***
Очередным заданием нашего отряда, главным инициатором которого стал доктор Потанин, стала добыча ценных образцов живого материала. Он хотел заполучить несколько небольших особей мутировавших животных – насекомых, грызунов-родентомьютов, по возможности, небольших орнитоморфов, а также, представителей флоры – хищных растений и растений перебежчиков, в общем, всех, которых сможем поймать. В этот раз, командование забросило нас на экватор, довольно далеко от эпицентра появления обелиска, но достаточно близко, чтобы можно было найти и заполучить желаемое. По локации мы передвигались бодро, периодически отлавливали подопытных, коротко перекликаясь по рации. Капитан решил, что стоит разделить отряд, поскольку внешняя разведка и наблюдение со спутника дало информацию о том, что вблизи нет никаких воинских формирований противников.
– Отряд. Распределяемся по два человека. В прикрытии барьером нет острой необходимости – противников кинетиков в нашем районе нет. Отчитываемся каждые пятнадцать минут по рации, не забываем позывные. Север – Токарева – со мной, Юг – Коля, Саша, вы вдвоём, Запад – Александров с Дымовым и Шляхтин с Покровским – Восток. Разделяемся по компасу, каждый берёт своё направление. Отходим не дальше, чем на полторы тысячи метров от точки эвакуации. Ловим мелкую добычу, стараемся не повредить животных и не повредиться самим. Не забываем о диких орхидеях – самые опасные растения в этой зоне. Распыляют споры, заряженные обелисковым полем, которое влияет на электрические связи между нейронами и работает как сильнодействующее снотворное.
Выслушав указания командира, отряд разошёлся по сторонам, в поисках достаточного количества образцов. Дело пошло гораздо быстрее – мы периодически отчитывались о ходе задания, рассказывали о том, что находили, какого цвета очередная тварь или как пахнет очередной цветок. Но вскоре решили, что сильно забивать эфир разговорами не стоит – можно пропустить важное сообщение.
Дымов шёл впереди, я замыкал, прикрывая его спину. Мы прошлись по улочкам местной заброшенной деревни, поросшей мхом и зарослями, а затем решили проверить небольшие двухэтажные здания на главной площади поселения. Судя по гербу над входом и выцветшей таблички, это был бывший административный центр. Пётр решил прервать молчание.
– Серёга, как думаешь, почему обелиски появились тогда?
Его вопрос застал меня врасплох, и я задумался. Но, судя по тому, что Пётр продолжил свой монолог, вопрос был риторическим.
– Вот гляди. Одна из теорий говорит нам о том, что обелиски появляются с постоянной периодичностью. На мой взгляд, чушь собачья, будь это так, люди уже давно создали бы культ обелисков и каждое их появление было бы ожидаемым, как комета Шумейкера-Леви или парад планет.
– Может, период слишком большой? И, например, в последний раз, обелиски появлялись до появления достаточно разумных людей.
– Если бы период был слишком большим, то памятников обелискам не существовало. Тем не менее, один из самых популярных символов в мире – обелиск. Не у одной какой-то культуры, не у одной страны, а повсюду. Повсеместно. Нет, я думаю, что проблема не в редкости их появления, а в абсолютной случайности. Точнее даже не случайности, а появления каких-то условий в мире, которые мы не в состоянии пока понять.
– Может быть, какая-то внешняя угроза? Метеорит, например?
– Возможно. Но я думаю, проблема ближе, чем кажется. Помнишь дату Инцидента?
– Конечно. В учебниках истории дата однозначно указана. Двадцать первое июня, две тысячи сорок первый год.
– В точку. А знаешь, что ещё тогда произошло?
– Нет. Кажется.
– За неделю до того дня, Китайская Народная Республика, Корейская Народно-Демократическая Республика, Российская Федерация, половина Прибалтики, половина Азии объявили во всеуслышание о создании ВЕОС – восточно-евразийского оборонительного союза, а также заявили об официальном намерении ввести войска в несколько стран НАТО с целью защиты планеты от угрозы уничтожения. Тем самым, по сути, они объявили о начале третьей мировой войны. Мне кажется, что обелиски существуют не для того, чтобы защищать нас от кого-то. Я думаю, что они созданы для того, чтобы защитить нас от себя самих. Вот только что-то пошло не по плану.
