Дом был… неожиданно легкий, словно воздушный, стремящийся вверх, к солнцу. Я, честно говоря, ожидала увидеть, скорее, серый, мрачный и неприступный замок, но не изящный дом из белого камня, с башенкой слева от входа.
- Молодые люди, вы со мной, - отдал он приказ Рэму и Паулю, после того, как мы раскланялись на пороге. – Я оформлю вас в Академии под фамилией своей матери – как дальних своих родственников – будете зваться мастером Рэмом Рэ и мастером Паулем Рэ. Надеюсь, молодые люди, мне не придется стыдиться того, что я дал вам возможность назваться своей фамилией?
- Нет, милорд, - коротко поклонился Рэм.
Пауль повторил его движение.
- Вот и славно. Сударыня, дом в вашем распоряжении. Слуги предупреждены, - обратился милорд Верд уже ко мне.
- Милорд, - присела я в короткий книксен. Хорошо, что мы их отработали с Рэмом.
- До вечера, - кивнул он мне.
- Одно мгновение, - остановила я его.
- Слушаю вас.
- Когда вы сможете уделить мне время, чтобы я могла получить четкие указания?
Мужчина скривился как от зубной боли:
- Это обязательно?
- Простите, но ваших мыслей читать никто не умеет, - нахмурилась я. – Даже я. Пожалуйста, милорд. Один раз.
И тут же улыбнулась.
Он поджал губы:
- С вас вкусный ужин.
- А что вы любите?
- Мясо, - кровожадно и в чем-то ожидаемо заявил он. – Доброго дня, госпожа Лиззард. Молодые люди, лошади оседланы. Вперед.
Мне захотелось кинуться вперед, обнять мальчишек, погладить одного и второго по голове, предупредить, чтобы были осторожнее, всхлипнуть… Но я поймала ироничный взгляд лорда Верда – и остановилась. Сцепила руки – и заставила остановиться…
Мы с сыновьями вежливо раскланялись – мужчинам подвели лошадей – и вот их уже не было. Только удаляющийся стук копыт.
Я вздохнула тяжело – и отправилась в дом. Смотреть, что у нас там плохого… Интересно, что все-таки случилось, что милорд так взъярился на прислугу. И чего он там не поделил с экономкой, что она срочно собрала вещи.
- Сударыня! – поприветствовал меня седой, чопорный на вид, пожилой мужчина, недовольно поджавший губы при моем появлении. – Рады приветствовать вас.
- Благодарю вас, - я стала развязывать ленты шляпки. – Я – ваша новая экономка, госпожа Лиззард. Будьте добры, пригласите прислугу. Я бы хотела познакомиться.
- Слушаюсь, - его губы поджались совсем в тонкую нитку.
- И кто бы сомневался, - пробурчала я – мое появление восприняли без восторга.
Слуг было четверо. Первым вперед вышел мужчина в возрасте, раскрывший мне дверь.
- Адерли. Джон Адерли, - представился он по фамилии. – Камердинер его милости.
- Очень приятно, - улыбнулась я ему.
- Натан, - представился конюх, подводивший лошадей мужчинам – молодой улыбчивый мужчина.
- Оливия, - подошла к нему симпатичная женщина. – Я – горничная.
- И моя жена, - добавил Натан.
- Хорошо, - мне эта пара понравилась.
- Каталина, - сухо сказала еще одна женщина. – Я – повар.
- Замечательно, - обрадовалась я. – Нам надо договориться о том, что будет сегодня на ужин. Милорд распорядился…
- А давайте вы будете заниматься своими делами, - зло отрезала женщина, - и не лезть в мои.
- Любезная, - заговорила холодно теперь уже я. – Вы немного не поняли. Меня наняли именно потому, что хозяин не доволен тем, как исполняются его приказы. В частности, он что-то говорил о том, что никак не может добиться того, чтобы на завтрак подавали именно ту еду, которая ему нравится. Поэтому я буду выполнять именно ту задачу, для которой меня наняли – обеспечивать такую работу служащих в этом доме, которая была бы по душе милорду Верду. Чуть позже я зайду к вам на кухню уточнить меню на ужин и на завтрак.
