ГЛАВА ПЕРВАЯ.
"— Дорога впереди еще длинная, — заметил Гендальф.
— Но это дорога домой."
Джон Рональд Руэл Толкин "Хоббит, или Туда и обратно"
Черный конверт с витыми золотыми символами падает из моей руки, обтянутой черным шелком, в руки слуги. Он раскрывает его, откладывает в сторону и кланяется, приглашая пройти в зал, наполненный терпкими ароматами празднества. Вино, закуски, изысканные напитки, не менее изысканные гости в разноцветных нарядах. Я поправляю черную маску на лице и растягиваю ярко накрашенные в цвет переспелой вишни губы в жестокой улыбке. Это бал в честь годовщины победы Тёмной Империи.
Вишнёвый шелк струится по ногам, раскрывая разрез до середины бедра, который оголяет вид на тонкую ткань черных чулок. Туфли кожаными ремешками облегают щиколотку, острый каблук царапает паркет. Черные волосы большими волнами падают на практически голую спину, белая кожа ярко контрастирует с высокими перчатками. Я знаю, какое впечатление произвожу, и я не люблю прятаться за рюшами и скромными нарядами девственных мечтательниц Империи. Моё имя знает каждый в этом зале, и узнают меня с первого шага все, кто владеют боевым искусством.
— Командующий, с каждым разом ваше платье всё более вызывающее, — холодно заметила третья леди империи, кривя губы в презрительной усмешке. Я оглядела её внимательно, подметив тугой корсет и закрытый ворот.
— Ну, мне ведь не нужно скрывать недостатки в виде животика и морщин на декольте, — мягко улыбнулась, но колкость попала в цель. Моя вечная завистница Арея лен Горхави сжала губы в тонкую полоску и удалилась прочь, гордо подняв носик, украшенный яркой алой маской.
Я не любила зависть и лесть. Родившись в семье младших лордов, я всю молодость боролась за право свободы от этого яда. Тогда ещё Тёмное Королевство демонов было не так влиятельно, конфликтуя за право лидерства с иными темными государствами. Все были согласны, что союз необходим, но вот выбрать лидера… Это было невозможно. К началу Тёмной Имперской Войны я была уже двадцатилетней девушкой, которую ждало политическое замужество. Я добровольно поступила в академию темных искусств, подписавшись на участие в великой войне и став недосягаемой для воли родных.
Десять лет шла моя война, десять лет я постигала науку боя, стоя в первых рядах лучших магов. Уже в академии я получила прозвище Секира. И по выпуску одной из первых попала в лучший отряд будущей империи. Мы шли, сметая всё на своём пути, пуская корни разведки глубоко внутрь иных государств. После войны нас назвали Перстами. Каждый из одиннадцати выживших стал героем. Ужасом великой Империи, сказкой, которой пугают детей. Война, длившаяся тридцать лет, была окончена жирной алой точкой.
Вот уже двадцать лет Империя живёт в мире, отражая редкие нападки светлых государств. Вот уже двадцать лет я живу в столице великого государства, развлекаясь редкими вылазками на границу. И впервые за мою долгую жизнь я ощущаю то, что начинает пожирать изнутри. Одиночество и тоску. Остальные бы согласились со мной, что соскучились по этой ужасной войне. Там у нас был смысл, здесь же была лишь тоска.
— Саяра, прекраснейшая из героев, не уж то вы почтили нас, придя на праздник? — ко мне подошёл Император, взмахивая руками, что были украшены перстами. — А я уж думал, не осчастливить ли вас личным визитом.
— Ваше великолепие, — кивнула я, настороженно вглядываясь в сверкающие тайной глаза верховного демона. — Вы так скучали по моему обществу?
— Хотел закрепить ваше положение в социальных кругах Империи. Вывести вас на политическое поле боя, — Император подозвал слугу с напитками, протягивая мне бокал белого вина, сам же взял красное. — Вы слишком примечательны в своём одиночестве.
