- Не беспокойтесь.
- Вам не нравится кофе? – спросил он через какое-то время.
- Я не знаю, нравится он мне или нет. Очень горячий. Я не могу такой пить.
Андрей Николаевич хотел, видимо, что-то у меня спросить, но я поднялась с кресла – он немедленно тоже поднялся.
- Зачем вы это делаете? – спросила я.
- Что именно?
- Вскакиваете, когда я встаю.
- Не знаю… - он удивленно посмотрел на меня.
- Это был один из лучших дней в моей жизни, - тихонько сказала я ему, когда мы прощались около моего дома.
- И в моей …тоже, - отозвался он и протянул мне руку. Я подала свою. Он галантно, как-то по-придворному склонился и поцеловал мою ладошку.
СТОЛИЦА. ПОЧТИ ГОД НАЗАД. КОНЕЦ ЯНВАРЯ. ОН
Настроение было ужасным – уже трое суток он был в командировке. В очередной раз убедился - как ни проверяй, все ли готово к зиме – все равно она придет неожиданно. Как будто наместники никак не могут привыкнуть, что Поморье – северная страна. И ведь так искренне каждый раз удивляются и метелям, и заносам, и тому, что дома отапливать надо. И чем севернее губерния – тем искреннее удивление от капризов погоды. Может, чиновников надо целительницам показывать – а то все забывают, что зима придет… Что будет суровой – как и положено в данном регионе, если вспомнить простейший курс школьной географии. Что снег все равно выпадет. И что его необходимо будет убирать…
Так что трое суток он носился по региону – и пугал. Проверял. Гневался. Потом на заключительном совещании уже спокойно сообщил, что его императорское величество разрешил ему, своему доверенному лицу, оформлять конфискацию имущества в пользу казны.
- Так что, господа, если вы не изыщите средств, чтобы нормально пережить эту зиму, без очередных бедствий и чрезвычайных ситуаций, то их изыщу я лично.
Они как бы клялись, он как бы верил. Казалось бы – театральное действо. Однако действовало же! С тех пор, как он взял за практику методично объезжать и пугать – количество экстренных мероприятий стремительно сократилось. Но только Небеса знают, как же ему все это надоело…
В столицу пришли снегопады… В этот раз какие-то особенно снежные…
Ирина задерживалась. Он давно выдал ей амулет связи – чтобы они общались, когда он уезжал. Договаривались о встречах, о времени, когда она выходит с работы. Он всегда ждал ее на другой стороне улицы – подальше от любопытных глаз.
Радомиров посмотрел на здание госпиталя – яркая, теплого оттенка подсветка, горят окна.
- Где же ты, девочка моя? – и насмешливо улыбнулся – слышал бы его кто-нибудь из знакомых. Хотя бы один из генерал-губернаторов. Хотя нет, не дай Небеса. Его позиция при дворе как доверенного лица его императорского величества была незыблема еще и потому, что у него не было слабостей. А значит, не было болевых точек.
Так что на его привязанности к этой девочке - если бы узнали, обязательно бы попытались поиграть...
Он уже собрался, послав к Небесам свою конспирацию, отправится в госпиталь и узнать, что произошло, как увидел ее.
- Ира! – он бросился туда, на свет, обнял ее, уже ни о чем не думая – настолько потерянной она выглядела. – Что? Что случилось?
- Он умер, - выговорили ее губы. – Я ничего не смогла сделать.
- Бедная моя девочка…, - прижать ее к себе крепко-крепко, жалея, что невозможно забрать хотя бы часть ее боли.
- Ирина Алексеевна, - раздался знакомый голос княгини Снеговой. – Нельзя так реагировать. Смерть – это неотделимая часть жизни. А мы можем исцелять, но никак не воскрешать. Смиритесь с этим. Вы и так сделали все возможное. Вам не в чем себя упрекнуть.
Девушка дернулась, чтобы высвободиться из его объятий. Но он не собирался ее отпускать. Поэтому она развернулась, а он, стоя за ее спиной, продолжил ее обнимать. В конце концов, он практически всесилен в этой стране. Уж высший свет он как-нибудь выстроит – а ее общение с этой клоакой можно свести к минимуму – и пусть себе она лечит людей по-прежнему. Только надо будет охрану усилить.