С этими словами, мы подошли вплотную к административному строению. Я задумался о словах Дымова. Может он прав? Вот только почему с тех пор обелиски не остановили войны, а создали лишь ещё большее противостояние. Почему после того дня мир ещё больше погряз в бесконечных конфликтах. Может быть тот, кто создал обелиски не смог учесть того, что человечество готово перегрызть глотку самому себе, лишь бы урвать наиболее лакомый кусок.
В здании было темно, сыро, и сильно пахло плесенью. Решив, что рисковать не стоит, мы надели защитные респираторы, чтобы не вдохнуть чего-нибудь опасного, а затем двинулись внутрь тёмного, неприветливого помещения. Бестиарий, находящихся внутри и существующий в многолетней тени оказался довольно неплохим. Петя поймал нескольких грызунов, я нашёл пару насекомых, которые тут же отправились в небольшие клетки, подвешенные по краям наших рюкзаков. Для растений нами были припасены стеклянные банки, в них мы поместили несколько перебежков и корней ползунов. После этого, мы бережно уложили банки в рюкзаки, предварительно обернув специальной противоударной тканью. Полюбовавшись своей добычей, мы переглянулись и двинулись дальше, влекомые собственным любопытством и азартом.
Внезапно, проходя очередной дверной проём, Дымов встал как вкопанный, я же, от неожиданности налетел на него спиной, как раз повернувшись, собираясь оценить обстановку сзади. В наушнике прозвучал голос Петра.
– Твою мать…
– Ты хоть гуди в темноте, когда идёшь, а тем более встаёшь.
Я попытался пошутить, в ответ на реакцию Пети, но оказалось, что его проклятие было адресовано не мне.
– Тихо! Глянь вперёд.
Высунувшись из-за его плеча и увидев причину его беспокойства, я захотел грубо выругаться, но сдержался, хоть и с огромным трудом. Всё помещение, к которому мы подошли с товарищем было забито мелкими и крупными костями, разбросанными по всему полу. Из помещения веяло сильной вонью и трупным разложением, – тут явно обосновался злобный хищник. А судя по тому, что в куче копошились какие-то мелкие детёныши, зверюга скоро должна была вернуться с охоты.
– Нужно убираться отсюда, пока хозяева не пришли домой.
Резонное замечание прервалось хрипением позади наших спин. Пока мы любовались на чужое жилище, хозяин уже успел вернуться. Мы осторожно выбрались из помещения в длинный коридор, из которого только что пришли и увидели странное существо, которое шло к нам, нервно дёргая головой из стороны в сторону – таким образом оно тревожно принюхивалось, ощущая чужой запах.
Его глаза горели синим огнём, а с пасти капала слюна – жуткое зрелище, сопровождавшееся поскуливанием и завыванием мутанта. Пётр поднял свою винтовку и прошептал.
– Баскердог. Он учуял нас.
Я понял, что он собирается сделать, посмотрел на пса, увидел странные завихрения, которыми сопровождалось каждое движение головы этого существа, пригляделся внимательно, после чего в мою голову пришла странная идея.
– Погоди. Баскердоги живут стаями. Выстрелишь и привлечёшь внимание его друзей. Дай, я кое-что попробую.
Я сосредоточился на голове мутанта, представил, что это плетение, сосредоточился на точке с максимальной концентрацией и… Вошёл в стазис. От удивления, я чуть не потерял концентрацию, но удержался и обратил всё своё внимание к плетению. Оно выглядело совершенно странно – концентрировалось в голове баскердога, окружало всё его тело и петляло вокруг каждой мышцы этого создания. Я осторожно подошёл к потокам и удивился ещё больше.