Я специально говорила все это мерзким, преподавательским голосом и не сводила глаз с Каталины, пока она не кивнула.
- Так лучше. Оливия, покажите мне, пожалуйста, дом. Все остальные могут заниматься своими делами.
Дом… Что и говорить – дом был богат. Мрамор каминов, изящество безделушек, преобладание белого, бежевого и золотистого. Картины на стенах – портретов не было. В основном пейзажи. На первом этаже – роскошная гостиная, столовая, библиотека с роялем. Отдельный коридор вел к господскому кабинету за закрытой на ключ дверью. Вверху, на втором этаже в одном крыле были хозяйские покои, в другой стороне отдельная лестница вела к комнатам слуг. Под этими комнатами располагалась огромная кухня.
- Красиво, - улыбнулась я. – И дом содержится в порядке. Наверное, это не легко для вас – он очень большой.
- Прежняя экономка раз в неделю нанимала поденщиц из деревни, - ответила Оливия.
- Хорошая практика, - обрадовалась я. – Вы подскажете, к кому стоит обращаться?
- Конечно, госпожа Лиззард.
- Вы можете заниматься своими делами, а я пойду на кухню.
- Могу я задать вопрос?
- Конечно.
- Какие комнаты вам приготовить? В … господской половине?
- А где жила прежняя экономка?
- В нашем крыле, - растерялась девушка.
- Вот и замечательно, - доброжелательно откликнулась я. – Не будет отступать от правил.
- Но, может быть, вам будет удобнее…, - смешалась горничная.
- Я заселюсь в ее комнаты. Подготовьте их, пожалуйста.
И я поспешила на кухню.
Интересно, меня что – всерьез посчитали любовницей милорда Верда? Может, и комнату решили зажать, предполагая, что я поселюсь рядом с ним? Нет, мужчина, он, конечно, видный. Привлекательный. Но… И работаю я на него. И не кстати какие-то отношения сейчас. И не факт, что мы друг друга заинтересуем…
Поймала себя на том, что я улыбаюсь, рассуждая о том – каково это – иметь в любовниках такую персону. Похоже я все-таки немножко сошла с ума от всех своих приключений… Покачала головой – и зашла на кухню.
- Добрый день еще раз, Каталина. Что на ужин?
- Мясо под карамельным соусом со сложным гарниром из овощей, - гордо сказала она. Салаты. И заливное из дичи.
- А как милорд относится к карамельному соусу? Я так понимаю, это на любителя?
- В новом сезоне это самый модный вид горячего, - отрезала она.
- Не буду спорить. Я лишь хотела спросить, любит ли его милорд. Этот самый карамельный соус?
- Не жаловался, - прошипела повариха.
- Ладно, допустим. А кстати, а что его милость любит на завтрак?
- Понятия не имею, - гордо заявила Каталина. – Я варю овсянку.
Я рассмеялась. Что-то это все мне напомнило ситуацию с сэром Баскервиллем в нашем незабвенном фильме о Шерлоке Холмсе:
- Мальчик любит овсянку…
- Она полезная. Ее положено есть на завтрак! – продолжила Каталина.
- Кем положено? – аккуратно спросила я.
- Положено – и все!
- И так каждый день?
- Конечно.
Я вздохнула от сочувствия к милорду Верду: подумать только – иметь репутацию имперского палача, быть сыном императора, пусть даже и незаконнорожденным, не последней персоной в своем отечестве – и получать по утрам ненавистную овсянку. Изо дня в день. Без права на отдых… И помилование. Может, Каталина и есть чья-нибудь засланка и мстит милорду за прошлые преступления и подвиги? Кашей!
- А вам не кажется, что пытаться воспитывать взрослого самоопределившегося мужчину – это как-то… Смешно, - сказала я вслух.
Наша повар зафыркала, не соглашаясь.
- Напеките на завтрашнее утро блинов, - распорядилась я. – Надо узнать, с чем милорд их любит.
Ко мне повернулись спиной, давая понять, что аудиенция окончена.
- Каталина, а как питаются слуги?
- Я готовлю на всех, - она уже не поворачивалась.
- Хорошо. А как закупаются продукты?
- Раз в неделю. Я готовлю список. Прежние экономки сами ходила в деревню, чтобы заказать там продукты. Нам их доставляют.
