- Чего? - нервно переспросил Унда.
- Я говорю о том, что все хранители одного и того же элемента связаны между собой, словно являются единым разумом, хотя это только предположение. Но точно то, что после они сильно менялись, словно от прошлого не оставалось и следа. - Немного помолчав, она тихо проговорила. - Это всё непра-а-авильно... - и уставилась куда-то в пустоту.
Унда аккуратно потормошил Эктори за плечо, спросил в отчаянии:
- Неужели нет пути к бессмертию?
Эктори подняла на него взгляд, от которого у Унда пробежала дрожь по всему телу, его сковал пронизывающий холод. Потом она вздрогнула, и всё вновь стало нормально.
- Ещё Безликие бессмертны, - сказала Эктори уже отстранённо. - Правда, я знаю только, что Безликим можно стать, навсегда отказавшись от собственного лица, но примеров не встречала, даже в книгах. Да и Безликих я только одного видела, и то он был полукровкой.
Ет засмеялся, похлопав Унда по плечу, проговорил:
- Самая дорога тебе в Безликие - такого обычного лица и лишаться не страшно.
Унда кивнул, спросил, не питая надежд:
- Это всё?
- Всё, что известно мне, - ответила Эктори, хитро покосившись на Унда. - А что Вы мне дадите за эту ценную информацию?
Унда в растерянности взглянул на Ета, тот только пожал плечами.
- Мы же Вас спасли!.. - недоумённо ответил Унда.
Эктори кивнула, но ничего не сказала, только ожидающе посмотрела на Унда. Тот сунул руку в карман, вытащил простенький браслетик из тринадцати бусин, нанизанных на золотую цепочку, протянул Эктори, объяснил:
- Это для перемещения - бусинки показывают, сколько прыжков можно совершить. Вам он навряд ли понадобится, но вдруг.
Эктори кивнула, тут же застегнула украшение на руке, встала с кровати, и, воспользовавшись браслетом, исчезла.
Унда вытащил из нагрудного кармана маленькую записную книжечку, повертел ею перед Етом, сказал:
- А теперь мы разойдёмся, и всё. Дальше нет прописанной судьбы.
Ет выхватил книжку, открыл на последней странице, попытался прочесть, выругался:
- Я готов понять замыслы командира, но не его почерк! Как ты в этом разбираешься?
Унда спокойно забрал книжку, пробежал глазами, ответил:
- Мне стыдно это не понять, ведь я...
- Знаю, - перебил его Ет. - Давай без этих твоих описаний собственной значимости. Что там?
- Я тебе уже читал... Там вкратце написано, что мы опоздаем, и девчонка сама одного убьёт, другого ранит. Потом мы с ней поговорим, я подарю ей безделушку и потом решу с тобой разойтись.
- А я так старался не опоздать, и ведь знаешь, полдня на крыше просидел, а оказалось не на той, а она по описанию подходила.
- Я же говорил, что торопиться не надо, не так просто изменить судьбу.
- О, ты уже не говоришь, что невозможно, - обрадованно воскликнул Ет.
- Это только господин может, и госпожа, - кивнул на то место, откуда переместилась Эктори.
Унда встал, хотел было собрать вещи, но потом махнул на них, опустился обратно на кровать.
Ет тихо спросил:
- Почему тебе надо уходить? А уже привык к тебе... Смертный.
- Хочу найти того Безликого, о котором госпожа упоминала, может, он чего знает.
- Собираешься говорить с этим трусливым собачонкой? Он наверняка засел в Мирах мёртвых, и носу оттуда не сунет. Придётся тебе самому... А так проще тамошнего правителя уговорить.
- Это как попросить, я ему хорошего посланца отправлю.
- Не придёт, - отметил Ет убеждённо.
Унда вытащил нож, проверил заточку:
- А я много отправлю, очень.
- Могу только пожелать, чтоб Судьба была к тебе благосклонна.
Унда встал, ушёл через дверь, в другой край реальности, прихватив только записную книжку.
.
.
.
Эктори материализовалась в библиотеке, с непривычки она немного промахнулась, и чуть не вписалась в шкаф с книгами.