- Отправляйтесь домой. Вон – молодой человек… ждет… - тут супруга князя Снегова его узнала.
- Добрый вечер, - произнес он, отрицательно качая головой и приказывая этим жестом ей молчать.
- Вам придется объясниться, - холодно сказала княгиня, но вняла безмолвному приказу. И не стала раскрывать его инкогнито.
- Я могу нанести визит завтра? Перед тем, как вы отправитесь на службу?
- Безусловно, - склонила голову целительница. – В семь пятнадцать. Хорошего вам вечера.
И она удалилась.
Хлопок – и он перенес их в его поместье у моря.
- Я что-то сделала не так? – напряженно спросила девушка. Она высвободилась из его объятий, подошла к огромному, во всю стену окну, и уставилась в кромешную темень, пытаясь разглядеть за ней море и небо. – Наталья Николаевна гневалась.
- На меня, как я понял, - улыбнулся он, подходя и обнимая ее. И почему он не принял решения жениться раньше? Мучился почти месяц? Придумывал себе глупости всякие…
- Вы что-то сделали не так? – продолжила между тем выспрашивать Ира.
- Княгиня Снегова переживает за вас, - он легонько поцеловал волосы любимой. – И хочет узнать мои намерения.
- Ваши намерения…
Она обернулась, посмотрела на него, оглядела огромную гостиную его дома. Распахнула глаза, словно просыпаясь. Мысли понеслись вскачь, словно подковами по брусчатке мостовой: неприлично, недостойно, недопустимо… Стыдно. Она с такой легкостью, даже не задумываясь, откинула все нормы поведения, приличия, не раздумывая, оставалась с ним наедине.
И ей было так хорошо, так спокойно, что она даже… мечтала…
Она решительно высвободилась из его объятий.
- Андрей Николаевич, перенесите меня домой, - голос не дрожит, можно себя хоть с этим поздравить…
- Я бы не хотел оставлять вас одну в таком состоянии.
- Мне надо это пережить – вот и все, - холодно сказала она. – Как мне объяснили сегодня, винить мне себя не в чем.
Он тяжело вздохнул.
- Но не обязательно же переживать это в одиночку…
Ирина подняла на него безжизненный взгляд:
- Мне не привыкать.
- Ира, не надо…
- Я хочу остаться одна. Пожалуйста.
- Нет. Вам надо поесть. Я бы рекомендовал выпить коньяку. Потом выйти к морю и покричать. Лучше всего поплакать. И к утру смириться с тем, что вы не всесильны. Это очень больно, по себе знаю. Но одной это пережить… Можно. Но, безусловно, не нужно…
- Да что вы обо всем этом знаете? – прошипела она злобно.
- Может быть, больше, чем мне бы хотелось, - он отошел от нее, открыл шкафчик, достал пузатую бутылку, снял со стойки два бокала, наполнил их. – Я лишился родителей, когда мне было восемнадцать лет. Акция бомбистов. Экипаж так нашпиговали ледовыми бомбами, что хоронить было уже практически некого…
- Я знаю, как действуют подобные бомбы, - бесцветным голосом проговорила она, задрожав. – Радиус поражения до десяти метров. разлетевшиеся осколки прошивают тела попавших под удар, как бумагу… Сфера из переплавленных осколков черного хрусталя… Внутри – зачарованный лед. На уроках в Академии нам рассказывали… И показывали.
Андрей Николаевич решительно сунул ей в руки бокал, выпил свой – и уставился на огонь камина, повернувшись к ней спиной.
- Простите, - она подошла и положила руку ему на плечо. – Я не знала.
- Выпейте коньяк, Ирина. К сожалению, других успокоительных в доме нет. Да я их и не знаю.
- Настойка ледяного мха, - улыбнулась она сквозь слезы. - По капле на год жизни…
- Могу слуг отправить… Вам будет легче, если вы выпьете лекарство?
Он по-прежнему не поворачивался.
Она обошла его – и обняла сама.
