На картине были изображены хорошо знакомые с детства созвездия и сама планета Земля. Голубой шарик плыл в космическом пространстве. Как же мне хотелось оказаться там! Но никакие заклинания не могли мне помочь исполнить это желание.
В тот день всё валилось у меня из рук. Даже кофе получился абсолютно несъедобный. И залил горелку. Не рискуя применять заклинания, я осторожно всё убрал. Затем поднялся в кабинет, куда я перенёс картину, и начал изучать рисунок внимательнее, чтобы найти хоть какое-то несоответствие в контурах созвездий. Астрономия была для меня всего лишь интересным хобби, не более. Впрочем, даже к хобби я относился достаточно серьёзно и никак не мог спутать большую или малую медведицу даже со схожими созвездиями. Я всматривался в звёздный рисунок и в очертания такой знакомой и такой далёкой планеты и с каждой минутой убеждался, что никакой ошибки быть не может. Словно кто-то взял снимок, сделанный с космической станции, и перенёс его с филигранной точностью на бумагу с помощью карандаша и красок. Но откуда в этом мире мог взяться рисунок земного неба? В раздражении я тряхнул картину, пробормотав ругательство. В ответ на мою грубость рамка слегка потускнела, затем засветилась голубым цветом. Интуитивно я нажал на угол рамки, светящийся наиболее ярко. С негромким щелчком открылся тайник, и в мою ладонь упал скрученный лист бумаги.
«Я никогда не была в твоём мире и не видела этих звёзд. Но предсказание не лжёт, и жернова судьбы уже закрутились, меняя наши судьбы. Я знаю, что увижу любимую Аррейну только во сне, но иначе я не смогу обрести истинную любовь.»
«Ничего не понимаю», - пробормотал я и продолжил чтение, надеясь, что дальше будет хотя бы немного понятнее.
«Как бы я хотела сказать Тодеусу, что он моя истинная судьба, и я с радостью приняла бы не только его признание в любви, но и предложение руки и сердца, на которое он пытался намекать практически при каждой встрече. Но с волей богини не спорят.
Не знаю, почему в тот день я зашла вечером в храм . Там горело всего несколько свечей. Я видела, что нравлюсь Тодеусу. И хотела попросить богиню благословить нашу любовь.
- Не торопись, - раздался рядом негромкий голос.
Я обернулась. Около меня стояла женщина в серебристой маске. Её свободные струящиеся одежды , казалось, постоянно меняли оттенок цвета, переливаясь от темно-синего до нежно-голубого. Так одевались только жрицы-провидицы. Они путешествовали по Аррейне, подходя к тем, кто с их точки зрения нуждался в предсказании. Жрицы никогда не брали деньги и не предсказывали на заказ. Я поклонилась и хотела пройти мимо, к выходу из храма, абсолютно уверенная, что наша встреча случайна. Но была остановлена странной фразой.
- Если согласишься быть с ним сейчас, потеряешь Тодеуса навсегда.
- Почему? – не удержалась я от вопроса.
- Я могу рассказать тебе, что вижу. Но ты должна поклясться жизнью, что не будешь пытаться изменить будущее и примешь написанное в книге судьбы.
Если бы я знала, на что соглашаюсь! Но тогда я кивнула, не задумавшись ни на минуту. Услышанное повергло меня в ужас.
- Через два года, семь месяцев и три дня твой муж Тодеус Ардайл погибнет при взрыве в королевской лаборатории, практически уничтожив малый королевский сад.
- Муж? А если не муж…?
- Тогда Тодеус почти умрёт.
- Что значит почти?
- Значит, может произойти божественное чудо. Если..
- Если что? - Я почти кричала.
- Если в другом мире его будут ждать.
- Кто будет ждать?
Жрица вздохнула, словно удивляясь моему непониманию.
- Та, кто его любит и кого любит он.
«После этих слов жрицы мне стало страшно. Нет, ОЧЕНЬ страшно! Информация о других мирах не была тайной или закрытой. Просто случаи появления существ из них были достаточно редки.
