— Ты ведь понимаешь, что мне сложно? — однажды сказал он тихо, — Это не моя природа… сидеть и ничего не делать. Но с каждым днём я понимаю: твоя жизнь и жизнь того, кто появится, — важнее моей охоты.
Мария впервые видела его в таком состоянии — не холодного хищника, а человека, который переживает, что может потерять.
Девять месяцев пронеслись медленно и быстро одновременно.
Ночью, первыми толчками, начались роды. Алексей был рядом мгновенно, помог дойти до машины, сам отвёз её в клинику, не доверяя ни скорой, ни чужим рукам. Его взгляд в эти часы был острым, но в нём не было привычного расчёта — только тревога и сосредоточенность.
Он стоял у окна родильного зала, когда в воздухе раздался первый детский крик. Маленькая, крошечная, но громко заявившая о себе жизнь.
Когда Мария передала ему свёрток, он впервые замялся, как ни разу раньше. Держал ребёнка, как что-то слишком хрупкое, боясь, что сожмёт слишком сильно.
— Её зовут… — Мария улыбнулась, — …Лиана. Как вьющееся растение, которое цепляется и растёт, несмотря ни на что.
— Лиана, — тихо повторил он, внимательно глядя на маленькое лицо. — И теперь… это мой смысл.
Они вернулись домой через несколько дней. В доме всё было иначе — не только из-за детской кроватки, мягкого одеяла и тихого дыхания во сне Лианы. А из-за Алексея. Он уже не просто прислушивался к шагам в тумане, он теперь умел слушать, как дышит его дочь, и в этом — находил покой.
Мария прижималась к нему по вечерам, Лиана спала в комнате напротив.
— Ты понимаешь, — сказала она, — что мы другие?
— Да, — кивнул он. — Но моя тишина теперь здесь. И ты. Если кто-то нарушит это — я снова стану тем, кем был. Но пока… мир жив, пока она спит спокойно.
«Тёмное зерно»
С тех пор, как родилась Лиана, прошло семь лет. Дом, в котором когда-то звучали шаги жертв, превратился в тихое убежище. Алексей и Мария действительно "залегли на дно" — никаких охот, никаких исчезновений. Весь их мир сузился до одной точки — защитить малышку от любых тварей, которые могли бы появиться в их жизни.
Алексей выходил на улицу только по самым необходимым делам, всегда проверял замки трижды, камеры на углах двора, дворников и соседей, которых он знал по именам и биографиям. Мария редко отходила от Лианы, и их дни текли обыденно… до сегодняшнего утра.
Телефонный звонок застал Марию за кухонным столом, когда она читала книгу. Голос директора в трубке был сухим, но в нём чувствовалась тяжесть.
— Мария Алексеевна, я хотел бы, чтобы вы с мужем пришли в школу. У нас… неприятный инцидент с вашей дочерью. Она… Ну, лучше поговорим лично.
Мария повесила трубку и встретила вопросительный взгляд Алексея.
— Что произошло? — спросил он ровно.
— Кажется… Лиана кого-то сильно ударила.
Они вошли в кабинет директора, держа руки спокойно, с мягкими улыбками на лицах. Лиана сидела на стуле в углу, хмурая, с лёгким синяком на костяшках пальцев.
Директор, полный мужчина в очках, жестом пригласил их сесть.
— Вашу дочь сегодня вызвали к нам, потому что она… ну, скажем так — проявила недопустимую агрессию. Она ударила одноклассника так, что уронила его на пол.
— Он первый начал, — отчеканила Лиана, не поднимая глаз.
Директор многозначительно посмотрел на родителей:
— Даже если так, вы понимаете, что подобное поведение… необычно для ребёнка. И ещё… — он чуть прищурился — в её реакции не было испуга или чувства вины. Это… напрягает.
Мария изобразила лёгкую тревогу:
— Мы поговорим с ней. Наверное, она… просто защищалась.
Алексей добавил голосом, отточенным годами вежливой маски:
— Конечно. Лиана у нас честная и… временами слишком прямолинейная. Но мы исправим.
Директор кивнул, но его взгляд оставался цепким, как будто он пытался понять — откуда в этом ребёнке такая холодная решимость.
