Твоя мантра против страха мне понравилась. Она тебе пригодится. Надеюсь, ты протянешь подольше. Сегодня – отдых. Сейчас тебя проводят в трапезную, потом, в твою комнату. Постарайся выспаться. За сто пятьдесят дней ты должна набраться сил, научиться прятать свои способности, и выучить универсальную схему общения.
– Ага. Как только ты объяснишь, что это такое, сразу же и займусь.
Блеснул глазами, но не ответил. Худо дело. Вернулся Монстр, вместе с Алоглазым. Телепат (буду звать его Мессинг) вышел, а меня вежливо выпроводили в коридор, провели в обширный холл, со странным орнаментом на полу, и встали со мной в центр. Блин, это же пентаграмма! Ёлки зелёные! Куда нас попали!
Перенесло нас в такой же точно холл. Двери другие, а так бы и не поняла, что мы уже перенеслись. Здорово, блин! Монстр тронул меня за локоть, и показал на дверь прямо по курсу. Надо учить этот долбанный всеобщий язык. Молча, я тут с ума сойду. Проходим в "трапезную", – ресторан, он и в Африке ресторан. Меня усаживают за столик, и уходят. И что дальше? Сижу. Жду.
Открываются двери, входит ещё одна троица. Девушку усаживают за столик, и уходят. Девчонка в ступоре. Хотела к ней подойти, не успела, привели ещё четверых девочек. Всех усаживают поодиночке. Ладно, подождём. Короче, минут за двадцать заполнили весь зал. Тридцать три девчонки, если со мной считать. Последней завели в зал чёрненькую улыбающуюся землянку. Я не знаю, как я это сразу поняла, но едва она открыла рот, стало ясно – афроамериканка. Вот так, с порога, помахать рукой, и объявить: "Hi, my name is Amanda! How are you?" Стало теплее на душе. Всё таки правы были фантасты. На Земле мы можем делить место под солнцем, а во внешнем мире, в окружении чужих – мы, практически, родственники. Это как земляки в армии. Помахала ей рукой.
– Does anyone here speak English? – А в ответ тишина...
Остальные девочки только похожи на землянок, но, если рядом поставить, отличаются. Кто-то больше, кто-то меньше, но землянок среди них нет. Возможно и людей тоже. Хотя, кого можно считать человеком – вопрос спорный. WASP – уже давно "не катит". А в Советской Империи – никогда и не котировался.
Как жаль, что я не говорю по-английски! Понимаю с пятого на десятое часто употребляющиеся фразы, а говорить... В школе учила немецкий, из него, впрочем, помню только "Ich verstehe nicht". И это при общепризнанных способностях к иностранным языкам! Нндаа! Лень раньше меня родилась, как говорила моя бабуля. Стыдно, девушка!
– Habla espanol? Parla italiano? Parle francais? Der Deutsch spricht? – непробиваемая жизнерадостность!
– Ich spreche Deutsch. Nur sehr schlecht. – Надо же, что-то вспомнила! Просто горжусь собой! Ага, особенно рядом с девчушкой-полиглотом.
А молодец, девчонка! Дотронулась до руки одного из своих провожатых, заглянула, этак по-кошачьи ему в глаза, и посмотрела на меня. Я, в свою очередь, смотрю умоляюще, типа: "ну что тебе стоит, ты же всё можешь..." И, вуаля! – мы за одним столиком с Амандой.
– Was ist dein Muttersprache? – Слава Богу, это без перевода понятно.
– Mein Muttersprache ist Russisch. – Расстроила девочку. Русского она не знает. Жаль.
Долго расстраиваться Аманда не умеет. Заулыбалась:
– What is your name? – Рассмеялась, закрыла улыбку ладонями. – Wie hei?t du?
Пауза. Надеюсь, небольшая. Не хочу говорить своё имя. Не знаю, почему. Вот не хочу, и всё.
– Ich hei?e Tigerin. – И тут же, стараюсь правильно произнести по английски: – My name is Tigress.
– Tigress? – Аманда в шоке!
– Т И Г Р А – повторяю по буквам имя своего персонажа из любительского спектакля по Винни-Пуху. После стольких репетиций, я ассоциирую его с собой, так что проблем с Мессингом, надеюсь, не будет.
