кидали на меня кровожадные взгляды. Снова садиться в темницу мне совершенно не хотелось.
Я побрел прочь от ворот. Встал, потерянный посредине площади.
- Что теперь делать, Мархаб? – безнадежно спросил я.
Меня охватило такое отчаяние. Вот он дворец, вот оно мое спасение, но я не могу и на шаг к нему подойти. Я ничего не могу сделать! И это хуже всего. Пройти столько дорог, преодолеть столько трудностей и в итоге оказаться у закрытой двери. Да еще выясняется, что здесь прошел целый год. Видимо, в Подземном царстве исчисление идет иначе.
И хотя Ширин-хатун узнала бы меня без сомнений, я не мог рисковать и пробиваться во дворец. Вдруг меня до нее даже не доведут, а сразу бросят в темницу и казнят без суда и следствия.
- Не знаю, - растерянно произнес джинн. – Хочешь, я покажусь и всех напугаю.
- И какой в этом будет толк? – обреченно сказал я, подходя к фонтану на главной площади. Склонился над ним, собираясь зачерпнуть воды и напиться, да так и замер. Из воды на меня смотрел обросший грязный человек, в котором едва ли можно было узнать меня.
«Та-ак, в первую очередь надо привести себя в порядок».
Нужен брадобрей или цирюльник, как они тут называются.
- Джинн, мне срочно нужно привести себя в порядок, - не отрываясь от своего отражения, произнес я.
- А что с тобой.
Рядом в воде появилось отражение джинна, и я чуть не отпрянул от неожиданности.
- Ты почему в воде отражаешься, когда не видимый?
- Не знаю, - пожал плечами джинн.
- Ладно, не важно. Нужен брадобрей!
Я оглядел площадь. Люди что-то продавали, кто-то спешил по каким-то своим делам.
Я подошел к одному мужчине с маленькой крытой тачкой, в которой он продавал свой нехитрый товар: крынки, кувшины, чаши – одним словом глиняную посуду.
- Уважаемый, - обратился я к пожилому мужчине. – Не подскажите, где можно привести в порядок бороду?
- Тебе цирюльник Ахмед нужен? Так он у нас на весь город один, - заявил мужчина. – Иди вдоль вот этой улочки, - он указал на одну из дорог, ведущую от центра города к его окраине. – После первого дома заверни на права. Там вывеска будет, увидишь.
С этими словами он повез свою тачку дальше, считая наш разговор оконченным.
Ну что ж. К цирюльнику, значит, к цирюльнику. Пойдя по направлению, которое указал мне продавец посуды, уже через несколько минут я оказался под вывеской, на которой красовались ножницы.
В здании было большое окно, но сквозь него мало что можно было рассмотреть. Войдя в дом, над которым висела вывеска, я какое-то время привыкал к тусклому свету в помещении. Как тут вообще можно работать?
На стуле у кривого зеркала сидел мужчина в летах, вокруг него бегал другой в белой одежде. В руках его были расческа и ножницы, и он спешно старался подстричь посетителя. У противоположной стеночки сидели еще трое и неспешно беседовали.
- Доброго дня! – сказал я, привлекая внимания всех. – Мне нужен цирюльник Ахмед.
- Это я, - сказал мужчина в белой одежде с ножницами в руках. Так это и не сложно было понять, кто тут цирюльник.
- Уважаемый, мне бы подстричься.
- Прошу, конечно, подстригу. Занимай очередь. – И он кивнул в сторону сидящих на стульях у стеночки мужчин.
- Мне бы поскорее, - не унимался я.
- Извини, поскорее не получиться. У меня уважаемые господа давно записаны.
Надо же, тут еще и по записи.
- Может, у тебя еще ножницы и расческа найдется, так я сам бы себя подстриг.
Сидящие у стеночки мужчины все как один засмеялись.
- Чтобы себя подстричь, - сказал один из них, - нужно быть цирюльником. А ты кто?
- Есть ножницы, - обратился я к Ахмеду, не обращая внимания на других.
- Есть, - неуверенно сказал он. – Вот там, на полке.
И показал в глубь комнаты. Я прошел туда и взял инструмент.
«Что? – хмыкнул про себя я. - Я себя подстричь не смогу?»
Снял чалму и принялся за работу. Я, конечно, про такое передач не смотрел, но кое-как привести себя в порядок смог.
Когда я окончил работу, никто уже не смеялся. Мужчины у стеночки одобрительно кивали, а сам Ахмед смотрел на меня во все глаза.
- А тебе работа не нужна? – спорил он у меня вдруг.
И тут я подумал, что именно так я и смогу попасть во дворец.
Глава 34
Я остался жить у цирюльника. На первом этаже у него была комната для посетителей, где он обслуживал клиентов. Тут же лежали все его инструменты и заточный станок – не хитрое устройство с похожим на колесо камнем, для вращения которого приходилось крутить вручную рычаг похожий на ручку от мясорубки.
А второй этаж был его скромным домом, в котором помещался один матрас, и низкий стол, за которым он и ел. В стене были сделаны ниши, которые заменяли полки для хранения еды и одежды.