Сквозь множество узлов, завихрений и спутанности окружающего пространства, на меня смотрели живые, чистые глаза, полные безграничной печали. Пёс смотрел на меня сквозь эти тернии, годами запертый в этой невообразимой темнице. Смотрел так жалостно, что его печаль передалась мне. К горлу подступил комок, я не выдержал и отвёл глаза от этого пронзительного взгляда, сконцентрировавшись на окружающих голову пса потоках. Зато теперь я точно знал, что от меня требуется, чего бы это мне ни стоило.
Я подошёл ближе к баскердогу, коснулся плетений руками – от моего прикосновения, по всему телу пса пробежала электрическая судорога, засверкали искорки, от холки к конечностям.
– Слишком сложное плетение, дружок. Давно ты тут заперт?
Я знал, что псу нечем мне ответить, но продолжал разговаривать с ним и поглаживать узлы в поиске слабого места. Перемещая свою ладонь от одной нити к другой.
– Вот так, не беспокойся, я постараюсь тебя освободить от этой тяжести. Ну не волнуйся.
Поразительно, но пёс, точнее, его проекция в стазисе действительно услышала мои слова, расслабил мышцы и даже попытался повилять хвостом, но это оказалось ошибкой, отчего плетение стянулось ещё сильнее вокруг его тела, причиняя боль. Пёс заскулил и обнажил клыки.
– Тихо, тихо, не волнуйся, дай мне немного поработать с этой штуковиной.
Мой голос действовал успокаивающе, я поглаживал узлы, попытался почесать за ухом. И от этих действий, плетение начало ослабевать. Я продолжал гладить пса, смотреть ему в глаза и искать узелки, с которых можно было начать распутывать поток. Наконец-то, я наткнулся на свободные концы в области загривка и осторожно, стараясь не повредить плетение и не затянуть его ещё больше, начал выводить их из узелков. Освободил загривок, провёл нить потока вокруг каждой из лап – оказалось, что всё плетение было соткано из одной единственной пряди и нужно было, шаг за шагом вывести её до самой спутанной части, где все она вилась вокруг пасти животного. Наконец, я скинул последние силовые потоки, тряхнул головой, и моим глазам открылось поразительное зрелище. На меня смотрел обыкновенный пёс, который смотрел на меня и вилял своим хвостом. В стазисе! Мир замер, а я стою перед обычным псом там, где никто и никогда со мной не был, если не считать стража, которого я так и не смог увидеть.
– Ты свободен, дружок.
С этими словами, я вернулся в обычный мир и понял, что Пётр до сих пор держит пса на мушке. Я аккуратно положил руку на его винтовку, тот удивлённо посмотрел на меня, а я попытался его успокоить.
– Не стреляй! Я думаю, он нам больше не помешает.
Неожиданно, у Дымова заговорила рация, он чертыхнулся, начал хлопать по разгрузке, не теряя пса из виду, а тот, испугавшись его крика, пустился наутёк, прямо на улицу. Пётр отчитался о том, что с нами всё в порядке и повернулся ко мне.
– Ты с ума сошёл! Это же баскердог!
– Кажется, у меня получилось что-то сделать с ним.
– Иди, догони и расцелуй теперь его. Собираемся обратно, пока не пришла его семейка.
Обратно к точке эвакуации, мы с Дымовым добрались быстро и без происшествий. Как оказалось, весь отряд уже собрался у вертушки и ждал только нас.
***
Сидя в вертолёте, я увидел в иллюминаторе того самого пса, которого я освободил от плетения. Он сидел на выходе из деревеньки и снова смотрел на меня той же безграничной печалью, что и в стазисе. Его опять бросают, оставляют наедине в этом страшном изменившемся мире, как когда-то давно, когда на него только подействовало обелисковое поле и люди начали разбегаться от пса в разные стороны. А сам он не мог себя контролировать и бросался на любое живое существо.
Я выскочил из вертолёта и присел, призывая его к себе. Тот кинулся ко мне, свесив язык, а мои соратники вскинули оружие. Я вскочил на ноги закрыв собой пса.