Она улеглась на диванчике, не раздеваясь, только обувь зашвырнула куда-то в угол. Попыталась уснуть, но ноющая боль в ногах и вид умершего на её глазах колдуна гнали прочь все сновидения. Когда, наконец, удалось провалиться в беспамятство, слова: "Я принесу тебе смерть" вырвали обратно. Она подскочила, дрожа, словно от холода.
Не желая возвращаться ко сну, она наощупь вытащила из тумбы свечу, зажгла, чиркнув друг об друга камушками, заряженными Первым элементом, пошла прогуляться среди стеллажей.
Ей хотелось узнать побольше о Безликих, но просматривать полки снизу вверх было очень неудобно, а всё время залезать и слезать по лесенке, которую нужно ещё и с собой таскать, было лень.
Если бы у неё были крылья... Или хотя бы просто возможность оторваться от земли при помощи заклинания, а не шумных неповоротливых машин.
Она собрала все книги про полёты, которые только смогла найти. Села на пол, поставила рядом свечу, углубилась в чтение.
Написано было много, но, несмотря на обилие различных предположений и гипотез, все авторы сходились в одном: не было ещё такого, чтобы живой мог оторваться от земли и воспарить в воздухе, не используя какие-либо дополнительные приспособления или крылья. Тут даже магия, способная изменить саму суть миров, не может помочь. Таков удел живых - быть ограниченными, привязанными к своему существованию.
Эктори, печально вздохнув, поднялась, пошла расставлять книги на места, потом обошла все ряды - ничего о Безликих. Единственный вариант - спросить Тётушку, но она куда-то пропала.
Неожиданно Эктори на глаза попалась маленькая неаккуратная книжечка, явно сделанная вручную и наспех. На мягкой кожаной обложке, мелкими аккуратными буквами, чем-то похожими на почерк самой Эктори, на Первом языке было выведено: "Про тех, кого не должно было быть".
Она открыла, на первой же странице красовалась надпись другим, более каллиграфичным и разборчивым, словно печатным, почерком: "Здесь описаны существа, противоречащие задумкам мироздателей. Те, кто нарушает естественные законы Миров, и кого следует уничтожить", она, тут же закрыв книжку, сунула её в карман, довольно улыбнулась - оставшиеся несколько уров ночи обещали быть интересными.
Эктори села на подоконник, поставила рядом свечу, открыла окно, пролистала записи, углубилась в чтение внимательнее.
"Одно тело - одно дело" - был написан заголовок мелким почерком.
А дальше следовали страницы, исписанные вторым - идеальным, гласившие о том, что в одном физическом теле должно помещаться только одно энергетическое. Создания со множеством голов, на каждую из которых приходится по одному Этэ - не имеют права на существование. Создания с объединённым разумом, с единым Этэ - не имеют права на существование. Создания, способные захватывать чужие Фэтэ, уничтожая, вытесняя или блокируя изначального хозяина, не имеют права на существование.
Эктори перелистнула несколько страниц, прочла заголовок: "Постоянство лица".
И там опять было расписано, что существа, не имеющие закреплённых за ними и сохраняющихся на протяжении жизни физических воплощений - не имеют права на существование.
Следующий заголовок: "Паразиты".
Эктори вспомнились упыри, потому что создания, существующие за счёт организма носителя или поглощения чужой жизненной энергии или чужих энергетических тел - не имеют права на существование.
Эктори пролистала ещё несколько страниц, её внимание привлекла беседа на полях, которую начал писавший мелкими буквами:
- Ты хочешь, чтобы всё подчинялось строгим законам, но тогда следует начать с собственного народа.
- Опять ты за это? Я создам тех, у кого соблюдение законов будет в крови, они будут свободны в своих поступках, но всегда будут говорить только правду. Что ещё нужно для правителей миров?
- Лиши кого-то возможности лгать и никогда не услышишь правды.
- Заблуждаешься!
- А ты создай и увидишь.
