– Воробышек, я восстанавливаю метку. Надоедать не буду... Хочу защитить...
Беспомощно смотрю на развеселившегося мужа. Что его так радует? А вот Милочка не веселится: смотрит во все глаза на воплощение девичьих грёз, и забыла, что умеет дышать.
– Барон Алек. Я не баронесса. Уже очень давно.
– Представь меня своему мужу, баронесса Воробышек.
И? Я хочу сказать, что? Меня опять не слышат! Мужчины обмениваются вежливыми улыбками, Маноло и Лопе рвутся в бой, Милагрос не сводит с барона глаз, Тито пытается ухватить баронский плащ, который ускользает у него из рук, как живой. Близнецы курлычут и шипят, стремясь привлечь внимание к себе. Они ведь ещё ни одного членораздельного звука не издали... Только шипение. Я беспокоюсь. Алонсо не стал дожидаться, пока я соберусь с мыслями. Встал, шагнул по направлению к поднявшемуся барону Алеку. Их, наверное дрессируют специально: каждый сделал одинаковое количество шагов навстречу.
Пауза. Рассматривают друг друга... Будут драться?
– Баронесса Воробышек счастлива с тобой. Это хорошо.
Алонсо блеснул сахарными зубами в улыбке, и... протянул барону руку.
– Алонсо.
Барон Алек церемонно пожал протянутую руку, представился, и попросил разрешения присоединиться к нашему обществу. У меня начало сводить зубы. Не люблю церемоний!
К счастью, ограничились представлением. Барон рассматривает детей. По-моему, он их боится... Детёныши довольно шипят и тянут к барону когтистые ручки. Алонсо, полуотвернувшись, ухохатывается. Плечи чуть подрагивают. А мне приходится сохранять любезный вид. Тито всё ещё охотится на плащ барона. Милагрос так и не отмерла. Увидела, что я наблюдаю за ней, опустила глаза. Но продолжает смотреть сквозь ресницы. Маноло злится, Лопе развлекается, готовясь ухватить Тито, если плащ барона накроет детёныша.
– Они так и должны быть когтистые? Барон Алек? И какие имена им положено давать? И чем их кормить? И почему они шипят? И...
– Тишшшеее. Ты их пугаешь, баронесса Воробышек. Шипят потому что говорить ещё не научились. Разговаривай с ними. Кормить мясом. Скоро сами будут ловить. Имена... Надо подумать... Одинаковых имён быть не должно, я узнаю. А когти скоро начнут убираться.
С этими словами барон вытянул руку и продемонстрировал впечатляющие бритвенно-острые когти. Похожие на кинжалы. Потом втянул их, как огромный кот, и опять – узкая белоснежная кисть с длинными музыкальными пальцами. Дети восторженно шипят. Ага, почуяли родную кровь!
Алонсо повернулся к барону, и вежливо сказал:
– Мою жену зовут Миранда, барон. И она герцогиня.
– Барон Зигмунд, её первый муж, называл свою жену принцессой. Миранда, – хорошее имя. Я запомню, герцог Алонсо. Но герцогиня Миранда остаётся баронессой. Она мать моих детей, и моя жена по законам баронств.
Тишина заполняет остров ртутной тяжестью... Барон Алек выдержал паузу, и пояснил:
– Я предъявляю своё право на защиту её и детей. И... ты не сможешь воспитать стражей глубин, герцог Алонсо.
– Вителлий Север снял вопросы брака, нне?
– Вителлий Север занял место барона Зигмунда. Чтобы ребёнок стража появился на свет, он должен быть зачат человеком. Я не буду объяснять тебе причины и следствия. И... я не намерен лезть в твою постель, герцог Алонсо. Я только прошу позволить мне навещать детей и учить их быть стражами глубин. Им всё равно необходимо учиться. Если они не придут в Бездну, Бездна придёт к ним.
На этой жизнеутверждающей ноте спор закончился. Барону предоставили свободную комнату. Если ещё кто-нибудь появится, – ночевать будет на улице.
