– Это нормально, хотя поначалу сильно раздражает, – вмешался в разговор Барнаст. – Занятие некромагией забирает массу сил. Раны начинают заживать медленнее, сна не хватает, всё время голоден. Ничего, ты привыкнешь, со временем.
– А к этому точно обязательно привыкать? – простонал я, вставая с гамака и начиная собираться.
– Занятие любой магией всегда сопряжено с неудобствами.
– Ну, все сакситы хотя бы немного занимаются магией.
– Э, нет, – некромант критически покачал головой. – Все сакситы колдуны, а вот маги лишь немногие, например я, или ведьмы из ковена. Видимо, ты не понимаешь разницы между этими понятиями, я прав?
– Если честно – действительно не очень их различаю, – ответил я быстро жуя пирог, мало ли, что придёт сейчас в голову этому учителю.
– Колдун просто умеет колдовать, он не знает, что делает. Он просто заметил, что если сделать определённые движения руками, то что-то происходит. Почему – объяснить не сможет, просто получается и всё. А маг изучал, как это всё происходит, и почему работает именно так. Маг вникал в структуру заклинаний, и создавал их напрямую, какие захочется. Ещё есть чародеи, вроде тебя и твоей воскрешенной подружки, это те, кто колдует вполне осознанно, но с помощью созданных магами заклинаний, как правило записанные в книги или свитки, либо заточённые в различные предметы.
– То есть, возможно не только применять заклинания из этой книги, но и создавать другие, какие понравятся? – до меня, вдруг, начал доходить реальный уровень возможностей настоящего некроманта.
– Да, но нет. Не всё так просто. Ступай за мной, в лабораторию, – договорив, Барнаст направился вглубь пещеры, в том же направлении, куда уходил и вчера.
Я, со своей командой, отправился следом. Оказалось, что помимо основного зала, который возник естественным путём, есть ещё несколько созданных искусственно, которые располагались за хитро запрятанными в паутине дверями. В одном из таких рукотворных залов и находилась алхимическая лаборатория. Помимо неё ещё были: кухня с двумя почти пустыми холодильными ямами для продуктов, небольшая кузница, мастерская по работе с камнем, костью и деревом, своего рода стоянка для скелетов, которая заодно была и арсеналом, а так же маленькая тюрьма, с двумя обычными одиночными камерами, и колодцем-карцером.
Первое, что меня удивило – это отсутствие удушливого дыма, в этой системе залов и коридоров, хотя там постоянно горело несколько печек, очагов и каминов. Как я выяснил позже – во всей пещере была создана очень хитрая система дымоходов, выводящая весь дым в сотню отдельных отверстий по всему холму, что бы не выдавать положение логова. При желании, регулируя заслонками, можно было пропускать дым через тоннели дымоходов в полу и стенах, и таким образом обогревать помещение в случае надобности. Оказалось, что Барнаст пол года воскрешал сотни дохлых кротов, по мере того, как старые истирались и разваливались, пока нужная система ходов не была выкопана.
Сама алхимическая лаборатория так же была зрелищем весьма впечатляющим. Огромное количество колб с разноцветными жидкостями, некоторые из которых кипели, или светились. Целые шкафы с книгами, свитками и предметами неизвестного назначения, восемь разных печей, в каждой из которых пламя было своего цвета, и, наконец, стоявшее у дальней стены огромное овальное бронзовое зеркало, покрытое узорами ручной работы. Центр кабинета был залит бетоном, в котором были сделаны аккуратные канавки разной глубины, образующие сложные узоры. Присмотревшись, я заметил, что самые глубокие канавки образовывали десятилучевую пентаграмму, канавки помельче – двенадцатилучевую звезду Эрцгаммы, причём оба эти изображения были сдвинуты относительно друг друга, хоть и пересекались почти на треть своей площади. Но дольше всего я ломал голову над самыми мелкими канавками. Их было больше, чем остальных вместе взятых. Более того, местами они делали резкие развороты, и там стояли погружённые в бетон булыжники.
