И лежала она, как последняя идиотка, на довольно упитанном мужчине, подозрительно похожем на Санта Клауса. Только красной куртки и не хватало. А вокруг стояли люди и удивленно смотрели на эту занятную композицию.
— Извините, — пролепетала Лена, чувствуя, что краснеет. Похоже, звание первой дуры она тут уже заработала.
Мужчина опять захрюкал, и девушка сообразила, что это он так смеется. Поспешно встала, радуясь, что надела штаны, а не платье, как хотела с самого начала. Тогда бы это позорище получилось еще ярче и красочнее. Кое-как помогла встать мужчине, который оказался ей по плечо. И даже на некоторое время забыла о человеке-змее.
— Простите, — прошептала Лена, наблюдая за тем, как мужчина отряхивается.
Зрители расходиться не спешили. Наверное, ждали, что она еще что-то забавное выкинет.
— Я не хотела.
Мужчина улыбнулся в бороду. По доброму и очень обаятельно.
— Давно на меня хорошенькие барышни не падали, — сказал вполне себе бодро. — И куда же вы так спешили?
Лена ошарашено застыла.
И почему-то подумала, что если рассказать о том, как убегала от мужика со змеиным хвостом, зрители наконец дождутся свое забавное. И будут потом об этом побеге рассказывать анекдоты. И имя Лена станет синонимом слова «дура». И…
В общем, в голову много чего пришло. Просто из-за того, что люди то ли на лужайке, то ли на газоне стояли престранные. И девица с трубкой и крыльями по сравнению с ними была еще ничего. Собственно, некоторых даже людьми было назвать сложно. Особенно поблескивающего металлом скелетообразного робота и какого-то типа с раскормленной ряхой и телом, упрятанным в подобие бочки с кучей манипуляторов.
Захотелось развернуться и побежать обратно. По желтой тропинке. Но там был человек-змея с очень недовольной физиономией. А тут натуральный Санта Клаус. С виду вроде бы добрый.
— Я это… — отчаянно произнесла Лена, инстинктивно глядя на свидетелей своего позора так, словно они пообещали ей помощь и поддержку. — Мне это… — Мысли в голове носились как угорелые. Лена чувствовала себя полнейшей идиоткой. А внятного объяснения забегу по желтой тропе не находилось. И когда Лена поняла, что еще немного и ей предложат лекарство для улучшения памяти, опять вспомнился человек-змея и его слова о каком-то прошении. — Я прошение! — радостно воскликнула девушка.
— Так вот оно какое, — задумчиво пробормотал высокий и излишне бледный парень.
А кто-то обидно заржал.
— То есть, написать надо, — совсем уж убитым тоном произнесла Лена.
— О, так это вам на второй этаж, в кабинет Горгоны Медия, — добродушно сказал мужчина. — И, да, поспешите. До окончании приема прошений на этот тримесяц осталась всего половина дня. А там очередь. И желающие еще прибегут.
И улыбнулся. Так, с намеком. Мол, надеюсь, больше эти желающие не будут меня использовать в качестве стожка, постеленного на месте падения.
Лена кивнула, поблагодарила и поковыляла в сторону грандиозного здания, находившегося то ли за лужком, то ли за газоном. Ее провожали любопытными взглядами. Шушукались о чем-то. Иногда хихикали. А девушка шла и размышляла том, почему они здесь собрались? Делать им больше нечего, что ли? Или кто-то предсказал, что она вывалится из зарослей и протаранит Санта Клауса? Вот они и пришли посмотреть. Зрелищ у них не хватает.
Грандиозное здание потихоньку приближалось. Похоже оно было на самый натуральный дворец. Ну, или на старый-престарый университет, вроде того, английского, который Лена со вздохами рассматривала на картинке, понимая, что никогда туда не попадет.