Я знала, что жрицы не лгут. Но согласиться навсегда исчезнуть из Аррейны было также трудно, как и принять неизбежность смерти Тодеуса. Я понимала, что не прощу себя, если не ничего не сделаю для его спасения. Но уйти в другой мир, неизвестный и непонятный для меня…
- А в какой мир? – спросила я, но рядом уже никого не было. «Следуй своим путём и вепрь...» - донеслось до меня с дуновением ветерка, когда я уже выходила из храма.
Приглашение на выставку в Верлению пришло донельзя кстати. Я не могла допустить смерти Тода и надеялась найти какой-то другой выход. За пару дней до отъезда меня неудержимо потянуло рисовать. Я накладывала краски на холст, сама не понимая, откуда берутся эти странные рисунки созвездий. Иногда мне даже казалось, что кто-то словно ведёт мою руку, выбирая цвет для неба и планеты. Эту картину я отнесла Тоду перед отъездом, абсолютно уверенная, что она ему обязательно понадобится.
Завтра утром я отплываю. Перечитываю написанное и не могу понять, зачем и, главное, кому я это всё написала. Потому что Тодеусу я хотела бы сказать только одно слово. Люблю.»
Я закончил чтение письма. Свернул его и спрятал обратно в раму картины.
Вечером, стоя на балконе и смотря на так и ставшие родными звёзды, я желал встретиться на Земле Тоду и Лиз и неслышно молил Богиню этого мира вернуть мою Лили.
Бухта Фанди, Канада. Дом Теодора фон Хаузена.
Тодеус Ардайл почти привык к новому миру. И к своему чужому телу. При переносе из Аррейны сильнейший магический всплеск почти полностью исцелил его, так что Тодеус достаточно быстро вернулся в хорошую физическую форму. Чудом избежав ухода за грань, он искренне наслаждался самой возможностью просто жить. Тод легко просыпался перед самым рассветом и любовался в окно на розовое небо. До завтрака он успевал почитать дневники фон Хаузена и подивиться схожести их рассуждений. После сытного завтрака, приносимого всегда лично миссис Польди, Тодеус отправлялся в лабораторию. Фон Хаузен не являлся большим любителем химии, но тем не менее выбранное им оборудование было современным, а и ингредиенты достаточно разнообразным. Тодеусу показалось, что фон Хаузен держал лабораторию просто про запас, чтобы при необходимости не было нужды терять время на поиск компонентов, могущих понадобиться для изобретения. Правда, судя по всему, лабораторией Теодор пользовался достаточно редко. Во всяком случае большинство запасов было не початыми. Тод получал истинное удовольствие, экспериментируя и пытаясь создать аналоги знакомых ему зелий без использования магической составляющей. Конечно, удачные варианты получались не всегда, но Ардайл получал от самих опытов настоящее удовольствие. Вытащить из лаборатории на обед его практически никогда не удавалось, и в этой борьбе миссис Польди не было шанса выиграть. Она с достоинством приняла своё поражение и перестала беспокоить Тодеуса до ужина. Но , отрываясь от колб, Тод всегда находил в соседней комнате пироги, бутерброды, травяные отвары или чай
Вечерами, в любую погоду, Ардайл гулял по берегу. Тоду нравилось любоваться на океан. И на спокойный, и на штормовой, и со следами ливня. Он интуитивно чувствовал приближение прилива, и ни разу не ошибся. Быть может, это был дар богини или принявшего его мира. Тодеус не задумывался, а просто принял его с благодарностью.
Когда-то Ардайл мечтал, что после возвращения из Верлении, Лиз согласится, наконец, стать его женой. Он даже купил дом на побережье и настроил туда портал. Тод представлял, как они будут приезжать туда вместе, гулять и разговаривать. Он, словно наяву, видел, как Лиз рисует, а после показывает свои наброски, требуя немедленно отвлечься от опытов. Но в реальности Тодеус после исчезновения Лиз так туда больше и не приехал. На память о ней остались только картины и миниатюра в медальоне. Картины остались в Аррейне, а медальон остался. Тод не снимал его ни днем, ни ночью. Когда становилось совсем тоскливо, Ардайл открывал его и смотрел на маленькую ракушку с приоткрытыми створками.