- Ирочка, - шептал он, осыпая ее короткими и нежными поцелуями-узнаваниями, поцелуями-вопросами, подглядывая за выражением ее лица из-под длинных ресниц…
А руки уже сами тянулись к ее волосам, которые, как и полагается, были уложены в строгую гладкую прическу. Почему ему всегда казалось, что от такой укладки у нее болит голова?
Она вздохнула – и прижалась к нему. Положила руки ему на плечи.
И легкость поцелуев исчезла, ее сменила неистовство…
Он ее целовал – страстно, жадно, уже не думая ни о чем – и потихоньку отбрасывал шпильку за шпилькой, пока не высвободил косу. Он гладил ее распущенные волосы. И не мог остановиться. Не мог насытиться. Смог только чуть приоткрыть глаза, чтобы посмотреть на нее…
Какая серьезная мордашка! Он не мог не улыбнуться. Она почувствовала эту улыбку на своих губах – и очнулась.
Мучительно покраснела.
Он погладил ее по щеке.
«К Небесам все! За два-три дня я организую нам свадьбу, порву всех, кто хоть косо взглянет, императрица не рискнет со мной связываться, – и на нее найдется управа». И он прижал девушку к себе еще крепче.
И ему стало так легко, как не было с тех самых восемнадцати лет, когда привычный мир вдруг рухнул.
И он опять потянулся к ее губам, но остановился, потому что вспомнил:
- Ты не ужинала!
Улыбнулся ее недоуменному взгляду, потому что она чуть было не сказала вслух: «Какой ужин?» Поэтому спросил уже недовольно:
- Ты хоть обедала нормально?
Ирина, лукаво улыбаясь, отрицательно покачала головой.
- Охрану приставлю! – грозно заявил он.
Потом вспомнил, что охрана уже приставлена – и огорчился. А как подумал, что ему еще и объясняться с ней…
- Ужинать! – возвестил он, а про себя подумал, что и это решаемо…
После еды она стала дремать сидя прямо за столом, с открытыми глазами, да еще и умудряясь ему что-то отвечать. Получалось, правда, не очень внятно. Поэтому он сделал над собой героическое усилие и преодолел искушение оставить ночевать ее в своем доме.
- Я отнесу тебя домой, - подошел он к ней и подхватил на руки.
- Сумка и жакет, - все-таки она была прагматична. – И на вешалке мое пальто.
Подождал, пока она соберется. И с печальным вздохом доставил ее домой, прямиком в гостиную.
- Только пообещай, что сразу ляжешь спать. Наверняка, сумасшедший день будет… - прошептал он ей, уже прощаясь. И поцеловал. Снова.
- Хорошо, Андрей Николаевич, - с интонацией первой ученицы ответила она.
- Называть мужчину, с которым целуешься на «вы» и по имени-отчеству…- раздосадовано протянул он, - это…
- Неприлично? – улыбнулась она.
- Практически. Я встречу тебя завтра с работы – и мы поговорим. Пока тренируйся.
В семь пятнадцать утра он был у княгини Снеговой.
- Я искренне благодарен вам, ваше сиятельство, за то, что вчера вы сохранили мою тайну и не стали раскрывать мое инкогнито, - после всех необходимых ритуалов приветствия, поклонов и целования ручек, заявил он.
Княгиня не садилась, демонстрируя свое недовольство, поэтому и он остался стоять.
- Я так понимаю, - аккуратно подбирая слова, начала она, - что моя сотрудница понятия не имеет, кто тот «молодой человек», с которым у нее роман?
- Вы совершенно правильно все понимаете, - не стал спорить с очевидным он.
- Ваше сиятельство, вы понимаете, насколько это выглядит дурно со стороны?
- Отчего же? – вдруг разозлился он. – Я что – подлец? Или насильник? Не человек? У меня не может быть искренней привязанности?
- Вы – человек, которого я, бесспорно, уважаю. Однако… Что будет с этой девочкой? Она и так практически не сходится с людьми. У нее нет родных. Нет друзей. А после… опыта общения с вами… Она же никого никогда к себе не подпустит!