— Намёк так же прозрачен, как предложенное мне вино. Значит, вы говорите о браке? Мы с вами недостаточно выпили за победу, друг мой, что вы забыли, как я говорила вам, по какой причине я пошла воевать? — усмехнулась, разглядывая разодетых лордов. — И кого же вы предлагаете на роль жертвы?
— Можете называть меня папа, — протянул Император, с удовольствием наблюдая, как на моём лице мелькает недоумение. — О нет, я не предлагаю вам в мужья своего восьмилетнего отпрыска, я говорю о том, что вы официально получаете статус моей дочери. Мы уже давно преданны именно моему роду, а кровный род отверг вас. И вы станете отличной светлой леди.
— Эльфы? — скривилась я, представив жизнь в зелёном дворце. Они не переживут такой гостьи.
— Драконы. Они желают гарант политического мира. Кроме вас через три дня вместе с делегацией отбывают ещё две высокородных леди, достойнейших из всех. У короля драконов пять сыновей, у вас будет отличный выбор. И мы ни к чему вас не принуждаем, если вы не сможете принять ни одного из принцев, вы вернётесь в Империю. Понимаете… Мне нужен весомый гарант их нейтралитета, а что может быть лучше, чем герой великой войны в сердце врага?
Я вздохнула, скрипнув зубами. Речь властителя звучала разумно, да и здесь меня ничего уже не держало. Войны не предвидится, Империя всеми силами старается избежать открытых конфликтов со светлыми. Драконы… Что же, нейтральное государство, не раз встававшее как на нашу сторону, так и на строну светлых. Держать таких в друзьях выгодно.
— Я полюбуюсь дворцом ящеров, но перешагивать через себя во имя блага империи не буду. Мне ближе к сердцу война, — честно ответила я, опустошая бокал до дна. — Вы ведь предупредили ящеров, что соблюдения этикета от «достойной леди» можно не ждать?
— Нет, это будет сюрприз, — тихо рассмеялся император, протягивая мне перстень своего дома. — Наденьте, в знак преемственности. И прошу вас, Саяра, позаботьтесь о девушках, они… Кхм… Тоже те ещё загадки.
— И кого же отдадут во благо мира? — уточнила я, цепко выглядывая свободных леди.
— Каата Амио и Барселла Каудорра, — ответил властитель, а я безошибочно выцепила яркое желтое платье Барселлы и зелёный изумруд шелка Кааты.
Барселла Каудорра, вторая дочь рода, высокая блондинка с тонкой фигурой и холодными зелёными глазами, магесса чистой крови, выпускница первого имперского пансиона. Хитрая, внимательная, отличная интригантка. В плавных жестах её рук прослеживалось тайное умение обращаться с тонким эльфийским клинком. Лучшая наездница Империи, и я не удивлюсь, если леди вызвалась сама. Змея захотела к собратьям.
Каата Амио, демоница. Низенька брюнетка с притягательной мягкой фигурой и яркими глазами-сапфирами. Послушная дочь рода, обучалась лекарскому искусству и мастерски убегала от всех ухажеров, которых были сотни. Стоящий рядом с дочерью демон одним своим видом отпугивал тех, кто ещё покушался на честь его цветочка, сверкая начищенными знаками отличия в военном деле. Обаяние Каате досталось, несомненно, от отца, как и твёрдость характера. Недотрога, настоящее сокровище.
— Знаю, — кивнула я. — Именитые рода, достойное воспитание и неплохой магический потенциал. А что известно о принцах? Наарон довольно закрытое государство.
Император понятливо кивнул, приглашая меня присесть на диванчике у стены. Демон задумался, а потом всё же ответил, щуря глаза на бегающих слуг.
— У короля семь детей, пять сыновей и две дочери. Младший из драконов ещё не обрёл крылья, но уже имеет право участвовать в борьбе за невест империи. Буквально в первый день сезона дождей он вступит в совершеннолетие. Четвёртый принц лекарь, довольно искусный, третий политик и маг, второй искусный воин, — его величество сжал губы, задумавшись.
— А наследник?
