Однако лес не кончался. Земля перестала подниматься вверх и пошла под уклон. Лу поняла, что выбралась на вершину, точнее на гребень, покрытый замшелым лесом, и пошла по нему. В прогалки меж деревьяв виднелись все те же бесконечные болота. Один раз, треща крыльями, возле нее зависла гигантская стрекоза, не меньше летающего крокодила, и Лу поразилась первой мысли, которая пришла ей в голову при виде насекомого: «Она съедобна?»
«Дичаю», - подумала Лу, впрочем, без особых эмоций. Она слишком устала.
Наткнувшись на валун посреди поляны, появившейся после падения древесного патриарха, уже поглощенного мхом, она села и стала тупо глядеть на солнце, заходящее в туман, на небо в багровых и оранжевых полосах. Лу не замечала красоты.
Стемнело разом. Скиталица поняла, что поздно искать место для ночлега и где сидела, там и свернулась. Лежать было неудобно, она ворочалась так и эдак, но спуститься с камня в моховые подушки опасалась. Неизвестно, кто выползает из них в темноте.
Отлежав бока, Лу села и, всхлипывая, сжевала себе в утешение кусок отсыревшей булки. А потом малодушно доела все, кроме грибных макарон. Ничего хорошего впереди не предвиделось.
Еще и суток не прошло, а она совсем расклеилась. Лу лежала ничком и плакала, чувствуя себя частью первобытного леса, где все источает влагу, и незаметно заснула…
Пробуждение было ужасным!
Горячий воздух дул в лицо. Лу открыла глаза и увидела закрывающую весь мир образину в рыжих космах, наставившую на нее шланг с двойным отверстием. По бокам шланга торчали кривые клыки, а глазки по сравнению со всем этим безобразием казались крохотными.
Лу прижалась к валуну.
«Меня здесь нет!»
Образина убрала хобот и беспокойно задвигала башкой, ища пропавшую добычу.
«Меня здесь нет!»
Чудище задрало хобот и затрубило. Ему отозвались.
«Меня здесь нет!»
Гигант развернулся, и, раскачиваясь, потрусил на зов.
Лу видела на уроках географии слонов, но никогда не слышала о мамонтах.
Забыв о мелких тварях, она скатилась на мох под защиту камня и застыла с открытым ртом и вытаращенными глазами. Вот это да! Ну и зверюга!
Но она спалась! Выходит, она становится невидимой, если как следует напугается! Вместе с умением проходить сквозь стены это кое-что да значит. Еще она чует порталы – сам ректор удивился, что необученная первокурсница сумела выбраться из мертвого мира. Значит, она прирожденная волшебница. И она найдет выход! Недаром каша Мариенбора показалась ей вкуснейшей.
Правда, рассуждения о собственной магической мощи. Гудящие ноги, ломящее после каменного ложа тело, натертые мокрым платьем подмышки были гораздо реальнее.
Кроме того, при воспоминании о каше под ложечкой закрутился червячок. До чего же хочется есть! Лу пожевала грибную макаронину, скривилась и выплюнула. Значит, еще не совсем голодная.
Когда ищешь портал, голова не нужна – оба портала Лу обнаружила внезапно. Поэтому она не стала мудрствовать, а направилась куда глаза глядят, а именно - по более проходимым местам.
В очередной раз выбираясь из затянутой мхом ямы, Лу увидела, мелькнувший в зелени рыжий бок. Или показалось? Нет! Ой-ей-ей, эти зверюги никуда не ушли! Они идут за ней! Но зачем?
Лу заковыляла в обратную сторону. Но и тут меж свисающих тенет ей померещилось рыжее – может, только показалось со страху - но она не стала выяснять, а стала сидя сползать по другому, весьма крутому, склону, прочь от болот.
Что этим зверюгам надо? Едят ли слоны людей? Она не знала. Даже если обычные слоны не едят, эти мохнатые, может, только ими и питаются.