Эмони пришлось вернуться в Академию раньше - её соседку было опасно оставлять одну, а брать с собой, в поместье, было ещё опаснее.
Леди предложила со своего кресла меховую шубу, которую её соседка, несмотря на жару, всегда надевал поверх ещё нескольких слоёв тёплой одежды из плотных тканей.
Сев за стол, Эмони открыла планшет, узнать, что творится в высших кругах, и тут же ей пришло сообщение: "Явись ко мне, радость моя" – фраза, заготовленная её матерью для всех учеников.
Эмони тут же поднялась, вышла, воспользовавшись терминалом у двери в комнату, переместилась в кабинет директора. Огляделась, убедившись, что никого нет, сказала:
- Маменька, если желаете поговорить с доченькой, это и дома можно сделать.
- Взрослая деваха, а всё шутишь, - сказала госпожа директор и, указав на свой планшет, добавила. - Что скажешь доченька?
Эмони взяла планшет, пробежала глазами по тексту, остановилась на картинке, где Тиллери встала так, что хоть сейчас пиши портрет независимого главы великого дома, а глаза её, даже с плоского изображения, пристально разглядывали этэ. Внизу была заметка о прошедшем вечере, который посетила не только будущая глава теперь самой влиятельной семьи в многомирье, как всегда шокировавшая всех своим смелым нарядом, но и юный Император в компании необыкновенной беловолосой спутницы. Потом шли описания, кто во что был одет, и насколько это соответствует современной моде, что Император и его спутница, как положено представителям старой аристократии, какими являются все Имперцы, предпочли плотные тяжёлые ткани, струящимся и лёгким, пришедшим с новой модой. Дальнейшие рассуждения автора о том, что Империя пытается навязать пережитки прошлого, а леди Тиллери, словно простолюдинка, рядится в мужские платья, вытащенные из шкафов позапрошлых поколений, Эмони пропустила.
- Что я думаю? - переспросила она, откладывая планшет. - Пала Империя, мир якобы изменился, он якобы уже совсем не такой, как раньше, а на самом-то деле никто не поменялся: Господа из "Приличного" общества всё также перемывают косточки друг другу, Очкастая всё так же строит из себя сильную бабцу, Мелкий Император всё так же таскает за собой эту... а она, как всегда, привлекает внимание, - ядовито заметила Эмони.
- Да, но почему не ты? Почему тебя там не было? Почему тебя не было с ним?
- Он меня не позвал.
- Почему? Неужели так сложно соблазнить одного мелкого пацана и вертеть им, как вздумается? За ним будущее, новая история. Почему же она не в твоих руках?
- Он ещё ребёнок, ему неинтересны женщины, ему нужны битвы, в которых он может показать, какой он замечательный.
- Он ещё не искушён! Он не знает, какими бывают женщины, - сказала госпожа директор, скинув аккуратную туфельку. - Твой папаша был стариком, видавшим многое, но я сделала так, что он выбрал меня, а потом переписал все владения не на первую жену, которая даровала ему сына, а на меня. Мальчика, правда, жалко, он смазливенький был... Так чего же тебе стоит втянуть язык в задницу и прихватить остатки Империи? Тем более что ему интересны подвиги, а значит при должной работе, он сам тебе всё отдаст.
- Я его не люблю! - воскликнула Эмони, немного подавшись вперёд. - Я его ненавижу! Ненавижу всех их!
Директор приподнялась с кресла, но тут же опустилась, глубоко вдохнув, откинулась на спинку кресла, проговорила немного охрипшим голосом:
- Какая же ты у меня дура! Я столько ходила, стелилась перед императрицей, чтобы получить это место. Я называла эту наивную бабцу подругой, нахваливала её. А ты всё портишь из-за своей идиотской ненависти. Ох, дура! Любит она, не любит... Да какая разница?!
- Маменька, ты не понимаешь.
- Хватит!
- Но я люблю другого, я верю, что он ещё жив. Я буду...
- Я сказала, хватит! - воскликнула директор закашлявшись.
Эмони подскочила с места, растерянно огляделась по сторонам, не зная, что делать, но мать жестом велела ей сесть обратно.
