Ну ладно. Пусть оттеняет. Туфельки такого же цвета, только чуть темнее платья. Разврат! Вот я и дожила до момента: сколько платьев, столько и туфель. К счастью, платье у меня всего одно. Шляпка в форме фиалкового листа напомнила фразу из английского романа: "шляпа её казалась свёрнутой вручную из листа промокательной бумаги, а значит была баснословно дорогой". Ну бельё и чулки я купила без их демонстрации дядюшке Курту.
В магазины мужской одежды я не пошла. Отправилась в салон красоты. Причёску из длинных волос сама я не сделаю. А на коротких, – шляпка смотреться не будет. У них и так крыша съехала с этой шляпкой: причёску подобрать, чтобы и в шляпке, и без неё я выглядела шикарно. Но! Толстый кошелёк способен стимулировать и не на такие подвиги. Ну ещё массаж, маникюр, педикюр, лёгкий макияж. Главное, что на Клеопатру не похожа!
Забирали ребята меня прямо из салона. Я там даже успела отоспаться, пока с моими космами колдовали. И! Меня не сразу узнали. Деньги потрачены не зря. Курт узнал платье. Лендровер наш отмыт и даже отполирован. Главное, что салон вычистили. Платье не выпачкаю пылью. Ах, нет! Мы с Куртом едем в лимузине с водителем. В общем, правильно. А то сделать из меня даму и запихать её в лендровер… Pas comme il faut! Не комильфо, короче!
Приехали, познакомились… Фланируем по залу. У Кота здесь много знакомых. Знакомиц? Девчонки из модельного бизнеса. Интересно живут наёмники. На Марке повисло сразу три цыпочки, веселят его. Ребята развлекаются. Даже Жан-Батист нашёл себе даму. Наверное рассказывает ей о способах заточки боевого ножа… Потанцевала с дядюшкой Куртом. Под конец вальса почувствовала чей-то взгляд, прожигающий мои лопатки. Оборачиваться не стала, надеясь на лучшее. Когда рисунок танца позволил повернуться, там уже никого не было. Кучка оживлённо беседующих людей сместилась влево.
– Цыпа! Сегодня твоё место в первых рядах. Сейчас будем смотреть, что у нас получилось. Пойдём, познакомлю тебя с заказчиком.
Уцепил было меня за руку, но Курт одним взглядом привёл рекламщика к порядку. Старая школа! А мне тревожно – этот прожигающий взгляд мне знаком до тошноты. Ну ладно, будем надеяться на лучшее. Может, показалось. Уселись в "президиуме". Смотрим… Ну, если абстрагироваться от того, что вряд ли царица Египта спала в рубашке, надевала пеньюар, встав с постели, носила купальный костюм, и современного покроя платья; не говоря уже о брюках… То получилось вполне себе миленько. Мужчинам понравилось. Смотрели, не отрываясь от экрана. А платят мужчины. А если платят женщины, то всё равно за то, что нравится мужчинам.
Заказчик хорошо воспитан и наблюдателен. Обратился не ко мне, а к Курту:
– Господин Земмлер, я хочу предложить вашей племяннице контракт. У неё хороший потенциал. Она знает, что нужно показать зрителю.
– Моя племянница ещё слишком молода и импульсивна, mein Herr.
В разговор вмешался третий участник:
– Цыпа, тебе предоставляется редкий шанс. Не упускай его.
– Благодарю вас, нет. Это был интересный опыт. Но…
– Никакой рекламы, моя Тигра. Завтра утром мы уезжаем.
Оййй… мама… Как я не заорала, не знаю. Делаю шаг с поворотом, и точно! Как говорится: "не было печали…" Светлейший лорд Сэ. Собственной персоной. Улыбается довольной улыбкой кота перед мышеловкой с застрявшей в ней мышью. Ну, это я вижу, что улыбка довольная. Для всех она всего лишь вежливая. В который раз поразилась способности Сэ вписываться в чуждую обстановку так, что она кажется всего лишь декорацией для него. Красивый, невыразимо изящный, ухоженный… Конфетка! Почему у меня уже зубы ноют?.. В предчувствии ночи? "Завтра утром мы уезжаем".