– Это карта движения по небосводу наших лун, глаз Минны, – сообщил старик, видимо заметив, что я рассматриваю мелкие канавки. – Для некоторых ритуалов крайне важна фаза её взгляда. Иногда даже приходится заполнять эти канавки жидкой ртутью, или ещё чем понеприятнее. Увы, магия требует жертв. В первую очередь она забирает твоё здоровье и здравомыслие.
– В клане меня с детства пугали, что магия забирает душу.
– Ну, это смотря какой магией заниматься. А вообще – полная ерунда. Если с кем попало магические договора заключать не будешь, всё с твоей душою будет в порядке. Ну, и поаккуратнее с некоторыми особо безумными экспериментами. В действительности магия забирает у тебя не душу, а ману – энергию жизненной силы. Души разных людей способны единомоментно содержать в себе разное количество маны, и использовать её с разной эффективностью.
– А если она закончится?
– Ты просто упадёшь без сил и уснёшь, во сне мана восстанавливается.
– Сколько у нас ритуалы не проводили, ни разу не видел, что бы кто-то без сил падал.
Эрила и Барнаст хором рассмеялись.
– Хозяин, извиняюсь за дерзость, но я не думаю, что в твоём посёлке был хоть кто-то, способный использовать всю ману без остатка, – сказала мумия. – Это не так уж легко. Хотя у нас ведьмы падали без сил, во время очень крупных ритуалов, было дело.
– Дело даже не только в этом, – перебил её некромант. – Ваши ритуалы обращены к стихиям, и питают значительную часть сил от них же. Что бы использовать ману, нужно обратиться к своей внутренней силе. Помнишь лёгкое ощущение пустоты, что должно было у тебя быть, во время связывания судьбы с вещью? Вещь тоже, с этого момента, обладает силой, но ты отдал ей часть собственной, отсюда и такое ощущение.
– Помню. А ещё у меня холодели руки каждый раз, когда я что-то оживлял.
– А вот тут проблема чуть в другом, это ты ощутил влияние негативной энергии. Впрочем ладно, давай лучше обо всё по порядку, но тут нужна демонстрация.
Старик сел за невысоким кованым столиком, вокруг которого были раскиданы ковры и подушки, словно он тут стоял не для алхимии, а для весёлых посиделок, и жестом пригласил нас сделать тоже самое. Впрочем, столешница у него была необычная, вся украшенная непонятными узорами, сплетающиеся в забавные символы и письмена.
Разложив по столу щепотку пепла, камень, пару каких-то вырезанных из дерева символов, чашу воды и просто пустую колбу, Барнаст начал делать какие-то пасы над ними, напевая заклинание. Постепенно столешница начала заполняться сизым струящимся туманом, который, правда, не выходил за пределы столика.
– Есть лишь шесть базовых элементов, – начал, чуть заунывным голосом, свой рассказ Барнаст. – начнём с четырёх стихий. Поднеси руки к туману, и ощути их.
Я сделал, как мне было сказано, и в глубине тумана вдруг загорелся огонёк, одновременно я ощутил, как будто кончики моих пальцев слегка обжигались.
– Огонь. Самый опасный из стихий, – объяснял некромант. – Огонь хорошо разрушает. А ещё он может дать жизнь, но об этом позже.
Вслед за всполохами пламени, внутри тумана появились капли жидкости, собиравшиеся в лужи, а я ощутил на пальцах влагу.
– Вода. Она даже не даёт жизнь, она есть жизнь.
Среди лужи жидкости появился островок земли, одновременно я ощутил, словно воздух стал плотнее, я словно двигал кистями рук в густом киселе.
– Земля. Жёсткая и монументальная. Прежде всего она интересна умением порождать из своего нутра металлы.
Над островком земли вверх взвился небольшой вихрь, а я ощутил токи воздуха между пальцами.
– Воздух. Стихия непостоянства. Воздух отвечает за движение и иллюзии.
