Потому что посетитель, не смотря на общую непрезентабельность, личностью был неоднозначной и, пожалуй, нужной.
Аристарх уже давно делил людей на две категории – тех, кому нужен он сам, Аристарх Баринов, и тех, кто нужен ему. Вторых с возрастом становилось все меньше. Потому что друзья, тех самых которых в отличие от родственников мы выбираем сами, остались там – в его бесшабашной, жадной, агрессивной молодости. Сейчас, когда Аристарх Евгеньевич, Арик, как ласково звала его новая любовница Лерочка, собирался разменять шестой десяток, то есть вошел в золотой век каждого мужчины, окружали его либо финансовые партнеры, либо лакеи, ну и такие вот «Лерочки», почти ежегодно заменявшиеся на улучшенные «модели». Потому что запросы господина Баринова росли соответственно его благосостоянию, а мужчина определенного уровня не может пользоваться чем-то… некачественным.
Гость пробежал глазами последнюю страницу, захлопнул папку и потянулся за следующей сигаретой:
- Что ж, милостивый государь, ваша проблема мне понятна, - пальцы с плоскими желтоватыми ногтями крутанули колесико зажигалки, - и думаю, в ближайшее время мы сможем ее решить. Финансирование с вашей стороны, конечно, придется увеличить…
- Но позвольте, - встрепенулся Аристарх. – В договоре четко указана сумма.
Гость осклабился, хищно сверкнув белоснежными клыками, и покачал головой:
- Полноте, батенька. Мы тут с вами не в фантики играем. По договору будете своим хмм… работникам платить, в вашем геронтологическом центре. Мы же хмм… люди независимые, оттого обходимся дороже.
Сережа со своего места пытался подать какой-то знак – подмигивал, хмурил брови. Обслуга у Аристарха была высококлассная, чем он немало гордился. Помощник даже помыслить не мог, чтоб открыть рот без разрешения начальства.
- Ты хочешь что-то сказать, Сергей? – наконец смилостивился хозяин.
Парень кивнул:
- Виктор Иванович, мы беседовали с вашими клиентами, все они отмечают высокое качество вашей работы.
Гость благостно кивал, выпуская из-под усов дым:
- В нашем деле, юноша, главное – безупречная репутация.
- Конечно. Но нам бы хотелось получить от вас что-нибудь… - Сережа сбился, подыскивая правильные слова. – В качестве аванса. Вы меня понимаете?
Аристарх ощутил нечто похожее на умиление. Парнишка отстаивал хозяйские интересы в любой ситуации.
- Конечно, молодой человек, - с хитринкой ответил гость. – Я понял вашу мысль. Давайте закончим сегодняшнюю беседу на мажорной ноте.
Виктор Иванович поднялся с кресла и протянул руку хозяину:
- Позвольте откланяться. Встретимся на вечернем торжестве, сударь мой, и в случае вашего положительного ответа… А впрочем, после поговорим, голуба моя.
Слегка растерянный Аристарх пожал протянутую ладонь. Рукопожатие было крепким и неожиданно болезненным. Жжение распространялось от ладони к кончикам пальцев и становилось нестерпимым.
- Эффект проявится минут через двадцать, - улыбнулся гость. – Вы пока прилягте, с непривычки вам трудно будет стоять на ногах. Молодой человек, проводите меня.
Аристарху Евгеньевичу было так адски больно, что ни думать, ни говорить он не мог, только округлившимися от ужаса глазами смотрел на свою ладонь, на расплывающееся на ней бурое пятно, формой напоминающее кособокого скарабея.
- Идемте, идемте, - поторопил Сережу гость. – С вашим шефом все будет в порядке, не сомневайтесь. В противном случае вы всегда сможете меня найти и призвать к ответу.
Таисия
Это была какая-то вентиляционная шахта, или грузовой отсек самолета, или локация компьютерной игры. Я стояла на четвереньках, почти упираясь спиной в низкий потолок. На стенах, насколько хватало взгляда, инфернально мерцали красные люминесцентные лампочки. «Почему красные? Для кого здесь вообще освещение? Где отверстие, через которое я сюда провалилась?» Мысли тоже мерцали, на несколько страшных мгновений мне показалось, что в том же ритме пульсирует кишка коридора.