А может, не так всё печально? За локоть лорда Сэ держится очаровательная девочка. Худенькая, но с формами, ноги "от ушей", живое весёлое лицо, огромные тёмно-карие глаза с фиолетовым отблеском, крупный улыбчивый рот, жемчужные зубки, длинные чёрные волосы… Прелестная крошка! И бриллианты настоящие. Сэ можно во многом упрекнуть, но он никогда не мелочится. Так может… Смотрю на серебристый блеск, мерцающий в его глазах, и понимаю, что ничего не может… Обидно.
– Николь, цыпа моя! Тебе поставили очень высокую планку!
Рекламщик на высоте. Парой слов представить друг другу заказчика и будущее "лицо", это таки уметь надо. Шоб я так жила! А-а-а! Пойду развлекаться напоследок! Напиться что ли с горя? Сэ не любит пьяных. Улыбка становится ласковой. Понятно, что напиться не удастся… И зачем я сюда припёрлась? Надо было возвращаться в Либревилль. Хотя, бестолку…
– Ты прекрасно выглядишь, моя Тигра. Прекрасно!
Стальные пальцы нежно взялись за локоть. Синяки останутся. Мягко вливаюсь в эмоции Сэ. Без мыслей, учует ведь, гад! Доволен. Зол, и доволен. Успел прощупать ребят, понять, что ревность беспочвенна, и радуется добыче. О Николь уже забыл.
Нет, но какая умная девочка! Тихо отошла на несколько шагов, как будто даже и незнакома с Сэ. Где же её так воспитали? Или врождённое чутьё? С интересом смотрит на заказчика, который тоже искоса присматривается к ней. Молодец, девочка! Надеюсь, Сэ был достаточно щедр, чтобы компенсировать потраченное на него время.
– Попрощайся со своими друзьями, моя Тигра. Мы уезжаем в отель.
– Вечер только начался, Сэ.
– Для тебя, моя Тигра, он ещё и не начинался.
Многообещающее заявление. Сбежать, что ли? Сейчас не получится. Походу меня вообще из рук не собираются выпускать. Даже в удобства. Киваю Курту, что всё в порядке. Он не верит. Плохо. Сэ начинает злиться. Улыбка уже не просто ласковая. Она становится благостной, как у отца Иакова.
– Mein Schatz…
– Я хочу попрощаться, Курт. Я уезжаю завтра утром. Насовсем.
Выходим на террасу, к бассейну. Сейчас здесь только уличное освещение. Никакого слепящего света. Ребята подходят. Сэ продолжает держать меня за локоть.
– Прощайся, моя Тигра. Благодари, и прощайся.
Смотрю на ребят… В глазах у Кота немой вопрос. Я улыбаюсь, хотя мне хочется плакать. Но доброе отношение Сэ к ребятам вещь слишком ценная, чтобы я уничтожила её своими руками.
– Спасибо. Кот, Курт, Жан-Батист, Марк, Джанни, спасибо за всё.
– Куда перечислить твою долю, Тигра?
– В салезианский приют.
Сэ приподнимает левую бровь. Он, наверное, и слова такого "приют" не знает, Высокий Светлый. А у меня перед глазами истощённые младенцы с раздутыми животиками… Всё ли меряется деньгами? Маленькая тарелка жидкого супа способна спасти жизнь. Если получить её вовремя… Выгребаю из сумочки завёрнутые в бумажные носовые платки камушки, протягиваю Коту.
– Это туда же.
Сэ протягивает руку. Тонкие, изящные пальцы, способные согнуть кочергу. Выкладываю на узкую прохладную ладонь свою долю добычи.
– Мне будет приятно увидеть тебя в украшениях из этих камней, моя Тигра. Назови свою цену. Я перечислю. В салезианский приют. Если кто-то из твоих… друзей пожелает избавиться от камней, то также может назвать свою цену. Камни… – покрутил один из алмазов в пальцах, – дорогие.
– Я в них ничего не понимаю, когда они не обработаны. Оцени сам.
Теперь уже Кот приподнял бровь. Улыбаюсь, абсолютно искренне. Сэ всегда платит больше. Во всяком случае, чем перекупщик. А в камнях он разбирается не хуже гранильщика. Это я, курица безголовая…
– Мне надо в дамскую комнату. Десять минут, Сэ.
Заглядываю снизу в сияющие серебристым светом глаза…
– Десять минут, моя Тигра.