А среди ночи мне пришлось вскакивать и успокаивать Милочку. Барон Алек выставил её из своей комнаты, не объясняя причин. Эта... кхм... пусть будет чистокровная, отправилась в комнату барона. Как говорили в моём детстве: "мозгов нет, – здравствуй дерево"! И я тоже, хороша! Видела же, как дочь смотрит на барона, и ничего не предприняла... Я знаю, что барон Алек не будет нарушать нормы приличий. Но ведь девчонка пришла сама! Ага, и хочет... Надеюсь, Маноло не видел. Алонсо плюнул, и отправился к костру. Благо ночи тёплые. Как это по-мужски!.. Милочка завывает...
– Я... хотела... а он... Мааама! Ну почемуууу?!!
– Потому что барон Алек наш гость. А ты, мало того, что детёныш, так ещё и замужем. Нехорошо, Милагрос.
– Я не детёныш!!!
Насупилась, глазами сверкает...
– Тебе нет семнадцати. Да если бы и было... Для барона Алека – ты детёныш. Бароном пугают детей уже многие поколения на Альмейне.
– Почему пугают?
Ребёнок... Глаза блестят, ждёт откровения... Слёзы уже высохли.
– Потому что господин барон наказывает смертью тех, кто имел несчастье вызвать его неудовольствие. Я сама была свидетельницей того, как он вырвал глотку солдату, осмелившемуся с ним заговорить.
Восторженный вздох... Интересная реакция. Похоже, мои слова только добавили яркости в ореол барона... Эххх!.. Где мои четырнадцать лет! Или семнадцать... Когда я познакомилась с бароном, мне было двадцать шесть. Впрочем, я никогда не была романтичной. В этом я вся в папулю.
– Завтра извинишься перед господином бароном. Поняла, Милагрос?
– Не буду извиняться!
– Тогда за тебя придётся извиняться Лопе. Как твоему брату.
– Что я скажу?! И не впутывай сюда Лопе! Это всё ты! Всё из за тебя! Если бы ты вела себя как чистокровная, ничего бы не случилось!
Приехали. Смотрю на упрямую девчонку, и вспоминаю, что вроде бы где-то был ремень. У Алонсо, наверняка, есть. Не объяснять же ребёнку, что если бы я вела себя как чистокровная, то сейчас сидела бы взаперти в поместье Вителлия Севера. И не была бы знакома с детьми, с отцом... И не встретила бы Алонсо... Консул Марк Флавий прожил бы свой прекрасный год, отправившись воевать с Союзом. Императором сделали бы... Вителлия Севера. Или... сразу Кассия Агриппу? Как верно сказано в древности: "большое видится на расстоянии". Я не замечала раньше... Папуля отдаёт распоряжения взглядом. Вся военная верхушка обучалась под его руководством. Даже на легата-прим Кассий Агриппа имеет огромное влияние.
– То есть ты хочешь, чтобы за тебя извинялась я? Так, Милагрос?
Молчание...
– Тут вспоминали Вителлия Севера. Консул тебя высек бы за такое поведение. Банально высек ремнём. А после экзекуции, – запер на гауптвахте. А твой дед, благородный Кассий Агриппа будет неприятно удивлён, узнав, что его потомки не находят в себе сил ответить за свои ошибки.
Запрещённый приём... А что делать?
Раннее утро. Рассвет чуть тронул краешек неба... Сижу у супруга на коленях в лесном домике, построенном на дереве. Не знаю, как строят эльфы, а здесь вполне себе удобная хижина вокруг ствола. Ага, с футоном и плетёной мебелью, с обязательными удобствами за лаковой ширмой. Низкий столик, циновки... Алонсо шепчет непристойную песенку мне на ушко, покусывая его в конце каждого куплета. Я хихикаю... Идиллия.