Вихрь становился всё больше и больше, а потом все возникшие объекты словно погрузились обратно в туман, который словно поделился на две зоны, в одной словно начал слегка светиться, а в другой наоборот, словно поглощал весь свет, что падал на него со стороны.
– Но я говорил про шесть базовых элементов. Две оставшиеся, это энергии, – продолжил объяснения некромант. – Причём они полные противоположности друг другу: позитивная и негативная. Позитивная лечит, наполняет жизнью. Но если ты получишь её слишком много – просто сгоришь. Негативная же забирает жизнь, обращая всё в пыль. Но так же ей можно потушить пожар, остановить ураган, а ещё она лечит, если так можно сказать, нежить.
Поводив рукой над столом, я действительно ощутил такой же холод, как чувствовал ранее, при создании нежити, в той части стола, где пропадал свет. Тогда как в светящейся части было тепло. Но не обжигающее, как с огнём, а приятное, точно тело любимой холодной ночью.
– Не мечтай! – одёрнул меня голос Барнаста. – Маг не может жить с разобранным умом. Искусство не прощает ошибок, помни об этом.
– Я понял, учитель.
– Замечательно. Осталось лишь сказать, что каждый живой объект обладает силой. У неё много форм, но нет чёткого имени. Именно к этой силе прибегают, что бы сотворить заклинание без ритуалов и компонентов. Но будь аккуратнее, активное использование силы опустошает саму душу. Пока с теорией всё. Завтра будем изучать сочетания стихий. А сегодня переходим к практике.
Перво-наперво мне пришлось заучить песню, что напевал учитель. Это оказалось далеко не просто, ибо пел он не чёткие слова, а, скорее, полу воющие горловые звуки, что должны были исходить из самого нутра моего тела. Именно правильное звучание, по словам старика, вводило тело заклинателя в резонанс с силой его души, и порождало выброс той самой магической энергии. Получался очень низкий басовитый звук, который ещё и нужно было уметь непрерывно поддерживать долгими часами. В итоге – весь день у меня ушёл на дыхательную гимнастику и попытку выдавить из себя хотя бы подобие той песни, что пел Барнаст. Увы, практически безуспешно.
– Ничего, ни у кого сразу не получается, – успокоил меня старый некромант, и прогнал из лаборатории, строго приказав ужинать и спать.
Как выяснилось, Эрила действительно уже успела приготовить еду – жаркое из какой-то местной птицы, которую днём, по её же просьбе, поймала Крысоловка.
– И всё-таки, у жизни грана есть некоторые преимущества, – сказал я с лёгким сомнением в голосе, ибо вновь увидел, что мои раны как-то не особо стремились затягиваться.
– Не беспокойся, – попыталась утешить меня мумия, накладывая в мою миску жаркое из глиняного горшка. – Только раны нанесённые во имя великих демонических владык никогда не затягиваются, ибо в этом их смысл: вечно кровоточить, подпитывая хозяина.
– Кстати, а как вообще твоё взаимодействие с демонами? Не принадлежит ли им часть твоей души?
В ответ, Эрила громко рассмеялась.
– Я ведь умерла, хозяин. Всё от меня, что принадлежало демонам, уже в их владении. Осталось лишь тело, куда ты вложил своего рода слепок с личности уже мёртвой девушки. Это сложно объяснить, но в некотором роде ты действительно мой создатель. Во всяком случае меня, как существа. Да, я обладаю её памятью, точнее небольшими её фрагментами. Но это больше похоже на то, как бывшая хозяйка отдаёт свой дом, вместе с частью вещей, новой хозяйке, у которой ранее вообще ничего не было, чем на реальное возвращение бывшей владелицы этого тела.
– У тебя хотя бы есть память, – вмешалась в диалог Крысоловка.