– T I G R A – послушно повторяет Аманда.
Как вовремя нам приносят еду! Неловкость сглаживается. А, может, её и вовсе не было. Аманда ещё раз удивила меня: сложила ладони для молитвы, и смотрит выжидательно. Я старше, мне и читать. Растерявшись, беспомощно развожу руками. Она заулыбалась, и начала читать молитву. Сижу молча, слушаю, жду. Неудобно начинать трапезничать, когда другие молятся. А молитву Аманда читает на латыни. Вероятно, католичка. Наша церковь настолько отделилась от государства, что я ни одной молитвы не знаю. Надо поаккуратней себя вести, чтобы не обидеть девчушку по неведению. Она такая радостная и доброжелательная ко всем! Не хочется портить ей настроение.
Кормят нас рыбкой и какими-то овощами. Запить предлагается соком, или водой, на выбор. Ладно. Червячка заморили, уже легче! Начинают нас уводить. Опять по отдельности. Не сговариваясь, берёмся с Амандой за руки. Кхм, как пел Булат Окуджава: "возьмёмся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке".
В столовой остались только мы с Амандой. Наши провожающие, все четверо, индифферентно стоят в дверях. Так и хочется спросить: "Чё стоим? Кого ждём?" Мессинга, как оказалось. Косо посмотрел на меня, по-доброму улыбнулся Аманде.
– Как я понимаю, вы из одного мира. Что ж, будете жить в соседних комнатах.
Добренький, добренький Мессинг! Из меня буквально выплёскивается горячая благодарность. Прямо в него, бьёт, как тараном. Мессинга заметно шатнуло...
Выходит из столовой, кивнув каким-то своим мыслям. А я запоздало вспоминаю, что он предупреждал меня, не светить свои способности. Странно. Никаких таких способностей никогда у меня не наблюдалось. Гипноз – да, не действовал, но и только. А эмпатия, это ведь способность воспринимать чужие чувства и эмоции, и проецирование собственных чувств и эмоций на окружающих. Дурдом. Никогда не было ничего подобного. Хотя... чужое настроение я чувствовала. Когда можно идти к начальству отгул просить, и когда надо от него подальше держаться. Ну и всё. Переход в другой мир что-то стронул во мне? Или организм, адаптируясь, решил, что мне нужны дополнительные способности?
Вспомнила прочитанный некогда фантастический роман, в котором было высказано интересное предположение о том, что люди раньше в глубокой древности могли читать мысли, исцелять любые болезни и повреждения, и вообще, перестраивать своё тело, отращивая жабры, или ещё что-то по потребности, – крылья, к примеру. А потом "забыли" как это делается. Возможно, скатившись, в результате войны на уничтожение, до первобытного уровня. То есть, с высоких технологий (хотя зачем они самоперестраивающимся людям?) до каменных топоров. Ах, нет! Каменные топоры, – это уже прогресс! Они сначала обжигали колья. Кажется... Но количество клеток головного мозга, задействованное едва на три десятых процента обычными людьми и процентов на десять гениями типа Альберта Эйнштейна, Нильса Бора, или Андрея Сахарова, воленс-ноленс заставляет задуматься. Уж слишком большой резерв получается!
Занятая этими мыслями, не заметила, как мы пришли. Соседние двери, маленькие комнатёнки, вмещающие кровать, тумбочку, небольшой стенной шкаф, и, неожиданная роскошь, санузел с душевой кабиной. А я уже настроилась на общий душ в конце коридора. Нас разводят по комнатам и запирают. Ну и ладно! Мессинг советовал выспаться, значит, буду спать. День был долгим.
"Напрасно нас бурей пугали..." Обучение всеобщему языку свелось к вечернему визиту Мессинга, объявившего, что времени у нас слишком мало, чтобы терять его на изучение языка. Я так поняла, что остальные девчонки, за исключением нас с Амандой, всеобщий язык знают.
Прикосновение к вискам прохладных пальцев... А руки он моет, интересно?
– Помолчи хотя бы минуту, женщина!
– Какой прогресс в отношениях. Всего несколько часов назад я была "самка".
– Убью!!! Бездна! Дай мне силы продержаться эти пять месяцев и не свихнуться!