- Что с этой неделей?
- Все заказано.
- Я узнаю у его милости, что он предпочитает из еды. И к пятнице мы с вами приготовим совместный список.
Мне уже не ответили.
Мой сын сказал бы, что это «подстава». Рэм бы, наверное, улыбнулся краешком губ и отметил, что я должна была бы это предвидеть. Сама я могла лишь обзывать себя дурой.
Милорд Верд ненавидел «подслащенное мясо» - как он выразился. При этом он с какой-то детской укоризной посмотрел на меня. Я понимала, что, по большому счету, не виновата. Но было тоже как-то обидно.
- Ну, погоди, - подумала я, мысленно обращаясь к поварихе. – Зараза!
А в слух произнесла:
- Милорд, во избежание подобных недоразумений, давайте составим…
Хотела сказать «пакт о ненападении», но осеклась. Скорее всего, женщины в этом мире так не говорят.
- Прошу вас, пойдемте в библиотеку, - поднялся он.
И я, сжимая в руках записную книжку и карандаш, отправилась за ним.
- А вы серьезно подходите к своим обязанностям, - рассмеялся он, внимательно посмотрев на меня.
- Я привыкла выполнять свои обещания, - хмуро ответила я.
Непонятно в этой ситуации было то, что сам вельможа не так уж и рассердился – скорее опечалился. Я, между прочим, злилась на нашу повариху и ситуацию в целом гораздо больше, чем он.
- Присаживайтесь, - он кивнул на кресло возле камина, опустившись в соседнее. – Что вы хотели спросить?
Я осталась стоять перед ним, наблюдая, как он вертит широкое кольцо на указательном пальце левой руки. На кольце черными бриллиантами удивительно изящно был выложен грифон, распластавший крылья – как я уже знала – это был герб правящего дома Тигвердов. Только слева, уже алыми камнями была проведена алая полоса – должно быть знак того, что владелец этого герба незаконнорожденный.
- Миледи… Госпожа Лиззард…
Я поняла, что залюбовалась на длинные пальцы, что вертели кольцо, и потеряла всякую связь с реальностью. Мне стало неловко. Щеки полыхнули.
- И все же присядьте, - мягко сказал милорд Верд. – Я настаиваю.
Кивнула. Села. И проговорила – хорошо еще, не запинаясь:
- Что вы не выносите из еды? Кроме овсянки – это я уже поняла. И мяса со сладким соусом.
- Пожалуй, что и все.
- Что вы любите?
- Из еды? – насмешливо поинтересовался он.
Я с укоризной на него посмотрела.
- Печености всякие, - смущенно признался он. – Пирожки, блины, булочки… Как мама и бабушка готовили. Обедневшие дворяне, знаете ли… Денег на прислугу особо нет. Ничего нет, кроме гордости. Может быть, меня эта ваша фраза и зацепила в парке. Какое-то время я так себя ощущал тоже.
И у него как-то получилось легко, беспечно улыбнуться. Хмурые, словно специально сложенные для того, чтобы показывать недовольство, черты лица, разгладились – и он стал потрясающе красив. Надо же…
- Хорошее время было. Знаете, это были, пожалуй, единственные люди, которые меня любили. Просто так – просто потому, что я был на свете… даже, наверное, вопреки всему, что я принес в их жизнь, - и мне показалось, что милорд и забыл о моем присутствии.
Мужчина задумался, глядя на огонь. Потом сказал:
- Хотя нет – есть еще старые солдаты. С которыми я прошел все кампании.
- Как господин Джон Адерли? – не могла не спросить я.
- Да. Мы служили с ним вместе. Я могу попросить вам быть с ним помягче?
Кивнула:
- Разумеется, милорд.
Мне хотелось спросить, как там устроились Пауль и Рэм, но я как-то не решалась. Все-таки я служащая…
- Вроде бы вашим сыновьям понравилось, - вдруг сказал милорд Верд. Угадал мой вопрос, наверное. - Приняли их, во всяком случае, неплохо. Теперь все зависит от них.
- Что вы имеете в виду? В Академии может быть опасно?
- Нет. Мы очень внимательно следим за кадетами и стараемся предусмотреть все.