Ага, потом припрётся. Бегу приводить себя в порядок. В голове каша. Калейдоскоп из мыслей, образов, чувств. Что такое двойственное чувство? Это когда возвращаешься в мир, где ты "дома", с мужчиной, которого предпочла бы никогда не знать.
Стою у зеркала, мою руки. Заходит Николь, открывает кран рядом, держит запястья под холодной водой.
– В зале так душно… Ты не сердишься на меня? Я не знала…
– Шутишь? За что я могу сердиться? Я рада, что, благодаря тебе, он в хорошем настроении.
– Ты не боишься его?
– Ты умная женщина, Николь. Надеюсь, он тебя не обижал.
– Нет. Он воспитанный и щедрый. Но… Он страшный человек, страшный! Я бы тоже сбежала.
Я не стала говорить Николь, что Сэ не человек. Я думаю, что она и так это поняла. Улыбнулась на прощанье, пожелала успехов на фирме, и ушла. Вовремя, надо сказать. Сэ уже направлялся к двери. Вот только скандала нам не хватало для полного счастья.
Вышли из дома. Подъехал лимузин, Сэ усадил меня, потом сел сам. Надеюсь, в машине он будет вести себя благопристойно.
– У тебя хорошие друзья, моя Тигра. Надёжные.
– Да, с друзьями мне везёт.
В полумраке лимузина вижу ласковую улыбку. Как всё предсказуемо…
Прибыли на место. Самый дорогой отель. А как же! И Президентские апартаменты. Кто бы сомневался! Начинаю злиться. Сэ посматривает на меня. Ласково. Усадил в кресло, поцеловал мне руку, отошёл к бюро. Написал письмо, вложил в конверт вместе с подписанным чеком и запечатал. Позвонил в звонок. Вошедший служащий с поклоном ожидает распоряжений.
– Чемоданы в машину. Горничную к мадам.
Из стенного шкафа достаются шесть (!) чемоданов, и очень знакомый кейс. Подавила желание вцепиться с криком "моё!". Сэ улыбнулся краешками губ, подал мне руку, вынимая меня из кресла, и передал в руки подошедшей горничной. Вышколенная прислуга средних лет избавила меня от платья, шляпки и обуви, расчесала волосы, вынув многочисленные шпильки, подала средства для снятия макияжа и, прихватив халат, проводила в ванную. Я не стала долго отмокать, полежала минут полчаса, и вылезла. Приказала заплести французскую косу, надела светлое платье, жакет, обулась в туфли на небольшом удобном каблучке, набросила лёгкий газовый шарф на голову, вышла из будуара, и мы с лордом Сэ отправились вниз. Без скандала. Пока.
Сэ расписался в гостевой книге, и положил на стойку конверт со словами:
– Для мадемуазель Николь.
Вышколенные служащие ни взглядом, ни дрожанием ресниц не отреагировали на ситуацию. Может быть у них каждый день такие пертурбации? Приезжает постоялец с одной женщиной, а уезжает с другой, оставив для первой чек и записку?
Сели в лимузин. Доехали до аэропорта, прошли внутрь. Рейс ждёт только нас, любимых. А почему бы и нет? Частный самолёт. Удобств особых нет. Интересно, куда Сэ намерен отправиться аж с шестью чемоданами барахла? Во внешних мирах такое не носят. Села в кресло, пристегнулась, и уснула. И даже не проснулась при приземлении. Сэ вытащил меня из кресла, вынес из самолёта, со мной на руках дождался, когда самолёт улетит, и только потом открыл портал. Вручил мне мой чемоданчик с пыточным инструментом, остальные распылил, и шагнул… в знакомую келью.
– Дитя моё. Ты заставила нас поволноваться. Пришлось искать тебя по знаку Семинара. Что за ребячество?
– Простите, отец Иаков. Я не знала, что эти врата сработают ещё и на время. Виновата.
– Ты не испытываешь чувства вины, поэтому не извиняйся. Не люблю лицемерия.
– Да, отец Иаков.
– Доброй ночи, дети мои.
– Благодарю, отец Иаков, ночь будет доброй.
А вот мне почему-то так не кажется. Или, скорее, ночь, добрая для Сэ, повернётся ко мне противоположной стороной.
– Не исключено, Тигра. Иди ко мне, моя Тигра. Сама иди.
– Тебе надо, ты и иди. Знаешь куда.