– Иногда я хотела бы её не иметь, – печально покачала головой в ответ мумия. – В Ковене мне была уготована жуткая судьба – меня должны были подарить могучему демону Тухтулушосу, хозяину Ялхи, живьём отправив в Ржавую Бездну, вместо неё. А так, по крайней мере я всю свою недолгую жизнь была обычной поварихой, и моя душа получит лишь то, что действительно успела нагрешить. Тогда как сама Ялха всё равно обречена стать невестой демона, живой или мёртвой, она полностью отдала себя этому пути. Она творила вещи, которые ужасали не только меня, но и некоторых охранников, например приносила в жертву рабов, а потом заставляла меня разделывать их тела, органы откладывать для зелий, а остальное готовить для ведьмовских пиршеств.
– Я ем, если что, – кажется, мне ещё не удалось очерстветь в достаточной мере, что бы быть граном. А уж тем более демонопоклонником.
– Извиняюсь, хозяин, мы продолжим не вслух.
И они оба замолчали, неподвижно уставившись друг на друга. Пожалуй, это был первый раз, когда я по настоящему осознал, что всё-таки имею дело не с живыми существами, а с мёртвыми магическими тварями, просто для удобства общения подстраивающихся под удобный мне образ мышления. Интересно, о чём они разговаривают? Впрочем, не важно, скорее всего я всё равно легко мог бы вмешаться в их диалог, но уже реально устал от звучащих в голове чужих голосов. Это всё немного сводило с ума, видимо некромантия действительно точила не только тело, но и душу. Ещё немного попрактиковавшись в странном горловом пении, я разлёгся на гамаке и уснул.
На этот раз я сна не запомнил, но точно знал, что это был какой-то кошмар. В остальном, Начало утра чем-то походил на предыдущее, если не считать того, что всё утро я, даже одеваясь, повторял горловое пение. Снова завтрак, на этот раз пришлось доедать вчерашнее жаркое, потом лаборатория и стол. Барнаст продолжил объяснения, но на этот раз он соединял стихии. Как выяснилось, есть ещё четыре параэлемента, и две антипары. Земля с огнём соединялись в магму, с водой в грязь, причём, вроде как именно из такой грязи боги лепили первых смертных. Воздух же соединялся с водой образуя лёд, а с огнём дым. Антипары же, это воздух с землёй и вода с огнём, попытки таких соединений приводили к взрывам, причём в первом случае взрыв был вызван негативной энергией, и больше напоминал попытку пространства схлопнуться, а вот во втором позитивной, и это уже было похоже на нормальный взрыв.
К великой радости старика, я уже был в состоянии несколько секунд выдавать требуемые для пения заклинаний горловые звуки, потому даже мог сам попытаться управлять разложенными на столе элементами, но моё обучение внезапно прервали. В лабораторию вошли пара скелетов-гвардейцев Барнаста, ведя с собой перепуганного агрика, в грязной порванной одежде. Присмотревшись, я узнал одного из охранников лагеря Алого ковена.
– Опа, кого к нам занесло, – Барнаст спокойно повернулся к пленнику и внимательно его осмотрел с головы до ног.
– О великий Тенётник, вы должны нам помочь! – начал агрик, но слегка осёкся, увидев меня.
– Это почему? – не спешил соглашаться старик.
– Наша матрона, Ялха и её помощницы попали в плен к племени Киоа! Скоро у них праздник, день Большой рыбы, они принесут их всех в жертву на том празднике!
– Ну и? Они же ведьмы, сами планировали других в жертву приносить, а теперь так получится, что принесут их самих, в чём проблема? – Барнаст сделал вид, что хочет отвернуться и уйти.
– Сокровища, у Ялхи есть тайник, думаю она сможет поделиться с вами, – словно через силу прошипел агрик, глядя на меня с плохо скрываемой ненавистью.
– Вот теперь – подробнее, – сказал некромант, подходя к пленнику поближе. – Много ли вас вообще выжило?
– Нет. Я, Ялха и ещё две ведьмы.
– А как у вас это получилось?
Агрик тяжело вздохнул и начал рассказ:
– Ничего бы не случилось, если бы твой щенок не поджёг нам крышу, а матрона ковена отнеслась к маскировке и наблюдению за морем со всей серьёзностью.
