— Тебе нужно на воздух, дорогая.
Я смотрела на мистера Стоуна и силилась понять, как ему удавалось сохранять хладнокровие? Мир рушился! Нами обнаружены три трупа. Все женщины одеты в мои туалеты и у всех травмированы головы. Отчего он так спокоен? Зачем та женщина надела мою одежду?
— На ней мое платье, — попыталась донести я свои мысли до мужчины.
— Да. Это одна из служанок. Они такой народ, что норовят примерять дворянские наряды. Ничего такого не случилось. Еще одна нерадивая горничная, не более этого.
— Ты не понимаешь, — заплакала я.
Слезы потекли по щекам. Алекс присел рядом со мной на ковер и, обняв за плечи одной рукой, другой принялся вытирать соленые капли. Через несколько минут каюта заполнилась людьми. Они что-то спрашивали у меня, но это было бесполезно. Спустя какое-то время отстали, сосредоточившись полностью на Стоуне. Алекс усадил меня на стул и налил бокал с вином. Глотая рубиновую жидкость, отстраненно наблюдала за происходящим.
— Как вы обнаружили трупы? — задал вопрос мужчина в морской форме.
На вид ему было больше тридцати. Щуплый, с небольшими глазами. Китель сидел на его фигуре, словно влитой.
— Мы с мисс Мари пришли в ее каюту. Моя невеста споткнулась о лежащий у дверей труп. Тогда и обнаружили еще один, у кровати.
При словах «моя невеста», произнесенных Алексом, Ребекка вздрогнула и уставилась на меня. Ее взор был полон ненависти и жадности. Почему она смотрит? Стоун назвал меня невестой, чтобы не вдаваться в подробности нашего с ним легкого романа. Алекс принадлежит ей. Зачем так открыто ненавидеть?
Ребекка улыбнулась. Я продолжила монотонно пить из бокала, пока он не опустел.
— Кто та убиенная девушка? Вы видели ее раньше? — спросил рослый мужчина. Судя по военной выправке, он один из экипажа, хоть и одет в гражданское.
— Да, я видел ее, сэр, — ответил названный жених. — Это горничная. Я заходил пару раз к Мари, но не заставал ее. В это время убитая девушка наводила в каюте порядок.
— Тогда почему на ней не форма горничной? — удивился щуплый офицер и затем сам себе ответил: — Думаю, она нарядилась в вещи мисс.
Возникла пауза, во время которой все гости начали перемещаться по каюте, что-то осматривая.
— Мисс Мари, — обратился ко мне мужчина в штатском, — вы осматривали вещи? Ничего не пропало?
Вместо ответа я заревела, и меня снова выручил Алекс:
— Мы позже все тщательно осмотрим. Сейчас это не возможно. Выпей еще вина, дорогая, — предложил он, обращаясь ко мне, и сунул бокал в мою ладонь.
Я послушно глотнула, поперхнулась, но откашлявшись, продолжила пить.
— Как думаете, что послужило приходу мужчины в комнату мисс Мари? — задал очередной вопрос щуплый.
— Не знаю. Они пару раз виделись со Стивом и разговаривали в моем присутствии. Мы с мисс обнаружили на палубе его мертвую супругу и, смею предположить, он хотел об этом поговорить.
— Стивом? — поднял брови рослый мужчина в штатском. — Вы были хорошо знакомы?
— О, это невообразимая история, — развел руками мистер Стоун. — Мы решили поужинать в ресторане на берегу, но он оказался закрыт. Чтобы не терять время зашли в соседний трактир. Там было шоу с ясновидящей испанкой и участниками представления являлись Стив и его сын Джон. Согласитесь, такое не забывается. Кстати, мисс Ребекка тоже была там. Можете у нее узнать подробности?
Почему он лжет? Мы с покойным никогда не общались при нем. Я пыталась поговорить инкогнито, вчера. Ничего не вышло. Теперь свиделись, но это ничего не меняет.
— Жену мистера Стива убили? Как вы полагаете, могут быть взаимосвязаны эти два случая? — спросил моряк.
— Не вижу связи, офицер. Могу поделиться своими соображениями, — предложил жених.
— Извольте.