Муж пришёл ночью, как только услышал, что Милочка повышает на меня голос. Приподнял двумя пальцами подбородок наглой девчонки, вынуждая её стоять на цыпочках, глядя ему в глаза, и шёпотом сказал, что методика консула Вителлия Севера будет применяться непременно, если детёныш продолжит вредничать. На повторное утверждение Милагрос "я не детёныш" было презрительно отвечено:
– Взрослая женщина не станет навязываться мужчине.
– Никогда?
Дочь старается говорить не менее презрительно, но стоя на цыпочках и вытянув шею, как гусёнок, это затруднительно сделать. А мне сразу захотелось навязаться вполне определённому мужчине... И я отвечаю:
– Если не получит знака, что мужчине это будет приятно. Когда тебе исполнится семнадцать, вы постепенно решите все эти вопросы с Маноло. А пока, учись быть повелительницей. Тебе надо, как говорит твой дед, благородный Кассий Агриппа, вытравить из себя чистокровную.
Насупившуюся дочь уложили спать в нашей комнате. Алонсо свистнул собак и приказал стеречь.
– Все удобства здесь есть, так что покидать комнаты тебе незачем, Милагрос. Утром выпущу.
Схватил меня, и унёс в ночь. Даааа, здесь не замок, на плечо не посадишь... Надо расспросить барона о новостях. А пока что, лезу на дерево по верёвочной лестнице, подгоняемая мужем.
– Не дадут покоя, удивительная.
Согласно мурлычу, засовывая руки под его рубашку... Рассвет встретили на дереве.
Выпустили Милагрос, надувшуюся, как мышь на крупу. Барон Алек появился со стороны озера. Купался? Непохоже... Или прятался?
– Приветствую, герцог Алонсо, герцогиня Миранда. Юная герцогиня де Осуна Тельес-Хирон.
Откуда барон... Вот я курица безголовая! Вчера же представлялись все! С Милочкой барон подчёркнуто официален. Девчонка злится, но делает шаг вперёд. Обошлась без реверансов, да и в балахоне, который заменяет нам здесь одежду, реверанс будет выглядеть неуместно.
– Господин барон, я должна извиниться.
– Должна?
Стиснутые зубы, упрямый взгляд. Так и говорит молча: я не чувствую за собой вины, но раз уж так вышло, то... А барон, – змей. Мог бы и помочь ребёнку! А он усмехается, свивая кольца дымных змей в изумрудных глазах... Картинка с коробки дорогущих конфет... Золотые волосы вьются, нежный румянец на фарфоровой коже, чистый, немыслимо чёткий рисунок алых губ. И глаза... Огромные, изумрудные, затягивающие, как в неизвестную, но часто упоминаемую, Бездну. Дымные кольца ленивыми змеями свиваются, танцуя. Чёрный плащ трепещет крыльями тьмы. Змеиные пасти по самой кромке... Аура барона лёгким флером ужаса касается всех и каждого в отдельности. Только меня оглаживают огненные кольца страсти. Ага, по бёдрам. Господин барон решил обзавестись ещё двойней?
Надо к нему женщину для услуг отправить. Или... Пусть близнецами займётся. Пообщается... Няньки отдохнут...
Неслышно подошли Маноло и Лопе. Не успела Милочка высказаться... И что теперь?
– Извиняться следует мне, герцогиня Милагрос. Ты не знаешь традиций стражей.
– О каких традициях идёт речь?
Маноло нервничает... Алонсо успокаивающе кивает моему юному зятю. Несколько жестов благотворно действуют на детёныша. Лопе улыбается ехидно. Похоже, что в Академии умеют говорить без звука.
– Традиции стражей глубин, герцог де Осуна Тельес-Хирон. У стража может быть только одна женщина. Мать его детей. Другой, пока она жива, не будет.
В шоке смотрю на барона. Ужас мягкой лапкой поглаживает меня между лопаток, потом уже привычно трансформируется в страстные обьятья... А я... я думаю, что пройдут годы и я буду спать в кресле, как дона Алмира, а барон продолжит хранить верность? Какие... странные традиции!
