«Пещера» с идолом зияла черным провалом. Любопытство заставило меня заглянуть внутрь. Лунный свет падал сквозь дыру в листве прямо на плоский камень, где лежали мои драгоценные часы, окруженные вензелем из цепочки.
Что-то с ними было не так. Я шагнул ближе, и при бледном свете увидел, что они безжалостно разбиты, раздавлены камнем, лежавшим тут же. Покореженные шестереночки высыпались наружу.
Я аж задохнулся. Чертова девка! Это точно сделала она! Я бездумно схватил преступный камень, намереваясь швырнуть в стену, чтобы дать выход гневу. Он оказался сырым и липким. Волосы встали у меня дыбом, прежде я понял, почему он такой. Рядом с часами, на темной части камня плоско лежал шелковый трупик котенка с раздавленной головой.
Я бежал, бросив часы и камень, несколько раз нарочно мазал руки грязью, чтоб стереть вещество смерти. Намеки Дейдры и вся обстановка этого места вогнали меня в панику.
Ночная птица бесшумно, как по невидимой горке, слетела вниз, и овеяв крыльями мою голову, взмыла к светлой полосе неба. Машинально я проследил ее полет и обмер: на краю оврага стояла Кьяра. В костюме Царицы ночи из «Волшебной флейты», в сверкающем драгоценными искрами покрывале, с султаном перьев в прическе – словно исполнилась ее мечта сделаться примадонной. Но это точно была Кьяра.
Я смотрел на нее во все глаза. Она поднесла прекрасную ленивую руку к кудрям, выбивающимся из-под диадемы, накрутила на палец волосы и потянула вниз. Лента кожи сползла с лица, как кожура при чистке картошки в мундире, открыв под собой нечто черное, лоснящееся. Кьяра запрокинула голову, опустила ленту в запрокинутый рот с белоснежными звериными зубами, и с наслаждением разжевала. Я стоял столбом. Она с вожделением потянула новый лоскут кожи, и под маской прелестного лица обозначилась первобытная дикая рожа с черными бородавками… Я бросился прочь.
Пещера разинула зев навстречу. Я ломанулся вбок, пополз по отвесной стене оврага, не чуя колючек, выбрался кое-как наверх и бросился к дому.
Дом стоял на холме в мертвящем свете луны, и слава богу, отбрасывал тень. Очень черную. Войти внутрь было жутко, а остаться снаружи еще хуже.
Натыкаясь на стены, я промчался по коридорам до своей комнаты, покидал в чемодан подвернувшиеся под руку вещи, схватился за ручку двери, но, представив дорогу по ночному лесу до станции, остановился и сел перед дверью на тот же чемодан.
Я начал успокаиваться.
Всем известно, что в темноте легко принять пень за медведя. Чокнутая Дейдра нагнала на меня жути. Игру теней и лунных бликов я принял за Кьяру, потому что думаю о ней постоянно. События в книжке распалили мое воображение. И, главное – «настоечка» мистера Дина. Неизвестно еще, на чем старикан настаивает свое пойло.
Хорошо, что я не поднял тарарам на весь дом! Надо пойти умыться, успокоиться, привести одежду в порядок, иначе своим видом я сам напугаю любого.
Я даже рассмеялся! Как я мог вообразить что-то в этом роде!
До чего приятно было погрузить в холодную воду разгоряченное лицо! Исколотые, исцарапанные ладони саднило, но это была понятная, настоящая, и оттого приятная боль.
В дверь забарабанили, и так нервно, что мандраж тут же вернулся ко мне, заставив подскочить на месте.
- Кто? – крикнул я, застегивая ворот и приглаживая волосы, и, с полотенцем на шее, пошел открывать.
За дверью всхлипнули, поцарапались и пропищали:
- Это Дейдра…
Боже мой, опять эта дура!
Я распахнул дверь, готовясь высказать девчонке все, что думаю, но когда увидел несчастную, зареванную морденку, с треугольными глазами, распухшими губешками, смог только спросить:
- Дейдра, что такое?
Она вцепилась в мою одежду, как тонущая обезьянка, трясясь и всхлипывая. Говорить она не могла. Мне стало страшно жаль ее, я до сих пор не видел людей в таком никудышном состоянии.