Две минуты тишины в прихожей, пока они снимали верхнюю одежду, казались вечностью. Лиана шла впереди, а Алексей остановился, глядя на Марию:
— Я поговорю с ней.
Мария кивнула и осталась у двери, слушая.
Они с Лианой устроились в гостиной. Алексей сел напротив, опершись локтями о колени, глаза — прямо в её глаза.
— Лиана. Расскажи, зачем ты это сделала.
— Он толкнул девочку и начал смеяться… — девочка говорила спокойно, даже холодно. — Я сказала, чтобы он перестал. Он не послушал. Тогда я… сделала так, чтобы он не смог.
— И что ты почувствовала? — спросил он мягче.
Пауза. Лиана нахмурилась, но не отвела взгляд:
— Сначала… хотелось, чтобы он упал. А потом… мне понравилось, что он испугался.
Мария, затаив дыхание в прихожей, поняла, что слышит… себя, только маленькую.
Алексей кивнул:
— Значит, ты почувствовала то, что чувствует сильный. Это… опасная вещь, Лиана. Это сила, которая может дать тебе всё… и отнять всё тоже.
— Но ты… ведь тоже так? — почти утвердительно спросила она.
Тонкая тень улыбки скользнула по его лицу.
— Да. Но я умею контролировать. И ты научишься. Но ты должна помнить — люди боятся тех, кто не боится их.
Лиана слушала его так внимательно, будто он рассказывал ей тайну, известную только им двоим.
Тем вечером директор школы звонил снова. На этот раз он говорил с Марией.
— Знаете… ваша дочь умная девочка, но мне показалось… в её поведении что-то есть. Как будто это не просто сиюминутная агрессия. У неё была… реакция хищника.
— Дети часто копируют взрослых, — спокойно ответила Мария, — может, мы просто слишком требовательны.
Но, положив трубку, она посмотрела на Алексея:
— Он что-то подозревает.
Алексей лишь пожал плечами:
— Пусть подозревает. Он не понимает, что это врождённое. Мы не учили её этому. Она просто… наша.
В тот вечер, когда Лиана заснула, Алексей долго стоял у её кровати, наблюдая, как она дышит. Мария подошла, обняла его со спины.
— Ты боишься за неё? — тихо спросила она.
— Нет, — ответил он. — Я боюсь за тех, кто будет рядом с ней.
«Инстинкт»
Директор школы всегда казался Лиане обычным — скучный, немного уставший, с незапоминающимися чертами лица. Но сегодня в его кабинете стояла иная атмосфера. Воздух был плотным и тревожным. На столе — раскиданные папки, старые газетные вырезки, какие-то бумажные распечатки… и все они были выстроены в странном порядке, будто составляли историю.
Дверь была приоткрыта, и она услышала: голос директора в телефоне был тихим, но напряжённым.
— Да, я уверен, это они… Имена совпадают. Исчезновения в районе, годы назад. И там, и здесь… их видели неподалёку. Я не знаю, как это доказать, но… у меня есть бумаги. Надо вызвать полицию.
Лиана замерла. Она чувствовала, как всё внутри стало холодным. Это ощущение она помнила — как в тот день, в школе, когда поймала страх в глазах того мальчишки.
Она вошла, мягко закрыв за собой дверь. Директор поднял голову.
— О… Лиана. Ты… что-то хотела? — в его голосе уже проскользнула неловкая тень.
Она подошла ближе.
— А что у вас за бумаги?
— Не твоё дело, Лиана. Это… касается твоих родителей, и… — он отвёл взгляд, словно боялся встретиться с её глазами.
В воздухе был запах страха. Она почувствовала его нутром — точно так же, как Алексей когда-то учил её «слышать» людей.
— Вы их боитесь, — сказала она тихо, без эмоций.
— Послушай, — директор поднял ладонь, — я должен поговорить с полицией. Если всё это окажется правдой, тебе… тебе будет лучше без них.
Её взгляд опустился на бумаги на столе. Она увидела заголовки старых новостей: «Загадочные исчезновения», «Полиция ведёт поиск», «Дело без улик». Фотографии мест происшествий и крошечные детали — даты, адреса. Имя Алексея мелькало в заметках как «свидетель» или «данные проверяются». Имя Марии — в качестве жительницы близких домов.
Лиана подняла глаза.
— Вы боитесь их… А должны бояться меня.