– А к этому точно обязательно привыкать? – простонал я, вставая с гамака и начиная собираться.
– Занятие любой магией всегда сопряжено с неудобствами.
– Ну, все сакситы хотя бы немного занимаются магией.
– Э, нет, – некромант критически покачал головой. – Все сакситы колдуны, а вот маги лишь немногие, например я, или ведьмы из ковена. Видимо, ты не понимаешь разницы между этими понятиями, я прав?
– Если честно – действительно не очень их различаю, – ответил я быстро жуя пирог, мало ли, что придёт сейчас в голову этому учителю.
– Колдун просто умеет колдовать, он не знает, что делает. Он просто заметил, что если сделать определённые движения руками, то что-то происходит. Почему – объяснить не сможет, просто получается и всё. А маг изучал, как это всё происходит, и почему работает именно так. Маг вникал в структуру заклинаний, и создавал их напрямую, какие захочется. Ещё есть чародеи, вроде тебя и твоей воскрешенной подружки, это те, кто колдует вполне осознанно, но с помощью созданных магами заклинаний, как правило записанные в книги или свитки, либо заточённые в различные предметы.
– То есть, возможно не только применять заклинания из этой книги, но и создавать другие, какие понравятся? – до меня, вдруг, начал доходить реальный уровень возможностей настоящего некроманта.
– Да, но нет. Не всё так просто. Ступай за мной, в лабораторию, – договорив, Барнаст направился вглубь пещеры, в том же направлении, куда уходил и вчера.
Я, со своей командой, отправился следом. Оказалось, что помимо основного зала, который возник естественным путём, есть ещё несколько созданных искусственно, которые располагались за хитро запрятанными в паутине дверями. В одном из таких рукотворных залов и находилась алхимическая лаборатория. Помимо неё ещё были: кухня с двумя почти пустыми холодильными ямами для продуктов, небольшая кузница, мастерская по работе с камнем, костью и деревом, своего рода стоянка для скелетов, которая заодно была и арсеналом, а так же маленькая тюрьма, с двумя обычными одиночными камерами, и колодцем-карцером.
Первое, что меня удивило – это отсутствие удушливого дыма, в этой системе залов и коридоров, хотя там постоянно горело несколько печек, очагов и каминов. Как я выяснил позже – во всей пещере была создана очень хитрая система дымоходов, выводящая весь дым в сотню отдельных отверстий по всему холму, что бы не выдавать положение логова. При желании, регулируя заслонками, можно было пропускать дым через тоннели дымоходов в полу и стенах, и таким образом обогревать помещение в случае надобности. Оказалось, что Барнаст пол года воскрешал сотни дохлых кротов, по мере того, как старые истирались и разваливались, пока нужная система ходов не была выкопана.
Сама алхимическая лаборатория так же была зрелищем весьма впечатляющим. Огромное количество колб с разноцветными жидкостями, некоторые из которых кипели, или светились. Целые шкафы с книгами, свитками и предметами неизвестного назначения, восемь разных печей, в каждой из которых пламя было своего цвета, и, наконец, стоявшее у дальней стены огромное овальное бронзовое зеркало, покрытое узорами ручной работы. Центр кабинета был залит бетоном, в котором были сделаны аккуратные канавки разной глубины, образующие сложные узоры. Присмотревшись, я заметил, что самые глубокие канавки образовывали десятилучевую пентаграмму, канавки помельче – двенадцатилучевую звезду Эрцгаммы, причём оба эти изображения были сдвинуты относительно друг друга, хоть и пересекались почти на треть своей площади. Но дольше всего я ломал голову над самыми мелкими канавками. Их было больше, чем остальных вместе взятых. Более того, местами они делали резкие развороты, и там стояли погружённые в бетон булыжники.