— Неразборчивая горничная решила примерить чужое платье. В этот момент вошел убийца и разделался с ней. Но жребий избирателен, и следом в каюту вошел Стив, который решил навестить Мари. Пуля в живот красноречиво говорит об этом. Затем злодей сбежал.
— Вполне возможно, — согласился собеседник Алекса.
— Умерли они еще вчера вечером, — вмешался в разговор доктор.
Именно он осматривал тело Анны, когда мы нашли его. Сейчас делал это с той же аккуратностью и педантичностью с трупом ее мужа.
В голове засвербели мысли. Выходило, если бы вчера вечером пошла сюда, а не на палубу третьего класса, то трупом возле кровати могла оказаться я!
— Мисс Мари, вам есть, где переночевать? — обратился ко мне щуплый.
— Что? — спросила я.
— Да-да, конечно есть, — вмешался Алекс. — Я обо всем позабочусь.
— Прекрасно.
Вместо Стоуна я смотрела на Ребекку. Она побледнела, но стояла, гордо расправив плечи. Ненависть ко мне все также открыто читалась в ее взгляде. В голове хаос, но в какой-то момент все обрывки мыслей сложились в немой монолог к сопернице:
«Мне нечего с тобой делить. Ты — богатая наследница, перекупившая долги Алекса. Я тебе не конкурентка. Всего несколько дней, и он будет твоим. Отступись от него сейчас, и потом я уйду, сохранив в своей памяти его облик, тепло рук и ласковый взгляд. У меня мало в жизни любви и много потерь. Сейчас он нужен мне».
Ребекка, словно поняв, о чем я думаю, повернулась и вышла из каюты. Алекс подошел ко мне и подал руку. Тяжело поднялась со стула и, уцепившись за предложенную опору, покинула комнату. Холодный ветер отрезвил, и я пошла вместе с мистером Стоуном на палубу первого класса. Войдя в помещение, стянула с себя пальто и шляпу.
— Приляг, дорогая, — предложил молодой человек.
Кивнув, принялась расшнуровывать ботинки. Пальцы не слушались и шнурки не желали развязываться. Алекс помог это сделать, затем стянул обувь. Не снимая платья, улеглась в кровать. Мужчина укрыл меня теплым пледом, и я мгновенно уснула.
Сквозь дрему слышались голоса, но было не разобрать, о чем они шептались. Мир моего сна и окружающий мир слились воедино. Получился хаос воспоминаний и реальных событий. Я словно смотрела на все вокруг через огромный мыльный пузырь. Алекс поил меня и что-то тихо произносил. Глаза нежные и озабоченные. А потом родители встали возле кровати, живые и счастливые. Мама улыбалась и показывала на мою кисть. Я подняла руку и рассмотрела ладонь. Фокус исказился, и отблеск от перстня на пальце больно ударил по глазам. Рука бессильно упала вдоль моего тела. Родительница поинтересовалась, откуда перстень и хитро посмотрела на меня.
— Испанка дала, — прошептала я.
Губы не слушались но мне так много нужно было успеть сказать, пока они снова не ушли на долгие годы. Я торопилась и выталкивала из себя слова:
— Мама. Мама. Мне плохо без вас. Возьмите меня с собой.
Я протянула руки к родственникам и попыталась подняться. Тело словно свинцом налилось. К кровати подбежала маленькая девочка. Она удивительным образом похожа на меня. Малышка наклонилась и сказала:
— Мама.
— У меня нет дочери. Ты кто? — подняла руку и дотронулась до щеки малышки.
— Мама, ты непонятно говоришь, — на английском языке ответила девочка.
Боль в голове затмила вопросы крохи. Зажмурилась, а когда снова открыла глаза, увидела, как ее уводил Алекс.
— Папа, убеди маму. Мне надо к вам. Я никому не нужна. Зачем я живу?
— Надо беречь чудо. Ты придешь к нам в свое время.
— Это ужасно! Моя жизнь бессмысленна. Вас больше нет, некому отдать свою любовь, и никто не полюбит меня.
Я заплакала, а родительница покачала головой.
— Нельзя так, милая. Посмотри вокруг. Оглянись.
Комната наполнилась людьми. Они все были полупрозрачными и проникали в помещение, словно через огромную линзу. Они бродили по каюте, опустив головы, и будто всматривались внутрь себя.
— Что это? — приподнимаясь на постели, спросила я.