Директор чуть привстал.
— Лиана, я понимаю, ты… ребёнок. Но это серьёзно.
Её рука уже скользнула в рюкзак. Лезвие ножа блеснуло в свете лампы, прежде чем он успел осознать. Быстро, бесшумно — лезвие разрезало горло, прервав недосказанное слово. Звук был тихим, сдавленным, и кровь горячей волной ударила на стол, окрашивая газеты.
Директор захрипел, но упал в кресло, глаза выкатились и медленно застекленели.
Лиана работала удивительно быстро, для семилетнего возраста — почти пугающе. Она достала блокнот директора, оставила короткую записку дрожащим от наигранного напряжения почерком: «Я не выдержал. Простите меня». Дальше — лезвие ножа в его собственную руку, чтобы оставить отпечатки, а потом — нож аккуратно на пол, рядом с креслом.
Она расставила всё так, чтобы выглядело, будто он задумчиво сидел, потом схватил нож и… сделал это сам. Ужасно, но правдоподобно.
Все бумаги, вырезки, распечатки — она сложила в свой рюкзак.
И только после этого позволила своим лёгким разорвать тишину.
— Ааааа! Помогите!!! — её голос был высоким, надломленным, дрожащим как у ребёнка, который впервые увидел смерть.
Прибежали учителя, вбежала секретарь. Они застали Лиану вцепившейся в спинку кресла, с рюкзаком на плече, слезами и бледным лицом.
— Он… он… я зашла… а он… — слова она перебивала всхлипами, — было много крови…
Все взгляды сразу перешли в сочувствие и шок. Ей верили. Уже звонили в скорую, полицию, уже кто-то подал ей платок, увёл в соседний кабинет.
Пока взрослые были заняты телом и звонками, Лиана сидела тихо в сторонке, ладонью закрывая лицо. Под ней дрожала лишь показная слабость. Внутри же была холодная ясность: он больше никого не позовёт.
Когда в класс вернулась Мария, лицо испуганное, но глаза быстро встретились с глазами дочери — там был короткий, еле заметный обмен сигналами. Алексей, появившийся позже, тоже понял всё без слов, увидев её и рюкзак, зажатый под рукой.
«Новые правила»
Вечер стоял тихий и настороженный. В доме слышалось только тиканье старых настенных часов, а за окном туман окутывал улицы. Лиана вернулась из школы первая — спокойная, с ровной походкой, с рюкзаком за плечами. Она поставила его в угол прихожей, сняла куртку и прошла в гостиную, села на диван.
Через пару минут дверь тихо отворилась, вошли Мария и Алексей. Лица спокойные, но взгляды пронзительные — они явно уже говорили о том, что произошло днём.
Алексей сел в кресло напротив дочери, Мария устроилась рядом, чуть наклонившись вперёд.
— Лиана, — начал Алексей ровным голосом, — мы хотим, чтобы ты знала: то, что ты сделала сегодня… ты сделала идеально, — он сделал паузу, — но мы должны понять, зачем.
Лиана не ответила сразу. Она спокойно потянулась к рюкзаку, достала сложенные аккуратной стопкой бумаги, распечатки, пожелтевшие газетные вырезки. Развернула их и положила на стол.
Мария взяла верхний лист и замерла: заголовок кричал «Серия исчезновений в районе остаётся нераскрытой», а под ним — имя, которое они знали слишком хорошо. Дальше — адреса, даты, свидетельства… их прошлое, аккуратно собранное на одном столе.
Алексей пролистал несколько листов, его глаза сузились.
— Он знал слишком много…
Мария подняла взгляд на дочь:
— Ты… спасла нас.
— Разумеется, — спокойно сказала Лиана. — Я же вижу, когда кто-то несёт опасность.
Она откинулась на спинку дивана, посмотрела им прямо в глаза и произнесла:
— Но теперь я хочу спросить… зачем вы убивали невиновных?
Мария чуть напряглась.
— Лиана… это сложно объяснить.
— Попробуй, — перебила дочь.
Алексей заговорил первым, даже не уходя во внешнюю игру:
— Мне это нравилось. Процесс. Момент контроля. Сама охота.
Мария кивнула, тихо добавив:
— Да, я почувствовала то же. Это… стало частью нас.