Я высморкал полотенцем ее нос, обтер лицо, налил воды в стакан от зубной щетки и дал выпить. Тогда она отчасти стала похожа на человека.
- Я разбудила его, - сказала она и судорожно всхлипнула. – Ужас! Ужас! Я не знала, что это получится. Я хотела только попугать вас, чтоб вы уехали. Теперь он не уйдет, пока не получит настоящей жертвы!
Она зарыдала, и все мои мероприятия по возвращению ей человеческого облика пошли насмарку.
- Бегите, бегите, - твердила Дейдра, вцепившись в меня мертвой хваткой. – Я разбила на алтаре ваши часы, поэтому он пойдет за вами, а если вас не будет, он заберет меня-ааа…
Если убрать стук стакана о зубы, всевозможные всхлипывания и подвывания, она рассказала вот что: в незапамятные времена, на холме стояло святилище некоего местного божества. Ему приносили жертвы, в том числе человеческие. С какого-то перепуга предки семейства Динов построили свой дом над капищем. То ли они любили археологические курьезы, то ли испытывали тягу к оккультизму, то ли считали, что возьмут верх над первобытной силой, задавив ее современной постройкой, то ли просто побоялись трогать первобытный артефакт – осталось неясным. Но люди, проживающие в этом доме, будто бы регулярно гибли от болезней и несчастных случаев. Считалось, что бог взимает арендную плату человеческими жертвами. В частности, родители Дейдры умерли, отравившись угарным газом, когда в каминной трубе их спальни застряла ворона.
Здравомыслящий дядя, приняв опекунство, немедленно перестроил дом на современный лад, а злосчастную статую велел сволочь куда подальше, в овраг. Дейдра и старые слуги, чтившие традиции, тайно установили ее в укромном месте вместе с плоским камнем, который Дейдра величала «алтарем».
Романтически настроенная девица придумала себе обязанности жрицы. Приезжая на каникулы, она умащала «алтарь» подсолнечным маслом и вином, которыми снабжала ее суеверная кухарка. Стремясь отогнать меня от обожаемого леса, она принесла кровавую жертву – несчастного котенка пятнистой Марыськи. И поэтому, по ее словам, древний дух места, вкусивший крови, пробудился и теперь не успокоится, пока не получит жертву посолиднее.
Эта история, будучи услышанной днем и в спокойном состоянии, вызвала бы насмешки, но за окном стояла ночь, ее рассказывала рыдающая от ужаса девочка, да и сам я только что бежал из леса в необъяснимой панике. Страх заразителен. В общем, я снова стал плохо соображать.
Я подумал, что уеду завтра как можно раньше, плюнув на недочерченный план – все равно я не хотел задерживаться на этой жалкой работенке.
Но Дейдра требовала, чтобы я ехал немедленно. Она смотрела на меня лихорадочными ртутными глазами и тискала мою руку потными пальчиками.
- Вы умеете водить машину? Поезжайте тотчас. Скажете мистеру Гравелу – это начальник станции – чтобы перегнал ее обратно. Мы уже так делали. Нет! Тогда вы окажетесь ночью в лесу один! Этого нельзя! Я поеду с вами. Но как же я оставлю дядю? - и так далее, и тому подобное.
В итоге мы договорились, что поедем вдвоем, и Дейдру немедленно отвезут домой. Я плохо соображал, и совершенно не верил умом в эту нелепую историю, только поэтому поддался на страстные уговоры и согласился оставить девочку в смятении чувств и помрачении ума. Кроме того, она, как заведенная, твердила, что мне необходимо бежать.
Если она таким способом хотела выставить меня из поместья, то отлично преуспела.
Мы спустились в подвальный гараж, со стенами старинной кладки, там стоял «Следопыт», по счастью, носом к двери. Я никогда не ездил на таких больших и старых машинах, поэтому полностью сосредоточился на изучении управления. Ключ торчал в приборной панели.
Дейдра, тем временем, открывала ворота, налегая на тяжелую створку. Сразу стало светлее. В призме тени, образованной краем стены, я увидел человеческую фигуру. Прежде человек сливался с мраком.