Острая боль пронзила ребра и приковала к кровати.
— Это любовь, доченька, — ответила мама. — Они пришли из-за нее, как и мы с папой.
Маленькая девочка снова подскочила и начала дергать меня за руку. Сзади нее встала Анна, и я вздрогнула.
— Что ты тут делаешь? — спросила я.
— Пришла попрощаться. Я была плохой матерью, но всегда любила ее. Прошу, сохрани ее чудо.
Анна легонько дотронулась до головки ребенка и поцеловала в щеку. Тут я увидела Алекса, который вновь подошел к девочке и что-то ей сказал. Я не смогла разобрать слов, но тон был назидательный. Затем они вместе удалились, а Анна, не отрываясь, смотрела им вслед.
— Я хочу с тобой, — попросила я, а родители пригрозили мне.
— Кто все эти люди? — задала вопрос.
— Они пришли за своими родственниками, — ответил папа, — чтобы проводить их в дальний путь. Им предстоит многое сделать и преодолеть. Сейчас они приходят сюда и пытаются найти тех, кто им был дорог при жизни. Тебе нужно успокоиться и заснуть. Однажды мы придем за тобой. Но произойдет это в свое время. Береги чудо и постарайся правильно использовать подарок. Позаботься о малышке.
Алек прошел сквозь моих родителей и присел рядом со мной на постель. В его руках была большая фарфоровая чашка. Он поставил ее на прикроватную тумбу. Затем макнул в нее полотенце и, отжав, протер мне лоб. Его глаза блуждали по моему лицу, а губы что-то шептали на непонятном языке. Сзади к нему подошла женщина средних лет и положила руку на плечо. Мужчина этого не заметил, а продолжил смотреть.
— Кто вы? — спросила я незнакомку.
Она покачала головой и улыбнулась. Погладила Алекса по голове и проникновенно взглянула на меня. Вдруг стало страшно. Боль разорвала тело, и показалось, душа сейчас поднимется из него.
— Не забирайте его, — прошептала я.
Чувство опасности усилилось. Слезы хлынули из глаз. Вся сущность сосредоточилась на этой полупрозрачной пожилой леди.
— Не смейте! Он не должен покидать меня! — закричала я, а она даже не шелохнулась. — Я люблю его. Мне будет плохо без него. Он моя единственная надежда на счастье. Молю, не забирайте его.
Я приподнялась с постели, но Алекс снова уложил меня. Вторая попытка тоже не увенчалась успехом.
— Алекс! Алекс! Ты не можешь меня покинуть. Я люблю тебя. Ты англичанин. Как это на твоем языке? Ах, да! Алекс я люблю тебя, не покидай меня. Не уходи с той женщиной. Останься. Ты нужен мне, как сама жизнь. К кому нужно обраться? К Богу? Он не слышит, но пришли они, и скоро ты уйдешь. Я люблю тебя. Останься.
Мама и папа посмотрели на женщину рядом с Алексом и улыбнулись ей. Она отошла от Алекса, но никуда не делась. Тем временем в комнате появлялись новые люди, они делали круг по каюте, затем доходили до стен и растворялись в них. Их полупрозрачные формы мелькали по ту сторону иллюминатора.
— Ты скоро очнешься, — произнесла мама. — У тебя будет длинный день. Проживи его с толком. Мы рядом.
— Вы не уйдете? — спросила я, но не услышала ответ.
Они покачали головами, а я закрыла глаза. Мне стало уютно и тепло, как в детстве. Родители по вечерам приходили в мою комнату и подолгу смотрели, как я сплю. Зная об этом, притворялась спящей. Но родительский нежный взгляд, ласкающий мое лицо, забыть невозможно.
Кто-то ударил меня по щеке. Открыв глаза, увидела рядом детское личико. Это была девочка из моего сна. На вид не больше трех лет. Пухлые щечки, длинные реснички, темно-русые волосы заплетены в косу. Она удивительно хорошенькая. Приподняв голову, я огляделась. Алекс лежал с другой стороны от малышки и крепко спал. Я прилегла обратно. Глазки ребенка распахнулись, и улыбка вспыхнула на полненьких губках:
— Мама, — прошептала девочка. — Ты выздоровела?
— Как тебя зовут?
