– Матери-Бездне.
– Хорошо, дитя. Продолжай занятия.
Лорд Руфус собрался исчезнуть в радуге, и я поторопилась:
– Милорд позволит задать ему вопрос?
Мне милостиво кивнули:
– Позволю.
– Почему милорд носит такое имя?
А в ответ – тишина. Глаза наидобрейшего начинают светиться. Не понравился ему мой вопрос. Да что там! Лорд Руфус изо всех сил старается не впасть в амок. Тигрица довольно сощурилась, и поточила когти. Я удерживаю маску вежливого интереса. Мне действительно интересно, почему белокожего, черноволосого и голубоглазого лорда назвали Руфусом (Rufus – красный, рыжий). Справившись с собой, лорд свалил в радугу. Молча. А я только после его исчезновения начала задумываться, что буду делать, если наидобрейший решит меня убить за дерзость. Пришла к выводу, что если убивать будет быстро, то ничего сделать не смогу. А медленно – смысла нет. Я не буду сдерживать эмпатию, и мой убийца получит полной мерой.
И опять я иду по радуге. На этот раз мост превращается в крутой склон, и тигрица летит по нему длинными прыжками сквозь туман прошлого. Подкрадываюсь к радужному пузырю, затягивающему панорамное окно, смотрю, слушаю.
Перед моими глазами сцена из съёмок фильма ужасов. Растерзанное тело женщины, окровавленный монстр, вгрызающийся в останки, и трое мужчин, наблюдающих этот эпизод. Не хватает оператора и девушки с трещоткой.
Монстр оторвался от трапезы, и зашипел на мужчин, угрожающе щёлкая парой клешней. Прочие конечности снабжены когтями, шипами и даже пастями. Это не считая нескольких щупалец с присосками. В общем, фантазии творцу чудовища не занимать. Один из мужчин движением пальцев поднял монстра в воздух. Все трое рассматривают злобно извивающееся создание, пытающееся то ли спуститься, то ли дотянуться до обидчиков. Вспомнила, как меня вот также подвешивал наидобрейший, и вполне разделяю чувства детёныша. Нападать на наидобрейшего у меня и в мыслях не было, – слишком разные "весовые категории", а вот спуститься я пыталась. Безуспешно, как и монстрик.
– Прекрасный, сильный малыш. Поздравляю, Нем.
– Он убил мою жену…
– Так бывает, ты знаешь. Если не удаётся отбиться, и сбежать, сильные дети убивают. Как назовёшь наследника?
– Руфус.
– Это не родовое имя, Нем. – Пауза. – Не можешь простить? Малыш не осознавал, что делает. Он хотел жить, и отбивался.
– Он весь покрыт кровью матери, Тайг. Хотел есть, и пожрал давшую ему жизнь?
– Жизнь нам даёт Мать Бездна, Нем. И отбирает она же.
Мужчины благочестиво склонили головы. Детёныш зашипел, и отчаянно забился в воздухе. Третий из мужчин щёлкнул пальцами, и появились две женщины (наверное) под покрывалами.
– Возьмите лорда-наследника. Имя ему Руфус.
Отец лорда молчал, глядя на горизонт.
Сон, или... что? Спрашивать у лорда Руфуса не буду. Если увиденное мною было в действительности, то... то лучше не спрашивать. Не надо милорду знать, что я знаю.
Скрыть знания от телепата...
Лорд, заглянувший ко мне на следующий день, косо посмотрел на меня, сразу после моего приветствия, и отвернулся. Не поворачиваясь, глухо сказал:
– Лорд-отец так и не простил мне гибель своей жены. Он щедро выделил своему первенцу резиденцию на границе протектората, приставил гильдейских нянек, а позднее воспитателей из гильдии наёмников, и не утруждался посещением опального наследника. А в Бездне мне приходилось прятаться и убегать...
Представила охоту взрослого монстра на детёныша. Детёныша жалко, лорда Руфуса, – нет. Ибо, если он мне об этом рассказывает, значит, охотничьей добычей стал дорогой папенька лорда.
Тень улыбки коснулась ярко-голубых глаз. Бесконечно прекрасное лицо осталось бесстрастным.
– Я возглавил Дом в пятнадцать лет. Номинально, разумеется. Все мои решения курировал Совет лордов-протекторов.
– Смею надеяться, милорд, Совет их одобрял? – Не только мой голос, я вся источаю сладкий яд.