Конец 3-й истории
Беспомощно смотрю на развеселившегося мужа. Что его так радует? А вот Милочка не веселится: смотрит во все глаза на воплощение девичьих грёз, и забыла, что умеет дышать.
– Барон Алек. Я не баронесса. Уже очень давно.
– Представь меня своему мужу, баронесса Воробышек.
И? Я хочу сказать, что? Меня опять не слышат! Мужчины обмениваются вежливыми улыбками, Маноло и Лопе рвутся в бой, Милагрос не сводит с барона глаз, Тито пытается ухватить баронский плащ, который ускользает у него из рук, как живой. Близнецы курлычут и шипят, стремясь привлечь внимание к себе. Они ведь ещё ни одного членораздельного звука не издали... Только шипение. Я беспокоюсь. Алонсо не стал дожидаться, пока я соберусь с мыслями. Встал, шагнул по направлению к поднявшемуся барону Алеку. Их, наверное дрессируют специально: каждый сделал одинаковое количество шагов навстречу.
Пауза. Рассматривают друг друга... Будут драться?
– Баронесса Воробышек счастлива с тобой. Это хорошо.
Алонсо блеснул сахарными зубами в улыбке, и... протянул барону руку.
– Алонсо.
Барон Алек церемонно пожал протянутую руку, представился, и попросил разрешения присоединиться к нашему обществу. У меня начало сводить зубы. Не люблю церемоний!
К счастью, ограничились представлением. Барон рассматривает детей. По-моему, он их боится... Детёныши довольно шипят и тянут к барону когтистые ручки. Алонсо, полуотвернувшись, ухохатывается. Плечи чуть подрагивают. А мне приходится сохранять любезный вид. Тито всё ещё охотится на плащ барона. Милагрос так и не отмерла. Увидела, что я наблюдаю за ней, опустила глаза. Но продолжает смотреть сквозь ресницы. Маноло злится, Лопе развлекается, готовясь ухватить Тито, если плащ барона накроет детёныша.
– Они так и должны быть когтистые? Барон Алек? И какие имена им положено давать? И чем их кормить? И почему они шипят? И...
– Тишшшеее. Ты их пугаешь, баронесса Воробышек. Шипят потому что говорить ещё не научились. Разговаривай с ними. Кормить мясом. Скоро сами будут ловить. Имена... Надо подумать... Одинаковых имён быть не должно, я узнаю. А когти скоро начнут убираться.
С этими словами барон вытянул руку и продемонстрировал впечатляющие бритвенно-острые когти. Похожие на кинжалы. Потом втянул их, как огромный кот, и опять – узкая белоснежная кисть с длинными музыкальными пальцами. Дети восторженно шипят. Ага, почуяли родную кровь!
Алонсо повернулся к барону, и вежливо сказал:
– Мою жену зовут Миранда, барон. И она герцогиня.
– Барон Зигмунд, её первый муж, называл свою жену принцессой. Миранда, – хорошее имя. Я запомню, герцог Алонсо. Но герцогиня Миранда остаётся баронессой. Она мать моих детей, и моя жена по законам баронств.
Тишина заполняет остров ртутной тяжестью... Барон Алек выдержал паузу, и пояснил:
– Я предъявляю своё право на защиту её и детей. И... ты не сможешь воспитать стражей глубин, герцог Алонсо.
– Вителлий Север снял вопросы брака, нне?
– Вителлий Север занял место барона Зигмунда. Чтобы ребёнок стража появился на свет, он должен быть зачат человеком. Я не буду объяснять тебе причины и следствия. И... я не намерен лезть в твою постель, герцог Алонсо. Я только прошу позволить мне навещать детей и учить их быть стражами глубин. Им всё равно необходимо учиться. Если они не придут в Бездну, Бездна придёт к ним.
На этой жизнеутверждающей ноте спор закончился. Барону предоставили свободную комнату. Если ещё кто-нибудь появится, – ночевать будет на улице.