- Та-ак, - раздался голос, и я сразу признал мистера Дина, - задумали увезти девочку? Похвально. А ты, профурсетка, что вытворяешь?
- Дядюшка! – кинулась к нему Дейдра, - я умоляю вас, едемте с нами! Я все объясню по дороге! Как хорошо, что вы здесь!
Но дядя сделал отстраняющий жест рукой, не дав ей коснуться себя.
- Я поеду, но только потому, что хочу быть уверен, что этот тип покинул Таппендейл! Не желаю больше видеть его у себя дома.
Как будто что-то могло помешать мне сойти на следующей станции и вернуться. Ну ладно! В ту ночь мы все были немного не в себе.
Я уже сидел за рулем, поэтому мистер Дин сел рядом и никак не отреагировал на мое предложение занять место водителя. Дейдра в возбуждении подпрыгивала на заднем сиденье.
Выезжая, я взглянул налево, дабы не зацепить крылом косяк. Обращенный ко мне в профиль глаз дядюшки стеклянисто блеснул. Я подумал, что необычные глаза – фамильная черта Динов.
Взревев, драндулет, одолел подъем выезда из гаража, и, воняя выхлопом, затрясся по грунтовой дороге.
Мистер Дин не разговаривал с племянницей, и она молчала – не удивительно, поскольку при таком реве двигателя общаться с собеседником можно только через мегафон.
Направляя машину к мостику, я оглянулся на дом, который покидал так странно, и вдруг увидел, что окно на втором этаже распахнулось, и из него, как кукушка в старинных часах, высунулась и замахала руками фигурка. Мне померещился мистер Дин. Впрочем, если бы я сказал это, или остановился рассмотреть получше, то поставил бы себя в самое дурацкое положение. Довольно и того, что меня заподозрили в похищении девиц и угоне допотопных драндулетов.
Ехали мы довольно медленно. Свет фар придавал любой колдобине вид опасного провала. Автомобильное освещение обратило лес в театральную декорацию. Казалось, умолкни мотор - и мы услышим увертюру.
Мотор стал странно подвывать. Я с удивлением обнаружил, что машина больше не движется и стоит косо: она торчала из какого-то овражка. Заднее колесо вращалось в воздухе. Я видел его, поскольку висел животом на дверце.
Ума не приложу, как такое могло случится! Мы же только что вполне успешно тащились по ночной дороге – и вдруг: не фига себе подарок! Причем толчка я не почувствовал.
Мои спутники пропали. Я был один в машине. Должно быть, я съехал с дороги, и от резкого удара потерял сознание – это могло объяснить внезапное перемещение. Но куда подевались мистер Дин и Дейдра? Может, Дейдра сзади стукнула меня по голове? С нее станется. Они напали на меня?! Но зачем?
Я заглушил двигатель, запоздало подумав, что сделал это напрасно. Я чувствовал себя вполне нормально – а, учитывая ситуацию, просто отлично. Соскочив с накренившейся подножки, сразу ухнул ногой в яму с лесным сором. Вылезая, понял, что меня все время подспудно тревожило.
Сделалось очень темно. Фары горели, но выглядели просто желтыми кругами. Они ничего не освещали. Как такое могло быть?
Прелестный полусвет июньской ночи сменился глухим мраком сентябрьской.
Тут прыжок легкого тела на спину сбил меня на четвереньки, и гибкие руки обвили шею. Падая, я успел вообразил вначале рысь, потом - фальшивую Кьяру, но тут в ухо мне засопели и зашептали:
- Мистер Элисон, это Дейдра. Это был Он, а не дядя, - продолжала шептать она, щекоча дыханием мое ухо, - Он раздулся в черное облако, и заполнил все переднее сиденье и закрыл вас. Облако и на меня пошло, но я выставила фигу и – обошлось! Был поворот, но вы не рулили - мы так и ехали прямо, и, если бы не рытвина, скатились бы прямиком в овраг. Я залезла между сиденьями…
- Дейдра!
- Шшш! – она прижала пальцы к моим губам. – Он везде! Темнота - это Он.
- Что же нам делать?
- Я не знаю…
- Слушай, -сказал я (повторяю, это была безумная ночь), - ты же, вроде… типа, жрица.