Лиана несколько секунд молчала, будто переваривала их признания, а потом сказала:
— Я понимаю. Но это глупо.
— Что? — Мария нахмурилась.
— Убивать тех, кто тебе ничего не сделал. Зачем? Чтобы почувствовать себя сильным? Чтобы унять жажду? Это — пустое.
Она подалась вперёд, её глаза блестели в полумраке комнаты:
— Нужно убивать только тех, кто мешает тебе жить. Кто может навредить. Кто создаёт угрозу тебе, семье или вашему делу. Каждое убийство должно что-то решать, устранять препятствие, а не просто выбрасывать жизнь в пустоту.
Алексей задумался. Это звучало… правильно. Осмысленнее, чем его прежняя охота. Он вспомнил слова Марии в те времена, когда она ещё была пленницей: «Ты убиваешь просто так… ты мог бы выбирать». Тогда он не прислушался. А теперь это говорила его дочь — и в её голосе не было страха, только холодная рассудочность.
Мария тоже смотрела на Лиану иначе.
— Ты хочешь сказать… мы потратили годы на тех, кто не стоил ни времени, ни усилий?
— Да, — кивнула Лиана. — Теперь у нас есть я. И я могу находить тех, кто действительно заслуживает. Людей, которые ни к кому не относятся с уважением, кто разрушает чужие жизни, кто угрожает нашему спокойствию.
Алексей тихо усмехнулся:
— Получается, ты предлагаешь сделать из нас… команду зачистки?
— Нет, — холодно поправила Лиана. — Команду, которая убивает только тогда, когда надо. Когда это нужно нам.
В комнате повисла тишина, в которой слышалось только дыхание троих. Алексей замкнул пальцы, словно взвешивал решение. Потом кивнул.
— Хорошо.
Мария тоже сказала:
— Я согласна. Это даже… разумно.
Лиана улыбнулась — впервые за весь разговор.
— Значит, теперь мы действуем по новым правилам. И я буду частью каждого решения.
Алексей поднял бровь:
— Это я решу.
— Нет, — твёрдо ответила она. — Это решим мы, вместе. Иначе у вас снова будет хаос.
Он хотел возразить… но в глубине души знал, что она права.
Когда Лиана ушла в свою комнату, Алексей и Мария остались наедине.
— Ты понимаешь, что мы только что сделали? — спросила Мария.
— Да, — ответил он, — мы передали ей контроль. Но… может, это и лучше. У неё — ясная голова. У нас были только инстинкты.
Мария улыбнулась с лёгкой тенью гордости:
— Она наша дочь. Она будет лучше нас.
Алексей посмотрел на бумаги, лежащие на столе — следы их прошлого. Он понимал: с Лианой у руля эти бумаги никогда больше не появятся у посторонних.
«Линия на волоске»
Серая машина без опознавательных знаков подъехала к дому утром, когда туман ещё висел между домами, глуша звуки. Двое в штатском вышли молча, показали удостоверения и сказали ровно:
— Алексей Сергеевич? Мария Алексеевна? Пройдёмте с нами.
Тон был вежливый, но холодный.
В участке их сразу разделили: Марию повели в один кабинет, Алексея — в другой. Запах дешёвого кофе и бумаги смешивался с чем-то металлическим в воздухе.
Кабинет небольшой, стол, двое следователей. Один — молодой, светлоглазый, с прямыми резкими вопросами. Второй — старше, с мягкими интонациями, рассчитанными на то, чтобы заставить расслабиться.
— Мария Алексеевна, — начал старший, — вы понимаете, что мы просто хотим прояснить несколько моментов. Вам нечего волноваться, если вам нечего скрывать.
Она улыбнулась едва заметно.
— Конечно, я готова ответить.
— Директор вашей школы… — вступил молодой, — вы ведь знали его лично?
— Разумеется. Он был хорошим руководителем.
— До того, как его нашли с перерезанным горлом в собственном кабинете. — Пауза. — При вас.
Мария едва заметно кивнула:
— Да… это был шок. Я зашла уже после.
— А как вы объясните, — продолжил молодой, — что на найденной рядом записке был… детский почерк?
Она сделала паузу, как будто обдумывая.
— Директор общался с детьми, проводил записки на совещаниях, иногда брал у учеников проекты… Может, он… — она будто подбирала слово, — …хотел, чтобы это выглядело эффектно. Он был эмоциональным человеком.