Ласковая улыбка, намёк на движение, и я отлетаю в сторону, впечатываясь в стену. Тут же, не давая отстраниться, прижал плотнее, поднял руки над головой, целует, прокусывая клыками губы, шею… Куснул за ключицу, намечая поле деятельности. В предыдущий раз он мне эту ключицу перегрыз. Сознание что ли потерять? Нет, рано ещё. Браслеты охватывают запястья. Всё ясно. Лорд желает разделить удовольствие со мной. А я несознательная, поэтому меня надо готовить к получению удовольствия. Слёзы начинают течь безостановочно. Не хочу.
– У нас есть время, моя Тигра. У нас много времени для осуществления желаний. У нас вся ночь впереди.
Меня начинает трясти от неприятия ситуации.
– Я не хочу. Никогда. Нет.
– Ты передумаешь, моя Тигра. Я помогу тебе передумать…
Из алмазов получилась потрясающая парюра. Сэ часто требует надевать именно её. А я ненавижу эти алмазы. Они напоминают мне о бесконечной ночи. О боли, разрывающей меня на кусочки, о её отсутствии, вызывающем кому, потому что тело сроднилось с болью, и отсутствие боли есть самая страшная пытка. Не самая. Потому что когда я, наконец, получила требуемую дозу боли, я получила её вместе с близостью Сэ. Он не требовал от меня никаких изысков. Он никогда их от меня не требует. Он ласков, нежен, терпелив… Это такое унижение! Но я не хочу умереть, не дождётесь! У меня было несколько недель свободы. И ещё будут. Может быть на этот раз мне не потребуются врата…
Гуру внимательно смотрит мне в глаза.
– Ты всё-таки собираешься вернуться к высокому светлому? Ты уверена, что справишься? С собой?
– Я ношу его детей… Я справлюсь. Пять с половиной лет я продержусь.
– Через пять лет после рождения твоих детей я заберу тебя, киса моя. Хотя, я предпочёл бы, чтобы ты осталась здесь, со мной.
Бросил в костёр ещё ветку, языки пламени с жадностью набросились на подношение…
– Как у вас вообще могли появиться дети?! При таком твоём отношении… Не отвечай, это я от безысходности.
Я не стала отвечать Гуру. Я не занималась подсчётами, – не было необходимости. Дети были зачаты после карнавала в столице Империи тёмных.
На тот момент мы уже несколько месяцев гостили у Солли. Ну, разумеется, непосредственно у Солли мы провели всего одну ночь. Днём Сэ купил небольшой островок. С рыбацкой деревушкой и намёком на фундамент на скалистом мысу. Магию восстановления я наблюдаю не впервые, но каждый раз поражаюсь ей.
Туманное облако из мельтешащих золотых искорок накрывает остатки фундамента, и возникает прозрачный контур особняка, чем-то неуловимо напоминающего "Ласточкино гнездо" в Крыму. Контур густеет, становится непрозрачным. И вот… дом готов. От флюгеров в виде каравелл под всеми парусами, и до выложенного тёмно-серым камнем цокольного этажа. Окна сверкают чистейшими стёклами, дверные ручки надраены до слепящего блеска, на подъездной дороге ни травинки. Парк радует глаз ухоженными цветниками и фигурно подстриженными кустами…
Входная дверь распахивается. Сэ смотрит на меня… Ну да, первой в новый дом должна войти кошка. Собираюсь принять тигриный облик, и не успеваю. Сэ делает лёгкий жест рукой, и из кустов по воздуху выплывают испуганные дети. Трое мальчишек в живописных лохмотьях. Встают перед нами. Насупленно молчат. Сэ улыбается. Ласково. А я, в ужасе от того, что он может сотворить, быстро говорю:
– У вас есть кошка?
Вопрос в глазах у Сэ и у детей. Страх в детских глазах сменяется любопытством.
– На моей родине по традиции в новый дом первой входит кошка. Или кот. А потом уже хозяева.
Дети побежали в деревню, только грязные пятки мелькнули. Сэ смотрит на меня, приподняв бровь.
– Пожалуйста. Если мы будем здесь жить… дети любопытны…
– О чём ты сейчас лепечешь, моя Тигра?
– Я прошу тебя не наказывать детей за любопытство. Они не знали…
Краем уха услышала топот босых ног, сопровождающийся пыхтением и злобным мявом. Сэ развеселился. Внешне это почти не отражается. Только в уголках глаз проглядывают смешинки. Вся чумазая троица в полном составе тащит извивающийся мешок из которого доносится леденящий душу мяв:
– Всех порррвууу!!! Ууу, гадыыы!!!
