Снова довольный тихий смех и оковы больше не удерживают руки и ноги. Тонкий пальчик протиснулся между ошейником и горлом, потянув за собой, и эльф покорно шагнул следом. К кровати. Наконец-то! Но мужчина очень быстро понял, что его чувство облегчения было более чем преждевременным.
- На кровать. На колени. Ко мне лицом. Руки сцепить за спиной. Плечи распрямить.
Совсем не резкие, тихие слова тем не менее были приказом, теми самыми ниточками, посредством которых его прекрасный кукловод управлял послушным телом своей игрушки. И игрушка с неожиданным удовольствием подчинялась бархатному голосу. Это он тоже припомнит себе… завтра. Сложности возникли лишь с последним распоряжением: пытаясь выпрямиться, Эль вновь согнулся от резкой боли – проклятые зажимы, казалось, вгрызались в нежную плоть, грозя вот-вот оторвать от неё кусочек. Тотчас же почувствовал движение и, вслед за лёгким проседанием матраса, к спине прижалась мягкая женская грудь… обнажённая. Боги! Цепкие пальчики впились в плечи, а рядом с ухом прозвучало:
- Расслабься. Прими свои боль и страх и… забудь о них. Я хочу, чтобы ты подарил мне свои эмоции, хочу видеть, как тебя терзает эта боль.
Одновременно со словами сильные руки неумолимо разводили плечи, но боль действительно ушла на второй план, перебитая столь желанным ощущением обнажённого тела сзади. Потом она и вовсе перестала быть настолько острой, превратившись в тянущую тугую пульсацию. Почти сразу тёплые полушария отодвинулись, касаясь кожи теперь только острыми вершинками, но, спустя несколько мгновений, исчезли и они. А со следующим ударом сердца вампирша вновь оказалась перед ним. Эль же осознал, что совершенно не помнит, в какой момент плотно зажмурил глаза.
- Посмотри на меня.
Подчинившись, эльф посмотрел на свою мучительницу сквозь какую-то переливающуюся пелену. И тут же ощутил влажные дорожки, вертикально прочертившие щёки и уже начавшие слегка стягивать кожу. С ума сойти, он плакал? Сколько ещё унижений предстоит сегодня пройти? Эти мысли, как и прочие до сих пор, мелькнули где-то по краю сознания, а внимание сосредоточилось на хозяйке. Обнажённая, прекрасная, желанная.
- Ты меня порадовал, мой мальчик. Но должен порадовать ещё сильнее. От этого напрямую зависит возможность получения тобою удовлетворения. Тебе придётся оставаться абсолютно неподвижным, потому что я так хочу. Можешь стонать, умолять, даже кричать, но не двигайся. Иначе твоё воздержание продлится ещё неделю.
Угроза окатила холодом страха. Не сложно выдержать воздержание как таковое – в том же походе, к примеру, – но когда тебя планомерно день ото дня доводят до исступления, бросая почти на пике, чувствуешь, что ещё немного, и просто сойдёшь с ума. Тело само собой закаменело, и Эль бросил всю оставшуюся часть воли на контроль за ним. Вампирша широко улыбнулась и шагнула вплотную к эльфу. Смешно ей.
- Ах, да, если хочешь, можешь закрыть глаза.
О, за такое тут же захотелось поблагодарить милостивую госпожу – видеть так близко желанное тело, наблюдать за тем, как хозяйка будет развлекаться с его собственным, было бы слишком тяжёлым испытанием. Эль не преминул воспользоваться разрешением. Впрочем, почти сразу понял, что так только хуже: да, он не видел свою мучительницу, но зато тактильные ощущения многократно возросли. Что было хуже, мужчина уже не знал, но решил оставить как есть.
Дэйна была почти в экстазе. Настолько глубокой и полной оказалась покорность эльфа, когда его заставили подойти к грани выносливости. Выражение муки и желания на красивом лице вызывало приятную пульсацию внизу живота. Мужчина подчинялся любому её приказу без малейших следов сомнения и неприятия. Неужели у неё получилось сломать это глупое отрицание собственных потребностей? Отныне игры перейдут на совершенно другой уровень: партнёр, получающий искреннее удовольствие от всего, творимого с ним, совсем иное дело, чем тот, кого приходится принуждать.