- Чего остановилась? Вперед ползи! – требовательный шепот с реальностью меня нисколько не примирил. – Шевелись, давай, скоро вытяжку закроют, и мы тут задохнемся к демонам!
Обернувшись через плечо, я заорала и лягнула воздух в лучших традициях пилатеса. Мертвенно-бледная рожа преследователя одарила меня кривой улыбкой:
- И поля камыша нам, как ты понимаешь, не светят.
- Изыди!
- Ты чего, женщина? - Рот чудища был измазан чем-то, что с перепуга я приняла за кровь. – Так славно ползли, в команде, можно сказать работали…
Он задумчиво вытер подбородок, осмотрел ладонь, близоруко щурясь:
- Как ты говоришь, тебя зовут?
Первый испуг прошел, дыхание начало успокаиваться и я начала понимать, что в полутора метрах от меня почавкивая слизывает что-то с ладони обыкновенный ребенок. Мальчишка, лет двенадцати, с резкими чертами лица, большими миндалевидными глазами, длинным носом и хищным тонкогубым ртом.
Что он там про вытяжку бормотал? И что вообще происходит? Последнее воспоминание – я лечу спиной вперед в какую-то дырищу. Кто этот мальчишка? И что он, черт дери, жрёт?
- Давай сначала наружу выберемся, а потом я на все твои вопросы отвечу, - тоненький голосок, бровки домиком, умильная рожица. – Ну, пожалуйста!
Я кивнула и двинулась дальше. Истерику я и на воле закатить успею. Красные лампочки, к моему удивлению, тоже зашевелились, перемещаясь по пути нашего следования.
Я видимо как-то неестественно вывернула шею, пытаясь рассмотреть дивную помесь муравьев со светлячками, потому что спутник мой счел своим долгом сообщить:
- Ты задыхалась в темноте, пришлось быстро освещения монтировать. Вот тут подождать надо. Стой! Замри!
Светляки очень быстро начали группироваться у левой стены, переползая через потолок и шурша суставчатыми лапками. Напоминали они сейчас осиный рой. Мальчишка протиснулся вперед, держа в протянутой руке что-то наподобие резиновой груши.
- Голову береги, сейчас рванет! – и брызнул какой-то жидкостью в самый центр шевелящегося красного пятна.
Рвануло знатно, но почти бесшумно, исчез целый сегмент металлической стены, вместе с ним испарились и насекомые. Подталкиваемая мальчишкой, я выбралась наружу.
Мы оказались в другом коридоре – на этот раз нормальных размеров.
- Еще минутку подожди, дыру заделать надо, - мальчишка присел на корточки, рассматривая повреждения, потом сложил губы трубочкой и тихонько, почти неслышно засвистел.
Я с удивлением отметила, что одет ребенок в шикарную шелковую пижаму цвета бордо – грязную и протертую на коленях.
Сначала не происходило ничего, потом я услышала далекий шум, нарастающий стрекот, все пространство коридора заполнилось летящей саранчой. К насекомым я относилась спокойно, но брезгливо передернула плечами, когда вся эта копошащаяся масса начала облеплять стены.
- Пошли! – Скомандовал мальчишка и властно взял меня за руку, ладонь у него была липкой. – Считай, следы замели, через двадцать минут тут чистота и порядок будет. У тебя никакого коммуникатора при себе нет? Мне бы план поэтажный глянуть.
Кончик длинного носа шевелился, будто парень к чему-то принюхивался:
- Вай-фай тут точно есть, можно в сеть выйти…
Я молча выдернула руку.
- Ты чего? Опять повело? Тогда давай кухню найдем, быстрыми углеводами закинемся. А пока – на, пожуй.
- Ты вообще кто? – выбила я из его руки обмусоленный шоколадный батончик? – И какой наркотой ты меня накачал?
- Ничем я тебя не накачивал, - ответил пацан, осторожно поднимая с пола лакомство и пряча его в карман. – Ты, тетенька, сама ко мне пришла, сама кодовый замок вскрыла, сама в вентиляцию потащила… Да вот же он, план!
Мальчишка подскочил к пожарному щитку, рядом с которым в прозрачном плексигласовом окошечке висело изображение ТЦ «Пирамида» в разрезе.