А среди ночи мне пришлось вскакивать и успокаивать Милочку. Барон Алек выставил её из своей комнаты, не объясняя причин. Эта... кхм... пусть будет чистокровная, отправилась в комнату барона. Как говорили в моём детстве: "мозгов нет, – здравствуй дерево"! И я тоже, хороша! Видела же, как дочь смотрит на барона, и ничего не предприняла... Я знаю, что барон Алек не будет нарушать нормы приличий. Но ведь девчонка пришла сама! Ага, и хочет... Надеюсь, Маноло не видел. Алонсо плюнул, и отправился к костру. Благо ночи тёплые. Как это по-мужски!.. Милочка завывает...
– Я... хотела... а он... Мааама! Ну почемуууу?!!
– Потому что барон Алек наш гость. А ты, мало того, что детёныш, так ещё и замужем. Нехорошо, Милагрос.
– Я не детёныш!!!
Насупилась, глазами сверкает...
– Тебе нет семнадцати. Да если бы и было... Для барона Алека – ты детёныш. Бароном пугают детей уже многие поколения на Альмейне.
– Почему пугают?
Ребёнок... Глаза блестят, ждёт откровения... Слёзы уже высохли.
– Потому что господин барон наказывает смертью тех, кто имел несчастье вызвать его неудовольствие. Я сама была свидетельницей того, как он вырвал глотку солдату, осмелившемуся с ним заговорить.
Восторженный вздох... Интересная реакция. Похоже, мои слова только добавили яркости в ореол барона... Эххх!.. Где мои четырнадцать лет! Или семнадцать... Когда я познакомилась с бароном, мне было двадцать шесть. Впрочем, я никогда не была романтичной. В этом я вся в папулю.
– Завтра извинишься перед господином бароном. Поняла, Милагрос?
– Не буду извиняться!
– Тогда за тебя придётся извиняться Лопе. Как твоему брату.
– Что я скажу?! И не впутывай сюда Лопе! Это всё ты! Всё из за тебя! Если бы ты вела себя как чистокровная, ничего бы не случилось!
Приехали. Смотрю на упрямую девчонку, и вспоминаю, что вроде бы где-то был ремень. У Алонсо, наверняка, есть. Не объяснять же ребёнку, что если бы я вела себя как чистокровная, то сейчас сидела бы взаперти в поместье Вителлия Севера. И не была бы знакома с детьми, с отцом... И не встретила бы Алонсо... Консул Марк Флавий прожил бы свой прекрасный год, отправившись воевать с Союзом. Императором сделали бы... Вителлия Севера. Или... сразу Кассия Агриппу? Как верно сказано в древности: "большое видится на расстоянии". Я не замечала раньше... Папуля отдаёт распоряжения взглядом. Вся военная верхушка обучалась под его руководством. Даже на легата-прим Кассий Агриппа имеет огромное влияние.
– То есть ты хочешь, чтобы за тебя извинялась я? Так, Милагрос?
Молчание...
– Тут вспоминали Вителлия Севера. Консул тебя высек бы за такое поведение. Банально высек ремнём. А после экзекуции, – запер на гауптвахте. А твой дед, благородный Кассий Агриппа будет неприятно удивлён, узнав, что его потомки не находят в себе сил ответить за свои ошибки.
Запрещённый приём... А что делать?
Раннее утро. Рассвет чуть тронул краешек неба... Сижу у супруга на коленях в лесном домике, построенном на дереве. Не знаю, как строят эльфы, а здесь вполне себе удобная хижина вокруг ствола. Ага, с футоном и плетёной мебелью, с обязательными удобствами за лаковой ширмой. Низкий столик, циновки... Алонсо шепчет непристойную песенку мне на ушко, покусывая его в конце каждого куплета. Я хихикаю... Идиллия.