Дохромав до здания, Лена поднялась по лестнице. Немного постояла перед дверью. Стояла бы дольше, если бы в голову не пришло понимание, что так можно и по лбу получить. А открыв ее, обнаружила огромное, гулкое помещение, в котором из всей обстановки были несколько зеркал, мраморная скамья под правой стеной и молодая женщина, уныло сидящая за столом чуть ли не у самой двери. Еще в этом помещении были картины, нарисованные прямо на стенах и потолке. Одни вполне себе жизнеутверждающие, вроде погони сатира за полуголыми нимфами. Другие как-то не очень. Особенно Лене не понравилась та, на которой какой-то страшный тип занес над распластанной на камне девушкой кривой нож, а за этим одобрительно наблюдал человек-змея. Возможно, даже тот самый.
— По центральной лестнице, на второй этаж, там направо и до толпы, не ошибетесь, — уныло сказала женщина за столом.
— А? — отозвалась девушка, чувствуя, что ее начинает потряхивать, то ли от холода, то ли из-за всего пережитого.
— По центральной лестнице…
У Лены задорно заклацали зубы.
Несчастная столозаседательница вздохнула. Тяжко-претяжко.
— Успокойтесь, — сказала она. — Жертвоприношения давно не практикуются. Даже те боги, которым жертвы нужны для поддержания жизни, предпочитают брать добровольцев. Не захотите, никто вас не потребует.
— Добровольцев? — пропищала Лена.
— Ну, одни идут сражаться, понимая, что не выживут. Другие просто хотят сбежать таким вот образом. Третьи еще что-то.
— А, — задумчиво сказала Лена. Зубы продолжили выбивать чечетку.
Женщина опять вздохнула. Чем-то постучала и поставила на стол чашку с нарисованным на боку красным маком. Потом выудила откуда-то армейскую флягу и налила из нее в чашку подозрительной жидкости.
— Пей, несчастье, а то еще в обморок упадешь, — проворчала, пододвинув посудтну в сторону девушки. — Вечно в каких-то отсталых мирах сначала сами запугивают, а потом удивляются.
— Что это? — спросила Лена, решив не обижаться на отсталые миры.
— Успокоительная настойка, — представила подозрительную жидкость женщина.
Лена осторожно подошла к столу, заглянула в чашку. Настойка была темная и похожая на чай. Или на коньяк. Девушка хмыкнула, взяла посудину и понюхала ее содержимое. Пахло оно вполне приятно. Да и травить ее здесь вряд ли станут. Зачем такие сложности? Да и кому она здесь нужна?
Успокоив себя разумными мыслями, Лена немного подышала, а потом решительно отпила из чашки.
Успокоительная настойка обожгла язык, потом горло, а потом с размаха бултыхнулась в желудок. А там уже превратилась в солнышко и стала греть. Лене даже сразу похорошело. И зубы стучать перестали.
— Еще, — велела женщина.
Лена кивнула и ополовинила чашку, а потом занюхала выпитое собственными волосами. Они как раз удачно пахли не какой-то там морской свежестью, а тропическими фруктами.
Остаток пошел вообще хорошо.
Настроение у Лены сразу улучшилось.
И к лестнице она пошла вприпрыжку, у самого ее подножья обернувшись и поблагодарив такую добрую женщину.
— А змеям я пообрываю хвосты, — бормотала девушка, поднимаясь по мраморным ступеням. — И продам китайцам на деликатесы.
Деликатесы из змеиных хвостов почему-то показались очень смешными и девушка немного постояла, хихикая и держась за перила.
А потом еще на самом верху постояла, пытаясь вспомнить направо надо идти или налево. В итоге решила, что налево ходят только жены рогатых мужей и бодро зашагала вправо. И даже толпу нашла, кучкующуюся у дверей и явно волнующуюся. И спросила, кто последний. И не испугалась этого последнего, хотя он был очень подозрительный, излишне клыкастый и воняло от него мокрой псиной.
— И ковриков себе наделаю, — мечтательно сказала девушка.
Клыкастый почему-то побледнел и предложил госпоже такой раскрасавице место в очереди перед собой. Лена его поблагодарила и с любопытством уставилась на рыжую макушку впереди стоящего. А потом заметила, что над рыжей шевелюрой торчат кончики черных рожек и с любопытством потрогала левый.