В магазины мужской одежды я не пошла. Отправилась в салон красоты. Причёску из длинных волос сама я не сделаю. А на коротких, – шляпка смотреться не будет. У них и так крыша съехала с этой шляпкой: причёску подобрать, чтобы и в шляпке, и без неё я выглядела шикарно. Но! Толстый кошелёк способен стимулировать и не на такие подвиги. Ну ещё массаж, маникюр, педикюр, лёгкий макияж. Главное, что на Клеопатру не похожа!
Забирали ребята меня прямо из салона. Я там даже успела отоспаться, пока с моими космами колдовали. И! Меня не сразу узнали. Деньги потрачены не зря. Курт узнал платье. Лендровер наш отмыт и даже отполирован. Главное, что салон вычистили. Платье не выпачкаю пылью. Ах, нет! Мы с Куртом едем в лимузине с водителем. В общем, правильно. А то сделать из меня даму и запихать её в лендровер… Pas comme il faut! Не комильфо, короче!
Приехали, познакомились… Фланируем по залу. У Кота здесь много знакомых. Знакомиц? Девчонки из модельного бизнеса. Интересно живут наёмники. На Марке повисло сразу три цыпочки, веселят его. Ребята развлекаются. Даже Жан-Батист нашёл себе даму. Наверное рассказывает ей о способах заточки боевого ножа… Потанцевала с дядюшкой Куртом. Под конец вальса почувствовала чей-то взгляд, прожигающий мои лопатки. Оборачиваться не стала, надеясь на лучшее. Когда рисунок танца позволил повернуться, там уже никого не было. Кучка оживлённо беседующих людей сместилась влево.
– Цыпа! Сегодня твоё место в первых рядах. Сейчас будем смотреть, что у нас получилось. Пойдём, познакомлю тебя с заказчиком.
Уцепил было меня за руку, но Курт одним взглядом привёл рекламщика к порядку. Старая школа! А мне тревожно – этот прожигающий взгляд мне знаком до тошноты. Ну ладно, будем надеяться на лучшее. Может, показалось. Уселись в "президиуме". Смотрим… Ну, если абстрагироваться от того, что вряд ли царица Египта спала в рубашке, надевала пеньюар, встав с постели, носила купальный костюм, и современного покроя платья; не говоря уже о брюках… То получилось вполне себе миленько. Мужчинам понравилось. Смотрели, не отрываясь от экрана. А платят мужчины. А если платят женщины, то всё равно за то, что нравится мужчинам.
Заказчик хорошо воспитан и наблюдателен. Обратился не ко мне, а к Курту:
– Господин Земмлер, я хочу предложить вашей племяннице контракт. У неё хороший потенциал. Она знает, что нужно показать зрителю.
– Моя племянница ещё слишком молода и импульсивна, mein Herr.
В разговор вмешался третий участник:
– Цыпа, тебе предоставляется редкий шанс. Не упускай его.
– Благодарю вас, нет. Это был интересный опыт. Но…
– Никакой рекламы, моя Тигра. Завтра утром мы уезжаем.
Оййй… мама… Как я не заорала, не знаю. Делаю шаг с поворотом, и точно! Как говорится: "не было печали…" Светлейший лорд Сэ. Собственной персоной. Улыбается довольной улыбкой кота перед мышеловкой с застрявшей в ней мышью. Ну, это я вижу, что улыбка довольная. Для всех она всего лишь вежливая. В который раз поразилась способности Сэ вписываться в чуждую обстановку так, что она кажется всего лишь декорацией для него. Красивый, невыразимо изящный, ухоженный… Конфетка! Почему у меня уже зубы ноют?.. В предчувствии ночи? "Завтра утром мы уезжаем".
А может, не так всё печально? За локоть лорда Сэ держится очаровательная девочка. Худенькая, но с формами, ноги "от ушей", живое весёлое лицо, огромные тёмно-карие глаза с фиолетовым отблеском, крупный улыбчивый рот, жемчужные зубки, длинные чёрные волосы… Прелестная крошка! И бриллианты настоящие. Сэ можно во многом упрекнуть, но он никогда не мелочится. Так может… Смотрю на серебристый блеск, мерцающий в его глазах, и понимаю, что ничего не может… Обидно.