Муж пришёл ночью, как только услышал, что Милочка повышает на меня голос. Приподнял двумя пальцами подбородок наглой девчонки, вынуждая её стоять на цыпочках, глядя ему в глаза, и шёпотом сказал, что методика консула Вителлия Севера будет применяться непременно, если детёныш продолжит вредничать. На повторное утверждение Милагрос "я не детёныш" было презрительно отвечено:
– Взрослая женщина не станет навязываться мужчине.
– Никогда?
Дочь старается говорить не менее презрительно, но стоя на цыпочках и вытянув шею, как гусёнок, это затруднительно сделать. А мне сразу захотелось навязаться вполне определённому мужчине... И я отвечаю:
– Если не получит знака, что мужчине это будет приятно. Когда тебе исполнится семнадцать, вы постепенно решите все эти вопросы с Маноло. А пока, учись быть повелительницей. Тебе надо, как говорит твой дед, благородный Кассий Агриппа, вытравить из себя чистокровную.
Насупившуюся дочь уложили спать в нашей комнате. Алонсо свистнул собак и приказал стеречь.
– Все удобства здесь есть, так что покидать комнаты тебе незачем, Милагрос. Утром выпущу.
Схватил меня, и унёс в ночь. Даааа, здесь не замок, на плечо не посадишь... Надо расспросить барона о новостях. А пока что, лезу на дерево по верёвочной лестнице, подгоняемая мужем.
– Не дадут покоя, удивительная.
Согласно мурлычу, засовывая руки под его рубашку... Рассвет встретили на дереве.
Выпустили Милагрос, надувшуюся, как мышь на крупу. Барон Алек появился со стороны озера. Купался? Непохоже... Или прятался?
– Приветствую, герцог Алонсо, герцогиня Миранда. Юная герцогиня де Осуна Тельес-Хирон.
Откуда барон... Вот я курица безголовая! Вчера же представлялись все! С Милочкой барон подчёркнуто официален. Девчонка злится, но делает шаг вперёд. Обошлась без реверансов, да и в балахоне, который заменяет нам здесь одежду, реверанс будет выглядеть неуместно.
– Господин барон, я должна извиниться.
– Должна?
Стиснутые зубы, упрямый взгляд. Так и говорит молча: я не чувствую за собой вины, но раз уж так вышло, то... А барон, – змей. Мог бы и помочь ребёнку! А он усмехается, свивая кольца дымных змей в изумрудных глазах... Картинка с коробки дорогущих конфет... Золотые волосы вьются, нежный румянец на фарфоровой коже, чистый, немыслимо чёткий рисунок алых губ. И глаза... Огромные, изумрудные, затягивающие, как в неизвестную, но часто упоминаемую, Бездну. Дымные кольца ленивыми змеями свиваются, танцуя. Чёрный плащ трепещет крыльями тьмы. Змеиные пасти по самой кромке... Аура барона лёгким флером ужаса касается всех и каждого в отдельности. Только меня оглаживают огненные кольца страсти. Ага, по бёдрам. Господин барон решил обзавестись ещё двойней?
Надо к нему женщину для услуг отправить. Или... Пусть близнецами займётся. Пообщается... Няньки отдохнут...
Неслышно подошли Маноло и Лопе. Не успела Милочка высказаться... И что теперь?
– Извиняться следует мне, герцогиня Милагрос. Ты не знаешь традиций стражей.
– О каких традициях идёт речь?
Маноло нервничает... Алонсо успокаивающе кивает моему юному зятю. Несколько жестов благотворно действуют на детёныша. Лопе улыбается ехидно. Похоже, что в Академии умеют говорить без звука.
– Традиции стражей глубин, герцог де Осуна Тельес-Хирон. У стража может быть только одна женщина. Мать его детей. Другой, пока она жива, не будет.
В шоке смотрю на барона. Ужас мягкой лапкой поглаживает меня между лопаток, потом уже привычно трансформируется в страстные обьятья... А я... я думаю, что пройдут годы и я буду спать в кресле, как дона Алмира, а барон продолжит хранить верность? Какие... странные традиции!
Конец 3-й истории