Тяжелые животные передвигались в сыром лесу бесшумно. Так получалось само собой, они не прятались – наоборот, трубили, чтоб не потерять друг друга в зарослях. Зов, раздавшийся прямо за спиной, заставил Лу с перепугу почти скатиться по склону. Похоже, они гонят ее куда-то!
А вдруг в этом мире такой облик приняли выслеживающие ее маги? Вдруг они схватят ее, превратят в живой чурбан и заставят вечно прислуживать в Мариенборе! Ведь откуда-то берутся эти несчастные живые обрубки. Мурашки пробежали от такой мысли под влажными волосами. Мешаясь с каплями.
Что ей делать? Залезть на дерево? Но мохнатые образины станут караулить внизу по очереди, пока она не свалится им под ноги.
Озираясь, и видя повсюду не то солнечные пятна, не то рыжую шкуру, Лу со всей возможной скоростью продиралась сквозь заросли, не глядя под ноги. Вдруг голени обожгло гораздо сильнее, чем крапивой. Лу взвизгнула и подскочила – оказывается, она влезла в заросль низкорослых папоротников, или высоких мхов с резными листьями в рубиновых капельках на всех завитках, дивно красивых, но таких кусачих!
Приключение подействовало на нее, как шпоры на лошадь, хотя нельзя сказать, что она прежде медлила. Тряся мокрым подолом, что бы как-то заглушить жжение, Лу сбежала еще ниже и вдруг выскочила к пруду с топкими илистыми берегами.
Одно деревце упало, утопив верхушку в воде. Ничего не соображая – так жгло ноги – Лу пробежала по его стволу и прыгнула в пруд. Дно тоже оказалось топким, поэтому пришлось распластаться на поверхности воды. Рыжие мохнатые великаны вышли к озерцу и встали кругом, тревожно трубя, словно переговариваясь. Их было шесть… нет, восемь! Но, к счастью, даже самый маленький не мог ступить на жидкую прибрежную грязь, без того, чтоб начать тонуть.
Возникла безвыходная ситуация. Слоны не могли достать Лу, но и она не могла выбраться. В общем, получилось то же самое, как если бы она залезла на дерево.
А ноги жгло немилосердно! Вот бы они вместе с болью растворились в воде! Вот бы она могла вся стать водой и утечь отсюда!
Один из слонов обхватил хоботом дерево и швырнул его на край озерца.
Другие согласно затрубили и принялись выдирать деревья из мягкой почвы и бросать рядом. Они строили мост!
Лу застыла от ужаса!
«Меня здесь нет!». Нет, по-другому – «Я - вода!»
Без всякого страха она чувствовала, как тело ее расплывается мутноватой теплой водицей. Он слышала тревожную перекличку слонов, слышала шлепки о воду падающих деревьев.
Она видела уже по-новому – глаза ее раскрылись во все озеро. Бледное небо в венце древесных крон, которые с одного бока шатались и падали на нее, не причиняя боли.
Множество незримых сущностей соединилось с нею, гладя и лаская. Время исчезло. Озеро вечно глядело в небо. И небо гляделось в него.
Так продолжалось вечно. Потом прохладная светлая прядка потянула ее за собой. Ласково освободившись от объятий водных подруг, бывшая Лу потекла за ней.
Переплетясь со струйкой, они просочились сквозь ил и, смеясь, поскакали вприпрыжку по мшистым и тинистым камням. Это тоже продолжалось вечно, и было изумительно. Когда-то в другом мире и в другой жизни забытая девушка Лу чувствовала себя неподвижным мертвым камнем в кипучем веселом потоке. Теперь она сама журчала, сверкала и неслась, веселая, разглаживая водяную зелень, чистая, холодная и прозрачная. С окрестных склонов к ним сбегали ручейки, и все вместе, крутясь, сплетаясь и смеясь, они прыгали по камням.
Над речушкой нависла каменная крыша, и наступила тьма. Они текли в пещере. Некоторые потоки отставали и свертывались поспать в заводях. Та струя, что несла в себе смутное отражение девушки, тоже задремала в чудесном темном чертоге, где под водой на волосок в год прирастали известковые кружева и плавали рыбы, никогда не имевшие глаз, и не знавшие, какое это чудо – видеть.