А Эль на самом деле наслаждался сейчас, хоть и чувство страха тоже присутствовало. Но этот страх совсем другой природы – страх сделать что-то неправильно и получить наказание в виде неудовлетворения зашкаливающего, уже болезненного, возбуждения. Девушка с удовольствием распустила собранные в хвост тёмные волосы и зарылась в них пальцами, слегка помассировала кожу, вызывая тихий стон удовольствия. Эльф полностью отдался на волю эмоций и теперь демонстрировал их – открыто, откровенно.
Сжав длинные пряди у корней, слегка потянула вниз, большим пальцем второй руки надавливая на подбородок, заставляя слегка приоткрыть рот. И смяла податливые губы властным поцелуем, когда лицо мужчины оказалось достаточно близко. Изначальная! Как же кружит голову такая податливость! Был момент, когда показалось, что Эль не удержится и начнёт отвечать на поцелуй, но он справился, оставшись неподвижным и позволяя Дэйне хозяйничать в его рту. Впрочем, долго так играть вампирша не собиралась – она получила подтверждение послушания раба, а при поцелуях всё же предпочитала активное участие любовника. Но не сейчас.
Эльнарион, выдержав агрессивно-собственнический поцелуй и умудрившись не поддаться порыву инстинктивно ответить, слегка перевёл дух. Оказалось – рано. Пальцы вампирши невесомо пробежались по его груди, задев соски и вызвав яркую вспышку боли, прочертили полоски по животу и, на мгновение замерев, обхватили мучительно возбуждённую плоть. Великий Лес, как же хорошо! И как хочется двинуть бёдрами, окунаясь пусть не в желанное влажное тепло, но хоть в этот плотный плен. Нельзя! Сквозь сжатые зубы вырвался жалобный стон, тут же сменившийся очередным судорожным вздохом: по всей напряжённой, пульсирующей длине прошлись коготки, чуть надавливая, но, кажется, не царапая. Страшно. Очень чувствительно, а на головке так и вообще почти болезненно. Остро-сладко… Эль вновь застонал. Протяжно, умоляюще.
Ответом ему был тихий довольный смех хозяйки. Что ж, хоть одному из них происходящее доставляет удовольствие. Впрочем… Да ладно, как бы глубоко эльф не загонял свои чувства, отрицать, что вампирша дарит его телу ни с чем не сравнимое наслаждение, было бессмысленно. Уже бессмысленно. Внезапно он осознал, что всё его отрицание на самом деле – действия труса, не достойные сильного воина. Эль не мог смириться со своей реакцией, но прятаться от действительности и дальше, убеждая себя, что всё неправда и это не он, – глупо. И пусть эти ощущения неправильные, извращённые в понимании светлых собратьев, но он такой вот. А поскольку от него в нынешней ситуации совсем ничего не зависит, то и изводить себя дополнительно не стоит. Будет держаться, сколько возможно, но знать, что наступит момент и упорная властная девчонка вновь подведёт его к краю, когда воля и гордость предадут.
Мимолётная передышка, подаренная вампиршей и так удачно совпавшая с озарением, закончилась. Теперь его тело терзал нежной пыткой шустрый горячий язычок, вырывая сладостные стоны. А потом – ожидаемо, но от этого не менее ошеломительно – влажный проказник начал игру с напряжённой плотью. Тело закаменело, потому что иначе сдержаться от движения просто не получилось бы. Он не хотел просить… Думал, что разрешения стонать вполне достаточно, что этого хватит для выражения эмоций. Ошибся. В который раз. Эльф сдался. Он уже не отдавал себе отчёт, не вслушивался в собственные бессвязные мольбы, кинув все остатки сознания на контроль над телом. Только бы не двинуться! А в голове билась одна только мысль: «Я не выдержу, не выдержу, не выдержу!», пока умелые губы скользили по его члену. Вверх, вниз…
Но, как ни странно, Эль выдерживал, хоть и чувствовал, что ещё чуть-чуть, вот-вот, и он просто взорвётся. Ан нет. Держала воля хозяйки. И только сердце трепыхалось заполошенной птицей где-то в горле. Вдруг всё закончилось. Наверняка, ненадолго. Тишина и чувственный голод давили со всех сторон, и мужчина не выдержал, раскрыл глаза, чтобы тут же задохнуться от открывшегося ему зрелища.