– Точишь когти, дитя? – Тонкая бровь приподнялась на долю миллиметра. Не обманываюсь кажущейся доброжелательностью. И вообще, – мне здесь надоело!
– Надоело... Тогда почему ты ещё здесь?
Привычно абстрагировалась от психологического прессинга, просто стряхнув с ушей провоцирующую вспышку злости фразу. Лорд сам натренировал нас, так что, пусть не жалуется на непрошибаемость. Демонстрирую почтительное восхищение, и восторженно сияю глазками. Получаю в награду холодный взгляд, плюс сообщение:
– Будешь сопровождать меня. Два часа на подготовку.
Рабыни окружили меня стаей почуявших кровь акул. "Небрежно" подобрали волосы, открыв шею, беззащитность которой подчеркнули длинными серьгами с лунным камнем. Слегка подправили линию губ, сделав стандартно-восторженную гаремную улыбку слегка насмешливой. Почтительно натянули на мои ноги тонюсенькие чулочки. И? И всё. Практически, по-Гарднеру: "Хорошая хостесса должна отвечать трём требованиям: обладать невинной внешностью, возбуждающим телом и не иметь под платьем ничего, кроме соблазнительных изгибов".
Светло-серое облегающее, а точнее, облипающее платье тонкого шёлка с открытой спиной и, – высшая утончённость, – разрезами по бокам, дающими возможность ходить. Длинные, закрывающие локти, белоснежные шёлковые перчатки. Белоснежные же туфли-лодочки на немыслимо высокой тонкой кинжалообразной шпильке. Шпилька-стилет, – так её называют. Лично я на такие туфли могу только смотреть. Эти каблуки сделают из меня балерину на пуантах.
– В таких туфлях следует возлежать на шёлковом покрывале, демонстрируя ножки. Ходить в них нельзя.
– Ты озвучила свой выбор, дитя? – лорд Руфус в изысканном серо-стальном костюме тончайшей шерсти с холодным интересом рассматривает мои необутые ступни, утопающие в длиннющем ворсе ковра. Костюме?!! Мы собираемся на Землю?..
Заметалась по комнате. Мысленно. И не я, а моя тигрица. Нас загоняют в ловушку...
– Я сломаю последние ноги, милорд, попытавшись сделать шаг. Этот каблук длиной с мою ступню. – Для верности, приложила туфельку каблуком к необутой ещё ноге. Разница примерно в пять сантиметров. Не пуанты, – только и всего. Бегать на цырлах целый день, демонстрируя лёгкую походку, – занятие не для слабонервных.
Меня окинули скучающим взором, и отвернулись.
– Я не ожидаю от женщины особого ума, дитя. Но всплеск твоего слабоумия явился сюрпризом. У тебя ровно семь минут.
Научиться ходить в модельной обуви за семь минут? Придётся, если я не желаю занять место в гареме лорда. Слабоумие... Я должна была чему-то научиться? Что-то усвоить? Перебираю женские умения, полученные за время пребывания "на территории", и не нахожу ничего, что могло бы помочь. Не ювелирное же дело использо... Вот уж воистину, "тундра неэлектрифицированная"! Если я договорилась с камнями, то почему не попробовать уговорить туфли? Творение человеческих (ну, или, не человеческих) рук уговорить намного легче, чем кусок кристалла.
Вытянула ноги, пошевелив пальцами, в знак готовности обуваться. Рабыни кинулись на колени, почтительно вдевая мои ступни в шедевры обувного искусства. Теперь надо встать. Вспомнила цитату о блудном сыне, начала хихикать. "Встану, и пойду к отцу моему...". Лорд повернулся ко мне, движением пальцев подзывая служительниц. Сейчас отправит меня в гарем, предварительно приказав выпороть за дерзость.
Делаю незаметный вдох, выпуская облако эмпатии, окутываясь тончайшим её флёром. Не для окружающих, – для себя. Поладить с собственным обликом. От кончиков пальцев ног, и до макушки.
– Милорд. – Вежливая улыбка, несколько лёгких шагов, и скопированное у лорда движение пальцев. Раз я его сопровождаю, – пусть предложит локоть.
Всё-таки, эмпатия, – это вещь! Я совершенно не ощущаю ни обуви, ни одежды, ни множества скрытых волосами шпилек, поддерживающих кажущуюся небрежность моей причёски. Наоборот. Все вещи, попадающие в область флёра, стремятся обеспечить мне наивысший комфорт.