- Ей не придется к себе кого-то подпускать, - яда в его голосе было предостаточно. – Моей супруге, согласитесь, это будет не к лицу.
- Что? – изумилась княгиня.
- Ваше сиятельство… Я уважаю вашу заботу об Ирине Алексеевне и лишь поэтому с вами беседую. Однако согласитесь… - он как-то устал объясняться витиевато и просто сказал. – Это все обидно слышать.
- Вы ведь аристократ. Первая фамилия империи.
- Поэтому у меня больше проблем с заключением брака, чем у полковника, которым я имел неосторожность представиться в начале нашего знакомства.
- И дело только в этом?
- Совершенно верно.
- Тогда я сохраню вашу тайну и дам возможность объясниться с вашей избранницей самостоятельно, - склонила голову княгиня. – И… приношу свои извинения за необоснованные подозрения.
Князь отбыл на службу. Так как он планировал исчезнуть где-нибудь дней на пять – сразу после празднования Тезоименинства наследника – то надо было максимально разобраться с текучкой, распределить обязанности. И еще много чего интересного, включая беседу с Его Императорским Величеством.
Вместо этого он битый час выслушивал причитания ее императорского величества на предмет того, как она боится, что на дне рождения наследника может случиться что-то плохое.
В глубине души князь был с ней абсолютно согласен. Как и Служба Безопасности, а так же еще добрый десяток организаций, отвечающих за безопасность на подобных мероприятиях. Однако… Монархия держится на традициях, на торжественности вот таких моментов… На единении власти и народа. Конечно, на иллюзии единения – но эту самую иллюзию как раз и надо было создавать тем более старательно, что опять начались покушения. И начались они как раз с него, с великого князя Радомирова Андрея Николаевича – верного пса престола.
- Я могу гарантировать, что все возможное и невозможное будет сделано. К тому же, на наследнике будет кольцо с мгновенным телепортом – если что – он будет перенесен в безопасное место.
- Почему нельзя раздать эти кольца всем?
- Разметает, - пожал плечами князь. – Один – уйдет. Если все сразу – Эффект будет равен той самой бомбе, которую могут бросить.
- Вы столь равнодушны к чужой жизни, - патетично прошептала императрица.
- Я там тоже буду, - пожал плечами он.
- Если с моим сыном, наследником Империи что-то случится – я вам этого никогда не прощу!
- Я понимаю ваше беспокойство и сделаю все, чтобы не допустить покушения.
И вот так об одном и том же – уже полтора часа. Участники совещания меланхолично ожидают за дверью – а вот они-то как раз и должны обеспечивать ту самую безопасность, о которой так переживала императрица.
Обычно князь так долго императрицу не выслушивал: ни сил, ни времени, ни желания особого не было. Но сейчас, когда он со дня на день будет представлять невесту… Портить отношения еще больше не хотелось.
Поэтому он терпеливо рассказывал – вот не думал, что в нем есть подобная добродетель – какие беспрецедентные меры безопасности… Какой силы защитный купол… Сколько полицейских в охранении…
Наконец, императрица поднялась – показала, что беседа окончена.
«Слава Небесам!» - подумал князь.
Можно было начинать совещание.
А он еще не поговорил с императором.
Через час он понял, что не успевает.
Мысленно связался с ней – надо научить ее общаться, не используя кулон – это намного удобнее – и вслух говорить не надо.
«Милая! Я задерживаюсь. У нас нескончаемое совещание. И я не могу ни покинуть его, ни перенести. Доберешься домой сама?»
«Хорошо» - даже сквозь расстояние он понял, что она смущена.
Но проговорить все моменты завтрашнего мероприятия было попросту необходимо, поэтому, подавив тяжелый вздох, он уселся поровнее и стал слушать еще внимательнее.
Через два часа она позвонила сама – князь посмотрел на часы – восемь вечера скоро. А у них еще…
Пользуясь тем, что докладчики менялись, ответил под изумленные взгляды присутствующих:
- Да… могу. Сейчас. Пять минут перерыв, мне надо ответить.
Подождать, пока все выйдут, повернуться к окну, уставиться на панораму расцвеченной огнями реки. Город заносило снегом…
- Вам не нравится кофе? – спросил он через какое-то время.