Я тоже приблизилась.
- Куда я за тобой пришла?
- Сюда! – длинный палец ткнул в самую верхушку пирамиды. – Точно, сюда. Потом мы прошли здесь, свернули направо. Правильно? Я еще хотел налево пойти, через холл, а ты запретила, сказала, что там широкий обзор у камер наблюдения…
- Это я тебе сказала?
- А кто же еще? – мальчишка запустил руки в спутанную шевелюру, волосы у него были черные, дано не стриженные, поэтому доходящие почти до острых мальчишеских лопаток, угадывающихся под тканью пижамы. – Но тогда ты на автомате была и толку от тебя было побольше. Вот ты помнишь, как ты кодовый замок вскрывала или как детектор сетчатки глаза обманула?
- А может, он на меня настроен был? – с сарказмом переспросила я. – Может это именно я тебя в темнице держала? Что ты на это скажешь, а, Рапунцель?
А как вам такой вариант – я лунатичка? И именно в трансе отправилась пленного ребенка вызволять? Или кто-то очень ловко мною в этом деле управлял?
Я взглянула на часы. Десять. Черт! Мало того, что на работу я опоздала (неприлично и непростительно, как обязательно объяснит мне непосредственное начальство), так еще и два часа моей жизни просто испарились.
- Что ты последнее помнишь?
- Мумию, - уверенно ответила я. – Точно. Я на пятом этаже… случайно туда попала, лифт почему-то… мне на четвертый надо было…
- Погоди, - мальчишка, все это время уверенно куда-то шедший остановился и прислушался. – Прощай, здесь наши пути разойдутся.
Черные как маслины глаза остановили свой взгляд в районе моей груди. Там где в прозрачном пластиковом окошечке красовался мой пропуск:
- Спасибо тебе… Таисия? Хм… Мне казалось, ты иначе мне представлялась, ну да ладно. Ра-Шу-и-Ки, управляющий колесницами, страж врат и хранитель ключей, благодарит Таисию Вереск и обещает ей исполнение одного желания, если они встретятся вновь.
Юное чудовище оттарабанило эту фразу на одном дыхании и, развернувшись на босых пятках, попыталось гордо удалиться. Я ухватилась за шелковый воротник:
- Стоять, хранитель чепуховин! Ты никуда не уйдешь!
Он не сопротивлялся. Длинные будто нарисованные брови сложились домиком:
- Я ведь хотел как лучше, женщина. Я даже пообещал исполнить твое желание в следующий раз. Только его не будет, следующего раза. Тебе лучше забыть обо всем, что ты видела или слышала сегодня. Про мумию тебе тоже лучше забыть.
Мальчишка (как там его зовут – Рашук?) осторожно попытался ослабить хватку, обхватив мои запястья. Я была гораздо выше ростом, поэтому за спутанной шевелюрой не могла рассмотреть выражения его лица.
- Прощай, Таисия. Возвращайся… Ну, туда куда ты шла, когда тебя отвлекли. Куда ты шла?
Коже рук стало прохладно.
- На работу, - пробормотала я. – Таисия Вереск шла на работу. Четвертый этаж, офис бухгалтерии, должность - специалист, обязанности…
Неожиданно прямо перед моим носом открылись двери лифта. Монотонный голос звучал уже за спиной:
- Ты пойдешь на работу, женщина, и сочинишь для начальства такую правдоподобную причину опоздания, что все поверят и тебя простят. Эту же причину ты расскажешь каждому, кто будет тебя спрашивать о том, как ты провела утро. И… ты никогда не видела меня.
- Хорошо, - кивнула я, рассматривая широкие серебряные браслеты, будто по волшебству оказавшиеся на моих запястьях - кованые ленты, украшенные чернеными надписями.
Человечек, имя которого я уже забыла, подтолкнул меня в кабину лифта:
- Вот и хорошо, иди, Тая-Таечка-Таисия. Сейчас нажми на кнопку четвертого этажа… И не забудь плотно позавтракать.