– Я с тобой вообще не разговариваю. Это мысленная оценка ситуации.
– Заглохни. – И умоляюще: – Пожалуйста!
– Ну ладно, раз ты так вежливо просишь... – Мысленно насупилась.
От рук Мессинга внутрь головы пошёл ощутимый жар... Эта не слишком приятная процедура длилась и длилась. Забеспокоилась даже, что мозги спекутся.
– Было бы чему печься.
– Любишь печёные мозги? – Мессинг начал зеленеть. – Тогда почему так жалеешь о недостаточном количестве их у меня? И вообще: главное – качество!
– Вот именно. – Как-то обречённо произнёс Мессинг.
Произнёс?! И я поняла?! Анализирую последние фразы: о мозгах мы говорили вслух. Обалдело смотрю на Мессинга. Таким способом я согласна языки учить. Можно даже несколько!
– Голова не болит? – Спрашивает с затаённой надеждой.
– Это же кость! С чего ей болеть? – Перефразирую армейский анекдот, – Мессинг досадливо морщится:
– Не пытайся казаться глупее, чем ты есть.
– Я таки не пытаюсь. Само получается! А можно мне навестить землячку? – смотрит, хлопает глазками – Я говорю об Аманде.
– Она спит. Не у всех головы – сплошная кость. Пришлось снимать головную боль. Тебе тоже надо спать. Завтра вас поднимут рано утром...
Морщится всё заметнее. Встаёт, и идёт к двери, держа голову ровно, как будто это чаша с жидкостью, которую он не должен расплескать.
– Очень образное сравнение.
Останавливается, опершись рукой о дверной косяк, но не поворачиваясь ко мне. У меня создаётся впечатление, что Мессинг боится упасть.
– Я могу попробовать снять эту боль. И не надо кривить губы. Я не "добрый Самарянин". Отнюдь. Ты сказал, что я эмпат, и что мне надо учиться скрывать свои способности. Для того, чтобы что-то скрыть, мне нужно определиться с... ну, скажем, "количеством и качеством" способностей, подлежащих сокрытию.
– Как-нибудь в другой раз. – Еле говорит.
– Мне ведь не больно. А ты, – геройски хлопнешься в коридоре, не дойдя до пентаграммы. Но если тебе плевать, что обслуга увидит твою слабость... – Да, удар ниже пояса. Я – не добра. К дуракам, особенно. А что делать...
– Я сейчас не смогу тебе объяснить ничего. Я не в том состоянии, чтобы объяснять...
Молча пытаюсь "воспринять чужие чувства и эмоции", согласно формулировке "эмпатии" из пояснения в каком-то художественном произведении. Не помню даже, в книге, или в фильме. Ещё раз убеждаюсь, что принцип "не надо думать" срабатывает в моём случае "на ура". Поскольку в терминологии я полный профан, попробую описать "своими словами": я не лезу в голову Мессинга, я становлюсь медленно текущей водой, которая заполняет его, покрывая полыхающие багрянцем частицы, растворяет их в себе и уносит вниз по течению, ко мне. Круговорот воды в природе, блин.
Как мне ни жаль, но головная боль не исчезает. Она переходит ко мне. Вся. Потому что Мессинг выпрямился, повернулся, и ошалело смотрит на меня. А я сижу на кровати, и боюсь шевельнуться, потому что "голова раскалывается". Ко всем прочим прелестям, меня ещё и мутит. Может вернуть всё обратно?
Мысль эта становится всё более привлекательной, и, вероятно отражается у меня на лице, потому что Мессинг посторонился, и в комнату вошёл Монстр. В два шага преодолел расстояние между нами, и протянул к моей многострадальной голове свои когтистые лапы. Ладно, ладно, – руки. Когти заменить ногтями, и не отличишь от человеческих. Головная боль уходит без остатка. С обожанием смотрю на чудесного Монстра, Мессинг делает пальцами отсылающий жест, и Монстр уходит. И не заметно, чтобы он испытывал какой-либо дискомфорт. Счастливец. А мне, судя по всему предстоит скандал с Мессингом. Покусать его что ли, чтобы не приставал с ерундой...