– Николь, цыпа моя! Тебе поставили очень высокую планку!
Рекламщик на высоте. Парой слов представить друг другу заказчика и будущее "лицо", это таки уметь надо. Шоб я так жила! А-а-а! Пойду развлекаться напоследок! Напиться что ли с горя? Сэ не любит пьяных. Улыбка становится ласковой. Понятно, что напиться не удастся… И зачем я сюда припёрлась? Надо было возвращаться в Либревилль. Хотя, бестолку…
– Ты прекрасно выглядишь, моя Тигра. Прекрасно!
Стальные пальцы нежно взялись за локоть. Синяки останутся. Мягко вливаюсь в эмоции Сэ. Без мыслей, учует ведь, гад! Доволен. Зол, и доволен. Успел прощупать ребят, понять, что ревность беспочвенна, и радуется добыче. О Николь уже забыл.
Нет, но какая умная девочка! Тихо отошла на несколько шагов, как будто даже и незнакома с Сэ. Где же её так воспитали? Или врождённое чутьё? С интересом смотрит на заказчика, который тоже искоса присматривается к ней. Молодец, девочка! Надеюсь, Сэ был достаточно щедр, чтобы компенсировать потраченное на него время.
– Попрощайся со своими друзьями, моя Тигра. Мы уезжаем в отель.
– Вечер только начался, Сэ.
– Для тебя, моя Тигра, он ещё и не начинался.
Многообещающее заявление. Сбежать, что ли? Сейчас не получится. Походу меня вообще из рук не собираются выпускать. Даже в удобства. Киваю Курту, что всё в порядке. Он не верит. Плохо. Сэ начинает злиться. Улыбка уже не просто ласковая. Она становится благостной, как у отца Иакова.
– Mein Schatz…
– Я хочу попрощаться, Курт. Я уезжаю завтра утром. Насовсем.
Выходим на террасу, к бассейну. Сейчас здесь только уличное освещение. Никакого слепящего света. Ребята подходят. Сэ продолжает держать меня за локоть.
– Прощайся, моя Тигра. Благодари, и прощайся.
Смотрю на ребят… В глазах у Кота немой вопрос. Я улыбаюсь, хотя мне хочется плакать. Но доброе отношение Сэ к ребятам вещь слишком ценная, чтобы я уничтожила её своими руками.
– Спасибо. Кот, Курт, Жан-Батист, Марк, Джанни, спасибо за всё.
– Куда перечислить твою долю, Тигра?
– В салезианский приют.
Сэ приподнимает левую бровь. Он, наверное, и слова такого "приют" не знает, Высокий Светлый. А у меня перед глазами истощённые младенцы с раздутыми животиками… Всё ли меряется деньгами? Маленькая тарелка жидкого супа способна спасти жизнь. Если получить её вовремя… Выгребаю из сумочки завёрнутые в бумажные носовые платки камушки, протягиваю Коту.
– Это туда же.
Сэ протягивает руку. Тонкие, изящные пальцы, способные согнуть кочергу. Выкладываю на узкую прохладную ладонь свою долю добычи.
– Мне будет приятно увидеть тебя в украшениях из этих камней, моя Тигра. Назови свою цену. Я перечислю. В салезианский приют. Если кто-то из твоих… друзей пожелает избавиться от камней, то также может назвать свою цену. Камни… – покрутил один из алмазов в пальцах, – дорогие.
– Я в них ничего не понимаю, когда они не обработаны. Оцени сам.
Теперь уже Кот приподнял бровь. Улыбаюсь, абсолютно искренне. Сэ всегда платит больше. Во всяком случае, чем перекупщик. А в камнях он разбирается не хуже гранильщика. Это я, курица безголовая…
– Мне надо в дамскую комнату. Десять минут, Сэ.
Заглядываю снизу в сияющие серебристым светом глаза…
– Десять минут, моя Тигра.
Ага, потом припрётся. Бегу приводить себя в порядок. В голове каша. Калейдоскоп из мыслей, образов, чувств. Что такое двойственное чувство? Это когда возвращаешься в мир, где ты "дома", с мужчиной, которого предпочла бы никогда не знать.
Стою у зеркала, мою руки. Заходит Николь, открывает кран рядом, держит запястья под холодной водой.