- Я понарошку, - сказала она голоском несчастной пятилетней девочки.
- Но ты же сумела разбудить Его!
- Это кто хочешь сможет. Когда приносишь Ему невинные дары, Он засыпает сильнее, но стоит пролить кровь на алтаре… - Она запечатала ладошкой рот, и выпученные глаза заблестели, может, от ужаса, может от слез.
- Откуда ты знаешь?
- Так Марта говорит.
- Марта?
- Наша кухарка, она местная. Она все знает.
- Идем к Марте!
Но девочка только трясла головой и жалась к машине – иллюзорному оплоту цивилизации и здравого смысла. Увидев, что моя рыженькая femme fatale совсем расклеилась, и я понял, что придется как-то действовать самому.
Луна мутным пятном светила сквозь морок.
«Итак, луна встает на востоке, - принялся рассуждать я. - Если повернуться к востоку правой рукой, спереди будет север. По плану дом находится на юго-западе, как-то так. То есть, луна должна светить в левое ухо и, слегка, в затылок – тогда мы выйдем к дому».
Характерно, что мне даже не пришло в голову попытаться выйти на дорогу по следу, пропаханному автомобилем. Вот как дурманил этот мрак!
- Идем! – я потянул Дейдру за руку, но ее ладошка выскользнула мертвой рыбкой.
Не хватало только потерять девчонку в черном лесу.
- Эй! – Я легонько встряхнул ее. – У тебя есть поясок или что-то вроде?
Галстук я позабыл надеть впопыхах, а он пригодился бы.
Она тупо помотала головой, потом сообразила, выплела из волос перекрученную ленту и подала мне. Волосы рассыпались по плечам, и пару секунд я не мог оторвать от Дейдры глаз. Во мраке передо мной стояла дикая лесная принцесса или вовсе непонятное существо. Я потряс головой, избавляясь от наваждения. Подсунул ленту под брючный ремень и поискал, за что можно привязать Дейдру.
Она расстегнула рукав, продела ленту в петельку на манжете и завязала узлом. Я подергал, проверяя прочность связки, добавил еще один перехлест – теперь мы были надежно соединены, и не могли потерять друг друга.
Едва мы сделали первые шаги, луна пропала, словно зашла за крышу. Тьма сгустилась.
Сделалось совершенно темно. Мы пошли крохотными шажками, поддерживая друг друга, как Гензель и Гретель.
Попробуйте идти по лесу с зажмуренными глазами. Мы спотыкались, падали, дергали друг друга. Земля то начинала ползти вверх, то резко кидалась вниз, стволы преграждали дорогу, щерясь острыми сучками. Вскоре я стал ненавидеть бестолковую Дейру, совершенно как в книге «Скованные одной цепью». Трудно сказать, куда мы шли. Наше путешествие напоминало температурный кошмар. Я давно потерял направление.
Дейдра болталась позади, как упрямая коза, и что-то бормотала. Похоже, она молилась. Я тоже принялся вспоминать молитвы, и выяснил, что не знаю ни одной. В голову лезло: «Я в духов превращу вас, только троньте!» и «Дуй, ветер, дуй, пока не лопнут щеки», но едва ли нечисть боится стихов Шекспира, тем более, что я помнил только обрывки. Тогда я применил оружие Дейдры, а именно: сложил два кукиша, и держа их на манер вагонного буфера, двинулся вперед.
Дейдра охнула и сильно рванула веревку.
Моя нога вдруг оскользнулась, поехала, другая по-балетному взлетела в воздух, и пару секунд я висел, удерживаемый лентой, а потом неуправляемо покатился под горку, маша кукишами, пока не рухнул в воду, в куче брызг.
Поднявшись, я обнаружил, что стою в широком ручье по колено в куге. Я видел эту кугу в чудесном сумраке летней ночи! А также осоку, и белое соцветие с треугольными цветками, и лунную рябь на воде! И маленькую светлую луну в небе! Я видел их, ей-богу! И противоположный берег тоже видел!
На том же берегу, с которого я скатился, мир не исчез – там стояла сплошная черная стена.
Эта штука не могла пересечь водной преграды!