- Я не знаю, нравится он мне или нет. Очень горячий. Я не могу такой пить.
Андрей Николаевич хотел, видимо, что-то у меня спросить, но я поднялась с кресла – он немедленно тоже поднялся.
- Зачем вы это делаете? – спросила я.
- Что именно?
- Вскакиваете, когда я встаю.
- Не знаю… - он удивленно посмотрел на меня.
- Это был один из лучших дней в моей жизни, - тихонько сказала я ему, когда мы прощались около моего дома.
- И в моей …тоже, - отозвался он и протянул мне руку. Я подала свою. Он галантно, как-то по-придворному склонился и поцеловал мою ладошку.
СТОЛИЦА. ПОЧТИ ГОД НАЗАД. КОНЕЦ ЯНВАРЯ. ОН
Настроение было ужасным – уже трое суток он был в командировке. В очередной раз убедился - как ни проверяй, все ли готово к зиме – все равно она придет неожиданно. Как будто наместники никак не могут привыкнуть, что Поморье – северная страна. И ведь так искренне каждый раз удивляются и метелям, и заносам, и тому, что дома отапливать надо. И чем севернее губерния – тем искреннее удивление от капризов погоды. Может, чиновников надо целительницам показывать – а то все забывают, что зима придет… Что будет суровой – как и положено в данном регионе, если вспомнить простейший курс школьной географии. Что снег все равно выпадет. И что его необходимо будет убирать…
Так что трое суток он носился по региону – и пугал. Проверял. Гневался. Потом на заключительном совещании уже спокойно сообщил, что его императорское величество разрешил ему, своему доверенному лицу, оформлять конфискацию имущества в пользу казны.
- Так что, господа, если вы не изыщите средств, чтобы нормально пережить эту зиму, без очередных бедствий и чрезвычайных ситуаций, то их изыщу я лично.
Они как бы клялись, он как бы верил. Казалось бы – театральное действо. Однако действовало же! С тех пор, как он взял за практику методично объезжать и пугать – количество экстренных мероприятий стремительно сократилось. Но только Небеса знают, как же ему все это надоело…
В столицу пришли снегопады… В этот раз какие-то особенно снежные…
Ирина задерживалась. Он давно выдал ей амулет связи – чтобы они общались, когда он уезжал. Договаривались о встречах, о времени, когда она выходит с работы. Он всегда ждал ее на другой стороне улицы – подальше от любопытных глаз.
Радомиров посмотрел на здание госпиталя – яркая, теплого оттенка подсветка, горят окна.
- Где же ты, девочка моя? – и насмешливо улыбнулся – слышал бы его кто-нибудь из знакомых. Хотя бы один из генерал-губернаторов. Хотя нет, не дай Небеса. Его позиция при дворе как доверенного лица его императорского величества была незыблема еще и потому, что у него не было слабостей. А значит, не было болевых точек.
Так что на его привязанности к этой девочке - если бы узнали, обязательно бы попытались поиграть...
Он уже собрался, послав к Небесам свою конспирацию, отправится в госпиталь и узнать, что произошло, как увидел ее.
- Ира! – он бросился туда, на свет, обнял ее, уже ни о чем не думая – настолько потерянной она выглядела. – Что? Что случилось?
- Он умер, - выговорили ее губы. – Я ничего не смогла сделать.
- Бедная моя девочка…, - прижать ее к себе крепко-крепко, жалея, что невозможно забрать хотя бы часть ее боли.
- Ирина Алексеевна, - раздался знакомый голос княгини Снеговой. – Нельзя так реагировать. Смерть – это неотделимая часть жизни. А мы можем исцелять, но никак не воскрешать. Смиритесь с этим. Вы и так сделали все возможное. Вам не в чем себя упрекнуть.
Девушка дернулась, чтобы высвободиться из его объятий. Но он не собирался ее отпускать. Поэтому она развернулась, а он, стоя за ее спиной, продолжил ее обнимать. В конце концов, он практически всесилен в этой стране. Уж высший свет он как-нибудь выстроит – а ее общение с этой клоакой можно свести к минимуму – и пусть себе она лечит людей по-прежнему. Только надо будет охрану усилить.