В себя я пришла уже в кабинете. Вкусно пахло кофе и свежими пончиками, тарелка с которыми обнаружилась на письменном столе прямо перед монитором. Часы показывали половину одиннадцатого, а остальные сотрудники поглядывали в мою сторону с таким благожелательным сочувствием, что мне было слегка неловко оттого, что причину его я не помнила. Пикнул таймер, я запила таблетку остывшим кофе.
Аристарх Евгеньевич
Господин Баринов спал, и снилось ему приятное – детство босоногое в дачном поселке под Славигорском, друг Алешка Берг, с которым они играли в казаки-разбойники, сладкая рассыпчатая картоха, которую с тем же Лешей запекали они в углях костра. Картошка добывалась на соседском участке, и хотя точно такую же можно было выпросить у родителей, «стыренная» была не в пример вкуснее.
В тот день их было ровно семь – продолговатых тонкокожих картофелин. Нескладный десятилетний Арик, в которого превратился в своем сне Аристарх Евгеньевич, ворошил прутиком серые прогоревшие уголья, выкатывая их одну за одной. Две, три, четыре… Покореженные от жара, слегка подгоревшие, от одного взгляда на них рот наполнялся слюной. Шесть, семь…
- Семь на два не делится! - Леша грустно покачал лобастой головой. – Одна лишняя.
- Это на целое не делится, успокоил Арик младшего друга. Алексей, только закончивший первый класс, еще ничего не знал ни о дробях, ни о процентах, поэтому важничать перед ним было само удовольствие. – Седьмую мы можем разрезать на две части и поделиться по-братски.
И они кромсали ее прутиком, дуя на обожженные пальцы и эта, поделенная картофелина оказалась самой вкусной.
- Ты все правильно придумал, брат, - серые глаза Алексея улыбались из-под русой челки. – Ты из нас самый умный.
Проснувшись, Аристарх Евгеньевич долго рассматривал потолок. Голова была тяжелой как с похмелья. Покойный Алексей, являясь в снах, предвещал события глобального масштаба.
Звякнул зуммер внутреннего вызова, с секундной задержкой в прохладную полутьму спальни просочился Сергей:
- Вы просили разбудить вас в двадцать ноль-ноль. Прием начинается через час, Лера ждет в гостиной и…
Барин, не слушая, потянулся к изголовью, нащупывая кнопку коммуникатора:
- Кофе и сок, - велел появившейся на зов горничной.
Сергей почтительно молчал, дожидаясь пока начальство одним глотком выпьет чашечку эспрессо и пригубит апельсиновый фреш.
- Ну чего там, какие еще «и»? – Аристарх Евгеньевич сидел, опираясь на подушки как какой-нибудь «Король-солнце». – Случилось что?
- Ничего критичного, - малоподвижное лицо Сергея выразило озабоченность. – Наш утренний гость связывался со мной, интересовался вашим решением.
Барин неторопливо допил сок, промокнул губы льняной салфеткой и поднялся с постели.
- Смотри!
Пижамная сорочка упала на пол, обнаженный по пояс Аристарх Евгеньевич вытянул вперед руки, будто собираясь исполнить простейшую асану хатха-йоги.
- Замечаешь разницу? На руки смотри!
Сережа удивленно приподнял брови.
Левая рука Аристарха Евгеньевича была обычной рукой пятидесятилетнего мужчины, ухоженного, посещающего массажиста, косметолога, занимающегося с личным тренером несколько часов в неделю, но все же пятидесятилетнего, с дрябловатой в светло-коричневых пигментных пятнах кожей. Зато правая…
Аристарх хихикнул, наблюдая, как холодное лицо Сережи меняет выражение за выражением – от равнодушного интереса к удивлению и даже шоку. Правая рука барина, та самая, которую пожал, прощаясь геронтолог Виктор Иванович, была моложе своего владельца как минимум вдвое. От ключицы до ладони под гладкой кожей прорисовывались мышцы, пальцы стали длинными, исчезли неприятные возрастные уплотнения суставов, даже ногти порозовели.
- Ну что скажешь? – рассмеялся барин. – Стоит заключать договор или не стоит?
Сергей отвел взгляд и легким прикосновением активировал планшет-органайзер:
- Тогда кроме денег нам понадобится обеспечить геронтологов исследовательским материалом. Переговоры с мальчиком ничего не дали, а юридически мумия принадлежит ему.