- Каждая раковина таит в себе загадку, - говорила Лиз, - там может оказаться моллюск, драгоценная жемчужина или пустота. И мы никогда не можем угадать, что там окажется. Как и предположить, что нас ожидает завтра.
Во время одной из прогулок Тод нашёл на берегу большую раковину, очень похожую на ту, что нарисовала Лиз. Он забрал её с собой и принёс в дом. Когда вечером миссис Польди зашла в комнату, чтобы традиционно предложить на выбор чай или молоко с тёплой, только испечённой булочкой, и традиционно выслушала отказ, она обратила внимание на раковину.
- Надо же, прямо как на картине! – восхитилась она.
- На какой картине, миссис Польди? - вежливо поинтересовался Ардайл.
- Так разве я не рассказывала? Помните, я уезжала на неделю к сестре в Нью-Йорк?
- Нам вас очень не хватало, - тут же отозвался Тод.
Миссис Польди польщённо улыбнулась.
- Так вот, продолжила польщённая экономка, - сестра зачем-то потащила меня на выставку одной молодой художницы. Элиза Роуз, кажется. Там такие удивительные пейзажи оказались! Смотришь, и кажется, что ты прямо в том нарисованном месте оказываешься!
Тут миссис Польди на минуточку остановилась, посмотрела очень внимательно на Тода и воскликнула:
- Не может быть! Просто одно лицо с тем портретом!
Ардайл чувствовал подкатывающее раздражение. Единственные картины, которые ему бы хотелось увидеть, остались в другом мире, куда возвращение было навсегда заказано. Но воспитание не позволяло грубо оборвать разговор, да и не хотелось обижать миссис Польди. Экономка искренне хотела поделиться радостью. Поэтому Тод вежливо отозвался:
- Каким портретом? Вы же говорили про выставку пейзажей.
- Удивительные пейзажи, да! И среди только один портрет. Захочешь пройти мимо - и не пройдёшь. Сначала смотришь –юноша нарисован, а потом кажется, что мальчик с пончиками в руке.
- Пончиками?
- Вы будете смеяться, но я даже вкус их ощутила. Такие воздушные, с начинкой из фруктов и сливочного крема, щедро посыпанные сахарной пудрой.
Тод сразу вспомнил королевскую кухню и госпожу Кокс с её фирменными пончиками.
А экономка продолжала.
- А ещё рядом с мальчиком иногда появлялась высокая худая дама в большом поварском колпаке и маленькая девочка с очень решительным взглядом.
- А у девочки были белокурые волосы и синие глаза?
- Откуда Вы знаете? - изумилась миссис Польди.
- Она одета в зелёное кружевное платье с рукавами-воланчиками. Губы слегка испачканы в пудре. Она слизывает крем с пальцев и смеётся.
Тод закрыл глаза и словно наяву увидел королевскую кухню, Клару и Лиз. И услышал её звонкий голос: «Пончики, ты чувствуешь, как они чудесно пахнут ванилью?»
- Пончики с ванилью, - тихо повторил он. Пончики от Лиз.
- Их только привезли, - потрясенно прошептала экономка. – Как вы…
- Что привезли? – спросил Тод, возвращаясь в реальность.
- Так пончики же. С ванилью и сахарной пудрой, как вы и сказали.
Сейчас принесу.
С этими словами миссис Польди вышла, а через несколько минут уже вернулась в комнату с блюдом, на котором соблазнительно высилась горка аппетитных румяных пончиков, щедро посыпанных воздушной сахарной пудрой.
Тод не удержался, взял один и надкусил. Вкус был точно такой же, как на королевской кухне.
- Миссис Польди, а во что были упакованы пончики?
- Упакованы? – переспросила экономка, словно сомневаясь, что она не ослышалась.
- Да, упаковки! Узнайте, и поскорее, пожалуйста.