Я достаточно скептически фыркнула.
- Вы знаете, кстати, для чего была создана Имперская военная академия для отпрысков самых знатных родов? – спросил у меня хозяин поместья.
- Для чего же?
- Чтобы забрать подростков из семей и воспитать их в духе преданности Императору и Империи. Плюс, чтобы ослабить влияние родственников. И, особенно, матерей.
- Чем же империи так матери не угодили? – резануло меня по сердцу его фразой.
- Мужчина должен быть мужчиной. Уметь принимать решение и нести за него ответственность. А матерям, уж простите меня, свойственна гиперопека. А потом они удивляются, что вырос не сын, а размазня.
- Как часто мне можно будет видеть моих мальчиков?
- Вот видите – вы говорите «моих мальчиков». А они и не ваши – они сами по себе. И не мальчики уже – взрослые. И доказали это тем, что встали на вашу защиту, когда увидели во мне угрозу. Это меня-то и подкупило. И не расстраивайтесь так. Вы как раз вполне здравомыслящая особа.
- Спасибо, - получилось иронически.
- Но вы не согласны со мной?
- В том отношении, что сыновей необходимо забирать от их матерей, чтобы те их не испортили?
- Вы как-то неправильно видите ситуацию, - обиженно сказал он. – Я считал, что его величество поручил мне важное и необходимое дело – пусть даже и трудное. А вы так говорите, словно я изверг какой-то…
- Простите, я просто переживаю.
- Вам все равно рано или поздно придется привыкнуть, что у вас разные жизни, - тихо сказал он. – И это не значит, что сыновья вас забудут или будут любить меньше. Просто жизнь… Она такая. Она разведет…
- Спасибо вам…
- Если у них не будет замечаний по учебе или по поведению, я смогу привозить их на выходные. Так делают все – и я не буду выглядеть исключением.
- Могу я просить рассказать вас о своем распорядке дня? – решила я поменять тему разговора.
- Просыпаюсь я рано. Завтракаю в семь утра. В восемь удаляюсь на работу. Как правило, приезжаю на обед в два… Ужинаю – когда возвращаюсь. Обычно – поздно.
- Что вы предпочитаете на обед? Чтобы не получилось, как с этим соусом «самым популярным в сезоне» - не удержавшись, передразнила я повариху.
Милорд, кажется, все понял и улыбнулся. Что-то во мне его веселило:
- Вы не замечали, что у нас, в Империи, принято вести себя так, как полагается по статусу. Иной раз – слишком?
- Что вы имеете в виду? – аккуратно спросила я. А то я знаю, как положено вести себя в Империи.
- У меня есть статус. Я вельможа, приближенный к короне. Доверенное лицо, - он скривился. – Следовательно, я должен есть продукты определенного перечня, устраивать свою жизнь по определенным правилам, выбирать только определенных женщин и демонстрировать лишь определенные чувства и эмоции.
- Какие именно?
- Безразличие пополам с презрением, пожалуй. Еще в моде – скука. Ее, как и бледность лица, принято демонстрировать.
- А слуги? Почему у вас с ними проблемы? Я, честно говоря, думала, что если у человека определенная репутация, то ему покоряются. И боятся его разгневать…
- Меня тяжело разгневать подобными мелочами. Я, как правило, не обращаю на них внимания. Мне попросту некогда задумываться о том, что мне подали на обед или на ужин. Если я уж нашел время его проглотить. Наш разговор с вами при первой встрече… Это был какой-то непонятный мне самому душевный порыв. Надо отметить, мне совершенно не свойственный.
Он поднялся, отошел к столику, заставленному графинами, бутылками, бокалами и рюмками разных мастей.
- Хотите выпить? – поинтересовался он, наливая себе что-то мутноватое в маленькую рюмочку.
- К вопросу о том, что принято, а что – нет… - я пыталась понять для себя – не выдам ли я непонимание местных обычаев и традиций…
- Ничего предосудительного – глоток чего-нибудь вкусного. У вас ведь тоже был тяжелый день?
- Не без этого, - я поднялась и пошла к нему.
- Глоток вишневой наливки? Вина не держу – не люблю я его. А слабее наливки ничего нет.