— Король не сообщил. Саяра, будьте осторожны. Возьми всё, что посчитаешь нужным. Их леди не принято владеть оружием, но у вас отнять они его не посмеют. Шифры ты знаешь, тайную почту тоже. Девушки беззащитны, мы не сможем их вытащить, если драконы вдруг что-то себе удумают. А вот тебя удержать у них вряд ли выйдет. Мы готовы к войне, но нам бы хотелось её избежать. Никакой войны, секира, ты поняла меня?
Я кивнула, прикрывая глаза. Дни на поле брани были куда более предсказуемы и привычны, чем перспектива дружеского визита к драконам. Вся эта двуличная игра в союзников была мне чуждой, как и лицемерие высшего света.
Я вспомнила детство, когда братик в шутку дал мне меч, я помню, как его за это выпороли розгами, помню, как юной девушкой сбежала в лес, когда мать впервые заговорила о браке и том, что у меня должно быть много чудесных деток. Я тогда сутки провела в лесу, молясь Бездне, чтобы та дала мне сил избежать женской участи. Помню, как раненные войны прибыли в лекарню, расположенную по соседству. Их ужасные раны и болезненные стоны…
В академии нас не щадили, плевав на наш пол и род. Мы были воинами, магами, теми, кто получал наказание за каждую провинность. В академии не осталось тех, кого мутило при виде крови, и кто взвизгивал от лёгкого шлепка. Нас ставили в ряд абсолютно обнаженными и пороли плетьми пять суток, не давая ничего, кроме чуть подслащенной воды. И тот, кто падал до конца экзамена, возвращался домой. Под ледяным дождём и шквальным ветром, под палящим солнцем и в пыльную бурю. В наших глазах поселилась животная жажда убийства. Я попала в команду, которую натаскивали именно на расчистку вражеского строя. Из двухсот поступивших и сотни дотянувших до пятого года, право называться первым отрядом получили сорок, а дожили до конца войны только одиннадцать. И это была честь.
В академии не было места стеснению и этикету. Мы спали в одной казарме, ели с деревянной посуды иногда и руками, мы не прощали лжи и лицемерия. Остальная академия смотрела на нас с боязнью и сочувствием. Нас за глаза называли смертниками, и мы не отрицали, что да, именно мы погибнем первыми. Те, кому не повезло попасть в мясорубку отчаянных тренировок лучших из лучших.
И на войне, теряя того, кто был тебе как родная кровь, держа на руках израненных друзей, мы перестали быть просто демонами или магами. Мы стали Перстами. Это запечатлено калёным железом на наших душах, это высечено в наших сердцах. И если другие вспоминали о войне, как о мясорубке, в которой не запоминали лиц, каждый из Перстов мог четко пересказать внешность каждого из убитых. Назвать рану и порядок, в котором они умирали от наших мечей. Мы были монстрами, мы наслаждались, мы упивались восторгом, облитые кровью и покрытые потом. Едва ли остались в живых свидетели бесчинства Перстов в Зольной Долине, кроме одиннадцати героев.
Вернувшись после победы в родной город, я видела исхудавший после затяжного противостояния люд. Мать не узнала меня, пока я не подошла к ним. Отец кивнул, приветствуя, но не более, а матушка плевалась ядом, проклиная на чем свет стоит, обвиняя меня во всех своих бедах. Я не должна была дарить Империи победу. Пребывая в голоде и страхе, я должна была выйти замуж и вскармливать детей нашему лорду, который из простой трусости остался за спинами своих друзей. Дезертир, предатель, трус. Первый год после войны было приказано доставлять всех виновных в подобных преступлениях на Имперский суд, проводимый Перстами с воли его превосходительства.
Мой неудавшийся жених закончил жизнь на столбе позора, а я поселилась в столице, зализывая боевые раны и пытаясь вернуть себе былую мечтательность, потерянную в далеком детстве.