Миссис Польди поставила блюдо с пончиками на стол, сделала книксен и отправилась за коробкой. Через пять минут Ардайл держал в руках коробку, на которой девушка, полная копия Лиз, держала в руках тарелку с огромным пончиком. Тод присмотрелся. На тарелке была нарисована ракушка с чуть приоткрытыми створками.
На следующий день Тод заказал билеты в Нью-Йорк. Он никому ничего не сказал, решив, что просто оставит для экономки записку. Но миссис Польди опередила Тода. Постучавшись, она вошла в его комнату и поставила пред Аргайлом небольшой чемодан на колёсиках.
- Мистер Хаузен, я собрала вам вещи на несколько дней.
Вещи.. Я совсем забыл про них. С благодарностью посмотрев на экономку, я подошел к ней, приобнял и негромко сказал:
- Большое спасибо, миссис Польди.
Экономка отчего-то смутилась, пробормотала:
- Ну что вы, мистер Хаузен, - и тихонько выскользнула из комнаты.
Уже в самолёте Тод сообразил, что не уточнил, в каком именно зале выставлялась Элиза Роуз. Приземлившись, Тод отменил авиарежим на телефоне и уже собрался звонить миссис Польди, как получил сигнал входящего сообщения. В нем была только одна строчка с адресом и именем Лиз.
Как я и предполагал, проблем с отелем не возникло. Таксист никак не прокомментировал адрес «отель рядом с Metropolitan Museum». Только посмотрел на меня. Я просто услышал, как он мысленно оценивает стоимость моей одежды и обуви, запонок и булавки с брильянтом. И был не удивлён, услышав смущённое:
- Рядом с музеем есть отель Central Park Studios. Но я не уверен, что там есть пентхаус.
Я улыбнулся.
- Ничего. Пару дней я вполне обойдусь обычным номером. Музей, главное, недалеко?
- Триста метров.
- Прекрасно. Поехали!
Отель, действительно, тянул только на три свои три звезды. Впрочем, комфорта мне хватало дома. Условия проживания были вполне нормальные. А табличка «только для некурящих» только порадовала.
В музей я не шёл, а просто летел. Остановила меня небольшая табличка на двери с лаконичной надписью «закрыто». И что было делать? Я бесцельно бродил по улицам, пока не почувствовал, как знакомо запахло ванилью. Подняв глаза, я увидел вывеску с огромным пончиком. Сахарная пудра мерцала и манила. Надеяться, что Лиз встретится мне именно тут, была смешной, но ванилью пахло так соблазнительно… и я открыл дверь.
Небольшой зал. Столики для двоих. И для большой семьи. Пончики были божественные! Даже вкуснее, чем у Клары. Попробовав ванильный, шоколадный, банановый и карамельный, я понял, что больше не могу съесть ни кусочка сладкого. А вот от тарелки знаменитого супа с королевской кухни я бы не отказался. И я спросил подошедшую официантку.
- А супа у вас в меню нет?
- Какого именно?
Я даже растерялся немного. В памяти всплыло название придуманного госпожой Кларой праздничного супа.
- Куриный фейерверк.
- Пройдёмте в обеденный зал. Дети предпочитают пончики. А родителям более сытные блюда готовим. Рядом со сладким залом игровые комнаты. А около обеденного – небольшая картинная галерея. Мисс Роуз всегда свои новые картины сначала выставляет тут..
- Почему вы мне это всё рассказываете? – прервал я разговорчивую официантку.
- Но вы же заказали куриный фейерверк, - ответила девушка, словно это всё объясняло.
Хорошее настроение начало испаряться. Мне уже не хотелось пробовать суп (откровенно говоря, я был уверен, что вкуснее госпожи Клары его приготовить никто не сможет), и я уже собирался прервать официантку и распрощаться, как она остановилась, замолкла на полуслове и открыла дверь.
- Проходите, сьер Ардайл.
Я по инерции сделал пару шагов вперёд, и только потом я осознал, как меня назвали. Не может быть! Для всех в этом мире я был Теодором фон Хаузеном. Я замер, боясь пошевелиться.