Директор продолжила:
- Чего ты добилась с этим мальчишкой?
- Я не успела...
- Ты слишком навязчивая, с ними нужно потихоньку, но не жевать сопли. С кем из женщин и он, и его братец Корэр проводили больше всего времени?
- С этой мелкой, мерзкой, глупой, надменной... - начала Эмони с ненавистью.
- С сестрой, - перебила её мать. - А почему?
- Причём это? Они только и делали, что скакали из мира в мир и игрались с чужими судьбами. Ввязывались в войны и истребляли тварей, словно варвары, - брезгливо сморщив носик, процедила Эмони.
- Они дети, большие, имеющие силу и власть, но дети, и останутся такими надолго: все мужчины дети, а бессмертные - особенно. Им нужна компания в приключениях, чтобы их поддержали и пошли следом, чтобы на поверженных врагов смотрели с восхищением. А что предлагала ты?
- Но у меня ведь есть то, чего нет ни у одной из имперских женщин, ты сама учила. У меня есть тело, не то, в котором можно скакать по горам, а пышное и сочное - то, что любят герои.
- Ты ведёшь себя как шлюха! Да, тела Имперцев более холодные и грубые, они созданы для битв, но если мягкая задница это твоё единственное достоинство, то проваливай из моего дома!
Эмони опешила, её пухлые губки раскрылись от удивления, тонкие бровки непонимающе изогнулись:
- Ма, - с трудом смогла проговорить она, - что это значит?
- Ты не ослышалась. Научись восхвалять малые достижения мужчин, сопровождать их в подвигах, сделай до конца хода Корэра своим, сострой из себя лучшего друга для Ар, она тоже будет полезна в будущем, или проваливай жить за счёт своего тела, раз уж это твоё единственное достоинство.
Эмони, ели сдерживая подступавшую обиду, вышла, тихо притворив за собой дверь. Не хлопнула, как в позапрошлый раз, когда мать её отчитала за то, что довела какую-то аристократочку до истерики, она тогда ещё налетела на Ар, или как она себя называет... Не пнула уже закрытую дверь, как в прошлый раз, когда матушка в очередной раз рассказывала, что надо подлизаться к сильным мира сего: "Ну, притравила она тебя, и что? Не померла же. Сама виновата, это ты первая начала". Слова, сказанные тогда матушкой, сильно взбесили её, разожгли ещё большую ненависть ко всем, ко всем живым и мёртвым.
Эмони собиралась уже уйти, но что-то заставило её остаться, прислушаться, заглянуть в кабинет через оставшуюся щёлочку.
Госпожа директор с трудом поднялась с кресла, пошатываясь, пошла к диванчику в углу, но, не дойдя всего пару шагов, опустилась на пол, скрючилась, закашляла.
Эмони, забыв все обиды, не раздумывая, бросилась к матери, помогла встать, дойти до дивана, протянула платок - вытереть ярко-малиновую кровь. А потом замерла, не зная, что делать. Она впала в ступор, понимая, что надо что-то сделать, кого-то позвать на помощь, но не могла пошевелиться.
Госпожа директор указала на планшет, подавив кашель, проговорила: "Ведьму зови!". Эмони трясущимися руками взяла перо, отыскала нужную подпись в списке контактов, нажала, попыталась что-то написать, но ручка выскользнула из непослушных пальцев. Директор выхватила планшет, проворчав что-то под нос, начертила пару символов пальцем, откинулась на подлокотник, глубоко вдохнула, и новый приступ кашля перехватил дыхание.
Эмони бросилась к матери, беспомощно причитая. Костлявые пальцы опустились на её плечо, она подняла взгляд и увидела женщину с блёклыми волосами, аккуратно собранными в несложную причёску, и неподходяще дружелюбной улыбкой на лице.
Женщина протянула директору стакан с отвратительной на вид жидкостью, и, как только та выпила и облегчённо вздохнула, выставила Эмони за дверь.
Эмони присела на корточки, заглянула в узкую щель, ей показалось, что старуха заметила её, но та не подала виду, заговорила очень тихо.