Мысленно я уже вскарабкался на противоположный, нормальный берег, и похлопал себя по заду, чтоб унизить непонятного врага, но только мысленно.
Что-то с ними было не так. Я шагнул ближе, и при бледном свете увидел, что они безжалостно разбиты, раздавлены камнем, лежавшим тут же. Покореженные шестереночки высыпались наружу.
Я аж задохнулся. Чертова девка! Это точно сделала она! Я бездумно схватил преступный камень, намереваясь швырнуть в стену, чтобы дать выход гневу. Он оказался сырым и липким. Волосы встали у меня дыбом, прежде я понял, почему он такой. Рядом с часами, на темной части камня плоско лежал шелковый трупик котенка с раздавленной головой.
Я бежал, бросив часы и камень, несколько раз нарочно мазал руки грязью, чтоб стереть вещество смерти. Намеки Дейдры и вся обстановка этого места вогнали меня в панику.
Ночная птица бесшумно, как по невидимой горке, слетела вниз, и овеяв крыльями мою голову, взмыла к светлой полосе неба. Машинально я проследил ее полет и обмер: на краю оврага стояла Кьяра. В костюме Царицы ночи из «Волшебной флейты», в сверкающем драгоценными искрами покрывале, с султаном перьев в прическе – словно исполнилась ее мечта сделаться примадонной. Но это точно была Кьяра.
Я смотрел на нее во все глаза. Она поднесла прекрасную ленивую руку к кудрям, выбивающимся из-под диадемы, накрутила на палец волосы и потянула вниз. Лента кожи сползла с лица, как кожура при чистке картошки в мундире, открыв под собой нечто черное, лоснящееся. Кьяра запрокинула голову, опустила ленту в запрокинутый рот с белоснежными звериными зубами, и с наслаждением разжевала. Я стоял столбом. Она с вожделением потянула новый лоскут кожи, и под маской прелестного лица обозначилась первобытная дикая рожа с черными бородавками… Я бросился прочь.
Пещера разинула зев навстречу. Я ломанулся вбок, пополз по отвесной стене оврага, не чуя колючек, выбрался кое-как наверх и бросился к дому.
Дом стоял на холме в мертвящем свете луны, и слава богу, отбрасывал тень. Очень черную. Войти внутрь было жутко, а остаться снаружи еще хуже.
Натыкаясь на стены, я промчался по коридорам до своей комнаты, покидал в чемодан подвернувшиеся под руку вещи, схватился за ручку двери, но, представив дорогу по ночному лесу до станции, остановился и сел перед дверью на тот же чемодан.
Я начал успокаиваться.
Всем известно, что в темноте легко принять пень за медведя. Чокнутая Дейдра нагнала на меня жути. Игру теней и лунных бликов я принял за Кьяру, потому что думаю о ней постоянно. События в книжке распалили мое воображение. И, главное – «настоечка» мистера Дина. Неизвестно еще, на чем старикан настаивает свое пойло.
Хорошо, что я не поднял тарарам на весь дом! Надо пойти умыться, успокоиться, привести одежду в порядок, иначе своим видом я сам напугаю любого.
Я даже рассмеялся! Как я мог вообразить что-то в этом роде!
До чего приятно было погрузить в холодную воду разгоряченное лицо! Исколотые, исцарапанные ладони саднило, но это была понятная, настоящая, и оттого приятная боль.
В дверь забарабанили, и так нервно, что мандраж тут же вернулся ко мне, заставив подскочить на месте.
- Кто? – крикнул я, застегивая ворот и приглаживая волосы, и, с полотенцем на шее, пошел открывать.
За дверью всхлипнули, поцарапались и пропищали:
- Это Дейдра…
Боже мой, опять эта дура!
Я распахнул дверь, готовясь высказать девчонке все, что думаю, но когда увидел несчастную, зареванную морденку, с треугольными глазами, распухшими губешками, смог только спросить:
- Дейдра, что такое?
Она вцепилась в мою одежду, как тонущая обезьянка, трясясь и всхлипывая. Говорить она не могла. Мне стало страшно жаль ее, я до сих пор не видел людей в таком никудышном состоянии.