Обладатель рожек почему-то подскочил. Одарил девушку странным взглядом и заявил, что он ничего, что он думал, что она уже не придет, вот и занял ее место.
Лена и этого странного типа поблагодарила.
Потом немного потопталась за спиной той самой девицы с трубкой и крыльями. Когда надоело топтаться, а солнышко в желудке окончательно согрело, аж стало клонить в сон, Лена наклонилась к ней и, просто чтобы не заснуть, с интересом спросила:
— А феям курить можно?
Фея в ответ пискнула и тоже уступила место в очереди.
— Наверное, нельзя, — догадалась девушка.
Дальше стояли трое парней, вполне себе человеческого вида, без всяких рогов и крыльев. И Лена решила, что они хорошие, просто их неправильно воспитывали. Поэтому она обвинила их в несознательности, напомнила, что девушкам надо уступать место, произнесла прочувствованную речь и достала их так, что место было уступлено и ей и фее.
А вот дальше Лене уже не повезло. Потому что впереди стояли аж пять девушек. И Лена стала планировать страшную месть. Просто потому, что больше нечем было заняться в этой очереди. Даже телефон, как назло, забыла зарядить и теперь приходилось терпеть и экономить. Впрочем, планирование мести оказалось увлекательной вещью и время пролетело быстро.
Фея, за что ей огромное спасибо, вовремя затолкнула задумавшуюся девушку в кабинет. Женщина, сидящая там за столом, была так страшна, что одним своим видом возвращала бодрость и выводила из задумчивости. На Лену она посмотрела так, словно подозревала ее в чем-то плохом, потом махнула рукой вправо и сказала:
— Образец там.
И пока Лена шла к образцу, эта страшная Горгона, видимо, в девичестве Медуза, мрачно бормотала:
— И где они их берут? Тощая некромантка. Надеюсь, ее сразу кто-то сожрет.
— Подавится, — бодренько сказала Лена. — Косточками.
Схватила образец, чистый лист и стала бездумно переписывать, подставляя свое имя-фамилию. И было ей спокойно-спокойно, тепло-тепло. И ничто не могло поколебать ее уверенность. И эта странная академия казалась лучшим местом в мире, а может быть и в мирах. И вообще, все было хорошо.
А потом Горгона Батьковна вырвала из рук прошение, брезгливо держа его двумя пальцами, прочитала написанное, шлепнула в самом низу печать и медовым голосом велела:
— Заселяйтесь в общежитие.
И хлопнула в ладони.
После чего Лена куда-то провалилась. И как-то вдруг сообразила, что в кабинет все заходили и никто не выходил. И успела почувствовать себя Алисой в кроличьей норе. А потом куда-то прибыла. И отпраздновала прибытие смачным падением филейной частью на гранитный пол, и поминанием мамы всех Горгон, сколько бы их там ни было.
Поднимать Лену никто не спешил. Видимо, джентльмены окончательно перевелись.
А сидеть было сначала больно. Потом стало холодно. А потом об нее еще и кто-то споткнулся, раскидав вокруг книги и помянув маму уже самой Лены.
И девушка, поняв насколько несправедлив этот мир, взяла и бурно разрыдалась. А вокруг засуетились какие-то личности и стали ей доказывать, что некромантский дар — это еще не конец света. Особенно в последние пять лет. Сейчас некроманты о-го-го. Некоторых даже уважают.
А Лена плакала и в упор не понимала, причем тут некроманты и их дар.
Зато понимала, что оказалась в каком-то дурдоме. Самом натуральном дурдоме. И лучше бы она во всем созналась маме. И никуда не ходила. Потому что теперь ее обязательно сожрут, принесут в жертву, превратят в бочку с манипуляторами и всячески надругаются. Почему-то Лена была в этом уверена. Но те, кто пытался успокоить, верить отказывались. А потом вообще подхватили под руки и куда-то поволокли. Возможно даже приносить в жертву.
А сопротивляться Лене не хотелось.
Ей хотелось плакать и спать.
О разборе полетов, разных организмах и вводных лекциях. А еще о неформалах и истеричных тетках с отлетающими пуговицами.