- Я говорю о том, что все хранители одного и того же элемента связаны между собой, словно являются единым разумом, хотя это только предположение. Но точно то, что после они сильно менялись, словно от прошлого не оставалось и следа. - Немного помолчав, она тихо проговорила. - Это всё непра-а-авильно... - и уставилась куда-то в пустоту.
Унда аккуратно потормошил Эктори за плечо, спросил в отчаянии:
- Неужели нет пути к бессмертию?
Эктори подняла на него взгляд, от которого у Унда пробежала дрожь по всему телу, его сковал пронизывающий холод. Потом она вздрогнула, и всё вновь стало нормально.
- Ещё Безликие бессмертны, - сказала Эктори уже отстранённо. - Правда, я знаю только, что Безликим можно стать, навсегда отказавшись от собственного лица, но примеров не встречала, даже в книгах. Да и Безликих я только одного видела, и то он был полукровкой.
Ет засмеялся, похлопав Унда по плечу, проговорил:
- Самая дорога тебе в Безликие - такого обычного лица и лишаться не страшно.
Унда кивнул, спросил, не питая надежд:
- Это всё?
- Всё, что известно мне, - ответила Эктори, хитро покосившись на Унда. - А что Вы мне дадите за эту ценную информацию?
Унда в растерянности взглянул на Ета, тот только пожал плечами.
- Мы же Вас спасли!.. - недоумённо ответил Унда.
Эктори кивнула, но ничего не сказала, только ожидающе посмотрела на Унда. Тот сунул руку в карман, вытащил простенький браслетик из тринадцати бусин, нанизанных на золотую цепочку, протянул Эктори, объяснил:
- Это для перемещения - бусинки показывают, сколько прыжков можно совершить. Вам он навряд ли понадобится, но вдруг.
Эктори кивнула, тут же застегнула украшение на руке, встала с кровати, и, воспользовавшись браслетом, исчезла.
Унда вытащил из нагрудного кармана маленькую записную книжечку, повертел ею перед Етом, сказал:
- А теперь мы разойдёмся, и всё. Дальше нет прописанной судьбы.
Ет выхватил книжку, открыл на последней странице, попытался прочесть, выругался:
- Я готов понять замыслы командира, но не его почерк! Как ты в этом разбираешься?
Унда спокойно забрал книжку, пробежал глазами, ответил:
- Мне стыдно это не понять, ведь я...
- Знаю, - перебил его Ет. - Давай без этих твоих описаний собственной значимости. Что там?
- Я тебе уже читал... Там вкратце написано, что мы опоздаем, и девчонка сама одного убьёт, другого ранит. Потом мы с ней поговорим, я подарю ей безделушку и потом решу с тобой разойтись.
- А я так старался не опоздать, и ведь знаешь, полдня на крыше просидел, а оказалось не на той, а она по описанию подходила.
- Я же говорил, что торопиться не надо, не так просто изменить судьбу.
- О, ты уже не говоришь, что невозможно, - обрадованно воскликнул Ет.
- Это только господин может, и госпожа, - кивнул на то место, откуда переместилась Эктори.
Унда встал, хотел было собрать вещи, но потом махнул на них, опустился обратно на кровать.
Ет тихо спросил:
- Почему тебе надо уходить? А уже привык к тебе... Смертный.
- Хочу найти того Безликого, о котором госпожа упоминала, может, он чего знает.
- Собираешься говорить с этим трусливым собачонкой? Он наверняка засел в Мирах мёртвых, и носу оттуда не сунет. Придётся тебе самому... А так проще тамошнего правителя уговорить.
- Это как попросить, я ему хорошего посланца отправлю.
- Не придёт, - отметил Ет убеждённо.
Унда вытащил нож, проверил заточку:
- А я много отправлю, очень.
- Могу только пожелать, чтоб Судьба была к тебе благосклонна.
Унда встал, ушёл через дверь, в другой край реальности, прихватив только записную книжку.
.
.
.
Эктори материализовалась в библиотеке, с непривычки она немного промахнулась, и чуть не вписалась в шкаф с книгами.
