Глава 1
Осколки звезд, похожие на ледяную крошку, застыли в черной пустоте за иллюминатором. Но Алиса не видела их красоты. Она видела только ненависть в глазах своего брата.
Его корабль, «Кинжал», висел на хвосте ее «Алуны», безжалостно сокращая дистанцию. Сквозь вой сирен доносился его голос, искаженный статикой ком-линка, но знакомый до боли — голос, с которым она делила утробу матери.
— Не заставляй меня это делать, сестра! — кричал Антон. — Ты всего лишь сосуд! Инкубатор! Передай то, что мне принадлежит, и я оставлю тебе жизнь!
Алиса сжала штурвал так, что костяшки пальцев побелели.
— Никогда! Эта сила не для таких, как ты! — выкрикнула она, отчаянно пытаясь вывести «Алуну» на рискованный вираж.
Через десять дней древний родовой ритуал должен был наделить ее наследием их крови — силой, что копилась поколениями. Для Антона, второго близнеца, это означало бы стать тенью, пустым местом. И он не мог с этим смириться. Он видел в ней не сестру, а временное хранилище, помеху на пути к власти.
— Принадлежит мне! — прорычал он. — Я рожден, чтобы править, а не быть твоим эхом!
И в этот момент она почувствовала это. Острую, жгучую боль в висках, будто раскаленный гвоздь вогнали в ее разум. Это была их связь — та самая нить, что связывала их с рождения, теперь превратившаяся в орудие пытки.
— Ты не убежишь от себя, Алиса, — его голос прозвучал уже не в наушниках, а прямо у нее в голове, холодный и властный.
Видения захлестнули ее. Искаженные образы детства, ворованные воспоминания, наполненные ядом его зависти. Ее собственная рука, будто одержимая, дернула рычаг управления против ее воли. «Алуна» с оглушительным ревом сорвалась в штопор, предупреждающие сирены взвыли в унисон.
— Нет! — успела крикнуть она, но было поздно. Корабль содрогнулся от удара о невидимое гравитационное поле Рейхуса. Металл заскрежетал, плавясь и рвясь в клочья.
Адреналин подхлестнул ее. Падая, спотыкаясь о разбросанные обломки, она добралась до спасательной капсулы. Люк с шипением закрылся за ее спиной в тот момент, когда мир за иллюминатором взорвался ослепительным светом. Перегрузка вдавила ее в кресло, а потом — резкий толчок, тишина и плавное, почти невесомое падение в кромешную тьму.
***
Сознание вернулось к ней через несколько часов, принеся с собой боль в каждой части тела, и оглушительную тишину, нарушаемую лишь завыванием ветра. Воздух внутри капсулы стал ледяным, ее дыхание превращалось в облачка пара.
На панели управления мигал одинокий красный индикатор — «КРИТИЧЕСКИЙ РАЗРЯД».
Она посмотрела на тонкий браслет на запястье. Голографические цифры отсчитывали время: 9 дней 23 часа 17 минут. Обратный отсчет до ее судьбы. До ее гибели, если Антон доберется до нее.
Икар. Нужно найти Икара.
Дрожащими, почти нечувствительными от холода пальцами она активировала аварийный маяк. Экран моргнул, показывая остаток заряда — 3%. Она набрала короткое сообщение, вкладывая в него всю свою надежду и отчаяние: «Икар. Рейхус. Антон предал. Жду. Спеши». И отправила координаты.
Сразу после этого экран погас. Светильники потухли, оставив ее в серых, мрачных сумерках. Единственным источником света теперь были два спутника планеты, пробивавшиеся сквозь свинцовую пелену метели и бросавшие на снег бледные, размытые тени.
И в этой воцарившейся гробовой тишине ее слух, обостренный до предела, уловил новый звук. Не вой ветра. А негромкий, но отчетливый скрежет — будто лед трескался под чьей-то тяжелой поступью.
Сердце Алисы замерло. Она затаила дыхание, вжимаясь в кресло.
ТРРАААКСС!
Оглушительный удар сотряс капсулу. Прямо перед ее лицом бронестекло превратилось в паутину трещин, и длинное, грубое копье с наконечником из черного, отполированного камня вонзилось в панель приборов, едва не задев ее плечо. Осколки стекла брызнули ей в лицо, оставляя на коже мелкие порезы.