Хозяйка стояла совсем близко, пристально глядя на него сверкающими алыми глазами, в которых Эль сумел разглядеть бушующее желание. Кончик языка стремительно скользнул по красным губам, оставляя за собой влажную дорожку, тогда как остальное тело оставалось равномерно матовым – вампиры не потеют. Зато эльф прекрасно чувствовал, как неощутимый до сих пор сквознячок холодит влажную кожу. Но то, что вампирша тоже возбуждена, вмиг примирило его со всем, что произошло и ещё случится за утро. Девушка снова облизнула губы и хриплым голосом, непостижимым образом оставшимся таким же нежным, приказала:
- Можешь двигаться. Ляг на спину. Я не буду тебя связывать, но моего тела твои руки касаться не должны.
На размышления хватило мгновения. Эльф растянулся на кровати, закинув руки вверх и вцепившись пальцами в подушку. И пусть спину и ягодицы печёт – плевать! Вампирша только хмыкнула и мгновенно оседлала его бёдра, прижимая болезненно ноющий член к животу и начав тереться о него своей плотью, влажной и горячей. Мимолётного взгляда, отследившего момент соприкосновения их тел, хватило, чтобы Эль успел увидеть свою набухшую и непривычно тёмно-красную плоть. Боги… Как эта тонкая и нежная кожица ещё не лопнула от сумасшедшего давления крови? Но этим странным, отвлечённым мыслям быстро помогли улетучиться.
Эльнарион уже напрочь забыл, что его соски зажаты этим зверским приспособлением, свыкнувшись с тянущей болью и почти не обращая на неё внимание. И хозяйка, словно почувствовав, напомнила: влажный язык обвёл торчащие красные комочки, чуть надавливая и рождая странно-восхитительную смесь удовольствия и коротких разрядов боли, волной расходившихся по ближайшим участкам. Потом язык исчез и увлажнённая плоть практически сразу стала подмерзать, но в это же мгновение вампирша медленно опустилась на стоящий колом член, глядя прямо в глаза своего раба. Долгожданный жар обволакивал и эльф рванулся навстречу, пытаясь заполнить, слиться как можно сильнее.
После первого порыва Эль вновь замер. Хозяйка разрешила двигаться, но что-то в её глазах сдерживало, какое-то обещание. Мелькнувшее одобрение он разобрал однозначно. Медленно и плавно вампирша приподнялась над его бёдрами и вновь опустилась. Тягучие движения заставляли сконцентрироваться на ощущениях: к мучительному желанию разрядки добавилось невероятное удовольствие. Темп постепенно нарастал, в конце концов, сорвавшись в яростную скачку. Внезапно девушка резко замерла и сильно сдавила его внутренними мышцами, выдохнув: «Кончай!».
Другого разрешения не требовалось, как и каких-либо дополнительных действий. Почувствовав, что внутри тает напряжение, а основание члена больше ничего не сдавливает, Эль только набрал в грудь воздуха – эмоции хотелось выплеснуть криком, как грудь взорвалась вспышкой горячей боли, и тело эльфа само собой сильно выгнулось, входя в лоно вампирши ещё глубже и в тот же миг изливаясь. Вместе с выдохом из горла вырвался протяжный вскрик.
Девушка тоже замерла натянутой струной, откинув голову и прогнувшись в позвоночнике. Низкий горловой стон прозвучал для него изысканнейшей музыкой. А потом расслабленное тонкое тело обессилено рухнуло ему на грудь. Всей кожей он почувствовал быстрое биение её сердца, беспорядочно смешивающееся с частящим его собственным. Эль лежал, пытаясь выровнять дыхание и мучительно желая обнять свою великолепную любовницу, но не смея. Смешно сказать – за прошедшие недели он так ни разу и не прикоснулся к идеальному телу, да даже визуально изучить его получилось только сегодня, и то – не полностью. Вампирша тихо вздохнула, шевельнулась.