Но прохладный поток растормошил ее и потянул за собой. И вот, после чистейших подземных озер, словно висящих во тьме среди нагромождений никем невиданных красот, речка вдруг вырвалась на свет!
И это было прекрасно! Вода зажмурилась всеми волнами и одновременно расхохоталась, разлеглась во всю ширину русла. Тут же к ней прильнул холодный ручеек, что пробился из родника сквозь заросли черной смородины.
И вода вольно понеслась под склонившимися над ней ивами и буками, черемухами и елями, играя с ветвями и омывая корни, кружа листья и палочки, вынося на берег неосторожных жучков.
На берег юной Азуры вышли двое: высокий белобрысый парень в зеленом костюме, с лютней в руках и большой зверь кошачьей породы, очень похожий на лубочного льва.
Парень перебирал струны:
- …предчувствий полон свет… Нет …предчувствия вокруг, как стая мотыльков…
Зверь насмешливо фыркнул.
- Оппль, если тебе делать нечего, пойди и пожуй чернику, а мне не мешай. …Предчувствия кружат, как стая мотыльков, зовут меня с собой…
- Мне просто смешно, - отвечал зверь приятным баритоном, - с утра ты как весенний глухарь. Никого не слышишь, кроме себя.
- Это называется «вдохновение». …предчувствия кружат… летят…несут с собой меня…
- Хоть умойся, вдохновенный поэт, а то вся пасть в чернике.
- Ты что! Правда?
Вилис встал на колени у воды и замер, забыв, что собирался делать. В зеркальной воде заводи неясно отражалось милое лицо. Не решаясь оторвать от видения глаз, Вилис окликнул осторожно:
- Оппль…
- Ну что там еще?
- Посмотри наверх: сидит ли кто на дереве надо мной?
- Над тобой вообще нет дерева.
- Тогда скорее беги за Марком!
Перед тем, как исполнить просьбу друга, Оппль заглянул в воду и увидел между благоговейным лицом Вилиса и собственной солнцеподобной рожей прозрачное девичье личико. Он запыхтел, пытаясь подражать человеческому свисту, и бесшумно канул в заросли.
Когда Оппль вернулся с чернобородым мужчиной в зеленой одежде, Вилис стоял в той же позе.
- Вот именно так и выглядел Нарцисс, когда увидел свое отражение в ручье - вполголоса обратился Марк к зверю. Заглянув Вилису через плечо, он присвистнул. Оппль нервно замахал хвостом.
- Зато я умею рычать.
- Боюсь, что она исчезнет, едва я отведу глаза, - прошептал Вилис, почти не шевеля губами.
- Ты знаешь ее имя?
- Каэлла.
Марк с сомнением пожевал губами в бороде.
- Сомнительно. Но попробуем. Ты обнимай воду ниже лица и тяни вверх аккуратненько, перехватывая.
Мужчина простер руки и запел на древнем языке, обращаясь к небу, холмам и деревьям; потом склонился над водой, зажурчал и забулькал, закончив именем «Каэлла». Он опустил ладони в воду по бокам отраженного личика, неподвижного и бесстрастного, и сразу вынул обратно, стараясь не возмутить воду.
- Нет. Еще раз.
Марк повторил обряд. Он слегка задыхался: видимо, петь на древнем языке было трудно. На этот раз, обращаясь к реке, он вставил имя «Азура».
Опустив руки в воду, Марк плавно подвел правую ладонь под отражение лица, словно поддерживал затылок реальной девушки.
- Тяни! – сквозь зубы бросил он Вилису. Вдвоем они извлекли из воды все более тяжелеющее мокрое тело, облепленное серым платьем, и уложили на траву.
- Она жива? – спросил Вилис.
- Никогда еще не слышал, чтобы вода утонула в воде.
- Я сразу узнал ее.
- Я тоже.
- Вы о разном говорите, - встрял Оппль, размахивая хвостом, украшенном кисточкой, похожей на бутон чертополоха.