– Как ты это сделала?! Ты не целитель, я бы узнал. А если бы не я, то лоа узнал бы.
– Лоа?! Вы практикуете культ вуду? – смотрю на Мессинга, который ничего не понял в моём вопросе, потом прихожу в себя. Всё таки он слишком похож на человека...
– Лоа, это вид разумных, одного из которых ты называешь Монстром. Они обладают способностью чувствовать заболевание или повреждение в организме представителя любого вида и исправлять его прикосновением. Лоа уникальны именно этой своей способностью. Даже виды существ, которые никогда им не встречались, лоа исцеляют с неизменным успехом.
– Почему ты не обратился к нему за помощью? Корпоративная этика не позволяет?
– Типа того. Не уходи от темы. Как тебе это удалось?... Опиши процесс.
– Это слишком по-дурацки. Я представила часть себя водой, которая, поднимаясь, покрывает тебя полностью. А в тебе были, как-бы, вкрапления пылающих багровым кусочков. Вода их "вымыла" из тебя, и унесла ко мне. Я не знаю, что из этого бреда может тебе пригодиться. Но по-другому "описать процесс" не могу.
– Интересное восприятие. Ладно, на сегодня хватит. Спи. Завтра, как я уже сказал, вас поднимут рано. Начинается ваша подготовка. А у тебя будет ещё и дополнительная нагрузка. Ты должна освоиться с собственными способностями, научиться ими пользоваться, и скрывать их от окружающих.
И понеслась наша лодка чумовая... С утра – занятия йогой, прогулка, лёгкий завтрак, десятиминутная передышка, плавание, освоение приёмов общения с представителями различных видов. Потом опять занятия йогой, прогулка, обед, десятиминутная передышка, плавание, приёмы общения с представителями различных видов и слоёв общества... занятия йогой, прогулка, лёгкий ужин, и, наконец, личное время перед сном. А у меня – личного времени нет. Мессинг сообщил, что в могиле успею належаться. Весёлый парень, аж зубы сводит.
Я осваиваю эмпатию. Мессинг и Аманда – участвуют в процессе. Дурдом! В качестве бонуса, потребовала у Мессинга ещё минимум шесть языков. Парень настолько увлёкся научными изысканиями, что готов на всё. Теперь я знаю язык лоа, язык демонов (они существуют?!) и три наречия Бездны (молчу!!!). Меня интересуют земные, но здесь неожиданные трудности. Земные языки знает Аманда, и не знает Мессинг. Почему он не может выучить языки, так же, как выучил русский – просто посмотрев на меня внимательно? Оказывается, таким образом Мессинг может выучить только родной язык индивидуума. Все языки, на которых говорит Аманда, для неё неродные и Мессингом не воспринимаются. Странно. Что-то он темнит. Пришлось подать ему идею "проводника" знаний от Аманды ко мне. Проникся. Работает над собой. Приятно видеть такую увлечённость делом. Просто душа радуется (Иногда я бываю "особенно добра").
Я почему-то решила, что Аманда из обеспеченной семьи. А она оказалась из салезианского приюта. Сёстры-салезианки вывезли её и ещё многих младенцев из Африки, спасая от военного конфликта. И росла она вместе с детьми разных национальностей, отсюда и знание языков, и вера в Господа. Я совершенно не разбираюсь в людях. И в нeлюдях тоже.
Мессинг подобен безумному учёному из наших анекдотов. Когда он увлечён чем-то, то забывает обо всём. Освоил-таки брошенное в шутку предложение поработать проводником знаний. Оказывается, он знает церковную латынь, Аманда – тоже. От этого он и собирается отталкиваться. Похоже, церковную латынь мне по-любому придётся выучить. Что же, если повезёт вернуться, схожу на Мессу, поставлю свечку. Хотя о возможности возвращения речь не идёт. Нагрузки всё увеличиваются. Я бы подумала, что из нас готовят спецназ, но боевых искусств нам не преподают. Для шлюх в экзотическом борделе тоже подготовка не катит. Нее, гибкость в теле образовалась, ничего не скажешь. Я теперь свободно ступни ног ставлю себе на голову, лёжа на животе. А могу и вообще кольцом сложиться. Или встать на одной ноге, уцепив рукой вторую над головой... И спокойная стала как "в танке" – непробиваемая лобовая броня. И не только я, разумеется. Все мы.