Голубые глаза вспыхнули, просветив меня рентгеном. Отстранённый кивок и... размечталась я о локте! Милорд отвернулся от меня, и шагнул в портал. Пришлось бежать за наидобрейшим на цырлах, старательно создавая видимость плавного перемещения. Ибо (!) движения женщины должны быть плавно-текучими, и полными сладкой неги. Гррр!..
На вопросительный взгляд лорда загадочно улыбаюсь. "Будь красивой, и молчи". Красоты, конечно, во мне маловато, но, окутанная флёром эмпатии, я сейчас являю собой эталон гармонии, которая значит много больше отдельно взятой красоты. Примерно, на порядок больше.
Разноцветный паркет из нескольких сортов драгоценного дерева восторженно стелется мне под ноги, когда я, как акула за кораблём, двигаюсь следом за лордом Руфусом. Мягкое сияние освещает дорогу...
– Дитя, ты привлекаешь внимание.
Безмятежно улыбаюсь, втянув излишки эмпатии. Освещение огромного зала стабилизировалось. Натренировавшись на кристаллах, я теперь более-менее управляюсь со своей силой. До полного освоения, – как до звезды, но сдвиги есть. Зачем это милорду? Вопрос на миллион.
"Я спокойна. Я совершенно спокойна. Я безмятежна, как безоблачное небо летнего полдня...". Занимаюсь самовнушением, загоняя бешенство внутрь. Так и инфаркт заработать недолго. Лорд Руфус милостиво сказал, – "развлекайся, дитя" – и... свалил в закат, оставив терзаться по поводу "облико морале". Все (!) присутствующие женщины одеты, как леди. И только я, единственная и неповторимая, рассекаю без нижнего белья. Прикидываю, удастся ли мне влить эмпатию в серьги, чтобы присутствующие видели только их, а не меня. Вероятность удачи невелика, – недостаточно одного дня тренировок, для безупречного исполнения тончайшей работы, и... я зла. Гррр... Смущаться не собираюсь, помня вычитанный когда-то главный закон Парижа: "никогда не извиняйся; что бы ты ни натворил, делай это с улыбкой" (Франсуаза Саган "Сигнал к капитуляции"). Окутываюсь томной негой, и одаряю окружающих. Не рублём, разумеется, а ленивой улыбкой.
– Моя дорогая девочка, позволь поухаживать за тобой.
Вопросительно улыбаюсь (будь красивой, и молчи). Меня осветило сиянием изумрудно-зелёных глаз (можно переходить дорогу) и белоснежных зубов (дантисты рыдают, а девочки выпрыгивают из трусиков). Мне выпрыгивать не из чего, благодаря предусмотрительности наидобрейшего, так что я, – правильно! – приветливо улыбаюсь Мессингу.
– Выглядишь сокрушительно. Просто огонь!
Поощрительно улыбаюсь, – хвалите, хвалите меня, – и пусть сплетницы захлебнутся собственным ядом. Мессинг подхватил с подноса у проходящего официанта пару бокалов с шампанским.
– За встречу, сладкая.
Жмурясь, как кошка, обозначаю уголками губ удовольствие. В изумрудных глазах вспыхивают шальные огоньки. Сердце моё, забыв, что оно мышца, ухнуло вниз, оставив в груди и внизу живота странное ощущение щекочущего холода... Это желание? Я в недоумении. А как же романс? "В крови горит огонь желанья"?.. Склонившись к моему ушку, Мессинг прошептал:
– Это предвкушение, сладкая. До желаний мы ещё не дошли. Одно слово, и я тебя украду.
Отстранённо улыбаюсь. Обещания... обещания... Нет у меня желаний подобного рода. Меня Сэ полностью удовлетворяет. Как в анекдоте: посмотрю на него, и... ничего не хочу. Значит, – полностью удовлетворена.
Ярость плеснула с трёх сторон. Направлена, правда, не на меня. Двое в ярости на Мессинга, а сам Мессинг в ярости на… кого? На лорда Руфуса, который уже приближается к нам. Эх! Надо было соглашаться на предложение меня украсть…
– Дядюшка, какая неожиданная встреча!..
– Тебе нечем заняться? Найти для тебя дело?
Мессинг насмешливо улыбнулся:
– Уже ухожу. Забежал посмотреть на свою подопечную. Не обижаешь ли ты её.