— Как вы могли?! — патетически восклицал мужчина, причем, вполне приятным баском. — Как?! Вы же разумная женщина! Почему вы об этом не подумали?!
В ответ разумная женщина забормотала что-то о том, что хотела помочь и стало жалко перепуганную девочку.
— Как?! — повторил свой любимый вопрос мужчина. — Вы же знаете, что нельзя самостоятельно кого-то поить успокоительным! Понимаете! Вы же были на лекарских курсах и слушали лекции об индивидуальности организмов, и необходимости замеров и исследований! И что вы делаете?! Берете и наливаете полчашки своего успокоительного незнакомой девчонке! А если бы у нее аллергический шок случился с летальным исходом?!
— Тхуда бхы ей и дгорохга, — с каким-то непонятным удовольствием прошипел третий голос.
И Лене стало страшно. Змей она боялась даже больше, чем пауков, на которых у нее вообще была фобия.
— Мхожет не очнетссса? — полюбопытствовал любитель шипеть.
— Змеич, да хоть вы не делайте вид, что желаете съесть несчастного ребенка. Девственниц вы не жрали даже в свою бытность богом! — требовательно произнес мужчина с баском.
— Дха, я их сжихал. По праздникхам, — подтвердил Змеич, и Лене стало еще страшнее. Даже то, что она никакая не девственница, почему-то не успокаивало. Кто его знает, может, он как раз не девственниц сжигал и без каких-либо праздников.
— Совсем же простая настойка, — продолжила оправдываться женщина.
— Да ни одну из ваших простых настоек нельзя давать людям с не проснувшимся даром. А вы знали, что это абитуриентка. А среди них таких много, их специально в нашу школу отправляют, чтобы разбудили, — ядовито сказал мужчина.
— Извините, — покаянно прошептала женщина.
И Лена ни с того, ни с сего решила, что будет дальше спать. И ни за что не откроет глаза, потому что она этот дурдом видеть больше не хочет. После чего и уснула.
Во второй раз Лена проснулась из-за того, что рядом кто-то резался в карты и доказывал, что кто-то там мухлюет.
Девушка, совсем забыв, что больше не собиралась смотреть на этот дурдом, открыла глаза и некоторое время с потрясающим ее саму спокойствием наблюдала за собственной галлюцинацией. Галлюцинация находилась на тумбочке. Представляла она собой зайца в кепочке, белку ядовито-зеленого цвета и пару хомяков в жилетках. Они все действительно играли в карты, громко шлепая ими по перевернутой вверх дном тарелке. Один из хомяков бубнел о мухлеже, но остальные картежники внимания на него не обращали. А белка еще и грызть орехи между делом успевала, сплевывая подозрительно желтую и блестящую скорлупу, и складывая шаткой пирамидой ядра – зелененькие такие камешки.
— Э-э-э-э… — наконец сказала девушка, решив, что молчание с ее стороны несколько затягивается.
— Ох ты ж, матушки-светы! — воскликнула белка, шустро повязала на голову косынку — красную в белый горошек — и попыталась прикрыть своим телом камешки. А увидев, какими глазами смотрит Лена на сочетание зеленого с красным, приосанилась и заявила: — Феминистка я, выступаю за нормированный рабочий день и справедливую оплату труда женщин!
— Ага, — только и смогла сказать Лена. Галлюцинация была уж очень безумная. — Больше не буду пить успокоительное.
— И правильно, девонька, и не надо, — одобрила белка.
Лена немного подумала и решила удовлетворить любопытство. Все равно, хомяки уже сбежали, буквально испарились, а заяц снял кепку с стал корчить из себя обычное травоядное, даже цветок, выуженный из вазы, вполне натурально жевал.
— А почему вы зеленая? — спросила девушка.
Белка приосанилась, крутнулась вокруг своей оси и заулыбалась.
— Так покрасилась, цвет же сезона, — сказала она. — Кикимора молодежная называется. Мне идет, правда?