- Ей надо время, что бы прийти в себя – слишком долго она была водой, - сказал Марк. – Возьмем ее домой.
- Я понесу, - Вилис поднял девушку на руки, - она как пушинка.
Он приблизил губы к ее бледным губам, потом отстранился.
- Чего, рыбой пахнет? – поинтересовался Оппль.
- Просто сейчас, когда она беспомощна, целовать ее нечестно.
- Кроме того, поцелуй – сильное средство, а она пока очень слаба, - добавил Марк, самый разумный в этой компании.
Прошла пара недель, настало последнее полнолуние этого лета. На берегу Азуры, у странного зеленого костра сидела небольшая компания. Луна во всей красе сияла среди звезд, не затмевая их. В воздухе носились зеленые крылатые огоньки.
- Свадьба ночесветок, - сказала девочка по имени Бэра. Там, где обычные девочки кольцом укладывают над ушами косички, у нее круглились бараньи рога. Ступни были человеческие, широкие и крепкие. Только толстые темные ногти напоминали о копытцах. Лу было интересно, как Бэра стрижет их, но спросить она постеснялась.
Ночесветки садились на открытые ладони Бэры, и та бережно опускала их на траву перед людьми и прочими существами. Создавалось впечатление холодного изумрудного огня.
Несколько ночесветок запутались в легкой прозрачной кучерявой шевелюре невысокого старичка, придавая ему фантастический вид. Да и лица Марка, Лу и Вилиса в призрачном свете «костра» выглядели так, что случайный путник, выйдя к огоньку, быстренько свернул бы в лес . Пар над чашей, которую они передавали по кругу, тоже казался зеленым. Рядом, в самых непринужденных позах, задрав лапы и подставив животы лунному свету, развались Оппль с соплеменниками. На мелководье посреди реки смеялись и плескались водяницы. Издали они казались туманом над блестящей рябью.
- Каково это – отпраздновать свадьбу и назавтра умереть? – проговорила Лу, разглядывая ночесветку, ползущую по пальцу. Сквозь нежные сетчатые крылья сияло брюшко-фонарик.
Девушке подобрали синее кружевное платье без рукавов. На шнурке на шее у нее болтался грубый оловянный перстень. Лу склонила голову на плечо к Вилису. Ночь была теплой, но ей приятно было, что Вилис накрыл ее своей курткой и обнял. Влюбленные пребывали в полном согласии.
- Им еще надо яйца отложить. С точки зрения этих тварюшек, все выглядит совсем иначе, чем с нашей. Потом их пустые шкурки понесет река, и, возможно, около Мариенбора их съест какая-нибудь рыбка. Вот, я сделал переход к теме, ради которой мы собрались, - сказал Марк.
- Бэра, хватит тебе скакать! И так светло, – позвал старик. – Садись, выпей с нами.
- Юран, ты что говоришь, она еще ребенок! – изумился Марк.
- Фавны пьют с младенчества. Головы у них крепкие, - сказал Юран, подавая рогатой девочке чашу. – Эй, эй, нам-то оставь!
- Она же нескончаемая!
- Все равно, надо меру знать. Даже юным фавнессам.
Круглая курносая мордашка Бэры расплылась в улыбке и сделалась еще шире.
- У меня своя мера.
- Азура, - серьезно сказал Марк, не обращая внимания на болтовню - сейчас мы все тебе объясним. В том числе, почему я зову тебя Азурой, а не тем именем, что ты получила в Выгородце. Лучше всех сможет рассказать об этом Юран.
Все посмотрели на старика.
- Ну, конечно. Я же дольше всех варюсь в этих событиях. Начнем с середины событий, но с начала истории нашей милой Азуры. Для вас давно, а для меня – совсем недавно, в той стране, где еще пока стоит Мариенбор, правил король Арни Великолепный. Не самый плохой король. Довольно легкомысленный, делами он почти не занимался, зато при нем не было войн, поэтому людям никто не мешал, и они самостоятельно вполне успешно справлялись со своим хозяйством. Страна процветала.