Те, кто говорят и пишут о войне, как о красивой доблестной вещи, молчат о том, сколько боли, сколько смертей дарит одна ночь сражения. Молчит о поте, смешанным с кровью и запахом горелой плоти. О том, как теряя силы раненный ползёт за помощью, понимая, что не выживет, но продолжает. Или как, потерявший меч солдат, рвёт чужую плоть когтями и зубами, не желая падать перед тем на колени. Мы воевали не за новую войну, мы воевали за мощь и мир. Но победив, мы будто умерли. С кровью своих братьев на руках.
— Да поможет нам Бездна, — выдохнула я, понимая, что это мой святой долг. Ради мира, за который я так долго сражалась, теперь я должна стать его послом, залогом сотрудничества, и, может быть, невестой для змеекрылого принца.
Три долгих дня, за которые я успела покинуть так и не ставший мне родным дом. Три долгих дня, выслушивая Императора и раз за разом составляя документы мира. Три дождливых дня, отбирая из стражи императора лучших. Три долгих дня закончились на рассвете, когда карета тронулась, окруженная всадниками. До окраины столицы и через портал, сократив часть пути, пара часов тряски по извилистой дороге и ещё два портала, чтобы, наконец, увидеть восточную границу Империи, где нас уже ждали.
— Добро пожаловать в Наарон, миледи, — поклонился дракон, сверкая белоснежной рубахой, заправленной в свободные зелёные штаны. — Я ваш провожатый. Уважаемые войны, король просит вас остаться за нашими границами. Девушкам ничего не угрожает.
— Свободны, — бросила я, повернув лошадь боком. Стражи неуверенно переглянулись, но всё же не решились переходить границу за нами. — Господин провожатый, с нами посол.
— Конечно, он может следовать за нами. И да, миледи, почему вы верхом, а не в карете, как две ваших… спутницы, — дракон осмотрел мою лошадь с недоумением на лице. — И что это? Оружие?
— Да так, зубочистка, — усмехнулась я, достав лишь на половину кинжал из ножен. — Оружие в багаже. Мне стоит его достать? Путь опасен? Или боитесь, что Первый Перст империи порежется в дороге?
— Простите, госпожа, меня не предупредили, — натянул безмятежную маску дракон. — У нас впереди целый день пути, а после мы попадём к порталу, установленному специально для связи с империей. Сюда я прилетел, так что могу я… Присесть? — спросил дракон, смотря на место около возницы.
— Хоть прилечь, — пожала плечами, направляя жеребца по дороге прямо. Дракон шикнул что-то невнятное себе под нос, но всё же забрался к вознице и велел ехать прямо.
Дорога вскоре вильнула вверх, по вершинам холмов через поля и густые перелески. Бескрайняя зелень, подернутая большими валунами, сияющими пегими боками от обилия магической руды, завораживала взор. Дракон указывал дорогу на поворотах, а леди выглядывали из оконца, разглядывая свой новый дом. Над нами лишь однажды пролетел дракон, сделав крутой разворот в небе, и вернулся куда-то вглубь королевства. Как пояснил проводник, это был один из принцев, проверял, всё ли у нас в порядке.
Возничий заснул, но дракон велел не останавливаться, подгоняя лошадей самостоятельно. Парень лишь однажды уточнил, не нужно ли и мне вздремнуть, косясь на сопящую в три носа карету, и больше с глупостями не лез. Ночь была тёмной и тихой, поэтому всех хищных зверей мы слышали издали, распугивая магией. Морозным утром мы пересекли бурную реку, небольшой городок и к обеду оказались на поле поодаль города. Расписанное рунами поле послушно вспыхнуло, открывая проход, и дракон смело шагнул первым.
Стоило свету схлынуть, как взору предстал сверкающий сталью дворец. Широкий, с парой высоких башен, наполненный зеленью и ручейками, текущими с горы прямо сквозь здание. Ухоженная брусчатая дорога была едва ли не вылизана, а слуги стояли на входе, вытянувшись в линию. С моря доносился запах соли и свободы, оседая на губах приятной негой. Я прикрыла глаза, втягивая необычные ароматы.
— Я могу отдохнуть, прежде чем встречусь с королём? — спросил посол, спешиваясь с лошади.