– Ага. Как только ты объяснишь, что это такое, сразу же и займусь.
Блеснул глазами, но не ответил. Худо дело. Вернулся Монстр, вместе с Алоглазым. Телепат (буду звать его Мессинг) вышел, а меня вежливо выпроводили в коридор, провели в обширный холл, со странным орнаментом на полу, и встали со мной в центр. Блин, это же пентаграмма! Ёлки зелёные! Куда нас попали!
Перенесло нас в такой же точно холл. Двери другие, а так бы и не поняла, что мы уже перенеслись. Здорово, блин! Монстр тронул меня за локоть, и показал на дверь прямо по курсу. Надо учить этот долбанный всеобщий язык. Молча, я тут с ума сойду. Проходим в "трапезную", – ресторан, он и в Африке ресторан. Меня усаживают за столик, и уходят. И что дальше? Сижу. Жду.
Открываются двери, входит ещё одна троица. Девушку усаживают за столик, и уходят. Девчонка в ступоре. Хотела к ней подойти, не успела, привели ещё четверых девочек. Всех усаживают поодиночке. Ладно, подождём. Короче, минут за двадцать заполнили весь зал. Тридцать три девчонки, если со мной считать. Последней завели в зал чёрненькую улыбающуюся землянку. Я не знаю, как я это сразу поняла, но едва она открыла рот, стало ясно – афроамериканка. Вот так, с порога, помахать рукой, и объявить: "Hi, my name is Amanda! How are you?" Стало теплее на душе. Всё таки правы были фантасты. На Земле мы можем делить место под солнцем, а во внешнем мире, в окружении чужих – мы, практически, родственники. Это как земляки в армии. Помахала ей рукой.
– Does anyone here speak English? – А в ответ тишина...
Остальные девочки только похожи на землянок, но, если рядом поставить, отличаются. Кто-то больше, кто-то меньше, но землянок среди них нет. Возможно и людей тоже. Хотя, кого можно считать человеком – вопрос спорный. WASP – уже давно "не катит". А в Советской Империи – никогда и не котировался.
Как жаль, что я не говорю по-английски! Понимаю с пятого на десятое часто употребляющиеся фразы, а говорить... В школе учила немецкий, из него, впрочем, помню только "Ich verstehe nicht". И это при общепризнанных способностях к иностранным языкам! Нндаа! Лень раньше меня родилась, как говорила моя бабуля. Стыдно, девушка!
– Habla espanol? Parla italiano? Parle francais? Der Deutsch spricht? – непробиваемая жизнерадостность!
– Ich spreche Deutsch. Nur sehr schlecht. – Надо же, что-то вспомнила! Просто горжусь собой! Ага, особенно рядом с девчушкой-полиглотом.
А молодец, девчонка! Дотронулась до руки одного из своих провожатых, заглянула, этак по-кошачьи ему в глаза, и посмотрела на меня. Я, в свою очередь, смотрю умоляюще, типа: "ну что тебе стоит, ты же всё можешь..." И, вуаля! – мы за одним столиком с Амандой.
– Was ist dein Muttersprache? – Слава Богу, это без перевода понятно.
– Mein Muttersprache ist Russisch. – Расстроила девочку. Русского она не знает. Жаль.
Долго расстраиваться Аманда не умеет. Заулыбалась:
– What is your name? – Рассмеялась, закрыла улыбку ладонями. – Wie hei?t du?
Пауза. Надеюсь, небольшая. Не хочу говорить своё имя. Не знаю, почему. Вот не хочу, и всё.
– Ich hei?e Tigerin. – И тут же, стараюсь правильно произнести по английски: – My name is Tigress.
– Tigress? – Аманда в шоке!
– Т И Г Р А – повторяю по буквам имя своего персонажа из любительского спектакля по Винни-Пуху. После стольких репетиций, я ассоциирую его с собой, так что проблем с Мессингом, надеюсь, не будет.
– T I G R A – послушно повторяет Аманда.