Она улеглась на диванчике, не раздеваясь, только обувь зашвырнула куда-то в угол. Попыталась уснуть, но ноющая боль в ногах и вид умершего на её глазах колдуна гнали прочь все сновидения. Когда, наконец, удалось провалиться в беспамятство, слова: "Я принесу тебе смерть" вырвали обратно. Она подскочила, дрожа, словно от холода.
Не желая возвращаться ко сну, она наощупь вытащила из тумбы свечу, зажгла, чиркнув друг об друга камушками, заряженными Первым элементом, пошла прогуляться среди стеллажей.
Ей хотелось узнать побольше о Безликих, но просматривать полки снизу вверх было очень неудобно, а всё время залезать и слезать по лесенке, которую нужно ещё и с собой таскать, было лень.
Если бы у неё были крылья... Или хотя бы просто возможность оторваться от земли при помощи заклинания, а не шумных неповоротливых машин.
Она собрала все книги про полёты, которые только смогла найти. Села на пол, поставила рядом свечу, углубилась в чтение.
Написано было много, но, несмотря на обилие различных предположений и гипотез, все авторы сходились в одном: не было ещё такого, чтобы живой мог оторваться от земли и воспарить в воздухе, не используя какие-либо дополнительные приспособления или крылья. Тут даже магия, способная изменить саму суть миров, не может помочь. Таков удел живых - быть ограниченными, привязанными к своему существованию.
Эктори, печально вздохнув, поднялась, пошла расставлять книги на места, потом обошла все ряды - ничего о Безликих. Единственный вариант - спросить Тётушку, но она куда-то пропала.
Неожиданно Эктори на глаза попалась маленькая неаккуратная книжечка, явно сделанная вручную и наспех. На мягкой кожаной обложке, мелкими аккуратными буквами, чем-то похожими на почерк самой Эктори, на Первом языке было выведено: "Про тех, кого не должно было быть".
Она открыла, на первой же странице красовалась надпись другим, более каллиграфичным и разборчивым, словно печатным, почерком: "Здесь описаны существа, противоречащие задумкам мироздателей. Те, кто нарушает естественные законы Миров, и кого следует уничтожить", она, тут же закрыв книжку, сунула её в карман, довольно улыбнулась - оставшиеся несколько уров ночи обещали быть интересными.
Эктори села на подоконник, поставила рядом свечу, открыла окно, пролистала записи, углубилась в чтение внимательнее.
"Одно тело - одно дело" - был написан заголовок мелким почерком.
А дальше следовали страницы, исписанные вторым - идеальным, гласившие о том, что в одном физическом теле должно помещаться только одно энергетическое. Создания со множеством голов, на каждую из которых приходится по одному Этэ - не имеют права на существование. Создания с объединённым разумом, с единым Этэ - не имеют права на существование. Создания, способные захватывать чужие Фэтэ, уничтожая, вытесняя или блокируя изначального хозяина, не имеют права на существование.
Эктори перелистнула несколько страниц, прочла заголовок: "Постоянство лица".
И там опять было расписано, что существа, не имеющие закреплённых за ними и сохраняющихся на протяжении жизни физических воплощений - не имеют права на существование.
Следующий заголовок: "Паразиты".
Эктори вспомнились упыри, потому что создания, существующие за счёт организма носителя или поглощения чужой жизненной энергии или чужих энергетических тел - не имеют права на существование.
Эктори пролистала ещё несколько страниц, её внимание привлекла беседа на полях, которую начал писавший мелкими буквами:
- Ты хочешь, чтобы всё подчинялось строгим законам, но тогда следует начать с собственного народа.
- Опять ты за это? Я создам тех, у кого соблюдение законов будет в крови, они будут свободны в своих поступках, но всегда будут говорить только правду. Что ещё нужно для правителей миров?
- Лиши кого-то возможности лгать и никогда не услышишь правды.
- Заблуждаешься!
- А ты создай и увидишь.
Глава 16
Эмони пришлось вернуться в Академию раньше - её соседку было опасно оставлять одну, а брать с собой, в поместье, было ещё опаснее.