Великолепным Арни был прозван за редкостную красоту и любовь к нарядам. Женщин он просто обожал. Народ называл его еще по-другому, но это не для ушей юных дев.
«Дичаю», - подумала Лу, впрочем, без особых эмоций. Она слишком устала.
Наткнувшись на валун посреди поляны, появившейся после падения древесного патриарха, уже поглощенного мхом, она села и стала тупо глядеть на солнце, заходящее в туман, на небо в багровых и оранжевых полосах. Лу не замечала красоты.
Стемнело разом. Скиталица поняла, что поздно искать место для ночлега и где сидела, там и свернулась. Лежать было неудобно, она ворочалась так и эдак, но спуститься с камня в моховые подушки опасалась. Неизвестно, кто выползает из них в темноте.
Отлежав бока, Лу села и, всхлипывая, сжевала себе в утешение кусок отсыревшей булки. А потом малодушно доела все, кроме грибных макарон. Ничего хорошего впереди не предвиделось.
Еще и суток не прошло, а она совсем расклеилась. Лу лежала ничком и плакала, чувствуя себя частью первобытного леса, где все источает влагу, и незаметно заснула…
Пробуждение было ужасным!
Горячий воздух дул в лицо. Лу открыла глаза и увидела закрывающую весь мир образину в рыжих космах, наставившую на нее шланг с двойным отверстием. По бокам шланга торчали кривые клыки, а глазки по сравнению со всем этим безобразием казались крохотными.
Лу прижалась к валуну.
«Меня здесь нет!»
Образина убрала хобот и беспокойно задвигала башкой, ища пропавшую добычу.
«Меня здесь нет!»
Чудище задрало хобот и затрубило. Ему отозвались.
«Меня здесь нет!»
Гигант развернулся, и, раскачиваясь, потрусил на зов.
Лу видела на уроках географии слонов, но никогда не слышала о мамонтах.
Забыв о мелких тварях, она скатилась на мох под защиту камня и застыла с открытым ртом и вытаращенными глазами. Вот это да! Ну и зверюга!
Но она спалась! Выходит, она становится невидимой, если как следует напугается! Вместе с умением проходить сквозь стены это кое-что да значит. Еще она чует порталы – сам ректор удивился, что необученная первокурсница сумела выбраться из мертвого мира. Значит, она прирожденная волшебница. И она найдет выход! Недаром каша Мариенбора показалась ей вкуснейшей.
Правда, рассуждения о собственной магической мощи. Гудящие ноги, ломящее после каменного ложа тело, натертые мокрым платьем подмышки были гораздо реальнее.
Кроме того, при воспоминании о каше под ложечкой закрутился червячок. До чего же хочется есть! Лу пожевала грибную макаронину, скривилась и выплюнула. Значит, еще не совсем голодная.
Когда ищешь портал, голова не нужна – оба портала Лу обнаружила внезапно. Поэтому она не стала мудрствовать, а направилась куда глаза глядят, а именно - по более проходимым местам.
В очередной раз выбираясь из затянутой мхом ямы, Лу увидела, мелькнувший в зелени рыжий бок. Или показалось? Нет! Ой-ей-ей, эти зверюги никуда не ушли! Они идут за ней! Но зачем?
Лу заковыляла в обратную сторону. Но и тут меж свисающих тенет ей померещилось рыжее – может, только показалось со страху - но она не стала выяснять, а стала сидя сползать по другому, весьма крутому, склону, прочь от болот.
Что этим зверюгам надо? Едят ли слоны людей? Она не знала. Даже если обычные слоны не едят, эти мохнатые, может, только ими и питаются.
Тяжелые животные передвигались в сыром лесу бесшумно. Так получалось само собой, они не прятались – наоборот, трубили, чтоб не потерять друг друга в зарослях. Зов, раздавшийся прямо за спиной, заставил Лу с перепугу почти скатиться по склону. Похоже, они гонят ее куда-то!