– Забочусь, как о родной.
– Да уж, вижу. – Плотоядно оглядев меня, притянул к себе, и целуя в щёчку, прошептал. – Не позволяй ему сделать из тебя марионетку, Тигра. Сопротивляйся. У женщин получается.
Отстранился, и вышел из зала, отрицательно качнув ладонью бросившимся к нему акулам пера.
Легко сказать, "не позволяй". Солли тоже высказывался насчёт выбора. А что значит "у женщин получается"? Мессинг говорил явно не о банальной драке.
Вежливо улыбаюсь лорду Руфусу. Из за моей спины красивый голос с безупречной дикцией произнёс:
– Я заберу её немедленно.
Вспышка головной боли растворилась в тигриной ярости. Тигрице известен говорящий? И вообще! Что значит "заберу"? Я не рюкзак с консервами в дорогу. Делаю плавный шаг в сторону, чтобы увидеть наглеца. Тёмно-синие, почти чёрные глаза, подсвеченные голубоватыми молниями, рассматривают меня с презрительным неудовольствием. Мысленно пожимаю плечами. Детский сад, штаны на лямках. Не нужна и не нравится, но, чтобы другому не досталось, пусть будет у меня.
– Она ещё не готова, Лаки, мой мальчик.
– Я в состоянии воспитать для себя женщину.
Самоуверенный. Осуждающе улыбаюсь. Лорд Руфус молча смотрит на своего "мальчика". Любимый воспитанник? Тигрица не чует в них родства по крови. Мысленно отмечаю, что до лорда Руфуса "мальчику" как до луны, и, мысленно же, показываю ему язык.
– Дитя… – наидобрейший с ласковым укором смотрит на меня. Хорошо, хоть, "ай-я-яй" не говорит. Коснулась его эмпатией, – забавляется.
И тут мне пришлось вцепиться в тигрицу, ибо на нас налетели акулы пера. Как тяжела жизнь селебрити. Это какую стрессоустойчивость надо иметь, чтобы круглосуточно выдерживать такой психологический прессинг!
– Лаки, улыбку!
– Можно сообщить вашим поклонницам, что место рядом с вами уже занято?
– Кто ваша прекрасная избранница? Она модель? Шикарный наряд!
Слышали разговор с наидобрейшим. Прекрасная, – это я. Ну да. Придётся соответствовать. Тем более, что этот мерзавец Лаки нежно взял меня за талию, и притянул к себе. Слегка добавила эмпатии, улыбаюсь наглецу насмешливо, по-кошачьи щурясь. Я твёрдо намерена придерживаться взятого на сегодня принципа "будь красивой, и молчи".
Сощурилась я вовремя, вспышки камер буквально ослепляют. Лорд Руфус холодно посмотрел на стаю репортёров, и вытянул меня из полуобъятий Лаки.
– Возвращаемся, дитя. На сегодня достаточно.
И когда я плавной, исполненной сладкой неги, рысью передвигалась за наидобрейшим, мне вспомнилась цитата "у женщин высокая способность к пассивному сопротивлению". Мессинг имел в виду именно это?
– Ты узнала Лаки, дитя. – Лорд не спрашивает, он констатирует факт. И как мне ему возразить?
– Его узнала моя тигрица. И он ей не нравится.
– Придётся смириться. Лаки станет отцом твоих детей.
Почтительно улыбаюсь наидобрейшему, удерживая полосатую кошку, рвущуюся пустить ему кровь. Лорд Руфус тигрице тоже не нравится. Вероятно, не всё так гладко с запланированным им для меня будущим. Возможно, будущего для меня милорд и не планирует? Тигрица согласно хлещет себя хвостом по бокам. Ярко голубые глаза холодно смотрят на меня.
– Вы оба не готовы. Так что, не думай об этом. Продолжай осваивать свои способности.
– Да, милорд. – Покорно склоняю голову. Протестовать бессмысленно, – лорд Руфус не воспринимает слово "нет". Буду трепыхаться, – накажут рабынь. Да и способности осваивать нужно, – наидобрейший абсолютно прав.
"Не лукавьте, не лукавьте, ваша песня не нова
Ах, оставьте, ах оставьте, всё слова, слова, слова.
Ах, оставьте, ах оставьте, всё слова, слова, слова"
(© Дюбюк Александр "Моя душечка")
Мурлыкаю вполголоса, подбирая мелодию романса на лютне.