Аристарх уже давно делил людей на две категории – тех, кому нужен он сам, Аристарх Баринов, и тех, кто нужен ему. Вторых с возрастом становилось все меньше. Потому что друзья, тех самых которых в отличие от родственников мы выбираем сами, остались там – в его бесшабашной, жадной, агрессивной молодости. Сейчас, когда Аристарх Евгеньевич, Арик, как ласково звала его новая любовница Лерочка, собирался разменять шестой десяток, то есть вошел в золотой век каждого мужчины, окружали его либо финансовые партнеры, либо лакеи, ну и такие вот «Лерочки», почти ежегодно заменявшиеся на улучшенные «модели». Потому что запросы господина Баринова росли соответственно его благосостоянию, а мужчина определенного уровня не может пользоваться чем-то… некачественным.
Гость пробежал глазами последнюю страницу, захлопнул папку и потянулся за следующей сигаретой:
- Что ж, милостивый государь, ваша проблема мне понятна, - пальцы с плоскими желтоватыми ногтями крутанули колесико зажигалки, - и думаю, в ближайшее время мы сможем ее решить. Финансирование с вашей стороны, конечно, придется увеличить…
- Но позвольте, - встрепенулся Аристарх. – В договоре четко указана сумма.
Гость осклабился, хищно сверкнув белоснежными клыками, и покачал головой:
- Полноте, батенька. Мы тут с вами не в фантики играем. По договору будете своим хмм… работникам платить, в вашем геронтологическом центре. Мы же хмм… люди независимые, оттого обходимся дороже.
Сережа со своего места пытался подать какой-то знак – подмигивал, хмурил брови. Обслуга у Аристарха была высококлассная, чем он немало гордился. Помощник даже помыслить не мог, чтоб открыть рот без разрешения начальства.
- Ты хочешь что-то сказать, Сергей? – наконец смилостивился хозяин.
Парень кивнул:
- Виктор Иванович, мы беседовали с вашими клиентами, все они отмечают высокое качество вашей работы.
Гость благостно кивал, выпуская из-под усов дым:
- В нашем деле, юноша, главное – безупречная репутация.
- Конечно. Но нам бы хотелось получить от вас что-нибудь… - Сережа сбился, подыскивая правильные слова. – В качестве аванса. Вы меня понимаете?
Аристарх ощутил нечто похожее на умиление. Парнишка отстаивал хозяйские интересы в любой ситуации.
- Конечно, молодой человек, - с хитринкой ответил гость. – Я понял вашу мысль. Давайте закончим сегодняшнюю беседу на мажорной ноте.
Виктор Иванович поднялся с кресла и протянул руку хозяину:
- Позвольте откланяться. Встретимся на вечернем торжестве, сударь мой, и в случае вашего положительного ответа… А впрочем, после поговорим, голуба моя.
Слегка растерянный Аристарх пожал протянутую ладонь. Рукопожатие было крепким и неожиданно болезненным. Жжение распространялось от ладони к кончикам пальцев и становилось нестерпимым.
- Эффект проявится минут через двадцать, - улыбнулся гость. – Вы пока прилягте, с непривычки вам трудно будет стоять на ногах. Молодой человек, проводите меня.
Аристарху Евгеньевичу было так адски больно, что ни думать, ни говорить он не мог, только округлившимися от ужаса глазами смотрел на свою ладонь, на расплывающееся на ней бурое пятно, формой напоминающее кособокого скарабея.
- Идемте, идемте, - поторопил Сережу гость. – С вашим шефом все будет в порядке, не сомневайтесь. В противном случае вы всегда сможете меня найти и призвать к ответу.
Таисия
Это была какая-то вентиляционная шахта, или грузовой отсек самолета, или локация компьютерной игры. Я стояла на четвереньках, почти упираясь спиной в низкий потолок. На стенах, насколько хватало взгляда, инфернально мерцали красные люминесцентные лампочки. «Почему красные? Для кого здесь вообще освещение? Где отверстие, через которое я сюда провалилась?» Мысли тоже мерцали, на несколько страшных мгновений мне показалось, что в том же ритме пульсирует кишка коридора.