Холодный воздух ворвался внутрь, обжигая легкие. Алиса не могла пошевелиться, парализованная ужасом. Она уставилась на зияющую дыру, в которую врывалась метель.
И сквозь кружащуюся снежную пелену она увидела это. Огромную, смутную тень, которая медленно, неумолимо приближалась, заслоняя собой бледный свет далеких спутников. Она была огромной, и от нее веяло такой древней, безразличной силой, что все козни Антона вдруг показались детскими шалостями.
Настоящая опасность была здесь. И она подошла вплотную.
Глава 2
Ледяной воздух обжег легкие, когда Алиса судорожно вдохнула. Она вжалась в кресло, не в силах отвести взгляд от зияющей дыры в стекле и вонзившегося в панель призрачным шипом копья. Сердце колотилось где-то в горле, сливаясь с гулом в ушах.
Тень за стеклом сдвинулась. Медленно, неумолимо, заполняя собой все пространство обзора. И тогда она увидела его.
Это был не зверь.
Это был человек, если только людей здесь росли под два метра, облачали в шкуры невиданных животных и наделяли взглядом холоднее рейхусского льда. Его лицо, скуластое и резкое, как глыба льда, обтесанная ветром, было обрамлено черными, инеем запорошенными волосами. Но глаза... глаза были цветом полярного сияния — бледно-серебряные, светящиеся внутренним ледяным светом. В них не читалось ни злобы, ни любопытства. Лишь безразличная оценка, как у хищника, решившего, стоит ли добыча усилий.
Он что-то сказал. Его голос был низким, похрустывающим, точно под ногами ломался слежавшийся снег. Алиса не понимала слов, но жест был красноречив: «Выходи».
Она потянулась к аварийной панели, пальцы одеревенели от холода и страха. Люк с шипением отскочил, упав в сугроб. Порыв ветра, насквозь пропитанный ледяной пылью, хлестнул ее по лицу. Она выбралась, по колено утопая в снегу, и едва удержалась на ногах. Мир вокруг был чужой, белый и безжалостный.
Незнакомец шагнул к ней. От него исходила аура дикой, первобытной силы. Он осмотрел ее с головы до ног, его взгляд задержался на тонкой, не предназначенной для этого мира одежде, на дрожащие руки. Что-то мелькнуло в его серебряных глазах — не сочувствие, нет. Скорее, раздражение. Досада на хлопоты.
Он резко снял с плеча сверток из плотной шкуры и бросил ей в руки. Алиса едва поймала тяжелую охапку меха.
— Одевайся, — приказал он, и на этот раз она поняла интонацию, если не слова.
Пока она с дрожью в пальцах накидывала на себя непривычно тяжелую шубу, незнакомец выдернул свое копье из панели приборов одним точным движением. Он осмотрел капсулу, его взгляд скользнул по мертвым экранам, по приборам, покрытым инеем. Он что-то пробормотал себе под нос, и Алисе почудилось в этом бормотании презрение к хрупким игрушкам пришельцев.
Потом он повернулся и, не оглядываясь, пошел прочь от обломков, утопая в снегу так легко, будто он был частью этой бури.
У Алисы не было выбора. Остаться означало замерзнуть насмерть у разбитой капсулы. Подчиниться — следовать за этим ледяным великаном в неизвестность.
Она поплелась за ним, спотыкаясь о скрытые под снегом камни. Ветер выл, вырывая из груди остатки тепла. Сквозь пелену метели она видела лишь его широкую спину, незнакомые очертания ледяных скал и багровый свет двух лун, пробивавшийся сквозь облака.
Он привел ее к подножию ледника, где зиял темный проем, почти полностью скрытый нависающей снежной шапкой. Внутри пахло дымом, мокрым камнем и чем-то еще — терпким и диким, как сам Рейхус.
Пещера оказалась не просто убежищем. Стены ее были изрисованы примитивными, но мощными рисунками — сцены охоты на шестиногих зверей, звездные карты, изображения северного сияния. В центре тлел костер, сложенный из каких-то черных камней, дававших удивительно много тепла. На каменных полках стояли чаши, вырезанные из рога, и лежали связки засушенных трав.