- Отправляйтесь домой. Вон – молодой человек… ждет… - тут супруга князя Снегова его узнала.
- Добрый вечер, - произнес он, отрицательно качая головой и приказывая этим жестом ей молчать.
- Вам придется объясниться, - холодно сказала княгиня, но вняла безмолвному приказу. И не стала раскрывать его инкогнито.
- Я могу нанести визит завтра? Перед тем, как вы отправитесь на службу?
- Безусловно, - склонила голову целительница. – В семь пятнадцать. Хорошего вам вечера.
И она удалилась.
Хлопок – и он перенес их в его поместье у моря.
- Я что-то сделала не так? – напряженно спросила девушка. Она высвободилась из его объятий, подошла к огромному, во всю стену окну, и уставилась в кромешную темень, пытаясь разглядеть за ней море и небо. – Наталья Николаевна гневалась.
- На меня, как я понял, - улыбнулся он, подходя и обнимая ее. И почему он не принял решения жениться раньше? Мучился почти месяц? Придумывал себе глупости всякие…
- Вы что-то сделали не так? – продолжила между тем выспрашивать Ира.
- Княгиня Снегова переживает за вас, - он легонько поцеловал волосы любимой. – И хочет узнать мои намерения.
- Ваши намерения…
Она обернулась, посмотрела на него, оглядела огромную гостиную его дома. Распахнула глаза, словно просыпаясь. Мысли понеслись вскачь, словно подковами по брусчатке мостовой: неприлично, недостойно, недопустимо… Стыдно. Она с такой легкостью, даже не задумываясь, откинула все нормы поведения, приличия, не раздумывая, оставалась с ним наедине.
И ей было так хорошо, так спокойно, что она даже… мечтала…
Она решительно высвободилась из его объятий.
- Андрей Николаевич, перенесите меня домой, - голос не дрожит, можно себя хоть с этим поздравить…
- Я бы не хотел оставлять вас одну в таком состоянии.
- Мне надо это пережить – вот и все, - холодно сказала она. – Как мне объяснили сегодня, винить мне себя не в чем.
Он тяжело вздохнул.
- Но не обязательно же переживать это в одиночку…
Ирина подняла на него безжизненный взгляд:
- Мне не привыкать.
- Ира, не надо…
- Я хочу остаться одна. Пожалуйста.
- Нет. Вам надо поесть. Я бы рекомендовал выпить коньяку. Потом выйти к морю и покричать. Лучше всего поплакать. И к утру смириться с тем, что вы не всесильны. Это очень больно, по себе знаю. Но одной это пережить… Можно. Но, безусловно, не нужно…
- Да что вы обо всем этом знаете? – прошипела она злобно.
- Может быть, больше, чем мне бы хотелось, - он отошел от нее, открыл шкафчик, достал пузатую бутылку, снял со стойки два бокала, наполнил их. – Я лишился родителей, когда мне было восемнадцать лет. Акция бомбистов. Экипаж так нашпиговали ледовыми бомбами, что хоронить было уже практически некого…
- Я знаю, как действуют подобные бомбы, - бесцветным голосом проговорила она, задрожав. – Радиус поражения до десяти метров. разлетевшиеся осколки прошивают тела попавших под удар, как бумагу… Сфера из переплавленных осколков черного хрусталя… Внутри – зачарованный лед. На уроках в Академии нам рассказывали… И показывали.
Андрей Николаевич решительно сунул ей в руки бокал, выпил свой – и уставился на огонь камина, повернувшись к ней спиной.
- Простите, - она подошла и положила руку ему на плечо. – Я не знала.
- Выпейте коньяк, Ирина. К сожалению, других успокоительных в доме нет. Да я их и не знаю.
- Настойка ледяного мха, - улыбнулась она сквозь слезы. - По капле на год жизни…
- Могу слуг отправить… Вам будет легче, если вы выпьете лекарство?
Он по-прежнему не поворачивался.
Она обошла его – и обняла сама.