- Раньше ты был бОльшим храбрецом, Тод, - прозвучал знакомый голос.
И тут я первый раз в жизни потерял сознание.
В тот день всё валилось у меня из рук. Даже кофе получился абсолютно несъедобный. И залил горелку. Не рискуя применять заклинания, я осторожно всё убрал. Затем поднялся в кабинет, куда я перенёс картину, и начал изучать рисунок внимательнее, чтобы найти хоть какое-то несоответствие в контурах созвездий. Астрономия была для меня всего лишь интересным хобби, не более. Впрочем, даже к хобби я относился достаточно серьёзно и никак не мог спутать большую или малую медведицу даже со схожими созвездиями. Я всматривался в звёздный рисунок и в очертания такой знакомой и такой далёкой планеты и с каждой минутой убеждался, что никакой ошибки быть не может. Словно кто-то взял снимок, сделанный с космической станции, и перенёс его с филигранной точностью на бумагу с помощью карандаша и красок. Но откуда в этом мире мог взяться рисунок земного неба? В раздражении я тряхнул картину, пробормотав ругательство. В ответ на мою грубость рамка слегка потускнела, затем засветилась голубым цветом. Интуитивно я нажал на угол рамки, светящийся наиболее ярко. С негромким щелчком открылся тайник, и в мою ладонь упал скрученный лист бумаги.
«Я никогда не была в твоём мире и не видела этих звёзд. Но предсказание не лжёт, и жернова судьбы уже закрутились, меняя наши судьбы. Я знаю, что увижу любимую Аррейну только во сне, но иначе я не смогу обрести истинную любовь.»
«Ничего не понимаю», - пробормотал я и продолжил чтение, надеясь, что дальше будет хотя бы немного понятнее.
«Как бы я хотела сказать Тодеусу, что он моя истинная судьба, и я с радостью приняла бы не только его признание в любви, но и предложение руки и сердца, на которое он пытался намекать практически при каждой встрече. Но с волей богини не спорят.
Не знаю, почему в тот день я зашла вечером в храм . Там горело всего несколько свечей. Я видела, что нравлюсь Тодеусу. И хотела попросить богиню благословить нашу любовь.
- Не торопись, - раздался рядом негромкий голос.
Я обернулась. Около меня стояла женщина в серебристой маске. Её свободные струящиеся одежды , казалось, постоянно меняли оттенок цвета, переливаясь от темно-синего до нежно-голубого. Так одевались только жрицы-провидицы. Они путешествовали по Аррейне, подходя к тем, кто с их точки зрения нуждался в предсказании. Жрицы никогда не брали деньги и не предсказывали на заказ. Я поклонилась и хотела пройти мимо, к выходу из храма, абсолютно уверенная, что наша встреча случайна. Но была остановлена странной фразой.
- Если согласишься быть с ним сейчас, потеряешь Тодеуса навсегда.
- Почему? – не удержалась я от вопроса.
- Я могу рассказать тебе, что вижу. Но ты должна поклясться жизнью, что не будешь пытаться изменить будущее и примешь написанное в книге судьбы.
Если бы я знала, на что соглашаюсь! Но тогда я кивнула, не задумавшись ни на минуту. Услышанное повергло меня в ужас.
- Через два года, семь месяцев и три дня твой муж Тодеус Ардайл погибнет при взрыве в королевской лаборатории, практически уничтожив малый королевский сад.
- Муж? А если не муж…?
- Тогда Тодеус почти умрёт.
- Что значит почти?
- Значит, может произойти божественное чудо. Если..
- Если что? - Я почти кричала.
- Если в другом мире его будут ждать.
- Кто будет ждать?
Жрица вздохнула, словно удивляясь моему непониманию.
- Та, кто его любит и кого любит он.
«После этих слов жрицы мне стало страшно. Нет, ОЧЕНЬ страшно! Информация о других мирах не была тайной или закрытой. Просто случаи появления существ из них были достаточно редки.