Леди предложила со своего кресла меховую шубу, которую её соседка, несмотря на жару, всегда надевал поверх ещё нескольких слоёв тёплой одежды из плотных тканей.
Сев за стол, Эмони открыла планшет, узнать, что творится в высших кругах, и тут же ей пришло сообщение: "Явись ко мне, радость моя" – фраза, заготовленная её матерью для всех учеников.
Эмони тут же поднялась, вышла, воспользовавшись терминалом у двери в комнату, переместилась в кабинет директора. Огляделась, убедившись, что никого нет, сказала:
- Маменька, если желаете поговорить с доченькой, это и дома можно сделать.
- Взрослая деваха, а всё шутишь, - сказала госпожа директор и, указав на свой планшет, добавила. - Что скажешь доченька?
Эмони взяла планшет, пробежала глазами по тексту, остановилась на картинке, где Тиллери встала так, что хоть сейчас пиши портрет независимого главы великого дома, а глаза её, даже с плоского изображения, пристально разглядывали этэ. Внизу была заметка о прошедшем вечере, который посетила не только будущая глава теперь самой влиятельной семьи в многомирье, как всегда шокировавшая всех своим смелым нарядом, но и юный Император в компании необыкновенной беловолосой спутницы. Потом шли описания, кто во что был одет, и насколько это соответствует современной моде, что Император и его спутница, как положено представителям старой аристократии, какими являются все Имперцы, предпочли плотные тяжёлые ткани, струящимся и лёгким, пришедшим с новой модой. Дальнейшие рассуждения автора о том, что Империя пытается навязать пережитки прошлого, а леди Тиллери, словно простолюдинка, рядится в мужские платья, вытащенные из шкафов позапрошлых поколений, Эмони пропустила.
- Что я думаю? - переспросила она, откладывая планшет. - Пала Империя, мир якобы изменился, он якобы уже совсем не такой, как раньше, а на самом-то деле никто не поменялся: Господа из "Приличного" общества всё также перемывают косточки друг другу, Очкастая всё так же строит из себя сильную бабцу, Мелкий Император всё так же таскает за собой эту... а она, как всегда, привлекает внимание, - ядовито заметила Эмони.
- Да, но почему не ты? Почему тебя там не было? Почему тебя не было с ним?
- Он меня не позвал.
- Почему? Неужели так сложно соблазнить одного мелкого пацана и вертеть им, как вздумается? За ним будущее, новая история. Почему же она не в твоих руках?
- Он ещё ребёнок, ему неинтересны женщины, ему нужны битвы, в которых он может показать, какой он замечательный.
- Он ещё не искушён! Он не знает, какими бывают женщины, - сказала госпожа директор, скинув аккуратную туфельку. - Твой папаша был стариком, видавшим многое, но я сделала так, что он выбрал меня, а потом переписал все владения не на первую жену, которая даровала ему сына, а на меня. Мальчика, правда, жалко, он смазливенький был... Так чего же тебе стоит втянуть язык в задницу и прихватить остатки Империи? Тем более что ему интересны подвиги, а значит при должной работе, он сам тебе всё отдаст.
- Я его не люблю! - воскликнула Эмони, немного подавшись вперёд. - Я его ненавижу! Ненавижу всех их!
Директор приподнялась с кресла, но тут же опустилась, глубоко вдохнув, откинулась на спинку кресла, проговорила немного охрипшим голосом:
- Какая же ты у меня дура! Я столько ходила, стелилась перед императрицей, чтобы получить это место. Я называла эту наивную бабцу подругой, нахваливала её. А ты всё портишь из-за своей идиотской ненависти. Ох, дура! Любит она, не любит... Да какая разница?!
- Маменька, ты не понимаешь.
- Хватит!
- Но я люблю другого, я верю, что он ещё жив. Я буду...
- Я сказала, хватит! - воскликнула директор закашлявшись.
Эмони подскочила с места, растерянно огляделась по сторонам, не зная, что делать, но мать жестом велела ей сесть обратно.