— Ты меня не помнишь, но это ничего, — заявила кроха. — Ты еще не окрепла. Так Алекс сказал.
— Так как тебя зовут? — повторила я вопрос.
— Элизабет.
— Почему ты называешь меня мамой? У тебя есть мама, и тебе нужно к ней.
Элизабет вздохнула, на ее глазах появились слезы. Но потом она передумала плакать, легла на спину и принялась рассматривать потолок. Возникла пауза, но она оказалась недолгой. Малышка, сложив ручки на животе, произнесла:
— Когда-то у меня была мама. Я ее видела не часто, потому что все время была с Джоанной и Джеймсом. Потом мы сели на корабль, и Анна сказала, что она мама, а Стив папа. Мы плыли. Потом Анна пропала и Стив пропал. Я была одна и лежала, пыталась заснуть. Анна стала прозрачной и пришла ко мне. Сказала, что на самом деле моя мама ты.
Элизабет снова легла на бок лицом ко мне и, вздохнув, продолжила:
— Джоан и Джеймс хорошие, но они все время пьют. Я плакала, а они иногда покупали мне конфеты. И снова пили. Плохо без мамы. Сейчас ты есть, хоть и болеешь. Ты выздоровеешь, и все будет хорошо. Так Алекс говорит.
Девочка протянула руку и погладила мою щеку. В этой ласке было столько нежности и заботы, что на глаза навернулись слезы. Я словно вернулась на много лет назад, когда точно также лежала в кровати и ждала когда мама или папа придут. Но тогда никто не входил и не гладил по волосам и не говорил ласковых слов. Меня подняли с постели, покормили и отправили в пансион.
Протянув руку, погладила волосы Элизабет, как делала это мама в детстве. Сиротство — страшная доля, которую не пожелаю никому. Что будет с этой малышкой, когда она переступит порог детского приюта? Этой крохе не больше трех лет и ее может обидеть каждый. Но помимо обидчиков есть и нечто другое — болезни. Помню, как чуть не умерла. Мне исполнилось десять. Морозы были ужасными, а пальтишки у воспитанниц тоненькие. Воспалением легких заболела половина нашего класса. Выздороветь довелось только десятерым.
— Ты больше не будешь жить с Джоан и Джеймс. Та женщина сказала правду, и я твоя мама. Ты кушала?
— Алекс покормил.
Элизабет обняла меня, а я заплакала. Прижав кроху к себе, поцеловала ее волосы и укутала пледом.
— Ты уверена в том, что собираешься сделать? — задал вопрос Алекс.
Он встал с постели и подошел к небольшому круглому столику. Взяв бутылку, плеснул в фужер вина и одним махом осушил его. Затем обернулся ко мне, не выпуская стеклянную емкость из руки, и еще раз повторил:
— Ты уверена, что сможешь воспитать Элизабет? Порыв благородства — это прекрасно, но живой человек…
— Да я уверена в своих силах. Лучше ребенку воспитываться дома, чем в приюте.
Мужчина налил вина и прошелся с фужером по каюте. Остановился напротив нас с девочкой и посмотрел на прижавшуюся ко мне Элизабет.
— Что тебе этот ребенок? Одно дело накормить, присмотреть, а по прибытии отдать куда следует, но совсем другое взять себе. Это ненормально, Мари!
— Что именно? — не поняла я.
— Все это ненормально! Ты не здорова, вокруг тебя трупы, а ты девчонку решила удочерить! Ты больна! Сутки лежала в бреду. И вдруг такая неожиданная решительность. Мамой решила стать. Сирот на свете много, и такие вопросы за одно мгновение не решаются.
— Ты в семье рос? — спросила я.
Элизабет заснула, уткнувшись в меня, и свой вопрос я попыталась сказать шепотом. Горло саднило и получилось так себе.
— Да.
— Тогда тебе не понять моих поступков.
— Да я вообще тебя не понимаю. Почему? Неужели болезнь так повлияла?
— Нет. Я видела Анну, и она попросила помочь девочке, — чуть не плача сказала я.
Мне стало обидно, что Алекс говорил эти вещи. Если бы он был там, в моем сне, то понял насколько все серьезно. Я раньше сомневалась в том, что однажды встречу своих родных, но теперь уверена, что существует место, где все это есть. Они не просто так пришли сюда, и просьба Анны не случайна.