Я высморкал полотенцем ее нос, обтер лицо, налил воды в стакан от зубной щетки и дал выпить. Тогда она отчасти стала похожа на человека.
- Я разбудила его, - сказала она и судорожно всхлипнула. – Ужас! Ужас! Я не знала, что это получится. Я хотела только попугать вас, чтоб вы уехали. Теперь он не уйдет, пока не получит настоящей жертвы!
Она зарыдала, и все мои мероприятия по возвращению ей человеческого облика пошли насмарку.
- Бегите, бегите, - твердила Дейдра, вцепившись в меня мертвой хваткой. – Я разбила на алтаре ваши часы, поэтому он пойдет за вами, а если вас не будет, он заберет меня-ааа…
Если убрать стук стакана о зубы, всевозможные всхлипывания и подвывания, она рассказала вот что: в незапамятные времена, на холме стояло святилище некоего местного божества. Ему приносили жертвы, в том числе человеческие. С какого-то перепуга предки семейства Динов построили свой дом над капищем. То ли они любили археологические курьезы, то ли испытывали тягу к оккультизму, то ли считали, что возьмут верх над первобытной силой, задавив ее современной постройкой, то ли просто побоялись трогать первобытный артефакт – осталось неясным. Но люди, проживающие в этом доме, будто бы регулярно гибли от болезней и несчастных случаев. Считалось, что бог взимает арендную плату человеческими жертвами. В частности, родители Дейдры умерли, отравившись угарным газом, когда в каминной трубе их спальни застряла ворона.
Здравомыслящий дядя, приняв опекунство, немедленно перестроил дом на современный лад, а злосчастную статую велел сволочь куда подальше, в овраг. Дейдра и старые слуги, чтившие традиции, тайно установили ее в укромном месте вместе с плоским камнем, который Дейдра величала «алтарем».
Романтически настроенная девица придумала себе обязанности жрицы. Приезжая на каникулы, она умащала «алтарь» подсолнечным маслом и вином, которыми снабжала ее суеверная кухарка. Стремясь отогнать меня от обожаемого леса, она принесла кровавую жертву – несчастного котенка пятнистой Марыськи. И поэтому, по ее словам, древний дух места, вкусивший крови, пробудился и теперь не успокоится, пока не получит жертву посолиднее.
Эта история, будучи услышанной днем и в спокойном состоянии, вызвала бы насмешки, но за окном стояла ночь, ее рассказывала рыдающая от ужаса девочка, да и сам я только что бежал из леса в необъяснимой панике. Страх заразителен. В общем, я снова стал плохо соображать.
Я подумал, что уеду завтра как можно раньше, плюнув на недочерченный план – все равно я не хотел задерживаться на этой жалкой работенке.
Но Дейдра требовала, чтобы я ехал немедленно. Она смотрела на меня лихорадочными ртутными глазами и тискала мою руку потными пальчиками.
- Вы умеете водить машину? Поезжайте тотчас. Скажете мистеру Гравелу – это начальник станции – чтобы перегнал ее обратно. Мы уже так делали. Нет! Тогда вы окажетесь ночью в лесу один! Этого нельзя! Я поеду с вами. Но как же я оставлю дядю? - и так далее, и тому подобное.
В итоге мы договорились, что поедем вдвоем, и Дейдру немедленно отвезут домой. Я плохо соображал, и совершенно не верил умом в эту нелепую историю, только поэтому поддался на страстные уговоры и согласился оставить девочку в смятении чувств и помрачении ума. Кроме того, она, как заведенная, твердила, что мне необходимо бежать.
Если она таким способом хотела выставить меня из поместья, то отлично преуспела.
Мы спустились в подвальный гараж, со стенами старинной кладки, там стоял «Следопыт», по счастью, носом к двери. Я никогда не ездил на таких больших и старых машинах, поэтому полностью сосредоточился на изучении управления. Ключ торчал в приборной панели.
Дейдра, тем временем, открывала ворота, налегая на тяжелую створку. Сразу стало светлее. В призме тени, образованной краем стены, я увидел человеческую фигуру. Прежде человек сливался с мраком.
- Та-ак, - раздался голос, и я сразу признал мистера Дина, - задумали увезти девочку? Похвально. А ты, профурсетка, что вытворяешь?