- Чего остановилась? Вперед ползи! – требовательный шепот с реальностью меня нисколько не примирил. – Шевелись, давай, скоро вытяжку закроют, и мы тут задохнемся к демонам!
Обернувшись через плечо, я заорала и лягнула воздух в лучших традициях пилатеса. Мертвенно-бледная рожа преследователя одарила меня кривой улыбкой:
- И поля камыша нам, как ты понимаешь, не светят.
- Изыди!
- Ты чего, женщина? - Рот чудища был измазан чем-то, что с перепуга я приняла за кровь. – Так славно ползли, в команде, можно сказать работали…
Он задумчиво вытер подбородок, осмотрел ладонь, близоруко щурясь:
- Как ты говоришь, тебя зовут?
Первый испуг прошел, дыхание начало успокаиваться и я начала понимать, что в полутора метрах от меня почавкивая слизывает что-то с ладони обыкновенный ребенок. Мальчишка, лет двенадцати, с резкими чертами лица, большими миндалевидными глазами, длинным носом и хищным тонкогубым ртом.
Что он там про вытяжку бормотал? И что вообще происходит? Последнее воспоминание – я лечу спиной вперед в какую-то дырищу. Кто этот мальчишка? И что он, черт дери, жрёт?
- Давай сначала наружу выберемся, а потом я на все твои вопросы отвечу, - тоненький голосок, бровки домиком, умильная рожица. – Ну, пожалуйста!
Я кивнула и двинулась дальше. Истерику я и на воле закатить успею. Красные лампочки, к моему удивлению, тоже зашевелились, перемещаясь по пути нашего следования.
Я видимо как-то неестественно вывернула шею, пытаясь рассмотреть дивную помесь муравьев со светлячками, потому что спутник мой счел своим долгом сообщить:
- Ты задыхалась в темноте, пришлось быстро освещения монтировать. Вот тут подождать надо. Стой! Замри!
Светляки очень быстро начали группироваться у левой стены, переползая через потолок и шурша суставчатыми лапками. Напоминали они сейчас осиный рой. Мальчишка протиснулся вперед, держа в протянутой руке что-то наподобие резиновой груши.
- Голову береги, сейчас рванет! – и брызнул какой-то жидкостью в самый центр шевелящегося красного пятна.
Рвануло знатно, но почти бесшумно, исчез целый сегмент металлической стены, вместе с ним испарились и насекомые. Подталкиваемая мальчишкой, я выбралась наружу.
Мы оказались в другом коридоре – на этот раз нормальных размеров.
- Еще минутку подожди, дыру заделать надо, - мальчишка присел на корточки, рассматривая повреждения, потом сложил губы трубочкой и тихонько, почти неслышно засвистел.
Я с удивлением отметила, что одет ребенок в шикарную шелковую пижаму цвета бордо – грязную и протертую на коленях.
Сначала не происходило ничего, потом я услышала далекий шум, нарастающий стрекот, все пространство коридора заполнилось летящей саранчой. К насекомым я относилась спокойно, но брезгливо передернула плечами, когда вся эта копошащаяся масса начала облеплять стены.
- Пошли! – Скомандовал мальчишка и властно взял меня за руку, ладонь у него была липкой. – Считай, следы замели, через двадцать минут тут чистота и порядок будет. У тебя никакого коммуникатора при себе нет? Мне бы план поэтажный глянуть.
Кончик длинного носа шевелился, будто парень к чему-то принюхивался:
- Вай-фай тут точно есть, можно в сеть выйти…
Я молча выдернула руку.
- Ты чего? Опять повело? Тогда давай кухню найдем, быстрыми углеводами закинемся. А пока – на, пожуй.
- Ты вообще кто? – выбила я из его руки обмусоленный шоколадный батончик? – И какой наркотой ты меня накачал?
- Ничем я тебя не накачивал, - ответил пацан, осторожно поднимая с пола лакомство и пряча его в карман. – Ты, тетенька, сама ко мне пришла, сама кодовый замок вскрыла, сама в вентиляцию потащила… Да вот же он, план!
Мальчишка подскочил к пожарному щитку, рядом с которым в прозрачном плексигласовом окошечке висело изображение ТЦ «Пирамида» в разрезе.