Как вовремя нам приносят еду! Неловкость сглаживается. А, может, её и вовсе не было. Аманда ещё раз удивила меня: сложила ладони для молитвы, и смотрит выжидательно. Я старше, мне и читать. Растерявшись, беспомощно развожу руками. Она заулыбалась, и начала читать молитву. Сижу молча, слушаю, жду. Неудобно начинать трапезничать, когда другие молятся. А молитву Аманда читает на латыни. Вероятно, католичка. Наша церковь настолько отделилась от государства, что я ни одной молитвы не знаю. Надо поаккуратней себя вести, чтобы не обидеть девчушку по неведению. Она такая радостная и доброжелательная ко всем! Не хочется портить ей настроение.
Кормят нас рыбкой и какими-то овощами. Запить предлагается соком, или водой, на выбор. Ладно. Червячка заморили, уже легче! Начинают нас уводить. Опять по отдельности. Не сговариваясь, берёмся с Амандой за руки. Кхм, как пел Булат Окуджава: "возьмёмся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке".
В столовой остались только мы с Амандой. Наши провожающие, все четверо, индифферентно стоят в дверях. Так и хочется спросить: "Чё стоим? Кого ждём?" Мессинга, как оказалось. Косо посмотрел на меня, по-доброму улыбнулся Аманде.
– Как я понимаю, вы из одного мира. Что ж, будете жить в соседних комнатах.
Добренький, добренький Мессинг! Из меня буквально выплёскивается горячая благодарность. Прямо в него, бьёт, как тараном. Мессинга заметно шатнуло...
Выходит из столовой, кивнув каким-то своим мыслям. А я запоздало вспоминаю, что он предупреждал меня, не светить свои способности. Странно. Никаких таких способностей никогда у меня не наблюдалось. Гипноз – да, не действовал, но и только. А эмпатия, это ведь способность воспринимать чужие чувства и эмоции, и проецирование собственных чувств и эмоций на окружающих. Дурдом. Никогда не было ничего подобного. Хотя... чужое настроение я чувствовала. Когда можно идти к начальству отгул просить, и когда надо от него подальше держаться. Ну и всё. Переход в другой мир что-то стронул во мне? Или организм, адаптируясь, решил, что мне нужны дополнительные способности?
Вспомнила прочитанный некогда фантастический роман, в котором было высказано интересное предположение о том, что люди раньше в глубокой древности могли читать мысли, исцелять любые болезни и повреждения, и вообще, перестраивать своё тело, отращивая жабры, или ещё что-то по потребности, – крылья, к примеру. А потом "забыли" как это делается. Возможно, скатившись, в результате войны на уничтожение, до первобытного уровня. То есть, с высоких технологий (хотя зачем они самоперестраивающимся людям?) до каменных топоров. Ах, нет! Каменные топоры, – это уже прогресс! Они сначала обжигали колья. Кажется... Но количество клеток головного мозга, задействованное едва на три десятых процента обычными людьми и процентов на десять гениями типа Альберта Эйнштейна, Нильса Бора, или Андрея Сахарова, воленс-ноленс заставляет задуматься. Уж слишком большой резерв получается!
Занятая этими мыслями, не заметила, как мы пришли. Соседние двери, маленькие комнатёнки, вмещающие кровать, тумбочку, небольшой стенной шкаф, и, неожиданная роскошь, санузел с душевой кабиной. А я уже настроилась на общий душ в конце коридора. Нас разводят по комнатам и запирают. Ну и ладно! Мессинг советовал выспаться, значит, буду спать. День был долгим.
Глава 2. Блиц-крига не ждите, или "Никто не говорил, что будет легко..."
"Напрасно нас бурей пугали..." Обучение всеобщему языку свелось к вечернему визиту Мессинга, объявившего, что времени у нас слишком мало, чтобы терять его на изучение языка. Я так поняла, что остальные девчонки, за исключением нас с Амандой, всеобщий язык знают.
Прикосновение к вискам прохладных пальцев... А руки он моет, интересно?
– Помолчи хотя бы минуту, женщина!
– Какой прогресс в отношениях. Всего несколько часов назад я была "самка".
– Убью!!! Бездна! Дай мне силы продержаться эти пять месяцев и не свихнуться!
– Я с тобой вообще не разговариваю. Это мысленная оценка ситуации.