А вдруг в этом мире такой облик приняли выслеживающие ее маги? Вдруг они схватят ее, превратят в живой чурбан и заставят вечно прислуживать в Мариенборе! Ведь откуда-то берутся эти несчастные живые обрубки. Мурашки пробежали от такой мысли под влажными волосами. Мешаясь с каплями.
Что ей делать? Залезть на дерево? Но мохнатые образины станут караулить внизу по очереди, пока она не свалится им под ноги.
Озираясь, и видя повсюду не то солнечные пятна, не то рыжую шкуру, Лу со всей возможной скоростью продиралась сквозь заросли, не глядя под ноги. Вдруг голени обожгло гораздо сильнее, чем крапивой. Лу взвизгнула и подскочила – оказывается, она влезла в заросль низкорослых папоротников, или высоких мхов с резными листьями в рубиновых капельках на всех завитках, дивно красивых, но таких кусачих!
Приключение подействовало на нее, как шпоры на лошадь, хотя нельзя сказать, что она прежде медлила. Тряся мокрым подолом, что бы как-то заглушить жжение, Лу сбежала еще ниже и вдруг выскочила к пруду с топкими илистыми берегами.
Одно деревце упало, утопив верхушку в воде. Ничего не соображая – так жгло ноги – Лу пробежала по его стволу и прыгнула в пруд. Дно тоже оказалось топким, поэтому пришлось распластаться на поверхности воды. Рыжие мохнатые великаны вышли к озерцу и встали кругом, тревожно трубя, словно переговариваясь. Их было шесть… нет, восемь! Но, к счастью, даже самый маленький не мог ступить на жидкую прибрежную грязь, без того, чтоб начать тонуть.
Возникла безвыходная ситуация. Слоны не могли достать Лу, но и она не могла выбраться. В общем, получилось то же самое, как если бы она залезла на дерево.
А ноги жгло немилосердно! Вот бы они вместе с болью растворились в воде! Вот бы она могла вся стать водой и утечь отсюда!
Один из слонов обхватил хоботом дерево и швырнул его на край озерца.
Другие согласно затрубили и принялись выдирать деревья из мягкой почвы и бросать рядом. Они строили мост!
Лу застыла от ужаса!
«Меня здесь нет!». Нет, по-другому – «Я - вода!»
Без всякого страха она чувствовала, как тело ее расплывается мутноватой теплой водицей. Он слышала тревожную перекличку слонов, слышала шлепки о воду падающих деревьев.
Она видела уже по-новому – глаза ее раскрылись во все озеро. Бледное небо в венце древесных крон, которые с одного бока шатались и падали на нее, не причиняя боли.
Множество незримых сущностей соединилось с нею, гладя и лаская. Время исчезло. Озеро вечно глядело в небо. И небо гляделось в него.
Так продолжалось вечно. Потом прохладная светлая прядка потянула ее за собой. Ласково освободившись от объятий водных подруг, бывшая Лу потекла за ней.
Переплетясь со струйкой, они просочились сквозь ил и, смеясь, поскакали вприпрыжку по мшистым и тинистым камням. Это тоже продолжалось вечно, и было изумительно. Когда-то в другом мире и в другой жизни забытая девушка Лу чувствовала себя неподвижным мертвым камнем в кипучем веселом потоке. Теперь она сама журчала, сверкала и неслась, веселая, разглаживая водяную зелень, чистая, холодная и прозрачная. С окрестных склонов к ним сбегали ручейки, и все вместе, крутясь, сплетаясь и смеясь, они прыгали по камням.
Над речушкой нависла каменная крыша, и наступила тьма. Они текли в пещере. Некоторые потоки отставали и свертывались поспать в заводях. Та струя, что несла в себе смутное отражение девушки, тоже задремала в чудесном темном чертоге, где под водой на волосок в год прирастали известковые кружева и плавали рыбы, никогда не имевшие глаз, и не знавшие, какое это чудо – видеть.
Но прохладный поток растормошил ее и потянул за собой. И вот, после чистейших подземных озер, словно висящих во тьме среди нагромождений никем невиданных красот, речка вдруг вырвалась на свет!