– Это карта движения по небосводу наших лун, глаз Минны, – сообщил старик, видимо заметив, что я рассматриваю мелкие канавки. – Для некоторых ритуалов крайне важна фаза её взгляда. Иногда даже приходится заполнять эти канавки жидкой ртутью, или ещё чем понеприятнее. Увы, магия требует жертв. В первую очередь она забирает твоё здоровье и здравомыслие.
– В клане меня с детства пугали, что магия забирает душу.
– Ну, это смотря какой магией заниматься. А вообще – полная ерунда. Если с кем попало магические договора заключать не будешь, всё с твоей душою будет в порядке. Ну, и поаккуратнее с некоторыми особо безумными экспериментами. В действительности магия забирает у тебя не душу, а ману – энергию жизненной силы. Души разных людей способны единомоментно содержать в себе разное количество маны, и использовать её с разной эффективностью.
– А если она закончится?
– Ты просто упадёшь без сил и уснёшь, во сне мана восстанавливается.
– Сколько у нас ритуалы не проводили, ни разу не видел, что бы кто-то без сил падал.
Эрила и Барнаст хором рассмеялись.
– Хозяин, извиняюсь за дерзость, но я не думаю, что в твоём посёлке был хоть кто-то, способный использовать всю ману без остатка, – сказала мумия. – Это не так уж легко. Хотя у нас ведьмы падали без сил, во время очень крупных ритуалов, было дело.
– Дело даже не только в этом, – перебил её некромант. – Ваши ритуалы обращены к стихиям, и питают значительную часть сил от них же. Что бы использовать ману, нужно обратиться к своей внутренней силе. Помнишь лёгкое ощущение пустоты, что должно было у тебя быть, во время связывания судьбы с вещью? Вещь тоже, с этого момента, обладает силой, но ты отдал ей часть собственной, отсюда и такое ощущение.
– Помню. А ещё у меня холодели руки каждый раз, когда я что-то оживлял.
– А вот тут проблема чуть в другом, это ты ощутил влияние негативной энергии. Впрочем ладно, давай лучше обо всё по порядку, но тут нужна демонстрация.
Старик сел за невысоким кованым столиком, вокруг которого были раскиданы ковры и подушки, словно он тут стоял не для алхимии, а для весёлых посиделок, и жестом пригласил нас сделать тоже самое. Впрочем, столешница у него была необычная, вся украшенная непонятными узорами, сплетающиеся в забавные символы и письмена.
Разложив по столу щепотку пепла, камень, пару каких-то вырезанных из дерева символов, чашу воды и просто пустую колбу, Барнаст начал делать какие-то пасы над ними, напевая заклинание. Постепенно столешница начала заполняться сизым струящимся туманом, который, правда, не выходил за пределы столика.
– Есть лишь шесть базовых элементов, – начал, чуть заунывным голосом, свой рассказ Барнаст. – начнём с четырёх стихий. Поднеси руки к туману, и ощути их.
Я сделал, как мне было сказано, и в глубине тумана вдруг загорелся огонёк, одновременно я ощутил, как будто кончики моих пальцев слегка обжигались.
– Огонь. Самый опасный из стихий, – объяснял некромант. – Огонь хорошо разрушает. А ещё он может дать жизнь, но об этом позже.
Вслед за всполохами пламени, внутри тумана появились капли жидкости, собиравшиеся в лужи, а я ощутил на пальцах влагу.
– Вода. Она даже не даёт жизнь, она есть жизнь.
Среди лужи жидкости появился островок земли, одновременно я ощутил, словно воздух стал плотнее, я словно двигал кистями рук в густом киселе.
– Земля. Жёсткая и монументальная. Прежде всего она интересна умением порождать из своего нутра металлы.
Над островком земли вверх взвился небольшой вихрь, а я ощутил токи воздуха между пальцами.
– Воздух. Стихия непостоянства. Воздух отвечает за движение и иллюзии.
Вихрь становился всё больше и больше, а потом все возникшие объекты словно погрузились обратно в туман, который словно поделился на две зоны, в одной словно начал слегка светиться, а в другой наоборот, словно поглощал весь свет, что падал на него со стороны.