– Заглохни. – И умоляюще: – Пожалуйста!
– Ну ладно, раз ты так вежливо просишь... – Мысленно насупилась.
От рук Мессинга внутрь головы пошёл ощутимый жар... Эта не слишком приятная процедура длилась и длилась. Забеспокоилась даже, что мозги спекутся.
– Было бы чему печься.
– Любишь печёные мозги? – Мессинг начал зеленеть. – Тогда почему так жалеешь о недостаточном количестве их у меня? И вообще: главное – качество!
– Вот именно. – Как-то обречённо произнёс Мессинг.
Произнёс?! И я поняла?! Анализирую последние фразы: о мозгах мы говорили вслух. Обалдело смотрю на Мессинга. Таким способом я согласна языки учить. Можно даже несколько!
– Голова не болит? – Спрашивает с затаённой надеждой.
– Это же кость! С чего ей болеть? – Перефразирую армейский анекдот, – Мессинг досадливо морщится:
– Не пытайся казаться глупее, чем ты есть.
– Я таки не пытаюсь. Само получается! А можно мне навестить землячку? – смотрит, хлопает глазками – Я говорю об Аманде.
– Она спит. Не у всех головы – сплошная кость. Пришлось снимать головную боль. Тебе тоже надо спать. Завтра вас поднимут рано утром...
Морщится всё заметнее. Встаёт, и идёт к двери, держа голову ровно, как будто это чаша с жидкостью, которую он не должен расплескать.
– Очень образное сравнение.
Останавливается, опершись рукой о дверной косяк, но не поворачиваясь ко мне. У меня создаётся впечатление, что Мессинг боится упасть.
– Я могу попробовать снять эту боль. И не надо кривить губы. Я не "добрый Самарянин". Отнюдь. Ты сказал, что я эмпат, и что мне надо учиться скрывать свои способности. Для того, чтобы что-то скрыть, мне нужно определиться с... ну, скажем, "количеством и качеством" способностей, подлежащих сокрытию.
– Как-нибудь в другой раз. – Еле говорит.
– Мне ведь не больно. А ты, – геройски хлопнешься в коридоре, не дойдя до пентаграммы. Но если тебе плевать, что обслуга увидит твою слабость... – Да, удар ниже пояса. Я – не добра. К дуракам, особенно. А что делать...
– Я сейчас не смогу тебе объяснить ничего. Я не в том состоянии, чтобы объяснять...
Молча пытаюсь "воспринять чужие чувства и эмоции", согласно формулировке "эмпатии" из пояснения в каком-то художественном произведении. Не помню даже, в книге, или в фильме. Ещё раз убеждаюсь, что принцип "не надо думать" срабатывает в моём случае "на ура". Поскольку в терминологии я полный профан, попробую описать "своими словами": я не лезу в голову Мессинга, я становлюсь медленно текущей водой, которая заполняет его, покрывая полыхающие багрянцем частицы, растворяет их в себе и уносит вниз по течению, ко мне. Круговорот воды в природе, блин.
Как мне ни жаль, но головная боль не исчезает. Она переходит ко мне. Вся. Потому что Мессинг выпрямился, повернулся, и ошалело смотрит на меня. А я сижу на кровати, и боюсь шевельнуться, потому что "голова раскалывается". Ко всем прочим прелестям, меня ещё и мутит. Может вернуть всё обратно?
Мысль эта становится всё более привлекательной, и, вероятно отражается у меня на лице, потому что Мессинг посторонился, и в комнату вошёл Монстр. В два шага преодолел расстояние между нами, и протянул к моей многострадальной голове свои когтистые лапы. Ладно, ладно, – руки. Когти заменить ногтями, и не отличишь от человеческих. Головная боль уходит без остатка. С обожанием смотрю на чудесного Монстра, Мессинг делает пальцами отсылающий жест, и Монстр уходит. И не заметно, чтобы он испытывал какой-либо дискомфорт. Счастливец. А мне, судя по всему предстоит скандал с Мессингом. Покусать его что ли, чтобы не приставал с ерундой...
– Как ты это сделала?! Ты не целитель, я бы узнал. А если бы не я, то лоа узнал бы.