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ, в которой рассказывается история Лусеты.
И это было прекрасно! Вода зажмурилась всеми волнами и одновременно расхохоталась, разлеглась во всю ширину русла. Тут же к ней прильнул холодный ручеек, что пробился из родника сквозь заросли черной смородины.
И вода вольно понеслась под склонившимися над ней ивами и буками, черемухами и елями, играя с ветвями и омывая корни, кружа листья и палочки, вынося на берег неосторожных жучков.
На берег юной Азуры вышли двое: высокий белобрысый парень в зеленом костюме, с лютней в руках и большой зверь кошачьей породы, очень похожий на лубочного льва.
Парень перебирал струны:
- …предчувствий полон свет… Нет …предчувствия вокруг, как стая мотыльков…
Зверь насмешливо фыркнул.
- Оппль, если тебе делать нечего, пойди и пожуй чернику, а мне не мешай. …Предчувствия кружат, как стая мотыльков, зовут меня с собой…
- Мне просто смешно, - отвечал зверь приятным баритоном, - с утра ты как весенний глухарь. Никого не слышишь, кроме себя.
- Это называется «вдохновение». …предчувствия кружат… летят…несут с собой меня…
- Хоть умойся, вдохновенный поэт, а то вся пасть в чернике.
- Ты что! Правда?
Вилис встал на колени у воды и замер, забыв, что собирался делать. В зеркальной воде заводи неясно отражалось милое лицо. Не решаясь оторвать от видения глаз, Вилис окликнул осторожно:
- Оппль…
- Ну что там еще?
- Посмотри наверх: сидит ли кто на дереве надо мной?
- Над тобой вообще нет дерева.
- Тогда скорее беги за Марком!
Перед тем, как исполнить просьбу друга, Оппль заглянул в воду и увидел между благоговейным лицом Вилиса и собственной солнцеподобной рожей прозрачное девичье личико. Он запыхтел, пытаясь подражать человеческому свисту, и бесшумно канул в заросли.
Когда Оппль вернулся с чернобородым мужчиной в зеленой одежде, Вилис стоял в той же позе.
- Вот именно так и выглядел Нарцисс, когда увидел свое отражение в ручье - вполголоса обратился Марк к зверю. Заглянув Вилису через плечо, он присвистнул. Оппль нервно замахал хвостом.
- Зато я умею рычать.
- Боюсь, что она исчезнет, едва я отведу глаза, - прошептал Вилис, почти не шевеля губами.
- Ты знаешь ее имя?
- Каэлла.
Марк с сомнением пожевал губами в бороде.
- Сомнительно. Но попробуем. Ты обнимай воду ниже лица и тяни вверх аккуратненько, перехватывая.
Мужчина простер руки и запел на древнем языке, обращаясь к небу, холмам и деревьям; потом склонился над водой, зажурчал и забулькал, закончив именем «Каэлла». Он опустил ладони в воду по бокам отраженного личика, неподвижного и бесстрастного, и сразу вынул обратно, стараясь не возмутить воду.
- Нет. Еще раз.
Марк повторил обряд. Он слегка задыхался: видимо, петь на древнем языке было трудно. На этот раз, обращаясь к реке, он вставил имя «Азура».
Опустив руки в воду, Марк плавно подвел правую ладонь под отражение лица, словно поддерживал затылок реальной девушки.
- Тяни! – сквозь зубы бросил он Вилису. Вдвоем они извлекли из воды все более тяжелеющее мокрое тело, облепленное серым платьем, и уложили на траву.
- Она жива? – спросил Вилис.
- Никогда еще не слышал, чтобы вода утонула в воде.
- Я сразу узнал ее.
- Я тоже.
- Вы о разном говорите, - встрял Оппль, размахивая хвостом, украшенном кисточкой, похожей на бутон чертополоха.
- Ей надо время, что бы прийти в себя – слишком долго она была водой, - сказал Марк. – Возьмем ее домой.
- Я понесу, - Вилис поднял девушку на руки, - она как пушинка.