- Обними…
Грудь моментально затопило нежностью, благодарностью, радостью и ещё кучей смешанных эмоций, руки обвились вокруг талии и плеч, а девушка чуть сдвинулась по его телу вверх, вызывая новую волну желания и… в шею аккуратно вошли иглы клыков. Возбуждение тут же охватило пламенем всё тело. И произошедшее дальше, в течение уже дня, Эль воспринял не иначе, как награду.
День подходил к концу и с наступлением вечера придётся вставать и вновь браться за свои обязанности. Дэйна лежала на огромной кровати в комнате для игр, прижимаясь к своему любовнику, и вслушивалась в размеренное дыхание. Сегодня она спала, в лучшем случае, часа три, но и этого было достаточно – утро и день, полные наслаждения, зарядили энергией не хуже полноценного отдыха. Теперь этот гордый, сильный воин принадлежит ей целиком, без остатка, без сомнений. У неё получилось приручить его, заставить принять самого себя. А сколько удовольствия может доставить это идеальное выносливое тело! Ммм…
Дэйна наслаждалась всем: и не показной, а искренней покорностью эльфа, и шалым взглядом, переполненным эмоциями, и еле сдерживаемой дрожью желания, и страстными стонами и вскриками, перемежавшимися жалобными, и откровенными мольбами о милости. Такой открытый, податливый, такой её. Даже полностью подвластный воле своей хозяйки, ведомый, Эль сумел довести вампиршу до таких вершин экстаза, что она просто забыла своё первоначальное намерение укусить его во время разрядки. Какие эмоции должны были бушевать в нём в это время!
Но и кровь в момент начала успокоения после пережитого оказалась весьма впечатляющей. Коктейль из неги, затухающего и почти тут же – вновь набирающего силу удовольствия, нежности, возбуждения… Да, Дэйна была гурманом, наравне со вкусом крови наслаждающимся и изысканной приправой из эмоций, питавших её ничуть не хуже. И сегодняшний «стол» был сервирован сплошь лакомствами.
Эльф доставил ей невероятное удовольствие, именно поэтому она позволила рабу вести в дальнейшем и тот, тонко настроенный на свою хозяйку в этот момент, правильно воспринял происходящее, как награду. Наслаждение, полученное от сильных объятий, путешествующих по всему телу рук, губ и языка, было ничуть не меньшим. Мощные удары, вбивающие её тело в кровать, сумасшедшая страсть, горящая в синих глазах… Знание, что всё это происходит только с её дозволения, делало эмоции ещё ярче, ещё сильнее.
Когда она уходила, влекомая необходимостью, Эль ещё спал, вымотанный продолжительным марафоном, и Дэйна нежно, почти невесомо, поцеловала чуть приоткрытые губы, шепнув на ухо, чтобы возвращался в её покои, как проснётся. Раб даже не пошевелился, но, когда сознание перейдёт к бодрствованию, он сразу вспомнит приказ. А у правительницы ещё много дел: сегодня приёмная ночь и подданные придут с просьбами и предложениями. Да, ночь будет долгой.
Проснувшись, Эль ещё лежал некоторое время, прислушиваясь к себе и вспоминая. Мышцы сладко ныли, в груди поселились тепло и нежность к прекрасной мучительнице, чьё тело в его руках, оказывается, могло быть таким податливым и отзывчивым. А её вкус… бесподобный, пьянящий. В голове прозвучал недавно полученный приказ и эльф с силой замотал головой.
Великий Лес! Какая нежность? Какая податливость? Он очень сомневался, что вампирша позволит ему подобное верховенство слишком часто. И что теперь – жить в ожидании подачек, постоянно прогибаясь и балансируя между обломками гордости и неправильным удовольствием? Да, удовольствие и от боли, и от собственной покорности и беспомощности в руках миниатюрной хозяйки он в самом деле получил, и очень сильное, но это не мешало ему, сильному воину, презирать себя за подобную слабость.