Лена судорожно кивнула, хотя на ее взгляд, цвет был ужасный сам по себе, а уж на белке и вовсе не смотрелся.
— Извините, — пролепетала Лена, чувствуя, что краснеет. Похоже, звание первой дуры она тут уже заработала.
Мужчина опять захрюкал, и девушка сообразила, что это он так смеется. Поспешно встала, радуясь, что надела штаны, а не платье, как хотела с самого начала. Тогда бы это позорище получилось еще ярче и красочнее. Кое-как помогла встать мужчине, который оказался ей по плечо. И даже на некоторое время забыла о человеке-змее.
— Простите, — прошептала Лена, наблюдая за тем, как мужчина отряхивается.
Зрители расходиться не спешили. Наверное, ждали, что она еще что-то забавное выкинет.
— Я не хотела.
Мужчина улыбнулся в бороду. По доброму и очень обаятельно.
— Давно на меня хорошенькие барышни не падали, — сказал вполне себе бодро. — И куда же вы так спешили?
Лена ошарашено застыла.
И почему-то подумала, что если рассказать о том, как убегала от мужика со змеиным хвостом, зрители наконец дождутся свое забавное. И будут потом об этом побеге рассказывать анекдоты. И имя Лена станет синонимом слова «дура». И…
В общем, в голову много чего пришло. Просто из-за того, что люди то ли на лужайке, то ли на газоне стояли престранные. И девица с трубкой и крыльями по сравнению с ними была еще ничего. Собственно, некоторых даже людьми было назвать сложно. Особенно поблескивающего металлом скелетообразного робота и какого-то типа с раскормленной ряхой и телом, упрятанным в подобие бочки с кучей манипуляторов.
Захотелось развернуться и побежать обратно. По желтой тропинке. Но там был человек-змея с очень недовольной физиономией. А тут натуральный Санта Клаус. С виду вроде бы добрый.
— Я это… — отчаянно произнесла Лена, инстинктивно глядя на свидетелей своего позора так, словно они пообещали ей помощь и поддержку. — Мне это… — Мысли в голове носились как угорелые. Лена чувствовала себя полнейшей идиоткой. А внятного объяснения забегу по желтой тропе не находилось. И когда Лена поняла, что еще немного и ей предложат лекарство для улучшения памяти, опять вспомнился человек-змея и его слова о каком-то прошении. — Я прошение! — радостно воскликнула девушка.
— Так вот оно какое, — задумчиво пробормотал высокий и излишне бледный парень.
А кто-то обидно заржал.
— То есть, написать надо, — совсем уж убитым тоном произнесла Лена.
— О, так это вам на второй этаж, в кабинет Горгоны Медия, — добродушно сказал мужчина. — И, да, поспешите. До окончании приема прошений на этот тримесяц осталась всего половина дня. А там очередь. И желающие еще прибегут.
И улыбнулся. Так, с намеком. Мол, надеюсь, больше эти желающие не будут меня использовать в качестве стожка, постеленного на месте падения.
Лена кивнула, поблагодарила и поковыляла в сторону грандиозного здания, находившегося то ли за лужком, то ли за газоном. Ее провожали любопытными взглядами. Шушукались о чем-то. Иногда хихикали. А девушка шла и размышляла том, почему они здесь собрались? Делать им больше нечего, что ли? Или кто-то предсказал, что она вывалится из зарослей и протаранит Санта Клауса? Вот они и пришли посмотреть. Зрелищ у них не хватает.
Грандиозное здание потихоньку приближалось. Похоже оно было на самый натуральный дворец. Ну, или на старый-престарый университет, вроде того, английского, который Лена со вздохами рассматривала на картинке, понимая, что никогда туда не попадет.
Дохромав до здания, Лена поднялась по лестнице. Немного постояла перед дверью. Стояла бы дольше, если бы в голову не пришло понимание, что так можно и по лбу получить. А открыв ее, обнаружила огромное, гулкое помещение, в котором из всей обстановки были несколько зеркал, мраморная скамья под правой стеной и молодая женщина, уныло сидящая за столом чуть ли не у самой двери. Еще в этом помещении были картины, нарисованные прямо на стенах и потолке. Одни вполне себе жизнеутверждающие, вроде погони сатира за полуголыми нимфами. Другие как-то не очень. Особенно Лене не понравилась та, на которой какой-то страшный тип занес над распластанной на камне девушкой кривой нож, а за этим одобрительно наблюдал человек-змея. Возможно, даже тот самый.