Я смотрела на мистера Стоуна и силилась понять, как ему удавалось сохранять хладнокровие? Мир рушился! Нами обнаружены три трупа. Все женщины одеты в мои туалеты и у всех травмированы головы. Отчего он так спокоен? Зачем та женщина надела мою одежду?
— На ней мое платье, — попыталась донести я свои мысли до мужчины.
— Да. Это одна из служанок. Они такой народ, что норовят примерять дворянские наряды. Ничего такого не случилось. Еще одна нерадивая горничная, не более этого.
— Ты не понимаешь, — заплакала я.
Слезы потекли по щекам. Алекс присел рядом со мной на ковер и, обняв за плечи одной рукой, другой принялся вытирать соленые капли. Через несколько минут каюта заполнилась людьми. Они что-то спрашивали у меня, но это было бесполезно. Спустя какое-то время отстали, сосредоточившись полностью на Стоуне. Алекс усадил меня на стул и налил бокал с вином. Глотая рубиновую жидкость, отстраненно наблюдала за происходящим.
— Как вы обнаружили трупы? — задал вопрос мужчина в морской форме.
На вид ему было больше тридцати. Щуплый, с небольшими глазами. Китель сидел на его фигуре, словно влитой.
— Мы с мисс Мари пришли в ее каюту. Моя невеста споткнулась о лежащий у дверей труп. Тогда и обнаружили еще один, у кровати.
При словах «моя невеста», произнесенных Алексом, Ребекка вздрогнула и уставилась на меня. Ее взор был полон ненависти и жадности. Почему она смотрит? Стоун назвал меня невестой, чтобы не вдаваться в подробности нашего с ним легкого романа. Алекс принадлежит ей. Зачем так открыто ненавидеть?
Ребекка улыбнулась. Я продолжила монотонно пить из бокала, пока он не опустел.
— Кто та убиенная девушка? Вы видели ее раньше? — спросил рослый мужчина. Судя по военной выправке, он один из экипажа, хоть и одет в гражданское.
— Да, я видел ее, сэр, — ответил названный жених. — Это горничная. Я заходил пару раз к Мари, но не заставал ее. В это время убитая девушка наводила в каюте порядок.
— Тогда почему на ней не форма горничной? — удивился щуплый офицер и затем сам себе ответил: — Думаю, она нарядилась в вещи мисс.
Возникла пауза, во время которой все гости начали перемещаться по каюте, что-то осматривая.
— Мисс Мари, — обратился ко мне мужчина в штатском, — вы осматривали вещи? Ничего не пропало?
Вместо ответа я заревела, и меня снова выручил Алекс:
— Мы позже все тщательно осмотрим. Сейчас это не возможно. Выпей еще вина, дорогая, — предложил он, обращаясь ко мне, и сунул бокал в мою ладонь.
Я послушно глотнула, поперхнулась, но откашлявшись, продолжила пить.
— Как думаете, что послужило приходу мужчины в комнату мисс Мари? — задал очередной вопрос щуплый.
— Не знаю. Они пару раз виделись со Стивом и разговаривали в моем присутствии. Мы с мисс обнаружили на палубе его мертвую супругу и, смею предположить, он хотел об этом поговорить.
— Стивом? — поднял брови рослый мужчина в штатском. — Вы были хорошо знакомы?
— О, это невообразимая история, — развел руками мистер Стоун. — Мы решили поужинать в ресторане на берегу, но он оказался закрыт. Чтобы не терять время зашли в соседний трактир. Там было шоу с ясновидящей испанкой и участниками представления являлись Стив и его сын Джон. Согласитесь, такое не забывается. Кстати, мисс Ребекка тоже была там. Можете у нее узнать подробности?
Почему он лжет? Мы с покойным никогда не общались при нем. Я пыталась поговорить инкогнито, вчера. Ничего не вышло. Теперь свиделись, но это ничего не меняет.
— Жену мистера Стива убили? Как вы полагаете, могут быть взаимосвязаны эти два случая? — спросил моряк.
— Не вижу связи, офицер. Могу поделиться своими соображениями, — предложил жених.
— Извольте.
— Неразборчивая горничная решила примерить чужое платье. В этот момент вошел убийца и разделался с ней. Но жребий избирателен, и следом в каюту вошел Стив, который решил навестить Мари. Пуля в живот красноречиво говорит об этом. Затем злодей сбежал.