- На кровать. На колени. Ко мне лицом. Руки сцепить за спиной. Плечи распрямить.
Совсем не резкие, тихие слова тем не менее были приказом, теми самыми ниточками, посредством которых его прекрасный кукловод управлял послушным телом своей игрушки. И игрушка с неожиданным удовольствием подчинялась бархатному голосу. Это он тоже припомнит себе… завтра. Сложности возникли лишь с последним распоряжением: пытаясь выпрямиться, Эль вновь согнулся от резкой боли – проклятые зажимы, казалось, вгрызались в нежную плоть, грозя вот-вот оторвать от неё кусочек. Тотчас же почувствовал движение и, вслед за лёгким проседанием матраса, к спине прижалась мягкая женская грудь… обнажённая. Боги! Цепкие пальчики впились в плечи, а рядом с ухом прозвучало:
- Расслабься. Прими свои боль и страх и… забудь о них. Я хочу, чтобы ты подарил мне свои эмоции, хочу видеть, как тебя терзает эта боль.
Одновременно со словами сильные руки неумолимо разводили плечи, но боль действительно ушла на второй план, перебитая столь желанным ощущением обнажённого тела сзади. Потом она и вовсе перестала быть настолько острой, превратившись в тянущую тугую пульсацию. Почти сразу тёплые полушария отодвинулись, касаясь кожи теперь только острыми вершинками, но, спустя несколько мгновений, исчезли и они. А со следующим ударом сердца вампирша вновь оказалась перед ним. Эль же осознал, что совершенно не помнит, в какой момент плотно зажмурил глаза.
- Посмотри на меня.
Подчинившись, эльф посмотрел на свою мучительницу сквозь какую-то переливающуюся пелену. И тут же ощутил влажные дорожки, вертикально прочертившие щёки и уже начавшие слегка стягивать кожу. С ума сойти, он плакал? Сколько ещё унижений предстоит сегодня пройти? Эти мысли, как и прочие до сих пор, мелькнули где-то по краю сознания, а внимание сосредоточилось на хозяйке. Обнажённая, прекрасная, желанная.
- Ты меня порадовал, мой мальчик. Но должен порадовать ещё сильнее. От этого напрямую зависит возможность получения тобою удовлетворения. Тебе придётся оставаться абсолютно неподвижным, потому что я так хочу. Можешь стонать, умолять, даже кричать, но не двигайся. Иначе твоё воздержание продлится ещё неделю.
Угроза окатила холодом страха. Не сложно выдержать воздержание как таковое – в том же походе, к примеру, – но когда тебя планомерно день ото дня доводят до исступления, бросая почти на пике, чувствуешь, что ещё немного, и просто сойдёшь с ума. Тело само собой закаменело, и Эль бросил всю оставшуюся часть воли на контроль за ним. Вампирша широко улыбнулась и шагнула вплотную к эльфу. Смешно ей.
- Ах, да, если хочешь, можешь закрыть глаза.
О, за такое тут же захотелось поблагодарить милостивую госпожу – видеть так близко желанное тело, наблюдать за тем, как хозяйка будет развлекаться с его собственным, было бы слишком тяжёлым испытанием. Эль не преминул воспользоваться разрешением. Впрочем, почти сразу понял, что так только хуже: да, он не видел свою мучительницу, но зато тактильные ощущения многократно возросли. Что было хуже, мужчина уже не знал, но решил оставить как есть.
Дэйна была почти в экстазе. Настолько глубокой и полной оказалась покорность эльфа, когда его заставили подойти к грани выносливости. Выражение муки и желания на красивом лице вызывало приятную пульсацию внизу живота. Мужчина подчинялся любому её приказу без малейших следов сомнения и неприятия. Неужели у неё получилось сломать это глупое отрицание собственных потребностей? Отныне игры перейдут на совершенно другой уровень: партнёр, получающий искреннее удовольствие от всего, творимого с ним, совсем иное дело, чем тот, кого приходится принуждать.