Незнакомец сбросил свой плащ, и Алиса увидела, что под шкурами он одет в простую, плотную одежду, а на поясе у него висел не только нож, но и странный амулет — кристалл, мерцавший тем же серебристым светом, что и его глаза.
Он молча указал ей на плоский камень у огня. Алиса рухнула на него, чувствуя, как дрожь наконец начинает отступать под натиском тепла. Она смотрела на своего похитителя-спасителя, на его спокойные, уверенные движения, пока он разогревал над огнем что-то в котелке.
Он спас ее от холода. Но он же едва не убил ее. Кто он? И почему, увидев ее, он не добил, а привел сюда?
Вопросы крутились в голове, смешиваясь с усталостью и шоком. Но один был главнее всех: что он собирается с ней делать теперь?
Она сжала в кармане шубы край комбинезона, чувствуя под пальцами шов. Там, в секретном кармашке, лежал миниатюрный маячок — последняя, отчаянная надежда на то, что Икар ее найдет.
А потом ее взгляд упал на амулет на его поясе. Кристалл слабо пульсировал светом, будто в такт биению его сердца. И Алиса, вся в ледяном ознобе, вдруг с абсолютной, животной уверенностью поняла: это не украшение. И ее спасение — не акт милосердия. Все гораздо, гораздо сложнее.
Она была не просто спасенной. Она была пленницей. И ее ценность для этого ледяного гиганта была пока что загадкой, таящей в себе либо спасение, либо смерть.
Глава 3
Сознание возвращалось к Алисе медленно, будто продираясь сквозь толщу льда. Первым пришло ощущение тепла. Не уютного, домашнего, а грубого, исходившего от раскаленных камней в очаге. Потом — запахи. Дым, вязкий и смолистый, смешанный с ароматом сушеных трав и чего-то звериного, первозданного. И боль. Ноющая боль в мышцах, затекшая спина и знакомое, тянущее чувство внизу живота, заставившее ее немедленно протрезветь от остатков сна.
С ним все в порядке?
Она лежала на шкурах в глубине пещеры, куда он, Каил — это имя она уловила вчера из его бормотания, — молча указал ей. Пещера была больше, чем она думала вчера. Своды уходили вверх, теряясь в тенях, где поблескивали ледяные сталактиты, словно сосульки на гигантском черном потолке. Стены, испещренные резьбой, казалось, рассказывали историю этого мира: величественные олени с ветвистыми рогами, похожие на те, чьи шкуры лежали под ней; люди с копьями, сражающиеся с чудовищными червями, выползающими из ледников; и повсюду — спирали и точки, изображающие звезды.
Алиса прислушалась. Тишина была почти абсолютной, лишь снаружи доносился приглушенный, тоскливый вой ветра — вечная мелодия Рейхуса. Она осторожно приподнялась на локте. Каил сидел у входа, неподвижный, как одна из ледяных скал снаружи. Его профиль на фоне светлеющей расщелины был резким и суровым. Он не спал. Казалось, он вообще никогда не спит. Он был стражем, частью ландшафта, и от этой мысли становилось одновременно и спокойнее, и страшнее.
Он почувствовал ее движение и повернул голову. Его серебряные глаза, лишенные зрачков, были в полумраке пещеры похожи на два призрачных месяца. В них не было ни доброты, ни жестокости. Лишь глубокая, бездонная чуждость.
— Есть, — произнес он коротко, его голос по-прежнему напоминал скрип льда. Он кивком указал на плоский камень рядом с очагом, где стояла та же каменная чаша, что и вчера. В ней дымилась густая похлебка цвета мха.
Голод, острый и животный, заставил ее подняться. Она подошла к очагу, все еще кутаясь в тяжелую шкуру. Взяв чашу, она украдкой изучала Каила. В свете пламени его кожа казалась еще бледнее, почти прозрачной. Он был огромен, и каждая мышца под тонкой тканью рубахи была вылеплена с такой четкостью, словно его тело было выточено из мрамора и оживлено магией. Амулет на его поясе, тот самый кристалл, мерцал ровным, холодным светом, словно крошечная захваченная звезда.