— Вполне возможно, — согласился собеседник Алекса.
— Умерли они еще вчера вечером, — вмешался в разговор доктор.
Именно он осматривал тело Анны, когда мы нашли его. Сейчас делал это с той же аккуратностью и педантичностью с трупом ее мужа.
В голове засвербели мысли. Выходило, если бы вчера вечером пошла сюда, а не на палубу третьего класса, то трупом возле кровати могла оказаться я!
— Мисс Мари, вам есть, где переночевать? — обратился ко мне щуплый.
— Что? — спросила я.
— Да-да, конечно есть, — вмешался Алекс. — Я обо всем позабочусь.
— Прекрасно.
Вместо Стоуна я смотрела на Ребекку. Она побледнела, но стояла, гордо расправив плечи. Ненависть ко мне все также открыто читалась в ее взгляде. В голове хаос, но в какой-то момент все обрывки мыслей сложились в немой монолог к сопернице:
«Мне нечего с тобой делить. Ты — богатая наследница, перекупившая долги Алекса. Я тебе не конкурентка. Всего несколько дней, и он будет твоим. Отступись от него сейчас, и потом я уйду, сохранив в своей памяти его облик, тепло рук и ласковый взгляд. У меня мало в жизни любви и много потерь. Сейчас он нужен мне».
Ребекка, словно поняв, о чем я думаю, повернулась и вышла из каюты. Алекс подошел ко мне и подал руку. Тяжело поднялась со стула и, уцепившись за предложенную опору, покинула комнату. Холодный ветер отрезвил, и я пошла вместе с мистером Стоуном на палубу первого класса. Войдя в помещение, стянула с себя пальто и шляпу.
— Приляг, дорогая, — предложил молодой человек.
Кивнув, принялась расшнуровывать ботинки. Пальцы не слушались и шнурки не желали развязываться. Алекс помог это сделать, затем стянул обувь. Не снимая платья, улеглась в кровать. Мужчина укрыл меня теплым пледом, и я мгновенно уснула.
Сквозь дрему слышались голоса, но было не разобрать, о чем они шептались. Мир моего сна и окружающий мир слились воедино. Получился хаос воспоминаний и реальных событий. Я словно смотрела на все вокруг через огромный мыльный пузырь. Алекс поил меня и что-то тихо произносил. Глаза нежные и озабоченные. А потом родители встали возле кровати, живые и счастливые. Мама улыбалась и показывала на мою кисть. Я подняла руку и рассмотрела ладонь. Фокус исказился, и отблеск от перстня на пальце больно ударил по глазам. Рука бессильно упала вдоль моего тела. Родительница поинтересовалась, откуда перстень и хитро посмотрела на меня.
— Испанка дала, — прошептала я.
Губы не слушались но мне так много нужно было успеть сказать, пока они снова не ушли на долгие годы. Я торопилась и выталкивала из себя слова:
— Мама. Мама. Мне плохо без вас. Возьмите меня с собой.
Я протянула руки к родственникам и попыталась подняться. Тело словно свинцом налилось. К кровати подбежала маленькая девочка. Она удивительным образом похожа на меня. Малышка наклонилась и сказала:
— Мама.
— У меня нет дочери. Ты кто? — подняла руку и дотронулась до щеки малышки.
— Мама, ты непонятно говоришь, — на английском языке ответила девочка.
Боль в голове затмила вопросы крохи. Зажмурилась, а когда снова открыла глаза, увидела, как ее уводил Алекс.
— Папа, убеди маму. Мне надо к вам. Я никому не нужна. Зачем я живу?
— Надо беречь чудо. Ты придешь к нам в свое время.
— Это ужасно! Моя жизнь бессмысленна. Вас больше нет, некому отдать свою любовь, и никто не полюбит меня.
Я заплакала, а родительница покачала головой.
— Нельзя так, милая. Посмотри вокруг. Оглянись.
Комната наполнилась людьми. Они все были полупрозрачными и проникали в помещение, словно через огромную линзу. Они бродили по каюте, опустив головы, и будто всматривались внутрь себя.
— Что это? — приподнимаясь на постели, спросила я.
Острая боль пронзила ребра и приковала к кровати.