— По центральной лестнице, на второй этаж, там направо и до толпы, не ошибетесь, — уныло сказала женщина за столом.
— А? — отозвалась девушка, чувствуя, что ее начинает потряхивать, то ли от холода, то ли из-за всего пережитого.
— По центральной лестнице…
У Лены задорно заклацали зубы.
Несчастная столозаседательница вздохнула. Тяжко-претяжко.
— Успокойтесь, — сказала она. — Жертвоприношения давно не практикуются. Даже те боги, которым жертвы нужны для поддержания жизни, предпочитают брать добровольцев. Не захотите, никто вас не потребует.
— Добровольцев? — пропищала Лена.
— Ну, одни идут сражаться, понимая, что не выживут. Другие просто хотят сбежать таким вот образом. Третьи еще что-то.
— А, — задумчиво сказала Лена. Зубы продолжили выбивать чечетку.
Женщина опять вздохнула. Чем-то постучала и поставила на стол чашку с нарисованным на боку красным маком. Потом выудила откуда-то армейскую флягу и налила из нее в чашку подозрительной жидкости.
— Пей, несчастье, а то еще в обморок упадешь, — проворчала, пододвинув посудтну в сторону девушки. — Вечно в каких-то отсталых мирах сначала сами запугивают, а потом удивляются.
— Что это? — спросила Лена, решив не обижаться на отсталые миры.
— Успокоительная настойка, — представила подозрительную жидкость женщина.
Лена осторожно подошла к столу, заглянула в чашку. Настойка была темная и похожая на чай. Или на коньяк. Девушка хмыкнула, взяла посудину и понюхала ее содержимое. Пахло оно вполне приятно. Да и травить ее здесь вряд ли станут. Зачем такие сложности? Да и кому она здесь нужна?
Успокоив себя разумными мыслями, Лена немного подышала, а потом решительно отпила из чашки.
Успокоительная настойка обожгла язык, потом горло, а потом с размаха бултыхнулась в желудок. А там уже превратилась в солнышко и стала греть. Лене даже сразу похорошело. И зубы стучать перестали.
— Еще, — велела женщина.
Лена кивнула и ополовинила чашку, а потом занюхала выпитое собственными волосами. Они как раз удачно пахли не какой-то там морской свежестью, а тропическими фруктами.
Остаток пошел вообще хорошо.
Настроение у Лены сразу улучшилось.
И к лестнице она пошла вприпрыжку, у самого ее подножья обернувшись и поблагодарив такую добрую женщину.
— А змеям я пообрываю хвосты, — бормотала девушка, поднимаясь по мраморным ступеням. — И продам китайцам на деликатесы.
Деликатесы из змеиных хвостов почему-то показались очень смешными и девушка немного постояла, хихикая и держась за перила.
А потом еще на самом верху постояла, пытаясь вспомнить направо надо идти или налево. В итоге решила, что налево ходят только жены рогатых мужей и бодро зашагала вправо. И даже толпу нашла, кучкующуюся у дверей и явно волнующуюся. И спросила, кто последний. И не испугалась этого последнего, хотя он был очень подозрительный, излишне клыкастый и воняло от него мокрой псиной.
— И ковриков себе наделаю, — мечтательно сказала девушка.
Клыкастый почему-то побледнел и предложил госпоже такой раскрасавице место в очереди перед собой. Лена его поблагодарила и с любопытством уставилась на рыжую макушку впереди стоящего. А потом заметила, что над рыжей шевелюрой торчат кончики черных рожек и с любопытством потрогала левый.
Обладатель рожек почему-то подскочил. Одарил девушку странным взглядом и заявил, что он ничего, что он думал, что она уже не придет, вот и занял ее место.