Она отхлебнула похлебку. На вкус она была терпкой, солоноватой, с непривычными пряными нотами. Но она была горячей и питательной. Пока она ела, Каэл встал и вышел наружу, не сказав ни слова. Алиса почувствовала странное облегчение. Его присутствие было подавляющим.
Окончив, она решилась подойти ко входу в пещеру. То, что она увидела, заставило ее сердце сжаться от восторга и ужаса.
Рейхус простирался перед ней во всей своей ледяной, величественной красоте. Бесконечные равнины, покрытые снегом, переливающимся под светом двух солнц — большого, багрового и тусклого, и малого, ослепительно-белого и холодного. Их двойной свет отбрасывал причудливые, растянутые тени. На горизонте вздымались гряды ледяных гор, их пики терялись в перламутровых облаках. Воздух был настолько чист и холоден, что резал легкие, а каждое дыхание превращалось в облако кристаллической пыли. Ни деревца, ни травинки. Только лед, камень и снег. И тишина, нарушаемая лишь ветром — этим вечным, одиноким голосом планеты.
«Как здесь можно выжить? — пронеслось в голове. — И как может кто-то называть это место домом?»
Ее мысли вернулись к Антону. Где он сейчас? Ликует, считая ее мертвой? Сжимает в руках ту власть, ради которой готов был убить собственную сестру и ее нерожденного ребенка?
Ярость, горячая и горькая, подступила к горлу. Она сжала кулаки. Она не могла умереть здесь. Она должна была выжить.
Ради мести. Ради ребенка. Ради Икара.
Икар... Мысль о нем была острой болью. Его лицо, его улыбка, его теплые руки. Он был ее якорем в другой жизни. В жизни, где были мягкие травы, теплое солнце и воздух, который не обжигал. Она снова потрогала карман, ощутив твердый контур маячка.
Я здесь, любимый. Я здесь. Найди нас.
Внезапно Каил появился рядом с ней, возник из метели бесшумно, как призрак. Она вздрогнула. Он смотрел на нее, и его взгляд был тяжелым и изучающим. Потом он медленно, почти нехотя, протянул руку. В его ладони лежала горсть маленьких, иссиня-черных ягод, покрытых восковым налетом.
— Для ребенка, — произнес он отрывисто.
Алиса застыла, пораженная. Он знал. Он с самого начала знал. Не благодаря каким-то медицинским сканерам, а благодаря тому же животному чутью, что позволяло ему выживать в этой пустоши. Он видел ее не просто как чужака, а как мать. И в этом жесте, в этой скупой заботе, сквозь ледяную скорлупу его чуждости, проглянуло что-то... человеческое.
Она молча взяла ягоды. Они были холодными и терпкими на вкус, но она съела их все, чувствуя, как комок подступает к горлу. Это была не просто еда. Это было молчаливое признание. Признание ее права на жизнь. Пока что.
Вечер наступил быстро. Багровое солнце скатилось за горизонт, и мир погрузился в глубокие, фиолетовые сумерки, освещенные лишь белым карликом и бледными спутниками. Алиса сидела у входа, не в силах оторваться от зрелища инопланетного неба. Звезды здесь были другими — более яркими, собранными в незнакомые созвездия, пронзительно-холодными.
И тогда она увидела это.
На самом краю горизонта, в черной бархатной дыре между двумя созвездиями, вспыхнула и понеслась вниз, к ледяным пикам, яркая, стремительная точка. Оранжевая, как расплавленное железо. Искусственная. Слишком правильная и быстрая, чтобы быть метеором.
Звезда падала. Ярко и беззвучно, прожигая путь в атмосфере.
Сердце Алисы замерло, а потом забилось с такой силой, что ее бросило в жар. Это не звезда. Это корабль. Горящий, падающий, но корабль. Поисковый корабль.
— Икар... —прошептала она беззвучно, впиваясь в темноту расширенными глазами. — Икар...
Это был «Икар». Корабль ее жениха. Он нашел ее. Он был так близко.
Она обернулась, чтобы посмотреть на Каила. Он тоже стоял, уставившись на падающий след. Его серебряные глаза сузились, а рука сжала рукоять ножа на поясе. На его лице, обычно бесстрастном, появилось новое выражение. Не изумление и не страх.