– Хорошо, дитя. Продолжай занятия.
Лорд Руфус собрался исчезнуть в радуге, и я поторопилась:
– Милорд позволит задать ему вопрос?
Мне милостиво кивнули:
– Позволю.
– Почему милорд носит такое имя?
А в ответ – тишина. Глаза наидобрейшего начинают светиться. Не понравился ему мой вопрос. Да что там! Лорд Руфус изо всех сил старается не впасть в амок. Тигрица довольно сощурилась, и поточила когти. Я удерживаю маску вежливого интереса. Мне действительно интересно, почему белокожего, черноволосого и голубоглазого лорда назвали Руфусом (Rufus – красный, рыжий). Справившись с собой, лорд свалил в радугу. Молча. А я только после его исчезновения начала задумываться, что буду делать, если наидобрейший решит меня убить за дерзость. Пришла к выводу, что если убивать будет быстро, то ничего сделать не смогу. А медленно – смысла нет. Я не буду сдерживать эмпатию, и мой убийца получит полной мерой.
***
И опять я иду по радуге. На этот раз мост превращается в крутой склон, и тигрица летит по нему длинными прыжками сквозь туман прошлого. Подкрадываюсь к радужному пузырю, затягивающему панорамное окно, смотрю, слушаю.
Перед моими глазами сцена из съёмок фильма ужасов. Растерзанное тело женщины, окровавленный монстр, вгрызающийся в останки, и трое мужчин, наблюдающих этот эпизод. Не хватает оператора и девушки с трещоткой.
Монстр оторвался от трапезы, и зашипел на мужчин, угрожающе щёлкая парой клешней. Прочие конечности снабжены когтями, шипами и даже пастями. Это не считая нескольких щупалец с присосками. В общем, фантазии творцу чудовища не занимать. Один из мужчин движением пальцев поднял монстра в воздух. Все трое рассматривают злобно извивающееся создание, пытающееся то ли спуститься, то ли дотянуться до обидчиков. Вспомнила, как меня вот также подвешивал наидобрейший, и вполне разделяю чувства детёныша. Нападать на наидобрейшего у меня и в мыслях не было, – слишком разные "весовые категории", а вот спуститься я пыталась. Безуспешно, как и монстрик.
– Прекрасный, сильный малыш. Поздравляю, Нем.
– Он убил мою жену…
– Так бывает, ты знаешь. Если не удаётся отбиться, и сбежать, сильные дети убивают. Как назовёшь наследника?
– Руфус.
– Это не родовое имя, Нем. – Пауза. – Не можешь простить? Малыш не осознавал, что делает. Он хотел жить, и отбивался.
– Он весь покрыт кровью матери, Тайг. Хотел есть, и пожрал давшую ему жизнь?
– Жизнь нам даёт Мать Бездна, Нем. И отбирает она же.
Мужчины благочестиво склонили головы. Детёныш зашипел, и отчаянно забился в воздухе. Третий из мужчин щёлкнул пальцами, и появились две женщины (наверное) под покрывалами.
– Возьмите лорда-наследника. Имя ему Руфус.
Отец лорда молчал, глядя на горизонт.
***
Сон, или... что? Спрашивать у лорда Руфуса не буду. Если увиденное мною было в действительности, то... то лучше не спрашивать. Не надо милорду знать, что я знаю.
Скрыть знания от телепата...
Лорд, заглянувший ко мне на следующий день, косо посмотрел на меня, сразу после моего приветствия, и отвернулся. Не поворачиваясь, глухо сказал:
– Лорд-отец так и не простил мне гибель своей жены. Он щедро выделил своему первенцу резиденцию на границе протектората, приставил гильдейских нянек, а позднее воспитателей из гильдии наёмников, и не утруждался посещением опального наследника. А в Бездне мне приходилось прятаться и убегать...
Представила охоту взрослого монстра на детёныша. Детёныша жалко, лорда Руфуса, – нет. Ибо, если он мне об этом рассказывает, значит, охотничьей добычей стал дорогой папенька лорда.
Тень улыбки коснулась ярко-голубых глаз. Бесконечно прекрасное лицо осталось бесстрастным.
– Я возглавил Дом в пятнадцать лет. Номинально, разумеется. Все мои решения курировал Совет лордов-протекторов.
– Смею надеяться, милорд, Совет их одобрял? – Не только мой голос, я вся источаю сладкий яд.