Я знала, что жрицы не лгут. Но согласиться навсегда исчезнуть из Аррейны было также трудно, как и принять неизбежность смерти Тодеуса. Я понимала, что не прощу себя, если не ничего не сделаю для его спасения. Но уйти в другой мир, неизвестный и непонятный для меня…
- А в какой мир? – спросила я, но рядом уже никого не было. «Следуй своим путём и вепрь...» - донеслось до меня с дуновением ветерка, когда я уже выходила из храма.
Приглашение на выставку в Верлению пришло донельзя кстати. Я не могла допустить смерти Тода и надеялась найти какой-то другой выход. За пару дней до отъезда меня неудержимо потянуло рисовать. Я накладывала краски на холст, сама не понимая, откуда берутся эти странные рисунки созвездий. Иногда мне даже казалось, что кто-то словно ведёт мою руку, выбирая цвет для неба и планеты. Эту картину я отнесла Тоду перед отъездом, абсолютно уверенная, что она ему обязательно понадобится.
Завтра утром я отплываю. Перечитываю написанное и не могу понять, зачем и, главное, кому я это всё написала. Потому что Тодеусу я хотела бы сказать только одно слово. Люблю.»
Я закончил чтение письма. Свернул его и спрятал обратно в раму картины.
Вечером, стоя на балконе и смотря на так и ставшие родными звёзды, я желал встретиться на Земле Тоду и Лиз и неслышно молил Богиню этого мира вернуть мою Лили.
Бухта Фанди, Канада. Дом Теодора фон Хаузена.
Тодеус Ардайл почти привык к новому миру. И к своему чужому телу. При переносе из Аррейны сильнейший магический всплеск почти полностью исцелил его, так что Тодеус достаточно быстро вернулся в хорошую физическую форму. Чудом избежав ухода за грань, он искренне наслаждался самой возможностью просто жить. Тод легко просыпался перед самым рассветом и любовался в окно на розовое небо. До завтрака он успевал почитать дневники фон Хаузена и подивиться схожести их рассуждений. После сытного завтрака, приносимого всегда лично миссис Польди, Тодеус отправлялся в лабораторию. Фон Хаузен не являлся большим любителем химии, но тем не менее выбранное им оборудование было современным, а и ингредиенты достаточно разнообразным. Тодеусу показалось, что фон Хаузен держал лабораторию просто про запас, чтобы при необходимости не было нужды терять время на поиск компонентов, могущих понадобиться для изобретения. Правда, судя по всему, лабораторией Теодор пользовался достаточно редко. Во всяком случае большинство запасов было не початыми. Тод получал истинное удовольствие, экспериментируя и пытаясь создать аналоги знакомых ему зелий без использования магической составляющей. Конечно, удачные варианты получались не всегда, но Ардайл получал от самих опытов настоящее удовольствие. Вытащить из лаборатории на обед его практически никогда не удавалось, и в этой борьбе миссис Польди не было шанса выиграть. Она с достоинством приняла своё поражение и перестала беспокоить Тодеуса до ужина. Но , отрываясь от колб, Тод всегда находил в соседней комнате пироги, бутерброды, травяные отвары или чай
Вечерами, в любую погоду, Ардайл гулял по берегу. Тоду нравилось любоваться на океан. И на спокойный, и на штормовой, и со следами ливня. Он интуитивно чувствовал приближение прилива, и ни разу не ошибся. Быть может, это был дар богини или принявшего его мира. Тодеус не задумывался, а просто принял его с благодарностью.
Когда-то Ардайл мечтал, что после возвращения из Верлении, Лиз согласится, наконец, стать его женой. Он даже купил дом на побережье и настроил туда портал. Тод представлял, как они будут приезжать туда вместе, гулять и разговаривать. Он, словно наяву, видел, как Лиз рисует, а после показывает свои наброски, требуя немедленно отвлечься от опытов. Но в реальности Тодеус после исчезновения Лиз так туда больше и не приехал. На память о ней остались только картины и миниатюра в медальоне. Картины остались в Аррейне, а медальон остался. Тод не снимал его ни днем, ни ночью. Когда становилось совсем тоскливо, Ардайл открывал его и смотрел на маленькую ракушку с приоткрытыми створками.