– В зале так душно… Ты не сердишься на меня? Я не знала…
– Шутишь? За что я могу сердиться? Я рада, что, благодаря тебе, он в хорошем настроении.
– Ты не боишься его?
– Ты умная женщина, Николь. Надеюсь, он тебя не обижал.
– Нет. Он воспитанный и щедрый. Но… Он страшный человек, страшный! Я бы тоже сбежала.
Я не стала говорить Николь, что Сэ не человек. Я думаю, что она и так это поняла. Улыбнулась на прощанье, пожелала успехов на фирме, и ушла. Вовремя, надо сказать. Сэ уже направлялся к двери. Вот только скандала нам не хватало для полного счастья.
Вышли из дома. Подъехал лимузин, Сэ усадил меня, потом сел сам. Надеюсь, в машине он будет вести себя благопристойно.
– У тебя хорошие друзья, моя Тигра. Надёжные.
– Да, с друзьями мне везёт.
В полумраке лимузина вижу ласковую улыбку. Как всё предсказуемо…
Прибыли на место. Самый дорогой отель. А как же! И Президентские апартаменты. Кто бы сомневался! Начинаю злиться. Сэ посматривает на меня. Ласково. Усадил в кресло, поцеловал мне руку, отошёл к бюро. Написал письмо, вложил в конверт вместе с подписанным чеком и запечатал. Позвонил в звонок. Вошедший служащий с поклоном ожидает распоряжений.
– Чемоданы в машину. Горничную к мадам.
Из стенного шкафа достаются шесть (!) чемоданов, и очень знакомый кейс. Подавила желание вцепиться с криком "моё!". Сэ улыбнулся краешками губ, подал мне руку, вынимая меня из кресла, и передал в руки подошедшей горничной. Вышколенная прислуга средних лет избавила меня от платья, шляпки и обуви, расчесала волосы, вынув многочисленные шпильки, подала средства для снятия макияжа и, прихватив халат, проводила в ванную. Я не стала долго отмокать, полежала минут полчаса, и вылезла. Приказала заплести французскую косу, надела светлое платье, жакет, обулась в туфли на небольшом удобном каблучке, набросила лёгкий газовый шарф на голову, вышла из будуара, и мы с лордом Сэ отправились вниз. Без скандала. Пока.
Сэ расписался в гостевой книге, и положил на стойку конверт со словами:
– Для мадемуазель Николь.
Вышколенные служащие ни взглядом, ни дрожанием ресниц не отреагировали на ситуацию. Может быть у них каждый день такие пертурбации? Приезжает постоялец с одной женщиной, а уезжает с другой, оставив для первой чек и записку?
Сели в лимузин. Доехали до аэропорта, прошли внутрь. Рейс ждёт только нас, любимых. А почему бы и нет? Частный самолёт. Удобств особых нет. Интересно, куда Сэ намерен отправиться аж с шестью чемоданами барахла? Во внешних мирах такое не носят. Села в кресло, пристегнулась, и уснула. И даже не проснулась при приземлении. Сэ вытащил меня из кресла, вынес из самолёта, со мной на руках дождался, когда самолёт улетит, и только потом открыл портал. Вручил мне мой чемоданчик с пыточным инструментом, остальные распылил, и шагнул… в знакомую келью.
– Дитя моё. Ты заставила нас поволноваться. Пришлось искать тебя по знаку Семинара. Что за ребячество?
– Простите, отец Иаков. Я не знала, что эти врата сработают ещё и на время. Виновата.
– Ты не испытываешь чувства вины, поэтому не извиняйся. Не люблю лицемерия.
– Да, отец Иаков.
– Доброй ночи, дети мои.
– Благодарю, отец Иаков, ночь будет доброй.
А вот мне почему-то так не кажется. Или, скорее, ночь, добрая для Сэ, повернётся ко мне противоположной стороной.
– Не исключено, Тигра. Иди ко мне, моя Тигра. Сама иди.
– Тебе надо, ты и иди. Знаешь куда.
Ласковая улыбка, намёк на движение, и я отлетаю в сторону, впечатываясь в стену. Тут же, не давая отстраниться, прижал плотнее, поднял руки над головой, целует, прокусывая клыками губы, шею… Куснул за ключицу, намечая поле деятельности. В предыдущий раз он мне эту ключицу перегрыз. Сознание что ли потерять? Нет, рано ещё. Браслеты охватывают запястья. Всё ясно. Лорд желает разделить удовольствие со мной. А я несознательная, поэтому меня надо готовить к получению удовольствия. Слёзы начинают течь безостановочно. Не хочу.