Мария впервые видела его в таком состоянии — не холодного хищника, а человека, который переживает, что может потерять.
Девять месяцев пронеслись медленно и быстро одновременно.
Ночью, первыми толчками, начались роды. Алексей был рядом мгновенно, помог дойти до машины, сам отвёз её в клинику, не доверяя ни скорой, ни чужим рукам. Его взгляд в эти часы был острым, но в нём не было привычного расчёта — только тревога и сосредоточенность.
Он стоял у окна родильного зала, когда в воздухе раздался первый детский крик. Маленькая, крошечная, но громко заявившая о себе жизнь.
Когда Мария передала ему свёрток, он впервые замялся, как ни разу раньше. Держал ребёнка, как что-то слишком хрупкое, боясь, что сожмёт слишком сильно.
— Её зовут… — Мария улыбнулась, — …Лиана. Как вьющееся растение, которое цепляется и растёт, несмотря ни на что.
— Лиана, — тихо повторил он, внимательно глядя на маленькое лицо. — И теперь… это мой смысл.
Они вернулись домой через несколько дней. В доме всё было иначе — не только из-за детской кроватки, мягкого одеяла и тихого дыхания во сне Лианы. А из-за Алексея. Он уже не просто прислушивался к шагам в тумане, он теперь умел слушать, как дышит его дочь, и в этом — находил покой.
Мария прижималась к нему по вечерам, Лиана спала в комнате напротив.
— Ты понимаешь, — сказала она, — что мы другие?
— Да, — кивнул он. — Но моя тишина теперь здесь. И ты. Если кто-то нарушит это — я снова стану тем, кем был. Но пока… мир жив, пока она спит спокойно.
Глава 29
«Тёмное зерно»
С тех пор, как родилась Лиана, прошло семь лет. Дом, в котором когда-то звучали шаги жертв, превратился в тихое убежище. Алексей и Мария действительно "залегли на дно" — никаких охот, никаких исчезновений. Весь их мир сузился до одной точки — защитить малышку от любых тварей, которые могли бы появиться в их жизни.
Алексей выходил на улицу только по самым необходимым делам, всегда проверял замки трижды, камеры на углах двора, дворников и соседей, которых он знал по именам и биографиям. Мария редко отходила от Лианы, и их дни текли обыденно… до сегодняшнего утра.
Телефонный звонок застал Марию за кухонным столом, когда она читала книгу. Голос директора в трубке был сухим, но в нём чувствовалась тяжесть.
— Мария Алексеевна, я хотел бы, чтобы вы с мужем пришли в школу. У нас… неприятный инцидент с вашей дочерью. Она… Ну, лучше поговорим лично.
Мария повесила трубку и встретила вопросительный взгляд Алексея.
— Что произошло? — спросил он ровно.
— Кажется… Лиана кого-то сильно ударила.
Они вошли в кабинет директора, держа руки спокойно, с мягкими улыбками на лицах. Лиана сидела на стуле в углу, хмурая, с лёгким синяком на костяшках пальцев.
Директор, полный мужчина в очках, жестом пригласил их сесть.
— Вашу дочь сегодня вызвали к нам, потому что она… ну, скажем так — проявила недопустимую агрессию. Она ударила одноклассника так, что уронила его на пол.
— Он первый начал, — отчеканила Лиана, не поднимая глаз.
Директор многозначительно посмотрел на родителей:
— Даже если так, вы понимаете, что подобное поведение… необычно для ребёнка. И ещё… — он чуть прищурился — в её реакции не было испуга или чувства вины. Это… напрягает.
Мария изобразила лёгкую тревогу:
— Мы поговорим с ней. Наверное, она… просто защищалась.
Алексей добавил голосом, отточенным годами вежливой маски:
— Конечно. Лиана у нас честная и… временами слишком прямолинейная. Но мы исправим.
Директор кивнул, но его взгляд оставался цепким, как будто он пытался понять — откуда в этом ребёнке такая холодная решимость.
Две минуты тишины в прихожей, пока они снимали верхнюю одежду, казались вечностью. Лиана шла впереди, а Алексей остановился, глядя на Марию:
— Я поговорю с ней.
Мария кивнула и осталась у двери, слушая.