Мне Ахмед предложил разместиться там же. Он заказал для меня матрас из соломы, и хотя порывался заплатить за него, этого я позволить ему не мог. Как и сказать, что у меня в заплечном мешке золото из сокровищницы дива.
Кое-как в этой маленькой коморке разместили два матраса. Спали там, а работали на первом этаже. Я был его официальным подмастерьям, хотя порой стриг и брил получше него.
Из разговоров с клиентами я многое узнавал, например то, что из троих мужчин, отправленных убить дива, вернулся только Исмаил, который рассказал душещипательную историю, о том, как они – трое смельчаков – бросили вызов страшному диву. И двое из них не выжило. Див раздавил храбрецов, но отважный и сильный Исмаил смог победить это чудовище и вызволить красавицу Ширин-хатун. Что на самом деле произошло в тот день наверху у колодца, мне так и не удалось узнать, однако было ясно, что Мамед умер, иначе бы он тоже пришел за вознаграждением к падишаху.
А Ширин-хатун, кстати, оказалась дочерью падишаха соседнего шахства, которая пропала Аллах знает сколько лет назад, и которую уже не надеялись найти живой. Наш падишах, которого, кстати, звали Амир, отправил гонца отцу Ширин, с официальной просьбой отдать за него дочь. Тот, на радостях, согласился, так как посчитал Амира спасителем своей дочери.
Однако произошла загвоздка: Ширин-хатун отказывалась выходить замуж за Амир падишаха до тех пор, пока тело одного из ее спасителей не будет найдено. Иначе она будет держать траур целый год. И только спустя год выйдет за Амира.
Умная девочка. И себе отсрочку дала, к падишаху присмотреться, притереться.
А Исмаила – спасителя Ширин и убийцу дива, сделали приближенным падишаха. Вот же хитрец устроился хорошо. Но меня все эти дворцовые интриги мало волновали. Зато очень волновало известие о том, что перед свадьбой падишах должен был вызвать к себе цирюльника, чтобы тот красиво причесал и подстриг его. Это действительно была хорошая новость, так как вместе с цирюльником во дворец мог пройти и я.
Время шло и оставалось совсем немного до окончания назначенного года. Поэтому во дворце полным ходом шла подготовка к свадьбе: туда свозили лучшие материалы, драгоценности, ароматные масла. И все это для того, чтобы Шириш-хатун выбрала себе самое лучшее.
И вот в один прекрасный день, в дом цирюльника пришли стражники.
- Нам велено сопроводить тебя к падишаху, - заявил один из них.
- Хорошо, хорошо, - затараторил Ахмед. – Мне только нужно собраться.
- Никаких сборов. Дело срочное. Сейчас же следуй за нами.
Это было сказано так, словно его арестовывают, а не ведут оказывать услугу падишаху.
Ахмед все же чуть замешкался, засобирался. Схватил самое необходимое: ножницы и гребень, а мне сказал:
- Собери все, что нужно. Да смотри, самое лучшее берешь, для падишаха все же: масла, гребни, и стрелой во дворец. Я предупрежу, чтобы тебя тоже пропустили.
И ушел.
Я ликовал! Вот он мой шанс попасть во дворец и поговорить с падишахом. Ну, или хотя бы с Ширин-хатун, если к ней меня вообще пропустят. Но это не важно. Главное, что я наконец-то попаду во дворец.
Я собирался не долго. Все наши пожитки были скромные. Ахмед скорее хорохорился перед стражниками, чем действительно требовал от меня принести самое лучшее. Собрав все не хитрое богатство, я отправился следом за Ахмедом во дворец. Но как оказалось, цирюльника провели очень быстро. Их уже и след простыл.
Я подошел к воротам дворца и обратился к стражникам:
- Уважаемые, я помощник цирюльника. Мне нужно срочно попасть во дворец, так как я несу самое необходимое для стрижки падишаха.
- Не велено! – гаркнул один из них.
- Как это, не велено? – забеспокоился я. – Разве цирюльник Ахмед не предупредил вас, что придет его помощник?
- Нет, - был мне короткий ответ.
Все ясно. Ахмед второпях забыл предупредить стражников и теперь они меня попросту не пропустят.
Я был зол и больше от безысходности. Что за напасть-то такая! Снова от ворот поворот!
Отойдя чуть поодаль, я стоял, сжимая и разжимая кулаки.
- Джинн, подскажи, что делать? Это, возможно, мой последний шанс проникнуть во дворец!
- У тебя есть козырь в рукаве, - начал загадочно он. – Точнее за пазухой.
И правда, козырь у меня был, но применять его я не собирался ровно до этого момента.
Я сунул руку за пазуху, где хранил самое ценное сокровище, которое я видел в этом мире – перо птицы Зюмруд. Вынул одно. Остальные я так и оставил лежать за пазухой, чтобы никто не знал, что их у меня несколько.
Осталось дело за малым – раздобыть огонь. Неподалеку я увидел торговца керосиновыми лампами. Подойдя к нему, спросил:
- Уважаемый, не найдется ли у тебя огниво. Хочу проверить, как горит твоя лампа.