- Хорошо. Так что вы предпочитаете есть на обед? – вернулась я к теме разговора.
- Молодые люди, вы со мной, - отдал он приказ Рэму и Паулю, после того, как мы раскланялись на пороге. – Я оформлю вас в Академии под фамилией своей матери – как дальних своих родственников – будете зваться мастером Рэмом Рэ и мастером Паулем Рэ. Надеюсь, молодые люди, мне не придется стыдиться того, что я дал вам возможность назваться своей фамилией?
- Нет, милорд, - коротко поклонился Рэм.
Пауль повторил его движение.
- Вот и славно. Сударыня, дом в вашем распоряжении. Слуги предупреждены, - обратился милорд Верд уже ко мне.
- Милорд, - присела я в короткий книксен. Хорошо, что мы их отработали с Рэмом.
- До вечера, - кивнул он мне.
- Одно мгновение, - остановила я его.
- Слушаю вас.
- Когда вы сможете уделить мне время, чтобы я могла получить четкие указания?
Мужчина скривился как от зубной боли:
- Это обязательно?
- Простите, но ваших мыслей читать никто не умеет, - нахмурилась я. – Даже я. Пожалуйста, милорд. Один раз.
И тут же улыбнулась.
Он поджал губы:
- С вас вкусный ужин.
- А что вы любите?
- Мясо, - кровожадно и в чем-то ожидаемо заявил он. – Доброго дня, госпожа Лиззард. Молодые люди, лошади оседланы. Вперед.
Мне захотелось кинуться вперед, обнять мальчишек, погладить одного и второго по голове, предупредить, чтобы были осторожнее, всхлипнуть… Но я поймала ироничный взгляд лорда Верда – и остановилась. Сцепила руки – и заставила остановиться…
Мы с сыновьями вежливо раскланялись – мужчинам подвели лошадей – и вот их уже не было. Только удаляющийся стук копыт.
Я вздохнула тяжело – и отправилась в дом. Смотреть, что у нас там плохого… Интересно, что все-таки случилось, что милорд так взъярился на прислугу. И чего он там не поделил с экономкой, что она срочно собрала вещи.
- Сударыня! – поприветствовал меня седой, чопорный на вид, пожилой мужчина, недовольно поджавший губы при моем появлении. – Рады приветствовать вас.
- Благодарю вас, - я стала развязывать ленты шляпки. – Я – ваша новая экономка, госпожа Лиззард. Будьте добры, пригласите прислугу. Я бы хотела познакомиться.
- Слушаюсь, - его губы поджались совсем в тонкую нитку.
- И кто бы сомневался, - пробурчала я – мое появление восприняли без восторга.
Слуг было четверо. Первым вперед вышел мужчина в возрасте, раскрывший мне дверь.
- Адерли. Джон Адерли, - представился он по фамилии. – Камердинер его милости.
- Очень приятно, - улыбнулась я ему.
- Натан, - представился конюх, подводивший лошадей мужчинам – молодой улыбчивый мужчина.
- Оливия, - подошла к нему симпатичная женщина. – Я – горничная.
- И моя жена, - добавил Натан.
- Хорошо, - мне эта пара понравилась.
- Каталина, - сухо сказала еще одна женщина. – Я – повар.
- Замечательно, - обрадовалась я. – Нам надо договориться о том, что будет сегодня на ужин. Милорд распорядился…
- А давайте вы будете заниматься своими делами, - зло отрезала женщина, - и не лезть в мои.
- Любезная, - заговорила холодно теперь уже я. – Вы немного не поняли. Меня наняли именно потому, что хозяин не доволен тем, как исполняются его приказы. В частности, он что-то говорил о том, что никак не может добиться того, чтобы на завтрак подавали именно ту еду, которая ему нравится. Поэтому я буду выполнять именно ту задачу, для которой меня наняли – обеспечивать такую работу служащих в этом доме, которая была бы по душе милорду Верду. Чуть позже я зайду к вам на кухню уточнить меню на ужин и на завтрак.
Я специально говорила все это мерзким, преподавательским голосом и не сводила глаз с Каталины, пока она не кивнула.