– Но я говорил про шесть базовых элементов. Две оставшиеся, это энергии, – продолжил объяснения некромант. – Причём они полные противоположности друг другу: позитивная и негативная. Позитивная лечит, наполняет жизнью. Но если ты получишь её слишком много – просто сгоришь. Негативная же забирает жизнь, обращая всё в пыль. Но так же ей можно потушить пожар, остановить ураган, а ещё она лечит, если так можно сказать, нежить.
Поводив рукой над столом, я действительно ощутил такой же холод, как чувствовал ранее, при создании нежити, в той части стола, где пропадал свет. Тогда как в светящейся части было тепло. Но не обжигающее, как с огнём, а приятное, точно тело любимой холодной ночью.
– Не мечтай! – одёрнул меня голос Барнаста. – Маг не может жить с разобранным умом. Искусство не прощает ошибок, помни об этом.
– Я понял, учитель.
– Замечательно. Осталось лишь сказать, что каждый живой объект обладает силой. У неё много форм, но нет чёткого имени. Именно к этой силе прибегают, что бы сотворить заклинание без ритуалов и компонентов. Но будь аккуратнее, активное использование силы опустошает саму душу. Пока с теорией всё. Завтра будем изучать сочетания стихий. А сегодня переходим к практике.
Перво-наперво мне пришлось заучить песню, что напевал учитель. Это оказалось далеко не просто, ибо пел он не чёткие слова, а, скорее, полу воющие горловые звуки, что должны были исходить из самого нутра моего тела. Именно правильное звучание, по словам старика, вводило тело заклинателя в резонанс с силой его души, и порождало выброс той самой магической энергии. Получался очень низкий басовитый звук, который ещё и нужно было уметь непрерывно поддерживать долгими часами. В итоге – весь день у меня ушёл на дыхательную гимнастику и попытку выдавить из себя хотя бы подобие той песни, что пел Барнаст. Увы, практически безуспешно.
– Ничего, ни у кого сразу не получается, – успокоил меня старый некромант, и прогнал из лаборатории, строго приказав ужинать и спать.
Как выяснилось, Эрила действительно уже успела приготовить еду – жаркое из какой-то местной птицы, которую днём, по её же просьбе, поймала Крысоловка.
– И всё-таки, у жизни грана есть некоторые преимущества, – сказал я с лёгким сомнением в голосе, ибо вновь увидел, что мои раны как-то не особо стремились затягиваться.
– Не беспокойся, – попыталась утешить меня мумия, накладывая в мою миску жаркое из глиняного горшка. – Только раны нанесённые во имя великих демонических владык никогда не затягиваются, ибо в этом их смысл: вечно кровоточить, подпитывая хозяина.
– Кстати, а как вообще твоё взаимодействие с демонами? Не принадлежит ли им часть твоей души?
В ответ, Эрила громко рассмеялась.
– Я ведь умерла, хозяин. Всё от меня, что принадлежало демонам, уже в их владении. Осталось лишь тело, куда ты вложил своего рода слепок с личности уже мёртвой девушки. Это сложно объяснить, но в некотором роде ты действительно мой создатель. Во всяком случае меня, как существа. Да, я обладаю её памятью, точнее небольшими её фрагментами. Но это больше похоже на то, как бывшая хозяйка отдаёт свой дом, вместе с частью вещей, новой хозяйке, у которой ранее вообще ничего не было, чем на реальное возвращение бывшей владелицы этого тела.
– У тебя хотя бы есть память, – вмешалась в диалог Крысоловка.