А Эль на самом деле наслаждался сейчас, хоть и чувство страха тоже присутствовало. Но этот страх совсем другой природы – страх сделать что-то неправильно и получить наказание в виде неудовлетворения зашкаливающего, уже болезненного, возбуждения. Девушка с удовольствием распустила собранные в хвост тёмные волосы и зарылась в них пальцами, слегка помассировала кожу, вызывая тихий стон удовольствия. Эльф полностью отдался на волю эмоций и теперь демонстрировал их – открыто, откровенно.
Сжав длинные пряди у корней, слегка потянула вниз, большим пальцем второй руки надавливая на подбородок, заставляя слегка приоткрыть рот. И смяла податливые губы властным поцелуем, когда лицо мужчины оказалось достаточно близко. Изначальная! Как же кружит голову такая податливость! Был момент, когда показалось, что Эль не удержится и начнёт отвечать на поцелуй, но он справился, оставшись неподвижным и позволяя Дэйне хозяйничать в его рту. Впрочем, долго так играть вампирша не собиралась – она получила подтверждение послушания раба, а при поцелуях всё же предпочитала активное участие любовника. Но не сейчас.
Эльнарион, выдержав агрессивно-собственнический поцелуй и умудрившись не поддаться порыву инстинктивно ответить, слегка перевёл дух. Оказалось – рано. Пальцы вампирши невесомо пробежались по его груди, задев соски и вызвав яркую вспышку боли, прочертили полоски по животу и, на мгновение замерев, обхватили мучительно возбуждённую плоть. Великий Лес, как же хорошо! И как хочется двинуть бёдрами, окунаясь пусть не в желанное влажное тепло, но хоть в этот плотный плен. Нельзя! Сквозь сжатые зубы вырвался жалобный стон, тут же сменившийся очередным судорожным вздохом: по всей напряжённой, пульсирующей длине прошлись коготки, чуть надавливая, но, кажется, не царапая. Страшно. Очень чувствительно, а на головке так и вообще почти болезненно. Остро-сладко… Эль вновь застонал. Протяжно, умоляюще.
Ответом ему был тихий довольный смех хозяйки. Что ж, хоть одному из них происходящее доставляет удовольствие. Впрочем… Да ладно, как бы глубоко эльф не загонял свои чувства, отрицать, что вампирша дарит его телу ни с чем не сравнимое наслаждение, было бессмысленно. Уже бессмысленно. Внезапно он осознал, что всё его отрицание на самом деле – действия труса, не достойные сильного воина. Эль не мог смириться со своей реакцией, но прятаться от действительности и дальше, убеждая себя, что всё неправда и это не он, – глупо. И пусть эти ощущения неправильные, извращённые в понимании светлых собратьев, но он такой вот. А поскольку от него в нынешней ситуации совсем ничего не зависит, то и изводить себя дополнительно не стоит. Будет держаться, сколько возможно, но знать, что наступит момент и упорная властная девчонка вновь подведёт его к краю, когда воля и гордость предадут.
Мимолётная передышка, подаренная вампиршей и так удачно совпавшая с озарением, закончилась. Теперь его тело терзал нежной пыткой шустрый горячий язычок, вырывая сладостные стоны. А потом – ожидаемо, но от этого не менее ошеломительно – влажный проказник начал игру с напряжённой плотью. Тело закаменело, потому что иначе сдержаться от движения просто не получилось бы. Он не хотел просить… Думал, что разрешения стонать вполне достаточно, что этого хватит для выражения эмоций. Ошибся. В который раз. Эльф сдался. Он уже не отдавал себе отчёт, не вслушивался в собственные бессвязные мольбы, кинув все остатки сознания на контроль над телом. Только бы не двинуться! А в голове билась одна только мысль: «Я не выдержу, не выдержу, не выдержу!», пока умелые губы скользили по его члену. Вверх, вниз…
Но, как ни странно, Эль выдерживал, хоть и чувствовал, что ещё чуть-чуть, вот-вот, и он просто взорвётся. Ан нет. Держала воля хозяйки. И только сердце трепыхалось заполошенной птицей где-то в горле. Вдруг всё закончилось. Наверняка, ненадолго. Тишина и чувственный голод давили со всех сторон, и мужчина не выдержал, раскрыл глаза, чтобы тут же задохнуться от открывшегося ему зрелища.