- Так лучше. Оливия, покажите мне, пожалуйста, дом. Все остальные могут заниматься своими делами.
Дом… Что и говорить – дом был богат. Мрамор каминов, изящество безделушек, преобладание белого, бежевого и золотистого. Картины на стенах – портретов не было. В основном пейзажи. На первом этаже – роскошная гостиная, столовая, библиотека с роялем. Отдельный коридор вел к господскому кабинету за закрытой на ключ дверью. Вверху, на втором этаже в одном крыле были хозяйские покои, в другой стороне отдельная лестница вела к комнатам слуг. Под этими комнатами располагалась огромная кухня.
- Красиво, - улыбнулась я. – И дом содержится в порядке. Наверное, это не легко для вас – он очень большой.
- Прежняя экономка раз в неделю нанимала поденщиц из деревни, - ответила Оливия.
- Хорошая практика, - обрадовалась я. – Вы подскажете, к кому стоит обращаться?
- Конечно, госпожа Лиззард.
- Вы можете заниматься своими делами, а я пойду на кухню.
- Могу я задать вопрос?
- Конечно.
- Какие комнаты вам приготовить? В … господской половине?
- А где жила прежняя экономка?
- В нашем крыле, - растерялась девушка.
- Вот и замечательно, - доброжелательно откликнулась я. – Не будет отступать от правил.
- Но, может быть, вам будет удобнее…, - смешалась горничная.
- Я заселюсь в ее комнаты. Подготовьте их, пожалуйста.
И я поспешила на кухню.
Интересно, меня что – всерьез посчитали любовницей милорда Верда? Может, и комнату решили зажать, предполагая, что я поселюсь рядом с ним? Нет, мужчина, он, конечно, видный. Привлекательный. Но… И работаю я на него. И не кстати какие-то отношения сейчас. И не факт, что мы друг друга заинтересуем…
Поймала себя на том, что я улыбаюсь, рассуждая о том – каково это – иметь в любовниках такую персону. Похоже я все-таки немножко сошла с ума от всех своих приключений… Покачала головой – и зашла на кухню.
- Добрый день еще раз, Каталина. Что на ужин?
- Мясо под карамельным соусом со сложным гарниром из овощей, - гордо сказала она. Салаты. И заливное из дичи.
- А как милорд относится к карамельному соусу? Я так понимаю, это на любителя?
- В новом сезоне это самый модный вид горячего, - отрезала она.
- Не буду спорить. Я лишь хотела спросить, любит ли его милорд. Этот самый карамельный соус?
- Не жаловался, - прошипела повариха.
- Ладно, допустим. А кстати, а что его милость любит на завтрак?
- Понятия не имею, - гордо заявила Каталина. – Я варю овсянку.
Я рассмеялась. Что-то это все мне напомнило ситуацию с сэром Баскервиллем в нашем незабвенном фильме о Шерлоке Холмсе:
- Мальчик любит овсянку…
- Она полезная. Ее положено есть на завтрак! – продолжила Каталина.
- Кем положено? – аккуратно спросила я.
- Положено – и все!
- И так каждый день?
- Конечно.
Я вздохнула от сочувствия к милорду Верду: подумать только – иметь репутацию имперского палача, быть сыном императора, пусть даже и незаконнорожденным, не последней персоной в своем отечестве – и получать по утрам ненавистную овсянку. Изо дня в день. Без права на отдых… И помилование. Может, Каталина и есть чья-нибудь засланка и мстит милорду за прошлые преступления и подвиги? Кашей!
- А вам не кажется, что пытаться воспитывать взрослого самоопределившегося мужчину – это как-то… Смешно, - сказала я вслух.
Наша повар зафыркала, не соглашаясь.
- Напеките на завтрашнее утро блинов, - распорядилась я. – Надо узнать, с чем милорд их любит.
Ко мне повернулись спиной, давая понять, что аудиенция окончена.
- Каталина, а как питаются слуги?
- Я готовлю на всех, - она уже не поворачивалась.
- Хорошо. А как закупаются продукты?
- Раз в неделю. Я готовлю список. Прежние экономки сами ходила в деревню, чтобы заказать там продукты. Нам их доставляют.
- Что с этой неделей?
- Все заказано.