- Ирочка, - шептал он, осыпая ее короткими и нежными поцелуями-узнаваниями, поцелуями-вопросами, подглядывая за выражением ее лица из-под длинных ресниц…
А руки уже сами тянулись к ее волосам, которые, как и полагается, были уложены в строгую гладкую прическу. Почему ему всегда казалось, что от такой укладки у нее болит голова?
Она вздохнула – и прижалась к нему. Положила руки ему на плечи.
И легкость поцелуев исчезла, ее сменила неистовство…
Он ее целовал – страстно, жадно, уже не думая ни о чем – и потихоньку отбрасывал шпильку за шпилькой, пока не высвободил косу. Он гладил ее распущенные волосы. И не мог остановиться. Не мог насытиться. Смог только чуть приоткрыть глаза, чтобы посмотреть на нее…
Какая серьезная мордашка! Он не мог не улыбнуться. Она почувствовала эту улыбку на своих губах – и очнулась.
Мучительно покраснела.
Он погладил ее по щеке.
«К Небесам все! За два-три дня я организую нам свадьбу, порву всех, кто хоть косо взглянет, императрица не рискнет со мной связываться, – и на нее найдется управа». И он прижал девушку к себе еще крепче.
И ему стало так легко, как не было с тех самых восемнадцати лет, когда привычный мир вдруг рухнул.
И он опять потянулся к ее губам, но остановился, потому что вспомнил:
- Ты не ужинала!
Улыбнулся ее недоуменному взгляду, потому что она чуть было не сказала вслух: «Какой ужин?» Поэтому спросил уже недовольно:
- Ты хоть обедала нормально?
Ирина, лукаво улыбаясь, отрицательно покачала головой.
- Охрану приставлю! – грозно заявил он.
Потом вспомнил, что охрана уже приставлена – и огорчился. А как подумал, что ему еще и объясняться с ней…
- Ужинать! – возвестил он, а про себя подумал, что и это решаемо…
После еды она стала дремать сидя прямо за столом, с открытыми глазами, да еще и умудряясь ему что-то отвечать. Получалось, правда, не очень внятно. Поэтому он сделал над собой героическое усилие и преодолел искушение оставить ночевать ее в своем доме.
- Я отнесу тебя домой, - подошел он к ней и подхватил на руки.
- Сумка и жакет, - все-таки она была прагматична. – И на вешалке мое пальто.
Подождал, пока она соберется. И с печальным вздохом доставил ее домой, прямиком в гостиную.
- Только пообещай, что сразу ляжешь спать. Наверняка, сумасшедший день будет… - прошептал он ей, уже прощаясь. И поцеловал. Снова.
- Хорошо, Андрей Николаевич, - с интонацией первой ученицы ответила она.
- Называть мужчину, с которым целуешься на «вы» и по имени-отчеству…- раздосадовано протянул он, - это…
- Неприлично? – улыбнулась она.
- Практически. Я встречу тебя завтра с работы – и мы поговорим. Пока тренируйся.
В семь пятнадцать утра он был у княгини Снеговой.
- Я искренне благодарен вам, ваше сиятельство, за то, что вчера вы сохранили мою тайну и не стали раскрывать мое инкогнито, - после всех необходимых ритуалов приветствия, поклонов и целования ручек, заявил он.
Княгиня не садилась, демонстрируя свое недовольство, поэтому и он остался стоять.
- Я так понимаю, - аккуратно подбирая слова, начала она, - что моя сотрудница понятия не имеет, кто тот «молодой человек», с которым у нее роман?
- Вы совершенно правильно все понимаете, - не стал спорить с очевидным он.
- Ваше сиятельство, вы понимаете, насколько это выглядит дурно со стороны?
- Отчего же? – вдруг разозлился он. – Я что – подлец? Или насильник? Не человек? У меня не может быть искренней привязанности?
- Вы – человек, которого я, бесспорно, уважаю. Однако… Что будет с этой девочкой? Она и так практически не сходится с людьми. У нее нет родных. Нет друзей. А после… опыта общения с вами… Она же никого никогда к себе не подпустит!