– Не стрелять!
Буянов, оказавшийся ближе всех ко мне, не спешил опускать оружие, как и остальные.
– Пусть только дёрнется в нашу сторону.
– Товарищ капитан, доверьтесь мне, я знаю, что делаю, прикажите опустить оружие. – обратился я к командиру.
Капитан задумчиво поглядел на меня, на пса, потом на Петра. Тот пожал плечами и выдал небольшой рапорт.
– Эту псину мы встретили в здании администрации. Судя по всему, Серёга что-то сделал с ним при помощи барьерных способностей, но я всё равно считаю, что он сошёл с ума.
Мои соратники ошарашенно поглядели на него и на меня, в ожидании команды капитана. Тот кивнул головой, и товарищи начали ставить на предохранители своё оружие. Тем временем до нас добежал пёс и остановился на небольшом расстоянии, чтобы не провоцировать солдат. Затем пёс сел и наклонил голову, чего-то ожидая. Попов прищурился, наблюдая за его действиями.
– Что он делает?!
– Видимо, ждёт команды.
– Х-хороший мальчик. А дальше что?
Мне ничего не оставалось делать, кроме как крикнуть то, что я запомнил с обязательных кинологических занятий в части.
– Ко мне! Рядом!
Пёс рванулся прямо ко мне, резко остановился, развернулся в направлении моего взгляда и встал у правой ноги. Капитан нахмурился, но даже не отшатнулся, при виде обезображенного вида баскердога.
– И что нам с ним делать?
– Капитан, можно мы возьмём щеночка домой. – с этими словами, я наклонил голову, заломил руки и постарался, как можно смешнее закатить глаза. Пёс занял положение “сидеть” и поднял правую лапу. Капитан громко засмеялся, тем самым, разрядив обстановку.
– Твой щеночек размером с Петьку. Сооруди ему намордник из тряпки и держи на привязи всю дорогу. Я пока не могу слепо довериться этому чудовищу.
Глава 14. Бремя ответственности
– Дружок, нет. Хватит!
Я проснулся от того, что мой верный пёс облизывал мне лицо и поскуливал. Ему явно не терпелось погулять, и я вынужден был, морщась от солнечного света и зевая, срочно одеться, взять поводок с намордником и пойти на улицу. Мы вышли с Дружком из казарм и отправились прогуляться по части.
Не могу сказать, что мои друзья сразу приняли Дружка. Поначалу они сильно опасались его. Конечно, я избавил его от потоковой энергии, которая запутала его сознание и тело, но в полной мере, освободить такое существо барьер не способен. Даже такой умелый как ваш покорный слуга. Это я понял немного позже, когда увидел, что моего пса периодически окружают завихрения потоков. Кроме того, десятки лет жизни в путах обелискового поля дали о себе знать – пёс сохранил свою комплекцию, внешнюю свирепость и чётко выраженные жилы по всему телу, по которым двигался обелисковый ток. Зрелище немного жуткое и без этого, – остальные всё равно не в состоянии были увидеть поле невооружённым взглядом.
Но со временем, все с ним свыклись, и даже вечно ворчащий Миша начинал смеяться, когда Дружок с языком наперевес и радостным визгом кидался к нему.
К сожалению, с Дружком не всё было так гладко, как хотелось. Спустя какое-то время, я заметил, что дружок начал чахнуть. Он стал быстро уставать, часто спал, мало ел. Поэтому я решил рассказать об этом Потанину, поскольку обычные ветеринары не были в состоянии помочь.
Сегодня, я шёл в очередной раз на встречу с Гришей – тот с нетерпением ждал меня и моего пса у себя в лаборатории. Его первая реакция на Дружка была просто ошеломительной, доктор тряс меня за руки, бегал по залу и, постоянно похохатывая, что-то записывал в свой блокнот. Потом выпроводил за дверь под предлогом срочной подготовки испытательного полигона для работы с мутировавшими животными. Мои слова о том, что мы с Дружком не подопытные крысы особого эффекта не возымели. Как обычно.