- Я узнаю у его милости, что он предпочитает из еды. И к пятнице мы с вами приготовим совместный список.
Мне уже не ответили.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Мой сын сказал бы, что это «подстава». Рэм бы, наверное, улыбнулся краешком губ и отметил, что я должна была бы это предвидеть. Сама я могла лишь обзывать себя дурой.
Милорд Верд ненавидел «подслащенное мясо» - как он выразился. При этом он с какой-то детской укоризной посмотрел на меня. Я понимала, что, по большому счету, не виновата. Но было тоже как-то обидно.
- Ну, погоди, - подумала я, мысленно обращаясь к поварихе. – Зараза!
А в слух произнесла:
- Милорд, во избежание подобных недоразумений, давайте составим…
Хотела сказать «пакт о ненападении», но осеклась. Скорее всего, женщины в этом мире так не говорят.
- Прошу вас, пойдемте в библиотеку, - поднялся он.
И я, сжимая в руках записную книжку и карандаш, отправилась за ним.
- А вы серьезно подходите к своим обязанностям, - рассмеялся он, внимательно посмотрев на меня.
- Я привыкла выполнять свои обещания, - хмуро ответила я.
Непонятно в этой ситуации было то, что сам вельможа не так уж и рассердился – скорее опечалился. Я, между прочим, злилась на нашу повариху и ситуацию в целом гораздо больше, чем он.
- Присаживайтесь, - он кивнул на кресло возле камина, опустившись в соседнее. – Что вы хотели спросить?
Я осталась стоять перед ним, наблюдая, как он вертит широкое кольцо на указательном пальце левой руки. На кольце черными бриллиантами удивительно изящно был выложен грифон, распластавший крылья – как я уже знала – это был герб правящего дома Тигвердов. Только слева, уже алыми камнями была проведена алая полоса – должно быть знак того, что владелец этого герба незаконнорожденный.
- Миледи… Госпожа Лиззард…
Я поняла, что залюбовалась на длинные пальцы, что вертели кольцо, и потеряла всякую связь с реальностью. Мне стало неловко. Щеки полыхнули.
- И все же присядьте, - мягко сказал милорд Верд. – Я настаиваю.
Кивнула. Села. И проговорила – хорошо еще, не запинаясь:
- Что вы не выносите из еды? Кроме овсянки – это я уже поняла. И мяса со сладким соусом.
- Пожалуй, что и все.
- Что вы любите?
- Из еды? – насмешливо поинтересовался он.
Я с укоризной на него посмотрела.
- Печености всякие, - смущенно признался он. – Пирожки, блины, булочки… Как мама и бабушка готовили. Обедневшие дворяне, знаете ли… Денег на прислугу особо нет. Ничего нет, кроме гордости. Может быть, меня эта ваша фраза и зацепила в парке. Какое-то время я так себя ощущал тоже.
И у него как-то получилось легко, беспечно улыбнуться. Хмурые, словно специально сложенные для того, чтобы показывать недовольство, черты лица, разгладились – и он стал потрясающе красив. Надо же…
- Хорошее время было. Знаете, это были, пожалуй, единственные люди, которые меня любили. Просто так – просто потому, что я был на свете… даже, наверное, вопреки всему, что я принес в их жизнь, - и мне показалось, что милорд и забыл о моем присутствии.
Мужчина задумался, глядя на огонь. Потом сказал:
- Хотя нет – есть еще старые солдаты. С которыми я прошел все кампании.
- Как господин Джон Адерли? – не могла не спросить я.
- Да. Мы служили с ним вместе. Я могу попросить вам быть с ним помягче?
Кивнула:
- Разумеется, милорд.
Мне хотелось спросить, как там устроились Пауль и Рэм, но я как-то не решалась. Все-таки я служащая…
- Вроде бы вашим сыновьям понравилось, - вдруг сказал милорд Верд. Угадал мой вопрос, наверное. - Приняли их, во всяком случае, неплохо. Теперь все зависит от них.
- Что вы имеете в виду? В Академии может быть опасно?
- Нет. Мы очень внимательно следим за кадетами и стараемся предусмотреть все.
Я достаточно скептически фыркнула.