– Точишь когти, дитя? – Тонкая бровь приподнялась на долю миллиметра. Не обманываюсь кажущейся доброжелательностью. И вообще, – мне здесь надоело!
– Надоело... Тогда почему ты ещё здесь?
Привычно абстрагировалась от психологического прессинга, просто стряхнув с ушей провоцирующую вспышку злости фразу. Лорд сам натренировал нас, так что, пусть не жалуется на непрошибаемость. Демонстрирую почтительное восхищение, и восторженно сияю глазками. Получаю в награду холодный взгляд, плюс сообщение:
– Будешь сопровождать меня. Два часа на подготовку.
***
Рабыни окружили меня стаей почуявших кровь акул. "Небрежно" подобрали волосы, открыв шею, беззащитность которой подчеркнули длинными серьгами с лунным камнем. Слегка подправили линию губ, сделав стандартно-восторженную гаремную улыбку слегка насмешливой. Почтительно натянули на мои ноги тонюсенькие чулочки. И? И всё. Практически, по-Гарднеру: "Хорошая хостесса должна отвечать трём требованиям: обладать невинной внешностью, возбуждающим телом и не иметь под платьем ничего, кроме соблазнительных изгибов".
Светло-серое облегающее, а точнее, облипающее платье тонкого шёлка с открытой спиной и, – высшая утончённость, – разрезами по бокам, дающими возможность ходить. Длинные, закрывающие локти, белоснежные шёлковые перчатки. Белоснежные же туфли-лодочки на немыслимо высокой тонкой кинжалообразной шпильке. Шпилька-стилет, – так её называют. Лично я на такие туфли могу только смотреть. Эти каблуки сделают из меня балерину на пуантах.
– В таких туфлях следует возлежать на шёлковом покрывале, демонстрируя ножки. Ходить в них нельзя.
– Ты озвучила свой выбор, дитя? – лорд Руфус в изысканном серо-стальном костюме тончайшей шерсти с холодным интересом рассматривает мои необутые ступни, утопающие в длиннющем ворсе ковра. Костюме?!! Мы собираемся на Землю?..
Заметалась по комнате. Мысленно. И не я, а моя тигрица. Нас загоняют в ловушку...
– Я сломаю последние ноги, милорд, попытавшись сделать шаг. Этот каблук длиной с мою ступню. – Для верности, приложила туфельку каблуком к необутой ещё ноге. Разница примерно в пять сантиметров. Не пуанты, – только и всего. Бегать на цырлах целый день, демонстрируя лёгкую походку, – занятие не для слабонервных.
Меня окинули скучающим взором, и отвернулись.
– Я не ожидаю от женщины особого ума, дитя. Но всплеск твоего слабоумия явился сюрпризом. У тебя ровно семь минут.
Научиться ходить в модельной обуви за семь минут? Придётся, если я не желаю занять место в гареме лорда. Слабоумие... Я должна была чему-то научиться? Что-то усвоить? Перебираю женские умения, полученные за время пребывания "на территории", и не нахожу ничего, что могло бы помочь. Не ювелирное же дело использо... Вот уж воистину, "тундра неэлектрифицированная"! Если я договорилась с камнями, то почему не попробовать уговорить туфли? Творение человеческих (ну, или, не человеческих) рук уговорить намного легче, чем кусок кристалла.
Вытянула ноги, пошевелив пальцами, в знак готовности обуваться. Рабыни кинулись на колени, почтительно вдевая мои ступни в шедевры обувного искусства. Теперь надо встать. Вспомнила цитату о блудном сыне, начала хихикать. "Встану, и пойду к отцу моему...". Лорд повернулся ко мне, движением пальцев подзывая служительниц. Сейчас отправит меня в гарем, предварительно приказав выпороть за дерзость.
Делаю незаметный вдох, выпуская облако эмпатии, окутываясь тончайшим её флёром. Не для окружающих, – для себя. Поладить с собственным обликом. От кончиков пальцев ног, и до макушки.
– Милорд. – Вежливая улыбка, несколько лёгких шагов, и скопированное у лорда движение пальцев. Раз я его сопровождаю, – пусть предложит локоть.
Всё-таки, эмпатия, – это вещь! Я совершенно не ощущаю ни обуви, ни одежды, ни множества скрытых волосами шпилек, поддерживающих кажущуюся небрежность моей причёски. Наоборот. Все вещи, попадающие в область флёра, стремятся обеспечить мне наивысший комфорт.