- Каждая раковина таит в себе загадку, - говорила Лиз, - там может оказаться моллюск, драгоценная жемчужина или пустота. И мы никогда не можем угадать, что там окажется. Как и предположить, что нас ожидает завтра.
Во время одной из прогулок Тод нашёл на берегу большую раковину, очень похожую на ту, что нарисовала Лиз. Он забрал её с собой и принёс в дом. Когда вечером миссис Польди зашла в комнату, чтобы традиционно предложить на выбор чай или молоко с тёплой, только испечённой булочкой, и традиционно выслушала отказ, она обратила внимание на раковину.
- Надо же, прямо как на картине! – восхитилась она.
- На какой картине, миссис Польди? - вежливо поинтересовался Ардайл.
- Так разве я не рассказывала? Помните, я уезжала на неделю к сестре в Нью-Йорк?
- Нам вас очень не хватало, - тут же отозвался Тод.
Миссис Польди польщённо улыбнулась.
- Так вот, продолжила польщённая экономка, - сестра зачем-то потащила меня на выставку одной молодой художницы. Элиза Роуз, кажется. Там такие удивительные пейзажи оказались! Смотришь, и кажется, что ты прямо в том нарисованном месте оказываешься!
Тут миссис Польди на минуточку остановилась, посмотрела очень внимательно на Тода и воскликнула:
- Не может быть! Просто одно лицо с тем портретом!
Ардайл чувствовал подкатывающее раздражение. Единственные картины, которые ему бы хотелось увидеть, остались в другом мире, куда возвращение было навсегда заказано. Но воспитание не позволяло грубо оборвать разговор, да и не хотелось обижать миссис Польди. Экономка искренне хотела поделиться радостью. Поэтому Тод вежливо отозвался:
- Каким портретом? Вы же говорили про выставку пейзажей.
- Удивительные пейзажи, да! И среди только один портрет. Захочешь пройти мимо - и не пройдёшь. Сначала смотришь –юноша нарисован, а потом кажется, что мальчик с пончиками в руке.
- Пончиками?
- Вы будете смеяться, но я даже вкус их ощутила. Такие воздушные, с начинкой из фруктов и сливочного крема, щедро посыпанные сахарной пудрой.
Тод сразу вспомнил королевскую кухню и госпожу Кокс с её фирменными пончиками.
А экономка продолжала.
- А ещё рядом с мальчиком иногда появлялась высокая худая дама в большом поварском колпаке и маленькая девочка с очень решительным взглядом.
- А у девочки были белокурые волосы и синие глаза?
- Откуда Вы знаете? - изумилась миссис Польди.
- Она одета в зелёное кружевное платье с рукавами-воланчиками. Губы слегка испачканы в пудре. Она слизывает крем с пальцев и смеётся.
Тод закрыл глаза и словно наяву увидел королевскую кухню, Клару и Лиз. И услышал её звонкий голос: «Пончики, ты чувствуешь, как они чудесно пахнут ванилью?»
- Пончики с ванилью, - тихо повторил он. Пончики от Лиз.
- Их только привезли, - потрясенно прошептала экономка. – Как вы…
- Что привезли? – спросил Тод, возвращаясь в реальность.
- Так пончики же. С ванилью и сахарной пудрой, как вы и сказали.
Сейчас принесу.
С этими словами миссис Польди вышла, а через несколько минут уже вернулась в комнату с блюдом, на котором соблазнительно высилась горка аппетитных румяных пончиков, щедро посыпанных воздушной сахарной пудрой.
Тод не удержался, взял один и надкусил. Вкус был точно такой же, как на королевской кухне.
- Миссис Польди, а во что были упакованы пончики?
- Упакованы? – переспросила экономка, словно сомневаясь, что она не ослышалась.
- Да, упаковки! Узнайте, и поскорее, пожалуйста.
Миссис Польди поставила блюдо с пончиками на стол, сделала книксен и отправилась за коробкой. Через пять минут Ардайл держал в руках коробку, на которой девушка, полная копия Лиз, держала в руках тарелку с огромным пончиком. Тод присмотрелся. На тарелке была нарисована ракушка с чуть приоткрытыми створками.