Они с Лианой устроились в гостиной. Алексей сел напротив, опершись локтями о колени, глаза — прямо в её глаза.
— Лиана. Расскажи, зачем ты это сделала.
— Он толкнул девочку и начал смеяться… — девочка говорила спокойно, даже холодно. — Я сказала, чтобы он перестал. Он не послушал. Тогда я… сделала так, чтобы он не смог.
— И что ты почувствовала? — спросил он мягче.
Пауза. Лиана нахмурилась, но не отвела взгляд:
— Сначала… хотелось, чтобы он упал. А потом… мне понравилось, что он испугался.
Мария, затаив дыхание в прихожей, поняла, что слышит… себя, только маленькую.
Алексей кивнул:
— Значит, ты почувствовала то, что чувствует сильный. Это… опасная вещь, Лиана. Это сила, которая может дать тебе всё… и отнять всё тоже.
— Но ты… ведь тоже так? — почти утвердительно спросила она.
Тонкая тень улыбки скользнула по его лицу.
— Да. Но я умею контролировать. И ты научишься. Но ты должна помнить — люди боятся тех, кто не боится их.
Лиана слушала его так внимательно, будто он рассказывал ей тайну, известную только им двоим.
Тем вечером директор школы звонил снова. На этот раз он говорил с Марией.
— Знаете… ваша дочь умная девочка, но мне показалось… в её поведении что-то есть. Как будто это не просто сиюминутная агрессия. У неё была… реакция хищника.
— Дети часто копируют взрослых, — спокойно ответила Мария, — может, мы просто слишком требовательны.
Но, положив трубку, она посмотрела на Алексея:
— Он что-то подозревает.
Алексей лишь пожал плечами:
— Пусть подозревает. Он не понимает, что это врождённое. Мы не учили её этому. Она просто… наша.
В тот вечер, когда Лиана заснула, Алексей долго стоял у её кровати, наблюдая, как она дышит. Мария подошла, обняла его со спины.
— Ты боишься за неё? — тихо спросила она.
— Нет, — ответил он. — Я боюсь за тех, кто будет рядом с ней.
Глава 30
«Инстинкт»
Директор школы всегда казался Лиане обычным — скучный, немного уставший, с незапоминающимися чертами лица. Но сегодня в его кабинете стояла иная атмосфера. Воздух был плотным и тревожным. На столе — раскиданные папки, старые газетные вырезки, какие-то бумажные распечатки… и все они были выстроены в странном порядке, будто составляли историю.
Дверь была приоткрыта, и она услышала: голос директора в телефоне был тихим, но напряжённым.
— Да, я уверен, это они… Имена совпадают. Исчезновения в районе, годы назад. И там, и здесь… их видели неподалёку. Я не знаю, как это доказать, но… у меня есть бумаги. Надо вызвать полицию.
Лиана замерла. Она чувствовала, как всё внутри стало холодным. Это ощущение она помнила — как в тот день, в школе, когда поймала страх в глазах того мальчишки.
Она вошла, мягко закрыв за собой дверь. Директор поднял голову.
— О… Лиана. Ты… что-то хотела? — в его голосе уже проскользнула неловкая тень.
Она подошла ближе.
— А что у вас за бумаги?
— Не твоё дело, Лиана. Это… касается твоих родителей, и… — он отвёл взгляд, словно боялся встретиться с её глазами.
В воздухе был запах страха. Она почувствовала его нутром — точно так же, как Алексей когда-то учил её «слышать» людей.
— Вы их боитесь, — сказала она тихо, без эмоций.
— Послушай, — директор поднял ладонь, — я должен поговорить с полицией. Если всё это окажется правдой, тебе… тебе будет лучше без них.
Её взгляд опустился на бумаги на столе. Она увидела заголовки старых новостей: «Загадочные исчезновения», «Полиция ведёт поиск», «Дело без улик». Фотографии мест происшествий и крошечные детали — даты, адреса. Имя Алексея мелькало в заметках как «свидетель» или «данные проверяются». Имя Марии — в качестве жительницы близких домов.
Лиана подняла глаза.
— Вы боитесь их… А должны бояться меня.
Директор чуть привстал.
— Лиана, я понимаю, ты… ребёнок. Но это серьёзно.