- Дядюшка! – кинулась к нему Дейдра, - я умоляю вас, едемте с нами! Я все объясню по дороге! Как хорошо, что вы здесь!
Но дядя сделал отстраняющий жест рукой, не дав ей коснуться себя.
- Я поеду, но только потому, что хочу быть уверен, что этот тип покинул Таппендейл! Не желаю больше видеть его у себя дома.
Как будто что-то могло помешать мне сойти на следующей станции и вернуться. Ну ладно! В ту ночь мы все были немного не в себе.
Я уже сидел за рулем, поэтому мистер Дин сел рядом и никак не отреагировал на мое предложение занять место водителя. Дейдра в возбуждении подпрыгивала на заднем сиденье.
Выезжая, я взглянул налево, дабы не зацепить крылом косяк. Обращенный ко мне в профиль глаз дядюшки стеклянисто блеснул. Я подумал, что необычные глаза – фамильная черта Динов.
Взревев, драндулет, одолел подъем выезда из гаража, и, воняя выхлопом, затрясся по грунтовой дороге.
Мистер Дин не разговаривал с племянницей, и она молчала – не удивительно, поскольку при таком реве двигателя общаться с собеседником можно только через мегафон.
Направляя машину к мостику, я оглянулся на дом, который покидал так странно, и вдруг увидел, что окно на втором этаже распахнулось, и из него, как кукушка в старинных часах, высунулась и замахала руками фигурка. Мне померещился мистер Дин. Впрочем, если бы я сказал это, или остановился рассмотреть получше, то поставил бы себя в самое дурацкое положение. Довольно и того, что меня заподозрили в похищении девиц и угоне допотопных драндулетов.
Ехали мы довольно медленно. Свет фар придавал любой колдобине вид опасного провала. Автомобильное освещение обратило лес в театральную декорацию. Казалось, умолкни мотор - и мы услышим увертюру.
Мотор стал странно подвывать. Я с удивлением обнаружил, что машина больше не движется и стоит косо: она торчала из какого-то овражка. Заднее колесо вращалось в воздухе. Я видел его, поскольку висел животом на дверце.
Ума не приложу, как такое могло случится! Мы же только что вполне успешно тащились по ночной дороге – и вдруг: не фига себе подарок! Причем толчка я не почувствовал.
Мои спутники пропали. Я был один в машине. Должно быть, я съехал с дороги, и от резкого удара потерял сознание – это могло объяснить внезапное перемещение. Но куда подевались мистер Дин и Дейдра? Может, Дейдра сзади стукнула меня по голове? С нее станется. Они напали на меня?! Но зачем?
Я заглушил двигатель, запоздало подумав, что сделал это напрасно. Я чувствовал себя вполне нормально – а, учитывая ситуацию, просто отлично. Соскочив с накренившейся подножки, сразу ухнул ногой в яму с лесным сором. Вылезая, понял, что меня все время подспудно тревожило.
Сделалось очень темно. Фары горели, но выглядели просто желтыми кругами. Они ничего не освещали. Как такое могло быть?
Прелестный полусвет июньской ночи сменился глухим мраком сентябрьской.
Тут прыжок легкого тела на спину сбил меня на четвереньки, и гибкие руки обвили шею. Падая, я успел вообразил вначале рысь, потом - фальшивую Кьяру, но тут в ухо мне засопели и зашептали:
- Мистер Элисон, это Дейдра. Это был Он, а не дядя, - продолжала шептать она, щекоча дыханием мое ухо, - Он раздулся в черное облако, и заполнил все переднее сиденье и закрыл вас. Облако и на меня пошло, но я выставила фигу и – обошлось! Был поворот, но вы не рулили - мы так и ехали прямо, и, если бы не рытвина, скатились бы прямиком в овраг. Я залезла между сиденьями…
- Дейдра!
- Шшш! – она прижала пальцы к моим губам. – Он везде! Темнота - это Он.
- Что же нам делать?
- Я не знаю…
- Слушай, -сказал я (повторяю, это была безумная ночь), - ты же, вроде… типа, жрица.
- Я понарошку, - сказала она голоском несчастной пятилетней девочки.
- Но ты же сумела разбудить Его!