Он приблизил губы к ее бледным губам, потом отстранился.
- Чего, рыбой пахнет? – поинтересовался Оппль.
- Просто сейчас, когда она беспомощна, целовать ее нечестно.
- Кроме того, поцелуй – сильное средство, а она пока очень слаба, - добавил Марк, самый разумный в этой компании.
Прошла пара недель, настало последнее полнолуние этого лета. На берегу Азуры, у странного зеленого костра сидела небольшая компания. Луна во всей красе сияла среди звезд, не затмевая их. В воздухе носились зеленые крылатые огоньки.
- Свадьба ночесветок, - сказала девочка по имени Бэра. Там, где обычные девочки кольцом укладывают над ушами косички, у нее круглились бараньи рога. Ступни были человеческие, широкие и крепкие. Только толстые темные ногти напоминали о копытцах. Лу было интересно, как Бэра стрижет их, но спросить она постеснялась.
Ночесветки садились на открытые ладони Бэры, и та бережно опускала их на траву перед людьми и прочими существами. Создавалось впечатление холодного изумрудного огня.
Несколько ночесветок запутались в легкой прозрачной кучерявой шевелюре невысокого старичка, придавая ему фантастический вид. Да и лица Марка, Лу и Вилиса в призрачном свете «костра» выглядели так, что случайный путник, выйдя к огоньку, быстренько свернул бы в лес . Пар над чашей, которую они передавали по кругу, тоже казался зеленым. Рядом, в самых непринужденных позах, задрав лапы и подставив животы лунному свету, развались Оппль с соплеменниками. На мелководье посреди реки смеялись и плескались водяницы. Издали они казались туманом над блестящей рябью.
- Каково это – отпраздновать свадьбу и назавтра умереть? – проговорила Лу, разглядывая ночесветку, ползущую по пальцу. Сквозь нежные сетчатые крылья сияло брюшко-фонарик.
Девушке подобрали синее кружевное платье без рукавов. На шнурке на шее у нее болтался грубый оловянный перстень. Лу склонила голову на плечо к Вилису. Ночь была теплой, но ей приятно было, что Вилис накрыл ее своей курткой и обнял. Влюбленные пребывали в полном согласии.
- Им еще надо яйца отложить. С точки зрения этих тварюшек, все выглядит совсем иначе, чем с нашей. Потом их пустые шкурки понесет река, и, возможно, около Мариенбора их съест какая-нибудь рыбка. Вот, я сделал переход к теме, ради которой мы собрались, - сказал Марк.
- Бэра, хватит тебе скакать! И так светло, – позвал старик. – Садись, выпей с нами.
- Юран, ты что говоришь, она еще ребенок! – изумился Марк.
- Фавны пьют с младенчества. Головы у них крепкие, - сказал Юран, подавая рогатой девочке чашу. – Эй, эй, нам-то оставь!
- Она же нескончаемая!
- Все равно, надо меру знать. Даже юным фавнессам.
Круглая курносая мордашка Бэры расплылась в улыбке и сделалась еще шире.
- У меня своя мера.
- Азура, - серьезно сказал Марк, не обращая внимания на болтовню - сейчас мы все тебе объясним. В том числе, почему я зову тебя Азурой, а не тем именем, что ты получила в Выгородце. Лучше всех сможет рассказать об этом Юран.
Все посмотрели на старика.
- Ну, конечно. Я же дольше всех варюсь в этих событиях. Начнем с середины событий, но с начала истории нашей милой Азуры. Для вас давно, а для меня – совсем недавно, в той стране, где еще пока стоит Мариенбор, правил король Арни Великолепный. Не самый плохой король. Довольно легкомысленный, делами он почти не занимался, зато при нем не было войн, поэтому людям никто не мешал, и они самостоятельно вполне успешно справлялись со своим хозяйством. Страна процветала.
Великолепным Арни был прозван за редкостную красоту и любовь к нарядам. Женщин он просто обожал. Народ называл его еще по-другому, но это не для ушей юных дев.