Директор продолжила:
- Чего ты добилась с этим мальчишкой?
- Я не успела...
- Ты слишком навязчивая, с ними нужно потихоньку, но не жевать сопли. С кем из женщин и он, и его братец Корэр проводили больше всего времени?
- С этой мелкой, мерзкой, глупой, надменной... - начала Эмони с ненавистью.
- С сестрой, - перебила её мать. - А почему?
- Причём это? Они только и делали, что скакали из мира в мир и игрались с чужими судьбами. Ввязывались в войны и истребляли тварей, словно варвары, - брезгливо сморщив носик, процедила Эмони.
- Они дети, большие, имеющие силу и власть, но дети, и останутся такими надолго: все мужчины дети, а бессмертные - особенно. Им нужна компания в приключениях, чтобы их поддержали и пошли следом, чтобы на поверженных врагов смотрели с восхищением. А что предлагала ты?
- Но у меня ведь есть то, чего нет ни у одной из имперских женщин, ты сама учила. У меня есть тело, не то, в котором можно скакать по горам, а пышное и сочное - то, что любят герои.
- Ты ведёшь себя как шлюха! Да, тела Имперцев более холодные и грубые, они созданы для битв, но если мягкая задница это твоё единственное достоинство, то проваливай из моего дома!
Эмони опешила, её пухлые губки раскрылись от удивления, тонкие бровки непонимающе изогнулись:
- Ма, - с трудом смогла проговорить она, - что это значит?
- Ты не ослышалась. Научись восхвалять малые достижения мужчин, сопровождать их в подвигах, сделай до конца хода Корэра своим, сострой из себя лучшего друга для Ар, она тоже будет полезна в будущем, или проваливай жить за счёт своего тела, раз уж это твоё единственное достоинство.
Эмони, ели сдерживая подступавшую обиду, вышла, тихо притворив за собой дверь. Не хлопнула, как в позапрошлый раз, когда мать её отчитала за то, что довела какую-то аристократочку до истерики, она тогда ещё налетела на Ар, или как она себя называет... Не пнула уже закрытую дверь, как в прошлый раз, когда матушка в очередной раз рассказывала, что надо подлизаться к сильным мира сего: "Ну, притравила она тебя, и что? Не померла же. Сама виновата, это ты первая начала". Слова, сказанные тогда матушкой, сильно взбесили её, разожгли ещё большую ненависть ко всем, ко всем живым и мёртвым.
Эмони собиралась уже уйти, но что-то заставило её остаться, прислушаться, заглянуть в кабинет через оставшуюся щёлочку.
Госпожа директор с трудом поднялась с кресла, пошатываясь, пошла к диванчику в углу, но, не дойдя всего пару шагов, опустилась на пол, скрючилась, закашляла.
Эмони, забыв все обиды, не раздумывая, бросилась к матери, помогла встать, дойти до дивана, протянула платок - вытереть ярко-малиновую кровь. А потом замерла, не зная, что делать. Она впала в ступор, понимая, что надо что-то сделать, кого-то позвать на помощь, но не могла пошевелиться.
Госпожа директор указала на планшет, подавив кашель, проговорила: "Ведьму зови!". Эмони трясущимися руками взяла перо, отыскала нужную подпись в списке контактов, нажала, попыталась что-то написать, но ручка выскользнула из непослушных пальцев. Директор выхватила планшет, проворчав что-то под нос, начертила пару символов пальцем, откинулась на подлокотник, глубоко вдохнула, и новый приступ кашля перехватил дыхание.
Эмони бросилась к матери, беспомощно причитая. Костлявые пальцы опустились на её плечо, она подняла взгляд и увидела женщину с блёклыми волосами, аккуратно собранными в несложную причёску, и неподходяще дружелюбной улыбкой на лице.
Женщина протянула директору стакан с отвратительной на вид жидкостью, и, как только та выпила и облегчённо вздохнула, выставила Эмони за дверь.
Эмони присела на корточки, заглянула в узкую щель, ей показалось, что старуха заметила её, но та не подала виду, заговорила очень тихо.