– Лоа?! Вы практикуете культ вуду? – смотрю на Мессинга, который ничего не понял в моём вопросе, потом прихожу в себя. Всё таки он слишком похож на человека...
– Лоа, это вид разумных, одного из которых ты называешь Монстром. Они обладают способностью чувствовать заболевание или повреждение в организме представителя любого вида и исправлять его прикосновением. Лоа уникальны именно этой своей способностью. Даже виды существ, которые никогда им не встречались, лоа исцеляют с неизменным успехом.
– Почему ты не обратился к нему за помощью? Корпоративная этика не позволяет?
– Типа того. Не уходи от темы. Как тебе это удалось?... Опиши процесс.
– Это слишком по-дурацки. Я представила часть себя водой, которая, поднимаясь, покрывает тебя полностью. А в тебе были, как-бы, вкрапления пылающих багровым кусочков. Вода их "вымыла" из тебя, и унесла ко мне. Я не знаю, что из этого бреда может тебе пригодиться. Но по-другому "описать процесс" не могу.
– Интересное восприятие. Ладно, на сегодня хватит. Спи. Завтра, как я уже сказал, вас поднимут рано. Начинается ваша подготовка. А у тебя будет ещё и дополнительная нагрузка. Ты должна освоиться с собственными способностями, научиться ими пользоваться, и скрывать их от окружающих.
И понеслась наша лодка чумовая... С утра – занятия йогой, прогулка, лёгкий завтрак, десятиминутная передышка, плавание, освоение приёмов общения с представителями различных видов. Потом опять занятия йогой, прогулка, обед, десятиминутная передышка, плавание, приёмы общения с представителями различных видов и слоёв общества... занятия йогой, прогулка, лёгкий ужин, и, наконец, личное время перед сном. А у меня – личного времени нет. Мессинг сообщил, что в могиле успею належаться. Весёлый парень, аж зубы сводит.
Я осваиваю эмпатию. Мессинг и Аманда – участвуют в процессе. Дурдом! В качестве бонуса, потребовала у Мессинга ещё минимум шесть языков. Парень настолько увлёкся научными изысканиями, что готов на всё. Теперь я знаю язык лоа, язык демонов (они существуют?!) и три наречия Бездны (молчу!!!). Меня интересуют земные, но здесь неожиданные трудности. Земные языки знает Аманда, и не знает Мессинг. Почему он не может выучить языки, так же, как выучил русский – просто посмотрев на меня внимательно? Оказывается, таким образом Мессинг может выучить только родной язык индивидуума. Все языки, на которых говорит Аманда, для неё неродные и Мессингом не воспринимаются. Странно. Что-то он темнит. Пришлось подать ему идею "проводника" знаний от Аманды ко мне. Проникся. Работает над собой. Приятно видеть такую увлечённость делом. Просто душа радуется (Иногда я бываю "особенно добра").
Я почему-то решила, что Аманда из обеспеченной семьи. А она оказалась из салезианского приюта. Сёстры-салезианки вывезли её и ещё многих младенцев из Африки, спасая от военного конфликта. И росла она вместе с детьми разных национальностей, отсюда и знание языков, и вера в Господа. Я совершенно не разбираюсь в людях. И в нeлюдях тоже.
Мессинг подобен безумному учёному из наших анекдотов. Когда он увлечён чем-то, то забывает обо всём. Освоил-таки брошенное в шутку предложение поработать проводником знаний. Оказывается, он знает церковную латынь, Аманда – тоже. От этого он и собирается отталкиваться. Похоже, церковную латынь мне по-любому придётся выучить. Что же, если повезёт вернуться, схожу на Мессу, поставлю свечку. Хотя о возможности возвращения речь не идёт. Нагрузки всё увеличиваются. Я бы подумала, что из нас готовят спецназ, но боевых искусств нам не преподают. Для шлюх в экзотическом борделе тоже подготовка не катит. Нее, гибкость в теле образовалась, ничего не скажешь. Я теперь свободно ступни ног ставлю себе на голову, лёжа на животе. А могу и вообще кольцом сложиться. Или встать на одной ноге, уцепив рукой вторую над головой... И спокойная стала как "в танке" – непробиваемая лобовая броня. И не только я, разумеется. Все мы.