Голубые глаза вспыхнули, просветив меня рентгеном. Отстранённый кивок и... размечталась я о локте! Милорд отвернулся от меня, и шагнул в портал. Пришлось бежать за наидобрейшим на цырлах, старательно создавая видимость плавного перемещения. Ибо (!) движения женщины должны быть плавно-текучими, и полными сладкой неги. Гррр!..
На вопросительный взгляд лорда загадочно улыбаюсь. "Будь красивой, и молчи". Красоты, конечно, во мне маловато, но, окутанная флёром эмпатии, я сейчас являю собой эталон гармонии, которая значит много больше отдельно взятой красоты. Примерно, на порядок больше.
Разноцветный паркет из нескольких сортов драгоценного дерева восторженно стелется мне под ноги, когда я, как акула за кораблём, двигаюсь следом за лордом Руфусом. Мягкое сияние освещает дорогу...
– Дитя, ты привлекаешь внимание.
Безмятежно улыбаюсь, втянув излишки эмпатии. Освещение огромного зала стабилизировалось. Натренировавшись на кристаллах, я теперь более-менее управляюсь со своей силой. До полного освоения, – как до звезды, но сдвиги есть. Зачем это милорду? Вопрос на миллион.
"Я спокойна. Я совершенно спокойна. Я безмятежна, как безоблачное небо летнего полдня...". Занимаюсь самовнушением, загоняя бешенство внутрь. Так и инфаркт заработать недолго. Лорд Руфус милостиво сказал, – "развлекайся, дитя" – и... свалил в закат, оставив терзаться по поводу "облико морале". Все (!) присутствующие женщины одеты, как леди. И только я, единственная и неповторимая, рассекаю без нижнего белья. Прикидываю, удастся ли мне влить эмпатию в серьги, чтобы присутствующие видели только их, а не меня. Вероятность удачи невелика, – недостаточно одного дня тренировок, для безупречного исполнения тончайшей работы, и... я зла. Гррр... Смущаться не собираюсь, помня вычитанный когда-то главный закон Парижа: "никогда не извиняйся; что бы ты ни натворил, делай это с улыбкой" (Франсуаза Саган "Сигнал к капитуляции"). Окутываюсь томной негой, и одаряю окружающих. Не рублём, разумеется, а ленивой улыбкой.
– Моя дорогая девочка, позволь поухаживать за тобой.
Вопросительно улыбаюсь (будь красивой, и молчи). Меня осветило сиянием изумрудно-зелёных глаз (можно переходить дорогу) и белоснежных зубов (дантисты рыдают, а девочки выпрыгивают из трусиков). Мне выпрыгивать не из чего, благодаря предусмотрительности наидобрейшего, так что я, – правильно! – приветливо улыбаюсь Мессингу.
– Выглядишь сокрушительно. Просто огонь!
Поощрительно улыбаюсь, – хвалите, хвалите меня, – и пусть сплетницы захлебнутся собственным ядом. Мессинг подхватил с подноса у проходящего официанта пару бокалов с шампанским.
– За встречу, сладкая.
Жмурясь, как кошка, обозначаю уголками губ удовольствие. В изумрудных глазах вспыхивают шальные огоньки. Сердце моё, забыв, что оно мышца, ухнуло вниз, оставив в груди и внизу живота странное ощущение щекочущего холода... Это желание? Я в недоумении. А как же романс? "В крови горит огонь желанья"?.. Склонившись к моему ушку, Мессинг прошептал:
– Это предвкушение, сладкая. До желаний мы ещё не дошли. Одно слово, и я тебя украду.
Отстранённо улыбаюсь. Обещания... обещания... Нет у меня желаний подобного рода. Меня Сэ полностью удовлетворяет. Как в анекдоте: посмотрю на него, и... ничего не хочу. Значит, – полностью удовлетворена.
Ярость плеснула с трёх сторон. Направлена, правда, не на меня. Двое в ярости на Мессинга, а сам Мессинг в ярости на… кого? На лорда Руфуса, который уже приближается к нам. Эх! Надо было соглашаться на предложение меня украсть…
– Дядюшка, какая неожиданная встреча!..
– Тебе нечем заняться? Найти для тебя дело?
Мессинг насмешливо улыбнулся:
– Уже ухожу. Забежал посмотреть на свою подопечную. Не обижаешь ли ты её.