На следующий день Тод заказал билеты в Нью-Йорк. Он никому ничего не сказал, решив, что просто оставит для экономки записку. Но миссис Польди опередила Тода. Постучавшись, она вошла в его комнату и поставила пред Аргайлом небольшой чемодан на колёсиках.
- Мистер Хаузен, я собрала вам вещи на несколько дней.
Вещи.. Я совсем забыл про них. С благодарностью посмотрев на экономку, я подошел к ней, приобнял и негромко сказал:
- Большое спасибо, миссис Польди.
Экономка отчего-то смутилась, пробормотала:
- Ну что вы, мистер Хаузен, - и тихонько выскользнула из комнаты.
Уже в самолёте Тод сообразил, что не уточнил, в каком именно зале выставлялась Элиза Роуз. Приземлившись, Тод отменил авиарежим на телефоне и уже собрался звонить миссис Польди, как получил сигнал входящего сообщения. В нем была только одна строчка с адресом и именем Лиз.
Как я и предполагал, проблем с отелем не возникло. Таксист никак не прокомментировал адрес «отель рядом с Metropolitan Museum». Только посмотрел на меня. Я просто услышал, как он мысленно оценивает стоимость моей одежды и обуви, запонок и булавки с брильянтом. И был не удивлён, услышав смущённое:
- Рядом с музеем есть отель Central Park Studios. Но я не уверен, что там есть пентхаус.
Я улыбнулся.
- Ничего. Пару дней я вполне обойдусь обычным номером. Музей, главное, недалеко?
- Триста метров.
- Прекрасно. Поехали!
Отель, действительно, тянул только на три свои три звезды. Впрочем, комфорта мне хватало дома. Условия проживания были вполне нормальные. А табличка «только для некурящих» только порадовала.
В музей я не шёл, а просто летел. Остановила меня небольшая табличка на двери с лаконичной надписью «закрыто». И что было делать? Я бесцельно бродил по улицам, пока не почувствовал, как знакомо запахло ванилью. Подняв глаза, я увидел вывеску с огромным пончиком. Сахарная пудра мерцала и манила. Надеяться, что Лиз встретится мне именно тут, была смешной, но ванилью пахло так соблазнительно… и я открыл дверь.
Небольшой зал. Столики для двоих. И для большой семьи. Пончики были божественные! Даже вкуснее, чем у Клары. Попробовав ванильный, шоколадный, банановый и карамельный, я понял, что больше не могу съесть ни кусочка сладкого. А вот от тарелки знаменитого супа с королевской кухни я бы не отказался. И я спросил подошедшую официантку.
- А супа у вас в меню нет?
- Какого именно?
Я даже растерялся немного. В памяти всплыло название придуманного госпожой Кларой праздничного супа.
- Куриный фейерверк.
- Пройдёмте в обеденный зал. Дети предпочитают пончики. А родителям более сытные блюда готовим. Рядом со сладким залом игровые комнаты. А около обеденного – небольшая картинная галерея. Мисс Роуз всегда свои новые картины сначала выставляет тут..
- Почему вы мне это всё рассказываете? – прервал я разговорчивую официантку.
- Но вы же заказали куриный фейерверк, - ответила девушка, словно это всё объясняло.
Хорошее настроение начало испаряться. Мне уже не хотелось пробовать суп (откровенно говоря, я был уверен, что вкуснее госпожи Клары его приготовить никто не сможет), и я уже собирался прервать официантку и распрощаться, как она остановилась, замолкла на полуслове и открыла дверь.
- Проходите, сьер Ардайл.
Я по инерции сделал пару шагов вперёд, и только потом я осознал, как меня назвали. Не может быть! Для всех в этом мире я был Теодором фон Хаузеном. Я замер, боясь пошевелиться.
- Раньше ты был бОльшим храбрецом, Тод, - прозвучал знакомый голос.
И тут я первый раз в жизни потерял сознание.