- Конечно, конечно, - засуетился тот. Достал два кремня, ударил один о другой над фитилем одной из ламп и та загорелась.
- Хорошо горит, - сказал я, поднося перо к пламени.
Глава 35
С минуту ничего не происходило. Но вдруг небо над городом потемнело, словно огромная туча закрыла солнце. Все стали задирать головы и ахать. В небе темной тенью виднелся силуэт огромной птицы. Но чем ниже она спускалась, тем ярче светилась, и смотреть на нее было так же больно, как на солнце. И уже спустя каких-то пять минут на середину площади, сияя опереньем, спускалась птица Зюмруд.
Она безошибочно нашла меня взглядом в толпе и спросила:
- Здравствуй, Малик, зачем звал меня?
- Здравствуй! Мне нужно попасть во дворец! – без предисловий сказал я.
- Будет исполнено.
Она подхватила меня за плечи и подняла в воздух. На площади моментально собралась толпа зевак. Кто с интересом, а кто и со страхом наблюдал за огромной светящейся птицей.
Мы пролетели над площадью, затем перелетели через высокую дворцовую стену, пролетели над садом падишаха и оказались около входа во дворец.
На лестницу у входа высыпал народ. Среди них я увидел и начальника охраны Пашу, и своего попутчика Исмаила и даже Ширин-хатун, в окружении прислужниц.
- Опусти меня возле того предателя, - крикнул я птице. И та аккуратно спустила меня возле Исмаила.
Выхватив бритву – единственное оружие, которое у меня с собой было – я подскочил к нему. Тот от неожиданности даже дернуться не успел, как я уже приставил нож к его горлу.
- Предатель! – крикнул я на него. – Убил Мамеда, а меня бросил гнить в том колодце!
- Что тут происходит?
Из дворца не спеша выходил падишах Амир.
- Этот преступник хочет меня убить! – заверещал Исмаил.
Падишах грозно посмотрел на меня, но во взгляде появилось узнавание.
- Кто ты? – спросил он, нахмурив брови, явно пытаясь вспомнить, где же он мог меня видеть.
- Это Малик, - подбежала к нам Ширин-хатун.
Взгляд падишаха потемнел. Он грозно переводил взгляд с меня на Ширин-хатун, которая, как я успел узнать за время проживания в городе, держала траур по мне. Глупо, конечно, если учесть, что между нами не было никаких чувств.
Но падишах, видимо, ревновал.
- Малик?! Но ты же сказала, что он погиб в колоде, сражаясь с дивом, - обратился он к Ширин-хатун.
- Это Исмаил заставил меня так сказать, иначе грозился меня убить. А я не знала, выжил ли Малик или нет, после того, как мы ушли оттуда.
- Если ты действительно Малик, - еле сдерживая злость, сказал падишах Амир, натянув улыбку, - то милости прошу во дворец. Ведь именно ты спас мою невесту от лап дива.
Он сделал акцент на слове «мою», явно давая понять, что мне тут ничего не светит.
Я убрал бритву от горла Исмаила, и мы все вместе прошли во дворец.
Устроившись поудобнее на мягких подушках, падишах слушал мой рассказ. Он немного не сходился с рассказом Исмаила. Однако и этот недочет был устранен.
Как выяснилось, Исмаил соврал, чтобы все лавры достались ему. На деле же Мамед был убит печатью чести, так как решил нарушить обязательства, которые ложились на него вместе с ней. Своей алчностью он себя же и погубил.
Ширин-хатун была слишком напугана, чтобы что-то возражать Исмаилу, поэтому безропотно согласилась поддержать его версию событий. Но уже в городе она решила все же дождаться меня. Хотя для чего, мне лично было не понятно. Рассказать правду она опасалась, так как не знала, как к этому отнесется падишах, а еще боялась Исмаила.
Поэтому правду решилась рассказать только тогда, когда увидела меня.
Я же поведал падишаху все, что приключилось со мной. Так же не забыл упомянуть, что Мамед и Исмаил должны были вытащить меня из колодца, но бросили там.
Падишах слушал с большим интересом, но хмурился. Видимо, в моем лице он видел угрозу.
- И что ты хочешь теперь? – спросил он в конце моего рассказа.
Я посмотрел на него удивленно. Он что, прослушал все, что я говорил? Я же делал это лишь для того, чтобы раздобыть Рекетш и вернуться к своей семье.
Но мое молчание видимо он рассудил по-своему.
- Ширин-хатун была в трауре по тебе. Но вот ты вернулся. Что скажешь? Хочешь взять ее в жены, как награду за свои труды.
- О, великий падишах, - начал я, видимо нахватавшись тут этих уважительных обращений. – Мне очень нравится Ширин-хатун. – Тот нахмурился. – Она очень красивая и умная девушка. И думаю, станет вам прекрасной женой. У меня же есть уже и жена и ребенок. И я хотел бы поскорее попасть к ним. А единственный способ это сделать – раздобыть Рекетш.
Падишах Амир провел по своей аккуратной бородке рукой. Хотя он старался этого не показывать, но ответ мой ему пришелся по душе, и он явно смягчился.