Её рука уже скользнула в рюкзак. Лезвие ножа блеснуло в свете лампы, прежде чем он успел осознать. Быстро, бесшумно — лезвие разрезало горло, прервав недосказанное слово. Звук был тихим, сдавленным, и кровь горячей волной ударила на стол, окрашивая газеты.
Директор захрипел, но упал в кресло, глаза выкатились и медленно застекленели.
Лиана работала удивительно быстро, для семилетнего возраста — почти пугающе. Она достала блокнот директора, оставила короткую записку дрожащим от наигранного напряжения почерком: «Я не выдержал. Простите меня». Дальше — лезвие ножа в его собственную руку, чтобы оставить отпечатки, а потом — нож аккуратно на пол, рядом с креслом.
Она расставила всё так, чтобы выглядело, будто он задумчиво сидел, потом схватил нож и… сделал это сам. Ужасно, но правдоподобно.
Все бумаги, вырезки, распечатки — она сложила в свой рюкзак.
И только после этого позволила своим лёгким разорвать тишину.
— Ааааа! Помогите!!! — её голос был высоким, надломленным, дрожащим как у ребёнка, который впервые увидел смерть.
Прибежали учителя, вбежала секретарь. Они застали Лиану вцепившейся в спинку кресла, с рюкзаком на плече, слезами и бледным лицом.
— Он… он… я зашла… а он… — слова она перебивала всхлипами, — было много крови…
Все взгляды сразу перешли в сочувствие и шок. Ей верили. Уже звонили в скорую, полицию, уже кто-то подал ей платок, увёл в соседний кабинет.
Пока взрослые были заняты телом и звонками, Лиана сидела тихо в сторонке, ладонью закрывая лицо. Под ней дрожала лишь показная слабость. Внутри же была холодная ясность: он больше никого не позовёт.
Когда в класс вернулась Мария, лицо испуганное, но глаза быстро встретились с глазами дочери — там был короткий, еле заметный обмен сигналами. Алексей, появившийся позже, тоже понял всё без слов, увидев её и рюкзак, зажатый под рукой.
Глава 31
«Новые правила»
Вечер стоял тихий и настороженный. В доме слышалось только тиканье старых настенных часов, а за окном туман окутывал улицы. Лиана вернулась из школы первая — спокойная, с ровной походкой, с рюкзаком за плечами. Она поставила его в угол прихожей, сняла куртку и прошла в гостиную, села на диван.
Через пару минут дверь тихо отворилась, вошли Мария и Алексей. Лица спокойные, но взгляды пронзительные — они явно уже говорили о том, что произошло днём.
Алексей сел в кресло напротив дочери, Мария устроилась рядом, чуть наклонившись вперёд.
— Лиана, — начал Алексей ровным голосом, — мы хотим, чтобы ты знала: то, что ты сделала сегодня… ты сделала идеально, — он сделал паузу, — но мы должны понять, зачем.
Лиана не ответила сразу. Она спокойно потянулась к рюкзаку, достала сложенные аккуратной стопкой бумаги, распечатки, пожелтевшие газетные вырезки. Развернула их и положила на стол.
Мария взяла верхний лист и замерла: заголовок кричал «Серия исчезновений в районе остаётся нераскрытой», а под ним — имя, которое они знали слишком хорошо. Дальше — адреса, даты, свидетельства… их прошлое, аккуратно собранное на одном столе.
Алексей пролистал несколько листов, его глаза сузились.
— Он знал слишком много…
Мария подняла взгляд на дочь:
— Ты… спасла нас.
— Разумеется, — спокойно сказала Лиана. — Я же вижу, когда кто-то несёт опасность.
Она откинулась на спинку дивана, посмотрела им прямо в глаза и произнесла:
— Но теперь я хочу спросить… зачем вы убивали невиновных?
Мария чуть напряглась.
— Лиана… это сложно объяснить.
— Попробуй, — перебила дочь.
Алексей заговорил первым, даже не уходя во внешнюю игру:
— Мне это нравилось. Процесс. Момент контроля. Сама охота.
Мария кивнула, тихо добавив:
— Да, я почувствовала то же. Это… стало частью нас.
Лиана несколько секунд молчала, будто переваривала их признания, а потом сказала:
— Я понимаю. Но это глупо.