- Это кто хочешь сможет. Когда приносишь Ему невинные дары, Он засыпает сильнее, но стоит пролить кровь на алтаре… - Она запечатала ладошкой рот, и выпученные глаза заблестели, может, от ужаса, может от слез.
- Откуда ты знаешь?
- Так Марта говорит.
- Марта?
- Наша кухарка, она местная. Она все знает.
- Идем к Марте!
Но девочка только трясла головой и жалась к машине – иллюзорному оплоту цивилизации и здравого смысла. Увидев, что моя рыженькая femme fatale совсем расклеилась, и я понял, что придется как-то действовать самому.
Луна мутным пятном светила сквозь морок.
«Итак, луна встает на востоке, - принялся рассуждать я. - Если повернуться к востоку правой рукой, спереди будет север. По плану дом находится на юго-западе, как-то так. То есть, луна должна светить в левое ухо и, слегка, в затылок – тогда мы выйдем к дому».
Характерно, что мне даже не пришло в голову попытаться выйти на дорогу по следу, пропаханному автомобилем. Вот как дурманил этот мрак!
- Идем! – я потянул Дейдру за руку, но ее ладошка выскользнула мертвой рыбкой.
Не хватало только потерять девчонку в черном лесу.
- Эй! – Я легонько встряхнул ее. – У тебя есть поясок или что-то вроде?
Галстук я позабыл надеть впопыхах, а он пригодился бы.
Она тупо помотала головой, потом сообразила, выплела из волос перекрученную ленту и подала мне. Волосы рассыпались по плечам, и пару секунд я не мог оторвать от Дейдры глаз. Во мраке передо мной стояла дикая лесная принцесса или вовсе непонятное существо. Я потряс головой, избавляясь от наваждения. Подсунул ленту под брючный ремень и поискал, за что можно привязать Дейдру.
Она расстегнула рукав, продела ленту в петельку на манжете и завязала узлом. Я подергал, проверяя прочность связки, добавил еще один перехлест – теперь мы были надежно соединены, и не могли потерять друг друга.
Едва мы сделали первые шаги, луна пропала, словно зашла за крышу. Тьма сгустилась.
Сделалось совершенно темно. Мы пошли крохотными шажками, поддерживая друг друга, как Гензель и Гретель.
Попробуйте идти по лесу с зажмуренными глазами. Мы спотыкались, падали, дергали друг друга. Земля то начинала ползти вверх, то резко кидалась вниз, стволы преграждали дорогу, щерясь острыми сучками. Вскоре я стал ненавидеть бестолковую Дейру, совершенно как в книге «Скованные одной цепью». Трудно сказать, куда мы шли. Наше путешествие напоминало температурный кошмар. Я давно потерял направление.
Дейдра болталась позади, как упрямая коза, и что-то бормотала. Похоже, она молилась. Я тоже принялся вспоминать молитвы, и выяснил, что не знаю ни одной. В голову лезло: «Я в духов превращу вас, только троньте!» и «Дуй, ветер, дуй, пока не лопнут щеки», но едва ли нечисть боится стихов Шекспира, тем более, что я помнил только обрывки. Тогда я применил оружие Дейдры, а именно: сложил два кукиша, и держа их на манер вагонного буфера, двинулся вперед.
Дейдра охнула и сильно рванула веревку.
Моя нога вдруг оскользнулась, поехала, другая по-балетному взлетела в воздух, и пару секунд я висел, удерживаемый лентой, а потом неуправляемо покатился под горку, маша кукишами, пока не рухнул в воду, в куче брызг.
Поднявшись, я обнаружил, что стою в широком ручье по колено в куге. Я видел эту кугу в чудесном сумраке летней ночи! А также осоку, и белое соцветие с треугольными цветками, и лунную рябь на воде! И маленькую светлую луну в небе! Я видел их, ей-богу! И противоположный берег тоже видел!
На том же берегу, с которого я скатился, мир не исчез – там стояла сплошная черная стена.
Эта штука не могла пересечь водной преграды!
Мысленно я уже вскарабкался на противоположный, нормальный берег, и похлопал себя по заду, чтоб унизить непонятного врага, но только мысленно.