- Вы знаете, кстати, для чего была создана Имперская военная академия для отпрысков самых знатных родов? – спросил у меня хозяин поместья.
- Для чего же?
- Чтобы забрать подростков из семей и воспитать их в духе преданности Императору и Империи. Плюс, чтобы ослабить влияние родственников. И, особенно, матерей.
- Чем же империи так матери не угодили? – резануло меня по сердцу его фразой.
- Мужчина должен быть мужчиной. Уметь принимать решение и нести за него ответственность. А матерям, уж простите меня, свойственна гиперопека. А потом они удивляются, что вырос не сын, а размазня.
- Как часто мне можно будет видеть моих мальчиков?
- Вот видите – вы говорите «моих мальчиков». А они и не ваши – они сами по себе. И не мальчики уже – взрослые. И доказали это тем, что встали на вашу защиту, когда увидели во мне угрозу. Это меня-то и подкупило. И не расстраивайтесь так. Вы как раз вполне здравомыслящая особа.
- Спасибо, - получилось иронически.
- Но вы не согласны со мной?
- В том отношении, что сыновей необходимо забирать от их матерей, чтобы те их не испортили?
- Вы как-то неправильно видите ситуацию, - обиженно сказал он. – Я считал, что его величество поручил мне важное и необходимое дело – пусть даже и трудное. А вы так говорите, словно я изверг какой-то…
- Простите, я просто переживаю.
- Вам все равно рано или поздно придется привыкнуть, что у вас разные жизни, - тихо сказал он. – И это не значит, что сыновья вас забудут или будут любить меньше. Просто жизнь… Она такая. Она разведет…
- Спасибо вам…
- Если у них не будет замечаний по учебе или по поведению, я смогу привозить их на выходные. Так делают все – и я не буду выглядеть исключением.
- Могу я просить рассказать вас о своем распорядке дня? – решила я поменять тему разговора.
- Просыпаюсь я рано. Завтракаю в семь утра. В восемь удаляюсь на работу. Как правило, приезжаю на обед в два… Ужинаю – когда возвращаюсь. Обычно – поздно.
- Что вы предпочитаете на обед? Чтобы не получилось, как с этим соусом «самым популярным в сезоне» - не удержавшись, передразнила я повариху.
Милорд, кажется, все понял и улыбнулся. Что-то во мне его веселило:
- Вы не замечали, что у нас, в Империи, принято вести себя так, как полагается по статусу. Иной раз – слишком?
- Что вы имеете в виду? – аккуратно спросила я. А то я знаю, как положено вести себя в Империи.
- У меня есть статус. Я вельможа, приближенный к короне. Доверенное лицо, - он скривился. – Следовательно, я должен есть продукты определенного перечня, устраивать свою жизнь по определенным правилам, выбирать только определенных женщин и демонстрировать лишь определенные чувства и эмоции.
- Какие именно?
- Безразличие пополам с презрением, пожалуй. Еще в моде – скука. Ее, как и бледность лица, принято демонстрировать.
- А слуги? Почему у вас с ними проблемы? Я, честно говоря, думала, что если у человека определенная репутация, то ему покоряются. И боятся его разгневать…
- Меня тяжело разгневать подобными мелочами. Я, как правило, не обращаю на них внимания. Мне попросту некогда задумываться о том, что мне подали на обед или на ужин. Если я уж нашел время его проглотить. Наш разговор с вами при первой встрече… Это был какой-то непонятный мне самому душевный порыв. Надо отметить, мне совершенно не свойственный.
Он поднялся, отошел к столику, заставленному графинами, бутылками, бокалами и рюмками разных мастей.
- Хотите выпить? – поинтересовался он, наливая себе что-то мутноватое в маленькую рюмочку.
- К вопросу о том, что принято, а что – нет… - я пыталась понять для себя – не выдам ли я непонимание местных обычаев и традиций…
- Ничего предосудительного – глоток чего-нибудь вкусного. У вас ведь тоже был тяжелый день?
- Не без этого, - я поднялась и пошла к нему.
- Глоток вишневой наливки? Вина не держу – не люблю я его. А слабее наливки ничего нет.
- Хорошо. Так что вы предпочитаете есть на обед? – вернулась я к теме разговора.