– Иногда я хотела бы её не иметь, – печально покачала головой в ответ мумия. – В Ковене мне была уготована жуткая судьба – меня должны были подарить могучему демону Тухтулушосу, хозяину Ялхи, живьём отправив в Ржавую Бездну, вместо неё. А так, по крайней мере я всю свою недолгую жизнь была обычной поварихой, и моя душа получит лишь то, что действительно успела нагрешить. Тогда как сама Ялха всё равно обречена стать невестой демона, живой или мёртвой, она полностью отдала себя этому пути. Она творила вещи, которые ужасали не только меня, но и некоторых охранников, например приносила в жертву рабов, а потом заставляла меня разделывать их тела, органы откладывать для зелий, а остальное готовить для ведьмовских пиршеств.
– Я ем, если что, – кажется, мне ещё не удалось очерстветь в достаточной мере, что бы быть граном. А уж тем более демонопоклонником.
– Извиняюсь, хозяин, мы продолжим не вслух.
И они оба замолчали, неподвижно уставившись друг на друга. Пожалуй, это был первый раз, когда я по настоящему осознал, что всё-таки имею дело не с живыми существами, а с мёртвыми магическими тварями, просто для удобства общения подстраивающихся под удобный мне образ мышления. Интересно, о чём они разговаривают? Впрочем, не важно, скорее всего я всё равно легко мог бы вмешаться в их диалог, но уже реально устал от звучащих в голове чужих голосов. Это всё немного сводило с ума, видимо некромантия действительно точила не только тело, но и душу. Ещё немного попрактиковавшись в странном горловом пении, я разлёгся на гамаке и уснул.
Глава 4. Судьба.
На этот раз я сна не запомнил, но точно знал, что это был какой-то кошмар. В остальном, Начало утра чем-то походил на предыдущее, если не считать того, что всё утро я, даже одеваясь, повторял горловое пение. Снова завтрак, на этот раз пришлось доедать вчерашнее жаркое, потом лаборатория и стол. Барнаст продолжил объяснения, но на этот раз он соединял стихии. Как выяснилось, есть ещё четыре параэлемента, и две антипары. Земля с огнём соединялись в магму, с водой в грязь, причём, вроде как именно из такой грязи боги лепили первых смертных. Воздух же соединялся с водой образуя лёд, а с огнём дым. Антипары же, это воздух с землёй и вода с огнём, попытки таких соединений приводили к взрывам, причём в первом случае взрыв был вызван негативной энергией, и больше напоминал попытку пространства схлопнуться, а вот во втором позитивной, и это уже было похоже на нормальный взрыв.
К великой радости старика, я уже был в состоянии несколько секунд выдавать требуемые для пения заклинаний горловые звуки, потому даже мог сам попытаться управлять разложенными на столе элементами, но моё обучение внезапно прервали. В лабораторию вошли пара скелетов-гвардейцев Барнаста, ведя с собой перепуганного агрика, в грязной порванной одежде. Присмотревшись, я узнал одного из охранников лагеря Алого ковена.
– Опа, кого к нам занесло, – Барнаст спокойно повернулся к пленнику и внимательно его осмотрел с головы до ног.
– О великий Тенётник, вы должны нам помочь! – начал агрик, но слегка осёкся, увидев меня.
– Это почему? – не спешил соглашаться старик.
– Наша матрона, Ялха и её помощницы попали в плен к племени Киоа! Скоро у них праздник, день Большой рыбы, они принесут их всех в жертву на том празднике!
– Ну и? Они же ведьмы, сами планировали других в жертву приносить, а теперь так получится, что принесут их самих, в чём проблема? – Барнаст сделал вид, что хочет отвернуться и уйти.
– Сокровища, у Ялхи есть тайник, думаю она сможет поделиться с вами, – словно через силу прошипел агрик, глядя на меня с плохо скрываемой ненавистью.
– Вот теперь – подробнее, – сказал некромант, подходя к пленнику поближе. – Много ли вас вообще выжило?
– Нет. Я, Ялха и ещё две ведьмы.
– А как у вас это получилось?
Агрик тяжело вздохнул и начал рассказ:
– Ничего бы не случилось, если бы твой щенок не поджёг нам крышу, а матрона ковена отнеслась к маскировке и наблюдению за морем со всей серьёзностью.