— Это любовь, доченька, — ответила мама. — Они пришли из-за нее, как и мы с папой.
Маленькая девочка снова подскочила и начала дергать меня за руку. Сзади нее встала Анна, и я вздрогнула.
— Что ты тут делаешь? — спросила я.
— Пришла попрощаться. Я была плохой матерью, но всегда любила ее. Прошу, сохрани ее чудо.
Анна легонько дотронулась до головки ребенка и поцеловала в щеку. Тут я увидела Алекса, который вновь подошел к девочке и что-то ей сказал. Я не смогла разобрать слов, но тон был назидательный. Затем они вместе удалились, а Анна, не отрываясь, смотрела им вслед.
— Я хочу с тобой, — попросила я, а родители пригрозили мне.
— Кто все эти люди? — задала вопрос.
— Они пришли за своими родственниками, — ответил папа, — чтобы проводить их в дальний путь. Им предстоит многое сделать и преодолеть. Сейчас они приходят сюда и пытаются найти тех, кто им был дорог при жизни. Тебе нужно успокоиться и заснуть. Однажды мы придем за тобой. Но произойдет это в свое время. Береги чудо и постарайся правильно использовать подарок. Позаботься о малышке.
Алек прошел сквозь моих родителей и присел рядом со мной на постель. В его руках была большая фарфоровая чашка. Он поставил ее на прикроватную тумбу. Затем макнул в нее полотенце и, отжав, протер мне лоб. Его глаза блуждали по моему лицу, а губы что-то шептали на непонятном языке. Сзади к нему подошла женщина средних лет и положила руку на плечо. Мужчина этого не заметил, а продолжил смотреть.
— Кто вы? — спросила я незнакомку.
Она покачала головой и улыбнулась. Погладила Алекса по голове и проникновенно взглянула на меня. Вдруг стало страшно. Боль разорвала тело, и показалось, душа сейчас поднимется из него.
— Не забирайте его, — прошептала я.
Чувство опасности усилилось. Слезы хлынули из глаз. Вся сущность сосредоточилась на этой полупрозрачной пожилой леди.
— Не смейте! Он не должен покидать меня! — закричала я, а она даже не шелохнулась. — Я люблю его. Мне будет плохо без него. Он моя единственная надежда на счастье. Молю, не забирайте его.
Я приподнялась с постели, но Алекс снова уложил меня. Вторая попытка тоже не увенчалась успехом.
— Алекс! Алекс! Ты не можешь меня покинуть. Я люблю тебя. Ты англичанин. Как это на твоем языке? Ах, да! Алекс я люблю тебя, не покидай меня. Не уходи с той женщиной. Останься. Ты нужен мне, как сама жизнь. К кому нужно обраться? К Богу? Он не слышит, но пришли они, и скоро ты уйдешь. Я люблю тебя. Останься.
Мама и папа посмотрели на женщину рядом с Алексом и улыбнулись ей. Она отошла от Алекса, но никуда не делась. Тем временем в комнате появлялись новые люди, они делали круг по каюте, затем доходили до стен и растворялись в них. Их полупрозрачные формы мелькали по ту сторону иллюминатора.
— Ты скоро очнешься, — произнесла мама. — У тебя будет длинный день. Проживи его с толком. Мы рядом.
— Вы не уйдете? — спросила я, но не услышала ответ.
Они покачали головами, а я закрыла глаза. Мне стало уютно и тепло, как в детстве. Родители по вечерам приходили в мою комнату и подолгу смотрели, как я сплю. Зная об этом, притворялась спящей. Но родительский нежный взгляд, ласкающий мое лицо, забыть невозможно.
ГЛАВА 6
Кто-то ударил меня по щеке. Открыв глаза, увидела рядом детское личико. Это была девочка из моего сна. На вид не больше трех лет. Пухлые щечки, длинные реснички, темно-русые волосы заплетены в косу. Она удивительно хорошенькая. Приподняв голову, я огляделась. Алекс лежал с другой стороны от малышки и крепко спал. Я прилегла обратно. Глазки ребенка распахнулись, и улыбка вспыхнула на полненьких губках:
— Мама, — прошептала девочка. — Ты выздоровела?
— Как тебя зовут?