Лена и этого странного типа поблагодарила.
Потом немного потопталась за спиной той самой девицы с трубкой и крыльями. Когда надоело топтаться, а солнышко в желудке окончательно согрело, аж стало клонить в сон, Лена наклонилась к ней и, просто чтобы не заснуть, с интересом спросила:
— А феям курить можно?
Фея в ответ пискнула и тоже уступила место в очереди.
— Наверное, нельзя, — догадалась девушка.
Дальше стояли трое парней, вполне себе человеческого вида, без всяких рогов и крыльев. И Лена решила, что они хорошие, просто их неправильно воспитывали. Поэтому она обвинила их в несознательности, напомнила, что девушкам надо уступать место, произнесла прочувствованную речь и достала их так, что место было уступлено и ей и фее.
А вот дальше Лене уже не повезло. Потому что впереди стояли аж пять девушек. И Лена стала планировать страшную месть. Просто потому, что больше нечем было заняться в этой очереди. Даже телефон, как назло, забыла зарядить и теперь приходилось терпеть и экономить. Впрочем, планирование мести оказалось увлекательной вещью и время пролетело быстро.
Фея, за что ей огромное спасибо, вовремя затолкнула задумавшуюся девушку в кабинет. Женщина, сидящая там за столом, была так страшна, что одним своим видом возвращала бодрость и выводила из задумчивости. На Лену она посмотрела так, словно подозревала ее в чем-то плохом, потом махнула рукой вправо и сказала:
— Образец там.
И пока Лена шла к образцу, эта страшная Горгона, видимо, в девичестве Медуза, мрачно бормотала:
— И где они их берут? Тощая некромантка. Надеюсь, ее сразу кто-то сожрет.
— Подавится, — бодренько сказала Лена. — Косточками.
Схватила образец, чистый лист и стала бездумно переписывать, подставляя свое имя-фамилию. И было ей спокойно-спокойно, тепло-тепло. И ничто не могло поколебать ее уверенность. И эта странная академия казалась лучшим местом в мире, а может быть и в мирах. И вообще, все было хорошо.
А потом Горгона Батьковна вырвала из рук прошение, брезгливо держа его двумя пальцами, прочитала написанное, шлепнула в самом низу печать и медовым голосом велела:
— Заселяйтесь в общежитие.
И хлопнула в ладони.
После чего Лена куда-то провалилась. И как-то вдруг сообразила, что в кабинет все заходили и никто не выходил. И успела почувствовать себя Алисой в кроличьей норе. А потом куда-то прибыла. И отпраздновала прибытие смачным падением филейной частью на гранитный пол, и поминанием мамы всех Горгон, сколько бы их там ни было.
Поднимать Лену никто не спешил. Видимо, джентльмены окончательно перевелись.
А сидеть было сначала больно. Потом стало холодно. А потом об нее еще и кто-то споткнулся, раскидав вокруг книги и помянув маму уже самой Лены.
И девушка, поняв насколько несправедлив этот мир, взяла и бурно разрыдалась. А вокруг засуетились какие-то личности и стали ей доказывать, что некромантский дар — это еще не конец света. Особенно в последние пять лет. Сейчас некроманты о-го-го. Некоторых даже уважают.
А Лена плакала и в упор не понимала, причем тут некроманты и их дар.
Зато понимала, что оказалась в каком-то дурдоме. Самом натуральном дурдоме. И лучше бы она во всем созналась маме. И никуда не ходила. Потому что теперь ее обязательно сожрут, принесут в жертву, превратят в бочку с манипуляторами и всячески надругаются. Почему-то Лена была в этом уверена. Но те, кто пытался успокоить, верить отказывались. А потом вообще подхватили под руки и куда-то поволокли. Возможно даже приносить в жертву.
А сопротивляться Лене не хотелось.
Ей хотелось плакать и спать.
Прода от 23.09.2019, 12:37
Глава 3
О разборе полетов, разных организмах и вводных лекциях. А еще о неформалах и истеричных тетках с отлетающими пуговицами.