– Забочусь, как о родной.
– Да уж, вижу. – Плотоядно оглядев меня, притянул к себе, и целуя в щёчку, прошептал. – Не позволяй ему сделать из тебя марионетку, Тигра. Сопротивляйся. У женщин получается.
Отстранился, и вышел из зала, отрицательно качнув ладонью бросившимся к нему акулам пера.
Легко сказать, "не позволяй". Солли тоже высказывался насчёт выбора. А что значит "у женщин получается"? Мессинг говорил явно не о банальной драке.
Вежливо улыбаюсь лорду Руфусу. Из за моей спины красивый голос с безупречной дикцией произнёс:
– Я заберу её немедленно.
Вспышка головной боли растворилась в тигриной ярости. Тигрице известен говорящий? И вообще! Что значит "заберу"? Я не рюкзак с консервами в дорогу. Делаю плавный шаг в сторону, чтобы увидеть наглеца. Тёмно-синие, почти чёрные глаза, подсвеченные голубоватыми молниями, рассматривают меня с презрительным неудовольствием. Мысленно пожимаю плечами. Детский сад, штаны на лямках. Не нужна и не нравится, но, чтобы другому не досталось, пусть будет у меня.
– Она ещё не готова, Лаки, мой мальчик.
– Я в состоянии воспитать для себя женщину.
Самоуверенный. Осуждающе улыбаюсь. Лорд Руфус молча смотрит на своего "мальчика". Любимый воспитанник? Тигрица не чует в них родства по крови. Мысленно отмечаю, что до лорда Руфуса "мальчику" как до луны, и, мысленно же, показываю ему язык.
– Дитя… – наидобрейший с ласковым укором смотрит на меня. Хорошо, хоть, "ай-я-яй" не говорит. Коснулась его эмпатией, – забавляется.
И тут мне пришлось вцепиться в тигрицу, ибо на нас налетели акулы пера. Как тяжела жизнь селебрити. Это какую стрессоустойчивость надо иметь, чтобы круглосуточно выдерживать такой психологический прессинг!
– Лаки, улыбку!
– Можно сообщить вашим поклонницам, что место рядом с вами уже занято?
– Кто ваша прекрасная избранница? Она модель? Шикарный наряд!
Слышали разговор с наидобрейшим. Прекрасная, – это я. Ну да. Придётся соответствовать. Тем более, что этот мерзавец Лаки нежно взял меня за талию, и притянул к себе. Слегка добавила эмпатии, улыбаюсь наглецу насмешливо, по-кошачьи щурясь. Я твёрдо намерена придерживаться взятого на сегодня принципа "будь красивой, и молчи".
Сощурилась я вовремя, вспышки камер буквально ослепляют. Лорд Руфус холодно посмотрел на стаю репортёров, и вытянул меня из полуобъятий Лаки.
– Возвращаемся, дитя. На сегодня достаточно.
И когда я плавной, исполненной сладкой неги, рысью передвигалась за наидобрейшим, мне вспомнилась цитата "у женщин высокая способность к пассивному сопротивлению". Мессинг имел в виду именно это?
***
– Ты узнала Лаки, дитя. – Лорд не спрашивает, он констатирует факт. И как мне ему возразить?
– Его узнала моя тигрица. И он ей не нравится.
– Придётся смириться. Лаки станет отцом твоих детей.
Почтительно улыбаюсь наидобрейшему, удерживая полосатую кошку, рвущуюся пустить ему кровь. Лорд Руфус тигрице тоже не нравится. Вероятно, не всё так гладко с запланированным им для меня будущим. Возможно, будущего для меня милорд и не планирует? Тигрица согласно хлещет себя хвостом по бокам. Ярко голубые глаза холодно смотрят на меня.
– Вы оба не готовы. Так что, не думай об этом. Продолжай осваивать свои способности.
– Да, милорд. – Покорно склоняю голову. Протестовать бессмысленно, – лорд Руфус не воспринимает слово "нет". Буду трепыхаться, – накажут рабынь. Да и способности осваивать нужно, – наидобрейший абсолютно прав.
***
"Не лукавьте, не лукавьте, ваша песня не нова
Ах, оставьте, ах оставьте, всё слова, слова, слова.
Ах, оставьте, ах оставьте, всё слова, слова, слова"
(© Дюбюк Александр "Моя душечка")
Мурлыкаю вполголоса, подбирая мелодию романса на лютне.