Хозяйка стояла совсем близко, пристально глядя на него сверкающими алыми глазами, в которых Эль сумел разглядеть бушующее желание. Кончик языка стремительно скользнул по красным губам, оставляя за собой влажную дорожку, тогда как остальное тело оставалось равномерно матовым – вампиры не потеют. Зато эльф прекрасно чувствовал, как неощутимый до сих пор сквознячок холодит влажную кожу. Но то, что вампирша тоже возбуждена, вмиг примирило его со всем, что произошло и ещё случится за утро. Девушка снова облизнула губы и хриплым голосом, непостижимым образом оставшимся таким же нежным, приказала:
- Можешь двигаться. Ляг на спину. Я не буду тебя связывать, но моего тела твои руки касаться не должны.
На размышления хватило мгновения. Эльф растянулся на кровати, закинув руки вверх и вцепившись пальцами в подушку. И пусть спину и ягодицы печёт – плевать! Вампирша только хмыкнула и мгновенно оседлала его бёдра, прижимая болезненно ноющий член к животу и начав тереться о него своей плотью, влажной и горячей. Мимолётного взгляда, отследившего момент соприкосновения их тел, хватило, чтобы Эль успел увидеть свою набухшую и непривычно тёмно-красную плоть. Боги… Как эта тонкая и нежная кожица ещё не лопнула от сумасшедшего давления крови? Но этим странным, отвлечённым мыслям быстро помогли улетучиться.
Эльнарион уже напрочь забыл, что его соски зажаты этим зверским приспособлением, свыкнувшись с тянущей болью и почти не обращая на неё внимание. И хозяйка, словно почувствовав, напомнила: влажный язык обвёл торчащие красные комочки, чуть надавливая и рождая странно-восхитительную смесь удовольствия и коротких разрядов боли, волной расходившихся по ближайшим участкам. Потом язык исчез и увлажнённая плоть практически сразу стала подмерзать, но в это же мгновение вампирша медленно опустилась на стоящий колом член, глядя прямо в глаза своего раба. Долгожданный жар обволакивал и эльф рванулся навстречу, пытаясь заполнить, слиться как можно сильнее.
После первого порыва Эль вновь замер. Хозяйка разрешила двигаться, но что-то в её глазах сдерживало, какое-то обещание. Мелькнувшее одобрение он разобрал однозначно. Медленно и плавно вампирша приподнялась над его бёдрами и вновь опустилась. Тягучие движения заставляли сконцентрироваться на ощущениях: к мучительному желанию разрядки добавилось невероятное удовольствие. Темп постепенно нарастал, в конце концов, сорвавшись в яростную скачку. Внезапно девушка резко замерла и сильно сдавила его внутренними мышцами, выдохнув: «Кончай!».
Другого разрешения не требовалось, как и каких-либо дополнительных действий. Почувствовав, что внутри тает напряжение, а основание члена больше ничего не сдавливает, Эль только набрал в грудь воздуха – эмоции хотелось выплеснуть криком, как грудь взорвалась вспышкой горячей боли, и тело эльфа само собой сильно выгнулось, входя в лоно вампирши ещё глубже и в тот же миг изливаясь. Вместе с выдохом из горла вырвался протяжный вскрик.
Девушка тоже замерла натянутой струной, откинув голову и прогнувшись в позвоночнике. Низкий горловой стон прозвучал для него изысканнейшей музыкой. А потом расслабленное тонкое тело обессилено рухнуло ему на грудь. Всей кожей он почувствовал быстрое биение её сердца, беспорядочно смешивающееся с частящим его собственным. Эль лежал, пытаясь выровнять дыхание и мучительно желая обнять свою великолепную любовницу, но не смея. Смешно сказать – за прошедшие недели он так ни разу и не прикоснулся к идеальному телу, да даже визуально изучить его получилось только сегодня, и то – не полностью. Вампирша тихо вздохнула, шевельнулась.