— Как вы могли?! — патетически восклицал мужчина, причем, вполне приятным баском. — Как?! Вы же разумная женщина! Почему вы об этом не подумали?!
В ответ разумная женщина забормотала что-то о том, что хотела помочь и стало жалко перепуганную девочку.
— Как?! — повторил свой любимый вопрос мужчина. — Вы же знаете, что нельзя самостоятельно кого-то поить успокоительным! Понимаете! Вы же были на лекарских курсах и слушали лекции об индивидуальности организмов, и необходимости замеров и исследований! И что вы делаете?! Берете и наливаете полчашки своего успокоительного незнакомой девчонке! А если бы у нее аллергический шок случился с летальным исходом?!
— Тхуда бхы ей и дгорохга, — с каким-то непонятным удовольствием прошипел третий голос.
И Лене стало страшно. Змей она боялась даже больше, чем пауков, на которых у нее вообще была фобия.
— Мхожет не очнетссса? — полюбопытствовал любитель шипеть.
— Змеич, да хоть вы не делайте вид, что желаете съесть несчастного ребенка. Девственниц вы не жрали даже в свою бытность богом! — требовательно произнес мужчина с баском.
— Дха, я их сжихал. По праздникхам, — подтвердил Змеич, и Лене стало еще страшнее. Даже то, что она никакая не девственница, почему-то не успокаивало. Кто его знает, может, он как раз не девственниц сжигал и без каких-либо праздников.
— Совсем же простая настойка, — продолжила оправдываться женщина.
— Да ни одну из ваших простых настоек нельзя давать людям с не проснувшимся даром. А вы знали, что это абитуриентка. А среди них таких много, их специально в нашу школу отправляют, чтобы разбудили, — ядовито сказал мужчина.
— Извините, — покаянно прошептала женщина.
И Лена ни с того, ни с сего решила, что будет дальше спать. И ни за что не откроет глаза, потому что она этот дурдом видеть больше не хочет. После чего и уснула.
Во второй раз Лена проснулась из-за того, что рядом кто-то резался в карты и доказывал, что кто-то там мухлюет.
Девушка, совсем забыв, что больше не собиралась смотреть на этот дурдом, открыла глаза и некоторое время с потрясающим ее саму спокойствием наблюдала за собственной галлюцинацией. Галлюцинация находилась на тумбочке. Представляла она собой зайца в кепочке, белку ядовито-зеленого цвета и пару хомяков в жилетках. Они все действительно играли в карты, громко шлепая ими по перевернутой вверх дном тарелке. Один из хомяков бубнел о мухлеже, но остальные картежники внимания на него не обращали. А белка еще и грызть орехи между делом успевала, сплевывая подозрительно желтую и блестящую скорлупу, и складывая шаткой пирамидой ядра – зелененькие такие камешки.
— Э-э-э-э… — наконец сказала девушка, решив, что молчание с ее стороны несколько затягивается.
— Ох ты ж, матушки-светы! — воскликнула белка, шустро повязала на голову косынку — красную в белый горошек — и попыталась прикрыть своим телом камешки. А увидев, какими глазами смотрит Лена на сочетание зеленого с красным, приосанилась и заявила: — Феминистка я, выступаю за нормированный рабочий день и справедливую оплату труда женщин!
— Ага, — только и смогла сказать Лена. Галлюцинация была уж очень безумная. — Больше не буду пить успокоительное.
— И правильно, девонька, и не надо, — одобрила белка.
Лена немного подумала и решила удовлетворить любопытство. Все равно, хомяки уже сбежали, буквально испарились, а заяц снял кепку с стал корчить из себя обычное травоядное, даже цветок, выуженный из вазы, вполне натурально жевал.
— А почему вы зеленая? — спросила девушка.
Белка приосанилась, крутнулась вокруг своей оси и заулыбалась.
— Так покрасилась, цвет же сезона, — сказала она. — Кикимора молодежная называется. Мне идет, правда?
Лена судорожно кивнула, хотя на ее взгляд, цвет был ужасный сам по себе, а уж на белке и вовсе не смотрелся.