— Ты меня не помнишь, но это ничего, — заявила кроха. — Ты еще не окрепла. Так Алекс сказал.
— Так как тебя зовут? — повторила я вопрос.
— Элизабет.
— Почему ты называешь меня мамой? У тебя есть мама, и тебе нужно к ней.
Элизабет вздохнула, на ее глазах появились слезы. Но потом она передумала плакать, легла на спину и принялась рассматривать потолок. Возникла пауза, но она оказалась недолгой. Малышка, сложив ручки на животе, произнесла:
— Когда-то у меня была мама. Я ее видела не часто, потому что все время была с Джоанной и Джеймсом. Потом мы сели на корабль, и Анна сказала, что она мама, а Стив папа. Мы плыли. Потом Анна пропала и Стив пропал. Я была одна и лежала, пыталась заснуть. Анна стала прозрачной и пришла ко мне. Сказала, что на самом деле моя мама ты.
Элизабет снова легла на бок лицом ко мне и, вздохнув, продолжила:
— Джоан и Джеймс хорошие, но они все время пьют. Я плакала, а они иногда покупали мне конфеты. И снова пили. Плохо без мамы. Сейчас ты есть, хоть и болеешь. Ты выздоровеешь, и все будет хорошо. Так Алекс говорит.
Девочка протянула руку и погладила мою щеку. В этой ласке было столько нежности и заботы, что на глаза навернулись слезы. Я словно вернулась на много лет назад, когда точно также лежала в кровати и ждала когда мама или папа придут. Но тогда никто не входил и не гладил по волосам и не говорил ласковых слов. Меня подняли с постели, покормили и отправили в пансион.
Протянув руку, погладила волосы Элизабет, как делала это мама в детстве. Сиротство — страшная доля, которую не пожелаю никому. Что будет с этой малышкой, когда она переступит порог детского приюта? Этой крохе не больше трех лет и ее может обидеть каждый. Но помимо обидчиков есть и нечто другое — болезни. Помню, как чуть не умерла. Мне исполнилось десять. Морозы были ужасными, а пальтишки у воспитанниц тоненькие. Воспалением легких заболела половина нашего класса. Выздороветь довелось только десятерым.
— Ты больше не будешь жить с Джоан и Джеймс. Та женщина сказала правду, и я твоя мама. Ты кушала?
— Алекс покормил.
Элизабет обняла меня, а я заплакала. Прижав кроху к себе, поцеловала ее волосы и укутала пледом.
— Ты уверена в том, что собираешься сделать? — задал вопрос Алекс.
Он встал с постели и подошел к небольшому круглому столику. Взяв бутылку, плеснул в фужер вина и одним махом осушил его. Затем обернулся ко мне, не выпуская стеклянную емкость из руки, и еще раз повторил:
— Ты уверена, что сможешь воспитать Элизабет? Порыв благородства — это прекрасно, но живой человек…
— Да я уверена в своих силах. Лучше ребенку воспитываться дома, чем в приюте.
Мужчина налил вина и прошелся с фужером по каюте. Остановился напротив нас с девочкой и посмотрел на прижавшуюся ко мне Элизабет.
— Что тебе этот ребенок? Одно дело накормить, присмотреть, а по прибытии отдать куда следует, но совсем другое взять себе. Это ненормально, Мари!
— Что именно? — не поняла я.
— Все это ненормально! Ты не здорова, вокруг тебя трупы, а ты девчонку решила удочерить! Ты больна! Сутки лежала в бреду. И вдруг такая неожиданная решительность. Мамой решила стать. Сирот на свете много, и такие вопросы за одно мгновение не решаются.
— Ты в семье рос? — спросила я.
Элизабет заснула, уткнувшись в меня, и свой вопрос я попыталась сказать шепотом. Горло саднило и получилось так себе.
— Да.
— Тогда тебе не понять моих поступков.
— Да я вообще тебя не понимаю. Почему? Неужели болезнь так повлияла?
— Нет. Я видела Анну, и она попросила помочь девочке, — чуть не плача сказала я.
Мне стало обидно, что Алекс говорил эти вещи. Если бы он был там, в моем сне, то понял насколько все серьезно. Я раньше сомневалась в том, что однажды встречу своих родных, но теперь уверена, что существует место, где все это есть. Они не просто так пришли сюда, и просьба Анны не случайна.