- Ей не придется к себе кого-то подпускать, - яда в его голосе было предостаточно. – Моей супруге, согласитесь, это будет не к лицу.
- Что? – изумилась княгиня.
- Ваше сиятельство… Я уважаю вашу заботу об Ирине Алексеевне и лишь поэтому с вами беседую. Однако согласитесь… - он как-то устал объясняться витиевато и просто сказал. – Это все обидно слышать.
- Вы ведь аристократ. Первая фамилия империи.
- Поэтому у меня больше проблем с заключением брака, чем у полковника, которым я имел неосторожность представиться в начале нашего знакомства.
- И дело только в этом?
- Совершенно верно.
- Тогда я сохраню вашу тайну и дам возможность объясниться с вашей избранницей самостоятельно, - склонила голову княгиня. – И… приношу свои извинения за необоснованные подозрения.
Князь отбыл на службу. Так как он планировал исчезнуть где-нибудь дней на пять – сразу после празднования Тезоименинства наследника – то надо было максимально разобраться с текучкой, распределить обязанности. И еще много чего интересного, включая беседу с Его Императорским Величеством.
Вместо этого он битый час выслушивал причитания ее императорского величества на предмет того, как она боится, что на дне рождения наследника может случиться что-то плохое.
В глубине души князь был с ней абсолютно согласен. Как и Служба Безопасности, а так же еще добрый десяток организаций, отвечающих за безопасность на подобных мероприятиях. Однако… Монархия держится на традициях, на торжественности вот таких моментов… На единении власти и народа. Конечно, на иллюзии единения – но эту самую иллюзию как раз и надо было создавать тем более старательно, что опять начались покушения. И начались они как раз с него, с великого князя Радомирова Андрея Николаевича – верного пса престола.
- Я могу гарантировать, что все возможное и невозможное будет сделано. К тому же, на наследнике будет кольцо с мгновенным телепортом – если что – он будет перенесен в безопасное место.
- Почему нельзя раздать эти кольца всем?
- Разметает, - пожал плечами князь. – Один – уйдет. Если все сразу – Эффект будет равен той самой бомбе, которую могут бросить.
- Вы столь равнодушны к чужой жизни, - патетично прошептала императрица.
- Я там тоже буду, - пожал плечами он.
- Если с моим сыном, наследником Империи что-то случится – я вам этого никогда не прощу!
- Я понимаю ваше беспокойство и сделаю все, чтобы не допустить покушения.
И вот так об одном и том же – уже полтора часа. Участники совещания меланхолично ожидают за дверью – а вот они-то как раз и должны обеспечивать ту самую безопасность, о которой так переживала императрица.
Обычно князь так долго императрицу не выслушивал: ни сил, ни времени, ни желания особого не было. Но сейчас, когда он со дня на день будет представлять невесту… Портить отношения еще больше не хотелось.
Поэтому он терпеливо рассказывал – вот не думал, что в нем есть подобная добродетель – какие беспрецедентные меры безопасности… Какой силы защитный купол… Сколько полицейских в охранении…
Наконец, императрица поднялась – показала, что беседа окончена.
«Слава Небесам!» - подумал князь.
Можно было начинать совещание.
А он еще не поговорил с императором.
Через час он понял, что не успевает.
Мысленно связался с ней – надо научить ее общаться, не используя кулон – это намного удобнее – и вслух говорить не надо.
«Милая! Я задерживаюсь. У нас нескончаемое совещание. И я не могу ни покинуть его, ни перенести. Доберешься домой сама?»
«Хорошо» - даже сквозь расстояние он понял, что она смущена.
Но проговорить все моменты завтрашнего мероприятия было попросту необходимо, поэтому, подавив тяжелый вздох, он уселся поровнее и стал слушать еще внимательнее.
Через два часа она позвонила сама – князь посмотрел на часы – восемь вечера скоро. А у них еще…
Пользуясь тем, что докладчики менялись, ответил под изумленные взгляды присутствующих:
- Да… могу. Сейчас. Пять минут перерыв, мне надо ответить.
Подождать, пока все выйдут, повернуться к окну, уставиться на панораму расцвеченной огнями реки. Город заносило снегом…