— Что? — Мария нахмурилась.
— Убивать тех, кто тебе ничего не сделал. Зачем? Чтобы почувствовать себя сильным? Чтобы унять жажду? Это — пустое.
Она подалась вперёд, её глаза блестели в полумраке комнаты:
— Нужно убивать только тех, кто мешает тебе жить. Кто может навредить. Кто создаёт угрозу тебе, семье или вашему делу. Каждое убийство должно что-то решать, устранять препятствие, а не просто выбрасывать жизнь в пустоту.
Алексей задумался. Это звучало… правильно. Осмысленнее, чем его прежняя охота. Он вспомнил слова Марии в те времена, когда она ещё была пленницей: «Ты убиваешь просто так… ты мог бы выбирать». Тогда он не прислушался. А теперь это говорила его дочь — и в её голосе не было страха, только холодная рассудочность.
Мария тоже смотрела на Лиану иначе.
— Ты хочешь сказать… мы потратили годы на тех, кто не стоил ни времени, ни усилий?
— Да, — кивнула Лиана. — Теперь у нас есть я. И я могу находить тех, кто действительно заслуживает. Людей, которые ни к кому не относятся с уважением, кто разрушает чужие жизни, кто угрожает нашему спокойствию.
Алексей тихо усмехнулся:
— Получается, ты предлагаешь сделать из нас… команду зачистки?
— Нет, — холодно поправила Лиана. — Команду, которая убивает только тогда, когда надо. Когда это нужно нам.
В комнате повисла тишина, в которой слышалось только дыхание троих. Алексей замкнул пальцы, словно взвешивал решение. Потом кивнул.
— Хорошо.
Мария тоже сказала:
— Я согласна. Это даже… разумно.
Лиана улыбнулась — впервые за весь разговор.
— Значит, теперь мы действуем по новым правилам. И я буду частью каждого решения.
Алексей поднял бровь:
— Это я решу.
— Нет, — твёрдо ответила она. — Это решим мы, вместе. Иначе у вас снова будет хаос.
Он хотел возразить… но в глубине души знал, что она права.
Когда Лиана ушла в свою комнату, Алексей и Мария остались наедине.
— Ты понимаешь, что мы только что сделали? — спросила Мария.
— Да, — ответил он, — мы передали ей контроль. Но… может, это и лучше. У неё — ясная голова. У нас были только инстинкты.
Мария улыбнулась с лёгкой тенью гордости:
— Она наша дочь. Она будет лучше нас.
Алексей посмотрел на бумаги, лежащие на столе — следы их прошлого. Он понимал: с Лианой у руля эти бумаги никогда больше не появятся у посторонних.
Глава 32
«Линия на волоске»
Серая машина без опознавательных знаков подъехала к дому утром, когда туман ещё висел между домами, глуша звуки. Двое в штатском вышли молча, показали удостоверения и сказали ровно:
— Алексей Сергеевич? Мария Алексеевна? Пройдёмте с нами.
Тон был вежливый, но холодный.
В участке их сразу разделили: Марию повели в один кабинет, Алексея — в другой. Запах дешёвого кофе и бумаги смешивался с чем-то металлическим в воздухе.
Кабинет небольшой, стол, двое следователей. Один — молодой, светлоглазый, с прямыми резкими вопросами. Второй — старше, с мягкими интонациями, рассчитанными на то, чтобы заставить расслабиться.
— Мария Алексеевна, — начал старший, — вы понимаете, что мы просто хотим прояснить несколько моментов. Вам нечего волноваться, если вам нечего скрывать.
Она улыбнулась едва заметно.
— Конечно, я готова ответить.
— Директор вашей школы… — вступил молодой, — вы ведь знали его лично?
— Разумеется. Он был хорошим руководителем.
— До того, как его нашли с перерезанным горлом в собственном кабинете. — Пауза. — При вас.
Мария едва заметно кивнула:
— Да… это был шок. Я зашла уже после.
— А как вы объясните, — продолжил молодой, — что на найденной рядом записке был… детский почерк?
Она сделала паузу, как будто обдумывая.
— Директор общался с детьми, проводил записки на совещаниях, иногда брал у учеников проекты… Может, он… — она будто подбирала слово, — …хотел, чтобы это выглядело эффектно. Он был эмоциональным человеком.