- Обними…
Грудь моментально затопило нежностью, благодарностью, радостью и ещё кучей смешанных эмоций, руки обвились вокруг талии и плеч, а девушка чуть сдвинулась по его телу вверх, вызывая новую волну желания и… в шею аккуратно вошли иглы клыков. Возбуждение тут же охватило пламенем всё тело. И произошедшее дальше, в течение уже дня, Эль воспринял не иначе, как награду.
***
День подходил к концу и с наступлением вечера придётся вставать и вновь браться за свои обязанности. Дэйна лежала на огромной кровати в комнате для игр, прижимаясь к своему любовнику, и вслушивалась в размеренное дыхание. Сегодня она спала, в лучшем случае, часа три, но и этого было достаточно – утро и день, полные наслаждения, зарядили энергией не хуже полноценного отдыха. Теперь этот гордый, сильный воин принадлежит ей целиком, без остатка, без сомнений. У неё получилось приручить его, заставить принять самого себя. А сколько удовольствия может доставить это идеальное выносливое тело! Ммм…
Дэйна наслаждалась всем: и не показной, а искренней покорностью эльфа, и шалым взглядом, переполненным эмоциями, и еле сдерживаемой дрожью желания, и страстными стонами и вскриками, перемежавшимися жалобными, и откровенными мольбами о милости. Такой открытый, податливый, такой её. Даже полностью подвластный воле своей хозяйки, ведомый, Эль сумел довести вампиршу до таких вершин экстаза, что она просто забыла своё первоначальное намерение укусить его во время разрядки. Какие эмоции должны были бушевать в нём в это время!
Но и кровь в момент начала успокоения после пережитого оказалась весьма впечатляющей. Коктейль из неги, затухающего и почти тут же – вновь набирающего силу удовольствия, нежности, возбуждения… Да, Дэйна была гурманом, наравне со вкусом крови наслаждающимся и изысканной приправой из эмоций, питавших её ничуть не хуже. И сегодняшний «стол» был сервирован сплошь лакомствами.
Эльф доставил ей невероятное удовольствие, именно поэтому она позволила рабу вести в дальнейшем и тот, тонко настроенный на свою хозяйку в этот момент, правильно воспринял происходящее, как награду. Наслаждение, полученное от сильных объятий, путешествующих по всему телу рук, губ и языка, было ничуть не меньшим. Мощные удары, вбивающие её тело в кровать, сумасшедшая страсть, горящая в синих глазах… Знание, что всё это происходит только с её дозволения, делало эмоции ещё ярче, ещё сильнее.
Когда она уходила, влекомая необходимостью, Эль ещё спал, вымотанный продолжительным марафоном, и Дэйна нежно, почти невесомо, поцеловала чуть приоткрытые губы, шепнув на ухо, чтобы возвращался в её покои, как проснётся. Раб даже не пошевелился, но, когда сознание перейдёт к бодрствованию, он сразу вспомнит приказ. А у правительницы ещё много дел: сегодня приёмная ночь и подданные придут с просьбами и предложениями. Да, ночь будет долгой.
Проснувшись, Эль ещё лежал некоторое время, прислушиваясь к себе и вспоминая. Мышцы сладко ныли, в груди поселились тепло и нежность к прекрасной мучительнице, чьё тело в его руках, оказывается, могло быть таким податливым и отзывчивым. А её вкус… бесподобный, пьянящий. В голове прозвучал недавно полученный приказ и эльф с силой замотал головой.
Великий Лес! Какая нежность? Какая податливость? Он очень сомневался, что вампирша позволит ему подобное верховенство слишком часто. И что теперь – жить в ожидании подачек, постоянно прогибаясь и балансируя между обломками гордости и неправильным удовольствием? Да, удовольствие и от боли, и от собственной покорности и беспомощности в руках миниатюрной хозяйки он в самом деле получил, и очень сильное, но это не мешало ему, сильному воину, презирать себя за подобную слабость.