Я тоже приблизилась.
- Куда я за тобой пришла?
- Сюда! – длинный палец ткнул в самую верхушку пирамиды. – Точно, сюда. Потом мы прошли здесь, свернули направо. Правильно? Я еще хотел налево пойти, через холл, а ты запретила, сказала, что там широкий обзор у камер наблюдения…
- Это я тебе сказала?
- А кто же еще? – мальчишка запустил руки в спутанную шевелюру, волосы у него были черные, дано не стриженные, поэтому доходящие почти до острых мальчишеских лопаток, угадывающихся под тканью пижамы. – Но тогда ты на автомате была и толку от тебя было побольше. Вот ты помнишь, как ты кодовый замок вскрывала или как детектор сетчатки глаза обманула?
- А может, он на меня настроен был? – с сарказмом переспросила я. – Может это именно я тебя в темнице держала? Что ты на это скажешь, а, Рапунцель?
А как вам такой вариант – я лунатичка? И именно в трансе отправилась пленного ребенка вызволять? Или кто-то очень ловко мною в этом деле управлял?
Я взглянула на часы. Десять. Черт! Мало того, что на работу я опоздала (неприлично и непростительно, как обязательно объяснит мне непосредственное начальство), так еще и два часа моей жизни просто испарились.
- Что ты последнее помнишь?
- Мумию, - уверенно ответила я. – Точно. Я на пятом этаже… случайно туда попала, лифт почему-то… мне на четвертый надо было…
- Погоди, - мальчишка, все это время уверенно куда-то шедший остановился и прислушался. – Прощай, здесь наши пути разойдутся.
Черные как маслины глаза остановили свой взгляд в районе моей груди. Там где в прозрачном пластиковом окошечке красовался мой пропуск:
- Спасибо тебе… Таисия? Хм… Мне казалось, ты иначе мне представлялась, ну да ладно. Ра-Шу-и-Ки, управляющий колесницами, страж врат и хранитель ключей, благодарит Таисию Вереск и обещает ей исполнение одного желания, если они встретятся вновь.
Юное чудовище оттарабанило эту фразу на одном дыхании и, развернувшись на босых пятках, попыталось гордо удалиться. Я ухватилась за шелковый воротник:
- Стоять, хранитель чепуховин! Ты никуда не уйдешь!
Он не сопротивлялся. Длинные будто нарисованные брови сложились домиком:
- Я ведь хотел как лучше, женщина. Я даже пообещал исполнить твое желание в следующий раз. Только его не будет, следующего раза. Тебе лучше забыть обо всем, что ты видела или слышала сегодня. Про мумию тебе тоже лучше забыть.
Мальчишка (как там его зовут – Рашук?) осторожно попытался ослабить хватку, обхватив мои запястья. Я была гораздо выше ростом, поэтому за спутанной шевелюрой не могла рассмотреть выражения его лица.
- Прощай, Таисия. Возвращайся… Ну, туда куда ты шла, когда тебя отвлекли. Куда ты шла?
Коже рук стало прохладно.
- На работу, - пробормотала я. – Таисия Вереск шла на работу. Четвертый этаж, офис бухгалтерии, должность - специалист, обязанности…
Неожиданно прямо перед моим носом открылись двери лифта. Монотонный голос звучал уже за спиной:
- Ты пойдешь на работу, женщина, и сочинишь для начальства такую правдоподобную причину опоздания, что все поверят и тебя простят. Эту же причину ты расскажешь каждому, кто будет тебя спрашивать о том, как ты провела утро. И… ты никогда не видела меня.
- Хорошо, - кивнула я, рассматривая широкие серебряные браслеты, будто по волшебству оказавшиеся на моих запястьях - кованые ленты, украшенные чернеными надписями.
Человечек, имя которого я уже забыла, подтолкнул меня в кабину лифта:
- Вот и хорошо, иди, Тая-Таечка-Таисия. Сейчас нажми на кнопку четвертого этажа… И не забудь плотно позавтракать.