– У нас есть время, моя Тигра. У нас много времени для осуществления желаний. У нас вся ночь впереди.
Меня начинает трясти от неприятия ситуации.
– Я не хочу. Никогда. Нет.
– Ты передумаешь, моя Тигра. Я помогу тебе передумать…
Из алмазов получилась потрясающая парюра. Сэ часто требует надевать именно её. А я ненавижу эти алмазы. Они напоминают мне о бесконечной ночи. О боли, разрывающей меня на кусочки, о её отсутствии, вызывающем кому, потому что тело сроднилось с болью, и отсутствие боли есть самая страшная пытка. Не самая. Потому что когда я, наконец, получила требуемую дозу боли, я получила её вместе с близостью Сэ. Он не требовал от меня никаких изысков. Он никогда их от меня не требует. Он ласков, нежен, терпелив… Это такое унижение! Но я не хочу умереть, не дождётесь! У меня было несколько недель свободы. И ещё будут. Может быть на этот раз мне не потребуются врата…
Глава 17. Мир тёмных, или "сами мы не местные"
Гуру внимательно смотрит мне в глаза.
– Ты всё-таки собираешься вернуться к высокому светлому? Ты уверена, что справишься? С собой?
– Я ношу его детей… Я справлюсь. Пять с половиной лет я продержусь.
– Через пять лет после рождения твоих детей я заберу тебя, киса моя. Хотя, я предпочёл бы, чтобы ты осталась здесь, со мной.
Бросил в костёр ещё ветку, языки пламени с жадностью набросились на подношение…
– Как у вас вообще могли появиться дети?! При таком твоём отношении… Не отвечай, это я от безысходности.
Я не стала отвечать Гуру. Я не занималась подсчётами, – не было необходимости. Дети были зачаты после карнавала в столице Империи тёмных.
На тот момент мы уже несколько месяцев гостили у Солли. Ну, разумеется, непосредственно у Солли мы провели всего одну ночь. Днём Сэ купил небольшой островок. С рыбацкой деревушкой и намёком на фундамент на скалистом мысу. Магию восстановления я наблюдаю не впервые, но каждый раз поражаюсь ей.
Туманное облако из мельтешащих золотых искорок накрывает остатки фундамента, и возникает прозрачный контур особняка, чем-то неуловимо напоминающего "Ласточкино гнездо" в Крыму. Контур густеет, становится непрозрачным. И вот… дом готов. От флюгеров в виде каравелл под всеми парусами, и до выложенного тёмно-серым камнем цокольного этажа. Окна сверкают чистейшими стёклами, дверные ручки надраены до слепящего блеска, на подъездной дороге ни травинки. Парк радует глаз ухоженными цветниками и фигурно подстриженными кустами…
Входная дверь распахивается. Сэ смотрит на меня… Ну да, первой в новый дом должна войти кошка. Собираюсь принять тигриный облик, и не успеваю. Сэ делает лёгкий жест рукой, и из кустов по воздуху выплывают испуганные дети. Трое мальчишек в живописных лохмотьях. Встают перед нами. Насупленно молчат. Сэ улыбается. Ласково. А я, в ужасе от того, что он может сотворить, быстро говорю:
– У вас есть кошка?
Вопрос в глазах у Сэ и у детей. Страх в детских глазах сменяется любопытством.
– На моей родине по традиции в новый дом первой входит кошка. Или кот. А потом уже хозяева.
Дети побежали в деревню, только грязные пятки мелькнули. Сэ смотрит на меня, приподняв бровь.
– Пожалуйста. Если мы будем здесь жить… дети любопытны…
– О чём ты сейчас лепечешь, моя Тигра?
– Я прошу тебя не наказывать детей за любопытство. Они не знали…
Краем уха услышала топот босых ног, сопровождающийся пыхтением и злобным мявом. Сэ развеселился. Внешне это почти не отражается. Только в уголках глаз проглядывают смешинки. Вся чумазая троица в полном составе тащит извивающийся мешок из которого доносится леденящий душу мяв:
– Всех порррвууу!!! Ууу, гадыыы!!!