В себя я пришла уже в кабинете. Вкусно пахло кофе и свежими пончиками, тарелка с которыми обнаружилась на письменном столе прямо перед монитором. Часы показывали половину одиннадцатого, а остальные сотрудники поглядывали в мою сторону с таким благожелательным сочувствием, что мне было слегка неловко оттого, что причину его я не помнила. Пикнул таймер, я запила таблетку остывшим кофе.
Аристарх Евгеньевич
Господин Баринов спал, и снилось ему приятное – детство босоногое в дачном поселке под Славигорском, друг Алешка Берг, с которым они играли в казаки-разбойники, сладкая рассыпчатая картоха, которую с тем же Лешей запекали они в углях костра. Картошка добывалась на соседском участке, и хотя точно такую же можно было выпросить у родителей, «стыренная» была не в пример вкуснее.
В тот день их было ровно семь – продолговатых тонкокожих картофелин. Нескладный десятилетний Арик, в которого превратился в своем сне Аристарх Евгеньевич, ворошил прутиком серые прогоревшие уголья, выкатывая их одну за одной. Две, три, четыре… Покореженные от жара, слегка подгоревшие, от одного взгляда на них рот наполнялся слюной. Шесть, семь…
- Семь на два не делится! - Леша грустно покачал лобастой головой. – Одна лишняя.
- Это на целое не делится, успокоил Арик младшего друга. Алексей, только закончивший первый класс, еще ничего не знал ни о дробях, ни о процентах, поэтому важничать перед ним было само удовольствие. – Седьмую мы можем разрезать на две части и поделиться по-братски.
И они кромсали ее прутиком, дуя на обожженные пальцы и эта, поделенная картофелина оказалась самой вкусной.
- Ты все правильно придумал, брат, - серые глаза Алексея улыбались из-под русой челки. – Ты из нас самый умный.
Проснувшись, Аристарх Евгеньевич долго рассматривал потолок. Голова была тяжелой как с похмелья. Покойный Алексей, являясь в снах, предвещал события глобального масштаба.
Звякнул зуммер внутреннего вызова, с секундной задержкой в прохладную полутьму спальни просочился Сергей:
- Вы просили разбудить вас в двадцать ноль-ноль. Прием начинается через час, Лера ждет в гостиной и…
Барин, не слушая, потянулся к изголовью, нащупывая кнопку коммуникатора:
- Кофе и сок, - велел появившейся на зов горничной.
Сергей почтительно молчал, дожидаясь пока начальство одним глотком выпьет чашечку эспрессо и пригубит апельсиновый фреш.
- Ну чего там, какие еще «и»? – Аристарх Евгеньевич сидел, опираясь на подушки как какой-нибудь «Король-солнце». – Случилось что?
- Ничего критичного, - малоподвижное лицо Сергея выразило озабоченность. – Наш утренний гость связывался со мной, интересовался вашим решением.
Барин неторопливо допил сок, промокнул губы льняной салфеткой и поднялся с постели.
- Смотри!
Пижамная сорочка упала на пол, обнаженный по пояс Аристарх Евгеньевич вытянул вперед руки, будто собираясь исполнить простейшую асану хатха-йоги.
- Замечаешь разницу? На руки смотри!
Сережа удивленно приподнял брови.
Левая рука Аристарха Евгеньевича была обычной рукой пятидесятилетнего мужчины, ухоженного, посещающего массажиста, косметолога, занимающегося с личным тренером несколько часов в неделю, но все же пятидесятилетнего, с дрябловатой в светло-коричневых пигментных пятнах кожей. Зато правая…
Аристарх хихикнул, наблюдая, как холодное лицо Сережи меняет выражение за выражением – от равнодушного интереса к удивлению и даже шоку. Правая рука барина, та самая, которую пожал, прощаясь геронтолог Виктор Иванович, была моложе своего владельца как минимум вдвое. От ключицы до ладони под гладкой кожей прорисовывались мышцы, пальцы стали длинными, исчезли неприятные возрастные уплотнения суставов, даже ногти порозовели.
- Ну что скажешь? – рассмеялся барин. – Стоит заключать договор или не стоит?
Сергей отвел взгляд и легким прикосновением активировал планшет-органайзер:
- Тогда кроме денег нам понадобится обеспечить геронтологов исследовательским материалом. Переговоры с мальчиком ничего не дали, а юридически мумия принадлежит ему.
